Текст книги "Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Лорет Энн Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 320 страниц)

Глава 35

– Чего вам еще надо, я же все рассказал… – простонал Маркус, выходя на улицу и плотно прикрывая за собой дверь «Харбор-хауса».

«Ага, значит, на этот раз внутрь ты нас не пригласишь», – подумал Хольгерсен.

– Ты не сказал о своей судимости, Джилани.

– Я свое отсидел, моя судимость уже погашена.

– Тебя закрыли за вождение в пьяном виде, да еще с расстегнутой ширинкой, над которой трудилась какая-то малолетняя соска. Ты кончил до, во время или после того, как сбил насмерть мать двоих детей?

Странное спокойствие проступило на лице пастора. Он произнес:

– Я бы хотел, чтобы вы ушли.

– А иначе что? – поинтересовался Лео.

Маркус Джилани пожал плечами:

– Иначе вы окончательно промокнете, стоя под дождем у подъезда.

Он отвернулся и взялся за ручку двери.

– Какая у тебя машина, Джилани?

– Я пользуюсь общественным транспортом или езжу на велосипеде.

– У тебя есть автомобиль или доступ к чьей-то машине?

Джилани медленно повернулся:

– Если бы вы, детективы, как следует подготовились к разговору, вы бы знали, что я не только отсидел свой срок, но и лишился водительских прав. На новые я никогда не подавал.

– Значит, с дорог тебя убрали, но с несовершеннолетними работать оставили, – сказал Хольгерсен. – Сюда приходят ну просто то-олпы юных беспризорниц, которые, как ты сам говоришь, в случае чего в полицию не побегут. Ты можешь делать с ними все, что угодно. Доверие, говоришь? Они тебе, как отцу, доверяют, да, пастор? Ты обещаешь им постель, тепло и уют и даже сажаешь к себе на колени, изображая Санта-Клауса?

– Совершенное мной преступление не относится к разряду сексуальных, детективы. Для возвращения к нормальной жизни мне в том числе назначили лечение в реабилитационной клинике. Программа реабилитации из двенадцати этапов привела меня к Богу, а он привел меня сюда, в эту гавань, в этот приход, к этим детям. Я нашел здесь свое призвание, и я каждый день тружусь, чтобы искупить то, что сделал. И хотя я ежедневно молю Бога о прощении, я знаю, что обрету душевный покой, только бескорыстно помогая другим, искупая грехи всей своей жизнью, потому что если я перестану это делать… – На секунду Джилани замолчал, и в его глазах словно мелькнуло отражение пережитых кошмаров. Он кашлянул. – Моей проблемой был алкоголь и спровоцированное им отсутствие тормозов, неспособность принять верное решение. Я был алкоголиком, понимаете? Я не дурной и не злой человек и уж точно не насильник… – Он перевел дыхание и поглядел детективам прямо в глаза: – Каждый справляется с проблемами по-своему, у каждого своя зависимость, свои способы преодолеть что-то невыносимо болезненное. Один пьет, другой пользуется услугами уличных проституток, третий становится жертвой кристаллического амфетамина, четвертый бегает марафоны или покоряет горные пики. В моей жизни уже нет алкоголя, и я спасаюсь благотворительной работой в «Харбор-хаусе».

Обратно Хольгерсен и Лео ехали молча. В машине царила странная давящая тишина.

– Ты ему веришь? – наконец спросил Лео.

– Как будто да, – отозвался Кьель, приглаживая бородку. – Он не подростков спасает, а себя.

Лео прикурил сигарету. Хольгерсен мстительно опустил стекло, и в салон ворвался холодный влажный воздух.

Выдохнув целую тучу дыма, Лео сказал:

– А у тебя какая зависимость? Как ты справляешься с проблемами?

– Блюду целибат. Я девственник.

– Что?! Почему? У тебя что, какая-то болезнь?

– Потому что это дает ощущение контроля. Если управляешь таким основным инстинктом, как половой, значит, ты можешь контролировать решительно все.

