Текст книги "Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Лорет Энн Уайт

Суд по делу об убийстве

Досудебный сеанс криминалистической оценки

Мы вернулись к теме смерти моей матери. Это моя вторая встреча с психологом-криминалистом в его офисе в Сиднее. Я ушла после первого сеанса, когда почувствовала, что он пытается одурачить меня. После хорошего сна я решила вернуться и продолжить беседу.

Мне было нужно, чтобы этот суд прошел как следует. Так, как я хочу. В конце концов, психические уловки работают в оба конца, не так ли?

– Вам было девять лет, Элли, – говорит он. – Кроме вас и вашей матери в доме никого не было. Когда именно в тот день вы осознали, что она находится в беде?

– Точно не помню.

– Давайте попробуем вернуться в прошлое, хорошо? Можете ли вы вспомнить, что делали перед тем, как поняли, что вашей маме очень плохо?

– Я… думаю, я рисовала в моей комнате.

– Вы всегда любили рисовать?

Я киваю.

– Вы помните, что тогда рисовали?

В моем уме вспыхивает яркий образ. Лианы душат маленькую девочку, искавшую в лесу своего папу, который был большим и сильным дровосеком с волшебными способностями.

– Нет.

Он испытующе смотрит на меня. Я выдерживаю его взгляд.

– Мама позвала вас?

– Я… нет. Я услышала глухой удар и треск, как будто что-то сломалось. Пошла посмотреть, что случилось, и увидела маму, лежавшую на полу в ее спальне.

– Где именно на полу?

– Между кроватью и стеной. Рядом с прикроватной тумбочкой.

– Что вы сделали?

– Я попыталась разбудить ее. Я трясла ее. У нее изо рта шла пена. Ничто не помогало привести ее в чувство.

– Вы впервые обнаружили ее в таком состоянии, Элли?

Жар приливает к моим щекам.

– Нет. Раньше я уже два раза находила ее в таком виде.

– Что вы делали тогда?

– Я звонила моему отцу.

– А на этот раз вы позвонили ему?

– Я… Я не помню. Помню лишь, как он приехал, – потом, после машин скорой помощи и пожарных. Много людей в больших сапогах, много оборудования.

– Значит, вы позвонили по общему номеру экстренных служб, – медленно говорит он. – Вы набрали три нуля?

– В Канаде это 911.

– Значит, вы набрали 911?

Я сглатываю слюну. Жар снова приливает к лицу. Я не могу вспомнить. Действительно не могу.

– Наверное, да. Да. Как иначе они бы приехали к нам?

Он что-то пишет в своем блокноте и кивает. Потом раскрывает папку и читает какой-то доклад. Наверное, юристы каким-то образом раздобыли старый отчет коронера. Там должны быть все факты, что и когда случилось с моей матерью. Он спрашивает меня только потому, что хочет видеть мою реакцию.

Он поднимает голову.

– Как ваш отец обращался с вами впоследствии… когда вы узнали, что она умерла?

Я потираю колено и снова ощущаю себя девятилетней. Я чувствую себя очень маленькой, грустной и напуганной. Я чувствую, как к глазам подступают слезы. Я чувствую все это, но память о событиях остается смутной. Только чувства.

– Он помогал вам чувствовать себя надежно и уверенно, Элли? Он давал вам понять, что любит вас?

– Нет, – тихо отвечаю я и думаю о маленькой девочке на моем рисунке, искавшей в лесу своего отца-дровосека. Ее отец, большой и сильный, должен был прийти на помощь со своим топором и разрубить злые лианы, угрожавшие задушить ее и затащить в сырую землю, где она сгниет в одиночестве.

– Он отослал меня прочь. Сначала к сестре моей матери, потому что он все время работал и много путешествовал. А потом меня отправили в закрытый пансион.

– Он любил вашу мать?

– Он постоянно беспокоился о ней, чрезмерно заботился о ней, возил ее к разным врачам или ругался с ней из-за спиртного или таблеток.

– Что вы чувствовали по этому поводу?

Я смотрю ему в глаза.

– А как вы думаете?

