Текст книги ""Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Си Джей Уотсон

Соавторы: Жоэль Диккер,Джулия Корбин,Маттиас Эдвардссон,Марчелло Фоис,Ориана Рамунно,Оливье Норек,Дженни Блэкхерст,Матс Ульссон,Карстен Дюсс,Карин Жибель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 113 (всего у книги 311 страниц)

Таким образом, отвечать на вопросы следователей пришлось Коломбе, которая изо всех сил пыталась заставить Спинелли и ее подчиненных поверить в ее версию происхождения трупов. Поначалу казалось, что у нее ничего не выйдет. Рассказ о военных, которые в незапамятные времена похищали детей и были замешаны в парижском взрыве и смерти Ровере, вызвал немалое замешательство, не говоря уже о том, что саму Коломбу считали опасной психопаткой и террористкой. Краткие перерывы между допросами она проводила в камере особого режима, размышляя, что хотел сказать Данте, если, конечно, его болтовня об артишоках и голубых птицах вообще что-то значит. Даже знай она ответ на этот вопрос, не факт, что полиция ей поверит. Учитывая свойственную Данте манеру мыслить, это маловероятно. Тем не менее если ее положение оставалось неизменным, то положение Немца стремительно ухудшалось.

Почти сразу выяснилось, что его документы были поддельными. К тому же на руках Немца обнаружили следы пороха, и найденный на одной из гильз смазанный отпечаток также принадлежал ему. Это доказывало, что он заряжал «глок» сам, а не просто случайно его нашел, хотя в подобную отговорку и без того невозможно было поверить. Немец отказался сообщить свое настоящее имя или предоставить какие-либо объяснения полиции. Он упрямо молчал – сначала в больнице, а потом в тюремном лазарете. Его отпечатки отсутствовали в базе, фотографий не было в картотеке, а в полицию не явился ни один его родственник, и, хотя Немец смутно походил на хранившийся в судебных архивах портрет, сделанный Данте после освобождения, следователи уже почти смирились с тем, что он так и останется господином Никто.

Вскоре стало ясно: обвинить его можно было не только в том, что он прервал погружение Коломбы. На его одежде были найдены следы ДНК парня и девушки, обнаруженных в своей римской квартире с перерезанным горлом. Это были Хорхе и его подруга. Так Немец превратился в подозреваемого в убийстве, задержание переросло в арест, а папка с делом еще больше распухла. Не повезло и Коломбе: ее перевели в местный дом предварительного заключения, вопреки протестам требовавшего ее освобождения Минутилло, который специально прилетел из Рима. Ее заперли в крыле строгого режима вместе с педофилами и коррумпированными полицейскими, где она тут же по приезде заснула, не обращая на сомнительную компанию ни малейшего внимания. Пока она спала, римское спецподразделение вычислило анонимную квартиру Немца и обнаружило там шесть поддельных паспортов разных стран, выписанных на различные имена. Одно из этих имен привело полицию в гараж в районе Тибуртина, набитый коробками с немаркированными фармацевтическими препаратами в некоммерческой упаковке. Где их достал Немец и для чего они ему понадобились? Когда его спросили об этом на допросе, он продолжил молча смотреть в потолок.

Через четыре дня после находки цистерн, когда газеты начали задаваться вопросом, является ли загадочная госпожа Каселли убийцей-психопаткой или оклеветанной героиней, надзиратели разбудили Коломбу на рассвете и поспешно отвели в комнату для допросов. Там ее уже ждала Спинелли.

Несмотря на ранний час и усталость, Коломба, как обычно, проявляла должное уважение к следователям.

– К вашим услугам, госпожа Спинелли, – сказала она.

Посетительница провела по лбу тыльной стороной ладони. Она тоже выглядела усталой и встревоженной.

– Я пришла, чтобы попросить вас о сотрудничестве, но сразу оговорюсь: никакой сделки мы вам не предлагаем. В этом смысле у меня связаны руки.

Коломба ничего не поняла, но все равно кивнула:

– Скажите, что вам нужно.

