Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 207 (всего у книги 311 страниц)

Глава 10
Начало расследования

Конкорд, штат Нью-Гэмпшир

Пятница, 2 июля 2010 года

– И вы здесь? – удивился Лэнсдейн, увидев, что следом за Гэхаловудом вхожу я.

– Не изображайте оскорбленную невинность, – ответил я. – Это вы подсадили меня на это расследование.

– Расследование? Вы о чем? Я думал, Перри пришел проситься обратно на службу.

– Именно так, – подтвердил Гэхаловуд. – И я хочу, чтобы мне поручили дело Аляски Сандерс.

– Аляски Сандерс? Об официальном пересмотре дела не может быть и речи. Я уже объяснял Маркусу.

– Только ситуация с тех пор изменилась, – сообщил я. – В нашем распоряжении есть новый важный факт: признание Уолтера – фальшивка! Вчера Казински рассказал, что Мэтт Вэнс угрожал Уолтеру Кэрри во время допроса и убил его. Сразу после этого Вэнс застрелился.

– Совершенно необходимо открыть дело заново, шеф, – не отступал Гэхаловуд. – А еще нам надо получить от прокуратуры ордер на прослушку Казински. Официальные показания он давать не захочет, но ничто не мешает нам съездить к нему еще раз и записать признания без его ведома. Действовать надо быстро. Вчера он был разговорчив, но, боюсь, такой настрой долго не продержится.

Лэнсдейн уставился на нас:

– Значит, вы не в курсе?

– Не в курсе чего? – спросил я.

– Казински умер. Вчера вечером дома покончил с собой, пустил себе пулю в лоб. Подозреваю, вскоре после того, как облегчил совесть.

Гэхаловуд в ярости стукнул кулаком по столу:

– Как жил, так и умер! Как трус.

– Умер он или нет, мы с сержантом можем засвидетельствовать под присягой все, что от него услышали.

– У меня есть кое-что получше. – И Гэхаловуд достал из кармана телефон.

Он записал разговор на встроенный диктофон. Включил запись: звук был приглушенный, но голоса прекрасно различимы.

сержант гэхаловуд: Николас, что произошло 6 апреля 1999 года?

николас казински: Я официальных показаний давать не буду. Никакой записи, ничего такого.

сержант гэхаловуд: По рукам. А теперь говори. Я знаю, что Уолтер Кэрри не мог пустить себе пулю в лоб. Так что же тогда случилось, черт подери?

Лэнсдейн выслушал исповедь Казински в полном смятении.

– Я знал, что Вэнс был сумасброд, – признался он. – До Нью-Гэмпшира он служил в полиции Бангора, штат Мэн, и его там серьезно занесло. Но он был хороший коп, а имея в напарниках Перри, вынужден был себя контролировать. Именно поэтому я выделил под это расследование Казински. Надбавка была только предлогом – я знал, что Хелен вот-вот родит, и не хотел, чтобы буяну Вэнсу пришлось вести допрос в одиночку. Слюнтяй вроде Казински должен был его уравновесить.

– Что будем делать с записью? – спросил Гэхаловуд.

– Ничего, – ответил Лэнсдейн.

– Ничего? – поперхнулся я.

– Вы оба прекрасно знаете, что это недопустимое свидетельство. Оно записано незаконно.

– Я к нему приходил не в рамках полицейских полномочий, а как частное лицо, – уточнил Гэхаловуд.

– Казински в любом случае опознал вас как копа, хотели вы того или нет.

– Скажем, что запись вел писатель, – предложил Гэхаловуд.

– Хоть писатель, хоть не писатель, но вы-то полицейский, Перри! Вы не можете вести запись без предварительного согласия или без судебного ордера.

– Как легко размахивать флагом процедуры, когда вас это устраивает, – разозлился я.

– Настаивать бессмысленно, Маркус, прокуратура швырнет вам вашу запись в физиономию! И потом, тот факт, что признания Уолтера Кэрри сделаны при мутных обстоятельствах, еще не доказывает, что он невиновен.

– При мутных обстоятельствах? Вы шутите, шеф Лэнсдейн? Вэнс ему револьвер в рот засунул. Это явное принуждение к признанию.

– Но ему и без признаний была прямая дорога на электрический стул! Вы же знаете это дело: все улики ведут к нему. Его тачка! Его ДНК! У него есть мотив и нет алиби! То же самое с Эриком Донованом, который к тому же признал вину! Что вам еще надо?

