Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 134 (всего у книги 311 страниц)

Грязь. Тридцать лет назад

Зловонная вода.

Прикроватный коврик под Италой покачивался бахромой, подобно водорослям, плавая среди обломков, принесенных дождем, а над ней грохотал апокалипсис. Окна превратились в гигантские краны, из которых сквозь решетки стекали мутные потоки, соединяющиеся с водой, уже затопившей термальные ванны.

Итала не могла пошевелиться. Она была пригвождена ножом, который Пьеро Феррари воткнул ей в спину. Штормовка и куртка отчасти защитили ее, и лезвие не проникло глубоко, но удерживало ее под водой.

Итала не успела набрать воздуха, и только инстинкт и шок от ледяной воды не позволяли ей сделать гибельный глоток, но она знала, что долго не выдержит. Утопление – ужасная смерть. Сначала ты изо всех сил стараешься не вдохнуть, хотя твоя нервная система посылает легким все более отчаянные сигналы. В крови повышаются углекислый газ и молочная кислота, и ты отравляешь сам себя. Тебе необходим кислород.

Затем наступает спазм, непроизвольный вдох. Легкие наполняются жидкостью, ты кашляешь и снова вдыхаешь, твои движения становятся судорожными и неконтролируемыми. Ты захлебываешься и горишь, секунду за секундой чувствуя, что умираешь.

Итала сопротивлялась почти минуту, пока Пьеро пинал ее в лицо и старался глубже вогнать нож. Он безуспешно попытался высвободить лезвие, затем снова на него налег.

Итала сумела зацепиться ступней за одну из ножек кровати, на которой лежало тело Джады, и потянулась в сторону от Пьеро, который тоже упал в воду, стараясь не выпустить нож. Итала перевернулась в тот самый момент, когда спазм заставил ее сделать вдох. Воздух. Благословенный воздух, воняющий гнилью.

Со сводчатого потолка над ней падали куски штукатурки и бетона, подталкиваемые водой, затопившей верхний этаж. И из каждой прорехи хлестали струи.

Пьеро прыгнул на нее сверху, пытаясь задушить. Итала снова перевернулась, подмяв его под себя. Он был гораздо сильнее, но ее мокрая штормовка стала скользкой, и ему не удавалось ее удержать. Она укусила его за нос, разорвав зубами ноздри.

Глаза Пьеро потрясенно расширились, и он глотнул воды. Итала снова укусила его и выплюнула еще кусочек плоти. Он оттолкнул ее, и они посмотрели друг на друга, по пояс в воде.

– Гребаная шлюха! – крикнул Пьеро. Его нос превратился в кровавое месиво, голос звучал как нелепое бормотание.

Какой-то предмет, проплывающий мимо, задел Италу по руке, и она инстинктивно схватила его. Это была пластиковая рукоятка ножа. Лезвие было сломано, остался лишь обломок длиной в пару сантиметров. Пьеро заметил это, развернулся и, барахтаясь, бросился в другую комнату. Итала попыталась схватить его свободной рукой, но пальцы соскользнули с края его штанины, и когда парень вырвался, его треники съехали до середины бедра. Пьеро снова кинулся прочь, стараясь удержать штаны и выкрикивая оскорбления в ее адрес, заглушаемые завываниями ветра. Итала снова попыталась удержать его, и на этот раз ей удалось повалить парня ничком. Она подняла его голову и приставила к горлу обломок лезвия:

– Почему, черт возьми?! Почему ты убил этих девушек?

– Потому что мне это нравится, уродливая корова!

Он толкнул ее локтем и попал как раз туда, куда ее уже пинали несколько часов назад. Предпоследнее ребро сломалось, и Итала взвыла от боли, выронив нож. Пьеро не остановился, чтобы подобрать его, и бросился дальше, придерживая рукой штаны. Он взбежал по ступенькам в другую комнату, где вода доходила ему еще только до щиколотки. Итала, задыхаясь, на четвереньках поползла за ним. Ее тело отказывалось подчиняться: обезболивающие и адреналин мало чем могли помочь в таких условиях. Сквозь слезы боли она смотрела на окружающий хаос: мебель и предметы обихода плавали, подталкиваемые струями из окон, разбитый телевизор лежал в опрокинутом кресле, десятки книг покачивались на воде, как плоскодонки. Итала пробиралась через все эти препятствия, в то время как на другой стороне подвала Пьеро уже поднялся по лестнице и добрался до входной двери, хлопающей от потока, что низвергался из ресторана.

