Текст книги "Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Лорет Энн Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 289 (всего у книги 320 страниц)

– Вы имеете в виду сотрудника социальной службы? Я хорошая мать. Никто не может назвать меня плохой матерью. Я стараюсь изо всех сил.

– Уверена, что так и есть. Но нам всем иногда нужна помощь. Воспитание ребенка… нельзя сделать это в одиночку. – Когда я вспоминаю распятие в детской, меня посещает еще одна мысль. – Вы ходите в церковь, Лэйси?

Она кивает и снова сморкается.

– В какую из них? Я знаю людей, которые помогают другим в местных религиозных общинах.

– Церковь Богородицы-на-Холмах.

– Хорошо. Я знаю одного католического священника и позвоню ему, ладно?

Она кивает и берет у меня листок бумаги. Люк встает и передает ей ребенка.

– Мы можем заглянуть в сарай, где Клэй дает частные уроки? – спрашивает он.

Она цепенеет. Ее лицо искажается от паники.

– Я… там всегда заперто. На висячий замок. Разве вам не нужно спросить его или иметь ордер на обыск?

– Справедливо, – говорит Люк. – Но нам нужно, чтобы вы поехали в участок и дали официальные показания. Мы вызовем сотрудника, чтобы он привез вас, хорошо?

Она кивает и провожает нас до двери.

* * *

Когда мы ныряем в автомобиль и выходим из снежной круговерти, я говорю:

– Итак, у Клэя Пелли нет алиби. Он солгал своей жене. Мистер Хороший Парень оказался дерьмовым мужем.

– Или хуже того, – говорит Люк и заводит двигатель.

Я ругаюсь, застегивая ремень безопасности.

– Она еще ребенок. Едва старше некоторых школьников. И ей очень тяжело.

Люк смотрит на меня.

– Ты считаешь, что твоя дочь сказала правду о том, что она видела?

– Да. Это было тяжело для нее, но да, я верю ей.

– Нам нужно снова собрать детей. Официально. В участке, на этот раз вместе с опекунами. Задать им жару под запись и точно узнать, кто видел учителя рядом с костром. А ботинки мы отправим в лабораторию. Этого будет достаточно для ордера на арест или по меньшей мере для ордера на обыск в его доме и сарае.

Он задом выезжает с подъездной дорожки. Покрышки упираются в недавно наметенный сугроб и с визгом проворачиваются на обледенелой дороге.

– Это правда? – спрашивает он. – То, что ты сказала про твоего мужа?

– Не твое дело, Люк.

– Но ты сделала это частью допроса.

Я молчу. Он не развивает эту тему.

Когда мы поворачиваем за угол, я оглядываюсь через запотевшее заднее окошко и вижу Лэйси, которая выходит из дома через боковую дверь в несуразно большом пальто. Она идет через снежный буран к сараю на заднем дворе.

Тринити
Наше время

Четверг, 19 ноября. Наши дни

Я нахожу Бет Гэллоуэй Форбс в салоне красоты, арендованном ею в новом торговом комплексе. По пути от Дасти Питерс мы с Джио подкрепляемся в ближайшей закусочной, а когда приезжаем на место, Джио снова ждет меня в автомобиле на стоянке. Сегодня утром, когда я позвонила Бет, она сказала, что будет рада побеседовать со мной; она уже прослушала первые два эпизода. Ее мать Эйлин, которая рассказала ей о подкасте, тоже слушала его.

Салон Бет выглядит модно и современно, а сама она похожа на гламурную модель. Ее светлые волосы, некогда доходившие до пояса, теперь превратились в гладкий платиновый зачес, дерзко свисающий на щеку. Она среднего роста и носит блузку без рукавов из шифоновой ткани, открывающую изящную цветочную татуировку на одной руке.

Она отводит меня в небольшой служебный кабинет в задней части салона. Здесь пахнет шампунями и нашатырным спиртом от краски для волос.

– Хотите, я кого-нибудь пошлю за кофе? – спрашивает она низким, звучным голосом. – В торговой галерее неподалеку делают превосходный кофе.

– Спасибо, пока не надо. И еще спасибо, что согласились встретиться со мной. Сегодня утром я поговорила с Дасти Питерс в оздоровительном центре и надеюсь повидаться с другими одноклассниками Лиины.

