Текст книги "Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Лорет Энн Уайт

Тринити
Сейчас

Воскресенье, 21 ноября. Наши дни

Лицо Рэйчел каменеет, когда она смотрит на меня. Мои слова повисают между нами, как нечто осязаемое.

Отец подробно рассказывает о том, почему солгала ваша дочь Мэдди.

Я изучаю форму ее лица, тонкие лучики морщин вокруг глаз и рта. Седые пряди в ее темных, волнистых волосах. Сегодня она выглядит старше, чем в день нашей первой встречи на ферме. Вероятно, дело в резком морозном свете, который льется из окна. Она выглядит усталой и сердитой. Нервной, возможно, даже немного испуганной. Мать, которая работала в полиции. Которая упрятала за решетку моего отца. Которая меняла мне подгузник. Я видела, как она распахивает свою землю на зеленом тракторе вместе с сидящей рядом собакой.

Ее напряженное состояние тревожит меня. Не знаю, может ли она быть опасной для нас или что она уже могла совершить. Не представляю, до какой степени я могу надавить на нее; расскажет ли она больше неизвестных подробностей, которые мне нужно знать, или полностью замкнется в себе. Но я тоже глубоко уязвлена. Мое потрясение постепенно сменяется жаркой яростью, бушующей внутри. Я твердо убеждена, что кто-то на воле – кто-то, связанный с убийством Лиины Раи почти четверть века назад, – организовал убийство моего отца в тюрьме.

И этим человеком могла быть женщина, сидящая передо мной.

Причина моей убежденности состоит в том, что мой отец рассказал мне во время нашего последнего интервью.

– Вы блефуете, – тихо говорит Рэйчел.

– Правда?

– Или, скорее, забрасываете крючок с наживкой.

Она провоцирует меня и пытается нащупать мой психологический профиль. Я сознаю, что Джио наблюдает за нами с водительского сиденья в автомобиле. Он готов набрать 911, если ситуация вдруг выйдет из-под контроля и я дам ему сигнал. Медленно, не сводя глаз с Рэйчел, я кладу мой телефон на стол между нами и включаю воспроизведение.

В микрофоне звучит отдаленный и слегка дребезжащий голос моего отца. Рэйчел сразу же прищуривается и быстро оглядывается по сторонам. Но в ресторане пусто, если не считать пожилой пары в дальней кабинке и одного официанта.

Тринити: Клэйтон, во время нашего предыдущего сеанса вы заявили, что Мэдисон Уолкзек солгала о том, что видела, как вы с Лииной занимались сексом в лесу. Вы имели в виду четырнадцатилетнюю дочь Рэйчел Уолкзек, которая расследовала убийство Лиины Раи.

Клэйтон: Она действительно солгала.

Тринити: Если Мэдди Уолкзек солгала, то почему она это сделала?

Клэйтон: Да, я занимался сексом на той полянке возле той тропы за туалетами. Но не с Лииной, а с Мэдди. Дочь этой следовательницы совокуплялась со мной. Она хотела этого. Все происходило по взаимному согласию. И это был не первый раз.

Пауза. Тринити откашливается.

Тринити: Это… Вы не могли бы повторить? Может быть, я неправильно расслышала?

Клэйтон: Я встречался с Мэдди Уолкзек. У нас был… любовный роман.

Тринити: Любовный роман? С четырнадцатилетней девочкой, одной из ваших учениц?

Клэйтон: Ей было уже почти пятнадцать, и она была жадной до новых ощущений. Во многих отношениях она была старше многих других девочек ее возраста…

Тринити: Она не достигла возраста согласия. Ей было четырнадцать лет. А вы были взрослым человеком и имели преимущество и власть над нею. С юридической точки зрения это изнасилование. Принуждение к сексу.

Клэйтон: Я вам отвратителен, Тринити Скотт?

Краска отливает от лица Рэйчел. Она сжимает кулаки, костяшки ее пальцев белеют от напряжения. Она стискивает зубы и смотрит на мой телефон, не моргая, словно завороженная услышанным.

