Текст книги "Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Лорет Энн Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 221 (всего у книги 320 страниц)

– Она была с кем-то в романтических отношениях?

– Да, с местным юношей, Джейми Удавом. Он делает украшения, живет с отцом в доме над рекой. Отец мастерит чучела животных для лагеря Члико.

– Селена и Джейми долго встречались?

– С начала весны. Часто засиживались допоздна в «Красном лосе» или у костра возле реки за философскими разговорами. Он любил рассказывать ей истории Марси Деллы о старейшинах. На митинге она протестовала вместе с ним.

– Вы сказали, что Дин тоже питал к Селене чувства.

– Да, но безнадежно.

– Дин или Джейми когда-нибудь проявляли ревность?

Ее глаза вспыхнули.

– Господи, нет. Никто из них не стал бы за ней следить, если вы это хотите выяснить.

Тана закрыла блокнот, поднялась на ноги.

– Спасибо, Вероника. Я…

– Подождите, я хочу еще показать вам кое-что… жуткое. – Она встала и вынула из-под стопки одежды Селены исписанный клочок бумаги. – Я нашла это, когда собирала ее вещи.

Тана прочла нацарапанный от руки текст:

И убитый в ночи олень пробуждает вой в замороженном сердце пустом.

И является голод, жестокий, с окровавленным ртом.

На бесплодной земле души чудовища требуют жертв…

Тана подняла глаза.

– У вас есть предположения, что это могло бы значить?

– Понятия не имею. И где Селена это взяла, тоже.

В верхней части клочка была небольшая дыра, как от иглы, словно он был приколот к чему-то.

…в замороженном сердце пустом…

Холод прошел по коже Таны. В ушах застучали далекие барабаны, истории, которые рассказывали у костра в лагере, где жила ее бабушка. Истории, которые поведал ей отец, старые сказания, услышанные им от старейшин.

– Можно оставить это у себя? – спросила Тана.

– Думаю, да.

– И покажите, пожалуйста, фото Раджа и Селены, – попросила она осторожно.

Вероника взяла телефон. На экране высветилось изображение хорошенькой веснушчатой девушки. Длинные, волнистые, светло-рыжие волосы. Глаза – зеленые, яркие. Рядом стоял худой темнокожий молодой человек. Высокий. Блестящие черные волосы. Блестящие черные глаза.

– Вот Радж и Селена, – сказала Вероника.

Эти два человека не имели ничего общего с грудой кровавого месива, лежавшего на берегу Ледяного озера, не считая цвета волос и кожи.

– Мне хотелось бы иметь у себя это фото.

– Я вам перешлю. Какой адрес?

ГЛАВА 18

– Некого винить, – сказал Дин Камински, почесав лабрадора за ухом. От ласки собака расслабилась. – Эти волки… – Он пожал плечами. – Несчастный случай. Природу не обманешь. Мы, люди, забыли, что вторгаемся в их личное пространство. Я слышал, как ребята вчера вечером в «Красном лосе» говорили, что они от злости. Ничего подобного. Мы не имеем права делать такие выводы.

Тана оторвалась от блокнота.

– Вы вчера были в «Красном лосе»?

– После драки. Но недолго, потом пришел Виктор и всех нас разогнал.

– Вероника тоже была с вами?

– Нет, я один. Мне нужно было выпить. Нужно было…

– Облегчить боль, да?

Его лицо напряглось.

– Вы хотели их застрелить, этих волков.

Жар бросился ему в лицо. Он заметно заерзал на кровати. Потом, словно преподаватель философии, уже объяснивший студентам некую идею и желающий теперь изобразить ее графически, поднялся на ноги, сунул руки в карманы, расправил плечи.

– У вас все с вопросами?

Тана тоже поднялась, чтобы у него не было перед ней преимущества. Дин Камински был, пожалуй, на пару дюймов пониже ее, но недостаток роста восполняла мышечная масса и ширина плеч. Руки у него были длинные, сильные. Лоб выступал, бесцветные, глубоко посаженные глаза были надежно защищены резко очерченными скулами. Низкий центр тяжести. Рожден, чтобы выносить и наносить любые удары.

– Еще два, – сказала она. Дин не выпускал рук из карманов, не сводил с нее глаз.

– Смесь, которой Радж и Селена приманивали медведей, – из чего она была сделана и где они ее брали?