Итала поняла, что не сможет догнать его прежде, чем он уйдет, и начала осыпать его оскорблениями на чистом диалекте, который не использовала с тех пор, как покинула родную деревню. Пьеро распахнул дверь, и на него навалился Локателли. В свете молний покрывающая мужчину кровь казалась черной, лицо выглядело мертвым. Пьеро вскочил первым, но Локателли и не попытался подняться. Он встал на колени, одной рукой держась за живот, а другой сжимая револьвер. Он произвел три выстрела, которые прошили Пьеро грудь и живот, точно ряд пуговиц.

Итала увидела, как парень рухнул в воду, затем побрела к Локателли. Несмотря на потерю крови, тот находился в сознании, но не мог встать. Мужчина ухватился за перила, и Итала помогла ему сесть на ступеньку.

– Скажи мне, что это он, – прошептал Локателли. – Скажи мне, что это Окунь, а не какой-то другой ублюдок.

– Да. Это он. Ты поймал его. Дай мне пистолет.

Он протянул ей оружие, скользкое от крови. Итала взяла его и спустилась на две ступеньки, чтобы посмотреть на Пьеро, окатываемого потоками воды. Он был еще жив. Итала приставила дуло пистолета к тому, что осталось от его носа, и с закрытыми глазами всадила в него последние три пули, прикрыв рукой лицо от брызг крови и осколков костей. Затем бросила пистолет и вернулась к Локателли.

– Он был еще жив? – спросил тот.

– Не знаю, но мне показалось правильным разделить ответственность.

– Ты хотела свою долю славы. – Локателли рассмеялся, брызжа кровью.

– Пошел ты. Давай выбираться отсюда.

Они кое-как вскарабкались по лестнице, поддерживая друг друга. Раненого охранника в коридоре уже не было. Локателли видел, как он, опираясь о стены, направлялся к выходу. За прошедшие минуты столовую заполонили грязь и обломки, упавшие в окна, перекрыв доступ в коридор.

Там была металлическая дверь – вероятно, служебный вход на кухню, – но она оказалась то ли чем-то заблокирована снаружи, то ли заперта. С той стороны вода не проникала, – возможно, там уже все было погребено под лавиной грязи. Из последних сил Итала попыталась взломать дверь, но та не подалась ни на миллиметр. Она вернулась в разгромленную столовую. Локателли поставил стол и два стула и сел. Итала пожалела, что не прихватила с собой поляроид, чтобы сфотографировать его сидящим посреди разрухи, по икры в грязи.

– Как у нас дела? – спросил он.

– Надо дождаться спасателей. Когда прекратится этот ад?

– Если так и дальше пойдет, все рухнет. Реки разлились, мы здесь прямо под водотоком, – покачал головой Локателли.

– Можем попробовать вернуться вниз и поискать другой выход.

Локателли снова покачал головой:

– Итала, я уже не встану. Если найдешь мне бутылку, я скоротаю время.

Итала вернулась, заглянула в кладовку и достала три еще холодные «Вдовы Клико» и два бокала. Когда она снова вошла в столовую, грязевая лавина уже продвинулась на метр, и прямо на ее глазах одна из люстр упала от очередного толчка.

– Синьор заказывал шампанское?

– Напиток для девчонок.

– Радуйся и этому. – Итала откупорила бутылку тремя пальцами, которые все еще работали, и налила им обоим шампанского. – Будем здоровы.

– Будем. Разве ты не собираешься искать выход?

– Я тоже больше не встану. Если я туда спущусь, то утону.

– Если бы у меня дома был ребенок, как у тебя, я бы попробовал. Налей еще.

Она снова наполнила его бокал.

– У меня его нет. Я всегда думала, что оставила его со свекровью, потому что она вынудила меня, однако правда в том, что я люблю его, но недостаточно. Я не хотела его, как не хотела и его отца. Я всегда воспринимала воспитание сына как обязанность, хотя это должно было приносить удовольствие и радость. Ты любил проводить время с дочерью?

