Текст книги "Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Лорет Энн Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 95 (всего у книги 320 страниц)

Телефоны отключились почти в то же самое время, что и телевидение. Как раз перед ужином. И тогда же кто-то вошел в домик Оливии и оставил послание на ее простыне.

Все ранчо осталось без связи перед началом сильного снегопада.

Коул повесил дробовик на плечо и распахнул двери гаража. На полках у дальней стены он видел несколько канистр с горючим.

Он торопливо вывел один из снегоходов, проверил двигатель. Тот взревел и ожил. Коул перенес ногу через седло и отпустил дроссель. Траки заскрежетали по бетону. Когда он наткнулся на металлическую раму, полетели искры. Наконец он выехал на снег, прибавил скорость, включил противотуманные фары и помчался к болоту. У него не было времени искать шлем и защитные очки.

Когда он подъехал к узкой тропе, ведущей к болоту, где когда-то играли они с Джимми, время изогнулось и сложилось. Коул направил машину на узкую тропу и полетел по ней. Тут уже лежал толстый слой снега. Он скрыл все следы, которые могла оставить Оливия. Потом Коул увидел зазубрины, похожие на следы копыт ее лошади. Он остановил снегоход, выключил мотор и затаил дыхание, прислушался. Возможно, что-то укажет ему направление.

Но он ничего не услышал.

Коул снова завел мотор, проехал немного дальше по густо заросшему деревьями болоту, следуя за тем, что он считал следами от копыт.

Потом снова остановился и прислушался. На этот раз он услышал звук. У него ухнуло сердце. Он опять затаил дыхание, подождал и снова услышал тот же звук. С запада, из оврага за густыми кустами донесся лай.

Коул слез со снегохода, пробрался через кусты туда, где откос резко уходил вниз. Коул лег на живот и заглянул в овраг.

Эйс.

– Привет, приятель! Подожди. Я иду к тебе!

Пес гавкнул.

Коул спустился по склону, держась за ветки. Из-под его сапог летели мелкие камешки. Он плюхнулся на землю рядом с Эйсом. Тот облизал ему лицо. Коул ощупал его шерсть, проверил лапы. Как будто никаких повреждений. И тут Коул увидел валявшуюся в снегу кость с остатками сырого мяса. Пса заманили в овраг едой.

Чтобы поймать в ловушку Оливию?

– Где твоя хозяйка, мальчик? Поможешь мне найти ее? Покажешь мне ее следы?

Коул посмотрел вверх, на заснеженный склон, пытаясь сообразить, как вытащить из оврага Эйса. Он снял с плеча ружье, скинул куртку, потом снова повесил оружие на плечо.

Коул подсунул куртку под живот Эйса и завязал рукава у него на спине на манер упряжи.

– Вот так! Ну что, ты готов, большой мальчик? Тебе остается только спокойно сидеть, пока я потихоньку потащу тебя наверх.

Коул одной рукой ухватился за ветку и подтянул себя по склону, уперся каблуками в землю, а другой рукой начал осторожно поднимать Эйса.

Коул выбрался наверх. Мышцы горели, пот заливал глаза, смешиваясь с тающим снегом. Он помог Эйсу выбраться. Пес карабкался, как мог. Потом он лизнул Коула в лицо, когда тот снимал с него импровизированную упряжь. Пес явно испытывал стресс, он тяжело дышал.

– Ладно, мальчик, где Оливия? Ищи ее! – приказал Коул, натягивая куртку и снова вешая дробовик на плечо. – Ищи Оливию!

Эйс втянул носом воздух, высоко подняв морду. Ноздри его раздувались, пока он принюхивался к окружающим запахам. Голова пса резко повернулась, как у быка, которого дернули за кольцо. Он рванулся через кусты, негромко пофыркивая. Он взял ее след.

Коул нырнул в кусты следом за псом. Он отводил в сторону ветки, иногда становился на четвереньки, чтобы проползти под валежником или перелезть через корни. Пес ориентировался по запаху, оставшемуся в воздухе, а не по следам на земле, а запахам наплевать на снегопад. Ветки цеплялись за волосы Коула, шлепали его по лицу. Упавший с них снег сыпался ему за шиворот и таял.

– Вперед, мальчик! Не останавливайся!

Коул тяжело дышал, руки без перчаток замерзли.