– Шесть часов назад римское спецподразделение получило наводку. Объявился человек, утверждающий, что занимался оформлением сделки по покупке недвижимого имущества от имени задержанного подозреваемого, известного нам как Немец. Предваряя ваш вопрос, скажу, что и на этот раз имя тоже оказалось вымышленным.

– О каком имуществе идет речь? – спросила Коломба.

– Немец купил ферму неподалеку от Западной объездной дороги Рима. Офицеры спецподразделения обнаружили там десять грузовых контейнеров. В контейнеры были врезаны небольшие люки… – Спинелли замялась. – А люки были заминированы.

Коломба содрогнулась от ужаса.

– Заминированы?

– Взрывчаткой «С-четыре» с самодельными, но чрезвычайно надежными детонаторами. Стоит кому-то попробовать взломать люки или открыть их каким-либо, кроме единственно верного, способом, и все десять контейнеров взлетят на воздух.

Коломба вскочила и схватила Спинелли за руку:

– Скажите мне, они внутри?

Та не отстранилась и успокаивающе кивнула наблюдающему за беседой агенту.

– Мы… не знаем этого наверняка.

Коломба рухнула обратно на стул:

– Дети…

– Возможно… – сказала Спинелли. – Нам бы хотелось, чтобы вы приехали на ферму и поделились располагаемой вами информацией со спасательной командой. Саперы закончат работу через шесть часов. К этому моменту вас уже доставят на место – разумеется, под конвоем. Если, конечно, вы дадите свое согласие.

Сердце Коломбы наполнилось надеждой. Она гнала ее от себя, чтобы не сглазить, но та разгоралась снова и снова. Коломба не могла не думать о детях: они все еще живы!

– Я поеду, конечно поеду… Все, что вы скажете. Но… вам нужна не я, а Данте.

– Это он попросил, чтобы вы приехали, госпожа Каселли, – с полуулыбкой сказала Спинелли. – Он согласился нам помочь, но одним из условий его согласия было ваше присутствие. Помимо прочего.

Прочее включало в себя неаполитанскую кофеварку, походную плитку и упаковку свежемолотой моноарабики из кремонского кафе «Торрефационе Виттория», где, как говорили, подавали лучший кофе в округе. Когда конвой провел Коломбу в его палату, Данте, развалившись в постели, с блаженным видом допивал десятую чашку любимого напитка. Ее руки были скованы наручниками, а за каждым его движением следил санитар. Они не обнялись, но радостно улыбнулись друг другу. Коломба поняла, что он вне себя от нетерпения.

– Слышала, КоКа? Их нашли!

– Это еще не точно, – сказала Коломба.

Данте фыркнул:

– Точно. Доверься мне.

– Только когда ты объяснишь мне, при чем здесь голубая птица.

Он ухмыльнулся:

– Всему свое время. Не хочу говорить об этом, пока не соберусь с мыслями. К тому же мне нужно дочитать занудный документ на английском, который принес мне утром Роберто.

– На английском?

– Да. Согласен, он больно уж распространился. Я бы давно закончил, если бы мне разрешили пользоваться интернетом.

– Забудь об этом, – сказал санитар.

– Вот видишь! Как они повезут нас в Рим? На бронированной машине?

– На вертолете.

Улыбка сползла с лица Данте.

– Ни в коем случае.

– Это воздушная «скорая помощь». Ты проспишь весь полет. Тебе здесь дадут транквилизаторы. Проснешься уже на свежем воздухе. Рядом со мной.

Данте заерзал в постели:

– Мне уже не хватает воздуха.

– Во время полета его будет больше чем достаточно, – сухо сказала Коломба. – Не забывай, ради чего мы все это затеяли.

Еще с минуту Данте, покрывшись испариной, ворочался в кровати.

– О’кей. Но пусть мне дадут транквилизаторы прямо сейчас, иначе я никуда не полечу.

– Без проблем, – сказал санитар. – Если это заткнет тебя хоть на минуту. Пойду врача позову.