– В их виновности есть разумное сомнение, шеф, – настаивал Гэхаловуд.

Но Лэнсдейн был непреклонен:

– Нельзя заново открыть расследование, не разглашая того, что Вэнс и Казински проделали с этим парнем. Вы представляете, какая буря негодования поднимется? То-то газетчикам раздолье!

– Наоборот, если полиция исправит трагическую ошибку, это только сделает ей честь.

Я прекрасно видел, что Лэнсдейна удерживает что-то другое. И наконец он это признал:

– Послушайте, господа, не скрою, что на сегодняшний день у меня непростые отношения с губернатором…

– Какое отношение это имеет к нашему делу?

– По слухам, губернатор хочет убрать шефа полиции штата. Но он не может меня уволить без веской причины, потому что среди полицейских я популярен. Чтобы избавиться от меня, он пустит в ход все средства. А этот скандал затрагивает меня лично – ведь я, как вы помните, возглавлял тогда уголовный отдел – и даст ему желанный шанс меня подсидеть.

– Значит, вот в чем дело? – с досадой сказал я. – Все эти отговорки – чтобы спасти вашу карьеру?

– Такова политическая реальность, Маркус. И потом, Уолтер Кэрри умер.

– Но Эрик Донован одиннадцать лет гниет в тюрьме штата! – возразил я. – Речь о том, чтобы освободить невинного и смыть пятно с них обоих!

– А если они в самом деле виновны? – заметил Лэнсдейн.

– Вряд ли вы это выясните, играя в гольф с губернатором, чтобы не потерять его благорасположения!

– Вы что думаете, меня это не волнует? – защищался Лэнсдейн. – Зачем, по-вашему, я вас просил заняться этой историей с анонимкой?

– Затем, что самому вам не хватает храбрости. Вам надо было разузнать побольше, но только не официальным путем, чтобы не наделать шума. Вы мною манипулировали, вот и все. Говорили о Перри и Хелен, но преследовали только собственные интересы. Вы симпатичный человек, шеф Лэнсдейн, но не отважный.

– А вы, Маркус, симпатичный, но отъявленный зануда. Кстати, я вам, кажется, это уже говорил. Вот что я предлагаю: найдите мне неопровержимое – слышите, неопровержимое! – доказательство невиновности Уолтера Кэрри и Эрика Донована, тогда я официально отправлю дело на пересмотр. И буду бороться с потопом, который из этого воспоследует.

– Если вы откроете расследование заново, то поручите его мне и писателю, – потребовал Гэхаловуд.

– Я не могу разрешить гражданскому лицу вести расследование…

– Вам это не мешало использовать меня, чтобы докопаться до анонимки! – оскорбился я.

– Тогда доведите работу до конца, Маркус. Докажите, что заслужили право вести расследование. Докажите, что я не сяду в лужу, когда профсоюзы будут меня пытать, как это я допустил молодую литературную звезду до уголовного расследования. Добудьте мне доказательство, Маркус. Я не хочу, чтобы это были вы, Перри, – не хочу, чтобы вы совали свой бейдж под нос всему Маунт-Плезант, задавали вопросы и чтобы все об этом судачили. Люди не дураки. Если до меня дойдет хоть малейший слух на этот счет, если из полиции Маунт-Плезант мне будут звонить и жаловаться, что кто-то из моих людей что-то ищет, я закрою это дело навсегда!

– А под каким предлогом я окажусь в Маунт-Плезант? – спросил я. – Случайно мимо проезжал?

Лэнсдейн с минуту подумал, а потом сказал:

– В Маунт-Плезант вроде бы очень хороший книжный магазин. Организуйте там автограф-сессию. И мало ли, вдруг вам захочется провести денек-другой в этом прелестном городке.

– И что? – Я не понимал, к чему он клонит.

– Может случиться, что кто-нибудь с вами заговорит о грязном деле, которое там произошло в 1999 году. И у вас вдруг найдется, с чего начать новую книжку. Никто ничего не заподозрит.

Через неделю я, следуя совету Лэнсдейна, прибыл в Маунт-Плезант – проводить автограф-сессию в местном книжном магазине. Я намеревался пробыть в этом городке несколько дней.