– Она была ангелом небесным. По-твоему, Господь позволит мне увидеть ее, прежде чем отправит меня в ад?

– Надеюсь.

С новым толчком оползень заполнил комнату на три четверти. Они оттащили стол поближе к кухне и снова сели на бархатные стулья, пропитанные их кровью. Итала слишком устала, чтобы бояться, и быстро начала пьянеть. Помогая друг другу, они открыли еще одну бутылку. Локателли выпил и рыгнул.

– А кого хотела бы увидеть ты, прежде чем угодить в преисподнюю вместе со мной?

– Моего мужа.

– Почему его? Ведь он тебе даже не нравился.

– Я хотела бы сказать ему, что ему не удалось меня сломать. Ни ему, ни ему подобным. Что я сама построила свою жизнь и даже сделала что-то хорошее. Не так много, но кое-что. – Итала вздохнула, затем сказала то, чего не говорила ни одной живой душе: – И что, если бы я могла, я убила бы его еще раз. По крайней мере, никто не сможет отнять у меня ад. – У нее вырвался смешок, больше похожий на кашель.

Смех Локателли походил на свист сдувающегося воздушного шара. Он налил себе выпить, потом бутылка выпала у него из рук, и он как будто заснул.

Итала взяла его ледяную ладонь.

– Прощай, – прошептала она.

Потолочные балки обрушились под многотонным весом грязи.

Волк. Наши дни

57

Старое черно-белое видео запечатлело две фигуры в дождевиках, снятые сверху. Две фигуры тащили охранника в форме и размахивали оружием. Короткая суматоха, затем один из них прыгнул за стойку, и экран стал белым.

Бенедетти выключил все и снова зажег верхний свет.

– Это единственные имеющиеся у нас кадры нападения на гостиницу, где жил и лечился Пьеро Феррари. Мужчина и женщина. Женщина – инспектор Итала Карузо, мужчина – Санте Локателли, отец Марии Локателли. Разлив рек вызвал лавину, которая смела гостиницу и унесла тела. Пьеро Феррари обнаружили мертвым через три дня: ему трижды выстрелили в грудь и живот и еще трижды – в упор в голову. Труп Карузо нашли через две недели. Тело Локателли осталось ненайденным, и никто так и не заявил о его исчезновении.

– Почему я должна вам верить?

Феррари, сидевший к ним спиной на протяжении всего видео, повернул кресло к Франческе:

– Что еще вам нужно? Вскрытие? Его уже провели. Разумеется, имя Пьеро в заключении не значится. Но мы можем показать вам документы. Бен, у нас есть копия?

– Да, сенатор.

– Где тело вашего сына?

– В семейном мавзолее, в склепе его матери, – ответил Феррари. – Там же, где однажды похоронят и меня.

Этот человек привык лгать, но сейчас выглядел слишком спокойным. Франческа почувствовала, как ее уверенность испаряется.

– Вы могли бы сделать все иначе, сенатор.

– Нет. Прошлого не изменишь. Мой сын мертв. Он был болен и творил ужасные вещи, но он был моим сыном, – продолжал Феррари. – Я хотел защитить его и защитить от него других, но не смог. К счастью, его братья и сестры нормальны.

– Как вы узнали? – спросила Франческа.

– Странные отлучки, странное поведение, странные высказывания… Ходили странные слухи, поговаривали, что ему нравятся девочки-подростки. Мой помощник проследил за ним, когда он избавлялся от трупа своей четвертой жертвы, Кристины Мадзини. Затем он рассказал нам обо всех остальных. После этого мы с женой купили гостиницу, и я запер его от мира.

– Но всегда существовал риск, что следствие выйдет на него, и вы добились, чтобы осудили Контини.

– Это вы так говорите. Я знаю только, что Карузо и Локателли убили моего сына.

– Не понимаю, как вы узнали ее по этому видео…

– Я видел ее очень близко, – сказал Бенедетти. Он закатал правую штанину, показывая протез. – В тот вечер я находился на дежурстве, и она выстрелила мне в ногу.