– Сами готовили. На ферме Кроу Удава, папаши того парня, с которым Селена мутила. Кроу добавлял туда кишки и всякую хрень – он же таксидермист, у него этого добра много. Ребята из лагеря приносили ему убитых животных, чтобы он делал чучела. А внутренности он хранил у себя на ферме в банках, специально для Селены и Раджа.

– Значит, они добавляли туда кишки и кровь животных?

– Протухшую кровь. Еще рыбу. И немного ванили.

– А не проще было покупать готовую смесь?

– Дороже. К тому же там много химии. А здесь все под рукой. Тут часто делают приманку для медведей из подручных материалов.

– Она хранилась в надежном месте?

– В плотно закрытых бочках. В сарае из рифленой оцинкованной стали. Они изо всех сил старались, чтобы животные туда не пробрались.

Тана закрыла блокнот, обвела глазами комнату Дина – разбросанную по кроватям одежду, винтовку, прислоненную к стене, коробки с патронами, охотничий лук. В ногах кровати валялся роман в бумажной обложке.

– Как вы относились к тому, что Селена «мутила» с Джейми Удавом?

Его глаза резко расширились. На скулах выступили красные пятна.

– Половая жизнь Селены меня не касается.

– Тем не менее вы это отметили.

Молчание.

Тана тоже молчала, думая: не стоило об этом говорить, учитывая, что произошел несчастный случай, но все же она не могла не проверить свои домыслы.

– Что вы почувствовали, когда Селена сказала вам о таинственном преследователе?

Он отвел глаза, потом сказал:

– У нее просто было богатое воображение. Она любила придумывать драмы. Жаждала внимания.

Тана кивнула, пригляделась к обложке романа, лежавшего на кровати. Судя по всему, ужастик – кровь на снегу, отпечатки следов, ведущие в темные леса. Книга называлась «Голод».

– Будете читать в дороге? – Она жестом показала в сторону книги.

– Я еще никуда не собираюсь.

– Я думала, вы выписались из гостиницы.

В его взгляде и позе чувствовался вызов.

– Я не хочу, чтобы все это взяло надо мной верх. Торопиться мне некуда. Учеба начнется только через две недели.

– А как же родители Селены и Раджа? Вероника сказала, вы встретитесь с ними в Эдмонтоне.

– Вероника – да. Она близко общалась с Селеной и Раджем. Я собираю вещи Раджа, чтобы она их отвезла. Пока поживу у друга возле водопада Росомахи, буду ходить на охоту. А когда закончу аспирантуру, вернусь сюда.

– В смысле, насовсем?

– Мне нравится Север. Я хочу здесь жить, да.

Тана задумалась, что он за человек. Явно с проблемами. Пытается оборониться.

– Значит, если вы мне понадобитесь, я смогу найти вас возле водопада Росомахи. У кого вы остановитесь?

– Это вас не касается.

– Тот факт, что вы пытаетесь скрыть от меня эту информацию, подтверждает, что она меня касается.

– У Харви по прозвищу Черный Пес.

Тана записала имя, поблагодарила Дина, пошла к выходу. Дойдя до внедорожника, свистнула собакам, и они помчались к ней сквозь низкие заросли кустарника, промороженные до матовости. Осторожно надела шлем, стараясь не задеть швы и синяк на скуле. Завела мотор и поехала по тропинке вдоль реки к дому О’Халлорана. Ей нужно было официальное подтверждение того, что красный «АэроСтар» в самом деле находился в пятницу вечером неподалеку от места происшествия.

Было как раз такое время, когда снег лежал слишком плотным слоем, чтобы можно было проехать на снегоходе, но на внедорожнике еще получалось. В то утро она выбрала четырехколесный, чтобы собакам было удобно бежать за ним. У воды прибавила скорость. Утреннее солнце играло на кристаллах льда, красило воду жемчужно-розовым и оранжевым. Собаки мчались по пятам, вывалив языки, теплое дыхание клубилось в воздухе.

Это истинные жемчужины Севера, думала Тана, глядя, как кристаллы льда сверкают крошечными хрусталиками. Бриллианты погоды. Бесценные, редчайшие, как ускользающие лучи солнца. Все ими владеют, и не владеет никто…

Она подлила бензина. Скользя и подпрыгивая, повела машину выше вдоль бурлящей реки, и радость наполнила ее сердце.