– Возможно, вы думали, что все внимание доставалось ей.

У меня непроизвольно напрягаются мышцы живота.

– Возможно, – говорю я и пожимаю плечами.

– Это положение изменилось после того, как ее не стало?

– Нет. Как я сказала, он фактически избавился от меня. Конечно, он платил за мой уход и обучение, но вроде как не помнил о моем существовании.

– Что вы чувствовали по этому поводу? – повторяет он. Это что, издевка?

– Господи, – я встаю и подхожу к окну. Выглядываю на улицу. Сегодня идет дождь, и детская площадка опустела – там только мужчина, выгуливающий крошечную собачку. – Сами подумайте, что я могла чувствовать по этому поводу? Я ненавидела его. Я любила его.

– Вы все еще ненавидите его?

Я колеблюсь.

– Да. И нет. Противоречивые чувства.

– Он властный человек с очень внушительной харизмой, так?

Я киваю.

– Ваш первый муж был совсем не похож на него?

– Теперь я вижу, к чему вы клоните, док, – я разворачиваюсь к нему. – Вы полагаете, что, несмотря на ненависть к моему отцу, меня привлекают мужчины вроде него? Из-за неудовлетворенной детской потребности или по генетическим причинам, как мою мать влекло к моему отцу; вы считаете, что эта слабость передалась мне через ДНК? Это плюс подверженность болезненным привычкам.

Он молчит.

– Может быть. Я не знаю.

– Как насчет Мартина?

– А что насчет него? Он умер, не так ли? Мое нынешнее отношение к нему не имеет значения.

– Тут вы ошибаетесь. Имеет, если вас будут спрашивать об этом.

Я медленно улыбаюсь.

– Тогда вот что вы можете сказать моим юристам, док. Да. Я хотела, чтобы он умер.

Раньше
Элли

27 октября, более одного года назад.

Джервис-Бэй, Новый Южный Уэльс

– Элли! Выровняй эту чертову яхту! – завопил Мартин через открытое окно своего пикапа, когда он вытянул пустой лодочный прицеп по бетонному пандусу. Я стояла босая, по колено в воде, и крепко держалась за булинь «Абракадабры», чтобы яхта не уплыла или не легла бортом на песок. Мартин велел мне удерживать яхту, пока он будет вывозить прицеп и искать место для стоянки.

– Она дрейфует, Элли! Не давай течению разворачивать ее, иначе она приткнется к берегу, черт тебя побери!

Я скривилась от его слов, но слишком боялась отвечать. Мои мышцы уже ныли, а полипропиленовая веревка обжигала мне ладони. Начинался прилив, и потоки воды мощно кружились вокруг моих икр. Я не смогу долго удерживать «Абракадабру» под нужным углом. Яхту сносило вбок.

«Я ослушался “капитана”, которым был мой отец… Мы выходили из устья реки, и большие волны начали размывать песчаную косу в приливном эстуарии… Мой брат упал и сломал спину».

Беспокойство глубоко вонзило когти в мою душу. Я с ужасом оглянулась на песчаную косу в устье реки. Волны разбивались о песок, становясь все выше. Люди выстраивались на вершинах утесов, чтобы посмотреть на живописное зрелище. Мои мысли вернулись к Хлое, и сердце сразу же застучало быстрее.

Я чувствовала ее скользкую ручку в моей руке, и вода бурлила у меня вокруг ног. Внезапно я снова оказалась в Ваймеа-Бэй, когда чудовищный прибой опрокинул меня и засосал внутрь. Я чувствовала, как дочь ускользает от меня. Слезы жгли мне глаза. Это была моя ошибка. У меня разболелась голова. Я едва могла вспомнить подробности нашего визита в «Пагго» вчера вечером, кроме прибытия в паб и знакомства с Рабз и Уиллоу. После этого наступил сплошной провал, и хотя сегодня утром Мартин был сладким, как сахар, меня не покидало ощущение, что случилось нечто очень плохое.

