Текст книги "Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Лорет Энн Уайт

Глава 30

– Все здесь, – сказала Энджи офицеру Петриковски, стоявшему на ресепшене с ее коробками, одна поверх другой. – Мне пришлось забирать их из частной лаборатории, я отдавала старые вещдоки экспертам.

Петриковски открыл рот, но Энджи выставила руку:

– Прежде чем вы скажете, что я что-то испортила, учтите: раньше эти коробки стояли в подвале частного дома и многократно открывались, а я обратилась в специализированную профессиональную лабораторию. Если что-то испорчено, в этом вина не моя и не лаборатории. К тому же у вас есть моя ДНК, сможете меня исключить. Или включить.

Петриковски остался недоволен.

– Мы с вами свяжемся, – процедил он, плечом открывая дверь и выходя на улицу. Энджи побежала в отдел по связям с общественностью и схватила трубку – шел обед, и в кабинете никого не было. Паллорино набрала внутренний номер Стейси Уоррингтон, оператора «Виклас» – электронной базы данных по преступлениям против личности.

– Стейси, я тебе сброшу на почту кое-какие пальчики, прогони их по базам, а?

– Тебя же сослали на непыльную работенку с соцсетями? – удивилась Стейси.

– А это из одного древнего такого дела. Оцифрованные изображения фрагмента ладони и окровавленные отпечатки пальцев, сфотографированные на месте преступления. Сделай, как сможешь, ладно? Буду твоей должницей.

– Ну да, ну да… Присылай, у меня как раз окошко. Сразу и погляжу.

Энджи открыла ноутбук, который привезла на работу, воткнула флешку и открыла файлы Андерса. Прикрепив первую серию фотографий, она нажала «отправить».

– Все, уже отправляю…

Неожиданно дверь открылась, и вошла офицер Пеппер, стягивая пальто.

– Как продвигается наш блог? – осведомилась она.

– Отлично, – отозвалась Энджи, отправляя оставшиеся снимки.

– Нужна помощь? Вопросы есть?

– Нет, спасибо, все в порядке, – отозвалась Паллорино, не поворачивая головы.

– Нужно обязательно закончить сегодня – к выходным в блоге должен быть свежий пост.

– Да-да, я поняла. – Можно подумать, кто-то почешется, если пост в полицейском блоге появится не в пятницу, а в понедельник! Тем не менее Энджи закрыла фотографии, включила компьютер и открыла недописанный блог. Она пыталась сосредоточиться, но от волнения ничего не приходило в голову.

В полчетвертого зазвонил внутренний телефон. Энджи схватила трубку.

– Слушай, есть совпадение, – сказала Стейси. – Наш клиент.

– Серьезно?!

– А чему ты так удивляешься?

– Да нет, я… – По коже побежали мурашки. – Значит, мужчина? Отпечатки принадлежат мужчине?

– Эти – да.

Энджи покосилась на Марлу Пеппер, которая настороженно поглядывала на нее.

– А кто он? – тихо спросила Энджи.

– Некий Майло Белкин.

– Раз он в нашей базе, значит, он жив?

– Еще как! Он в исправительной тюрьме Хансен. Обвинения – от преступной халатности, повлекшей за собой смерть, до незаконного владения огнестрельным оружием и наркотиками с целью продажи. Уже почти отбыл срок, осталось полгода.

– Можешь сбросить мне все, что есть по его аресту, обвинениям и вообще?

– Раньше он привлекался за изнасилование и тяжкие телесные, но его оправдали, когда заявительница отказалась свидетельствовать в суде и сняла все обвинения.

Энджи еле сдерживала ураган эмоций. Один из людей, которые гнались за молодой женщиной у больницы Сент-Питерс, жив и никуда не денется минимум полгода. Вот это прорыв! Она провела рукой по волосам, едва усидев на месте.

– Тогда все, что есть по первому делу, тоже!

– Без проблем.

Повесив трубку, Энджи торжествующе ткнула кулаком в воздух.