Я испытала сходное потрясение, когда мой отец произнес эти слова. Потому что он был моим отцом. А теперь мне известно, что когда он говорил это, то знал, что я – его дочь.

Тринити: Я… мне просто нужно осмыслить это. Значит, вы говорите, что занимались сексом не с Лииной Раи, а с Мэдисон Уолкзек.

Клэйтон: Правильно, это Лиина застигла нас flagrante delicto[143] 143
  На месте преступления (лат.).


[Закрыть]. Она спугнула нас. Мы с Мэдди очень энергично занимались этим… и так я вскрыл порезы на руках. У меня уже были ранки и ссадины после складывания дров, но теперь… она лежала подо мной, а я упирался руками в хвою. Среди сосновых иголок попадалось битое стекло. Мы внезапно услышали шум и треск в кустах, и я посмотрел туда. Мэдди тоже посмотрела. Прямо в глаза Лиине. У нее был маленький фонарик. Лиина убежала прочь. Мэдди выбралась из-под меня и, натягивая штаны, принялась кричать, чтобы Лиина остановилась. Потом она убежала по тропе за Лииной. Она привела Лиину ко мне, и тогда я увидел, как она пьяна и расстроена. Мэдди заставила ее пообещать, что она никому не скажет. Лиина плакала. Я велел Мэдди вернуться к костру и вести себя как обычно. Ради того, чтобы я мог позаботиться о Лиине, отвезти ее домой и как-нибудь вразумить ее по пути. Лиина была податливой. Она… она любила меня, и я знал это. Я обнял плачущую Лиину и повел ее к моему автомобилю, стоявшему на лесовозной дороге.

Глаза Рэйчел ярко блестят. Ее неподвижность выглядит устрашающе. Зловеще. Даже ее лицо изменилось: кажется, будто она постарела еще на десять лет.

Клэйтон: Я поехал в город. По пути мы препирались с Лииной, помните? Я рассказал об этом на допросе в полиции. Эта часть была чистой правдой. Я нежно относился к ней, но она превратно истолковала мое внимание и доброту. Она была сокрушена, когда увидела меня с Мэдди. Я как будто изменил ей у нее на глазах. Я сказал Лиине, как сильно верю в нее, и добавил, что когда-нибудь ее мнение будет важным. Что я продолжу учить ее и помогу ей стать великой женщиной. Но она не должна никому рассказывать об увиденном. Она ответила, что ненавидит меня. Потом начала колотить меня, пока я вел машину. Она настаивала, чтобы я выпустил ее у моста, а если я откажусь, она все расскажет про меня и Мэдди. У нее была пьяная истерика. Я прикинул свои шансы и притормозил у обочины. Потянулся на заднее сиденье окровавленной рукой и подхватил ее рюкзак. Передал ей, высадил ее и уехал.

Тринити: На ней по-прежнему была ваша куртка?

Клэйтон: Да.

Тринити: Значит, вы не ездили на смотровую площадку?

Клэйтон: Нет.

Тринити: Вы все еще беспокоились, что она может рассказать?

Клэйтон: Да, очень беспокоился. Если бы она это сделала, со мной было бы покончено. Я пытался убедить себя, что она будет держать рот на замке, когда протрезвеет. Что она попробует защитить меня.

Тринити: Вы привыкли, чтобы ученицы выполняли ваши желания.

Клэйтон: Я старался отделаться от этого.

Тринити: Когда именно вы высадили ее у моста Дьявола?

Клэйтон: Точно не знаю. Но я уехал от рощи еще до того, как появилась ракета. Оттуда до города было двадцать минут пути. А когда я высадил Лиину, то направился прямо домой. Лэйси солгала.

Тринити: Что же могла делать Лиина до двух часов ночи, когда Эми Чан увидела ее на мосту?

Клэйтон: Не знаю. Возможно, курила и околачивалась под мостом. Может, ходила куда-то еще.

Тринити: Значит, Лэйси солгала. И Мэдди тоже. Почему Мэдди заявила, что вы занимались сексом с Лииной?

