Текст книги "Избранные детективы серии "Высшая лига детектива". Компиляция. Книги 1-14 (СИ)"

Автор книги: Лорет Энн Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 320 страниц)

Глава 24

– Вот комната Грейси, – сказала Лорна Драммонд, открывая дверь спальни.

Мэддокс пропустил Паллорино вперед и задавал вопросы, осматривая комнату. Он хотел наладить отношения с этой рыжей красавицей, которая дерзко предложила ему секс и переспала с ним, едва не бросив его пристегнутым к кровати в номере мотеля. Базьяк, кстати, тоже просил обратить особое внимание на ее работу, потому что Паллорино подала заявление о переводе в убойный отдел. Впрочем, эта инициатива неизбежно встретит ожесточенное сопротивление остальных сотрудников, особенно Харви Лео.

Мэддокс и сам не очень хотел, чтобы Энджи работала в убойном. Почему? Потому что он все еще не мог избавиться от мысли снова затащить ее в постель. А заводить роман с сотрудницей своего же отдела – хуже того, с напарницей – не вариант. Подобные интрижки плохо вяжутся с объективностью и могут помешать оценке риска в опасной ситуации. А если Паллорино так рвется на работу в убойный, она тоже не станет все портить, решившись на секс с Мэддоксом.

Больше всего ему нравилось наблюдать за ней. Стройные ноги, гибкие руки, кошачья грация в движениях, длинные, идеально прямые темно-рыжие волосы, стянутые в хвост, доходивший почти до талии. Бледная до прозрачности кожа и холодные серые глаза, по которым ничего не прочтешь. Энджи заинтриговала его – на редкость привлекательная и успешная женщина, которая днем охотится на гнусных насильников, а ночью ищет анонимного секса. Вот интересно, часто Энджи Паллорино бывает в том клубе? Разве это безопасно? А что он сам там забыл, кстати? Нужно было уехать, когда не пришел приятель, а не идти за рыжей незнакомкой в отдельный номер.

Он сунул руки в карманы, оставшись на пороге комнаты Грейси Драммонд.

Здесь было чисто – настоящая девичья спаленка, оформленная в разных оттенках зеленого с густо-розовыми акцентами. На кровати, поверх горы цветных подушек, сидел плюшевый мишка. Над кроватью прикреплены мотивационные лозунги, над столом – календарь и деревянное распятие c бронзовым Иисусом с поникшей под тяжестью тернового венца головой. На столе – роман в твердом переплете, айпод, «макбук», а рядом какое-то жемчужное ожерелье и тонкая золотая цепочка с кулоном. Из двух раздвижных зеркальных дверец одежного шкафа одна была заклеена фотографиями.

Паллорино подошла к столу, тронула золотой кулон и кончиками пальцев подвинула бусы, оказавшиеся четками с жемчужно-белым крестиком, как с опозданием понял Мэддокс. Внимание напарницы переключилось с четок на распятие, затем на мотивационные слоганы. Наконец Энджи подошла к карте, прикнопленной над книжной полкой у изножья кровати.

Мать Грейси плотнее запахнулась в длинную кофту. Она была в джинсах, без макияжа, явно не принимала душ и не расчесывала волосы. Случайная жертва трагедии, обреченная жить.

– Грейси мечтала путешествовать, – пояснила Лорна Драммонд, когда Паллорино наклонилась, чтобы разглядеть цветные кнопки на карте. – Кнопками отмечала места, где хотела побывать. Хотела повидать мир. У нее было столько планов… – Лорна Драммонд шмыгнула носом и подтерла его большим пальцем. – Столько планов…

Паллорино легонько коснулась корешков книг на полке.

– В алфавитном порядке, – отметила она. – И почти все в твердом переплете. Должно быть, Грейси много читала.

Лорна Драммонд кашлянула и кивнула.

– Ой, она очень любит… то есть любила… свои книжки. Прямо тряслась над ними. Могла одолеть толстую книгу за день – в основном фэнтези, и часто перечитывала.

– Вы ей книги покупали?

– Нет, она сама.

Паллорино подошла к айподу и откинула клапан обложки.

– Одна из новых моделей, с распознаванием отпечатка пальца… – Она взглянула на Лорну Драммонд: – Мы изымем все электронные устройства как вещественные доказательства…

– Зачем? Зачем они вам?

