Текст книги "Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Лорет Энн Уайт

Я вскакиваю, подхожу к окну и плотно обхватываю себя руками. Отрешенно гляжу на гранитный склон Чиф-Маунтин, блестящий от влаги. Клочья тумана проплывают над склоном в сером рассветном сиянии.

Неудивительно, что Джонни предпочел молчать. И выстирал куртку. Они изнасиловал Лиину, которую убили через несколько часов. Он любил Бет. Он был готов на все ради этой изобретательной и безжалостной девушки. Неудивительно, что остальные дети лгали на допросе. Они знали, что сделали. Все они приложили руку к убийству Лиины Раи.

Неудивительно, что они были рады бросить своего учителя на растерзание волкам, особенно когда он согласился взять вину на себя.

– Мэдди, – говорю я, по-прежнему глядя в окно. – Скоро здесь будут полицейские. Ты должна рассказать им все. Буквально все.

Молчание. Я поворачиваюсь к кровати.

– Ты обязана. Это должно прекратиться. Больше никакого побочного ущерба; тебе нужно думать о Лили и Дейзи.

– У Бет тоже есть дети.

– Ты должна делать то, что правильно. Правда – это правильно.

Она кивает.

– Я знаю, – тихо говорит она. – Теперь знаю.

Я слышу странный звук и поворачиваюсь к двери.

Эйлин. Она стоит в дверном проеме, бледная, как призрак.

– Эйлин? Ты… как долго ты стояла здесь? Ты все слышала?

– Она ушла, – шепчет Эйлин. – Бет. Моя дочь ушла и забрала детей. Объявлен «Эмбер алерт»[144] 144
  «Эмбер алерт» – система экстренного поиска пропавших или похищенных детей, действует в Канаде и США (прим. пер.).


[Закрыть]. Полиция повсюду ищет их. Джонни сказал, что Бет тоже получила звонок от Даррена, как раз перед началом пожара. Когда Джонни вернулся домой, ее уже не было. Один из соседей сказал, что видел мужчину в большом темно-красном автомобиле, который приехал забрать их. На борту был рисунок в виде паутины. Я… Рекс думает, что это Зейн Ролли, один из тех байкеров, что околачиваются в пабе. – У нее срывается голос. – Джонни считает, что она могла… встречаться с этим Зейном на стороне.

– Ох, Эйлин. Мне так жаль.

Я подхожу к подруге и обнимаю ее. Она кладет голову в изгиб моего плеча и начинает всхлипывать. Я глажу ее волосы, пока ее тело вздрагивает, а ее слезы падают мне на футболку.

– Ты должна верить, что полиция найдет их. Они обязательно найдут Бет и детей, можешь не сомневаться.

– Это мои внуки, – шепчет она мне в плечо. – Мой мир.

– Я понимаю, – мягко говорю я.

Несмотря на уверенные слова, меня снедает тревога. Шансы на то, что дети живы и здоровы, уменьшаются с каждой минутой бесплодных поисков. Особенно если Зейн Ролли принадлежит к тем «Всадникам дьявола», которые поспособствовали убийству Клэйтона Пелли в тюрьме.

– Миссис Гэллоуэй?

Мы оборачиваемся на голос. Двое сотрудников RMCP в полном обмундировании стоят в коридоре вместе с полицейским из Твин-Фоллса.

– Мы можем побеседовать, миссис Гэллоуэй?

Эйлин вытирает залитое слезами лицо и кивает. Мужчина из RMCP уводит ее. Женщина обращается ко мне.

– Вы мать Мэдисон Янковски?

– Да, я Рэйчел Харт.

– Мы хотели бы поговорить с вашей дочерью, мисс Харт.

Я киваю и снова вхожу в комнату вместе с женщиной из RMCP, но она останавливает меня.

– Наедине. Нам нужно поговорить с ней наедине.

Я смотрю на Мэдди.

– Все нормально, мама. Все будет хорошо.

Тринити
Сейчас

Понедельник, 22 ноября. Наши дни

Джио отправился в больничный кафетерий, чтобы купить кофе. Мы приехали рано утром, когда услышали в новостях, что нескольких жильцов сгоревшего дома привезли сюда после пожара. Никто не говорит нам, кто пострадал или остался в живых. Перед главным входом больницы собираются фотографы и журналисты с микрофонами. Поодаль я вижу две мобильные репортажные станции, одна со спутниковой тарелкой на крыше. «Эмбер алерт» был объявлен для розыска детей Форбса: шестилетнего Дуга и четырехлетней Шеви. Бет Форбс находится в бегах вместе с детьми, и думаю, я знаю причину.