– Но вы ничего никому не рассказали.

– Сенатор Феррари предложил мне альтернативу. Откровенно говоря, поскольку мальчик был мертв, я не видел смысла создавать ему проблемы. Если угодно, у меня есть еще рентгеновский снимок.

Франческа покачала головой. Она не могла в это поверить, и все же…

– Если мою племянницу похитил не ваш сын, зачем вы хотели избавиться от фургона?

– У нас есть отпечатки пропавших людей, которые работали в гостинице, и мы секвенировали ДНК родственников жертв Пьеро, – ответил Бенедетти. – Мы хотели убедиться, что никто из них не причастен, после чего собирались устроить так, чтобы фургон нашла полиция. Мы желаем, чтобы ваша племянница вернулась домой, но мы должны защитить нашу тайну.

Она ошеломленно кивнула.

– Можно мне чего-нибудь горячего? Может быть, чая?

Тут же прибыл фарфоровый сервиз с пакетиками нескольких видов чая «Фошон» и печеньем, которое выглядело домашним. Феррари и Бенедетти совещались друг с другом вполголоса, но Франческа не услышала бы их, даже если бы они кричали. Если Окунь действительно мертв, похитителю Амалы все же многое о нем известно: возраст жертв, даты похищений, расследование Карузо… все это не может быть совпадением. Или может? Что, если все они ей лгут?

– Мы закончили? – спросил Феррари.

Франческа глубоко вздохнула:

– И последнее: я считаю, что ваша жизнь в опасности.

58

Бенедетти провел Франческу в гостиную в стиле Людовика XVI, в которой пахло затхлостью. Он выслушал ее рассказ об убийствах Джерри скептически, но оценил тот факт, что она сообщила, где его найти.

– Если что-нибудь понадобится, просто постучите и попросите.

– Я хочу только одного – вернуться домой.

– Мы предпочитаем, чтобы вы оставались здесь до тех пор, пока мы не убедимся, что ваш человек обезврежен. Вы уверены, что он находится по названному вами адресу?

Франческа кивнула.

– Учтите, пожалуйста, что с ним находится пожилой человек.

– Не беспокойтесь. Мы просто задержим его и передадим полиции. Процедура нестандартная, но на это закроют глаза.

– А что будет потом?

– Его вышлют из страны. Если его заподозрят в чем-либо, помимо подделки документов, то его положение может усугубиться. Особенно если его ДНК совпадет с найденной на месте какого-то преступления.

– Джерри знает о Феррари и его сыне. Он полагает, что Окунь жив, но все остальное ему известно.

– Без вас ему никто не поверит. В крайнем случае мы отправим его на принудительное лечение. Тяжелое лечение.

Бенедетти вышел и запер дверь на ключ. Франческа обессиленно опустилась на диван у столика с книгами по искусству. Сверху лежала папка на резинке с неразборчивой выцветшей надписью. Открыв ее, Франческа обнаружила фотографии и заключение о вскрытии. Лицо покойника, снятое крупным планом, весьма напоминало Пьеро Феррари, чьи снимки она видела в Интернете. Разумеется, все могло оказаться искусной инсценировкой, но она в это не верила. Она была раздавлена стыдом за свою ошибку, за то, что доверилась безумцу, который в очередной раз ее обманул. А вдобавок за то, что унизилась до сговора с Феррари. Но что еще ей оставалось? Позволить, чтобы Джерри убил ее племянницу и одному Богу известно, скольких еще людей? Ей стало совершенно ясно, что он представляет угрозу для всех.

Франческа убрала документы. И, подкошенная усталостью, задремала.

Минут через двадцать ее разбудил шум открывающейся двери. Вошел короткостриженый усатый охранник в темном костюме, с бутылкой воды на серебряном подносе.

– Унесите, мне ничего от вас не нужно, – сказала Франческа и отвернулась.

– «Прежде нежели пропоет петух, отречешься от Меня трижды», – произнес он.

Франческа похолодела.

Голос принадлежал Джерри.

59

Самуэле пристегнул скутер к воротам полицейского участка Кремоны и показал охраннику документы. Тот внимательно их изучил, хотя и знал его в лицо.

– Главный инспектор на месте? – спросил Самуэле.