Я снова посмотрела на море. Волны стали более высокими и накатывали быстрее, чем раньше. Порыв ветра запустил мне в лицо клочок морской пены. Я заморгала, но он прилип к скуле возле глаза. Я не могла освободить руку, чтобы смахнуть его или вытереть нос, откуда уже потекло. Прилив ударял все сильнее; у меня началась паника. Теперь ошеломительный приступ мог случиться в любую минуту. Я подумала о таблетках в кармане холщовых брюк, которые Мартин одолжил мне для рыбалки. Но я не могла добраться до них, не отпустив веревку.

– Вам помочь?

Я вскинула голову и увидела Рабз в спортивном костюме для бега трусцой. Она уперлась ладонями в бедра, обтянутые ярко-желтыми шортами, и тяжело дышала. Ее щеки разрумянились, пышные волосы, перехваченные резинкой, развевались на ветру.

Я отчаянно закивала, смаргивая слезы. Рабз сняла кроссовки, бросила их на берег, забрела в воду и ловко оттолкнула борт яхты, разворачивая ее. Ее мышцы гладко перекатывались под загорелой кожей. Позвякивали серебряные браслеты. Передвинув судно, мы смогли выставить яхту под нужным углом против течения, чтобы она удерживалась на месте. Это ослабило нагрузку на булинь и на мои ноющие руки.

– Большое спасибо. Одна бы я не справилась.

– Никаких проблем.

Ее темные глаза лучились сдержанным весельем. Я заметила крошечные веснушки, рассыпанные вокруг ее носа. Мы стояли бок о бок, и ее загорелая рука контрастировала с моим бледным предплечьем. Я чуяла ее запах: мягкую смесь пачули, лайма и бергамота.

– Как вы себя чувствуете сегодня утром? – спросила она.

Я непонимающе посмотрела на нее.

– Вы устроили живописный выход из «Пагго» вчера вечером, – подсказала она. – Мартин отвез вас домой на моей машине. Вы не помните?

Жар бросился мне в лицо. Рабз пристально смотрела на меня. Что-то промелькнуло в ее глазах, и ее губы искривились в легкой улыбке, пока он смотрела на мой наряд: синюю ветровку, мешковато сидевшие на мне холщовые брюки Мартина и голубую бейсболку «Найк». Выбившиеся из-за ветра пряди моих волос, собранных в хвостик, прилипали к губам, покрытым защитной помадой. Я могла поспорить, что Рабз считала меня неудачницей. Она мысленно насмехалась надо мной. В этой обстановке у нее было явное преимущество. Она находилась в своей стихии, а я была похожа на рыбу, выдернутую из воды.

– Так куда вы направляетесь? – спросила она.

– К рыбонакопительному устройству.

– РНУ? – она изогнула брови. – Зог сказал, что рано утром они выловили там целую кучу тунца, но сейчас там немного штормит, – она взглянула на небо. – Погода меняется. Море возле РНУ может за считаные минуты перейти от мирного состояния в убийственное. Вам, ребята, нужно было выдвигаться раньше.

Тревога сдавила мне грудь. Я посмотрела на людей, собравшихся на утесе и наблюдавших за песчаной косой. Кайтбордеры[122] 122
  Кайтбординг – катание на водных лыжах за воздушным змеем (прим. пер.).


[Закрыть] скользили по поверхности бухты Литл-Джервис.

Наконец я увидела Мартина, спешившего к нам. Меня затопило облегчение, которое немедленно схлынуло, когда я увидела его сердито выдвинутые плечи. Какой-то мужчина, стоявший вместе с мальчиком, окликнул его. Мартин остановился и заговорил с ним.

– Это Зог и его сын, – сказала Рабз, проследившая за моим взглядом. Сыну Зога на вид было около двенадцати лет. Сам Зог был жилистым и загорелым до шоколадного цвета, с соломенно-желтыми волосами. Нам еще предстояло полакомиться рыбой, которую он подарил.

– Ох, смотрите… – Рабз подняла руку и помахала кому-то наверху. – Это Уиллоу, – она указала пальцем. – Видите тот большой дом с плоской крышей и сплошным остеклением?