Они выбрались из густых кустов на тропу. Эйс застыл, потом как-то странно взвизгнул и лег на снег.

Коула наполнил ужас.

На снегу была кровь, много крови. Вокруг крови – углубления, сломанные ветки, следы борьбы. Сердце гулко стучало в груди, от тревоги Коул почти ослеп. Он пробежал по снегу до конца тропы, следуя за тем, что выглядело как углубление. Кого-то явно тащили волоком. Снова кровь. Повсюду были клоки волос, волос Оливии, вырванных с корнями.

Коул добрался до конца тропы и оказался у дороги, которой никто не пользовался. Она вела от разрезанной сетки на ограде, которую они видели раньше. Кто бы ни увез Оливию, он к этому явно готовился. Должно быть, нападавший изучил ситуацию, разрезал сетку, подъехал на машине к этому месту, припарковал ее и стал ждать, пока Оливия придет на болото. В качестве приманки он использовал самое дорогое, что было в ее жизни, – Эйса.

Следы заканчивались там, где начинались свежие следы от колес, глубокие, с черной землей внизу.

Ее увезли.

Куда?

Коул знал, что эта дорога шла вдоль болота. Там водитель мог свернуть на юг по лесовозной дороге и поехать в Клинтон. Или повернуть на север, выбирая почти не используемые грунтовые дороги, которые в конце концов выведут его на автостраду.

Коул бегом вернулся к своему снегоходу, помог Эйсу забраться на сиденье и сел сам, обхватив собаку ногами и руками.

– Держись, приятель. Мне без тебя не обойтись.

Если он найдет Лив, то пес ей понадобится.

Коул включил двигатель и пулей полетел по тропе к тому месту, где нашел отпечатки колес. Он проехал по ним до лесовозной дороги и остановился.

Автомобиль с Оливией повернул на север. Коул выругался, на мгновение охваченный нерешительностью. По этим следам можно двигаться многие мили, дорога идет по диким местам и землям ранчо. Но бензин у него кончится намного раньше, чем у автомобиля похитителя. А потом что? У Коула нет никаких средств связи. Он ничем не может ей помочь. Он ее потерял.

Оставался только один выход. Коул нажал на газ, отпустил дроссель и помчался вокруг озера к большому дому.

* * *

Ванкувер. Воскресенье.

Около полудня.

– Тебе нужно это увидеть. – Эксперт жестом подозвал сержанта Мэка Якиму и показал то, что он нашел в компьютере Гейджа Бертона.

– Бертон не просто использовал псевдоним на этих сайтах по усыновлению, он выбрал имя реальной женщины.

Эксперт отодвинулся от стола вместе с креслом, чтобы Якима увидел на экране привлекательную темноволосую женщину с зелеными глазами.

– Оливия Уэст, – назвал эксперт ее имя. – Работает инструктором по рыбной ловле на ранчо Броукен-Бар. В последнем сообщении Бертон от имени Уэст написал девочке, которая, судя по всему, ищет мать, что она – Оливия Уэст – отдала в приемную семью дочь, рожденную семнадцатого июля в Уотт-Лейк. Бертон дал адрес этой Уэст в Броукен-Бар. Этот снимок с сайта ранчо.

Мэк Якима посмотрел на фото, и у него застыла кровь.

– Уотт-Лейк, – прошептал он.

Эксперт поднял на него глаза.

– Это она, – пояснил сержант. – Оливия Уэст – это Сара Бейкер, выжившая жертва Себастьяна Джорджа. Та женщина, которая сдала его. Бертон был одержим ею и этим делом. – Мэк выругался. – И Гейдж все это время не мог не знать, что она сменила имя и работает на ранчо. Господи Иисусе. Он следил за ней, создавал фейковые аккаунты от ее имени, делая вид, что ищет ребенка, отцом которого был Себастьян Джордж.

Джен Мартинелло встала рядом, посмотрела на экран через плечо эксперта.

– Проклятье, – прошептала она, потом посмотрела на Якиму. – Что, черт подери, Бертон пытается сделать?

– Не знаю, – ответил Мэк, когда к компьютеру подошел еще один офицер.