– Блог точно в порядке? – переспросила Пеппер.

– О да, – с улыбкой ответила Энджи. Дрожа от возбуждения, она набрала номер тюрьмы Хансен и выяснила, что у них действительно содержится заключенный по имени Майло Белкин. Энджи предупредила, что приедет к Белкину завтра к двенадцати. Хансен находится в Большом Ванкувере, но ведь завтра выходной! Вечером она сядет на паром, переночует в гостинице, а с утра поедет в тюрьму.

Вот чем удобна новая должность: при свободных выходных Энджи по-прежнему может разыграть полицейскую карту, если нужно допросить подозреваемого. Белкин фактически досидел до конца, значит, он чем-то не подошел для условно-досрочного освобождения. Видимо, сделал кого-то непоправимо несчастным.

Пора отплатить Майло Белкину той же монетой.

Глава 31

Зажав ноутбук под мышкой, Мэддокс шел на совещание в сопровождении Хольгерсена и Флинта. Его новый напарник размашисто шагал по коридору, ссутулившись в своем замызганном бомбере, выпятив подбородок и засунув руки в карманы серых джинсов. Высокие, вроде военных, сапоги сбиты и заляпаны грязью. Ни дать ни взять – облезлая дворняга, нарывающаяся на драку.

Инспектор Мартин Флинт, напротив, был сама аккуратность: белейшая форменная рубашка со знаками различия, галстук прикреплен золотой заколкой, безукоризненно отглаженные черные брюки – сказывалось армейское прошлое и внимание к деталям. Флинт был главой отдела особых расследований, но сейчас временно исполнял обязанности инспектора Фрэнка Фицсиммонса, уволенного за слив секретной информации во время поисков «Крестителя» в попытке сместить шефа, и курировал работу убойного – бывшего руководителя Джека Базьяка отстранили за пристрастие к азартным играм онлайн. То, что Базьяк делал ставки со своего служебного компьютера, вскрылось случайно, когда собственная безопасность негласно искала источник утечки. Мэддокс вел дело «Крестителя» с первого дня своего перевода в Викторию, и ему ясно дали понять – он первый в очереди на место Базьяка, как только завершится следствие по делу девушек со штрихкодами.

Через стеклянную перегородку Мэддокс разглядел мужчину и женщину за длинным столом. Из окон переговорной открывался вид на город. Тучи на горизонте наливались багровым светом. Стекла были словно заплеваны дождем.

Флинт распахнул стеклянную дверь и коротко представил коллег. Мэддокс молча прошел к концу стола и подключил свой ноутбук к большому смарт-экрану на стене.

Ожидавший в переговорной человек отрекомендовался сержантом канадской полиции Томасом Боудичем, имеющим большой опыт в расследовании преступлений мафии и торговли «живым товаром» в Большом Ванкувере. Его спутница, констебль Вики Иден, участвовала в международных полицейских операциях в Европе. Делегированные в Викторию члены объединенной группы сидели с протокольными минами и бесстрастными глазами. Группой, как выяснилось, руководил сержант Парр Такуми из Сюррея. Раньше Такуми работал в Квебеке и был награжден за раскрытие преступлений монреальской мафии, ирландского Вест-Энда, «Ангелов ада» и колумбийских наркокартелей.

Хольгерсен развалился на стуле, выбрав место напротив этой парочки, скрестил руки на груди и злобно уставился на гостей. Мэддокс остался стоять. Вечерело: небо за окнами заметно потемнело, с моря наползал туман.

Без всякой преамбулы Боудич перешел прямо к делу:

– Нам нужно все, что у вас есть по делу о девушках со штрихкодами. А сейчас мы хотели бы услышать подробный отчет.

Флинт кивнул Мэддоксу, который открыл на ноутбуке файл и нажал кнопку. Смарт-экран ожил. Присутствующие в напряженном молчании слушали, как Мэддокс скупо перечислял основные факты, выявленные в ходе расследования. Дождь снова застучал по стеклам. Злобно завыл ветер, вырываясь из-за углов и выступов здания управления. С моря послышалась тягучая сирена: приближался новый шторм.