Вот почему мы приехали сюда, малыш, – нам здесь будет здорово. Открытое небо, природные бриллианты, простор, где собаки смогут свободно бегать… все это точно сработает!

Желто-бордовый самолет О’Халлорана был припаркован у ангара. Тана подъехала к его дому, стоявшему прямо у взлетной полосы, постучала в дверь. Штора в окне отодвинулась, потом дверь открылась. Сердце Таны упало.

Минди. Явно невыспавшаяся. Распухшие губы, затуманенный взгляд. Мужская фланелевая пижамная куртка, под которой, насколько Тана могла разглядеть, ничего не было. От нее разило алкоголем. Господи. В мозгу Таны одно за другим всплыли воспоминания. Вина. Стыд. Раскаяние. Ярость. Все это окутало ее густой черной тучей, из которой было не вырваться. Даже здесь. Сколько прогулок с собаками вдоль реки ей понадобится, чтобы почувствовать себя свободной?

Девочка смотрела на Тану с молчаливой неприязнью.

– О’Халлоран дома?

– Нет.

Она ощутила прилив раздражения.

– Не знаешь, где его найти?

– А тебе зачем?

– Нужно задать ему пару вопросов.

– Обо мне?

– Нет.

Во взгляде Минди читалось едва ли не разочарование, затем он снова посуровел.

– Он поехал к своей шлюхе, которую постоянно трахает, – Хизер Макалистер с Фермы Уродов. Но щас они стопудово трахаются как кролики.

Сердце Таны заколотилось. Она не поняла, почему.

– Что за Ферма Уродов такая? – спросила она.

Минди закатила глаза, всем своим видом говоря «тупая телка».

– Где живет таксидермист. Все ее так называют.

– Кроу Удав?

Минди пожала плечами, стала закрывать дверь.

– Подожди, – Тана придержала дверь. – Минди, если ты захочешь поговорить…

– С тобой стопудово не захочу.

– Послушай, я была такой же, как ты. Я знаю…

– Да ни хрена ты не знаешь! – крикнула она.

Тана моргнула.

– Я скажу тебе только то, что знаю, Минди. Тебе четырнадцать…

– В следующем месяце пятнадцать.

– И ты живешь с человеком, который годится тебе в отцы. Если он с тобой спит…

– Я же сказала: ни хрена ты, мать твою, не знаешь, тупая сука, – и она захлопнула дверь прямо перед носом Таны.

Тана застыла на месте, сжимая кулаки. Сердце бешено стучало. Кровь бурлила от злости, бросалась в голову. Злость была гораздо сильнее, чем злость на то, что происходило сейчас. Она ненавидела свой выбор. Свои ошибки. Людей, которые не спасли ее, когда могли. Ей хотелось выбить дверь, вытащить отсюда Минди Кой, увезти в безопасное место, вовлечь в программу социальной адаптации. Заставить ее забыть о прошлом. Ей хотелось своими руками убить человека, который так относится к женщинам и детям. Она ненавидела О’Халлорана сильнее, чем могла выразить. Громко стуча подошвами, она дошла до внедорожника, где ждали собаки.

Сукин сын. Мерзкий, больной сукин сын. Есть в этом городе кто-то, кого ты не трахнул? Старое мясо уже не катит, так ты решил совращать малолеток, подсаживая на бухло и хрен знает какую наркоту, которой ты пичкаешь жителей этого богом забытого города, ты чуть не убил девятилетнего мальчика, сукин сын…

Оседлав внедорожник, она рванула дальше, слишком быстро, по лесной тропе, которая должна была привести ее к дому Кроу Удава. Колеса скользили по опасному льду, в крови бурлил адреналин. Собаки старались угнаться за ней, но отставали все больше и больше.

Спустя несколько яростных миль Тана, тяжело дыша, остановилась у входа в дом Удава. Выключила мотор, огляделась в ожидании собак.

Грубо обтесанные столбы образовывали арку над длинной, изрезанной колеями, покрытой снегом въездной дорогой, ведущей к приземистой бревенчатой хижине под рифленой крышей. С арки свисала тяжелая шкура бизона. По краям позвякивали колокольчики, украшенные, судя по всему, отбеленными подъязычными костями; ледяной ветер медленно раскачивал их. Вдоль хижины располагалась крытая веранда, набитая всевозможным хламом. У ступенек, ведущих к крыльцу, металась и лаяла привязанная тощая собака, похожая на хаски. Из трубы клубился дым. Никакого транспорта поблизости не было. С правой стороны, на клочке земли, ведущем вниз к реке, сжались несколько сараев и построек разной степени разрушенности, пара заброшенных повозок и старый грузовик.