– Сержант, – обратился он к Якиме, – Алгор Соренсон недавно оплачивал покупки кредитной картой. Он воспользовался ею в Клинтоне, оплатил в спортивном магазине покупку клейкой ленты, ножа для снятия шкур и всего, что необходимо для вязания мушек. До этого он оплатил картой проживание в кемпинге на ранчо Броукен-Бар в часе езды к северу от Клинтона. У нас есть записи, согласно которым карточкой пользовались в Аризоне, Неваде, Орегоне и Вашингтоне. Покупали продукты и напитки, цветные контактные линзы, краску для волос. Несколько раз картой оплатили приобретение снотворного, которое Алгору Соренсону выписал врач.

Якима резко повернулся к Мартинелло.

– Позвони в отделение Клинтона. Нам нужно поговорить с кем-нибудь оттуда. И отправь заявку на вертолет.

– В том районе сильный буран, – сказала Мартинелло.

– Заявку все равно отправь. Мы будем готовы к вылету.

* * *

Коул бросил снегоход у большого дома и побежал вверх по ступеням. Он уже собрался открыть дверь, когда увидел сгорбленную фигуру, ковыляющую к дому через туман и снег. Коул оперся на перила, снял с плеча дробовик и посмотрел в прицел.

– Стой, где стоишь! Еще шаг, и я стреляю.

Человек поднял руки вверх.

– Это я, Бертон. Гейдж Бертон. Я… Мне нужна твоя помощь.

Он споткнулся, упал на четвереньки, прополз несколько футов по снегу, потом снова поднялся на ноги.

Коул опустил дробовик.

Бертон, пьяно пошатываясь, доковылял до крыльца. Лицо у него побелело. Щеки ввалились.

– Что случилось? – спросил Коул.

Бертон прижал руку к виску, лицо исказилось, как будто от сильной головной боли.

– Это… я виноват. Я… заманил его сюда. Убийцу из Уотт-Лейк. Он где-то на ранчо. Я не знаю где. Он забрал Тори.

– Что ты хочешь сказать? Какой убийца из Уотт-Лейк? – Коул ошарашенно замолчал. Копы искали Соренсона или, возможно, человека, который выдавал себя за Соренсона. – Себастьян Джордж мертв.

– Я всегда считал, что они взяли не того парня. Я… – Гейдж протянул руку и ухватился за перила, чтобы не упасть. – Я служил штабным сержантом в Уотт-Лейк, когда похитили Сару Бейкер. Я уверен, что посадили не того человека. И с тех пор я охочусь за настоящим убийцей. Я заманил его сюда, используя в качестве приманки Сару. Он где-то здесь.

Коула охватило волнение.

– Но улики…

Бертон покачал головой.

– Пожалуйста, помоги мне. Он увел… Тори. Она – дочь Сары Бейкер. Боже, помоги мне…

Бывший коп рухнул на снег.

Коул сбежал по ступенькам, поднял Гейджа, закинул его руку себе на плечо и обхватил за талию.

– Сможешь подняться по ступенькам и войти в дом?

Бертон кивнул.

Коул помог ему подняться на крыльцо.

– Объясни мне, – попросил он, – почему ты говоришь, что взяли не того человека?

– Они скрыли кое-что. То, что Себастьян не умел читать. А это значит, что он не мог написать записки, оставленные в глазницах жертв.

– Какие записки?

– Записки с цитатами об охоте… – Бертон дышал с трудом. – Эту улику утаили. Пресса об этом не узнала. Знали только следователи и я. В суде… это не прозвучало.

Они добрались до двери.

– Им нужно было чистое обвинение. Они заткнули мне рот, перевели в Форт-Тэпли. Моя жена и я, мы удочерили девочку Сары, увезли ее в Форт-Тэпли. Я… я знал, что настоящий убийца рано или поздно появится.

Коул прислонил Бертона к стене.

– Ты хочешь сказать, что все это время держал ее дочь как приманку? Ты хотел, чтобы он вернулся за ребенком, за его матерью?

– Все совсем не так…

– А как, черт подери!?

Бертон вздрогнул.

– Тори в безопасности, – бросил Коул. – Она в доме с моим отцом. Но тот, за кем ты охотишься, увез Оливию. Кстати, я знаю, что она Сара Бейкер.

Гейдж закрыл глаза, помолчал, как будто произносил про себя благодарственную молитву за спасение жизни дочери, потом произнес:

– Как он добрался до Сары?