Мэддокс указал на фотографии, появившиеся на экране:

– Шесть молодых девушек с татуировками в виде штрихкодов насильно удерживались на борту «Аманды Роуз».

Истощенные лица, затравленные глаза. Все темноволосые, только одна блондинка. Под фотографиями были изображения соответствующих татуировок на шее каждой.

– София Тарасова, – указал Мэддокс на первый снимок, – убита сегодня около часа ночи. Точная причина смерти неизвестна, так как вскрытие отложено. Отрезан язык. Тарасова, родом из Новгорода, единственная из потерпевших, кто дал показания. По ее словам, им угрожали отрезать языки, если они заговорят.

Иден и Боудич многозначительно переглянулись.

Мэддокс снова нажал кнопку на ноутбуке, и на экране появилась большая карта.

– Со слов Тарасовой удалось воссоздать возможный маршрут, по которому девушек ввезли в страну, – Мэддокс пальцем провел по смарт-экрану линию, соединяя Прагу и Владивосток над самой границей с Южной Кореей. – Из Владивостока двадцать девушек вывезли на траулере, предназначенном для ловли краба. В международных водах их пересадили на грузовое судно, следовавшее под южнокорейским флагом. – Новая черта, на этот раз к Южной Корее. – Тарасова рассказала, что одна из девушек скончалась в пути, осталось девятнадцать. Они останавливались, по догадкам Тарасовой, в одном из портов Южной Кореи. Мы считаем, возможно, в Пусане. Тарасова говорила, что затем их отвезли в Китай, а оттуда через Тихий океан… – детектив прочертил длинную линию по экрану, – …в порт Ванкувер.

Он перевел дух.

– Адский маршрутец, – буркнул Хольгерсен.

Мэддокс продолжал:

– Детектив Хольгерсен обратил внимание, что этот путь совпадает с традиционным маршрутом импорта дальневосточного краба, легально и нелегально выловленного в российских водах. В этой сфере у них традиционно заправляет организованная преступность – так называемая крабовая мафия, тесно связанная с местными органами власти. – Он снова нажал кнопку, и на экране появилось изображение голубой татуировки в виде краба. – Тарасова описала эту татуировку полицейскому художнику. Точно такие же набивают себе участники крабовой мафии. Тарасовой удалось заметить такой знак на одном из своих похитителей в Праге, на матросе с траулера во Владивостоке и на сутенере, который действует, судя по всему, где-то у побережья Британской Колумбии, где девять девочек, доставленных из Владивостока, держали примерно месяц. На этой неустановленной квартире шестеро из девяти девочек были проданы или, если хотите, сданы напрокат Веронике Саббонье, владелице борделя «Вакханалия»», оказывавшего услуги на борту «Аманды Роуз». На борту яхты девушки со штрихкодами попали в Викторию.

Констебль Иден что-то пометила у себя в блокноте. Боудич спешно набирал в телефоне сообщение. Мэддокс ждал. Боудич посмотрел на него с заученно-благодушным видом, но Мэддокс видел обостренный интерес, даже азарт, в глазах обоих гостей.

Иден кашлянула и подалась вперед:

– А Тарасова не говорила, как они попали из порта на ту квартиру на побережье?

Мэддокс шумно вздохнул, взглянул на Хольгерсена, затем на Флинта – и обошел этот вопрос.

– У нас есть показания, полученные после сделки с задержанным помощником Саббонье Зейденом Камю. Этот Камю, который, кстати, идентифицирует себя как женщину, заявил, что русским поставщикам «живого товара» помогают «Ангелы ада» – среди портовых грузчиков в Ванкувере есть члены этой банды. Они помогали выводить полуживых пленниц из грузового контейнера и организовали перевозку «товара» в неустановленную квартиру на побережье.

Иден и Боудич заметно напряглись.