Данте усыпили, положили на носилки и погрузили в вертолет. Вместе с ним на борт взошли Коломба, Спинелли и трое агентов кремонского спецподразделения. Коломбе показалось, что полет длится целую вечность, но не прошло и двух часов, как за иллюминатором они увидели римскую объездную дорогу. Наконец она увидела ветхую постройку, вокруг которой темнели полускрытые деревьями коричневые прямоугольники грузовых контейнеров. Ровно в десять утра вертолет приземлился, и Данте разбудили инъекцией стимулятора. Вскочив, как пружина, он, прямо в халате и шлепанцах, ринулся к оцепившему здание кордону. Не успел Данте добежать до полицейских, как догнавшие его конвойные защелкнули на нем наручники и вместе с Коломбой препроводили к руководителю операции, которым оказался не кто иной, как вечно помятый Курчо.

– Господин Торре, наконец-то мы встретились. Госпожа Спинелли… – Они пожали друг другу руки, и Курчо посмотрел Коломбе в глаза. – Госпожа Каселли, рад с вами познакомиться, хотя вы, возможно, предпочли бы находиться в любом другом месте.

– Я ни за что на свете не хотела бы оказаться сейчас где-то еще, – ответила она. – Насколько мне известно, вы приняли мое дело близко к сердцу. Я хотела вас поблагодарить.

Он покачал головой:

– Подождите, посмотрим сначала, чем все закончится. Вы еще считаетесь задержанной. Госпожа Спинелли, неужели нельзя обойтись без наручников?

– Боюсь, что нет.

Курчо пожал плечами и обратился к Данте:

– Что вы можете нам сказать?

Данте огляделся: покрытые ржавчиной и граффити контейнеры, больше напоминающие старый металлолом, были расставлены полукругом на расстоянии около шести метров друг от друга. Данте подумал, что эти ящики еще меньше его силосной башни. Еще теснее. Ему стало тяжело дышать, но, к счастью, седативы еще действовали.

– Вы уже их открыли? – спросил он.

– Пока нет. Ждали, пока саперы еще раз все осмотрят.

– С младшими детьми хлопот не будет, – сказал Данте. – А вот более взрослых придется немедленно накачать успокоительными.

– Почему?

– Они выросли в этих коробках. И усвоили правила. Ни при каких обстоятельствах нельзя выходить. Нельзя даже думать о том, чтобы выйти наружу. Угостите их шоколадками. Это награда.

– Награда? – переспросил Курчо.

– За то, что мы были паиньками, – пояснил Данте.

– Ясно, – сдерживая дрожь, сказал Курчо.

– И привезите сюда родителей Руджеро Палладино. И отца Луки Мауджери. Их дети тоже внутри.

– Мы не можем быть в этом уверены, – вмешалась Спинелли. – А Стефано Мауджери под стражей. Потребуется разрешение надзорного прокурора.

– Тогда пошлите за его свояченицей Джулией Балестри. – Он по памяти продиктовал Курчо адрес и номер телефона.

– Если вы ошибаетесь, эта поездка станет для них очень жестоким испытанием, – сказал тот.

– Я никогда не ошибаюсь. Спросите у своей коллеги.

Коллегой была Коломба.

– Он часто ошибается, – улыбнулась она. – Но на этот раз он прав.

Курчо кивнул и передал листок с данными побагровевшему при виде Коломбы инспектору Инфанти. Та притворилась, что его не замечает, и он поспешно ретировался.

Спустя полчаса в первый контейнер был проведен оптоволоконный кабель. На мониторе появилось изображение крошечной темницы, оборудованной химическим туалетом. Лицом к стене, сжав руки за спиной, стоял чумазый длинноволосый подросток. Его колотила нервная дрожь.

«Он похож на наказанного школьника», – подумала Коломба.

Данте порекомендовал, чтобы к нему впустили только одного человека – в штатском и без оружия. После того как один из саперов взломал люк, в контейнер вошел санитар, выбранный за свою безобидную внешность и степень по психологии. Пленник, притворяясь, будто ничего не замечает, сверлил глазами стену. По совету Данте санитар назвал мальчика Сынком и положил руку ему на плечо. Тот завизжал, сорвался с места и кругами носился по контейнеру, пока его не удалось поймать и усыпить. По состоянию мальчика спасательной команде стало ясно, что его уже несколько дней не кормили и не поили.