– Личная информация, включая телефонные звонки, электронные письма и адреса, сообщения на автоответчике, списки контактов, записи в календаре и сайты, которые она посещала, могут иметь решающее значение. Мы сможем узнать, что Грейси делала, куда ходила, где она могла встретить человека, который решил на нее напасть. – Паллорино открывала и закрывала ящики стола, затем она подошла к шкафу и отодвинула застекленную дверцу.

Энджи перебрала вешалки с одеждой, рассматривая наряды.

– Ваша дочь питала слабость к дизайнерским брендам, миссис Драммонд. Здесь есть очень дорогие вещи, некоторые еще с этикетками. – Она оглянулась на мать жертвы. – Откуда у Грейси эта одежда?

– Я… я не знаю. В основном она покупала через интернет.

– Ей было всего шестнадцать лет. Вы официально разрешали ей завести кредитную карту?

– Нет… Я не знаю, что откуда. Она же работала, вот и покупала себе вещи.

– И вы ни разу не спросили?

– Как-то к слову не пришлось.

– А айпод, ноутбук – их она тоже купила?

Мэддокс обратил внимание, что Драммонд начинает паниковать – женщина машинально потирала локти.

– Вы говорили, она работала в «Синем барсуке» всего один раз в неделю? – спросила Паллорино.

– Да.

– А вы уверены, что Грейси не получала деньги откуда-то еще, помимо работы в пекарне?

– Слушайте, я не понимаю, чего вы вообще пришли! Это комната моей дочери, ее личное пространство! Почему вы не убийцу ищете, а роетесь в ее шкафу и осуждаете меня как мать?

Взгляд Паллорино смягчился, когда она повернулась к Лорне Драммонд.

– Мне очень жаль, миссис Драммонд, я представляю, насколько вам нелегко, – сочувственно заговорила она, разительно меняясь буквально на глазах у Мэддокса. Настоящий хамелеон. Большинство хороших детективов умеют перевоплощаться и легко устанавливают контакт с кем угодно, от сливок общества до уличных отбросов. Но Мэддоксу не давал покоя вопрос: какая на самом деле Энджи Паллорино? Кто она дома – сексуальная красотка, как в ночном клубе, или холодный, бесстрастный коп? Или же успешная карьеристка, расчетливый, опытный следователь, выжимающий по максимуму из своих подозреваемых и преследующий собственные цели?

– Вы говорили, что уже давно не виделись с ее отцом, но может ли такое быть, чтобы он или кто-то другой завел для нее кредитную карту, а Грейси бы вам не сказала?

– Нет. Нет… – Лорна Драммонд закрыла лицо руками. – Я не знаю. Не знаю… – Она подняла голову. На лице выступили красные пятна. – Грейси работала. Я тоже вся в работе. Я дочку подняла. Я ее выучила. Она хорошо училась! По воскресеньям ходила в церковь. Она же пела как ангел! Грейси была порядочной, приличной девочкой.

– Иногда все не так, как кажется, миссис Драммонд. Судя по всему, вы многого не знаете о своей дочери. – Паллорино помолчала. – У каждого свои секреты.

– Значит, вот чем вы на работе занимаетесь – ходите по спальням, суете нос в чужую жизнь, секреты на свет вытаскиваете?

– Идите-ка сюда, присядем на минутку. – Паллорино присела на кровать Грейси. Лорна Драммонд неохотно опустилась на краешек. Мэддокс воспользовался возможностью и подошел к фотографиям на зеркальной дверце. – Когда вы впервые заметили, что у нее появились хорошие вещи? – спросила Паллорино спокойно, даже ласково. – Приличная одежда, ноутбук, айпод?

– Не сразу, пожалуй, полгода тому назад или месяцев восемь. А может, меньше. Но точно после того, как она пошла работать в «Барсук».

– А когда она пошла туда работать?

– Чуть больше года назад.

– Вы заметили какие-нибудь изменения в самой Грейси?

– Она стала веселее, похудела немного. В детстве Грейси всегда была пухленькой и вечно сидела на диетах…

Мэддоксу вспомнилась Джинни, и его сердце сжалось: на некоторых фотографиях Грейси была очень похожа на его Джинн. Ему есть в чем себя упрекнуть – он не видел, как росла его дочь. Интересно, он бы заметил, если бы у Джинни появилась дизайнерская одежда?