Я ответила на звонок дальнобойщика и снова выслушала описание платиновой блондинки с волосами до пояса, которые развевались на ветру. Я уверена, что это была Бет. Той ночью она преследовала Лиину на мосту Дьявола вместе с еще неопознанным мужчиной, а вскоре Лиина была убита.

Эйлин Гэллоуэй, мать Бет, работает в этой больнице в отделе закупок медицинского оборудования. Мы с Джио надеемся подстеречь ее, если она приедет. Мы попали внутрь еще до того, как больничная служба безопасности преградила журналистам доступ в здание.

Репортеры также хотят поговорить со мной. Мой телефон разрывается от звонков. Сегодня утром женщина-репортер из Global TV вышла в эфир с сенсационным сообщением, что я являюсь дочерью Клэйтона Джея Пелли и что мой отец был убит в тюрьме. Информация становится вирусной. Я и мой подкаст попали в историю.

Реверберация. Это одно из последствий расследования в живом эфире: волновой эффект, который распространяется в реальном времени. Старое уголовное дело, которое казалось давно раскрытым, превратилось в жаркую новость, затрагивающую живых людей.

Джио возвращается из кафетерия с двумя большими пластиковыми стаканами кофе. Его глаза сверкают от волнения.

– Думаю, я только что видел Мэдди и ее девочек в кафетерии, – приглушенным голосом сообщает он и садится рядом со мной, чтобы никто не мог подслушать. – Я держался позади, когда медсестра уводила девочек по коридору, и слышал, как кто-то сказал, что с их матерью все в порядке, но очень грустно, что так сложилось с их отцом.

Слава богу. Я отворачиваюсь, мне хочется плакать. Я больше не управляю тем, что выпустила на волю. И какой бы волнующей и увлекательной ни была эта история, теперь я ошеломлена и напугана. Я думаю о предупреждении Рэйчел в кафе-ресторане.

Вы не можете отправить это в прямой эфир. Это… не полная картина. Нельзя предавать это огласке, пока мы не узнаем всю правду. Если вы выпустите это наружу… оно причинит непоправимый ущерб и приведет к непредсказуемым последствиям.

Была ли я слишком опрометчивой? Безответственной? Нужно ли было провести более глубокое расследование, прежде чем выпускать в эфир последний эпизод?

– Рэйчел советовала мне придержать выпуск четвертого эпизода, – тихо обращаюсь я к Джио. – Она сказала, что я еще не осознала полную картину этой истории и что люди могут пострадать. Я… я просто не думала, что дело может так обернуться. Люди в горящем доме. Маленькие дети едва не погибли. Другие дети в опасности и находятся в бегах вместе с матерью, которая может быть убийцей. Что я натворила?

– Эй, – тихо говорит Джио. Он ставит свой кофе на столик перед нами, обнимает меня и привлекает к себе. И я опять позволяю ему сделать это и дивлюсь тому, какое уютное впечатление это производит. Меня будоражит ощущение теплого контакта и чувство общности. Связанности. Мне нужен этот мужчина: просто я до сих пор не сознавала, как сильно он мне нужен. Мне одновременно кажется, что я очень хорошо знаю Джио и совсем не знаю его.

– Ты ничего не могла изменить, Трин. – Он отводит волосы с моего лба. – Этот клип… он уже был поставлен в сетку вещания до того, как ты узнала о гибели Клэйтона. Он вышел в эфир прежде, чем ты встретилась с Рэйчел в том ресторане. Ты не могла забрать информацию у тех, кто уже получил ее.

Я тру лицо ладонями.

– Возможно, мне следовало с самого начала придержать его, чтобы лучше разобраться в контексте. Я беспокоюсь за этих детей, Джио. За детей Бет. – Я удерживаю его взгляд и шепчу: – Как думаешь, Бет и тот мужчина, который забрал ее детей, организовали убийство моего отца?

– Ты делаешь поспешные выводы, Трин, – говорит Джио.

– Полиция ищет автомобиль с рисунком в виде паутины на борту. Байкерская шайка «Всадники дьявола».

Он смотрит на кучку репортеров, собравшихся за окнами. Ветер треплет их волосы и раздувает полы пальто.

– Да, – шепчет он. – Думаю, это возможно. Если Бет была на том мосту, она могла иметь за душой нечто действительно страшное, о чем следует молчать. Достаточно страшное, чтобы воспользоваться связью со «Всадниками дьявола» для покушения на твоего отца, а потом удариться в бега вместе с детьми, оставив позади своего мужа и прежнюю жизнь.