Тана постаралась взять себя в руки. Ее бурный темперамент был большой проблемой – это ей сказали, еще когда она проходила стажировку в Саскачеване, только готовясь стать полицейским. Ей рекомендовали над ним работать. Она заставила себя глубоко вдохнуть несколько раз и сосредоточиться на том, зачем она сюда приехала: чтобы найти О’Халлорана и расспросить его о красном вертолете. И, если уж она здесь, посмотреть, где и как Аподака и Санджит мешали свою приманку. Судя по всему, она играла ключевую роль в привлечении хищников, а значит, могла стать причиной нападения. Если Джейми на месте, она сообщит ему, что поговорила с Виктором и что им нужно провести собрание, чтобы обсудить его поведение в «Красном лосе». А что касается Минди Кой… она еще вернется к этому вопросу.

Запыхавшиеся, довольные собаки подбежали к ней. Она слезла с внедорожника, достала из багажника поводки. Прикрепила к ошейникам Макса и Тойона.

– Вы, ребята, подождете здесь, – сказала она, привязывая поводки к внедорожнику. – Не хочу, чтобы вы за мной ходили, потому что там сидит злобный волкохаски. Это его дом, засранца несчастного. Мы же не хотим лезть в его жилище, верно?

Усмирив собак, Тана медленно пошла по так называемой подъездной дороге. Хаски рычала, ворчала, урчала, натягивая веревку. Когда Тана подошла к дому, собака внезапно смолкла и полезла под дом. Тана встревожилась не на шутку, на шее выступили капли пота. Она замедлила шаг, правая рука инстинктивно схватилась за пистолет. За ней наблюдали. Она чувствовала это. Медленно осмотрелась. От реки прозрачными столбами поднимался туман, окутывая старый сарай с правой стороны, гладя и лаская брошенные за ненадобностью, заржавевшие повозки.

Изогнутое кресло-качалка, сплетенное из ивовых прутьев, стояло у входной двери, за ветровым стеклом. Вороны сидели на раскинутых руках тотема, торчавшего слева от хижины. Если здесь жил великий таксидермист, она готова была поклясться, что хозяин лагеря Члико никогда не приводил сюда своих гостей. Тана придвинулась поближе, заметила в снегу у веранды инукшук в маленьком саду. Пульс участился. Она сказала себе: это ничего не значит. Просто садовые гномы, северный стиль. Она слишком нервничает. Колокольчики внезапно зазвенели, и воздух прорезал выстрел. Птицы взмыли в небо с крыши сарая, небо наполнилось кружащими черными гарпиями.

Тана застыла на месте. Сердце колотилось.

Из темноты крыльца показалась фигура. Прогремел еще один выстрел.

Свинцовая пыль с шумом пролетела у самого лица. Тана резко втянула воздух. Сердце колотилось как бешеное. В животе толкнулся ребенок – она почувствовала своего ребенка. Судорожно сглотнула, глаза горели.

…ты, может быть, выдержишь удар и даже пулю, но думать теперь нужно не только о себе…

Медленно подняла руки вверх.

– Это просто я! – закричала она. – Я не сделаю ничего плохого.

Крыльцо скрипнуло. Она увидела человека, длинные черные волосы которого заметно тронула седина. Он перезарядил ружье, вскинул на плечо, прицелился прямо ей в сердце.

– Грешникам здесь не рады, констебль. Убирайся подобру-поздорову, проваливай с моей земли.

Тана покраснела.

– Одну минутку…

Он выстрелил.

ГЛАВА 19

Просунув голову, Хизер прошептала:

– Стреляют.

Бабах замер, сжав в руке гаечный ключ.

Еще выстрел. Карканье ворон, лай собак. Бабах собрал инструменты, выпрыгнул из маленького вертолета, потянулся за винтовкой, стоявшей у стены маленькой полуразвалившейся постройки, которую снимала Хизер. Она уже стояла у входа.

– Вот дерьмо, – сказала она, выглянув в дверной проем. – Там старый Кроу с этой девчонкой, копом. Он хочет ее убить.