– Раньше Грейси в школе обижали, но теперь все изменилось – она стала увереннее, начала краситься. Я-то радовалась – девочка повзрослела, кончился неуклюжий переходный возраст… – Драммонд высморкалась.

– У нее был бойфренд?

– Она встречалась с мальчиком из своей школы, Риком Батлером, но они расстались.

– Когда?

– Я… Ну месяцев восемь назад или девять… Я за такими вещами как-то не слежу.

Паллорино достала из кармана блокнот и записала имя.

– Расстались мирно?

– Нет, у них произошла крупная ссора, Грейси страшно переживала. Но потом она с кем-то познакомилась в загородном клубе «Оук Бей», куда Рик ездил заниматься теннисом. Он, знаете, прекрасно играет, но такой клуб ему не по карману. Тренер из Европы, Серж Радикофф, оплатил его членство в «Оук Бей». Он Рику и тренер, и старший товарищ. Грейси ездила смотреть, как Рик занимается.

– Значит, в последнее время она встречалась с новым парнем из спортивного клуба?

Драммонд тяжело вздохнула.

– Я не уверена, можно ли его назвать парнем Грейси. Сперва дочка о нем рассказывала, а потом как отрезало, вообще ни слова. Но он однажды за ней заехал, когда я была дома, на маленьком черном «БМВ».

Паллорино и Мэддокс переглянулись – может, вот откуда у Грейси Драммонд деньги и дорогая одежда?

– А как его зовут? – спросила Паллорино.

– Господи, я не помню, я много работаю в последнее время… Джек… Джон… Джон Джекс, вот как!

Паллорино записала имя в свой блокнот.

– А его нигде нет на фотографиях? – спросил Мэддокс.

Драммонд встала и подошла к шкафу. Паллорино неслышной тенью последовала за ней. Лорна вгляделась в снимки. У нее вырвалось рыдание, и она зажала рот ладонью. Покачав головой, она с усилием справилась с собой и ответила:

– Нет, я его тут не вижу. Вот Рик Батлер. – Она ткнула пальцем.

– А на этих снимках кто?

– Это пляжный пикник для персонала «Синего барсука», они летом туда ходили. Это Грейси с участницами хора из Дюнэйгл – они в прошлом году в Торонто ездили.

На нескольких фотографиях Грейси снялась вдвоем с брюнеткой – очаровательная улыбка, каскад локонов, ямочки на щеках. Казалось, они крепко дружат уже много лет.

– А эта девочка кто? Близкая подруга?

– Ой, это Лара. Поет как соловей. Она на полтора года старше Грейси, уже учится в Университете Виктории. Они познакомились в школьном хоре, когда Грейси ходила в третий класс, и с тех пор неразлучны. Лара даже привела Грейси в университетский хор.

Мэддокс вдруг подобрался и повернулся к Лорне Драммонд:

– Не будучи студенткой, Грейси пела в хоре университета?

– Хормейстер иногда принимает одаренных старшеклассниц, особенно если на будущий год они планируют поступать в университет.

– А репетируют они, случайно, не в центральном католическом соборе? – спросил Мэддокс. – По четвергам?

На лице Драммонд отразилось удивление:

– Вы и это знаете?

Мэддокса сковала безотчетная тревога. Мысли бумерангом отлетели к Джинни и разговору в «Синем барсуке».

– Да вот, недавно услышал… А в прошлый четверг Грейси была на репетиции? – спросил он, соображая, не пересекались ли пути его дочери и Грейси Драммонд четыре дня назад.

– Нет, в тот четверг нет. Она сказала, что у нее свидание.

– С Джоном Джексом? – уточнил Мэддокс.

– Простите, я не знаю, – сникла Драммонд. – Я в тот вечер сама пошла на свидание с Куртом.

– Кто такой Курт?

– Курт Шеперд, мой новый знакомый. Мне так хотелось личного счастья. Я думала, Грейси у меня девочка правильная и достаточно взрослая, чтобы у нее была своя жизнь…

Голос Лорны пресекся. Она снова высморкалась – промокшая бумажная салфетка начала рваться.

– А в какую церковь Грейси ходила по воскресеньям, миссис Драммонд? – спросила Паллорино с другого конца комнаты. Она вернулась к письменному столу и рассматривала золотой кулон на цепочке.