– До Оливии. Теперь ее зовут Оливия. Он заманил ее в болото с помощью Эйса, ее пса. Она серьезно ранена, если судить по количеству крови на тропе. Он увез ее на машине. Возможно, это был тот грузовик и трейлер, которые стояли в кемпинге. Он направился на север.

– Как только запахнет первым снегом…

– Что?

Гейдж открыл глаза.

– Он всегда выходит на охоту перед сильным снегопадом. Я знаю, куда он везет ее. Он возвращается домой, обратно в долину Беа-Кло. Он собирается закончить работу.

Глава 23

– Где это, Беа-Кло? – спросил Коул.

– Примерно в шестидесяти километрах к северо-западу от Уотт-Лейк. Индейская территория. Глубокая долина по другую сторону от хребта Пиннакл.

– Ты ранен или болен? Что с тобой происходит?

– Меня мучают головные боли. У меня опухоль мозга. Время от времени приступы повторяются. Я умираю. – Бертон оттолкнулся от стены, на которую опирался. Покачнулся, но смог устоять без поддержки. – Мне нужно увидеть Тори.

Глаза Коула и отставного полицейского встретились.

– Ты заманил убийцу, используя Оливию и свою дочь как приманку?

Гейдж сглотнул.

– Когда Тори только родилась, я дал ей обещание. – Голос у него дрожал. – Я поклялся добиться справедливости, достать этого ублюдка, сделать мир безопаснее. Мать Тори умерла, и я должен был что-то предпринять. Девочка стала агрессивной. Я боялся, что она останется совсем одна, когда после моей смерти узнает, кто ее настоящий отец. Она подумает, что в ней течет кровь опасного социопата.

Бертона повело вперед, и Коул подхватил его.

Гейдж сделал глубокий вдох, сосредоточился.

– Мне… нужно было, чтобы она встретилась со своей настоящей матерью. Мне хотелось, чтобы Тори увидела, что в ней есть и хорошая половина. Красивая, добрая и справедливая половина. Она должна была увидеть, какой может стать. И я верил, что как только Сара встретится со своей дочерью… – Его голос прервался. – Что я натворил?!

– Ты больной на всю голову, знаешь об этом?

– Знаю. И уже давно. Наверное, даже дольше, чем кажется.

Коул смотрел на Бертона. Мозг кипел. Коул перевел взгляд на снег, оценил направление ветра. Перед глазами прокручивались метеорологические картинки со спутника, которые он видел по телевизору. Рискнуть? Возможно, поднявшись в воздух, он сможет опередить циклон. Если повезет. Или погибнет, и это куда вероятнее.

Впервые в жизни мысль о смерти напугала Коула. Он не хотел погибать. Только не в этот раз. Ему надо было выжить, чтобы спасти Оливию. Коул хотел получить этот чертов второй шанс. Ради нее. И ради самого себя. Ради этого ранчо. Он нуждался в нем так же остро, как нуждался в воздухе, чтобы дышать.

– Насколько ты уверен, что он направляется в Беа-Кло?

– Даже раненный в живот олень возвращается домой. Он много раз повторял это Саре. Она говорила об этом во время бесед, за которыми я наблюдал. Этот парень помешан на ритуале охоты, на убийстве. Он хочет закончить этот ритуал там, где начал его. Где всегда убивал. На земле Первых Наций, желательно на принадлежащей ему территории. В этом смысле он как зверь.

Коул должен был рискнуть. Не делать ничего – хуже смерти.

– Ты со мной, – неожиданно сказал он.

– Куда?

– Мы отправляемся в Беа-Кло и берем с собой пса. Мы остановим убийцу.

– На чем?

– На моем самолете.

Бертон посмотрел на кружащийся снег. От тревоги черты его лица заострились. В глазах появился страх.

– А как же Тори?

– Здесь она будет в безопасности. Иди и садись на снегоход. Возьми Эйса. Ждите меня. Мне нужно сказать отцу, куда я лечу, и сообщить ему номер лицензии радиолюбителя, который я видел на автофургоне, на тот случай, если у него появится возможность поговорить с копами.

Бегом поднимаясь по лестнице в библиотеку, Коул молился всем богам, о которых только мог вспомнить, чтобы они защитили Оливию от невыносимой боли.