– В оперативном зале. Дорогу вы уже знаете. – Охранник открыл бронированную дверь и даже улыбнулся.

В первые несколько раз, когда Самуэле заходил сюда, ему подмигивали и толкали его локтями, но теперь ситуация улучшилась. В полиции по-прежнему царила гомофобия, но появилась и ассоциация гомосексуальных полицейских, хотя многие пожилые сотрудники не могли с этим смириться.

В операционном зале распределялись звонки граждан и патрульных и просматривались записи уличных камер. Сейчас, глубокой ночью, в здании находилось только трое дежурных: два агента и гражданский служащий.

Его парень Альфредо стоял скрестив руки, и Самуэле невольно залюбовался, как круто он смотрится в форме. Поскольку Альфредо переодевался в участке, Самуэле редко доводилось видеть его таким.

– Что-то случилось? – с удивлением спросил Альфредо при виде его.

– Нет-нет. Однако…

Альфредо понял на лету.

– Я приготовлю себе кофе, потом сменю одного из вас, если вы захотите сделать то же самое. Сообщите мне, если произойдет что-то срочное.

– Есть, господин инспектор, – отозвались полицейские.

В кабинете Альфредо стояла кофемашина «Неспрессо», и они вошли внутрь, оставив дверь приоткрытой. Поначалу Самуэле думал, что это нужно для того, чтобы не допустить слухов о страстных сношениях на столе, но позже узнал, что требование относится ко всем агентам. По словам комиссара Бруни, прозрачность была необходима во избежание недоразумений и клеветы.

Альфредо приготовил кофе только для себя, не предложив его Самуэле, потому что знал: для того кофеин после определенного часа означал бессонную ночь.

– Выкладывай, любимый, скоро мне придется вернуться туда.

– Можешь помочь мне разузнать об одной сотруднице полиции, некой Итале Карузо? Она вроде бы служила в Кремоне больше тридцати лет назад. Не знаю, жива она или мертва.

Альфредо указал на компьютер:

– Я мог бы это выяснить, но нужна веская причина. Существует такое понятие, как неприкосновенность частной жизни, и, пробивая имена через систему, необходимо указывать основания запроса. Особенно если речь идет о коллеге.

– Неужели нельзя сделать исключение?

– Я должен знать зачем.

– Обычно я не втягиваю тебя в свою работу…

– Неправда, переходи к делу.

– Ладно… Кавальканте, моя начальница…

– Я знаю, кто она, давай дальше…

– Ищет свою похищенную племянницу.

– Каким образом?

– С помощью израильтянина, сбежавшего из больницы для психически больных преступников. Она убеждена, что девочку похитил Окунь, а он поддакивает ей.

– Окунь?

– Маньяк, который убивал девушек тридцать лет назад. Он давным-давно мертв. Сразу видно, что ты из Палермо. Это прозвище, на самом деле его звали Контини, и он умер в тюрьме. Но моя начальница вбила себе в голову, что он был невиновен, а настоящий монстр все еще на свободе.

– Вроде бы твоя начальница – крайне серьезная и рассудительная женщина?

– Видимо, она сама не своя из-за этой истории с племянницей. Она такое вытворяет… Сегодня велела мне вызвать охранную службу, потому что собиралась сбежать с израильтянином и хотела отвлечь внимание.

– Чье внимание? – спросил сбитый с толку Альфредо.

– Насколько я понял, израильтянин убедил ее, что за ней следят.

Они все еще стояли перед полкой с кофемашиной. Альфредо знаком пригласил Самуэле сесть рядом с ним за стол, и от этих уверенных жестов и профессионального взгляда глаза у того превратились в сердечки.

– Хочешь сделать заявление? Этот израильтянин явно пользуется нестабильным психическим состоянием твоей начальницы. Доказать это будет непросто, но, если ты напишешь заявление, я, по крайней мере, смогу запросить о нем информацию и доложить магистрату.

– Но это еще не значит, что моя начальница ошибается. То есть я уже и сам не знаю. Во всей этой истории полно странностей. Я не уверен, но, по-моему, израильтянин пользуется фальшивыми документами.