– В центральный католический собор, туда же, где поет их хор. Когда Грейси была маленькой, наша семья была очень религиозной, но после ухода ее отца мы как-то охладели к вере. Развод, все такое… – Драммонд прерывисто вздохнула. – Грейси вернулась к религии, и очень ревностно, после того как начала петь в соборе. Они ведь и светские произведения исполняют, но, видимо, сказалась знакомая обстановка…

– Поступление в хор, возвращение в лоно религии – могло ли это стать причиной приподнятого настроения, которое вы заметили у Грейси? – уточнила Паллорино.

Драммонд откинула со лба прядь волос.

– Все может быть. В хор она начала ходить в июне, перед началом последнего учебного года…

Паллорино подняла со стола маленький медальон, и Мэддокс увидел, что цепочка разорвана.

– Это святой Кристофер, – сказала Энджи, – покровитель путников. Его образок часто носят на цепочке или на браслете, кладут в карман или укрепляют на приборной доске, чтобы берег в дороге…

– Грейси постоянно носила этот образок. Наверное, в субботу не надела потому, что цепочка порвалась.

– Сзади гравировка, – сказала Паллорино, перевернув кулон. – «Грейси с любовью. Дж. Р.». – Она подняла глаза: – Кто такой Дж. Р.?

– Не знаю… Не могу сказать. Никто с такими инициалами не приходит на ум.

– А давно она носила этот кулон?

– Уже довольно давно.

– Точнее сказать не можете?

Драммонд покачала головой:

– По меньшей мере несколько месяцев.

– А вот здесь, в настенном календаре, прошлый вторник обведен в кружок и подписано: «Лара П., Аманда Р., К.В., в восемь». Грейси куда-нибудь ходила в прошлый вторник?

– Да, к Ларе в гости, с ночевкой. Сказала, они будут готовить ужин и смотреть фильм про любовь.

– А кто такая Аманда Р.?

– Я не знаю.

– А К.В.?

Драммонд покачала головой.

– Неделей ранее отмечена еще одна встреча с Ларой, Амандой и таинственным К.В., и тоже во вторник. Грейси часто оставалась у Лары с ночевкой?

– Да, регулярно. Я же сказала, они с детства дружат.

– Если вы что-нибудь вспомните об Аманде Р. и К.В., позвоните нам, миссис Драммонд. Любую мелочь вспомните – сразу сообщите, хорошо? – Паллорино подала свою визитку. – Какая у Лары фамилия, адрес, телефон?

– Пеннингтон. Снимает квартиру возле кампуса…

Драммонд быстро написала адрес и телефон и подала бумажку Паллорино.

– А Рик Батлер?

– Рик в июне закончил школу, живет с родителями в одном квартале от Дюнэйгл. – Лорна записала и этот адрес.

– Будьте добры, еще контакты Курта Шеперда.

– Зачем? Вы же не думаете…

– На всякий случай, чтобы исключить как можно больше людей.

Помедлив, Лорна Драммонд записала телефон своего приятеля. Отчаяние росло в ней с каждой минутой – это было видно по резким росчеркам ручки.

– Я была с ним, – отрывисто сказала она, подавая Паллорино адрес. – Я была со своим бойфрендом, когда мою дочь изнасиловали и изувечили. Когда издевались над ней… Курт ни при чем, это только я виновата. Если бы я осталась дома…

– А Лара знает, что произошло с Грейс?

– Да весь мир уже знает, что сделали с моим ребенком, благодаря этим чертовым газетчикам! Да, Лара все знает, она мне утром звонила. Она тоже безутешна.

– Мы пришлем к вам экспертов, чтобы собрать вещи Грейси – мы их изымаем в качестве вещественных доказательств. Они все тщательно перепишут. Вы до вечера дома?

Лорна кивнула, угрюмо сжав рот.

– Ребенок работающей женщины, – сказала Паллорино, примеряясь к походке Мэддокса. В коридоре старого дома пахло готовящейся едой, от паласов тянуло сыростью. – Грейси жила своей жизнью, о которой ее мать ничего не знала. Покупала себе одежду, гаджеты, ходила на свидания…

– Или ее задарил этот Джон Джекс на «БМВ», из элитного загородного клуба, – отозвался Мэддокс.

– Под предлогом ночевки у подруги дети часто занимаются чем-то совершенно иным.

Мэддокс покосился на нее:

– У тебя есть дети, Паллорино?

Ее лицо едва заметно дрогнуло.