Клэйтон: К тому времени Мэдди узнала об убийстве. Возможно, она поверила в то, что убийцей был я. Не знаю. Наверное, во время допросов она опасалась, что кто-то из детей проговорится и упомянет о том, что она была у костра рядом со мной. А может, она боялась, что ее мать выяснит суть наших отношений. Поэтому она решила поскорее толкнуть меня под автобус ради собственного спасения. Тогда ее слово было против моего, потому что Лиина умерла.

Тринити: Как насчет Бет Гэллоуэй? Она утверждала, что видела, как вы с Лииной возвращались к вашему автомобилю.

Клэйтон: Так оно и было.

Тринити: Но Бет утверждала, что Мэдди рассказала ей, как вы занимались сексом с Лииной.

Клэйтон: Значит, Мэдди солгала своей подруге, и Бет проглотила эту ложь. Или же она все знала и выгораживала свою подругу.

Тринити: Как ваша куртка оказалась выстиранной? Как она вернулась к вам, если Лиина носила ее перед убийством?

Клэйтон: Не знаю. Просто не знаю. Она оказалась в моем кабинете, упакованная в пластиковый пакет из магазина. Сперва я подумал, что куртку оставила Лиина. Тогда я еще не знал, что она мертва. Я знал лишь, что она не вернулась домой и не пришла в школу в понедельник.

Тринити: Что же случилось с Лииной под мостом Дьявола?

Клэйтон: Похоже, вы настроены скептически.

Тринити: Так и есть.

Клэйтон: Я правда не знаю. Могу лишь повторить, что я больной человек. Я старался получить помощь. Несколько раз за все эти годы. Как я и говорил, в моем теле уживались два человека: хороший и плохой Пелли.

Тринити: Что это была за помощь? К кому вы обращались?

Клэйтон: Я посещал местного психотерапевта из Твин-Фоллс. Он имел подготовку в гипнотерапии. Сначала я обратился к нему из-за алкоголизма. Потом он копнул глубже, чтобы выяснить мою побудительную причину для пьянства.

Тринити: Гипнотерапия? Он гипнотизировал вас?

Клэйтон: Предположительно, так он мог напрямик обращаться к моему подсознанию. Но это не сработало.

Тринити: Следователи задавали вопросы о вашей терапии? Они вообще расследовали этот аспект дела?

Клэйтон: Они не спрашивали, и этот вопрос никогда не возникал. Возможно, потом они раскопали это.

Тринити: Как звали вашего психотерапевта?

Клэйтон: Доктор Грэйнджер Форбс. Он бы отцом Джонни Форбса.

Я нажимаю конку «стоп».

Рэйчел медленно поднимает голову и смотрит на меня.

– Теперь вы понимаете, почему я спросила, как сильно вам хотелось заткнуть рот Клэйтону? – спрашиваю я.

– Вы не можете отправить это в прямой эфир, – хрипло говорит она. – Это… не полная картина. Нельзя предавать это огласке, пока мы не узнаем всю правду. Если вы выпустите это наружу… оно причинит непоправимый ущерб и приведет к непредсказуемым последствиям.

– В том-то и проблема с секретами, правда, Рэйчел? Чем глубже вы хороните их, тем больше побочного ущерба они причиняют, когда их выкапывают на свет.

– Вы не можете…

– Все уже сделано. – Я смотрю на часы. – Четвертый эпизод пошел в эфир час назад.

Реверберация
Волновой эффект
Сейчас

Воскресенье, 21 ноября. Наши дни

Мэдди и Даррен слушают новый эпизод подкаста об убийстве Лиины Раи, пока Лили и Дейзи играют с конструктором «Лего» в соседней комнате. По телевизору показывают детективный сериал. У Мэдди кружится голова, и ей хочется лечь. Они с Дарреном не смотрят друг на друга.

Клэйтон: Она действительно солгала.

Тринити: Если Мэдди Уолкзек солгала, то почему она это сделала?