– Да. Я уже целую вечность не говорила с Дасти. Она позвонила мне и сообщила, что вы собираетесь встретиться с ней. Ваш визит оживляет старые связи. А вы уже говорили с Мэдди? – спрашивает Бет, занимая место за стеклянным столом. Я сажусь на хромированный стул сбоку от нее.

– Я оставила сообщения. Она пока что не ответила на мои звонки.

Бет тихо вздыхает.

– Я пыталась позвонить ей и поговорить об этом. Мэдс отстранилась от нас после того, как несчастный случай при восхождении в горах приковал ее к инвалидной коляске. То есть мы с Мэдди когда-то были очень близки, но в ней что-то изменилось после убийства Лиины, и нас постепенно разнесло в стороны. – Она ненадолго замолкает. Из салона доносится звук сушилки для волос. – Убийство Лиины вроде как изменило всех нас. Весь город.

– Вы не возражаете, если я включу запись?

Долю секунды она колеблется, потом говорит:

– Разумеется, нет. Я согласилась поговорить. Вы уверены, что не хотите кофе?

– Уверена. – Я включаю цифровой диктофон и кладу его на стеклянный стол. – Не стесняйтесь говорить о чем угодно. При монтаже мы вырезаем все посторонние фрагменты.

– Да, хорошо.

– Это ваши дети? – я киваю в сторону обрамленной фотографии на столе, чтобы настроить собеседницу на непринужденный тон.

Она улыбается.

– Дуглас и Шеви. Дугласу шесть лет, а ей четыре года. Сейчас они у моей мамы.

– Хорошо, когда близкие родственники живут рядом. – Я улыбаюсь в ответ и возвращаюсь к основной теме. – Дасти сказала, что она на самом деле не поняла, какой была Лиина, не считая ее отчужденности и того, что все насмехались над ней. Выходит, никто не понимал ее… возможно, за исключением вашего учителя, Клэйтона Пелли?

– Да, и это очень странно. Я хочу сказать, что Клэй, мистер Пелли, действительно хорошо относился к ней. Он защищал ее от нашей грубости, поэтому, когда мы узнали о том, что он изнасиловал и убил ее… мягко говоря, мы были шокированы. – Она замолкает, вглядываясь в прошлое. – Наверное, никогда нельзя по-настоящему узнать другого человека, правда? С другой стороны, отчасти это меня не удивило.

– Как так?

– Клэй был обаятельным человеком. Его манера обхождения помогала нам, девочкам, чувствовать себя… особенными. Когда он выделял кого-то из нас своими лестными замечаниями, мы чувствовали себя избранными, хотя бы на один день. Он как будто озарял нас золотистым сиянием. Кроме того, он был опытным и сексуально привлекательным. Я… полагаю, каждая из девочек в свое время могла мечтать о близости с ним.

– Поэтому вы так удивились, когда увидели его с Лииной?

– Вы имеете в виду секс? Нет, я этого не видела. Мэдди видела, и когда она прибежала к костру, то первым делом рассказала мне. Она раскраснелась и выглядела жутко напуганной, с безумными глазами. Она уходила в туалет и наткнулась на них рядом с тропинкой, на крошечной поляне. Она сбивчиво рассказала мне, что видела, и я побежала с ней обратно по тропинке, чтобы посмотреть. Мы успели увидеть, как мистер Пелли помогает Лиине встать, застегивает свою рубашку и надевает куртку. Одежда Лиины была в полном беспорядке. Он помог ей застегнуть армейскую куртку, которую она носила. Потом обнял ее, и они пошли по тропе, ведущей к лесовозной дороге, где он оставил свой автомобиль. Она шаталась, потому что много выпила.

– Если вы слушали первый эпизод подкаста, то слышали, как Клэйтон Пелли отрицает, что он изнасиловал Лиину и убил ее.

Она кивает.

– Как по-вашему, существует ли хотя бы малая вероятность того, что он говорит правду?

Она погружается в долгое раздумье.

– Честно говоря, не знаю, – тихо отвечает она. – Действительно, не знаю. Тогда он признался в ее убийстве, и мы поверили, что он это сделал. И он выложил все подробности о том, как она умерла.