– Это уголовное преступление. Отлично. Расскажи мне все, а завтра я сообщу о нем магистрату, который занимается Амалой.

– Я предпочел бы избежать всей этой свистопляски…

– Милый, твой парень – полицейский, свистопляска входит в пакет. А пока скажи мне, как зовут израильтянина.

60

Без бороды Джерри не казался старше – скорее, более бывалым и… военным. Франческа легко могла представить его в каске, с маскировочной краской на лице. Со слегка жестокой улыбкой, ранее скрытой волосами, он утратил хипстерский вид и стал выглядеть саркастичным. Франческа вскочила в поисках чего-нибудь, чем можно было бы воспользоваться в качестве оружия, но Джерри успел избавиться от подноса, прыгнул на нее и закрыл ей рот рукой. Ее лицо оцарапало что-то жесткое – пальцы Джерри были обернуты скотчем телесного цвета.

– Слушайте, – прошептал он, – я дам вам возможность сбежать, но сначала вы должны поехать со мной. – Он убрал руку от ее рта. – Не кричите, иначе мне придется оглушить вас ударом по голове.

Франческа ахнула:

– Джерри, Джерри, послушайте. Мы ошиблись. Окунь мертв, я в этом уверена. Феррари показал мне видеозапись…

– Знаю, я все слышал.

– То, что вы себе навоображали, – плод вашей больной фантазии. Вам удалось втянуть и меня, и я не виню вас, но, прошу, остановитесь. Пожалуйста, хватит смертей.

– Наемники «Цапли» сейчас едут домой к Ренато, где не найдут ни меня, ни его. Вам придется несладко, когда они об этом узнают.

– А вы хотите меня убить.

– Вы находитесь одна в этой элегантной гостиной, и я мог бы сломать вам шею и уложить в красивой позе на диван. Вместо этого я разговариваю с вами, рискуя, что меня обнаружат.

Франческа разрывалась пополам. Джерри действительно может убить ее на месте, если она откажется. И в то же время это путь к побегу. Если она останется, с ней и в самом деле может случиться что-то страшное. Феррари подумает, что она солгала умышленно. Возможно, на психиатрическое лечение отправят и ее.

– Нас задержат на выходе.

– Половина «Цапли» уехала меня искать, другая половина охраняет Феррари. В том-то и проблема с крепостями: их единственная цель – защищать короля. Наденьте маску. Некоторые сотрудники носят их, но не охранники. Мне пришлось сбрить бороду.

Франческа машинально, словно во сне, последовала за ним. Они направились в сторону, противоположную кабинету, и миновали пару охранников. Джерри показал им удостоверение, висящее у него на шее, с фотографией усатого типа, совершенно не похожего на него, но охранники едва взглянули. Выйдя из особняка с черного хода, они сели в электромобиль. Джерри двинулся в гущу парка, освещенного только фарами. Франческа попыталась спрыгнуть на лужайку, но он помешал ей.

– Прошу вас, не делайте глупостей. Вы сможете уйти, когда мы выберемся отсюда.

– Если вы не собираетесь меня убивать, то зачем пришли за мной?

– Это я втянул вас в эту передрягу и отправил сюда, а я не люблю оставаться в долгу.

– Но ведь я пыталась сдать вас полиции!

– Днем попасть в особняк невозможно, а по ночам Феррари теперь живет уединенной жизнью, и всё тут запирают. С вашей помощью я хотел создать нештатную ситуацию, чтобы проникнуть сюда и спокойно его допросить. Я был уверен, что он солжет вам, но события приняли неожиданный оборот. Мои планы изменились.

– Каковы же были ваши планы?

– Спрятаться где-нибудь, подождать, пока бдительность охраны ослабнет, и допросить Феррари. Теперь я понимаю, что в этом нет необходимости.

– Возможно, они солгали мне. Я думаю, что это правда, но…

– Это правда. Дожидаясь, пока вас отвезут в безопасное место, я допросил кладбищенских сторожей. Один из них знал о сыне и признался, что закопал его кости.

Они достигли гаража, затем въехали во внутренний двор и наконец добрались до ворот в живой изгороди.

– Как вам удается так хорошо здесь ориентироваться?