– Мы сами еще раз допросим Камю, – сказала Иден. – И, в соответствии с договоренностью, заберем все письменные показания, записи допросов, вещественные доказательства, пятерых девушек со штрихкодами и…

– Камю до суда переведут в тюрьму в Большом Ванкувере, – перебил Флинт. – Информацию она предоставила на определенных условиях, одним из которых был перевод в женскую тюрьму. – Он сделал паузу. – Сделка с Камю предусматривает помощь в раскрытии преступлений, совершенных на острове Ванкувер, которые расследуем мы, полиция Виктории!

– А теперь будем расследовать мы, – сказал Боудич, начиная отодвигаться на стуле.

– Ваша объединенная следственная группа… Что входит в ее компетенцию? – неожиданно спросил Мэддокс, подавшись вперед и упираясь кулаками о стол. Он поглядел в глаза Боудичу, затем Иден. – Какие цели вы преследуете?

– Боюсь, я не уполномочен делиться этой информацией в отсутствие у вас необходимого допуска, – ответил Боудич. – Это секретнейшая межведомственная операция с участием международных и национальных агентств и специализированных местных подразделений. В одно расследование объединены несколько дел, которые в разработке уже не первый год. Некоторые агенты работают под прикрытием, и ради их безопасности я не имею права раскрывать подробности.

Мэддокс рассвирепел. Внутри у него все сводило от ярости при воспоминании о трупе Софьи Тарасовой и полуживой Джинни, замотанной в пленку и подвешенной под эстакадой. Он никогда не сможет забыть изувеченные тела Фейф Хокинг и Грейси Драммонд, лежавшие на металлическом столе О’Хейган. Юные уроженки Виктории попали в сети клуба «Вакханалия», где привлекли, на свою беду, внимание «Крестителя», укрываемого Саббонье и Камю. Без их покровительства маньяк не имел бы возможности совершать свои кровавые преступления.

Иногда, думал Мэддокс, сверля взглядом двух матерых полицейских, юных девочек убивают не только маньяки, но и бюрократия, гордыня, местничество. Если сейчас отдать все материалы дела, родственники Грейси и Фейф не дождутся правосудия – местные мажоры, удушившие Фейф Хокинг, не сядут за решетку, потому что Боудич и Иден интересует улов покрупнее. Сложнейшее дело, распутанное полицией Виктории, которому Мэддокс и его коллеги отдали многие часы своей жизни, Энджи, возможно, пожертвовала своей карьерой, а Джинни едва не рассталась с жизнью, станет не более чем разменной монетой и будет заметено под ковер в какой-нибудь выгодной сделке с правосудием.

Понизив голос, он сказал:

– Мы сможем вам существенно помочь, если будем знать направление вашего расследования.

– Ага, – подхватил Хольгерсен, передвинув жвачку из-за одной щеки за другую. – Может, у нас свои теории имеются, которые пока в одно не складываются, но если бы мы знали больше – та-дам! – разные важные мелочи, которых вы как раз обыскались, вдруг встали бы на свои места.

Боудич сузил глаза. На щеках двинулись желваки.

– Если это намек, что вы утаиваете информацию или версии, мне придется…

– Утаивание информации вами, – хладнокровно произнес Мэддокс, как скальпелем разделывая Боудича взглядом, – стоило жизни Софии Тарасовой.

В комнате вдруг стало нечем дышать. Боудич кашлянул, нарушая давящую паузу:

– Это…

– Позволю себе предположить, что где-то есть и другие девушки со штрихкодами, татуированные секс-рабыни, о которых вам известно, – перебил Мэддокс, покосившись на Флинта. – Здесь, на североамериканской почве. И до них также дотянулась русская мафия. У них тоже вырезали языки? Небось как раз когда девушки решились помочь полиции?

Гости промолчали.