Глава 11
Автографы

Маунт-Плезант, штат Нью-Гэмпшир

Четверг, 8 июля 2010 года

Гэхаловуд готовил меня к этой поездке, как к военной операции. Рассказал мне во всех подробностях о прежнем расследовании. По его словам, в книжном магазине Чинции Локкарт я легко войду в контакт с местными жителями.

– Все, что вам нужно, писатель, – это устроить так, чтобы с вами заговорили про Аляску Сандерс. Изображаете удивление и начинаете копать.

– И с чего начать? – саркастически поинтересовался я. – Спросить у книготорговца, не случилось ли у них славного грязного преступления, чтобы я сделал из него роман?

– Войдите в дружбу с местными. Скажите, что Маунт-Плезант напоминает вам Аврору, заговорите про Нолу Келлерган, и наверняка всплывет тема Аляски. Потом можете начинать копать уже открыто, ведь вам про это рассказали.

– А имена не подскажете?

– Попытайте счастья на заправке, где работала Аляска. Хозяин точно о ней упомянет.

– И что я делаю? Заявляюсь туда и говорю: “Добрый день, мне полный бак, чашечку кофе и какие-нибудь сведения про Аляску Сандерс?”

– Напрягите воображение, Гольдман. Ведь это ваша работа, разве нет?

Легко было сказать.

Выезжая на дорогу, ведущую в Маунт-Плезант, я раздумывал, каким образом мне добыть неопровержимое доказательство, обеляющее Уолтера Кэрри и Эрика Донована. Я уже почти прибыл на место, как мне позвонил мой издатель, Рой Барнаски.

– Алло, Рой?

– Гольдман, я тут узнаю из ленты новостей, что вы даете автограф-сессию в каком-то книжном в Нью-Гэмпшире?

– Совершенно верно.

– Какая муха вас укусила? Подписывать книжки в разгар лета в сельской местности? Хотите турне – так мы вам устроим грандиозный вояж в национальном масштабе! Незачем объезжать все крысиные норы Америки!

С Роем надо играть осторожно: стоит ему хоть что-то заподозрить, он все вывалит журналистам ради дармовой рекламы.

– Там прелестный книжный, – сказал я.

– Да их тысячи, Гольдман, этих прелестных книжных!

– Верно, но у этого трудности.

– Гольдман, трудности у любого книжного по определению! Чувствую, тут какой-то подвох… Что вы от меня скрываете?

– Ничего, клянусь.

В эту минуту позади взвыла сирена. В зеркало заднего вида я увидел полицейскую машину с включенным маячком, она гналась за мной.

– Вынужден вас покинуть, Рой.

– Что случилось?

– Полиция.

– Вы какое-то стихийное бедствие, Гольдман.

Если вы однажды решите отправиться в Маунт-Плезант, то сами убедитесь, что последний отрезок шоссе 21, на подъезде к городу, представляет собой прямую линию, которая так и манит превысить скорость. Повинуясь приказу патруля, я прижался к обочине. Позади остановилась полицейская машина, из нее вышла девушка. Я смотрел на нее в зеркало заднего вида: очень красивая, затянута в черную униформу, в солнечных очках. Примерно моя ровесница.

– Права и документы на машину, пожалуйста.

Я повиновался. Она была очаровательная и в то же время властная.

– Маркус Гольдман, – прочитала она на правах.

– Он самый, – улыбнулся я.

– Едете из Нью-Йорка?

– Да, по дороге заезжал в Конкорд.

– Чем вы занимаетесь в Нью-Йорке?

– Я там живу.

– Догадываюсь. Я спрашиваю, чем вы занимаетесь по работе.

– По работе? – переспросил я.

– Да, кем вы работаете. Чем зарабатываете на хлеб. Кто вы по профессии.

– Я писатель.

Она и бровью не повела.

– И что вы пишете?

– Романы.

Она пожала плечами:

– Вы, наверно, не очень известный…

– Так, немножко.

– Я, во всяком случае, первый раз про вас слышу. Это вы за свои книжки купили такую машину?

– Нет, машина – это не книжки, это наркотрафик, – улыбнулся я.

Я почувствовал, как она расслабилась. Достала блокнот и что-то в нем написала.

– Что привело вас в Маунт-Плезант, мистер писатель Гольдман?

– Завтра я подписываю свои книги в книжном магазине Локкарт. Вы непременно должны прийти.

– Как знать, – ответила она и протянула мне квитанцию.