Я прищурилась и разглядела женщину, стоявшую перед большим окном с подзорной трубой в руках. Стройная, светловолосая. Она помахала в ответ. Я подумала, как долго Уиллоу наблюдала за нами в подзорную трубу и видела ли она мое расстроенное лицо.

– С таким снаряжением она видит все вокруг, – оживленно сказала Рабз. – Труба идет в комплекте с «архитектурным дизайном» дома. Кстати, что это такое – «архитектурный дизайн»?

– Это не ее дом?

– Боже мой, нет, – Рабз повернулась ко мне. – Дайте-ка, я подержу.

Я передала ей желто-голубую веревку и посмотрела на мои ладони. Они саднили, кожа сильно покраснела.

– Она сняла этот дом. Многие здешние особняки – это «дома выходного дня». Владельцы живут в Сиднее, или в Китае, или в какой-нибудь другой стране. Их расценки вытесняют нас, местных жителей, с арендного рынка. Но Уиллоу получает хорошие деньги за свое крючкотворство, – Рабз усмехнулась и наморщила нос.

Был ли это намек на соперничество?

– Спасибо, Рабз, – глубоким басом произнес Мартин, подошедший к нам. – Элли едва не посадила ее на мель.

Он рассмеялся. Это прозвучало грубо, и я поджала губы.

– Если бы ты хотя бы показал мне, как…

– Залезай, Элли, пока Рабз удерживает яхту. Прямо через борт.

Я немного помедлила и зашла глубже, когда Рабз повернула голову. Ветер донес до меня ее запах, и я застыла на месте. Потом медленно повернулась и уставилась на ее затылок. Внезапно я поняла, чтó исподволь донимало меня перед приходом в «Пагго». И почему у меня появилось зловещее ощущение после знакомства с Рабз. У меня не осталось сомнений.

Мой взгляд метнулся к Мартину.

У них есть секрет.

Они что-то скрывают от меня.

– Что ты там зависла, Эль? Залезай на борт.

Раньше
Элли

Казалось, что каждая мышца в теле Мартина была напряжена до предела, когда он старался держать «Абракадабру» ровно посреди канала, то давая полный газ, то включая обратный ход. Его взгляд был прикован к отдаленному ряду приливных валов, выраставших из моря, словно огромные распухшие ребра, и увеличивавшихся в размерах по мере нашего приближения. Я сидела на корме, ухватившись за планширь и затаив дыхание. Люди цепочкой стояли на утесе. Я видела дома, включая стеклянный, откуда Уиллоу помахала нам. Могла она видеть нас? Могла прочитать отчаяние в моем взгляде? Пошлет ли она за помощью? Мне снова пришли на ум слова Мартина, когда он рассказывал о своем брате.

«При разрушении песчаной отмели важнее всего правильно рассчитать время. Так происходит большинство несчастных случаев в яхтинге: на входе в гавань или на выходе из нее во время разрушения защитного барьера… Я не послушался отца… В результате яхта врезалась в набегавшую волну, нос резко взлетел в воздух, и судно опрокинулось назад. Мой брат упал и сломал спину».

Мартин внезапно прибавил обороты, и мы рванулись вперед: нос задрался вверх, корма опустилась в море. Мотор взревел, когда мы устремились в центр первой волны. Вода взметнулась перед нами. Мы пролетели через пенистый гребень и шлепнулись на мощный водяной выступ, а волна с грохотом покатилась дальше. Мартин тут же ускорил ход и направился к следующей волне, надвигавшейся на нас. Нос «Абракадабры» снова поднялся, пронзая гребень волны. Вода залила корму и взбурлила вдоль бортов, и я услышала, как двигатель кашлянул и заработал с перебоями. Но мы уже прошли опасное место. Мотор кашлянул еще несколько раз, потом заработал ровно. Мое сердце гулко стучало в ушах. Грохот волн внезапно оказался позади нас. Жесткое напряжение отпустило меня, и я задрожала, как лист.

Я бросила взгляд на волны, через которые мы прошли. Когда они были рядом, то казались чудовищными. Смертоносными, как на пляже Ваймеа. Как в тот раз, когда они увлекли меня на глубину и вырвали ребенка у меня из рук.