Сердце Бабаха подпрыгнуло, он ощутил внезапный всплеск адреналина и сразу же вслед за этим – отвращение. Он терпеть не мог этой слабости, этого нелепого желания защитить, иллюзии, будто ему не все равно. Идя вслед за Хизер, он уже не чувствовал ничего, кроме раздражения.

Тана стояла посреди заснеженного поля перед домом Кроу. Старый индеец, стоя на крыльце, целился в нее. Она опустила руки, вытянула по швам, показывая, что в них ничего нет.

Какого хрена… что она здесь забыла?

– Опустите ружье, мистер Удав. Я просто хочу с вами поговорить. – Она подошла ближе, голос был ясным, но хриплым.

– Джейми не имеет ничего общего с тем, что случилось с биологами! – Крик Кроу прорезал холодный воздух. – Белым полицейским тут делать нечего. Я не подчиняюсь вашим законам. Плевать я хотел на ваши значки и униформу!

– Сэр, пожалуйста…

– Еще один шаг, и я прострелю дыру в твоем брюхе, а потом скормлю падальщикам.

Две хищные птицы кружили в небе, словно чуя близкое убийство, а может быть, привлеченные уже лежащим поблизости трупом.

Тана решительно шагнула в сторону дома.

Твою мать.

Бабах вышел из сарая, сжимая в руке заряженную винтовку.

– Ну что за дичь ты творишь, Кроу! Дай леди шанс.

– У копов уже был шанс, три года назад. И посмотри, что получилось. Что они сделали со мной, с моей семьей. Никогда в жизни я не допущу, чтобы это дерьмо повторилось.

– Господи, да она наполовину догриб, если это для тебя так важно. – Бабах приблизился, встал между Таной и старым охотником-таксидермистом. – В ее жилах северная кровь. Как и в твоих.

В голове Кроу было достаточно шариков, чтобы понять: либо он убьет копа, либо Бабах, который стоит прямо на линии огня, примет его на себя – чего ради? Но глубоко в душе он понимал, в чем тут дело. Понимал, почему Бабах встал между полоумным индейцем и полицейским, сам того не желая, возможно, даже не осознавая. Если он позволит Кроу убить женщину, в животе которой ребенок, невинное маленькое существо, которому только предстоит вытерпеть все, что приготовила жизнь, – он сам не сможет жить. Не сможет родиться второй раз.

– Она арестовала Джейми! – крикнул Кроу. – Она здесь из-за Джейми, волков и этих биологов. – Он сплюнул в снег.

– Я здесь не ради Джейми, – подала голос Тана. – Я пришла к нему, Бабаху О’Халлорану. Минди сказала мне, что он здесь. Еще я хочу посмотреть, где биологи готовили приманку. Другая команда сказала мне: они делали ее здесь. Я не буду никого обвинять. Мне просто нужна информация для отчета. Это не криминальное расследование, ясно?

Господи, она приблизилась еще на шаг. Кто она такая, смертница?

– Тана, – прорычал Бабах, – катись отсюда.

Она не отреагировала. Он придвинулся ближе, схватил ее за руку.

– Заткнись со своей приманкой, – прошипел он. – Я обо всем договорюсь.

– Убери от меня руки.

– Он убьет тебя и оставит тут кормить ворон.

Не отрываясь она продолжала смотреть на Удава и его ружье. Он чувствовал, как напряжены ее мускулы под курткой, как гудит все ее тело. Ее энергия передалась ему, словно электроток. Она настраивала его на свою частотность, и он старался, он очень старался сохранить свое буддийское спокойствие, свой пофигизм – и проиграл.

– Ты все понял, Кроу? – крикнул Бабах. – Она пришла ко мне. Убирай свое ружье. Я уведу ее отсюда, идет? Уведу в сарай. Она спросит у меня, что ей нужно, потом я ей покажу, где Селена и Радж делали приманку, и она уйдет. Я ручаюсь за нее, ты понял?

Собаки сходили с ума, лаяли, рычали, рвались с поводков, привязанных к внедорожнику, припаркованному у входа на ферму. Пес Кроу смотрел на них из-под дома, где выкопал себе яму и спал в ней зимой и летом.

Удав опустил оружие. Снова плюнул через крыльцо.

– Пойдем со мной, – тихо сказал Бабах, наклонившись к ее уху. – Иди рядом, рот держи на замке.