– Вы оба отлично сознавали степень риска для Софии Тарасовой и остальных пяти потерпевших, – жестко сказал Мэддокс. – Вместо того чтобы сразу нас проинформировать – мы ведь могли многократно усилить меры безопасности в больнице, – вы назначили эту встречу, – он показал рукой между ними, – чтобы приехать и поглядеть, что у нас есть, а сами тем временем подводили правовую основу для передачи расследования вам. – Мэддокс помолчал. Снаружи, в густом тумане, заворчал гром, и дождь хлынул стеной. В потемневших стеклах отразились сидящие в комнате. – Вы еще даже не доехали сюда, как Тарасову убили. Это почерк мафии. – Снова тишина. – Ее гибель на вашей совести, и я могу это доказать.

Иден кашлянула, постукивая ручкой о стол. Боудич зверем смотрел на Мэддокса – на скулах горели красные пятна.

– Ваша объединенная группа уже решила списать наши расследования, чтобы поймать крупную международную рыбу, – тихо добавил Флинт. – Но у нас иные цели.

– Мы в долгу перед Тарасовой, – подтвердил Мэддокс. – И намерены добиваться справедливости для уроженок этого города, которые пострадали или даже лишились жизни из-за клуба «Вакханалия». Я хочу, чтобы виновные отправились за решетку за преступления, совершенные в Виктории, с потачки владельцев этого треклятого плавучего борделя, а для этого нам нужно довести начатое нами следствие до логического конца.

Наступившая тишина забивала уши, как вата.

– Чего вы хотите? – спросил наконец Боудич, сидевший с потемневшим лицом и горящими глазами.

– Того же, что и вы, – полного сотрудничества.

Флинт подался вперед:

– Включите нас в свою объединенную группу!

У Боудича отвисла челюсть. Он поглядел на Иден.

– Это даже не обсуждается, – отрезала констебль.

Мэддокс захлопнул ноутбук, и изображение на смарт-экране исчезло.

– Благодарю вас за уделенное время, господа, – сухо сказал он. – Больше нам не о чем говорить.

Он пошел к выходу. Хольгерсен отъехал на стуле.

– У нас есть законные полномочия взять это расследование к себе! – взорвалась Иден, вскакивая на ноги. Из глаз ее точно вылетели молнии. – Вы ответите перед…

Мэддокс развернулся к ней всем корпусом:

– Забирайте с собой какие хотите трупы, – спокойно сказал он. – А я буду только счастлив рассказать кому следует, как полиции Виктории не позволили защитить Софью Тарасову. – Он рванул на себя стеклянную дверь. Флинт остался сидеть: он помалкивал, чтобы все шишки потенциальных репрессивных мер посыпались в случае чего на Мэддокса (так они договорились перед совещанием). Мэддоксу было уже все равно – он дошел до ручки, доведенный проблемами с Джинни, со своим развалившимся браком, с работой. С Энджи. Со старой, вечно текущей яхтой. С дряхлеющим Джеком-О. Тем, что произошло в декабре с Джинни… Смерть Тарасовой стала последней соломинкой – Мэддокс не мог забыть ее худобу и бледность, прозрачные руки, осунувшееся лицо, преображенное храбростью, и отрезанный язык – за то, что говорила с ним… Это будет преследовать его до конца жизни. Мэддокс возненавидел двух приезжих копов, сидевших за столом. Пусть он не смог сохранить семью, пусть из него не вышло хорошего отца, пусть не клеятся романтические отношения с женщиной, которую он полюбил, но он еще может побороться за уцелевших несовершеннолетних девочек со штрихкодами на шее.

Глава 32

Энджи вышла из управления ровно в пять вечера: охватившее ее нетерпение щекотно шевелилось под кожей, словно живое существо. Утреннее опоздание придется компенсировать в другой день, а блог подождет до понедельника: вторую половину дня Энджи читала материалы, присланные Стейси Уоррингтон.