– Бедный Джонни.

– Да.

Я вижу Рэйчел, идущую по коридору в сторону прихожей. Она торопится к выходу. Вижу тот момент, когда она замечает за окном толпу репортеров. Она резко останавливается, словно перед стеной. Она явно растеряна.

Я вскакиваю и устремляюсь к ней.

– Рэйчел…

Она разворачивается на месте. Ее лицо напрягается, когда она видит меня. Она выглядит измученной и опустошенной, загнанной в ловушку.

– С Мэдди все в порядке?

Она молча смотрит на меня. Впитывает мое настроение. Впивается в меня лазерным взглядом. Шум за больничными окнами отступает на задний план. На какой-то момент мы с ней остаемся наедине, запертые в капсуле времени. Я опасаюсь худшего. Неужели ее дочь не выжила?

– Я… Джио видел девочек, Лили и Дейзи, – говорю я. – Я знаю, что с ними все хорошо. Но…

– Даррен мертв.

У меня кружится голова. Ответственность за происходящее – не этого ли я хотела? Находить и распутывать тайны этого городка, пока правда о той давней ночи не выйдет наружу.

– А… Мэдди?

– Она поправится. – Рэйчел колеблется. Ее взгляд перемещается между мной и растущей толпой снаружи. Потом она поворачивается ко мне. – Ладно, я готова. Я принимаю ваше предложение и буду говорить.

Я непроизвольно открываю рот.

– Вы хотите сказать…

– Я сделаю это. Приму участие в вашем шоу. Расскажу обо всем. Мэдди только что дала показания для полиции и сказала мне, что посоветуется с адвокатом, но она хочет поговорить и с вами тоже.

Я не нахожу слов.

– Я в долгу перед вами, Тринити, – тихо говорит Рэйчел. Она медлит, и ее глаза вдруг затуманиваются. – Джейни. Мы все в долгу перед вами. Все мы – часть этой истории. И вы тоже. А время для секретов уже прошло.

– Вы знаете, кто это сделал? Кем был убийца Лиины?

– Да.

Ее прямой ответ похож на удар под ложечку. Жаркий коктейль из адреналина, восторга, нервозности, гнева и возбуждения закипает у меня в груди.

– Это была Бет, да? – говорю я. – И кто-то еще. Мужчина.

Она тяжело сглатывает.

– Нам позвонил водитель-дальнобойщик, – объясняю я. – Он слушал подкаст. Он помнит ракету и помнит, как видел Лиину в ту ночь на мосту. За ней, держась в тени, следовали два человека. Девушка со светлыми волосами до пояса и высокий парень в вязаной шапке.

– Значит, был свидетель.

– Видимо, так.

Рэйчел кивает и снова косится на фалангу репортеров перед входом. Она выглядит предельно усталой и проводит рукой по спутанным волосам.

– Это хорошо, – шепчет она. – Свидетель – это очень хорошо.

– Кто был тот парень, Рэйчел?

Она встречается с моим взглядом.

– Даррен, муж Мэдди. Мой зять и отец моих внучек. А я не знала. И никто не знал, даже Мэдди. До тех пор, пока он не поджег дом. Он хотел забрать их с собой. Хотел, чтобы все умерли.

Потрясение холодной волной окатывает меня.

– Я… Мне так жаль, Рэйчел.

Бывшая следовательница смахивает слезы.

– Мэдди… она действительно хочет поговорить со мной?

Рэйчел кивает.

– Да. И насчет того… что ваш отец сделал с ней, если захотите узнать.

У меня перехватывает дыхание. Я действительно хочу знать, но какая-то часть меня внезапно колеблется. Боится все услышать. Но я должна. Мне это было нужно с тех пор, когда я впервые увидела фотографию отца. Все люди хотят понимать, откуда они происходят. Кто они такие. Это путешествие началось, когда я была маленькой девочкой, которая начала задавать вопросы о своем «трагически погибшем» отце. Все дороги привели меня сюда, в эту больницу Твин-Фоллс, где я родилась. Перед пожилой женщиной-детективом, которая меняла мне подгузник и упрятала моего отца в тюрьму. Я должна знать.

Рэйчел колеблется, как будто размышляет, стоит ли добавить что-то еще.