Мартин оглянулся через плечо.

– Эль, ты в порядке?

– Ты специально сделал это, идиот! – закричала я. – Ты знал, что так будет!

– Что?

– Ты пытаешься запугать меня? – завопила я, перекрывая рев мотора. – Ты просто сумасшедший! Совсем без мозгов. Ты же рассказывал, что случилось с твоим братом!

Мой гнев, подхлестываемый адреналином, превратился в раскаленную ярость. Внезапно я подумала о Рабз и о своем прозрении перед тем, как я поднялась на борт.

– У тебя навязчивые идеи насчет твоего брата и твоего отца? Ты пытаешься повторить тот инцидент? И ты собираешься построить речной вокзал, чтобы что-то доказать им? – Жгучие слезы гнева подступили к глазам. Костяшки моих пальцев побелели, когда я ухватилась за борт. – Черт побери, что ты хочешь сделать со мной, Мартин? Ты же знаешь, что меня пугает бурная вода. И это человек, за которого я вышла замуж? Ты собираешься убить меня?

Он пораженно заморгал. Потом оторвал руку от приборной панели и потянулся ко мне.

– Элли…

– Нет! Не трогай меня! – я отпрянула к другому борту.

– Я только… – тут затрещал радиопередатчик, и он выругался. Мы приближались к оранжевым утесам. Он посмотрел на массивные скалы, где волны с грохотом разбивались у подножия отвесных скал. – Мне нужно зарегистрироваться в морской спасательной службе, прежде чем мы войдем в тень утесов. Они блокируют радиосвязь.

Он потянулся к радиомикрофону и нажал кнопку.

– Вызываю морскую спасательную службу Джервис-Бэй, вызываю морскую спасательную службу Джервис-Бэй. Это судно AIS387N, AIS387-ноябрь. Вы записываете?

Он замолчал. Утесы придвинулись ближе; клубки пены разбивались о скалы и кружились на линии прибоя. Мартин повторил вызов и добавил:

– Отзовитесь, пожалуйста.

Радио с треском воспрянуло к жизни, и зазвучал отдаленный голос:

– Это морская спасательная служба Джервис-Бэй. Записываю, AIS387-ноябрь. Вы можете перейти на шестнадцатый канал?

Мартин переключил каналы. Я зорко наблюдала за ним. Если с ним что-то случится в открытом море, я должна была знать, как вызвать помощь.

Мартин заговорил в микрофон:

– Это AIS387-ноябрь. Мы вышли из Бонни-Бэй и направляемся к РНУ для рыбалки. Но если я услышу, что рыба уходит от шельфа, то свяжусь с вами, прежде чем мы прибудем туда. Конец связи.

Я сглотнула и посмотрела на Тасманово море. На восточном горизонте собирались облака.

– Принято, AIS387-ноябрь. Оценочное время возвращения?

– Около четырех пополудни.

– Принято, шестнадцать-ноль-ноль. Сколько людей на борту?

– Двое взрослых.

Яхта раскачивалась, подхваченная мощным отливным потоком от скал. Вода шлепала по корпусу. Мартин выставил судно носом к волнам, чтобы избежать бортовой качки. Мы вошли в тень утесов, и радиосигнал начал прерываться.

Мартин отключил радио и окинул меня взглядом. У меня гулко застучало сердце. Я ждала, когда он скажет, что не собирается убивать меня или пугать до смерти, но он этого не сделал. Но я больше не провоцировала его, поскольку до меня дошло, в каком одиночестве мы оказались. Ничего, кроме моря во всех направлениях. Я была у него в руках. Если бы я упала за борт или меня столкнули, никто бы не узнал об этом. Я нервно сглотнула и отвернулась.

– Держись, – сказал он.

Прежде чем я успела отреагировать, он внезапно дал полный ход и направил яхту в набегавшие волны. Ветер свистел у меня в ушах, но мы продолжали набирать скорость. Я плотнее натянула бейсболку. Мы почти вышли на глиссаду, и нос судна снова и снова поднимался, разбивая пенистые гребни, словно они были сделаны из пористого бетона. Регулярные толчки отдавались у меня в костях, в зубах и даже в мозге. Я стиснула зубы и обхватила себя руками, стараясь ослабить тряску, пока мы поглощали милю за милей океанического пространства. Ветер выбивал слезы у меня из глаз.