Белкина арестовали в восточной части Ванкувера в девяносто третьем году – двадцать пять лет назад, когда ванкуверская полиция по наводке остановила белый коммерческий фургон с металлическим кузовом, в котором находился Белкин с тремя сообщниками. Завязалась перестрелка, и один из полицейских был ранен в голову пулей сорок пятого калибра и скончался по дороге в больницу. Срикошетившая пуля двадцать второго калибра попала в спину случайному прохожему, повредив позвоночник, отчего человек остался наполовину парализованным. Белкин, стрелявший из 9-миллиметрового пистолета, был задержан вместе с неким Семеном Загорским, который вел огонь из пистолета двадцать второго калибра. Остальные сообщники скрылись на неустановленном черном «Шевроле», подъехавшем из переулка, когда поднялась стрельба.

В белом фургоне якобы осуществлялась доставка цветов, однако среди букетов полицейские нашли пятьдесят с половиной килограммов кокаина, четырнадцать килограммов сто граммов героина и шесть кило гашиша. Стоимость партии, по уличным расценкам, составила около девяти миллионов долларов.

Теперь понятно, почему Войт собирал газетные вырезки. Спустя пять лет после той перестрелки «кольт» сорок пятого калибра был найден в бардачке сожженного черного фургона «Шевроле» возле железнодорожного депо.

Видимо, Войт подозревал, что сгоревший «Шевроле» и «кольт» связаны с перестрелкой при задержании партии наркотиков и пулей сорок пятого калибра, убившей полицейского. Войт считал Белкина и его подельников с их черным фургоном причастными к делу «ангельской колыбели» от восемьдесят шестого года.

Неужели найденный «кольт» и был тем оружием, из которого палили возле больницы Сент-Питерс, а неизвестные преследователи, одним из которых был Майло Белкин, увезли молодую женщину и вторую девочку в том самом фургоне?

Но Войту не удалось доказать причастность Майло Белкина к делу об «ангельской колыбели», как получилось у Энджи, потому что тридцать лет назад таких технологий сравнения отпечатков еще не существовало.

В темноте Энджи шла к «Ниссану». Огни уличных фонарей отражались в лужах, дождь несло ветром откуда-то сбоку, гром ворчал в низких тучах. В лицо летели мелкие частицы коры. Внезапно перед ней вырос темный силуэт.

Энджи, задохнувшись, отпрянула, зашарив рукой по боку в поисках кобуры.

– Детектив Паллорино, – произнес скрипучий голос с немецким акцентом. – Как поживаете?

Энджи вгляделась, напрягая глаза:

– Грабловски?! Это вы?

– Вы можете со мной поговорить? – спросил психиатр, выходя на свет фонаря. На Грабловски был длинный двубортный плащ с глубокими карманами и широким поясом и всегдашняя шляпа в «елочку». Круглые очки блестели в темноте.

– О чем? – не ожидая ничего хорошего, спросила Энджи. – Вы меня караулили, что ли?

– Я знаю, что вы теперь заканчиваете в пять – перевод с понижением и все такое, – пояснил Грабловски. – Могу я искусить вас стаканчиком чего-нибудь в «Свинье»?

– Я спешу, – Энджи пошла к своему «Ниссану». – Мне нужно успеть на последний паром в Ванкувер. Разговор придется отложить…

– Не думаю, что вам захочется узнать об этом позже.

В голосе Грабловски появились резкие ноты. Энджи насторожилась, но одновременно в ней проснулось любопытство. Что бы ни сказал Грабловски, она ему не доверяла. В этом человеке было что-то зловещее – он всю жизнь заглядывал в душу к чудовищам и не гнушался на них зарабатывать, а заодно и снискать академических лавров.

Над головой оглушительно хлопнул раскат грома.

– О чем идет речь? – переспросила Энджи.

– Я знаю, что вы – неизвестная из «ангельской колыбели».

В животе у Энджи все заледенело. В ушах начался тоненький звон.

– Не знаю, о чем вы, – отрезала она, отвернувшись к «Ниссану» с электронным ключом в руке. В ней росла безотчетная паника. Откуда он узнал? Кто-то наверняка настучал, но кто и зачем?