Лео уставился на него:

– Ты смеешься, что ли? Блин, да ты хуже извращенца!

– Зато не даю в рот малолетним наркоманкам в переулках.

– Ты на что это намекаешь?

Кьель дернул плечом:

– Да так, ни на что…

Лео некоторое время яростно смолил сигарету и вдруг выпалил:

– Половина парней из нашего отдела так поступают. Снял кого для минета – глядишь, и убивать уже хочется не всех подряд. И домой все дерьмо с работы не несешь, и с женой не скандалишь. Никакого от этого вреда, и ничего в этом плохого. И не лей мне в уши, что ты сам ни разу не думал кого-нибудь снять!

╬

Глава 36

Атмосфера в машине ощутимо сгустилась, когда Мэддокс и Энджи ехали к Джону Джексу-младшему. Рика Батлера Мэддокс опрашивал один, когда Энджи сорвалась к Мерри Уинстон, вопреки приказу старшего по званию. Ничего себе – работа в паре… Ехали на «краун вик» – пристроив Джека-О, Мэддокс сдал свою машину на техосмотр.

Энджи выключила мотор на парковке перед элитным жилым комплексом, где Джекс-младший, двадцати двух лет от роду, изволил проживать в пентхаусе совершенно самостоятельно.

– Как прошло с Батлером? – спросила наконец Энджи.

Мэддокс медленно выдохнул сквозь зубы.

– Вышла лажа. Батлер знал, что мы приедем, и был готов. Сказал, что они с Драммонд расстались, и с тех пор он ее знать не желал. Он признал, что Драммонд познакомилась с Джексом-младшим в загородном клубе и что он, Батлер, знает Лару Пеннингтон, но утверждает, что не знаком ни с какой Амандой Р. и никаких ассоциаций с инициалами Дж. Р. или К.В. у него не возникает. Заявил, что Джекс-младший и он, Батлер, вне клуба не общаются. Откуда у Драммонд дорогие вещи, он не в курсе.

– Фейф Хокинг?

– Говорит, в жизни о такой не слыхал. – Мэддокс помолчал, глядя вверх, на последний этаж роскошного дома. – Сдается мне, здесь нас тоже ждет облом.

Энджи промолчала.

Он взглянул на нее – губы сжаты, сексуальный шрам в уголке рта, холодные серые глаза. Бедовая девчонка. Ему страшно хотелось наклониться и поцеловать ее так, чтобы дух захватило, – может, это побороло бы растущее в душе чувство бессилия.

Энджи взялась за ручку двери.

– Не поступай так со мной снова, ладно? – негромко попросил Мэддокс.

Энджи медленно повернула голову:

– А как надо поступать? Бегать по твоей указке, потому что у тебя звание выше? Я приняла правильное решение, Мэддокс. Я ее зацепила.

– Тобой движет желание контролировать и доминировать. Это было очевидно еще в нашу первую встречу, Энджи.

В ее глазах полыхнуло пламя при звуках имени. Подбородок стал квадратным.

– Может, для хорошего секса это и нормально, – сказал Мэддокс, уже не в силах сдерживаться. Сексуальное желание и отчаяние выжигали его изнутри с той минуты, когда она оставила его на кровати в мотеле, написав свое имя на клочке бумаги. Негласное обещание, что это не в последний раз. – Но не на работе. Расследовать убийства должны те, кто умеет работать в паре. Мне нужен напарник, который меня не подставит, не кинется в бой, не зная всех фактов, наплевав на мои советы или приказы.

Энджи сглотнула. На виске билась жилка.

– А может, я не хочу тебя в напарники, – очень тихо сказала она. – Особенно если ты постоянно будешь напоминать, что у нас был секс…

– Не просто секс, черт побери! Это же русская рулетка – ходить по клубам и снимать незнакомцев.