– Мацца обзавелся парой осведомителей из числа сотрудников, которые снабжали его информацией о лидере партии. Я заставил его назвать мне их имена и связался с ними, пока брился.

– Они еще живы?

– Живы и с небольшим кошельком в криптовалюте, как и частные могильщики, которых я оставил связанными в мавзолее с трусами во рту.

Джерри поприветствовал «коллегу», и тот разблокировал ворота. Они выехали на одну из дорожек, ведущих к стоянке.

– Вы заранее знали, что Феррари-младший мертв?

– Нет, это стало приятным сюрпризом.

– Я бы не назвала его приятным. Вы в очередной раз мной манипулировали. Вы использовали меня.

– Вы боялись меня, и вас одолевало искушение меня выдать. Я предпочел использовать это ваше побуждение в своих целях.

У въезда на стоянку они бросили электромобиль между асфальтом и газоном. Джерри подождал, пока Франческа откроет «теслу», и устроился на пассажирском сиденье.

– Я оставил свою машину у ветеринарной клиники.

– Ладно.

С помощью бейджа Джерри открыл шлагбаум, и они выехали на шоссе по дороге, освещенной ярко, как взлетно-посадочная полоса.

– Если Амалу похитил не Окунь, то кто?

– Понятия не имею. Но рано или поздно его поймают.

Франческе послышалась в его голосе фальшивая нота.

– Что значит «рано или поздно»?

– Серийный убийца, орудующий тридцать лет, – это нечто исключительное. Подражателя такого невезучего подонка, как Пьетро Феррари, быстро арестуют. Это уже чудо, что ему удалось беспрепятственно похитить пять девушек.

«Газель» карабинеров мигнула им фарами, и Франческа свернула на провинциальную дорогу.

– Значит, вы умываете руки?

– Я приехал за Окунем. Он мертв. Моя работа окончена, мое прикрытие сорвано, мое лицо знакомо слишком многим. Я возвращаюсь домой.

По пути в ветеринарную клинику Франческа все ждала, что Джерри сделает или скажет что-нибудь противоречащее этому утверждению. Это просто трюк, один из многих приемов, которые он использовал на ней… Но ничего не произошло. Джерри, как обычно, сразу уснул, и ей пришло в голову, что она могла бы вытолкнуть его на дорогу. Но он не убил Феррари, пошел на риск, чтобы увезти ее, и она так и не решилась на такой крайний шаг.

– Вон моя машина, можете остановиться на обочине, – сказал Джерри, резко проснувшись.

Франческа так и сделала. Стая, уже сидящая в машине, встрепенулась.

– Вы оставили их здесь на весь вечер?

– Нет, их привез Ренато. Он все еще водит, хотя пора бы перестать. Я предупредил его, что не смогу за ними заехать.

Джерри вылез и открыл дверцу «вольво». Собаки радостно выпрыгнули, чтобы поприветствовать его и помочиться. Франческа осталась за рулем, ожидая следующего хода Джерри, но его так и не последовало.

Джерри постучал ей в окно, заставив ее вздрогнуть.

– Мне было интересно с вами познакомиться. Пришлю вам открытку из Израиля, чтобы вы знали, что у меня все хорошо.

– Вы серьезно. Вы действительно уезжаете.

– Hineni – «вот я», – сказал Авраам, когда к нему воззвал Господь.

Франческе вспомнились давние уроки с монахинями.

– Вы мстите мне за предательство, – в ярости сказала она. – Вы не убьете меня, но отыграетесь на моей племяннице.

Джерри озадаченно взглянул на нее:

– Мы с вами в расчете. Не понимаю, чего вы от меня хотите.

– Не знаю! Вы нужны мне, чтобы найти Амалу, но вы убийца, и я боюсь, что вы убьете и меня. Когда я сдала вас Феррари и его приспешникам, то думала, что поступаю правильно, но теперь уже не знаю… Пожалуйста, помогите мне…

Джерри покачал головой:

– Работа вслепую вредна для моего здоровья. Вдобавок я уже спалил личность Гершома. Держите, я забрал его для вас у входа, но, если вас не затруднит, не включайте сразу. – Он вернул ей мобильник. – Сенатор забудет о вас, но вы восстановили против себя Бенедетти. Этот негодяй найдет способ свести с вами счеты. Смените номер, обратитесь к услугам компании, занимающейся шифрованием, наймите в контору специалиста по информационной безопасности, а еще лучше – серьезное охранное агентство…

– А Амала?

