Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 283 (всего у книги 311 страниц)

Глава 40
Вдвоем

В воскресенье, 1 июля 2018 года, после нашего долгого разговора с Бинаром я заперся в номере и сел писать. Теперь это дело предстало передо мной совсем в ином свете. Но Скарлетт не оставляла меня в покое больше чем на пару часов. Незадолго до полудня она явилась ко мне в походном снаряжении. Схватив со стола исписанные листы бумаги, она проверила, на чем я остановился.

– Это еще рано читать, – сказал я.

– Хватит надо мной издеваться, писатель! Мне любопытно, как вы расскажете эту историю.

– Хорошо, только не спутайте страницы, я их не пронумеровал.

– Не беспокойтесь, я отношусь к вашему творчеству с огромным пиететом.

В дверь постучали.

– А, уже готово, – объявила она.

– Что готово? – забеспокоился я.

Она пошла открывать. Офицант внес плетеную корзину, полную еды, и ушел.

– Вы планируете просидеть в моем номере несколько дней? – спросил я.

– Напротив, я планирую вытащить вас отсюда. Погода прекрасная, грех не воспользоваться. Собирайтесь, нам пора.

– Правда? И куда же?

– В горы на пикник. Пока вы одеваетесь, я переложу провизию в рюкзак.

Сначала Скарлетт отвела меня к подъемнику. Мы доехали до первой остановки и зашагали оттуда вдоль гребня гор. От окрестных пейзажей дух захватывало. Мы свернули на лесную тропинку, наслаждаясь долгожданной прохладой. По берегу речки мы вышли к лужайке. Оттуда открывался потрясающий вид на Альпы, и Скарлетт, сочтя, что это место вполне сойдет для привала, расстелила в тени дерева большое одеяло. Мы сели рядом, любуясь заснеженными горными пиками, которые вздымались прямо перед нами. Тут царила абсолютная безмятежность.

– Когда вы возвращаетесь в Лондон? – спросил я.

– Через неделю, в следующий понедельник. А вы?

– Не знаю. В Женеве меня никто не ждет. Некоторые называют это свободой, я – одиночеством.

– Меня тоже в Лондоне никто не ждет. Только работа. Ну и еще адвокат моего будущего бывшего мужа, чтобы обсудить развод.

– Тогда зачем возвращаться в Лондон?

– Так надо. Пора окунуться в реальность. А вы? От какой реальности вы сюда бежали?

Самое время исповедаться. Я решил рассказать Скарлетт историю Слоан, удивительной девушки, которую я не сумел удержать.

– То есть она вас бросила, и вместо того, чтобы биться за нее, вы сбежали, – подытожила Скарлетт.

– Вроде того, – согласился я.

– Ладно, не волнуйтесь, писатель. Если она ваш человек, вы обретете друг друга, когда книга будет закончена.

– Не уверен.

– Помяните мое слово.

Наступило молчание. Мы сели поближе друг к другу. Я почувствовал, как между нами пробежали искры. Скарлетт нежно коснулась моей руки. Потом медленно приблизила свое лицо к моему. Я остановил ее порыв за мгновение до того, как ее губы коснулись моих.

– Нельзя, Скарлетт. Простите…

Глава 41
Последние часы

Суббота, 15 декабря, накануне убийства

19.05. Объявление имени нового президента не состоялось.

На торжественном вечере царили хаос и смятение. Таинственный недуг сражал гостей одного за другим.

В бальном зале творилось что‐то невообразимое – люди корчились на полу и стонали. Настоящая пандемия.

Макер, совершенно растерявшись от криков и столпотворения, решил укрыться у себя в номере. Чтобы не пришлось ждать лифта, он стал подниматься по лестнице, и тут его окликнул чей‐то голос:

– Ты этот бардак устроил?

Перед ним стоял Тарногол.

Макер спустился и, подойдя к нему вплотную, посмотрел ему прямо в глаза.

– Да, я, – сказал он. – А может, и вы, Синиор. Вы так старались помешать мне стать президентом! Почему, кстати? А теперь им всем грозит смерть по вашей милости.

– Где начало, там и конец, – прошептал Тарногол.

– Прошу прощения?