Клэйтон: Да, я занимался сексом на той полянке возле той тропы за туалетами. Но не с Лииной, а с Мэдди. Дочь этой следовательницы совокуплялась со мной. Она хотела этого. Все происходило по взаимному согласию. И это был не первый раз.

Мэдди нажимает кнопку «стоп». Она сидит неподвижно и смотрит на свой телефон, потом очень медленно поворачивается к Даррену. Выражение его лица пугает ее.

– Это правда? – спрашивает он. – Твою ж мать… это правда?

Она бросает взгляд на девочек в гостиной: они о чем-то щебечут друг с другом, сблизив светловолосые головки. Они заняты своими делами.

– Говори потише, – просит она.

– Как… черт побери, Мэдди! Как ты могла? Что это значит? Ты…

– Он убил ее, Даррен. Я ничуть не сомневаюсь в этом. Да, возможно, я спала с моим учителем. Я… теперь я понимаю, что это было. Что я была жертвой. Но тогда я думала по-другому. Он… Ему было лишь двадцать пять лет, и он совсем не выглядел… старым. Он был привлекательным, обаятельным и соблазнительным, а я была наивной и совершила ужасную ошибку, за которую расплачиваюсь до сих пор. Я солгала об этом, но он лжет сейчас. Это он убил ее.

Ее глаза наполняются слезами. Она смотрит на искаженное лицо Даррена, и между ними повисает мрачная, густая тень общих воспоминаний. Эти воспоминания пропитаны злом, и оба не могут предать их огласке, даже перед самими собой. Несмотря на гнев, Даррен выглядит таким же испуганным, как и она. Мэдди берет свой телефон и катит свое кресло по коридору.

– Куда ты? Что ты собираешься сделать?

– Я собираюсь позвонить моей матери.

– Какого… – Он устремляется за ней и пытается выхватить телефон.

– Даррен! – рявкает она и прячет телефон подальше от него. – Оставь меня в покое!

Он яростно смотрит на нее. Дети смотрят на них из гостиной; Лили начинает хныкать. Дарен поспешно идет к девочкам.

– Все в порядке, милая. Папа просто хочет помочь маме разобраться с проблемой.

Он поворачивается к Мэдди и понижает голос.

– Ты подумала о том, что собираешься сделать? Ты не разговаривала с Рэйчел уже… Почему ты вообще решила связаться с ней? Что ты ей скажешь?

– Хватит, Даррен. Я… я много думала об этом и поняла, что больше так не могу. Все эти тайны и чувство вины – они убивают меня. Превращают в человека, который ненавидит себя. Я больше не хочу и не могу быть таким человеком.

– Проклятие! О чем ты, Мэдди?

– Всю свою жизнь я убегала. Сражалась с собой и с другими и страдала из-за этого. Искушала судьбу. Шла на такой риск, что тысячу раз могла погибнуть, а возможно, и хотела этого. Я… думаю, мне хотелось убить эту штуку внутри меня. Чувство вины и стыда. Из-за этого я набрасывалась на всех и ранила близких… – Она плачет и смахивает слезы со щеки. – Я просто не могу так жить дальше. Не могу это выдержать. Особенно теперь, когда этот подкаст слушают повсюду. Настало время для правды. Я обязана это сделать ради наших девочек. И ради моей матери. Она… она защищала меня. Она знала, что в деле что-то неладно, но все равно защищала меня. А поскольку я чувствовала, что она догадалась о моей вине, то ненавидела ее за это. Я ненавидела саму себя.

Она начинает набирать номер. Он подходит ближе и нависает над креслом.

– Как? Как именно Рэйчел защитила тебя?

– Мой медальон…

– Постой. Не торопись, отложи телефон. Нам нужно поговорить. Ты должна мне обо всем рассказать, прежде чем звонить твоей матери.

* * *

Бет едет в автомобиле; она собирается забрать детей из материнской квартиры. Новый эпизод подкаста звучит в ее беспроводных наушниках.

Тринити: Бет утверждала, что Мэдди рассказала ей, как вы занимались сексом с Лииной.