«Держись, Лив, дождись меня, я найду тебя. Держись…»

* * *

Джип Королевской канадской конной полиции свернул со скоростного шоссе, ведущего из Клинтона, возле указателя на ранчо Броукен-Бар. Офицер, который вел машину по лесовозной дороге, пытался ориентироваться в снегопаде. Колеса заскользили, когда включился полный привод. Они проехали меньше трех километров, и джип встал намертво. Валил густой снег, облака низко нависли над лесом.

Четыре офицера вышли из джипа и вытащили из трейлера, прицепленного к джипу, два снегохода. Один из офицеров сообщил о местонахождении и назвал новое ожидаемое время прибытия на ранчо, остальные надевали шлемы и толстые перчатки. Доложив обстановку, офицер тоже надел шлем и сел на один из снегоходов позади водителя.

Они направились по лесовозной дороге к ранчо старика Макдона.

Копы отреагировали на звонок сержанта Мэка Якимы из интегрированной группы по расследованию убийств, которая занималась убийством у реки Биркенхед. Кредитная карта Алгора Соренсона, мужа жертвы, последний раз использовалась на ранчо. Было поразительное сходство между убийством у реки Биркенхед и убийствами в Уотт-Лейк. Управляющей на ранчо работала Сара Бейкер, единственная выжившая жертва убийцы из Уотт-Лейк. Та самая, которой удалось убежать.

К тому же на ранчо, возможно, находился детектив Гейдж Бертон, сам в прошлом работавший в составе группы по расследованию убийств и недавно вышедший на пенсию. Он был ключевым подозреваемым в деле об убийстве у реки Биркенхед. Он служил штабным сержантом в Уотт-Лейк в то время, когда похитили Сару Бейкер. Судя по всему, Бертон, несмотря на все имевшиеся улики, не сомневался, что полиция арестовала не того человека, и, вполне вероятно, с тех самых пор охотился за убийцей. По словам сержанта Якимы, медики полагают, что у Бертона могло развиться психическое расстройство. Пока не до конца было понятно, как все это связано, но Бертон взял с собой маленькую дочь. Полиции Клинтона рекомендовали действовать с чрезвычайной осторожностью.

* * *

Коул присел на корточки и положил руки на плечи девочки.

– Тори, присмотришь за Майроном, хорошо? – Он знал сто первую заповедь выжившего. Когда в угрожающей жизни ситуации ты заботишься о ком-то еще, твои шансы уцелеть увеличиваются в сотни раз. – Приготовь ему чай и что-нибудь поесть. И себе тоже. Справишься на кухне?

Она кивнула.

– Двери держи на замке. Подкладывай дрова в огонь. Если ты что-то не знаешь или тебе что-то нужно, спроси у моего отца, слышишь?

Глаза у нее были огромные и сухие, лицо бледное. Она кивнула.

Коул замялся.

– И давай ему таблетки… По две каждый час, не больше. Понимаешь? Даже если он будет сходить с ума. Это важно.

Потому что отец должен быть рядом с Тори. Коулу нужно было, чтобы он продержался до его возвращения.

– Коул, – позвал его старик из своего кресла.

Коул поднял глаза.

– У тебя лицензия только на полеты в нормальных условиях.

– Ага.

– Это небезопасно.

– Мы должны попытаться.

Их взгляды встретились. Повисло молчание.

– Прости меня, – сказал Майрон. – Я был дерьмовым отцом. Мне жаль, что я не смог справиться с горем, что я продолжал наказывать тебя.

Коул подошел к отцу, присел на корточки, держась одной рукой за подлокотник инвалидной коляски. Он хотел сказать отцу, что Форбс и Такер испортили тормоза грузовика, но передумал. Это не меняло того факта, что он сел за руль нетрезвым и повез мать и Джимми. От этого ему никуда не деться. И он примет свою часть вины. А Форбс и Такер свое получат, когда Коул предупредит полицию о придуманной ими коррупционной схеме с участием высоких правительственных чиновников. Это будет правосудие Коула. Так он хоть как-то оправдается за то, что вместе с Джейн подписал то проклятое письмо о продаже.

– Папа, – негромко заговорил он, – я хочу, чтобы ты знал, просто на всякий случай, что мне очень-очень жаль. И твое прощение… – Голос у него прервался, глаза защипало от слез. – Оно для меня все.