Сигнализация пискнула, замки открылись. Грабловски подошел сзади.

– А еще я знаю, что ваша ДНК совпадает с маленькой детской ножкой, которую выбросило волнами на берег в Цавассене.

Сердце Энджи застучало кувалдой.

Джейкоб Андерс? Мэддокс? Дженни Марсден? Больше она никому не говорила про «ангельскую колыбель». А о совпадении ДНК знает только Андерс. Она развернулась к Грабловски:

– Откуда такие сведения?

– У меня надежный источник.

– Кто? Отвечайте!

Психиатр отступил, выставив перед собой руки, точно защищаясь.

– Нет нужды вести себя агрессивно, детектив: уже и так все знают о вашей склонности к насилию. В свете этой сенсационной новости у меня к вам деловое предложение: дайте мне эксклюзив, позвольте брать у вас интервью по мере полицейского расследования. Из этого получится захватывающая криминальная драма, основанная на реальных событиях. В ней есть все – нам могут даже предложить контракт на фильм!

Нам?!

Ярость хлестнула ее изнутри, как кнутом. Энджи шагнула к Грабловски, глядя ему в глаза.

– Деловое предложение, значит? Чтобы вы заработали на истории моей жизни, когда не можете даже ответить, откуда у вас эта информация? Да катитесь вы! – Она рывком открыла «Ниссан». Грабловски схватился за дверцу:

– Но ведь гонорар мы поделим пополам!

– Уберите руки от моей машины, или я переломаю ваши поганые пальцы, – прорычала Энджи сквозь зубы. Глаза ее горели. – А если вы посмеете обнародовать мою историю, я засужу вашу многоученую задницу!

– Не только я владею этой информацией, детектив. Но я подожду обращаться в СМИ, если вы согласитесь работать со мной над книгой. А когда сенсация станет известной, это сработает как дополнительная реклама и благоприятно скажется на продажах. Подумайте об этом, – Грабловски повел правой рукой в темноту, будто там стоял подсвеченный рекламный щит: – «Таинственная девочка из «ангельской колыбели» разлучена со своей сестрой-близнецом в возрасте четырех лет. Не помня своего прошлого, она вырастает и становится агрессивным копом в отделе расследований сексуальных преступлений, бескомпромиссная, неистовая в своем желании спасти всех изнасилованных женщин и детей, не осознавая, что заставило ее податься в полицейские, тем более в такой специфический отдел. Она вспыльчива и неумолима, это она выследила и зверски расстреляла серийного маньяка-насильника… психологический портрет которого составил я, автор. И вдруг она узнает, что у нее есть или была сестра-близнец. Что сталось с вашей сестрой, детектив Паллорино? Что было с вами до Рождественского сочельника восемьдесят шестого года? Вот об этом мы нашим читателям и расскажем!

Внутри у Энджи все дрожало.

– Это угроза, что ли? Вы угрожаете выдать меня прессе как убийцу «Крестителя», притом что даже независимая комиссия нигде не назвала моего имени? Собираетесь обнародовать мою личную историю, мое прошлое?

Грабловски не ответил. В темноте Энджи не видела его глаза, да еще за стеклами очков, но молчание будто парализовало ее. Значит, ее судьба решена. Станет она с ним сотрудничать или нет, правда выйдет наружу.

– Подумайте пару дней, – сказал наконец Грабловски. – И учтите, я способен оценить вашу историю по достоинству. Меня всегда очень интересовали близнецы – это моя профессиональная специализация. Почитайте мои работы по криптофазии…

– Что?

– Ну как же, тайный язык близнецов, частный случай идиоглоссии! Идиосинкратический язык, изобретенный и используемый либо одним человеком, либо очень ограниченным кругом лиц, обычно детей. Когда на нем общаются близнецы, это называется криптофазия. Причиной тому может быть задержка умственного развития или отсутствие вербального общения со взрослыми, взаимодействия с примером взрослой речи. Возможно, у вас с сестрой тоже был свой особый язык, детектив.