– Расскажите мне о Берте Такере.

Ее глаза широко распахиваются и всматриваются в меня. Она заметно напрягается.

– А что с ним такое? Почему?

– Он был одним из немногих полицейских, которые вели следствие. Он когда-нибудь приставал к вам, когда вы учились в школе?

Она сглатывает и смотрит на диктофон.

– Мы можем выключить это?

– А нужно?

Она молчит. Я протягиваю руку и выключаю диктофон.

– Такер – мы все зовем его Такером – теперь он начальник местной полиции.

– Я знаю.

– Тогда он был молод и очень хорош собой. Он классно выглядел в форменном мундире. Я встречалась с ним. Я… некоторые старшеклассницы однажды воспользовались фальшивыми удостоверениями личности, чтобы попасть в ночной клуб, и он был там. В штатском. Немного подвыпивший, в веселом настроении. Он заинтересовался мною. Я сказала, что мне девятнадцать лет. Я была разряжена как на парад, поэтому он поверил мне. Мы… целовались и обнимались, но не более того. А в следующие дни он пытался встретиться со мной. Потом он узнал, сколько мне было лет на самом деле, но я все равно видела, как он несколько раз медленно проезжал мимо нашего дома. Однажды поздно вечером он поставил автомобиль на другой стороне улицы и смотрел в мое окно, когда я раздевалась. Когда я заметила его машину, то задернула занавески. В другой раз он медленно ехал за мной в автомобиле, когда я возвращалась домой темным вечером. Он опустил окошко и предложил подвезти меня. Я согласилась. Я думала, что он снова попробует поцеловать меня, когда мы подъедем к дому, но в это время мой отец вернулся из клуба на мотоцикле. Я ударилась в панику и выскочила из автомобиля.

– Это маленький город. Неужели он не распознал вас как четырнадцатилетнюю школьницу?

– Тогда население Твин-Фоллс составляло около пятнадцати тысяч человек. Не все знали каждого ребенка, тем более в каком классе он учится. А я была накрашена, носила лучшее платье и туфли на высоких каблуках. В клубе было темно. Как я уже сказала, он был немного пьян. В то время я была уверена, что он принял меня за девятнадцатилетнюю девушку.

– Такер когда-либо вел себя навязчиво и бесцеремонно? Был агрессивным в отношениях с вами или с кем-то еще?

– Может быть… немножко. Но это было очень давно. С тех пор я больше не слышала ничего плохого или странного о Такере. И я признаю, что в тот первый вечер, когда мы пришли в клуб, я пыталась соблазнить его. Я представляла его в полицейском мундире, и это возбуждало меня. И я действительно солгала ему насчет моего возраста.

– Тем не менее он преследовал вас и пытался исподтишка наблюдать за вами. В этом поведении нет вашей вины.

– Разумеется, теперь я это понимаю и сержусь на него. Но тогда… это было похоже на рискованное приключение.

Когда я покидаю салон Бет и сажусь в автомобиль, то говорю Джио:

– Это хорошо. Действительно хорошо.

– Тогда почему у тебя такой серьезный вид?

Я поворачиваюсь к нему на пассажирском сиденье.

– Один из копов, принимавших участие в расследовании 1997 года, тогда находился в возрасте Клэйтона. Он тоже испытывал сексуальный интерес к юным старшеклассницам. И он преследовал по меньшей мере одну из них и наблюдал в окно, как она переодевается поздно вечером у себя в спальне. – Я удерживаю взгляд Джио. – Теперь у нас есть другие возможности, другие подозреваемые. Полицейский, участвовавший в расследовании, также располагал подробностями смерти Лиины.

– Что… Ты хочешь сказать, что он мог передать Клэю эти подробности?

– Возможно, что-то случилось во время признания.

Рэйчел
Тогда

Вторник, 25 ноября 1997 года

– Где твой отец, Мэдди? – спрашиваю я, когда стряхиваю куртку и вешаю ее на крючок. Я смертельно устала, но мне нужно поговорить с Джейком о том, что Мэдди видела у костра. Он должен знать. Ему нужно быть рядом с ней во время дальнейших расспросов.

Мэдди сидит в столовой и усердно занимается домашней работой. В гостиной работает телевизор.

– Он ушел. – Она избегает моего взгляда.