– Ты мне в опекуны записался? Значит, для мужика нормально ходить в клубы и позволять неизвестной бабе с ножом в кармане пристегивать тебя голого к кровати и делать с тобой, что ей хочется? Ты это каждый раз припоминать будешь, когда твое мужское эго окажется задетым?

Перед глазами Мэддокса возникла красная пелена, и он приказал себе остановиться. Вот прямо сейчас. Надо ехать в отделение и просить нового напарника. Это будет означать конец мечте Паллорино попасть в убойный отдел, но Мэддокс ей ничего не должен. С чего его вообще волнует ее очевидное наплевательское отношение к себе самой? Но он был как огненный шар, катящийся с горы по сухостою, и чем дальше, тем большую скорость он набирал и тем сильнее накалялся.

– Ты вроде хотела работать в убойном? Ты знаешь, что от меня потребуют дать оценку твоей работе за тот период, пока мы работаем в паре?

Она заморгала.

– Ну так вот, Энджи, таким манером ты ничего не добьешься. Дело не в ночном клубе, а в твоем характере, в слаженности наших действий. Я должен быть уверен – меня не подстрелят из-за взбрыка моего напарника. И я обязан буду сказать своим коллегам правду, если сочту, что работать с тобой рискованно.

– То есть ты угрожаешь подставить меня?

– С этим ты прекрасно справляешься сама.

Энджи зло выругалась.

– Значит, твое эго все-таки задето, и это твоя месть?

– Ты себя послушай. Ты уже потеряла напарника. На твоем месте, если бы я захотел повышения, я бы задницы сейчас целовал, а не выпендривался.

Энджи бешено уставилась на него. Атмосфера была наэлектризована до предела, и Мэддоксу ничего на свете так не хотелось, как схватить Паллорино и отыметь прямо здесь, в машине.

– Я не ребенок, Мэддокс, можешь со мной не нянчиться. – Энджи выскочила из машины, грохнула дверцей и зашагала к подъезду.

Мэддокс чертыхнулся, выбрался из машины и направился за Энджи. Та перешла на бег – пожилой человек подошел к подъезду и вынул электронный ключ. Дверь уже начала закрываться, но Энджи ее перехватила, показав удивленному жильцу полицейский значок. Мужчина пожал плечами и не стал спорить. Она вошла, не придержав дверь для Мэддокса, однако он успел в последний момент протиснуться в подъезд и нагнал ее у лифта.

Запыхавшиеся, не глядя друг на друга, они поднимались в пентхаус в гневном молчании. Уже на верхних этажах Мэддокс тихо сказал:

– Больше не провоцируй меня, Паллорино. Я не из тех, кого можно рассердить без последствий.

Она сверкнула глазами, и в ее взгляде и выражении лица он прочел, что она сожалеет о своей импульсивности и вспыльчивости. Он тоже пожалел о своей резкости, но такие ситуации в учебниках не описаны…

Дверцы лифта разъехались, и Мэддокс и Энджи на секунду замялись. Он пропустил ее первой, и они пошли по коридору к пентхаусу Джона Джекса-младшего – Энджи впереди, Мэддокс за ней.

Паллорино постучала в дверь. Спина у нее была прямая, как струна, плечи расправлены, лицо серьезное и деловое.

Дверь открыл молодой блондинчик среднего роста. Стрижка, явно от дорогого стилиста, выгодно подчеркивала достоинства совсем еще мальчишеского лица. Он был в махровом халате и босиком.

– Джон Джекс? – осведомилась Паллорино.

– А вы кто?

– Детективы Паллорино и Мэддокс, столичная полиция, отдел расследования убийств, – сказала Энджи, протягивая свой значок. Мэддокс показал свой. – Уделите нам, пожалуйста, минуту своего времени.

Джекс устроил настоящее шоу, с повышенной тщательностью проверив их удостоверения. За его спиной был виден кусочек сверкающего паркетного пола целой залы с огромными окнами, откуда открывался вид на город. Мебель в гостиной была белой. Где-то в недрах пентхауса играла музыка.