Майрон посмотрел на сына, сглотнул. Потом его глаза медленно наполнились слезами. Они потекли по морщинистому лицу. Старик протянул руку с искривленными пальцами и коричневыми пятнами на коже, коснулся щеки сына. Холодная. Он открыл рот, но слова так и не появились.

– Мне пора.

Майрон кивнул. Когда он заговорил, его голос был хриплым:

– Ладно, лети. И возвращайся целым. Привези домой Оливию. Вы оба должны вернуться сюда, потому что я не позволю Форбсу заполучить это чертово ранчо.

Кривая улыбка изогнула губы Коула. Он отсалютовал отцу:

– Есть, сэр.

Ему хотелось добавить что-нибудь абсурдное, типа «я люблю тебя, папа».

Он пообещал себе, что обязательно скажет эти слова, когда вернется.

И Коул отправился вниз, где его ждали Эйс и Бертон.

В кабине «Пайпер Каб» не слишком много места для двух мужчин и собаки, но он выкинет кое-что ненужное, чтобы снизить общий вес. Надо пошевеливаться, предстояло еще надеть лыжи на колеса. Без помощи Бертона не обойтись. Им надо подняться в воздух до того, как ветер снова изменится и начнет дуть с севера. Необходимо опередить циклон, иначе их будет бросать, словно пробку в бурном море облаков.

И света маловато. Для маневра почти не остается места.

Единственный козырь в том, что «Каб» – классический самолет для полетов на малой высоте, с наклонными лопастями пропеллера для невероятно короткой дистанции при взлете и быстрой посадке. Крылья расположены высоко, специально для жесткой посадки. Покрышки для тундры легко справляются с гравием. Если надеть на них лыжи, то самолету нипочем снег, земля и лед.

Но все это ничего не значило, если не будет видимости. Или если буран их догонит.

* * *

– Парни из Клинтона уже едут. Наша вертушка готова. – К Якиме подошла Мартинелло с двумя кружками кофе. Одну она поставила перед Мэком. – Они кое-что нашли в файлах Бертона, – добавила она, присаживаясь на край металлического стола.

Увидев выражение ее глаз, Якима решил, что это серьезно. Он взял кружку, не сводя с констебля взгляда.

– И?

– Это документы об удочерении, – ответила она. – Тори Бертон – дочь Сары Бейкер и Себастьяна Джорджа.

Мэк застыл с кружкой у рта. Потом медленно опустил ее.

– Вот дерьмо, – прошептал Мэк. – Гейдж повез ее к родной матери. – Якима посмотрел на Мартинелло. – Насколько он болен? Что он вытворяет? И где Алгор Соренсон?

– Эксперты нашли кое-что в ноутбуке Мелоди Вандербильт. Что-то вроде мемуаров, которые она писала перед смертью. В них рассказана вся история удочерения Тори, есть подробности о похищении Сары. В основном сведения взяты из бесед с Сарой Бейкер в больнице. Эксперт нашел все ее записи. Судя по всему, Мелоди была единственной журналисткой, которой Сара согласилась дать интервью, и Мелоди не опубликовала ни единого слова. Вместо этого они с Бертоном удочерили девочку и уехали из города.

* * *

Встречный ветер налетел на маленький желтый самолетик, когда тот поднимался в плотных облаках, высоко задрав нос. Снег залепил ветровое стекло, и на какое-то страшное мгновение Коулу показалось, что он ничего не увидит. Потом ветер и скорость начали сбрасывать снег со стекла кабины, и он ручейками стал стекать по боковым стеклам, давая пилоту возможность видеть хоть что-то. Коул изо всех сил старался выровнять крылья, а встречный ветер на высоте бросал самолет, словно лодку на волнах.

Коул набрал высоту, прибавил скорость, чтобы подняться над циклоном. Двигатель протестующе завыл. Вес был слишком большим. Пропеллер исправно вращался, но облака были высокими и плотными. Коул выровнял самолет и летел вслепую в темной, серой массе. Во рту пересохло. Он летел по памяти и по компасу. Если он прав, то горный кряж справа от них. Если же ошибся… Они врежутся в гору и погибнут, не успев ничего понять.

Подняла голову паника, но Коул справился с ней.

Паника – это для дураков. Она их погубит. Если погибнут они, умрет и Оливия. Они – ее единственная надежда. Но страх не отпускал его, словно дракон.