– Куда?

– Не знаю.

– Мэдди!

– Что? – Она по-прежнему не смотрит на меня.

– Посмотри на меня, Мэдди.

Она поджимает губы и медленно поднимает голову. Ее глаза покраснели и припухли от слез. Мое сердце конвульсивно вздрагивает, когда скрытый гнев превращается в страх, растерянность и материнскую любовь. Продолжая расследовать дело, где моя дочь становится ключевой свидетельницей, я иду по тонкому канату. Не уверена, что смогу долго продержаться в этом качестве, если выяснятся новые обстоятельства участия Мэдди. Но во мне также живет глубокое стремление разобраться во всем как можно скорее. Я хочу, чтобы этот мерзавец предстал перед судом. Ради детей. Ради моего собственного ребенка. И ради семьи Раи.

Я напоминаю себе, что это маленький город. Все в какой-то мере связаны друг с другом.

Я сажусь за стол. Моя дочь напряженно горбит плечи. Я стараюсь дышать спокойно: глубокий вдох, медленный выдох.

– Почему ты раньше не сказала мне, что мистер Пелли был у костра? – тихо спрашиваю я.

– Потому что тогда бы случилось именно то, что случилось. – Она со стуком кладет ручку на стол. – Потому что вы, копы, начнете тупую охоту на человека! Потому что костер был запрещен, потому что школьники пили там спиртное и он знал об этом! И это могло ему дорого обойтись.

Мое сердце восстает против такой абсурдной несправедливости.

– Мэдди, ты сказала детективу из отдела расследования убийств RMCP, что видела, как твой учитель занимался сексом с одной из его учениц – с твоей одноклассницей – незадолго до ее жестокого убийства.

Она сердито смотрит на меня. Ее глаза влажно блестят, губы подрагивают.

– Ты уверена, что видела то, о чем рассказала?

– Я не лгу, – отрезает она. – Я видела то, что видела. А Бет и другие ребята видели, как мистер Пелли уходил к своей машине вместе с Лииной и обнимал ее.

– Выходит, все они лгали нам? Все знали, что мужчина, сидевший на бревне рядом с Лииной, был мистером Пелли?

Мэдди жестко закусывает губу. Ее взгляд становится почти безумным.

– Ты сейчас занимаешься полицейской работой? Снова официально допрашиваешь меня? Разве здесь не должен присутствовать твой партнер, чтобы исключить конфликт интересов? Разве не следует заняться этим в участке, куда я приду завтра?

– Я просто не могу понять, почему ты решила утаить подобную вещь? Ты понимаешь, что мистер Пелли совершил уголовно наказуемый поступок? Это по меньшей мере изнасилование, даже если он не имеет отношения к тому, что случилось под мостом.

Кровь отливает от ее лица. Она учащенно дышит и поблескивает глазами, но не находится с ответом. Я набираю в грудь побольше воздуха и делаю еще одну попытку:

– Ты моя дочь, Мэдди. Я обычная мать – такая же, как и Пратима. И я тревожусь о том, что другие девочки могут находиться в опасности, если они контактируют с этим человеком. – Я наклоняюсь вперед, упираясь руками в стол. – Есть что-то еще, о чем ты умалчиваешь?

Она не отвечает. С улицы доносится отдаленный вой полицейской сирены. Вероятно, очередная авария на автостраде после первого сильного снегопада в этом году.

Я облизываю губы.

– Ты знала о том, что Лайам фотографировал вас у костра?

Никакой реакции. Мышцы шеи напрягаются, когда я вспоминаю о снимке, который взяла из ее тумбочки.

– Он фотографировал тебя и твоих подруг?

Что-то мелькает в ее глазах, и тогда я понимаю, что фотография, которую я нашла в ее комнате, была сделана Лайамом.

– Кому какое дело до того, что он снимает? Он вечно фотографирует повсюду. Таскается за девушками со своей камерой, словно какой-то мелкий извращенец. – Она быстро собирает свои книги, разложенные бумаги и встает. – Я иду наверх; мне нужно доделать домашнюю работу.

– Мэдди? – окликаю я.

Она останавливается у лестницы, но не оглядывается на меня.

– Ты уверена, что не знаешь, что случилось с твоим кельтским медальоном?