– Нет. Но я сама когда-то была девочкой-подростком, – быстро добавила она. – Спорю, Лара Пеннингтон знает о Грейси Драммонд в разы больше, чем родная мамаша.

Неожиданно она обогнала Мэддокса и в мгновение ока сбежала по лестнице, оказавшись на улице раньше его.

С удовольствием дыша чистым зимним воздухом, Мэддокс пошел за Паллорино в машину, где их ждал Джек-О.

– С четками молятся об искуплении грехов, – сказала Энджи, дойдя до «Импалы». – После исповеди священник назначает, сколько раз прочесть «Отче наш» или «Аве, Мария», в зависимости от тяжести проступка, а согрешивший отсчитывает молитвы по бусинам, чтобы не сбиться.

Мэддокс пискнул пультом, и Энджи открыла правую дверцу.

– В одном из вариантов «Аве, Марии» говорится: «Святая Мария, Матерь Божия, молись за нас, грешных, сейчас и в час смерти нашей, аминь».

– А ты католичка, Паллорино? – спросил Мэддокс, усаживаясь за руль и пристегиваясь.

– Я агностик.

Он улыбнулся:

– Значит, предпочитаешь свободу выбора?

– Может, бог есть, а может, и нет. И то и другое недоказуемо.

– Я и говорю – для тебя важнее свобода выбора. – Он завел мотор и выехал на улицу.

– Меня растили в католической вере, – немного погодя проговорила Энджи. – Мой отец итальянского происхождения, из очень религиозной семьи, а мама из ирландских католиков. Так что я с обеих сторон католичка.

– Но тебя что-то не устроило?

Энджи не ответила. Мэддокс бросил на нее вопросительный взгляд.

– Я прочитала свою долю «Аве, Мария» и знаю ритуал крещения… – Она снова замолчала. – Однажды мы просто перестали ходить в церковь – не помню почему… – Она кашлянула. – Ниточка, которую мы ищем, может тянуться к центральному собору и этому хору. Нужно поговорить со священником.

– Сперва Пеннингтон, – напомнил Мэддокс. – И загородный клуб.

╬

Глава 25

Наркоманка, пристававшая к ним полчаса назад, дрожала в дверной нише недалеко от того места, где детективы с ней столкнулись. Кьель поднес ей к глазам флаер с фотографией:

– Узнаешь? Это Фейф Хокинг.

Женщина покачала головой, ковыряя болячку на щеке и глядя в сторону. Кьель решил, что ей под тридцать, хотя могло быть и гораздо меньше: сказывались употребление наркотиков и жизнь на улице.

– А такую татуировку видела? – спросил Лео, повернув к ней свой телефон с фотографией Медузы горгоны. Кьель раздраженно поглядел на нового напарника.

Женщина резко подняла голову:

– Откуда фотка?

– Из морга. Это тоже Фейф Хокинг. Когда ты ее в последний раз видела?

Женщина отвернулась от Лео и забилась в угол. Кьель кивком попросил Харви Лео отойти и не отсвечивать. Старый коп, недобро нахмурившись, посверлил Кьеля взглядом, но отошел и укрылся под соседним навесом, прикурив новую сигарету.

Кьель вынул пачку сигарет из нагрудного кармана и вытряс одну.

– Он повел себя грубо, я за него извиняюсь. Но я знаю, что ты уже видела эту татуировку, потому что в «Харбор-хаусе» на снимках ты и Фейф такие прям подружки-подружки. Одна фотография свежая, у Фейф там белые зубки, красивая новая стрижка и отпадные шмотки. – Говоря, он предложил сигарету нищенке. Та поколебалась, но взяла. Прикрыв конец сигареты дрожащими руками, она позволила Кьелю поднести зажигалку. Не в силах справиться с тремором, нищенка жадно затянулась и выпустила дым, немного успокоившись. Лео был прав – от нее исходил отвратительный смрад. Она была мокрая, тощая, явно замерзшая и наверняка нуждалась в медицинской помощи.

– Когда ты в последний раз видела Фейф? – негромко спросил Кьель.

Нищенка снова затянулась сигаретой, будто хватаясь за спасительную веревку, и взглянула на флаер:

– А что мне за это будет?

– Мы не закроем твою тощую задницу, – пообещал Кьель.

– Иди на хрен, козел. – Нищенка ткнула сигаретой в его направлении. – У вас на меня ни фига нет.