Она смерила его суровым взглядом. Щеки порозовели, темные глаза сверкали. Он чувствовал запах ее мыла, шампуня, и что-то еще более опасное вливалось в бурлящий адреналин.

– Придется мне довериться, Тана, – сказал он тихо. Услышав свое имя, она чуть сузила глаза. – Я и сам этого не особенно хочу. Пошли в сарай, там поговорим.

– Я бы не доверилась тебе, даже если от этого зависела бы моя жизнь.

– От этого она и зависит.

Она чуть приподняла бровь, посмотрела с любопытством.

– Что произошло между ним и полицией?

– Иди молча.

ГЛАВА 20

Скрепя сердце Тана брела в ногу с О’Халлораном, который вел ее в старый сарай. Собаки все так же выли и рвались с поводков. Ее пульс участился, во рту пересохло. Ее трясло. Снег у двери сарая был утоптан. Она заметила припаркованный у стены грузовик О’Халлорана, неподалеку от внедорожника.

– Кроу раньше был руководителем и наставником в пришкольном лагере Твин-Риверса, – сказал он, когда они приблизились к старой постройке. – Преподавал курс охоты и разделки мелкой дичи, пока однажды не пропала пятнадцатилетняя девушка…

Тана замерла на месте.

– Дакота Смитерс?

В ее глазах что-то вспыхнуло.

– Мы идем в сарай, – напомнил он. – Кроу все еще в тебя целится.

Сжав челюсти, она неохотно позволила ему увести себя в безопасное место. Он был так близко. Она чувствовала тепло его дыхания. В рассеянном свете его глаза казались бледно-зелеными.

– Разразилась сильная снежная буря, – продолжал он. – Два дня спустя Дакоту нашли мертвой, объеденной животными. Копом тогда был Эллиот Новак, дочь которого погибла за год до того. Он считал, что виноваты не волки, и начать решил с Кроу. Задеть его лично.

– Что значит – лично?

Они дошли до сарая. Хизер Макалистер, прислонившись к двери, изучала их. На ней была бледно-голубая длинная куртка, джинсы. Она скрестила ноги. Вид – спокойный, уверенный в себе. Тане вспомнились слова Минди о том, что Хизер и О’Халлоран – любовники.

– Мать Дакоты, Дженни, сказала Эллиоту, что Кроу как-то «странно» смотрел на ее дочь, что ей казалось: Дакоту преследуют. В общем, выдала Эллиоту всю амуницию, чтобы тот сразил Кроу наповал, провозгласив педофилом.

Сердце Таны забилось чаще.

– Другие дети поддержали эту легенду и сообщили, что Кроу «странно» смотрел и на них. Короче говоря, ничего не подтвердилось, на теле Дакоты не обнаружили следов насилия, но Кроу все равно лишился работы и репутации. А Эллиота скоро заменили. К тому моменту уже было очевидно, что долго он не продержится. Потом его бросила жена, и он ушел в леса.

Они вошли в сарай.

Там стоял красный вертолетик, совсем крошечный, кабина – чуть выше человека среднего роста, с большим трудом способная вместить двоих. Винты оказались прямо над головами Таны и Бабаха. Не отрываясь, Тана смотрела на вертолет, в голове снова и снова звучали слова Макалистер:

Я видела тебя в пятницу, Бабах. Твой самолет приземлился на другой стороне утеса, где работали бедные ребята…

Лестница в дальнем углу сарая вела на чердак. С крючков на стене свисали летные костюмы и замасленные комбинезоны, богатый ассортимент сельскохозяйственных орудий и несколько больших гермомешков, какие используют для переправ по реке.

– Эй, – сказала Макалистер, не тронувшись с места; в голубых глазах зажглось любопытство, – смотрю, у тебя фонарь. – Она повернула голову в сторону заштопанной, сияющей кровоподтеками щеки Таны. Тана вежливо кивнула ей, но все ее внимание было сосредоточено на О’Халлоране и его рассказе о Кроу Удаве. Макалистер оторвалась от дверной стойки и проследовала за ними в сарай.

– Продолжай, – велела Тана. – Почему мать Дакоты поддержала эту версию?

О’Халлоран глубоко вдохнул, выпустив изо рта облако белого пара.

– Смерть дочери ее сломала. Она тоже не хотела верить, что это был несчастный случай. Это наложилось на одержимость Эллиота. Они накрутили друг друга. Ну а отчего пришла амба – это может быть истолковано двояко.