Как и предсказывал Данте, маленькие дети реагировали на прибытие спасателей гораздо спокойнее, насколько позволяли особенности их недугов. У троих детей и двоих подростков наблюдались явные симптомы различных форм аутизма.

Четвертый подросток встретил освободителя, размахивая самодельной дубинкой, но стоило Данте прокричать: «Прекрати, Скотина!» – как мальчик выронил деревяшку и, спрятав лицо в ладони, рухнул на колени.

Данте мысленно попросил у ребенка прощения за свой грязный прием и расплакался. Прослезилась и спасательная команда, и многие из телезрителей, которые тем вечером увидели съемки, сделанные с близлежащего поля каким-то видеолюбителем.

В девятом контейнере был заключен Руджеро Палладино. Вышедшие из полицейского вертолета родители успели обнять его, прежде чем подействовало снотворное. Последним спасенным оказался пухленький, до странности спокойный мальчик в склеенных скотчем очках – Лука Мауджери. Увидев Луку, его тетя Джулия потеряла сознание и была поручена заботам врачей.

– Все кончено, – сказала Коломба Данте. Даже наручники не помешали ей его обнять.

Она не могла знать, как сильно ошибается.

26

Коломбу отвезли обратно в кремонский дом предварительного заключения, а Данте – в больницу, но теперь их положение изменилось. Коломба заметила, что многие агенты снова начали уважительно называть ее на «вы», а под окнами палаты Данте, по мере того как новость о его участии в освобождении пленников начала распространяться, собиралось все больше фанатов и зевак. Предложи кто-то вручить ему Нобелевскую премию или причислить его к лику святых, инициатива, вероятно, вызвала бы волну народной поддержки. Спасение детей также сказалось на судьбах Стефано Мауджери, которого освободили немедленно после того, как его сын был найден живым, и судьи Де Анджелиса, в срочном порядке отстраненного Высшим советом магистратуры от всякого участия в расследовании убийства в Пратони. За двадцать четыре часа Де Анджелис успел созвать две пресс-конференции: на первой он выразил возмущение решением Совета, а на второй – объявил, что увольняется из магистратуры и намерен посвятить себя частной практике. Обе конференции прошли почти незамеченными.

Следствие по делу Коломбы и Данте было передано прокуратуре Кремоны, которая тут же отпустила Данте и уже начала подготовку к освобождению Коломбы, когда спустя семь дней после открытия цистерн невдалеке от римской фермы, где хранились контейнеры, был найден арсенал Немца. Помимо всевозможных пистолетов и винтовок, были обнаружены десять килограммов «С-4» с той же химической подписью, что и взрывчатка, использованная для подрыва дома Ровере, а также план его квартиры.

Если бы во главе расследования все еще стоял Де Анджелис, он бы наверняка стал утверждать, что Немец и Коломба были сообщниками, а возможно, и любовниками, но, к счастью, ситуация изменилась. Утром восьмого дня Коломбу освободили, однако надышаться свежим воздухом она не успела: ее тотчас же отвезли на брифинг, который должен был проходить на залитой солнцем террасе прокуратуры. Когда туда с самоуверенным видом явился главный докладчик – облаченный в безупречный черный костюм Данте, Коломба поняла, что присутствующих ждет незабываемое представление.

Данте замер в паре метров от стола, убедился, что безраздельно завладел всеобщим вниманием, улыбнулся, закурил и, всякий раз заново представляясь, пожал руки собравшимся. За столом сидели Курчо, Спинелли с секретарем, отвечавшая за экспертизу костей криминалист-археолог из лаборатории ЛАБАНОФ и коротко стриженный, прилизанный бородач лет шестидесяти, в котором Коломба тут же признала карабинера. Это был Ди Марко, полковник спецслужбы АВИБ – Агентства внутренней информации и безопасности.