Клэйтон: Значит, Мэдди солгала своей подруге и Бет проглотила эту ложь. Или же она все знала и выгораживала свою подругу.

Тринити: Как ваша куртка оказалась выстиранной? Как она вернулась к вам, если Лиина носила ее перед убийством?

Клэйтон: Не знаю. Просто не знаю. Она оказалась в моем кабинете, упакованная в пластиковый пакет из магазина. Сперва я подумал, что куртку оставила Лиина. Тогда я еще не знал, что она мертва. Я знал лишь, что она не вернулась домой и не пришла в школу в понедельник.

Она резко тормозит. Соседний автомобиль виляет в сторону и уходит в занос. Водитель дает гудок и показывает непристойный жест. Бет начинает трястись; она даже не видела этот автомобиль. Она сворачивает с дороги и останавливается на обочине. Пытается позвонить Мэдди. В наушниках раздается голос Мэдди: «Я разговариваю или меня нет рядом с телефоном. Пожалуйста, оставьте сообщение».

Она пробует снова и получает такое же сообщение. Потом Бет звонит Даррену.

Нет ответа.

Она делает несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. Потом трогается с места и присоединяется к транспортному потоку. Вскоре она подъезжает к дому своей матери. Парадная дверь ее родительского дома открывается еще до того, как она успевает подойти к крыльцу. Эйлин стоит в дверном проеме. Бет осознает, что ее мать видела, как автомобиль свернул на подъездную дорожку. Эйлин бледна как мел; ее лицо искажено от тревоги. Тогда Бет понимает, что ее мать слышала четвертый эпизод.

* * *

Водитель-дальнобойщик, направляющийся на север по 725-километровой автостраде шестнадцатого транспортного коридора между Принс-Джордж и Принс-Руперт в Британской Колумбии, слушает подкаст об убийстве Лиины Раи. Он завел привычку слушать подкасты о настоящих преступлениях во время дальних рейсов. Они развлекают его и помогают сохранять бдительность – особенно на этой северной магистрали, где монотонные ряды деревьев по обе стороны дороги с нескончаемой полосой гудрона навевают сон. Водитель уже далеко не молод. Теперь он чаще ловит себя на том, что засыпает за рулем. Он с нетерпением дожидается выхода на пенсию. Сейчас он работает на крупную дистрибьюторскую компанию, которая занимается перевозкой продуктов. Раньше он работал на лесозаготовке и перевозил бревна на лесовозных дорогах в «Коридоре от моря до неба». Тогда один из его маршрутов проходил через городок Твин-Фоллс с целлюлозным комбинатом.

Ведущая Тринити Скотт рассказывает о том, как свидетельница Эми Чан видела Лиину Раи на мосту Дьявола утром в субботу, 15 ноября 1997 года. Она напоминает слушателям, что предыдущим вечером все наблюдали за входом русской ракеты в земную атмосферу.

Тринити: …А потом, около двух часов ночи, Эми Чан видела Лиину Раи на мосту Дьявола. Вот ее собственные показания во время допроса в полицейском участке Твин-Фоллс, где она рассказывает о том, что видела: «Было полнолуние. Ясная ночь, но очень холодный ветер, задувавший с моря. Вот что меня поразило: кто-то гулял один под ледяным ветром. Я увидела длинные развевающиеся волосы, потом фигуру в куртке и поняла, что это Лиина».

По его телу пробегает волна энергии. Он выпрямляется и увеличивает громкость.

«Можно было сразу угадать, что это Лиина. Она… дело в ее фигуре. Лиина была высокой и крупной, и у нее была забавная походка, над которой многие потешались. Она ходила вразвалочку. Но тогда это было особенно заметно, поскольку в тот вечер Лиина много пила или, по крайней мере, выглядела совершенно пьяной. Она шаталась и хваталась за перила моста. Потом мимо проехал грузовик, и фары осветили ее. Я сказала Джеппу: “Эй, это же Лиина!” – и повернулась на сиденье, чтобы посмотреть… Я не видела, чтобы за ней кто-то шел. Впереди тоже никого не было, а потом мы уехали с моста».