Я оглянулась. Джервис-Бэй, оранжевые утесы и дальняя возвышенность – все это исчезало в голубой дымке над Австралией. Мартин заметил, куда я смотрю.

– Видишь эти холмы к северу от Джервиса? – крикнул он и указал рукой. – Там находится устье Агнес-Ривер. Оттуда лодочники выходят в бухту, к офису продаж.

Суша полностью растворилась в туманной дымке. Не осталось ничего, кроме окаймленных пеной валов, а море, еще недавно серо-зеленое, приобрело глубокий кобальтово-синий оттенок.

Высоко над нами кружили крачки, и альбатрос летел за нашей яхтой.

* * *

Судно дернулось и замерло. Я приоткрыла глаза под распухшими веками. Мои губы были покрыты соленым налетом. Вокруг меня катались бутылки и пустые банки из-под винного кулера.

Я снова услышала крик.

– Элли!

Я заморгала и попыталась встать, но упала обратно, когда яхту качнуло. Я была пьяна. Меня тошнило. Нос судна ритмично поднимался и опускался в набегавших волнах.

– Элли! Ради бога, помоги мне!

Я повернула голову и увидела Мартина. Шок пронзил меня, как электрический разряд. Нижний конец его удочки был вставлен в кожаный держатель на поясном ремне. Верхняя часть удочки согнулась почти вдвое, пока он сражался с крупной рыбиной. Леска загудела, когда рыба, захватившая наживку, попыталась уйти на глубину. Я смотрела на это в растерянной беспомощности, стараясь понять, что происходит. Когда рыба начинала уставать, Мартин начинал бешено накручивать лесу на катушку. Его лоб блестел от пота, лицо раскраснелось.

Как долго он делает это? Как долго он кричал, чтобы разбудить меня?

– Она неправильно зацепилась. Ради бога, Элли, хватай рыбный сачок!

Я начала оглядываться по сторонам. Он злобно выругался.

– Принеси мне гребаный сачок! Он в боковом отделении, рядом с багром. Багор тоже принеси.

Я опустилась на четвереньки и потянулась за сачком. Схватив его одной рукой, я оттолкнулась другой рукой от пола, чтобы встать. Суденышко дергалось и неистово раскачивалось взад-вперед. Мартин не следил за управлением. Мы двигались по окружности, и волны начинали ударять в борт. Я ухватилась за навесную перекладину, протягивая ему сачок, но яхта качнулась под напором очередной волны. Моя рука соскользнула с опоры. Я выронила сачок и ухватилась за перекладину обеими руками. Сачок упал на планширь; потом сетка перевесила, и он полетел за борт. Он немного проплыл в бурном море, потом пошел ко дну.

Между тем рыба бешено извивалась и боролась за жизнь возле борта, колотясь об корпус яхты.

– О господи! Багор! Скорее, черт бы тебя побрал!

Я снова упала на четвереньки и полезла за серебристым багром. Потом протянула его Мартину. Он выхватил багор у меня из рук и взмахнул им, целясь в рыбину. Судно накренилось, когда нахлынула очередная волна; Мартин потерял равновесие и промахнулся. Крюк багра проделал борозду в спине рыбы. Красная кровь потекла в воду, окрашивая розовым клочья пены. Рыба дергалась, пытаясь освободиться от тройного крючка, который, как я теперь видела, застрял в жаберной щели. Ударила еще одна волна, развернувшая «Абракадабру» и бросившая меня в сторону Мартина. Он попятился вслепую, дергая удилище и пытаясь восстановить равновесие. Тройной крючок, криво застрявший в жаберной щели, вырвался вместе с куском мяса; рыба освободилась и нырнула. Крючок отлетел в воздух, крутанулся и полетел Мартину в лицо. Он страшно закричал.

Ужас комом застрял у меня в горле. Все вокруг потемнело.