– Вы кое-что сказали, Тринити, еще в первом эпизоде вашего подкаста. Вы задали вопрос: «Если город воспитывает ребенка, может ли город убить его?» Так оно и было. Мы все вместе убили Лиину Раи. Все мы отворачивались и постоянно смотрели в другую сторону. А если вы спросите, кто поджег дом вчера вечером… все мы сделали это.

Потом она делает нечто совершенно неожиданное. Она обнимает меня и шепчет мне на ухо:

– Мне очень жаль.

Какой-то фотограф внезапно прорывается через охранников и распахивает стеклянную дверь больницы. Он поднимает камеру и щелкает затвором. Срабатывает вспышка.

Я слышу крики. Прибегает охранник и хватает фотографа за руку. Когда его выволакивают наружу, фотограф кричит:

– Рэйчел Харт, как ваша дочь? Как ваши внучки? Вы можете что-то сказать?

Джио подходит к нам, поблескивая темными глазами.

– У меня есть новости, – тихо говорит он. – Только что видел в Твиттере. Сотрудники RMCP перехватили Бет Форбс и Зейна Ролли. Дети в порядке. – Он делает глубокий вдох. – Они пытались сесть на паром до Порт-Анжелеса в Виктории. Они собирались бежать в Соединенные Штаты, но пограничный патруль остановил их.

Мать Бет выходит из коридора. Она смотрит на нас с абсолютно потрясенным видом. Рэйчел устремляется к ней.

– Мне только что позвонили, – говорит Эйлин Гэллоуэй и начинает плакать. – Они в безопасности. Моим внукам ничего не угрожает.

Рэйчел
Сейчас

Понедельник, 22 ноября. Наши дни

Ранний вечер. Я пью чай и ласкаю Скаута у камина, когда Грэйнджер входит в гостиную.

Он молча стоит в дверном проеме, глядя на меня и Скаута. Выглядит сущей развалиной. Ему нужен душ и чистая смена одежды. Не знаю, хватит ли мне сил хотя бы приступить к делу.

– Рэйчел, я…

– У тебя была обязанность, Грэйнджер, – устало говорю я. – Врачебный долг. Обязанность сообщить о пациенте, который представлял опасность для детей. Твой клиент был учителем и школьным консультантом. Он работал с детьми, с уязвимыми подростками. Он насиловал мою дочь, у него был свой маленький ребенок, и он обратился к тебе за помощью. Если ты знал, что он может причинять вред людям, то ни о какой конфиденциальности между врачом и пациентом не могло быть и речи.

Он входит к гостиную и тяжело опускается в свое кожаное кресло.

– Я не знал о Мэдди, о порнографии или о педофилии. Честное слово. Я узнал о детской порнографии только во время нашего последнего сеанса, когда старался понять причины подсознательной психической травмы, вызывавшей его алкоголизм. В ретроспективе я думаю, что он действительно обратился ко мне из-за половых извращений, но боялся сказать об этом. Он считал, что если я смогу излечить его от привычки к спиртному, то он применит мои методы для избавления от более глубокого и тягостного пристрастия. – Он трет щетину на подбородке. – Когда я узнал благодаря гипнозу о его предрасположенности к детскому порно, то, признаюсь, я был шокирован и… вроде как утратил логику, потерял голову. Я внедрил подробности убийства Лиины в его подсознание и внушил, что он сделал это и скрывается от этого. В тот момент я беспокоился из-за Джонни и этой куртки. Я знал, что Лиина носила такую куртку, и знал, что Клэй Пелли был у костра. Когда Мерль приходила ко мне, я узнавал подробности убийства от нее, а потом… это просто случилось.

– Просто случилось? Просто так случилось, что ты внедрил уличающие свидетельства в мозг пациента?

Он трет ладонями лицо и облизывает губы.

– Это позволило убрать его, Рэйчел. Я считал, что если Клэя осудят, это будет правильно. Он сможет получить помощь в пенитенциарной системе и вернется здоровым человеком. А тем временем дети будут в безопасности. Он был нехорошим человеком.

– Это позволило реальным убийцам остаться безнаказанными. А побочный ущерб продолжается до сих пор.

– У тебя есть две прекрасных внучки, Рэйчел. Если бы Даррена забрали…

– Ты шутишь надо мной? – Я поднимаюсь на ноги. – Ты и впрямь хочешь сказать, что если бы Даррена в юности упрятали за решетку, то он бы не женился на Мэдди и в моей жизни не было бы Дейзи и Лили? Их и так не было в моей жизни. Моей дочери практически не было в моей жизни. Они были отчуждены от меня из-за того, что Мэдди не могла пережить собственное чувство вины. Она думала, что убила Лиину вместе со своими подругами. После признания Клэя они вышли чистыми из этого дела. Закопали свою травму. И это сделало их психопатами.