– Я же сказала. Я долго не носила его и не думала об этом.

– Ты видела фотографии предметов, найденных рядом с телом Лиины. Медальон…

– Если это мой медальон, то Лиина давным-давно украла его. Точно так же, как она украла записную книжку Бет. Точно так же, как она крала вещи у всех остальных. Я сказала детективу О’Лири, что она была у нас дома; должно быть, тогда это и случилось.

– А когда именно она была у нас дома?

Мэдди круто разворачивается.

– Как я и сказала, около месяца назад. Когда ты была на работе… а когда ты не бываешь на работе? Даже отец говорит об этом. Тебе так хочется поскорее занять место твоего отца, что ты понятия не имеешь, что происходит в твоем собственном доме. Лиина приходила одолжить учебник для домашней работы.

Она с топотом поднимается по лестнице. Я прижимаю ладонь к животу. Меня мутит.

Тринити
Наше время

Четверг, 19 ноября. Наши дни

– Шеф Такер! – окликаю я на ходу начальника полицейского отделения Твин-Фоллс, который идет через автостоянку к своему автомобилю. Он останавливается и поворачивается ко мне.

Я подхожу к нему, совсем запыхавшись. Я прикрываюсь зонтиком в меркнущем свете, а он стоит под дождем с непокрытой головой. Я подстерегла его возле участка.

– Меня зовут Тринити Скотт. Я…

– Я знаю, кто вы такая. Я сказал по телефону, что не буду участвовать в этом. У вас есть все материалы по старому делу.

Он тянется к дверной ручке.

– Да, большое спасибо, – быстро говорю я. – Но мне также хотелось бы задать вам несколько вопросов о городской жизни в то время и о ваших личных соображениях насчет расследования.

– Это противоречит нашим правилам. Обратитесь к сотруднику пресс-службы.

Он открывает дверь.

– И еще я хочу спросить насчет вашего прошлого знакомства с Бет Гэллоуэй Форбс.

Он останавливается и смотрит на меня через дождь.

– Что насчет Бет?

– Вы устраивали свидания с ней?

– Нет. Бет солгала мне. Она утверждала, что ей девятнадцать лет. Между нами ничего не было с тех пор, как я выяснил это, и… почему вы спрашиваете. Откуда этот вопрос? По наводке от Бет?

– Вы следили за старшеклассницами, Берт? Двадцать четыре года назад. Останавливались перед их домами и смотрели в окна, как они переодевались?

Его широкоскулое лицо сразу мрачнеет. Он подается ко мне и понижает голос. Я ощущаю привкус мяты в его дыхании.

– Не знаю, что вы тут разнюхиваете, мисс Скотт. Честная история преступления – это одно, а сенсации для таблоидов за счет репутации добропорядочных людей – нечто совсем другое. – Он делает паузу и сверлит меня взглядом. – Это было настоящее расследование, и над ним работали настоящие специалисты. Это жуткое убийство коснулось нас всех. А если вы собираетесь предъявлять разные инсинуации, то рискуете напороться на серьезный иск с нашей стороны. Будьте осторожны. Действуйте крайне осмотрительно и думайте, откуда вы получаете информацию. От осужденного насильника? От жестокого убийцы? От заключенного? Или от женщин, которые когда-то были без ума от него?

Он садится в автомобиль и хлопает дверью.

Дождь барабанит по моему зонтику. Я смотрю, как его автомобиль выезжает с автостоянки, и выхожу на улицу.

Рэйчел
Тогда

Среда, 26 ноября 1997 года

Я пристраиваюсь на краю металлического стола. Уже почти полдень, и шестеро из нас находятся в тесной каталажке. Шеф Рэй, Такер, Дирк, Люк, я и гражданский ассистент. Люк балансирует на краю другого металлического стола перед своей доской, где наверху прикреплена фотография Лиины. Работают обогреватели, и окна затянуты мглой, а снег на улице превращается в безобразную слякоть.

Люк потратил все утро на повторные расспросы учеников, которые приходили один за другим вместе со своими родителями. Мэдди пришла первой в 8:30 утра, в сопровождении Джейка.