– Скорее всего, она уже мертва. Окунь какое-то время продержал бы ее в живых, но подражатель – другое дело. Ни одну из девушек, пропавших в последние несколько лет, не нашли, если их вообще похитил один и тот же человек.

– Неужели вам совсем их не жаль?

– Я устроен иначе, Франческа.

– Пошел ты к черту. – Франческа завела «теслу» и тронулась.

Мобильник, который она снова включила, запищал от десятка сообщений. Она пролистала их на дисплее машины, но взгляд застилали слезы. Франческа плакала не только из-за Амалы, но и потому, что почувствовала, как на нее обрушивается жестокое одиночество. Она отступала побежденной, беспомощной, и не было никого, кому она могла бы все рассказать. Она остановилась на обочине, чтобы не попасть в аварию, и высморкалась, просматривая сообщения в надежде найти хорошие новости, но все они исходили от Самуэле, писавшего об Итале Карузо, которая ее больше не волновала. Он прислал даже черно-белую фотографию ее мужа, полумафиозо, который вынудил ее к браку, заделав ей сына.

«Кто знает, что с ним стало после смерти матери», – подумала Франческа. Затем еще раз взглянула на фотографию мужчины, обозвала себя идиоткой и резко развернула автомобиль. Джерри как раз отъезжал в своем «вольво», и Франческа припарковалась перед ним.

Джерри высунул голову из окна:

– Вы очень упрямая.

– Я хочу сказать вам только одно: вы такой же, как ваш отец.

61

На заднем сиденье завыла Алеф. Лицо Джерри осталось невозмутимым.

– Видите? Когда работа окончена, нам требуется сменить обстановку.

– Вы прилетели в Италию не для того, чтобы разыскать Окуня. Вы прилетели, чтобы отомстить за свою мать. Вы убили судью, который ее во все это впутал, начальника, который ее не защитил, подчиненного, который, возможно…

– Который ее продал, и агента тюремной полиции, который хотел ее изнасиловать. И рассказал мне последние подробности.

– Ладно, этой гнусной детали я не знала. Но вы использовали меня в своих целях, так же как Феррари и все остальные использовали Италу. Вы играли на моем страхе за племянницу, на моем чувстве вины за Контини, на любви, которую Ренато испытывал к вашей матери. Если вы сейчас отступитесь, то вы ничем не лучше Феррари.

– Я не обязан никому ничего доказывать.

Франческа попыталась вслепую попасть в цель:

– Вы должны доказать самому себе, что вы не такой, как ваш отец. Я знаю, что он был за человек.

Джерри открыл дверцу и очень медленно вышел, встав почти вплотную к Франческе. Не говоря ни слова, он принялся разминать пальцы.

– Пытаетесь залезть мне в голову? Имейте в виду, это не самое приятное место.

Франческа осознала, что в прошлом, чувствуя со стороны Джерри угрозу, она ошибалась. Только в этот момент она поняла, каким он становится, когда собирается кого-то убить. Мужчина, стоящий перед ней, перестал видеть в ней человека. Этот мужчина не удостоил бы и взглядом ее труп, кроме как для того, чтобы стереть свои отпечатки или избавиться от него.

– Если вопреки вашему мнению моя племянница еще жива, то сейчас она находится в намного худшем месте. И я искренне надеюсь, что вы пошли в мать, а не в отца.

Джерри покачал головой, и Франческа почувствовала, что опасность миновала.

– Единственная разница между мной и им состоит в том, что я действую осознанно, – произнес он. – Я установил себе определенные правила, и собаки… помогают мне от них не отклоняться. Они очень восприимчивы к моему настроению.

– Так вот почему вы оставляете их дома, когда собираетесь сделать что-то плохое?

– Они бы не поняли, что это необходимо. Я не хочу их тревожить.

– Вы принимали участие в экспериментальной канистерапии в Институте Фойерштейна? Самуэле мне все рассказал.