Данте с ехидной улыбкой пожал ему руку.

– Вижу, вас все-таки уговорили к нам присоединиться, – сказал он.

– Я только надеюсь, что это не станет пустой тратой времени, – мрачно ответил полковник.

– Как раз потерять время даром вы и надеетесь, – заметил Данте, сел во главе стола и подтолкнул в середину стопку принесенных с собой папок. – Это небольшая сводка, которую я набросал за последние несколько дней, – исключительно в качестве памятки. Внутри вы также найдете краткую библиографию по основным затронутым темам.

Каждый взял себе по папке: внутри было около двадцати скрепленных степлером печатных страниц. Коломба их уже читала – Минутилло занес ей распечатку еще перед освобождением. Если бы не события, которые ей довелось пережить в последние недели, она бы посчитала сводку Данте полной чепухой. Но сейчас его доводы казались ей совершенно обоснованными.

Полковник АВИБ опустил глаза на первую страницу и побледнел. Заголовок гласил: «ПРОЕКТ „СИНЯЯ ПТИЦА“».

– Напоминаю всем, что сегодняшний брифинг носит неофициальный характер. Его цель – позволить господину Торре изложить свою версию событий, которые являются предметом расследования кремонской прокуратуры, – начала Спинелли. – Вы не могли бы вкратце обрисовать вашу версию, господин Торре?

– В двух словах? – улыбнулся Торре. – Государственные интересы.

– Пожалуй, в таком случае нам понадобятся более детальные разъяснения, – озадаченно произнесла Спинелли.

– Начнем с установленных фактов. Их сводку вы найдете на второй странице, – преувеличенно жеманным тоном начал Данте. Будь у него на носу пенсне, он бы с легкостью сошел за профессора былых времен. Послышался шелест страниц. – В тысяча девятьсот семьдесят пятом году Комиссия Чёрча сената США установила, что в период с пятидесятого и как минимум по семьдесят третий год ЦРУ при участии ФБР провело серию экспериментов по управлению поведением и воздействию на личность посредством таких психотропных препаратов, как ЛСД и барбитураты, физического насилия, принуждения и сенсорной депривации. Заявленной целью было создание «идеальных шпионов», которые повиновались бы приказам даже против собственной воли и могли бы, не сломавшись, выдержать любой допрос. Нужно понимать: Штаты боялись, что Советский Союз их опередит, – с иронией добавил он. – Шпионов они надеялись использовать против Кастро, вместе со взрывающимися сигарами.

– «Маньчжурский кандидат», – сказала Роберта, представительница лаборатории ЛАБАНОФ.

Курчо удивленно посмотрел на нее:

– Вы об этом слышали?

– Об этом даже кино сняли, – с улыбкой ответила она.

– И не одно, – сказал Данте. – Но тем, кто серьезно изучал этот вопрос, известно, что заявленная цель была только прикрытием. Никакая постгипнотическая суггестия не способна превратить человека в робота, заставив его убивать против собственной воли. К тому же услуги киллера обойдутся много дешевле. Правительству и его приспешникам куда больше пригодилась бы способность ломать или менять личность противника, а то и стирать из его памяти нежелательные воспоминания.

– На ком проводились эти эксперименты? – с любопытством спросил Курчо.

– Прежде всего на тысячах американских солдат, каждый из которых, согласно уставу, считался «добровольцем». На заключенных, пациентах больниц и психиатрических клиник, а также произвольно отобранных гражданах, которые даже не подозревали о своем участии в экспериментах. В архивах зафиксировано множество случаев суицида, аутоагрессии, психогенного психоза и вспышек ярости – в особенности среди подопытных, которым без их ведома давали ЛСД. Известен случай, когда всех посетителей публичного дома накачали наркотиками и подвергли жестоким допросам: экспериментаторы не сомневались, что те не осмелятся отстаивать свои права в суде. А однажды в метро было распылено вещество, вызывающее транзисторный психоз.

– Это не доказано, – сказал Ди Марко.