Джейк вел себя так, как будто я была во всем виновата. Мэдди не желала иметь со мной ничего общего. Вместе с Рэем, Такером и Дирком я смотрела через одностороннее зеркало, как Люк осыпает Мэдди и других детей вопросами о том, что они видели в лесу.

Мэдди заявила, что после сцены прелюбодеяния ее учителя с Лииной она сразу же прибежала к костру и поделилась с Бет. Бет и Мэдди поспешили к маленькой поляне за кустами на тропе. Они видели, как Клэйтон заканчивает одеваться, помогает Лиине подняться на ноги, обнимает ее и уводит к своему автомобилю.

Бет подтвердила показания Мэдди.

Обе сказали, что они были слишком потрясены и боялись упоминать об этом, когда Лиину объявили пропавшей без вести. Этого я не могла понять. Это могло быть разновидностью реакции отрицания – изоляции и захоронения в памяти чего-то настолько ужасного, что у детей не было слов для описания этого. Они просто заперли это в себе. Под давлением можно добиться результата, но меня угнетало, что собственная дочь отказывается говорить со мной.

Другие ученики, которые видели мужчину, сидевшего на бревне рядом с Лииной, дружно подтвердили, что это был Клэйтон Пелли, но они «боялись говорить об этом». Типичный заговор молчания.

– Ладно, давайте подведем итоги, – говорит Рэй. – RMCP направила в рощу еще одну группу криминалистов, на этот раз для поиска свидетельств совокупления между Клэйтоном и Лииной в лесу за туалетами. Но шансы что-то найти очень малы, с учетом прошедшего времени и снегопадов. Люк, вы говорили с прокуратурой Британской Колумбии?

– Только что связывался с юридической службой, – отвечает Люк. – Готовы ордера на обыск дома Пелли, его сарая, школьного кабинета и его автомобиля. У нас уже достаточно поводов для временного ареста и для дальнейших расспросов, но прокурор хочет получить нечто более убедительное в смысле железного обвинения и приговора. Давайте посмотрим на содержание этих ордеров. Пелли признался, что он был у костра. Из лаборатории сообщают, что отпечатки его ботинок идентичны обнаруженным на теле Лиины. Пелли не может отчитаться за время, проведенное между тем, как его последний раз видели уходящим от костра вместе с Лииной, и 3:42 утра, когда он явился домой в чрезвычайно пьяном состоянии, согласно показаниям его жены Лэйси.

– Она также утверждала, что от него пахло сексом, – добавляю я.

Такер негромко кашляет. Рэй приподнимает бровь.

– Итак, у Пелли была возможность, – говорит он.

– И средства, и возможность, – уточняю я. – А если он спал с ученицей, которая угрожала разоблачением, то у него был еще и мотив.

– Есть другая информация из лаборатории? – осведомляется Рэй.

– Ждем результатов анализа на совпадение образцов почвы с ботинок Пелли и под мостом Дьявола. Это будет привязка к месту преступления. Мы также ожидаем результатов соскобов из-под ногтей Лиины. Плюс волосы и волокна.

– Итак, пока что мы имеем одну свидетельницу подросткового возраста, которая утверждает, что Пелли занимался сексом в лесу вместе с Лииной Раи, – говорит Рэй. – Если не поступят новые данные из лаборатории, если не сработают ордера или криминалисты не найдут ничего нового, вроде волос или использованных презервативов, то нам понадобится что-то еще.

– Чего я не понимаю – какого черта все эти дети молчали о том, что их учитель с самого начала был там, – говорит Такер.

– Дети ведут себя непредсказуемо, – говорит Дирк. – Я достаточно долго живу здесь и знаю, какими мощными бывают эти заговоры молчания, когда речь идет о группе, сплоченной с детского сада до старших классов средней школы. Это все равно что стая или стадо. Внутренние связи бывают более мощными, чем в школьной системе, – да что там – сильнее, чем с родителями или с членами семей. Они берегут свои секреты и делают друг для друга такие вещи, которые нам трудно понять.

Я думаю о Мэдди. О ее тесной дружбе с Бет и остальными девочками. Дирк говорит правду, и мы знаем об этом. Жизнь в маленьком городке может быть замечательной, но нехватка разнообразия порождает свои проблемы.