– Это ваш телефон? – спросил я.

– Это штраф за превышение скорости, сто пятьдесят долларов. Езжайте осторожнее!

Она села в машину и уехала. Наша встреча оставила у меня приятное впечатление, хоть и обошлась мне в сто пятьдесят долларов. Я взглянул на подпись под квитанцией, рядом с регистрационным номером: “Офицер полиции Л. Донован”.

В тот момент, видимо, слишком поглощенный любезничаньем, я ни с чем не связал это имя. Догадался лишь час спустя, в гостиничном номере.

В Маунт-Плезант я расположился на постой в чудесной гостинице с видом на цветущий сквер. Номер был просторный и удобный, у окна стоял письменный стол. Я уселся за него и стал изучать дело Аляски Сандерс, полученное от Гэхаловуда. Вот когда я его перелистывал, у меня и всплыло в памяти имя девушки-полицейского – Л. Донован. Она как-то связана с Эриком Донованом?

Я решил немедленно проверить. Открыл компьютер, подключился к интернету. Снова зашел на сайт ассоциации “Свободу Эрику Доновану”, на который наткнулся несколько недель назад, когда начинал свои разыскания о деле Аляски Сандерс. На этот раз я изучил сайт подробнее. На главной странице было слайд-шоу, и на одном из фото я узнал ту самую девушку-полицейского: Лорен Донован. Это была сестра Эрика. Фото было недавнее, сделано во время демонстрации в поддержку Эрика у мужской тюрьмы Нью-Гэмпшира. К несчастью, это место я хорошо знал – летом 2008 года там сидел Гарри Квеберт.

Ассоциация “Свободу Эрику Доновану” боролась за пересмотр приговора, полагая, что Эрик стал жертвой судебной ошибки. Основали организацию в 2000 году – вскоре после того, как его приговорили к пожизненному заключению, – Лорен Донован и адвокат-активистка Патрисия Уайдсмит, специалист по уголовному праву. Раз в месяц ассоциация собиралась у ворот тюрьмы. Сама Лорен много выступала в защиту брата. Я просмотрел несколько выступлений: говорила она ярко, за словом в карман не лезла. Поскольку я уже питал к ней явную слабость, то начал рассматривать фотографии на сайте, сам не зная – то ли для нужд расследования, то ли из желания еще раз поглядеть на нее.

Один из разделов, озаглавленный “Прежняя жизнь”, пестрел фотографиями Эрика – на рыбалке, в семейном магазине, на тренировках с Лорен перед бостонским марафоном и с родителями, на его двадцать девятом дне рождения, за несколько месяцев до ареста.

В обед я отправился на главную улицу. Маунт-Плезант выглядел живописно: аккуратные фасады магазинов и фонари, до сих пор украшенные бантами и баннерами по случаю национального праздника. Поел я в маленьком кафе, которое, как оказалось, находилось по соседству с редакцией местной газеты, “Маунт-Плезант стар”. Трудно было найти лучший источник, чтобы окунуться в события 1999 года. После обеда я отправился туда. Молодой человек за стойкой ресепшена поглядел на меня со значением и спросил:

– Это вы Гольдман?

– Да. – Мне польстило, что меня узнают по всей Америке.

– Рубашка у вас такая же, как на фото. Поосторожней, не то все решат, что вы вообще не переодеваетесь.

Он кивнул на афишу, оповещавшую о моем визите в местный книжный магазин; она висела на входной двери.

– У меня мать в книжном работает, – уточнил он. – Прямо обожает вас. А вот я вас не знаю.

– Никогда не поздно прочитать хорошую книжку, – заметил я.

– Мать говорит, это вроде детектива. Я таких глупостей не читаю.

– Спасибо, всегда приятно получить комплимент.

– Но с рубашкой вы все-таки поосторожнее. Я имею в виду, наденьте завтра другую.

Я кивнул, чтобы положить конец этому абсурдному диалогу. Молодой человек спросил, чем он может помочь.

– Хочу попасть в архив газеты.

– Вы подписчик?

– Нет.

– Для этого надо быть подписчиком.

– Тогда я бы хотел подписаться, пожалуйста.

– Четыреста долларов в год.

Я достал кредитку и заплатил необходимую сумму.

– Вот. Теперь я могу попасть в архив?

– Мне нужна ваша карта подписчика, вам ее отправят через два дня.