Данте ухмыльнулся:

– Верно. В том числе потому, что в семьдесят третьем году директор ЦРУ Ричард Хелмс распорядился уничтожить бо́льшую часть связанных с проектом документов. Уцелевшие бумаги были намеренно подшиты не в те папки, что чрезвычайно усложнило работу следствия. Тем не менее в распоряжении конгресса США находится по меньшей мере двадцать тысяч страниц документов, которые в настоящее время рассекречены и доступны любому гражданину благодаря Закону о свободе информации.

– Могу я спросить, какое отношение все это имеет к нашему расследованию? – спросила Спинелли.

– Прошу прощения, но я постепенно к этому веду, – ответил Данте. – Как бы там ни было, проект ученых из ЦРУ изначально назывался «Блюбёрд», или «Синяя птица», в честь символа Нью-Йорка – синешейки. Однако в пятьдесят первом году проект был переименован в «Артишок», потому что пласты разума подопытных срывались слой за слоем, как лепестки артишока.

– Миленькая аналогия, – пробормотал Курчо.

– Затем проекту опять дано было новое, более нейтральное название – «МК Ультра». Думаю, вы знаете, что означает «ультра», полковник.

Ди Марко еле заметно кивнул:

– Еще со времен Второй мировой это слово значит максимальную степень секретности.

– Комиссия Чёрча установила, что под эгидой «МК Ультра» существовало еще сто пятьдесят подпроектов, каждый из которых получал отдельное финансирование.

– Уточните, так сказать, для протокола: привело ли все это расточительство к каким-то успехам? – спросила Спинелли.

– Согласно утверждениям ЦРУ, нет. Однако, по мнению некоторых ученых, среди которых Наоми Кляйн, результаты, полученные в ходе экспериментов «МК Ультра», легли в основу современных методов пыток, используемых спецслужбами по всему миру.

– Господин Торре, – отозвалась Спинелли, – то, что вы рассказываете, без сомнения, очень захватывающе и хорошо задокументировано. Однако мы говорим о событиях далекого прошлого, происходивших в другом государстве.

– Проект был закрыт в семьдесят четвертом году, – заметил полковник.

– В Соединенных Штатах – возможно, – сказал Данте. – В остальном мире… точно не известно. Все сведения о международных подпроектах уничтожены.

– О международных подпроектах? – переспросил Курчо.

Данте кивнул:

– После разоблачений, сделанных комиссией Чёрча, конгресс США запретил эксперименты над американцами. Однако об иностранных гражданах в новом законе упоминаний не было. Множество экспериментов проводилось за границей, и, хотя единственные уцелевшие документальные подтверждения этому касаются подпроектов во Франции и в Канаде, можно с уверенностью сказать, что они действовали по всей Европе. Зарубежный филиал проекта назывался «МК Дельта». – Данте улыбнулся. – Простите, у военных не очень с фантазией.

– Особенно когда им приходится выслушивать сказки, – сказал Ди Марко. – Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?

– Все, что я сказал, задокументировано.

– Однако ваши попытки связать «МК Ультра» с собственным похищением – чистые домыслы. – Ди Марко оглядел присутствующих, и Коломба с откровенной неприязнью уставилась на него. – Неужели кто-то действительно верит, будто за произошедшее с господином Торре ответственно ЦРУ?

Собравшиеся молчали.

Данте прищурился:

– Вы помните, что это было за время, полковник? Западные разведслужбы боялись, что в Италии произойдет коммунистический переворот, и были готовы на все, чтобы этому помешать.

– Это были отчаянные времена, – признал Ди Марко.

– А отчаянные времена требуют отчаянных мер, не так ли?

– Однако ничего из того, что вы говорите, не было предметом какого-либо судебного расследования, – вмешался Курчо. – Иначе мы бы об этом узнали. Как узнали о других преступлениях пошедших вразнос спецслужб.