– Что там такое, Джей Джей? – послышался капризный женский голос.

– Ничего, детка! – крикнул через плечо Джекс. – Ты там не остывай, я сейчас вернусь… – Он вернул детективам значки. – А как это вы вошли в здание?

– Нам известно, что вы были знакомы с Грейси Мэри Драммонд, – сказала Энджи.

– С Грейси? А, да, теннисный клуб… – Поза Джекса чуть изменилась: он взялся за дверную ручку, словно преграждая дорогу.

– Мы сочувствуем вашей потере.

После едва уловимой паузы Джекс-младший сказал:

– Я ее едва знал.

– Можно нам войти? – спросил Мэддокс.

– Нет.

– Вы ездите на черном «бумере», – продолжал Мэддокс. Он не спрашивал, а утверждал – он уже проверил по базе: на этого сопляка зарегистрирован «БМВ Z4 Е 89 cлингшот».

– Ну езжу, и что?

– Вы несколько месяцев встречались с Драммонд, – подключилась Паллорино. – Это несколько интимнее, чем «едва знал».

– Слушайте, вы же видите, я сейчас не один, и ваши вопросы мне не нравятся. Я не обязан отвечать, мне отец сказал, что вчера вы его уже доставали вопросами про какую-то девицу и можете прийти и ко мне. Он предоставил в мое распоряжение адвоката!

– А почему ваш папа сделал такой поспешный вывод, что если копы задавали ему вопросы про «какую-то девицу», то мы придем сюда спрашивать вас о Грейси Драммонд?

Джекс-младший издал короткий смешок, но в глазах появилось беспокойство. Да, он не самый острый инструмент в сарае.

– Просто отец по опыту знает, что, когда вы отправляетесь, как это говорится, тралить дно или начинаете охоту на ведьм, вы трясете всю семью. Это называется «преследование», поэтому, если вы не можете предъявить обвинение, мне вам сказать нечего. – И он начал закрывать дверь.

Мэддокс придержал ее ногой:

– В следующий раз мы вызовем вас в управление.

– Вот мажор тупой, – бросил он, когда они с Энджи отъехали.

– Джекс, Пеннингтон, Батлер, этот пастор Джилани, судя по тому, что сказали Хольгерсен и Лео, – все это напоминает заговор молчания, – сказала Паллорино.

– Зато не молчат СМИ и Мерри Уинстон со своим болтливым информатором. – Мэддокс поколебался: – Чем закончился ваш разговор?

Энджи покосилась на напарника.

– Я объяснила ей, почему не надо мешать расследованию, и спросила, кто другие жертвы изнасилования и кто ей сливает информацию.

– Она ответила?

– Нет.

– Неудивительно. А что ты имела в виду, сказав, что ты ее зацепила?

Энджи глубоко вздохнула. Руки на руле заметно напряглись.

– Я объяснила, что мне не наплевать на Фернихок и Риттер, Драммонд и Хокинг. Что я добиваюсь правосудия для пострадавших женщин и детей и поэтому работаю в своем отделе. Я сказала, что использование конфиденциальных сведений в ее статейках ставит под угрозу безопасность других девушек… – Она облизала пересохшие губы. Мэддоксу показалось, что приоткрылось некое окошко, и он увидел настоящую Энджи Паллорино. – Уинстон не сказала мне ничего конкретного, но я почувствовала – ее проняло. А я успела понять, что прошлое у нее было весьма пестрое. Она явно прошла огонь и воду. Надо бы разузнать. Чем больше накопаем, тем вернее выйдем на информатора. Я собираюсь пробить ее по нашей базе…

– Фиц уже пробил ее по базе. За ней ничего нет.

Глаза Энджи сверкнули:

– Да вы с Фицем что, и впрямь спите друг с дружкой?