Воспоминание резануло Энджи как ножом: «Подём иглать в лощу… Подём тюда…»

Энджи вдруг явственно увидела девочку из своих галлюцинаций – в розовом светящемся ореоле, с длинными рыжими волосами, с неразличимыми чертами лица и вытянутой маленькой белой ручкой, манящей за собой. Напевный голос зазвучал в ушах:

«Жили-были два котенка… Оба серые в полоску…»

Детский, какой-то механический мотив оборвался какофоническим аккордом, словно кто-то с силой нажал сразу несколько клавишей пианино.

Энджи сразу пришла в себя. Кашлянув, она очень тихо проговорила:

– В последний раз спрашиваю – кто вам сказал?

– У вас есть мой телефон, – Грабловски поправил промокшую шляпу. – Всего хорошего, детектив Паллорино.

Энджи яростно смотрела ему вслед, пока силуэт Грабловски не растворился во мраке и тумане. Ее трясло от холода и сырости. Сев за руль, она с силой потерла лицо, готовая убить того, кто выболтал ее личный секрет этому прохвосту. Теперь все вышло наружу, и загнать джинна обратно в бутылку не получится.

Ей не давало покоя, кто же из очень узкого круга доверенных лиц ее предал.

Она повернула ключ и вдруг спохватилась: надо срочно ехать к отцу и предупредить о ДНК детской ножки и о том, что скоро все появится в новостях. Джозеф Паллорино должен морально подготовиться. В него вцепятся журналисты, тайну, которую они с Мириам хранили столько лет, узнают друзья и коллеги в университете… Предстоит придумать, как защитить мать, для которой, при ее шизофренической деменции, новость может оказаться тяжелым ударом, особенно если репортеры доберутся и до нее.

Энджи переключила передачу и буквально вылетела с парковки – покрышки завизжали, когда она выехала на дорогу. Черт, черт… Она лупила по рулю в яростном бессилии. Что теперь будет с ее работой в отделе связей с общественностью, с испытательным сроком? Когда станет известно, что это она разрядила целую обойму в голову Спенсера Аддамса, – ничего себе блюститель закона с человеческим лицом, решат наверху…

«Возможно, у вас с сестрой тоже был свой особый язык, детектив».

Энджи нажала кнопку на консоли, подключая телефон через блютус, и, остановившись на красный свет, позвонила Алексу Страуссу.

Едва ее старый друг и профессиональный психолог ответил, Энджи торопливо сказала:

– Алекс, это я. Мне нужно, чтобы вы снова отправили меня туда – ну, где я была – с помощью гипноза. Если можно, сегодня, потому что завтра с утра мне нужно быть в Ванкувере… – говоря это, Энджи поняла, что если заедет к отцу перед встречей с Алексом, то не успеет домой собраться и никак не попадет на последний паром. Придется встать в пять утра и ехать первым паромом. Тогда она, хоть и в обрез, успеет к полудню в исправительную тюрьму Хансен.

– Ты уверена? – усомнился Алекс.

– Абсолютно.

– Это рискованно, в прошлый раз ты испытала сильный стресс. Мне пришлось выводить тебя из гипнотического транса досрочно, и выходила ты трудно.

Энджи провела рукой по мокрым волосам, вспомнив, как испугалась, очутившись в темной комнате из своих воспоминаний. Ей было страшно, но необходимо попробовать еще раз. Все, что она испытала, перечувствовала, увидела и запомнила, зазвучало иначе после новости, которую привезла ей Транквада из отдела идентификации.

«Подём иглать в лощу… Подём тюда…»

Может, это и правда сестра зовет ее из своей водной могилы. Просит, чтобы ее нашли. На особом языке, понятном только им. Глаза Энджи невольно заволокло слезами.

– Мне необходимо вернуться еще раз, Алекс, и как можно дальше. Не только ради меня…

Маленькая девочка в розовом наконец начала обретать четкость. Это все меняло.

– Но и для моей сестры-близнеца.