– Но я только что оформил подписку.

– Без карты подписчика ничего сделать не могу. Если, конечно, вы мне не уступите право собственности на стодолларовую купюру, которую я видел у вас в бумажнике.

Я пытался спорить, потом сдался. Отдал ему деньги и через пару минут уже сидел в архиве. Все было оцифровано, и я с помощью поиска без труда нашел все статьи с упоминаниями Аляски Сандерс, Уолтера Кэрри или Эрика Донована. Распечатал их и унес с собой, чтобы прочитать в гостинице.

Перед уходом я забыл сделать только одну вещь – стереть историю поиска, и вскоре мне это вышло боком. Когда я удалился, молодой человек с ресепшена – впрочем, не уверен, что это был он, – зашел в компьютер и с легкостью выяснил, что именно я искал. По Маунт-Плезант немедленно поползли слухи об истинной причине моего приезда.

В тот же день, следуя указаниям Гэхаловуда, я поехал на автозаправку на шоссе 21, якобы залить полный бак. В магазине при заправке меня встретил мужчина лет шестидесяти, и я сразу понял, что это и есть владелец, Льюис Джейкоб.

– Добрый день, сэр, – приветливо поздоровался он.

– Колонка номер два, пожалуйста, – сказал я.

Тот еще цирковой трюк – явиться на заправку поговорить о девушке, которая умерла одиннадцать лет назад.

– Что-нибудь еще? – спросил он.

Я чуть не сказал: “Все, что вам известно об Аляске Сандерс”, но вместо этого сгреб пригоршню разложенных у прилавка шоколадных батончиков. Льюис Джейкоб сложил их в пластиковый пакет и сказал:

– Восемьдесят пять долларов двадцать центов.

Я протянул ему кредитку. Он прочитал мое имя и просиял:

– Вы Гольдман, писатель! То-то мне показалось, что я вас видел. Собираюсь завтра прийти в книжный, подписать у вас книги.

– Если они у вас здесь, могу подписать сейчас, – ухватился я за возможность завязать беседу.

– Вас не затруднит? Они в подсобке.

Он увлек меня за кулисы магазина, в тесное помещение, служившее ему кабинетом.

– Вот видите, они тут, – он показал на мои книги, лежавшие на столе. – Чтобы уж точно не забыть их дома.

Я написал на каждой книжке какие-то дружеские слова, а потом, оглядев комнату, заметил фотографию: на ней был Льюис Джейкоб, помоложе, чем сейчас, и с ним – юная блондинка. Аляска Сандерс. Бинго!

– Ваша дочь? – невинно спросил я, показав на снимок.

– Нет, детей у меня нет. Она работала у меня в магазине. Потрясающая девушка.

– Работала?

– Она умерла много лет назад.

– Как печально! Мне очень жаль. Попала в аварию?

– Ее убили. Два местных ничтожества. Один умер, другой сидит пожизненно. Не надо бы так говорить, но если он когда-нибудь выйдет, я до него доберусь. Аляска – эту девушку звали Аляска – была чудесным созданием. Невероятно милая, приветливая. Смотрите, какая красавица! Они ее задушили темной ночью на берегу озера. Одна женщина на прогулке обнаружила ее тело и медведя, который рвал труп. Ладно, не буду вам докучать давними грязными историями. Вам наверняка есть чем заняться.

– Я совершенно свободен. Ближайшая встреча у меня завтра в книжном магазине, в шестнадцать часов.

– Кофе?

– С удовольствием.

* * *

9 октября 1998 года

В тот день, когда он впервые ее увидел, шел проливной дождь. Было раннее утро, но пелена тяжелых туч погрузила окрестности Маунт-Плезант во тьму.

Девушка толкнула дверь магазина, но внутрь зайти не осмелилась, стояла на пороге.

– Добрый день, мисс, – поздоровался с ней Льюис Джейкоб, решив, что это клиентка.

– Я пришла просить место… Я дружу с Эриком Донованом, он сказал, что вы ищете кого-нибудь помогать на заправке. Вот и я!

Фразу она закончила обезоруживающей улыбкой.

– Меня зовут Льюис Джейкоб, я владелец заправки.

– Аляска Сандерс, ваша будущая работница?

Льюис Джейкоб сразу подпал под обаяние этой восхитительной девушки. Вместо собеседования они просто поболтали: она родилась в Салеме, штат Массачусетс, а недавно переехала к своему молодому человеку в Маунт-Плезант.