– Где начало, там и конец, Макер. Сам посуди, мы с тобой в “Паласе Вербье”, на Большом уикенде банка. Тут мы впервые встретились ровно пятнадцать лет назад. И сегодня все завершится, на том же самом месте. Мне неоткуда ждать спасения, рано или поздно P-30 меня прикончит. Скорее всего, мы видимся в последний раз.

Тарногол, казалось, смирился. Он хотел пожать Макеру руку на прощание, но тот никак не отреагировал, и Тарногол отстранился:

– Когда пробьет мой час, я скажу, что попусту прожил свою жизнь. Я так хотел заработать побольше денег, я так хотел править миром, я так стремился к власти. Я так рвался распоряжаться чужой судьбой, забывая, что повлиять можно только на свою собственную. До свидания, Макер. Завтра, когда “Палас” придет в себя, в этих стенах будет звучать только одно имя – Льва Левовича. Нового президента Эвезнер-банка.

С этими словами Тарногол развернулся и пошел вниз. Сюда доносились отзвуки паники, захлестнувшей бальный зал, и сирены машин скорой помощи, мчавшихся к отелю со всего кантона.

Макер смотрел вслед опечаленному старику и думал, что не хочет кончить как он. Сегодня вечером судьба подарила ему последний чудесный шанс – отвоевать президентство. Заделать брешь, которую он сам пробил в своей судьбе пятнадцатью годами раньше, продав акции. Он молод, у него еще много лет впереди. Сейчас у него есть надежда возродиться из пепла. Слова Тарногола эхом отзывались у него голове: нельзя распоряжаться чужой судьбой, но можно повлиять на свою собственную.

– Синиор, подождите! – крикнул Макер.

Тарногол замер и обернулся.

– Я согласен, – сказал Макер.

– Согласен на что?

Макер сбежал к нему по ступенькам.

– На обмен, Синиор. Отдайте мне президентство и заберите то, что вам принадлежит.

– Ты уверен?

– Да.

– Ты готов потерять Анастасию?

– В глубине души я уверен, что уже ее потерял.

Тарногол серьезно посмотрел на него.

– Во вторник, – продолжал Макер, – она получила гигантский букет белых роз. Якобы от соседки. Только вот соседка ничего не посылала, я ее спросил.

Тарногол кивнул. Как будто посочувствовал.

– Завтра ты проснешься президентом банка.

Они обменялись долгим рукопожатием, и Макер стал подниматься на шестой этаж. Тарногол окликнул его на прощание.

– Знаешь, – сказал он, – из тебя выйдет хороший президент.

Макер, не останавливаясь, улыбнулся. Он уже не сомневался, что победа за ним.

В бальном зале и вокруг него еще не улеглась тревожная сумятица, не утихали крики. Во всеобщей неразберихе санитары выносили пострадавших в холл отеля, чтобы рассортировать их, в зависимости от тяжести состояния.

В гуще этой свалки Анастасия отчаянно искала Макера и Льва. Их не было ни в холле, ни в бальном зале. Наконец, пробегая по коридору, ведущему в туалетные комнаты, она наткнулась на Льва, скорчившегося на полу. “Лев! – закричала она, бросаясь к нему. – О господи, Лев! Что с тобой?”

У него начались судороги. Говорить он не мог. Вместо слов у него вырвался мучительный хрип. Анастасия поняла, что теряет его.

•

15 лет назад, Большой уикенд

В пятницу рано утром Лев выехал из Женевы в Вербье. Он почти не спал той ночью. Накануне, поняв, что Анастасия не придет к нему в “Берг”, он с печалью в сердце вернулся домой и позвонил отцу. И все ему рассказал. Что он убит, что его отвергли, предпочли другому. И Сол Левович проклял молодую женщину, из‐за которой так страдал его сын.

– Приезжай завтра в Вербье, – предложил он.

Лев отказался:

– У меня нет ни малейшего желания участвовать в этом проклятом маскараде. Там будут все мои коллеги и Анастасия с Макером. Спасибо, не надо!

– Приезжай, и мы уедем. У тебя улучшится настроение. Можем смотаться на выходные в Церматт. Мы так давно никуда не ездили вдвоем.

Лев сам не знал, чего ему хочется. Но согласился. Он сказал отцу, что полдесятого сядет в поезд и к полудню будет в Вербье.

– Пойдем пообедаем в хорошем месте, вот увидишь, это тебе поднимет боевой дух.