– Вы и правда верите, что мы все знаем? – спросил Данте. – Речь идет лишь о маленьком контролируемом эксперименте, за безопасность которого отвечали всего несколько человек, которые, как, например, Феррари и Белломо, были тщательно отобраны Немцем из рядов итальянской армии. В эксперименте было задействовано всего двадцать подопытных. Этих детей и взрослых держали в одиночном заключении, пытали и накачивали психотропными веществами Немец вместе с руководителем проекта – ученым, называвшим себя Отцом. Один из них отвечал за безопасность и, возможно, являлся бывшим сотрудником спецслужб, а другой – так сказать, за научную составляющую и был гражданским лицом.

– Не существует никаких документальных подтверждений того, что Белломо и остальные когда-либо служили в армии, – сказала Спинелли.

– Это естественно, если верхушка армии или, что более вероятно, кто-то, принадлежащий к армейской элите, не желает, чтобы такие подтверждения нашлись. Если отряд Немца и правда не был связан с армией, то как вы объясните предсмертное признание Пинны?

– Как бред, – ответил Ди Марко.

Данте ухмыльнулся:

– Начинаю понимать, почему вас сюда отправили.

– Думайте что хотите.

– Как тогда вы объясните цистерны? Кто сбросил их в карьер?

Ди Марко не ответил, и Данте воспользовался наступившим молчанием, чтобы оглядеть свою публику. Интерес во взглядах собравшихся мешался с недоумением. Вырисовывающаяся перед ними картина событий была столь ужасна, что никому не хотелось в нее верить. Им было гораздо легче списать все смерти на серийного убийцу-одиночку, чем смириться с мыслью о том, что их родная страна поражена гнилью и целая могущественная клика держит в заключении и убивает ни в чем не повинных людей. Люди, сидящие с ним за одним столом, не отличались наивностью. Каждый из них повидал на работе достаточно, чтобы разувериться в человечестве. Но версия Данте могла завести слишком далеко: поверив в нее, они бы утратили доверие и к соратникам, и к руководству.

– Господин Торре, – через несколько мгновений сказала Спинелли, – выдвинутая вами гипотеза, бесспорно, весьма впечатляет, но это не больше чем просто гипотеза.

– Я полагал, что как раз этим и занимаются следователи – выдвигают гипотезы и стараются их доказать.

– Почему бы вам еще инопланетян сюда не впутать? – осведомился Ди Марко.

– Забавно, что вы упомянули об инопланетянах, – сказал Данте. – Видите ли, после того как стало известно о существовании проекта «МК Ультра», в Америке разразилась настоящая эпидемия: люди по всей стране клялись, будто в детстве были похищены военными, но вспомнили об этом только много лет спустя. В интернете полно посвященных этой теме сайтов, достаточно вбить в поисковике «МК Ультра дети» или «МК Ультра похищение». Многие утверждают, что знаменитые похищения инопланетянами – лишь прикрытие для экспериментов «МК Ультра». Лично я всегда верил, что это городская легенда. Теперь же я нахожу во всем этом пугающие совпадения с моей собственной историей. – Он взглянул на представительницу ЛАБАНОФ. – Вы нашли подтверждения моей версии в останках этих бедняг?

Роберта вздрогнула от неожиданности:

– Откуда вы знаете?

– Я заметил, как вы изменились в лице, когда я заговорил о психотропных веществах.

Женщина посмотрела на Спинелли. Та кивнула.

– Нам еще предстоит большая работа, но во фрагменте бедра обнаружен хорошо сохранившийся костный мозг. А как вы знаете, в костном мозгу можно найти следы веществ, присутствовавших в крови на момент смерти.

– Продолжайте, – сказала Спинелли.

– Мы считаем, что жертве регулярно делали инъекции вещества, схожего по составу с пропранололом. Это успокоительное было разработано еще в пятидесятые, но недавно выяснилось, что оно может вызывать селективную амнезию.

– И не только. – Глаза Данте заблестели. – Пропранолол может использоваться для постгипнотического внушения и преодоления внутренних запретов. Это одно из веществ, которые изучали ученые из ЦРУ, пытаясь создать пресловутую сыворотку правды.

– Но это может быть и совпадением, – сказал Курчо.