– Кто ваш молодой человек? – спросил Льюис. – Я его наверняка знаю, городок у нас маленький.

– Его зовут Уолтер Кэрри, они с родителями держат магазин товаров для охотников и рыболовов.

– А, Кэрри, ну конечно. Вы когда-нибудь работали на заправке?

– Для начала, мистер Джейкоб, скажу, что я очень заинтересована в работе. И я очень активная.

– То есть опыта у вас никакого, верно?

Она состроила умильную гримаску:

– В шестнадцать лет я летом работала в магазине мороженого.

Льюис Джейкоб решил дать ей шанс. Ему в самом деле нужна была помощь, а те редкие кандидатки, что приходили наниматься, его не вдохновляли. Он чувствовал, что Аляска будет отлично обслуживать клиентов. И в самом деле, девушка скоро стала местной любимицей. Если к кассе подходили завсегдатаи, она болтала с ними, расспрашивала о семье, о детях – она их помнила по именам, – обо всяких делах вроде: “Вы решили проблему с водопроводом, который не давал вам спать?” Всегда была в хорошем настроении. А эта ее улыбка… Льюис Джейкоб часто о ней думал. По вечерам, лежа в постели рядом со спящей женой, он долго смотрел в потолок. Из темноты проступало улыбающееся лицо, которое так ему нравилось.

Но вскоре Льюис Джейкоб обнаружил, что эта сияющая улыбка – лишь покров, за которым прячется глубокое отчаяние.

* * *

– Какая-то у нее была слабина, – доверительно сказал Льюис Джейкоб, допивая кофе.

– Слабина?

– Какой-то секрет, ее что-то тяготило. Она мне никогда про это не рассказывала, но однажды вечером, когда я сказал, что у нее грустный вид, она просто ответила: “Это из-за того, что случилось в Салеме”. Я так и не знаю, про что она говорила. Но, поверьте, о ней можно было бы написать целую книгу.

Нас прервал колокольчик: в дверь вошел клиент. Льюис Джейкоб поднялся:

– Я сейчас в магазине один, – сказал он, направляясь из кабинетика за прилавок. – Помогают мне только по субботам. Времена нынче нелегкие.

На том наш разговор и кончился. Я вышел и уже садился в машину, как Льюис Джейкоб позвал меня:

– Мистер Гольдман!

Я было решил, что он вспомнил какую-нибудь деталь про Аляску, но он махал пластиковым пакетом:

– Вы забыли свои шоколадные батончики!

* * *

В пятницу, 9 июля, в книжном магазине Маунт-Плезант состоялась моя автограф-сессия. Читателей пришло много: все три часа, что я подписывал книги, по тротуару на главной улице вилась длинная очередь.

Закончил я в семь часов вечера и вышел из магазина слегка одурелый. Стоял теплый, приятный летний вечер. Только я хотел направиться в сторону гостиницы, как меня окликнул женский голос:

– Вы не согласитесь поставить последний автограф?

Я обернулся. Это была Лорен Донован, в одной руке она держала “Г как Гольдштейн”, в другой – “Правду о деле Гарри Квеберта”.

– Раньше не получилось, – сказала она, – я прямо с дежурства.

– Я думал, вы первый раз про меня слышите.

– Я их вчера купила, после того как вас встретила. Начала первую, неплохая.

– Всего лишь неплохая?

– Неплохо уже то, что неплохая.

– И вы неплохая.

Она расхохоталась:

– Решительно, вы пошляк, Маркус. Но вы мне нравитесь.

Я сел на ближайшую скамейку и достал из кармана ручку:

– Как вас зовут? – спросил я; нельзя выдавать, что я наводил о ней справки.

– Лорен.

Я написал пару слов на каждой книге. Получив их назад, она с любопытством заглянула на фронтиспис, где красовалась надпись:

Лорен

От пошляка.

М. Г.

Она одарила меня улыбкой, причем я чувствовал, что она еще сдерживается. Глаза у нее так и блестели.

– Можете мне посоветовать какой-нибудь ресторан? – спросил я. – Умираю с голоду.

– “Луини”, – без колебаний ответила она. – Просто отличный итальянский ресторан. Мой любимый.

– Спасибо, Лорен. До скорого.