Лев был еле жив. Но все равно никак не мог заснуть. В лучшем случае он закрывал глаза минут на двадцать – тридцать, задремывал, но тут же, вздрогнув, просыпался. И, возвращаясь мыслями к Анастасии, корчился от боли. Он не понимал ее. Ему необходимо было с ней поговорить. Прежде чем отправиться с отцом в Церматт, он зайдет к ней в “Палас Вербье” и потребует объяснений. Он не спускал глаз с часовой стрелки. Наконец в полпятого он встал и собрался. В пять он уже был на пути к вокзалу Корнавен.

В полшестого, первым поездом, Лев уехал в Мартиньи. Там он пересядет, доедет до Ле-Шабля и затем автобусом до Вербье.

В полшестого утра, лежа на ледяном кафельном полу в ванной, где она в конце концов уснула, Анастасия открыла глаза. Она увидела, что дверь открыта.

Она незаметно скользнула в свою комнату и, наспех запихнув в сумку какие‐то вещи, бросилась к выходу.

Уже в дверях она услышала, как у нее за спиной прогремел голос матери, невидимой в темноте:

– Анастасия, если ты выйдешь за порог, у тебя больше не будет дома!

– Мама, я…

Ольга зажгла свет и окинула дочь ледяным взглядом:

– Ты позоришь свою фамилию, дрянь паршивая!

Анастасия долго смотрела на мать. Ольга поняла, что, невзирая на ее уговоры, она сейчас уйдет, и закричала:

– Давай! Вали к своему бродяге! Живи своей нищенской жизнью! Глаза б мои тебя не видели!

Анастасия убежала. Она пронеслась вниз по лестнице и выскочила на улицу, в морозное утро, с маленькой дорожной сумкой в руке. Она спешила, как могла, в надежде застать Льва. Добравшись до озера, она перешла на другой берег по мосту Монблан. В этот час кругом было пусто. Анастасия миновала Английский сад и оказалась в квартале О-Вив. Еще через несколько минут она наконец вошла в дом, где жил Лев. Бегом поднявшись по лестнице, она долго стучалась к нему в квартиру, но тщетно. Никто не отзывался. Наверное, он еще спит. В спешке Анастасия оставила дома запасные ключи, которые ей как‐то дал Лев. Ей некуда было деться. Она прождала почти час, примостившись на коврике под дверью. Потом снова принялась стучать, но вскоре поняла, что его нет дома. Вероятно, он уже на пути в Вербье. Анастасия ринулась на вокзал Корнавен.

В семь утра, в расстроенных чувствах, она села в вагон второго класса поезда, идущего в Мартиньи. Она отыщет его и все ему объяснит.

В 7.15 Лев сошел с поезда на станции Мартиньи. По дороге он сказал себе, что еще не все пропало: раз Анастасия не пришла, значит, у нее на то были серьезные основания. Ее задержали, ей помешали. Он уже сожалел о своей вспышке. Зря он так поспешно уехал из Женевы. Лучше бы постоял у нее под домом. Приедет ли она в Вербье? А что, если она ждет его в Женеве? Он чуть было не пересел на обратный поезд. Потом подумал, что лучше будет зайти в “Палас”. Она обязательно там появится.

В Мартиньи, в ожидании первого поезда на Ле-Шабль, Лев зашел выпить кофе в тепле привокзальной гостиницы. Там было полно народу, все завтракали, и Лев, отрешившись от этой суматохи, смотрел в окно на безлюдную улицу и маленькую площадь. Расплатившись, он уже собрался уходить, как вдруг с изумлением увидел снаружи отца с большим чемоданом в руке. Что он здесь делает, к тому же с багажом? Неужели он уехал из Вербье?

Сол Левович вошел в гостиницу и смешался с толпой постояльцев. Лев, стараясь не попасться ему на глаза, потихоньку наблюдал за ним. Сол пересек вестибюль, Лев двинулся следом. Внезапно у него возникло нехорошее предчувствие. Но то, что ему открылось, превзошло самые невероятные его предположения.

Глава 42
Большие перемены

Суббота, 15 декабря, накануне убийства

“Палас Вербье”, 23.30. Тут все стихло, но это была ужасная тишина, которая обычно наступает после катастрофы. В бальном зале работники отеля пытались ликвидировать последствия хаоса, царившего здесь еще несколько часов назад.