– В отчете коронера было сказано, что она все равно умерла бы от травм, даже если бы не утонула. Мэдди по праву считала, что она убила Лиину.

– Катись к дьяволу, Грэйнджер! Как ты смеешь! Я несколько раз перечитывала этот отчет, и Мэдди дословно пересказала мне ее показания для RMCP. Побои, которые Лиина испытала на южной стороне моста, не были смертельными. Только удары по голове – в основном когда ее колотили о древесный ствол, удары камнями и ботинком по затылку вызвали кровоизлияние в мозг, которое привело бы к ее смерти, даже если бы ее не утопили.

– Мэдди и другие девушки все равно очень плохо обошлись с ней.

– Издевательства и физические побои среди подростков – это всегда плохо. Но это не убийство. Знаешь что? Если бы не твои махинации, Мэдди могла бы рассказать мне, что случилось на самом деле. Или бы мы с Люком продолжили раскопки. Тогда все, кто издевались над Лииной, были бы выявлены и наказаны. А те двое, кто «покончили с делом», понесли бы уголовную ответственность. И возможно, только возможно, Грэйнджер, мы с Мэдди сохранили бы нормальные отношения. Может быть, она не стала бы набрасываться на меня и на всех остальных. Может быть, она не стала бы набрасываться на склон горы в порывах самобичевания, чтобы избавиться от воспоминаний и чувства вины. А если… – я вся дрожу, наставив палец на него, – … если бы Джонни покаялся за изнасилование Лиины, то не женился бы на злобной маленькой садистке, которая всю жизнь обманывала его. Садистке и убийце, которая стала матерью его детей. Твоих внуков. И им бы не пришлось до конца своей жизни знать о том, что их мать отправилась в тюрьму за жуткое убийство своей одноклассницы. И как быть с твоим сыном? Ему предстоит жить с осознанием того, что его жена окажется за решеткой. Потому что ты помог нам взвалить вину на невиновного человека.

– Он все равно был тяжело болен, Рэйчел.

– То, что ты сделал, непростительно.

– А как насчет тебя? Ты спрятала фотографию девочек, где у Мэдди был тот медальон на шее. Я видел его на грифельной доске в твоем кабинете. Если бы ты…

– Тогда я спросила Мэдди насчет медальона. Она сказала, что Лиина крала вещи у одноклассников и недавно была у нас дома. А потом Клэй сознался. Во всех подробностях. Из-за тебя. Поэтому я не стала продолжать расследование.

– Ты не лучше меня, Рэйчел.

Желчная горечь подступает к горлу, поскольку я знаю, что он прав. Но мы больше не можем быть вместе. Не сейчас. Только не после того, что он скрывал от меня. Наши отношения были построены на основе одной позорной тайны. Могут быть и другие тайны: откуда мне знать, что он не внедрил нужные мысли и в мое подсознание, когда лечил меня? Я даже не собираюсь спрашивать, потому что не верю ему. Сейчас мне нужно двигаться вперед, сосредоточиться на том, что еще осталось: на моей дочери и ее девочках. Мне нужно искупить вину за то, что я с самого начала привела Мэдди в кабинет Клэйтона Пелли в поисках консультации для разрешения наших домашних проблем. Мы с Джейком – наша невнимательность и безответственность – виноваты в том, что наш ребенок стал жертвой хитроумного извращенца.

Мне нужно, чтобы мои внучки росли на прочной основе, чтобы на них не сказались последствия этого дурного самообмана. Потому что история их родителей – все былые проступки – впечатана в их настоящее. Все так или иначе отзовется в их будущей жизни. Как это было с Тринити. Как это было с Ганешем и со многими другими. Моим внучкам нужно найти способ пережить все это. И я собираюсь быть рядом с ними.

– Убирайся, – сдавленно говорю я. – Собирай вещи и убирайся с моей фермы.

– Рэйчел, – он встает и протягивает руку ко мне, – пожалуйста…

– Нет. Не прикасайся ко мне.

– Я же сказал, чтобы ты не слушала этот подкаст. Я сказал, что всем будет только хуже.