– Амба, – задумчиво повторила Тана, не сводя с него глаз. – Истолковано двояко.

– Смерть – отчего наступила смерть, – поспешно поправил он сам себя. – Непонятно, кто ее убил. Ясно только, что медведи, волки и другие хищники как следует постарались, но уже потом.

– Я знаю, что такое амба, – отрезала она, по-прежнему глядя ему прямо в глаза. Он сглотнул. Татуировка у него на шее чуть дернулась. – Ты смотришь слишком много криминальных программ, или я упустила момент, когда в одном предложении начали использовать слова «амба» и «двояко»?

– Что вы хотите выяснить, констебль? Что вами движет? Почему вам это настолько интересно?

Макалистер с нескрываемым интересом наблюдала за ними, делая вид, будто рассматривает какие-то инструменты. Тана ощутила прилив раздражения.

– Хизер, – сказала она тихо, – не могли бы вы ненадолго оставить нас наедине?

Макалистер приподняла бровь, взглянула на О’Халлорана.

– Возможно, вам стоит купить билет и встать в очередь, констебль. Бабах как раз показывал мне…

– Я понял, Хизер. Я сейчас к тебе вернусь, – О’Халлоран повернулся к выходу. – Может, прогуляемся за сараем, констебль? – Его тон стал еще холоднее. – Я покажу тебе, где эко-детки готовили свою смесь, а потом ты наконец вернешься в свой теплый и безопасный кабинет.

Ее лицо напряглось. Между ними пробежало что-то. Не мигая, она смотрела ему прямо в глаза.

– Хорошо, – ответила она так же холодно. – Проведи меня.

Они вышли, и О’Халлоран повел ее мимо стойла, где две тощие лошади жевали сено под навесом. Запах стоял отвратительный, но вскоре Тана поняла – он шел из свинарника, стоявшего чуть поодаль. Снег скрипел под ботинками. Высоко в небе парили орлы.

Он подвел ее к полянке у реки.

– Вот здесь, над рекой, живет Джейми, – он указал на маленькую бревенчатую хижину, ютившуюся под соснами. – А тут, внизу, – он повернул голову в направлении напротив, – сарай, где они варили свое зелье.

Тана побрела к сараю. Он шел за ней, сжимая в руке винтовку. Сарай в самом деле был обшит оцинкованной сталью и заперт на замок. Она сделала несколько фото на телефон. Из стены торчал крючок, с которого свисала, по-видимому, заляпанная пятнами рыбацкая сеть. Рядом стояли металлическая бочка и чаша для костра.

– Мешали в этой бочке, разливали по ящикам и хранили в сарае, – сказал О’Халлоран. – При такой температуре смесь лежала все равно что в холодильнике. Внутри сарая стоит морозильник, он работает от генератора. Там ящики хранились летом. Кишки и все остальное брали только свежие, напрямую у Кроу. У него очень много заказов от гостей лагеря, так что этого добра навалом. Совсем не так нелепо, как кажется.

Тана дотронулась до замка.

– А где ключ?

– Я бы не рискнул сейчас просить у Кроу ключи.

Она выдохнула, стараясь не показывать своего разочарования. Если будет нужно, она всегда может вернуться. Сделала еще несколько фото – замка, бочки, чаши для костра. Даже в холодную погоду воняло здесь мерзко.

– Селена Аподака встречалась здесь с Джейми?

– Наверное. Какая разница?

Она не ответила. Медленно прошла обратно, взяла вещи.

– А чего ты хотела-то? – крикнул он ей вслед. – Ты сказала Кроу, что искала меня.

Она подошла к нему.

– Красный «АэроСтар», что стоит в сарае, – твой?

– Ну да.

– Это он приземлился на северной стороне утеса на берегу Ледяного озера в пятницу второго ноября?

Он помрачнел.

– Кого ты слушаешь? Хизер?

– Это был ты или не ты?

– Не я.

– У кого здесь еще такой же «АэроСтар», как тот, который стоит в сарае?

– Не знаю никого, кроме Хизер. Может быть чей угодно. Вертолету под силу большое расстояние, констебль. Люди здесь пользуются вертолетами и самолетами так же часто, как горожане – машинами. Это единственный способ куда-то попасть.

Его снисходительный тон действовал на нервы.

– В таком случае где ты был днем в пятницу второго ноября?