Жизни пациентов, распределенных по больницам кантона, ничего не угрожало. Большинство из них остались там до утра, но это была простая мера предосторожности, их состояние уже не внушало опасений. Обошлось без жертв. Врачи склонялись к версии пищевого отравления. Наверняка что‐то не то оказалось в поданных на закуску птифурах. Лосось? Фуа-гра? Полицейские, уведомив санитарные службы, приступили к снятию проб на кухне отеля. Месье Роз, умирая от волнения, велел опустошить все холодильные камеры и выбросить их содержимое. “Не будем рисковать!” – повторял он бригаде поваров, которые, в свою очередь, клялись устроить головомойку поставщикам. При этом никто не понимал, что могло случиться – в “Паласе” всегда использовали только свежие высококачественные продукты. В своем номере на шестом этаже Лев паковал вещи под встревоженным взглядом Анастасии.

– Ты точно в порядке? – спросила она.

Лев только что приехал из больницы Сьона. Врачи быстро привели его в чувство. Они рекомендовали ему остаться в больнице, но он предпочел немедленно вернуться в “Палас”.

– Все хорошо, – заверил он Анастасию. – Не волнуйся.

– Ты вообще в состоянии сейчас куда‐то двигаться? Можем подождать до завтра.

– Хватит ждать. Мы и так затянули.

Она кивнула: он был прав. У двери валялась ее сумка, собранная уже так давно и ставшая свидетельницей нескольких осечек с отъездом. Надо скорее уносить отсюда ноги. Исчезнуть. Забыть Женеву, банк и все, что случилось за последние пятнадцать лет.

– Не знаю, в чем тут дело, – сказал Лев, – но очень сомневаюсь, что мы стали жертвами простого пищевого отравления.

– Почему? – спросила Анастасия.

– Потому что меня мутило, хотя я ничего не ел. Выпил только бокал шампанского и сделал пару глотков коктейля с водкой, довольно отвратного на вкус, поэтому я сразу его отставил. Вряд ли все же в “Палас” попадает левый алкоголь. А самое странное, что Макер, Тарногол, Жан-Бенедикт и Орас Хансены в полном порядке.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Я их видел. Все держались за живот, кроме них.

– И что это значит? – спросила Анастасия, вспомнив дневник Макера, где он подробно описал свои чудовищные планы по захвату власти.

– Понятия не имею. Тут творятся странные вещи. Короче, чем раньше мы уберемся из этого проклятого “Паласа”, тем лучше я буду себя чувствовать.

Они уедут через час. Альфред предупрежден. Он заберет их у одного из запасных выходов, чтобы их не заметили, и отвезет в аэропорт Сьона. Там их будет ждать частный самолет. Лев предусмотрел все.

– Частный самолет куда? – поинтересовалась Анастасия.

– Скоро узнаешь, – улыбнулся Лев.

Анастасия улыбнулась ему в ответ. Сунув руку в карман, она нащупала обручальное кольцо, которое ей когда‐то подарил Макер. Она подумала, что нельзя так подло сбегать, даже не попрощавшись с ним. Ей хотелось завершить их историю так же, как она началась, прямо здесь, в этом отеле, пятнадцать лет назад.

– Мне надо уладить кое‐что напоследок, – сказала она. – Собирайся, я быстро.

Макер ликовал. Сидя в кресле у себя в номере, он взволнованно рассматривал акции на предъявителя, которые неизвестная рука просунула ему под дверь. Тарногол сдержал слово и вернул то, что причиталось Макеру по праву. По прошествии пятнадцати лет Макер Эвезнер наконец займет свое законное место. Внезапно в дверь постучали. Прежде чем открыть, он убрал акции в сейф. Это оказалась Анастасия. Вид у нее был удрученный. Макер сразу все понял.

– Входи, – сказал он сухо, словно она была чужим человеком.

Она вошла, села в кресло и, вынув из кармана какой‐то предмет, положила его на журнальный столик, словно ненужную мелочь. Макер сразу узнал кольцо с сапфиром, которое он подарил ей, сделав предложение. Оно уже долгие годы не попадалось ему на глаза.

– Все кончено, – прошептала она.

– Я знаю, – мягко ответил он.