«Единственный офицер полиции, с которым я спал, – это ты, Энджи Паллорино», – хотел ответить Мэддокс, но счел за благо придержать язык. Положение спас звонок мобильного.

Звонил Базьяк.

– Кое-что есть, – без предисловий сказал он. – Дорожная камера зафиксировала черный «Лексус» с номером БХ3 99Е, который переехал через мост Джонсон-стрит на запад в пять тридцать семь вечера в субботу и снова проехал в обратном направлении в шесть пятьдесят две. Я хочу, чтобы вы потянули за эту ниточку, но самым аккуратным образом, строжайше соблюдая все формальности. Потому что «Лексус» зарегистрирован на Рэя Нортона-Уэллса.

Сердце Мэддокса на мгновение остановилось и тут же взорвалось частым стаккато.

– Мужа заместителя генерального прокурора?!

– На него самого. Адрес – Аплендс, Стэнли-роуд, 5798. Будьте тише воды, ниже травы, говорите с ним только о «Лексусе», на убийства пока никаких намеков. Если машину видели вблизи тех мест, где были обнаружены оба тела, это не означает, что Драммонд похищали непременно на «Лексусе». Повторяю и прошу прислушаться: ведите себя самым осторожным образом. Если эта ниточка куда-то приведет, если это дело каким-то образом связано с замом и вообще с офисом генерального прокурора, нам в опергруппу потребуется гособвинитель по особо важным преступлениям. Расследование грозит стать настоящей бомбой для СМИ и политического истеблишмента – нужно, чтобы никакие юридические комары потом носа бы не подточили, блин.

╬

Глава 37

Гравий хрустел под ногами Энджи, когда они с Мэддоксом медленно обошли бронзового цвета «Ягуар», стоявший перед домом. Двери гаража со стороны дома были открыты. Дождь усилился, ледяной ветер с моря продувал улицы элитного района. Атмосфера между Энджи и Мэддоксом по-прежнему оставалась накаленной – и сексуальной. К тому же Паллорино испытывала неловкость, зная, что перешла черту, и ее пугало, что Мэддокс прав, что он читает ее, как книгу с крупным шрифтом, и не боится открыто сказать ей то, что не решаются сказать другие. Энджи действительно губит свою карьеру, как любой человек с зависимостью. Причем у нее не получается остановить сползание в свою зависимость, и она не могла бы убедительно ответить, что ею движет. Мэддокс был прав и в другом: одно его слово, и ее заявление о переводе в убойный полетит в корзину. Энджи задевало, что у Мэддокса над ней такая власть.

– Это не дом, – сказала она, оглядывая три этажа, – а целый отель.

В гараже стоял миниатюрный красный «Порше 911 турбо» модели 2016 года. Еще три места рядом были пусты. Неудивительно, сегодня же вторник. Жильцы, вероятно, на работе.

– Чем могу помочь? – сухо осведомился кто-то сзади.

Детективы обернулись. Рядом с «Ягуаром» стоял человек в плаще поверх костюма, с портфелем, в сияющих туфлях.

– Рэй Нортон-Уэллс? – уточнил Мэддокс, подходя.

– А вы кто?

– Детективы Мэддокс и Паллорино, столичная полиция. – Он показал значок. Капли дождя густо усеивали волосы и лицо Нортона-Уэллса.

– Чем обязан?

– На ваше имя зарегистрирован черный «Лексус». Я не вижу его в гараже.

Мужчина нахмурился. В этот момент внимание Энджи привлекло движение в окне в левом крыле особняка. Молодой человек в белой футболке стоял вплотную к стеклу и следил за ними.

– Потому что его угнали, – ответил Нортон-Уэллс.

Энджи постаралась не выдать вспыхнувшего любопытства.

– Когда? – невозмутимо спросил Мэддокс.

– Недели две назад. Слушайте, я тороплюсь к себе в офис…

– Вы заявили об угоне, мистер Нортон-Уэллс? – перебил Мэддокс.