Я повернулся, сделав вид, что направляюсь в ресторан, хотя не имел ни малейшего представления, где он находится.

– Не туда, – со смехом сказала она.

Я развернулся на сто восемьдесят градусов.

– У них сейчас все равно народу полно, вам ни за что не дадут столик. А мне дадут.

– Хорошо быть копом?

– Нет, я забронировала.

– Могу разделить с вами столик, если вы не против, – предложил я. – Обещаю, что вести со мной беседы вовсе не обязательно.

– Что ж, по-моему, предложение честное, – задорно ответила она.

За время своих поездок и турне я имел случай и счастье повидать довольно много итальянских ресторанов. “Луини” в Маунт-Плезант, на мой взгляд, один из лучших – наряду с миланским “Салумайо ди Монтенаполеоне”. В Нью-Гэмпшир стоит заехать хотя бы ради него. Расположен он на тихой улице, занимает первый этаж какого-то промышленного здания, судя по всему, бывшей типографии. Невероятный внутренний дворик украшают гортензии и развесистая липа с благоухающими цветами. Завершает убранство фонтан. Свечи привносят во все это романтическую нотку.

– С кем ты собиралась тут ужинать? – спросил я, пока хостес усаживала нас за столик у бассейна.

– Не с тобой. Когда-то я часто ходила сюда с братом.

– Он сегодня вечером занят? – спросил я с притворным простодушием.

– Мой брат… с братом все сложно. Короче, каждую пятницу, если нет дежурства, я ужинаю здесь.

– Одна?

– Я бы сказала, сама с собой. Это не одно и то же.

Я думал было вернуться к теме брата и разговорить ее, но она явно не была готова к задушевным беседам, и мне не хотелось ее торопить. Мы попросили вина и быстро перешли к менее серьезным предметам – любимым книгам, фильмам, телесериалам. Вечер получился приятный, чуть игривый. Мы неявно, обиняками флиртовали.

Поужинав, мы еще долго сидели в ресторане. Ночь была теплой. Пара лишних бокалов располагала к откровенности.

– Почему ты решил стать писателем? – спросила Лорен.

– Из-за кузенов.

– Как это?

– Из-за того, что с ними случилось, – лаконично ответил я. – А ты почему решила стать копом?

– Из-за брата.

– Что с ним?

– Долго рассказывать.

Она глотнула вина, и я вдруг заметил у нее на запястье часы – роскошные часы швейцарской марки, с золотым корпусом и браслетом из крокодиловой кожи.

– Красивые часы, – сказал я.

– Были брата. Да его и остаются.

– Твой брат умер?

– Сидит, – наконец призналась она. – Уже одиннадцать лет. Неохота про это говорить. Хочешь мороженого?

Она явно уклонялась от разговора. Надо было завоевать ее доверие. Она очень мне нравилась, внушала уважение, и меня огорчало, что я с ней не вполне откровенен. Но как ей объяснить? Как рассказать про все эти невероятные совпадения: про Хелен Гэхаловуд, про анонимное письмо, про Николаса Казински, про расследование, которое я угодливо провел, про доказательство, в котором я нуждался, чтобы Лэнсдейн вернул на пересмотр дело Аляски Сандерс. И про то, что ее брата, быть может, удастся оправдать.

Я решил не говорить ничего. Мы пошли купили мороженое на главной улице, в “Дир кап айс крим”, и расстались в час ночи, обменявшись телефонами и более чем дружеским объятием.

Я вернулся в отель, который находился в двух шагах, открыл дверь номера и увидел на столе коробочку. На ней было написано мое имя. Я вгляделся в почерк, и у меня заколотилось сердце. Это было невозможно.

Я открыл посылку. Внутри лежала маленькая статуэтка чайки, вроде той, что я видел в бывшем столе Гарри Квеберта в университете Берроуза. И записка:

Только не вздумайте преподавать в Берроузе.

Я был потрясен: Гарри заходил сюда. Как он узнал? Я подошел к окну. Мне показалось, что на улице я увидел чей-то силуэт.

Я выскочил из номера и через две ступеньки скатился по лестнице – надо попытаться его нагнать.

Зимой 2008 года, за несколько месяцев до дела Гарри Квеберта и примерно за два года до событий, которым посвящена эта книга, на меня напал ужасающий писательский ступор, страх белого листа. В надежде вновь обрести вдохновение я провел несколько недель у Гарри Квеберта.