Анастасия была поражена – такого ответа она не ожидала.

– Я знаю, – продолжал он, – что у тебя кто‐то есть. В прошлые выходные ты не ездила к Веронике в Веве. Перед отъездом в Мадрид я собирался послать тебе туда коробку твоего любимого шоколада. Я подумал, что это доставит тебе удовольствие. Телефон Вероники я отыскал в старой записной книжке, которую ты почему‐то бережно хранишь, и позвонил ей, чтобы уточнить адрес. Вероника обомлела – вы, оказывается, не виделись целую вечность. Соседка не дарила тебе цветов. У тебя роман.

Макер говорил совершенно спокойным голосом, глядя на Анастасию так пристально, что она потупилась.

– Почему ты ничего не сказал? – тихо спросила она.

– Ну, пока я не произносил это вслух, у меня теплилась надежда, что все неправда. Вернувшись из Мадрида в воскресенье вечером, я попросил Арму провести уикенд с тобой под тем предлогом, что ты боишься оставаться в одиночестве. На самом деле я просто думал приставить ее к тебе. Так хотя бы я мог не переживать, что, пока я тут, ты спишь с другим.

Они молча переглянулись. Было уже около полуночи. Макер понимал, что потерял Анастасию. Тарногол дал, Тарногол взял.

– Я был счастлив с тобой, – сказал Макер.

– Я тоже, – отозвалась она.

Поколебавшись, он спросил, сомневаясь, что хочет услышать ответ:

– Кто он?

– Не имеет значения.

– Ты права, не имеет значения. Любовь – это не столько пресловутая химия, сколько дело времени. Любовь – прежде всего труд. Я желаю тебе усердно трудиться, чтобы любить и быть любимой.

У нее навернулись слезы. Она любила Макера, но как брата, не любовника. Она улыбнулась ему, и на нее нахлынули воспоминания об их молодости. Каким хорошим был тогда Макер. Они долго еще смотрели друг на друга и разом вздрогнули от громкого стука в дверь.

Жан-Бенедикт назвал себя и крикнул угрожающим голосом из коридора:

– Макер, открой! Я знаю, что ты здесь!

Побледнев, Макер велел Анастасии спрятаться в ванной. Затем он впустил своего кузена, который буквально ворвался внутрь.

– Хочешь узнать последние новости? Ко мне только что приходил Тарногол. Он подал заявление об уходе и незамедлительно покидает банк! Он указывает также, что передает тебе свои акции и голосует за тебя! Таким образом, благодаря моему и его голосу ты становишься президентом. Мои поздравления, господин президент!

Макер победно улыбнулся. В ванной Анастасии все было слышно, и она тоже улыбнулась. Она была счастлива за Макера. Они начнут новую жизнь – каждый свою.

– Только президентом буду я! – вдруг заявил Жан-Бенедикт.

Макер нахмурился:

– Что ты несешь?

– Уже три столетия Эвезнеры плюют на Хансенов с высокой колокольни. Вы всегда считали себя выше нас. Но теперь с этим покончено! Потому что с первого января Эвезнер-банк станет Хансен-банком. На фасаде здания на улице Корратри будет красоваться моя фамилия. Потому что ты отдашь мне акции, которые тебе вернул Тарногол. А прибавив твои акции к нашим, мы с отцом выйдем в дамки. Отныне банк принадлежит семье Хансен.

– Ты спятил! – крикнул Макер.

Жан-Бенедикт злобно рассмеялся:

– Это ты спятил. Ты всегда был лузером. Ты собирался предать банк, ты покушался на жизнь Тарногола, а еще ты всех отравил, псих ненормальный! Я должен был бы заявить на тебя в полицию, но не заявлю, если ты немедленно передашь мне акции.

– У тебя нет никаких доказательств!

– Ты действительно готов рискнуть? Пока что все уверены, что копченый лосось оказался с душком. На этом все и закончится. Но я запросто могу рассказать полиции, в чем было дело. Следствие завершится в два счета – гостиничные камеры наверняка засняли, как ты ставишь в бар бутылку “Белуги”. Банкетный менеджер видел, как ты потом в панике пытался ее найти. Если я заговорю, все подтвердят мои слова. Представляю себе заголовки в прессе: макер эвезнер – отравитель. Ну и разумеется, я предам гласности видеофильм с тобой в главной роли, где ты впариваешь списки наших клиентов итальянским налоговикам. Вот шуму‐то будет!