– Заявлял мой сын Джейден. Полгода назад я отдал «Лексус» ему.

– Но страховка оформлена на ваше имя.

Нортон-Уэллс раздраженно стер дождевую влагу со лба.

– Да.

– И когда машину угнали, вы не отменили страховку?

– Джейден сказал, что сам этим займется.

– Ваш сын дома, мистер Нортон-Уэллс? – вмешалась Энджи.

– Я вынужден спросить, почему вас интересует эта машина.

– Ваш «Лексус» мог быть использован для совершения преступления, – дипломатично ответил Мэддокс.

Нортон-Уэллс несколько секунд смотрел на него, после чего перевел тяжелый взгляд на окно в западном крыле. Молодого человека за стеклом уже не было, и Энджи ожидала, что Нортон-Уэллс сейчас солжет.

– Отчего же, ему сегодня опять нездоровится… что неудивительно, – неожиданно съязвил он и показал подбородком на дверь в западном крыле. – Он в своей комнате, вход вон там. А теперь извините, я опаздываю. – Отвернувшись, он с пульта открыл замки «Ягуара». – Если вам от меня еще что-нибудь понадобится, позвоните моему секретарю. – Согнувшись, он сел за руль и завел мотор.

– Надо же, как папаша сынка любит, – не удержалась Энджи, когда они с Мэддоксом подошли к двери комнаты.

– Да уж, – буркнул Мэддокс и постучал.

Дверь медленно приоткрылась. На пороге стояла молодая копия человека, с которым они только что говорили, но глаза были лихорадочные, больные, а кожа блестела от пота. Волосы влажные и такие же иссиня-черные, как у Мэддокса, отметила Энджи. На белой обтягивающей футболке тоже выступили темные круги пота. Золотая цепочка на шее исчезала под небольшим вырезом, на запястье – золотые часы.

– Джейден Нортон-Уэллс?

– Да.

Мэддокс объяснил, кто они и зачем приехали.

– Можно нам ненадолго войти?

Джейден выглядел вялым и словно неживым – Энджи даже подумала, может, это действие каких-то лекарств, а то и наркотиков. Он открыл дверь, прошлепал босиком по полу и с размаху уселся на диван. Потер лицо и поднял голову:

– Извините, у меня несколько дней желудочный грипп, я совсем расклеился.

Энджи с Мэддоксом остались стоять. В комнате пахло по́том и застарелым перегаром. Обогреватель был включен на полную мощность, окна плотно закрыты. Предоставив Мэддоксу задавать вопросы, Энджи подошла к стене, увешанной фотографиями. В одной из рамок красовался школьный аттестат на имя Джейдена Ройса Нортона-Уэллса.

Дж. Р. Нортон-Уэллс?! Пульс Энджи ускорился, когда она подошла к другой фотографии – совсем юный, лет одиннадцати, Джейден в белом костюмчике, улыбающийся, рядом со своей мамашей, теперь заместителем генерального прокурора, с отцом и епископом в ризе. Снизу была надпись: «Джейден Ройс Нортон-Уэллс, первое причастие».

– Ваш отец сказал, вы заявили об угоне «Лексуса», – начал Мэддокс.

– Я забыл.

– О «Лексусе»?! Так-таки забыли?

– Я был очень занят, я учусь на юридическом… Просто руки еще не дошли.

Энджи переглянулась с Мэддоксом.

– А когда угнали «Лексус»?

Нортон-Уэллс поскреб голову под влажными волосами.

– Я… десять дней, может, две недели назад. Точно не скажу.

– Какой день недели это был? Чем вы занимались? Откуда его угнали?

– Я… Вторник. Да, я вспомнил. Двадцать восьмого ноября, перед похолоданием. Мы… мы были в ресторане в центре города, я оставил «Лексус» на платной парковке на той же улице. Мы засиделись допоздна, выпили, и я вызвал такси. На следующий день вернулся за «Лексусом», но его уже не было.

– Как называется ресторан?