– Какое отношение это имеет к делу? Здесь не криминальное расследование.

– Провести?

Его глаза сжались в сердитые щелки, пульсирующее напряжение стало ощутимым.

– Привозил кое-что.

– Кому?

Мышца на его подбородке дернулась.

– Алану Штурманн-Тейлору из лагеря Члико. Я регулярно выполняю его поручения. Два раза в неделю, если позволяет погода.

– Откуда ты это привозишь?

– В зависимости от того, что именно ему надо.

– Всю пятницу ты был занят?

– Весь день пятницы.

– Штурманн-Тейлор может за тебя поручиться?

– Спроси у него. Посмотри в бортжурнале. Все к вашим услугам, констебль. Больше нет вопросов?

Она отвернулась, в голове завертелись мысли. Внезапно налетел ветер, белые кристаллы закружились в танце, как дервиши. Понеслись к границе леса. И Тана просто не смогла удержать слова, слетевшие с губ.

– Я видела Минди, – сказала она. – У тебя дома. Пропахшую алкоголем. Одетую, по всей видимости, в твою пижамную куртку. – Она буравила его взглядом. – Я хочу, чтобы ты знал, О’Халлоран: если я узнаю, что ты издеваешься над этой девочкой, я с тобой разберусь. Ты отправишься куда следует, сколько бы времени у меня это ни заняло.

Он расправил плечи, встретился с ней взглядом. Щелки глаз стали еще уже, челюсть напряглась.

– Я не ношу пижам. Я сплю голый. – Он помолчал, выдерживая паузу. – Не сомневаюсь, что в один прекрасный день ты явишься это проверить, и сначала я был бы, может, даже не против, но теперь ты меня окончательно достала. Давай по порядку. Во-первых, насчет алкоголя. Я не продаю его детям, ясно? Это не значит, что его не может продавать кто-то другой. Если есть спрос, есть предложение. Существует закон, и он не позволяет продавать алкоголь несовершеннолетним. Вот и разбирайся с тем – или с той, кто его нарушил и чуть не убил Тимми. Я тебе даже помогу. Но прекрати обвинять ни в чем не повинных людей. – Он по-прежнему пристально смотрел ей в глаза. – Потому что тебе понадобится помощь.

Все горло Таны горело. Руки в перчатках сжались в кулаки.

– А во-вторых, я не сплю с малолетними. Это понятно?

Она сморгнула. От злости пылали щеки. Ветер усилился. Было холодно. Глаза начали слезиться.

– Так вот. Есть еще вопросы, которые нужно прояснить, прежде чем я выпровожу тебя отсюда?

Слов не было.

– Отлично, тогда пойдем.

Он пошел вперед. Она осталась стоять на месте. Раздраженный, он повернулся к ней.

– Я не шучу. Кроу убьет тебя.

– Зачем тогда все? – спросила она. – Зачем разыгрывать из себя спасателя? Пусть стреляет в меня, тебе-то что.

– Это вопрос с подвохом?

Она смерила его взглядом, желая понять, оценить. Он шагнул назад, к ней.

– Дай угадаю, – сказал он, подойдя слишком близко, заглядывая ей в лицо. Его голос был тихим, нежным. Она нервно сглотнула, и, судя по блеску его глаз, эта нервозность ему понравилась. – Ты знаешь много таких девочек, как Минди, и знаешь их очень, очень хорошо, верно, Тана? Сдается мне, ты и сама была такой девочкой. Точь-в-точь как Минди. Мужчины не слишком хорошо с тобой обращались, и вот теперь пришло время расплаты. Может быть, ты искала спасения на дне бутылки, когда была совсем-совсем юной. Вот почему у тебя так зудит. Вот почему ты ко мне прицепилась.

Щеки Таны вспыхнули, сердце забилось в бешеном галопе.

– Я прав, констебль?

– Пошел ты в задницу, О’Халлоран! – Ее трясло от ярости. – Я поговорю с Минди, с ее родителями…

– Ну, желаю удачи. Отец ее бьет, а мать делает вид, будто ничего не происходит. Поэтому девочка и живет у меня. И прежде чем ты решишь притащить сюда социального работника, напомню еще кое-что: никто не станет принимать всерьез слова стороннего наблюдателя. Ни Минди, ни ее родители. Никто в этом обществе. Нет других жалоб – никто не виноват.