«Без страха не бывает подлинной храбрости…»

Не он ли написал эти слова?

Коул взял микрофон, включил радио, вызвал диспетчера.

Ему никто не ответил.

Коул поискал другую частоту, попробовал еще раз. По-прежнему ничего. Он вернул микрофон на место. Дальше к северу он попробует еще раз выйти на связь. Если радио заработает, то он наверняка найдет того, кто сможет передать сообщение полиции Уотт-Лейк. В кармане лежал мобильный телефон. Когда они подлетят ближе к Уотт-Лейк, возможно, окажутся в зоне действия вышки.

Коул спросил у Бертона через наушники:

– Ты уверен, что Тори – дочка Оливии?

Бывший полицейский сидел в кресле позади него, пристегнутый ремнями безопасности. Эйс еле поместился между его ногами. Майрон отдал Коулу поводок и шлейку для пса, которые Оливия хранила в большом доме.

– В этом нет никаких сомнений, – раздался в наушниках ответ Гейджа. Бертон явно был подавлен.

Сбоку налетел новый порыв ветра. Началась болтанка. С колотящимся сердцем Коул попытался снова взять под контроль свою «птичку». Но он по-прежнему летел вслепую в густом тумане и облачности.

– Я сделал это, потому что люблю ее, – снова зазвучал голос Бертона в наушниках Коула. – Я привез Тори сюда, потому что у нее больше никого нет. Я правильно поступил.

Гейдж явно пытался убедить самого себя.

Коул стиснул зубы. «То, что мы делаем ради любви…»

То, что они с Холли сделали для Тая, тоже было сделано из любви. В то время они оба думали, что поступают правильно, беря его с собой в поездки, обучая его дома в экзотических местах. В опасных местах…

Внезапно перед самолетом возник темный силуэт, несшийся на них. Сердце забилось в горле. Коул резко поднял нос самолета. Подъем оказался слишком крутым. Взревел двигатель. Они поднимались все выше и выше, но черная тень становилась все ближе.

Проклятье. Они летели прямо на скалу, все кончено…

* * *

«Можешь ли ты точно указать момент, когда твоя жизнь сталкивается с жизнью другого человека? Можешь ли ты вернуться к тому дню, когда ваши жизни пересеклись, а потом вновь разошлись в разные стороны…»

Тори смотрела в окно, думая о словах из рукописи матери. Мир за стеклом напоминал какой-то сумасшедший снежный водоворот. Это не слишком отличалось от того, что было у нее внутри: ее мысли кружились, словно эти крупные холодные снежинки, ложившиеся белым покрывалом на землю и деревья, меняя внешний вид всего вокруг.

В библиотеке было тепло, но Тори зябко потерла руки. Ее пуховик висел на спинке кресла и сох у огня, который шипел и потрескивал.

Майрон сгорбился в инвалидной коляске у камина. Его седая голова склонилась над электронной книгой: он читал рукопись ее матери. Тори пришлось показать ему, как включить устройство и как переворачивать страницы, потому что старик никогда раньше не видел ридер.

Тори бросила взгляд через плечо.

Майрон почувствовал ее взгляд и посмотрел на нее поверх очков для чтения. Ему было явно не по себе.

– Хочешь положить еще полено? – спросил Майрон.

Тори молча подошла к огню, отодвинула решетку, взяла расколотое полено из гигантского медного ведра, стоявшего сбоку от камина, и бросила его в огонь.

– Можешь подбросить еще парочку, – подсказал Майрон.

Она подбросила. Пламя зашипело, полетели искры, запахло еловой смолой. Тори закрыла решетку.

Старик, глубоко задумавшись, внимательно смотрел на огонь, потом он сказал:

– Твоя мать – хорошая писательница.

У Тори задрожала губа. Она хотела сказать, что Мелоди не ее мать, но не смогла.

Он почесал бороду.

– Сумеешь заварить нам чай? И сделать сэндвичи?

Тори кивнула.

– Я пью крепкий черный чай с тремя кусочками сахара.

Она спустилась вниз, нашла кухню. Там был ящик с хлебом, чайник. В холодильнике лежало холодное мясо, сыры. Тори отыскала кружки, вскипятила воду, намазала маслом хлеб, чувствуя какое-то оцепенение. Дом казался огромным и пустым. На улице становилось темнее.