– Что-то слишком много совпадений, не находите? Конечно, если бы Немец во всем признался или один из других солдат с фотографии рассказал, что ему известно, наша задача стала бы гораздо легче.

– Их личности установлены? – спросила Коломба.

– Мы нашли только одного. Того, что стоит рядом с Белломо, – ответил Курчо. – Мы подняли досье знакомых Белломо и Феррари. Похоже, это инструктор по прыжкам с парашютом, погибший в результате несчастного случая шесть лет назад.

– Остаются еще двое, – сказала Коломба. – Включая того, кто сделал снимок.

– И мы ищем их, госпожа Каселли, – ответил Курчо. – Так же как ищем другие связи с Немцем.

– Вам все еще неизвестно, кто он такой? – спросила Роберта.

– К сожалению, нет, – ответила Спинелли. – Но того, что мы о нем знаем, достаточно, чтобы связать его как минимум с похищениями и с убийством матери Луки Мауджери. Господин Торре, если то, что вы говорите, правда, почему в какой-то момент отряд Немца убил всех подопытных?

– Потому что времена изменились и итальянская программа «МК Ультра» была закрыта, – ответил Данте.

– Если она вообще существовала, – сказал Ди Марко.

– Ваши комментарии, как всегда, не обманывают ожиданий, – ухмыльнулся Данте. – В восемьдесят девятом году пала Берлинская стена, и угроза советского вторжения стала гораздо менее правдоподобной. Обосновать выделение средств на поддержание проекта стало сложнее, и Немцу было поручено зачистить проект. И через несколько недель именно так он и поступил. – Данте закурил пятую с начала брифинга сигарету. – Девятнадцать подопытных кроликов упокоились в цистернах на дне озера. А двадцатый сейчас перед вами. Членов бригады, занимавшейся слежкой за испытуемыми и похищениями, с щедрой пенсией отправили на покой. Оборудование и медикаменты были уничтожены и сожжены. Мы больше ничего бы о них не услышали, если бы Отец четыре года назад, судя по времени первого похищения нового сезона, не решил продолжить начатое. И вполне вероятно, что в каких-нибудь других контейнерах томятся пленники, о которых нам неизвестно.

– Ранее вы сказали, что угроза коммунистического вторжения отошла в прошлое, – сказал Курчо. – Тогда почему была возобновлена программа «МК Ультра»?

– Не думаю, что она была возобновлена, – ответил Данте. – Я склонен полагать, что Отец нашел нового заказчика. Теперь он работает на частную компанию.

27

Данте прикурил шестую сигарету от окурка предыдущей.

– Думаю, в последующие годы Отец продолжил изучать результаты своих так называемых исследований и пришел к выводу – неизвестно, насколько справедливому, – что одному из его подопытных, от которых впоследствии пришлось избавиться, действительно помогли инъекции экспериментальных препаратов. Я ошибаюсь или в наши дни пропранолол испытывается в качестве возможного лекарства от предположительно неизлечимой болезни? – спросил он Роберту.

– Да, от аутизма, – встряхнулась представительница ЛАБАНОФ. – Хотя аутизм не болезнь. Более правильно считать его совокупностью личностных расстройств.

– Верно, вы правы, – с извиняющейся улыбкой признал Данте. – Не знаю, действительно ли кто-то из испытуемых страдал аутизмом и действительно ли состояние его улучшилось, прежде чем его убили и растворили в кислоте, или Отец – просто безумец. Знаю лишь, что он возобновил эксперименты над пленниками, тщательно отбирая жертвы.

– Простите, выходит, все они были больны даже до похищения? – спросил Курчо.

– В настоящий момент установлены личности лишь пятерых детей. Все они страдали той или иной формой аутизма или когнитивных расстройств, – ответила Спинелли.

– Ясно, что выбор Отца пал на них неслучайно, – заметил Данте.

– Неужели он творил все это только для того, чтобы найти лекарство? – поинтересовался Курчо.

– Только? Не говоря о том, что, возможно, он считает это делом всей жизни, знаете ли вы, сколько бы стоило действенное лекарство от аутизма на рынке? – спросил Данте.