– Ладно, ладно. – Кьель поднял обе руки, по-прежнему держа пачку. – Ты меня уела, я пошел.

Наркоманка не отрывала взгляд от сигарет в его руке. Хольгерсен собрался уходить.

– Эй, слышь, а вы еще платите за инфу?

– Если хочешь стать конфиденциальным информантом, тебе придется приехать в отделение и оформить пару документов. Как тебя зовут, красавица?

– Нина.

– А фамилия?

– Просто Нина, и все.

– Скажи, просто Нина, когда ты в последний раз видела Фейф?

– Она правда умерла? Татуху реально в морге снимали?

Кьель промолчал.

Наркоманка опустила голову и переступила с ноги на ногу.

– Где ее нашли?

– В заливе.

– Блин, ой, блин… Не-ет… Вот блин… – Она ритмично закачалась, обхватив себя руками, затем пнула бордюр. Глаза ее заблестели. – Кладбищенская девка тоже утонула! С Фейф сделали то же, что и с кладбищенской?

Кьель несколько секунд пристально смотрел на собеседницу, но не ответил.

– Блин… Вот блин… Блин…

– Нам нужно отыскать ее друзей, родственников, рассказать тем, кому она была небезразлична, что произошло. И мы хотим найти того, кто это сделал.

Нина испуганно заморгала.

– У нее родственников нет, и парня ее я не знаю! Небезразлична, скажет тоже…

– Значит, парня не было? Фейф сделала нехилый такой прыжок из уличной метамфетаминщицы в работницы фастфуда прям-таки сама-одна? А потом вставила беленькие жемчужные зубки, никакого тебе метамфетаминового рта! Где она себе фиксы делала, чем платила-то? – Он затолкал в сигаретную пачку две двадцатки, стоя спиной к Лео, чтобы напарник не увидел, что он делает.

Нина дикими глазами посмотрела на краешки купюр, торчащие из пачки, и принялась судорожно расчесывать руку через рукав.

– Пастор Маркус помог Фейф с детоксом и работу ей нашел, как некоторым другим.

– Может, пастор Маркус и зубы оплатил?

– Не знаю, где она на фиксы «капусты» настригла, я ее давно не видела!

– Очень давно?

– Не знаю, я не слежу за временем!

Кьель кивнул и подал ей пачку. Нина схватила ее и сунула подальше под свою грязную джинсовую куртку. Взгляд ее заметался по улице, словно кто-то мог подбежать и отнять у нее верную дозу.

– Тут такое дело, Нина, – начал Кьель. – Если мы хотим убрать убийцу с улиц, нам нужно больше знать о Фейф. Как она жила, с кем встречалась. Ты можешь нам помочь. Ты можешь помочь Фейф добиться справедливости.

На лице наркоманки на секунду отразилась внутренняя борьба – откровенный страх, уличные «понятия», непреодолимое желание побыстрее обменять наличные на дозу боролись с желанием отомстить за Фейф. Кьель не просто читал ее эмоции – он их знал.

– Она жила в квартире.

Кьеля обдало жаром.

– Где?

– В Эскимолте, в одном квартале от воды. Называется «Монблан апартментс», оттуда горы видно через залив. – Нина заметно погрустнела. – Очень красиво.

– Ты там была, что ли?

– Нет, только слышала.

– От кого?

Нина отвела глаза.

– Тебе пастор Маркус сказал?

По улице шли какие-то парни. При виде них Нина заюлила еще сильнее.

– Может, да, может, и нет…

– Что, какой-то клиент снял ей хату?

– Мне нужно идти.

Нина выскочила под дождь. В витрине секонд-хенда мигали рождественские огни. Ветер завывал, небо потемнело от наползавших низких туч. Дни в это время года совсем короткие, и жизнь на улицах становится невыносимо трудной. Слишком холодно. Не как в других районах Британской Колумбии, но все равно…

Вернулся Лео, и Кьель пересказал ему новости, пока они шли к машине.

– Что она имела в виду, сказав, что уже видела твою задницу в этом районе? – спросил Кьель, открывая дверь со стороны водителя. Паллорино нипочем не уступила бы руль, но Лео был только счастлив развалиться на пассажирском сиденье. Ему нравилось, когда его возят.

Лео встретился с ним взглядом над крышей седана.

– Я полицейский, я здесь бываю.