Тори отнесла поднос наверх, осторожно балансируя, чтобы ничего не пролить. Поднос она поставила на буфет в библиотеке.

Майрон потянулся за пузырьком с таблетками, стоявшим на столике рядом с ним, высыпал в ладонь четыре штуки.

– Вам можно только две, – сказала Тори.

Взгляд Майрона метнулся к ней, их глаза встретились.

Тори вдруг стало жарко, но она стояла на своем.

– Так сказал Коул. Он сказал, что это важно.

Старик помедлил, потом вернул две таблетки в пузырек. Оставшиеся две он запил водой и, проглотив, поморщился.

Тори принесла ему тарелку с двумя сэндвичами и кружку горячего чая.

– С чем они? – поинтересовался Майрон, поднимая верхний кусок хлеба на одном из сэндвичей.

– Сыр, салями и немного салата-латука, – сказала Тори, садясь напротив него.

– Тебе такие нравятся?

Она покачала головой.

– Не знаю. Но мой папа любит сыр и салями.

Неожиданно старик задохнулся и сложился пополам в своем кресле.

Тори вскочила.

– Что с вами? – Ее взгляд метнулся к столику. – Дать вам еще таблетки?

Он помахал рукой, в его глазах появились слезы. Майрон пытался вдохнуть.

Тори запаниковала. Она положила руку ему на плечо.

– Мистер Макдона, прошу вас… Чем я могу вам помочь?

Он ахнул, закашлялся, со свистом втянул в себя воздух и попытался выпрямиться в своем кресле.

– Чай, – сумел выговорить Майрон. – Горячий чай мне поможет. От него проклятые таблетки растворятся быстрее.

Тори протянула ему полную кружку, держа ее обеими руками, и, только убедившись в том, что его узловатые пальцы крепко держат кружку, она разжала руки. Их взгляды снова встретились. Старик сделал глоток чая. Горячая жидкость как будто действительно помогла ему, потому что на лицо вернулись краски.

– Просто отличный чай, Тори Бертон.

Тори промолчала, только медленно отступила к своему креслу и снова села. Ей было не по себе при мысли о том, что он умрет или с ним что-то случится, а она одна в этом большом пустом доме среди дикой природы.

Старик некоторое время изучал ее.

– А ты не будешь пить чай?

Тори покачала головой.

– Знаешь, тебе придется трудно. – Он кивком указал на электронную книгу, лежавшую на маленьком столике возле его кресла. – Не верь, если тебя будут уверять в обратном. Чтобы со всем этим смириться, понадобится время, много времени. Но твой папа совершил невероятный поступок, когда привез тебя сюда. Ты понимаешь, зачем он это сделал?

Тори покачала головой.

– Тебе известно, что дальше случилось с Сарой Бейкер?

– Нет, – тихо ответила она.

– Думаю, я знаю.

С сильно бьющимся сердцем Тори ждала продолжения. Но Майрон отвернулся и снова уставился на огонь, поглаживая усы. Он медленно покачал головой, кустистые брови нависли над глубокими серыми глазами.

– Себастьян Джордж умер в тюрьме, – медленно и негромко начал он, словно осторожно подбирал слова. Старик снова встретился взглядом с Тори. – Именно он похитил Сару Бейкер.

Она кивнула.

– А три года назад я получил сообщение от молодой женщины с просьбой предоставить ей место работы. Она была особенная. Я сразу это увидел. Только не спрашивай меня как. – От печальной улыбки вокруг глаз глубже прорезались морщины. – Я превратился в очерствевшего старого скрягу, которому почти на все наплевать. Но она каким-то образом тронула мое сердце. У нее на запястьях были страшные шрамы.

Тори едва дышала от волнения. Она внимательно смотрела в глаза старика.

– Я решил, что эта женщина пыталась покончить с собой. С ней была немецкая овчарка не самого лучшего вида, и я сказал себе, что этим двоим здорово досталось. Я проверил ее резюме. Все было правильно, но все сведения в определенный момент заканчивались. История этой женщины уходила в прошлое только на восемь лет. Знаешь почему?

Тори мотнула головой.

– Ты понимаешь, о ком я говорю?

– Об Оливии, – ответила Тори, – и об Эйсе.