Ясный образ внезапно оживает в памяти водителя. Он проезжал по этому мосту через несколько часов после взрыва русской ракеты, разметавшего яркие кометные хвосты над горами. Он вел свой лесовоз на север. Он вспоминает, как видел девушку на мосту, освещенную фарами его грузовика. Должно быть, они ослепили ее. Это была крупная девушка с длинными черными волосами, развевавшимися на ветру. На ней была большая куртка военного образца и камуфляжные штаны. Судя по тому, как она спотыкалась, он решил, что она пьяна, но не придал этому особого значения. Вечер и ночь с пятницы на субботу в маленьком прибрежном городке, где дети изнывали от скуки и им мало что оставалось на выходные, кроме курева и дружеских пьянок. Это казалось ему вполне обычным явлением.

Когда он видит знак бензоколонки и стоянки для грузовых машин, то проверяет указатель топлива и сворачивает на заправку. Останавливается на стоянке, достает свой телефон и смотрит номер обратной связи с подкастом «Настоящее преступление».

Потом набирает этот номер. Включается соединение, и женский голос просит его оставить сообщение на голосовую почту.

– Я видел ее, – говорит водитель. – Думаю, в ту ночь я видел, как Лиина Раи шла по мосту Дьявола. Я управлял лесовозом и проехал через мост примерно в два часа ночи. Это я помню из-за ракеты. Я видел девушку, которая шла на север по мосту. А за ней, глубоко в тени… Мне кажется, что я видел тех, кто шел за ней.

Рэйчел
Сейчас

Воскресенье, 21 ноября. Наши дни

Я еду быстро. Уже стемнело, и приближается непогода. Мне хочется попасть в Твин-Фоллс до начала снегопада. Пока я еду по шоссе 99, которое изгибается и поворачивает вдоль утесов над океаном, я снова слушаю слова Клэя Пелли.

Клэйтон: Лиина убежала прочь. Мэдди выбралась из-под меня и принялась кричать, пока натягивала штаны, чтобы Лиина остановилась. Потом она убежала по тропе за Лииной. Она привела Лиину ко мне, и тогда я увидел, как она пьяна и расстроена. Мэдди заставила ее пообещать, что она никому не скажет. Лиина плакала. Я велел Мэдди вернуться к костру и вести себя как обычно. Ради того, чтобы я мог позаботиться о Лиине, отвезти ее домой и как-нибудь вразумить ее по пути. Лиина была податливой. Она… она любила меня, и я знал это. Я обнял плачущую Лиину и повел ее к моему автомобилю, стоявшему на лесовозной дороге.

У меня белеют костяшки пальцев, когда я слишком быстро вписываюсь в крутой поворот высоко над водой. Автомобиль скользит на обледеневшем участке. Покрышки визжат, когда я с трудом выхожу из заноса и возвращаюсь на дорогу. Сердце громко стучит в груди.

Тринити: Следователи задавали вопросы о вашей терапии? Они вообще расследовали этот аспект дела?

Клэйтон: Они не спрашивали, и этот вопрос никогда не возникал. Возможно, потом они раскопали это.

Тринити: Как звали вашего психотерапевта?

Клэйтон: Доктор Грэйнджер Форбс. Он был отцом Джонни Форбса.

Я снова звоню Мэдди. Она по-прежнему не берет трубку. На этот раз я оставляю сообщение.

– Не слушай новый эпизод, Мэдди. Пожалуйста, не надо. Позвони мне, нам нужно сначала поговорить. О медальоне. О фотографии, которую сделал Лайам. Мне нужно знать. Позвони мне.

Я проезжаю очередной крутой поворот, на этот раз с обеими руками на рулевом колесе. Свет фар образует тоннель в туманной мгле, сползающей с гор. Я снова звоню, на этот раз Грэйнджеру.

Нет ответа.

Я ругаюсь и пробую еще раз. То же самое. Тогда я набираю номер стационарного телефона на ферме. Звонок переключается на голосовую почту.