Взгляд Джейдена заметался, и он ответил, помедлив:

– «Оберж».

– А парковка где находится?

– Ну где-то в квартале от ресторана.

– Вы столик заказывали?

– Нет.

– Как расплачивались за ужин, кредитной картой?

– Да… Нет, подождите, в тот вечер я платил наличными.

– Почему?

Джейден пожал плечами:

– Я так часто делаю.

– Чек сохранили?

– Нет. А что происходит? Почему вы задаете мне такие вопросы?

– Возможно, ваша машина была использована при совершении преступления.

Нортон-Уэллс побледнел, глаза расширились. Зрачки у него были огромные – парень явно что-то принял, подумала Энджи.

– Какого преступления? – выпалил он.

– Этого я вам пока сказать не могу, – отозвался Мэддокс. – Вот вы сказали – «мы». А с кем вы ужинали в тот вечер?

Нортон-Уэллс смотрел на них несколько секунд, словно пытаясь придумать правдоподобный ответ, а затем сказал:

– Друзей я втягивать не буду. Если «Лексусом» воспользовались преступники, я отношения к этому не имею. Мне больше нечего сказать.

Осторожнее, осторожнее. Это сын заместителя генерального прокурора.

– Ну и прекрасно, – благодушно отозвался Мэддокс. – Но вам придется приехать в управление для официального заявления. Вы в состоянии это сделать?

– Гм, как только мне станет лучше. Сейчас я не в состоянии выйти из дому.

– Справедливо. Мы с вами скоро свяжемся.

Когда Мэддокс и Паллорино направились к выходу, Энджи вдруг повернулась к Нортону-Уэллсу, который приподнялся с дивана:

– На цепочке у вас медальон со святым Христофором? – спросила она, кивнув на его шею.

У парня приоткрылся рот.

– Да, а что?

– И вся ваша семья – католики. – Она кивнула на фотографию Джейдена в белом костюмчике.

– Об этом все знают.

Энджи облизала губы и повернулась к выходу, но, точно передумав (а на самом деле, чтобы встревожить подозреваемого), снова развернулась к Джейдену.

– Ваше второе имя Ройс?

– Ну да…

– Джейден Ройс. Вас кто-нибудь называет Джей Эр?

Он поколебался.

– Некоторые называют.

– Вы когда-нибудь кому-нибудь дарили медальон со св. Христофором и гравировкой «С любовью от Дж. Р.»?

Кровь отлила у парня от лица.

– Нет, нет, не дарил… Простите, я хочу, чтобы вы ушли.

Выехав с подъездной аллеи Нортон-Уэллсов, Мэддокс остановил «краун вик» под старым дубом на противоположной стороне улицы. Паллорино уступила ему руль – в качестве предложения мира, как он решил про себя.

– Правильное решение, – тихо сказал он, глядя на каменные столбы ворот. На одном была привинчена бронзовая табличка со словом «АКАША»[6] 6
  В индийских религиях – особый вид пространства, «эфир».


[Закрыть] заглавными буквами. – Но крайне рискованное. Базьяк приказал говорить сугубо об автомобиле.

– Фотография с первого причастия висела на стене, – возразила Энджи. – И школьный аттестат с полным именем. Ревностный католик Дж. Р. Нортон-Уэллс, на шее золотая цепочка, принадлежащий ему «Лексус» волшебным образом исчез, и налицо душевный раздрай. Эх, надо было спросить, знает ли он Драммонд и Хокинг!

– Базьяк решил иначе.

– Сын заместителя генерального прокурора! – недоверчиво протянула Энджи. – Кто бы мог подумать? Дело может прогреметь…

Мэддокс уже хотел ответить, когда мимо пулей пролетел маленький красный «Порше», с визгом покрышек свернул за угол и понесся по улице.

– Удирает! – вырвалось у Энджи.

Мэддокс рванул «краун вик» с места и тоже резко свернул. Началось преследование.

╬