Реверберация
Волновой эффект
Сейчас

ВЫДЕРЖКА ИЗ ФИНАЛЬНОГО ЭПИЗОДА

Убийство Лиины Раи под мостом Дьявола

Мэдди: Не знаю, когда начались издевательства над Лииной Раи. Конечно же, задолго до того холодного вечера в ноябре 1997 года, когда мы устроили костер в честь Улльра и пришли посмотреть на салют из русской ракеты. Тогда никто из нас уже не мог предотвратить развязку. Она наступила, как крушение поезда, тревожные гудки которого были слышны за милю до места катастрофы. И… что трудно понять и еще труднее осмыслить – это как хорошие люди, которых вы знаете и любите – друзья, родители, дети, возлюбленные – могут совершать действительно ужасные поступки. И как одна маленькая ложь цепляется за другую, а в результате всех накрывает снежная лавина. Как намеренное игнорирование мелочей со временем вносит свой вклад в чудовищные события.

Тринити: Все, что вы рассказали нам в этом эпизоде, является правдой?

Мэдди: Да. То же самое я рассказала моей матери в больнице, когда поняла, что пережила пожар и мои дочери тоже остались живы. Тогда я поняла, что должна сказать правду. О притеснении и издевательствах в школе. О совместной лжи, когда все прикрывают друг друга, но каждый боится за себя. О сексуальном насилии, которое подвергается замалчиванию. Общество должно стать более внимательным и нетерпимым к подобным вещам. Школьникам нужно понимать, что они делают. А их родителям нужно сознавать, какие опасности часто скрываются за невинными шалостями.

Тринити: Это гонка с препятствиями.

Мэдди: Я договорилась с Джасвиндером, Даршем и Ганешем Раи, и мы провели первую беседу с учениками средней школы Твин-Фоллс. О Лиине. О том, каким человеком она была. Обо всем хорошем, что у нее было, и какой она могла бы стать. И о том, как дело дошло до того места под мостом Дьявола. Надеюсь, это не только поможет семье Раи вылечить их душевную травму, но сделает наше общество более терпимым на уроке этой трагедии. Может быть, это предотвратит сходную трагедию где-то еще.

Тринити: Если бы мать Лиины была еще жива, что бы вы сказали Пратиме Раи?

Мэдди: Что мне очень, очень жаль. Я принимала участие в травле, которая закончилась насилием, и я глубоко сожалею об этом. И я сожалею о том, какие последствия это имело для вашей жизни, Тринити. Ваш отец занимался сексом со мной, хотя мы оба знали, что это незаконно. Я по наивности считала это своим бунтарством, но на самом деле я была жертвой. Мы, старшеклассницы, мало что смыслили в совращении. И той ночью у костра… он пробудил в нас нечто темное и ужасное. Особенно у Бет.

Тринити: Ту самую Тень, о которой писала Лиина?

Мэдди: Если угодно. В каждом из нас живет дикое животное.

Тринити: У вас есть адвокат?

Мэдди: Да. И я готова понести ответственность за мои поступки в тот день. Бет тоже должна понести ответственность. И Грэйнджер, и Джонни, и все остальные, кто лгал.

Тринити: Даже ваша мать?

Мэдди: Даже моя мать… и ваша тоже.

* * *

На другом конце страны Джослин Уиллоуби слушает окончание подкаста своей внучки, занимаясь вязанием у кровати своей дочери. Лэйси спит под действием успокоительных препаратов. Ее время подходит к концу. Кажется, что финальная глава ее жизни была написана, книга закрыта и теперь она может уйти. Недавно в палату приходил специалист по паллиативной медицине. Джослин смотрит на свою дочь и шепчет:

– Посмотри, Лэйси, что сделала Тринити. Я горжусь ею.

Она откладывает вязание и берет сухую, прохладную руку Лэйси в свои руки. Гладит бледную кожу с выступающими венами.

– Тринити добилась справедливости для Лииныю. – Джослин делает паузу. – Хотя я не знаю, кому станет лучше от этой справедливости. Но от правды всем будет лучше. Наверное, только это имеет настоящее значение. И правда освобождает, да, моя любимая?

Впрочем, Джослин не уверена, что она верит в это. Не вполне. Жизнь гораздо более сложна и многообразна. Слишком много темных оттенков серого. Но ее сердце чувствует, что душа Лэйси теперь свободна. Клэй тоже освободился из темницы своих психопатических отклонений. Маленькая Джейни вернулась в Твин-Фоллс и узнала, где появилась на свет. Теперь она знает, кто она такая. Подкаст был ее духовным странствием. Она побудила людей к общенациональной дискуссии о школьных притеснениях и о расизме. И о чувстве принадлежности к целому.

– Ты бы гордилась ей, Лэйси. Я это знаю. Ты дала ей шанс.