Я снова крепко ругаюсь. В свете фар возникает новый виток горного серпантина. Я сбрасываю скорость, когда по встречной полосе на меня надвигается грузовик с полуприцепом. Брызги, которые разлетаются из-под его массивных колес, заливают мое ветровое стекло. Я перевожу стеклоочистители на скоростной режим и слышу их мерный скрип, пока выезжаю за поворот.

Грэйнджер солгал мне. Я прямо спросила его, занимался ли он лечением Клэя, и он солгал мне в лицо. Что это значит? Что это может означать для моего расследования и для наших отношений? Мне внезапно кажется, что вся наша совместная жизнь была выстроена на лжи. Но почему Грэйнджер не сказал мне? Что он скрывает? У меня в голове снова звучат слова Клэйтона.

Он был отцом Джонни Форбса.

Я проезжаю очередной поворот. Мне не хочется следовать за движением собственных мыслей. Но Грэйнджер – связующее звено. Он, и никто другой. Я знаю, как проводятся его сеансы гипнотерапии. Он не раз погружал меня в транс для лечения посттравматического стрессового расстройства. Перед тем как ввести меня в гипнотическое состояние, он давал мне указания и говорил, что когда я очнусь, то не буду помнить происходившего во время сеанса. Он заранее объяснил, что гипнотерапия является мощным инструментом для включения аутогенного процесса физического исцеления. Его целью было разрушение петель обратной связи в негативном мышлении, которые питают болезненные привычки и другие виды деструктивного поведения.

Он говорил, что если после выведения из транса я буду сталкиваться с триггерами негативного поведения, то автоматически буду по-новому реагировать на эти активирующие сигналы.

Я слышу его голос, давным-давно поучавший меня.

Когда вы войдете в гипнотическое состояние, я смогу непосредственно обращаться к вашему подсознанию. Кора головного мозга утрачивает свою посредническую функцию – иногда настолько, что пациент не может вспомнить ничего, происходившего во время гипнотического сеанса. Но я смогу внедрять нужные мысли прямо в ваше подсознание. Когда вы придете в себя и столкнетесь с характерной стрессовой ситуацией, этот новый образ мышления автоматически придет вам на помощь. Оттуда, где я внедрил его.

Очередной крутой поворот. Я прохожу его так быстро, насколько позволяет мастерство и благоразумие.

Автоматически придет вам на помощь…

Я мысленно возвращаюсь в тот день, когда мы с Люком сидели напротив Клэя в комнате для допросов, а остальные наблюдали за нами из-за одностороннего зеркала. Я вспоминаю странное отсутствующее выражение, которое появилось на лице Клэя прямо перед признанием в убийстве, которое он произнес необычно монотонным голосом. И снова думаю о подкасте.

Тринити: Как вы смогли узнать все эти подробности, которые называете ложными, если не совершали убийства?

Клэйтон: Это… просто пришло ко мне. Прямо в голову. И я хотел это сказать. От начала до конца.

Этого не может быть. Грэйнджер не мог так поступить. С какой стати?

Он был отцом Джонни Форбса.

Но как? Грэйнджер не имел никакого отношения к расследованию 1997 года… Внезапно меня осеняет. Я вспоминаю слова Дирка Рига, когда он поставил тарелку с батончиками «Нанаймо» на стол в конференц-зале полицейского участка Твин-Фоллс.

Мерль снова пытается бросить курить… На этот раз она пробует гипноз.

Я нахожу смотровую площадку и заезжаю туда. Мое дыхание такое неглубокое и учащенное, что кружится голова. Я боюсь, что дело может закончиться обмороком, поэтому останавливаю машину.

Успокойся, Рэйчел. Глубокий вдох, медленный выдох. И повторить.

Я открываю окошко. Холодный воздух проясняет голову.

Я быстро раскрываю список контактов на телефоне и ищу номер Дирка Рига. Его жена Мерль давно умерла, а Дирк вышел в отставку несколько лет назад. Он живет в пансионате для пожилых людей, и я заглядываю к нему на кофе один или два раза в год, когда приезжаю в город.