– У нее что-то на тебя есть?

Лео не опустил взгляд.

– Ты о чем, блин, спрашиваешь? Хочешь знать, не хожу ли я сюда за минетом? Ты что, больной?

– Не хочешь позвонить Базьяку, сказать, что у нас есть адрес проживания жертвы? – ответил вопросом Кьель, садясь за руль.

В Эскимолт, в «Монблан апартментс», поехали молча. Нина, жавшаяся в тени, проводила взглядом машину детективов. Нужно найти дилера, пока у нее есть налик. Но ей было страшно. В «Харбор-хаусе» она видела газеты и знала, что сделали с той девушкой на кладбище – изнасиловали и распятие вырезали. Автор статьи – Мерри Уинстон. Об утопленнице из залива Нина тоже слышала, но чтобы это была Фейф?! Господи!..

Решившись, она торопливо пошла по городским улицам к каменному зданию во внутренней гавани, где размещалась редакция «Сан». Над водой клубился густой туман, запуская белесые пальцы в мощеные улицы и темные переулки. Не смолкая, ревели сирены. Пройдя через вращающуюся стеклянную дверь, Нина пошла по блестящему мраморному полу к стойке администратора.

Женщина за стойкой велела ей убираться, пригрозив вызвать полицию.

– У меня есть информация. Для статьи, – возразила Нина, нервно расчесывая локоть. – Мне нужна репортерша, которая писала про девушку с кладбища…

Секретарша поглядела на нее с сомнением, но Мерри вызвала.

Мерри Уинстон спустилась, и при виде гостьи на ее лице отразился шок:

– Нина?! Что за фигня, что ты тут делаешь?

Взгляд Нины заметался по сторонам. В голове зашумело, и она схватилась за виски.

– Пойдем, я тебя кофе напою. Только пальто возьму…

Вскоре Мерри вернулась со своим пальто, неся и куртку для Нины.

– Сними свою мокрую джинсу и надень вот это.

Нина молча подчинилась. Куртка была сухая и теплая, с подкладкой, и Нину переполнила благодарность.

– Оставь себе, – сказала Мерри, ведя ее за угол, ко входу в маленький паб.

– Не хочу туда. Не пойду.

Мерри оценивающе поглядела на нее и кивнула. Она все понимала.

– Пойдем, я знаю куда.

– Нет… Мне пора. Мне нужно купить кристалликов… Вот только хотела сначала тебя повидать.

Мерри переменилась в лице, в глазах появились сочувствие, жалость. Нина это терпеть не могла, как и то, чем она стала. Ненавидела чужие взгляды на себя такую.

– Не осуждай меня, блин, если сама слезла! Мы с тобой, знаешь ли, старые знакомые!

– Я тебя вообще не осуждаю. Нисколько. Что стряслось, почему ты пришла?

– Из-за Фейф.

– В смысле – из-за Фейф?

– Фейф умерла. Утонула. Это ее в заливе нашли. Копы крутились у «Харбор-хауса», спрашивали пастора Маркуса о родственниках Фейф, кому сообщить, что она умерла. – Нина вдруг обернулась как ужаленная и дико огляделась по сторонам – ей показалось, что ее выследили. – Мерри, ее убили и завернули в пленку, а потом бросили в море!

Кровь отлила от лица Мерри Уинстон.

– Ты уверена?

– Коп мне фотку показал, она в морге лежит! С татухой своей… А вдруг он вернулся? Что, если это он? Я читала, что сделали с той девкой на кладбище! Это он, точно он!

Мерри, с трудом справляясь с дурнотой, схватила Нину за плечи. Глаза у журналистки загорелись:

– А коп ничего не говорил о распятии на лбу Фейф?

Нина покачала головой.

– Все равно это он.

– Почему?

– Потому что я спросила копа – с Фейф сделали то же самое, что и с кладбищенской девкой, а он на меня так странно посмотрел и ничего не стал отрицать…

– Слушай меня. Когда ты по правде в последний раз видела Фейф?

Нина неистово расчесывала струпья на лице:

– Давно уже. Месяцев пять, а то и все восемь. Она была со своим сутенером Дамианом и с новым блондинчиком – богатенький козел на маленьком черном «БМВ». Молодой, лет двадцать с небольшим.

– Точно на «бэхе»?

– Блин, я разбираюсь в машинах! Я же знаю, откуда больше подают…

╬