Макер закрыл глаза и рухнул в кресло.

– Тебе конец! – подытожил Жан-Бенедикт.

У Макера не оставалось выбора. После долгих колебаний он подошел к сейфу и вытащил конверт Тарногола. Жан-Бенедикт живо схватил его и проверил, что все бумаги на месте.

– Ты не сможешь стать президентом, – сказал Макер. – Мой отец категорически запретил членам совета занимать его пост.

– Но благодаря тебе семья Хансен становится держателем контрольного пакета акций. Именно мы будем назначать и отзывать президентов. Мы управляем банком, и нам решать его судьбу. Конечно, ты публично санкционируешь эти реформы. И само собой, уволишься. Я даже думаю, тебе не вредно будет вообще уехать из Женевы и перебраться в другое место. Ты богатый наследник, и проблемы с деньгами тебе не грозят. Воспользуйся случаем и начни новую жизнь. Подальше отсюда. И чтобы я тебя тут больше не видел, дорогой кузен!

Макера трясло. Жан-Бенедикт снисходительно похлопал его по плечу:

– Ну вот и хорошо. Завтра утром я созову пресс-конференцию и объявлю о больших переменах в банке. Зачитаю заявление Тарногола, объясню, что ты покидаешь банк по личным обстоятельствам, передав мне бразды правления. Все заподозрят, что у тебя рак, будут тебя жалеть, а это всегда приятно. Ну, спокойной ночи, братик! Сладких тебе снов.

Он ретировался, и Анастасия, побледнев, вышла из ванной.

– Шах и мат. – Макер еле сдерживался, чтобы не разрыдаться. – Я все потерял.

Анастасия поспешила в номер Льва.

– Что с тобой? – забеспокоился он, заметив ее отчаяние.

– Лев, это катастрофа!

– Что происходит, черт возьми?

– Макер совершил ужасную глупость.

Не выдержав, она разрыдалась. Он обнял ее, утешая.

– Макер хотел убить Тарногола, отравив его водку, – сказала она, – но бутылку по ошибке использовали для приготовления коктейля.

– Поэтому все отравились?

– Да.

– Но жертв ведь нет? – спросил Лев.

– Макер считает, что в таких малых дозах яд не смертелен, к счастью! Мы чудом избежали трагедии. Жан-Бенедикт узнал о махинациях Макера и принялся шантажировать его, чтобы завладеть банком. Он только что вынудил беднягу уступить ему пост президента.

Анастасия на мгновение замолчала, словно обдумывая что‐то.

– Есть только один человек, который может этому помешать.

– Кто?

– Тарногол. Я поговорю с ним.

– Сейчас?

– Он ушел из банка, – объяснила она. – Он знает, что его жизнь в опасности, и, должно быть, тоже пакует чемоданы. Я просто обязана увидеться с ним, прежде чем он покинет отель. Макер сказал, что он живет у тебя за стенкой.

– Тарногол – опасный человек, – предупредил Лев.

– Я в курсе.

Ее резкий тон удивил Льва.

– Позволь мне пойти с тобой.

– Нет, Лев. Пожалуйста, не вмешивайся! У меня с ним свои счеты. Он… он украл у меня часть жизни. Из-за него я приняла предложение Макера! Из-за него мы с тобой…

Она запнулась. Ей не хотелось говорить об этом.

Она вышла в коридор и постучалась в соседнюю дверь. Никто не отзывался. Тогда она наклонилась и через несколько мгновений увидела в щелку луч света, как будто в номере кто‐то проснулся и зажег лампу. Анастасия подошла вплотную к двери и произнесла негромко, чтобы не всполошить весь этаж:

– Тарногол, я знаю, что вы тут, откройте!

Через пару секунд Тарногол, в халате, распахнул дверь. Она явно вытащила его из постели.

– Что случилось? – спросил он.

– Случилось то, что нам надо поговорить! – Анастасия, войдя, впилась в него взглядом разъяренной львицы.

И тут ее осенило. Она узнала эти глаза. И вспомнила, что сказала тем утром в Женеве лейтенанту Сагамору: “По глазам все видно”. Анастасия моментально обо всем догадалась и бросилась на него.