Я нахожу его номер и звоню. Взволнованно барабаню пальцами по рулевому колесу в ожидании ответа. Наконец он берет трубку.

– Рэйчел?

– Привет, Дирк, послушай меня. Понимаю, что это неожиданно, но мне нужно знать. Давным-давно, когда Мерль пыталась бросить курить и ты сказал, что она пробовала гипноз, к какому психотерапевту она обращалась?

– Это… это имеет отношение к подкасту?

– Да. Ты упоминал о том, что Мерль проходит гипнотерапию.

– Рэйчел, в 1997 году в городе был только один гипнотерапевт, и тебе известно об этом.

Я закрываю глаза. Горький комок подкатывает к горлу.

– Грэйнджер, – тихо говорю я.

– Разумеется. Знаешь, на какое-то время это помогло. Она прекратила курить примерно на два года. Потом снова закурила. Наверное, потому, что я все время курил дома, и это было слишком большим искушением для нее. Мне следовало бросить это дело, потому что… ты знаешь, что рак легких в конце концов доконал ее.

– Пожалуйста, Дирк, мне нужна твоя честность. Больше никаких секретов, понимаешь? Ты когда-нибудь делился с Мерль подробностями об аутопсии Лиины Раи? Ты говорил с женой о ходе расследования и о том, как убили Лиину?

Молчание.

– Дирк?

– Вот дрянь, – шепчет он. – Я… Это имеет какое-то отношение к…

– Просто скажи мне, Дирк.

– Я всегда рассказывал Мерль разные вещи. Всегда. Она была моей опорой, Рэйч. Она слушалась моего совета и ни с кем не делилась тем, что узнавала от меня. А меня, как и всех остальных, глубоко затронуло дело Лиины, особенно после того, как я просмотрел результаты вскрытия и узнал, что пережила эта девочка и как ее утопили. Камешки в ее легких… это доконало меня. И фотографии с отпечатками ботинка на ее шее. Мне нужно было поговорить с Мерль. Наверное, мне не следовало этого делать, потому что она тоже очень болезненно отнеслась к услышанному. У нее начались проблемы со сном. Она говорила, что эти образы приходят к ней, а ее воображение развивает их в темноте. Она не могла выкинуть это из головы. Это заставило ее снова потянуться за сигаретами. Я… думаю, она просила своего терапевта разобраться с этим. С психической травмой. С ночными кошмарами. С вещами, которые снова подтолкнули ее к курению.

К моим глазам подступают слезы. Я глубоко дышу.

– Рэйч?

– Я здесь, – отвечаю я, стараясь выровнять голос. – Спасибо, Дирк.

– Это имеет какое-то отношение к… Я хочу сказать, это могло повлиять на расследование?

– Возможно. Но теперь ничего нельзя изменить.

– Проклятье, – шепчет он. – Что случилось… что происходит?

– Пока не уверена. Но обещаю, что дам тебе знать, хорошо? Спасибо, Дирк. Спасибо за откровенность.

Я отключаюсь и снова звоню Грэйнджеру. По-прежнему нет ответа. Похоже, что все люди из моего ближнего круга избегают меня. Я стала отверженной. Я смотрю на время: чуть позже восьми вечера.

Я решаю проехать мимо «Вороньего насеста» и проверить, не припаркован ли там мотоцикл Грэйнджера.

Когда я въезжаю в город по узкой улочке за пабом, то вижу мотоцикл Грэйнджера. Рядом стоят еще два «Харлея» с характерной атрибутикой «Всадников Дьявола» – эмблемами в виде растянутой паутины.

Я знаю, как действуют эти тюремные банды, Рэйчел. У моего отца на шее была татуировка, выдававшая его принадлежность к одной из таких банд. В виде паутины. Я провела исследование: это метка «Всадников Дьявола»… Если член банды или сам босс хочет убить кого-то на воле или в тюрьме, он добивается этого. Колючая проволока еще никого не защитила.