– Да, наверное, – говорит Такер. – То есть я здесь вырос и знаю, что это правда. Но молчать о том, что ваша одноклассница оказалась изнасилованной учителем? И не просто учителем, а проклятым школьным консультантом, который в принципе должен направлять и поддерживать их в трудный период полового созревания!

Мы дружно смотрим на Такера. Он заливается румянцем.

– Извините, но это меня достало, – говорит он. – Именно потому, что Лиина оказалась изгоем, ее оставили волку на растерзание и никто, блин, не сказал ни слова, потому что она не принадлежала к их компании!

Я делаю глубокий вдох, опускаю голову и смотрю на потертые квадраты ковра на полу. Они говорят о моем ребенке. О моей материнской неудаче. Возможно, я потерпела и профессиональную неудачу в моей работе.

– Что можно сказать о страницах, вырванных из дневника? – спрашивает Рэй, кивая в сторону фотографий на доске.

– «Он», о котором пишет Лиина, вполне может оказаться ее учителем, – говорю я. – Если она была увлечена Клэйтоном Пелли и даже влюблена в него, ему ничего не стоило злоупотребить ее доверием. Воспользоваться своим преимуществом в плане сексуального опыта.

– Но почему страницы были вырваны из дневника? – задумчиво спрашивает Дирк. – Почему они оказались в реке?

– Возможно, он хотел, чтобы она избавилась от них, поскольку там шла речь о ее отношении к нему, – отвечаю я.

– Между ними могла возникнуть ссора, и он попытался вырвать страницы, – добавляет Люк. – В пылу борьбы он мог ударить ее, а потом дело пошло вразнос, пока ему не пришлось утопить ее, лишь бы она замолчала.

Дирк потирает подбородок.

– В отчете об аутопсии упоминается вагинальная травма, разрывы мягких тканей. Это не соответствует сексу по взаимному согласию на лесной поляне.

– Может соответствовать, если секс был грубым и агрессивным, – возражаю я.

– Не знаю, – говорит Дирк. – Наверное, нам нужна дополнительная информация о посмертных уликах. Что бы ни случилось с этой девочкой, она испытала крайне жестокое насилие.

– Когда Пелли вышел из себя, он вырвал страницы из дневника, а потом окончательно сорвался с катушек, – говорит Люк. – Такие побои, особенно в лицо, свидетельствуют о необузданной ярости. Я полагаю, это было очень личное дело.

– А запись с камеры наблюдения перед закусочной Ари? – спрашивает Рэй.

– Показания Дарша Раи подтверждаются Трипом Гэллоуэем, – говорит Люк. – То же самое относится к показаниям Эми Чан и Джеппа Салливана.

– И остатки дневника до сих пор не найдены?

– Пока нет.

– Ладно, тогда давайте исполним полученные ордера и арестуем этого поганца, – говорит начальник полиции.

Но как только все приходит в движение, дверь каталажки распахивается и Белла – наш гражданский ассистент и администратор – сует в комнату голову, увенчанную высоким узлом светлых волос.

– Рэйчел, сюда пришла женщина, которая хочет вас видеть.

– Это может подождать?

– Она говорит, дело срочное.

– Кто она такая? – сдавленным голосом спрашиваю я.

– Она не назвала свое имя. Сейчас она в приемной.

Я решительно направляюсь в приемную и застываю на ходу, когда вижу по другую сторону стойки щуплую женщину в несообразно большом пальто, сгорбившуюся на пластиковом стуле. Ее волосы висят влажными прядями, лицо бледное как мел. Она держит на коленях набитую спортивную сумку и медленно раскачивается взад-вперед.

Я поспешно распахиваю половинку двери, отделяющую нашу приемную от зоны ожидания.

– Лэйси! С вами все в порядке?

Она вскакивает на ноги, как испуганный олень в свете фар приближающегося автомобиля. Крепко прижимает к животу спортивную сумку и дрожит всем телом.

– Я… мне нужно поговорить с вами. Прямо сейчас. Я… должна вам кое-что показать.

Я беру ее за руку и понижаю голос.

– Где малышка, Лэйси? Ей ничто не угрожает?

– Она с женщиной из церкви, – шепчет она в ответ. – Я насчет Клэя. Он… думаю, он сделал это. Мой муж убил Лиину Раи. Он… убил свою ученицу.