Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 263 (всего у книги 337 страниц)

Отъехали мы достаточно далеко, чтобы не видеть Живетьева, но Метку я постоянно отслеживал. На случай, если вдруг этому скользкому типу удастся вывернуться и в этот раз. Не удалось. Метка, и без того полыхавшая страхом, заполыхала настоящим ужасом, после чего замигала и погасла.

– Живетьев умер, – сообщил я. – Смотреть на место будем?

– Туда ему и дорога. Если ты уверен в его смерти, проверка не нужна, – решил Греков, молчавший все это время. – Саш, что делать-то будем? Многовато получается тех, кого придется брать.

– Нам сначала отсюда выбраться нужно, – сказал Шелагин. – Желательно через наш Прокол, потому что из Дальграда возвращаться далековато. За это время может много чего измениться.

– На нашем не слишком большая охрана, – заметил я. – Можно всех вырубить оглушением и связать. Если не всех, так большинство. Магов там не так много. В охране обычные люди.

– Идея интересная. Но вязать-то зачем? – бросил Греков. – Они нам не нужны ни как свидетели, ни как охрана. С учетом покушения на княжича, приговор однозначный – смерть. А на это место нужно ставить своих людей.

Шелагин поморщился.

– И выдать Прокол императору?

– А ты как думал? Доигрались уже с этими секретами. Нас же выбросили на Изнанке, так? И момент, когда это делали, есть на видео у Ильи. Поэтому сообщаем о Проколе, иначе никак.

Глава 19

Убивал охранников Прокола Греков безо всякой жалости. Шелагин в этом участвовал не столь активно, я же ограничился только использованием Оглушения и Сна. Не мог переломить неприятие убийства беззащитных, хотя и признавал правоту Грекова, что не стоит оставлять свидетелей.

От моих умений никто не мог спрятаться. Двух последних, затаившихся в секретной комнате, бандитов нашел я Поиском Жизни. Заодно выяснил, что целительский Сон прекрасно проходит и через стены. Проход искать было некогда, пришлось создавать проем. Комната оказалась местным командным пунктом, в нее были выведены камеры, все записи с которых Греков изъял, и в ней же стоял сейф, который я вскрыл. Кроме денег и артефактов, там находилось множество компромата почти на все Роды княжества. Причем поставлялся он той структурой, которая должна была работать на Шелагиных. Впрочем, сюрпризом это не стало: фамилия, и не одна, прозвучала при допросе Живетьева.

Чтобы окончательно запутать тех, кто будет искать Живетьева, я предложил под его личиной отогнать машину к вокзалу или к аэропорту, где и оставить на парковке. Одной из причин этого было желание отсюда уехать: к Вьюгиным мы поедем завтра, когда разберутся со всеми внутренними врагами, а в этом ангаре я чувствовал себя словно на бойне – как Греков ни старался аккуратно лишать жизни врагов, в воздухе все равно стоял густой запах крови. И трупы валялись как попало: где их достало мое оглушение, там они и лежали.

– А потянешь? – скептически спросил Греков. – Магия иллюзий не самая легкая.

Вместо ответа я изобразил Живетьева в точности таким, как тот выглядел перед тем, как отправиться со мной на Изнанку. Шелагин с Грековым придирчиво изучили, но отличий, если не использовали магию, не нашли.

– Неплохо было бы с живетьевской карты купить билет, – оживился Греков. – Телефон я пока не уничтожил, код я как-то видел.

В результате он оформил билет на самолет, а я решил долететь до Дальграда, где и исчезнуть. Документы после Живетьева остались, магия в аэропорту при проверке пассажиров не применялась, так что проблем возникнуть было не должно. Греков отнесся к такому варианту с энтузиазмом, возражал только Шелагин, утверждая, что это неоправданный риск, но я пообещал позвонить по прибытии, после чего уехал. С Олегом связался по дороге, сообщил, что со мной все в порядке, но немного задерживаюсь. Планировал я возвращаться по Изнанке, но уже совсем по темноте, поэтому лишний раз волновать Олега не хотел. Ничего, в самолете высплюсь и восстановлюсь. Хотя нет, спать нельзя – не дай бог, личина слетит.

На душе от всего случившегося было настолько муторно, что обычное Живетьевское неприветливое высокомерие мне удалось сыграть весьма естественно и ко мне никто не лез. На моей поездке мы не экономили, взяли самый дорогой билет, и теперь я сидел в зоне, в которой, кроме меня, никого больше не было. Но поспать, даже если бы это мне пришло в голову, не получилось бы: постоянно шлялись стюардессы с тупыми вопросами. Отвечать было чревато – не настолько хорошо я изображал чужой голос – поэтому все вопросы я игнорировал или отвечал высокомерными жестами.

В аэропорту я нагло взял такси и все в том же виде Живетьева поехал к дому его бабушки. Правда, совсем уж наглеть не стал: когда дом стало видно, я имитировал звонок на свой телефон, знаком остановил такси и вышел. Делая вид, что внимательно выслушиваю, что мне говорят, я скорчил зверское лицо и помахал рукой, показывая, что такси отпускаю. Таксист решил, что я собираюсь переговорить с кем-то без свидетелей, поэтому машину шустро развернул и укатил. А я позвонил Шелагину и сообщил, что уже в Дальграде и собираюсь возвращаться. Заодно уточнил, как у них там дела. Шелагин коротко ответил: «Чистим», и это совпало с воплем на заднем плане. Таким душераздирающим, что я порадовался, что оттуда вовремя уехал, иначе наблюдал бы чистку своими глазами, если бы, конечно, меня не отправили домой.

В этот раз собачки даже не подбежали на открытие Прокола, лишь мордами поводили издалека. Долго я их не разглядывал, шагнул на ту сторону, где уже реально была ночь. В машину в этот раз я еле успел забраться и врубить защиту: скопление тварей оказалось великовато для одного бойца, пусть и такого хорошо обученного, как я. Благо что ехать пришлось недалеко, так что совсем скоро я прямо с транспортным контейнером в руках выскочил в коптильню. Закрыв Прокол и убрав контейнер в пространственный карман, опять набрал Шелагина:

– Я дома. У вас как?

– Работаем, – вздохнул он. – Боюсь, на всю ночь затянется. Тогда поездку к Вьюгиным придется отложить: с таким хвостами никуда уезжать нельзя.

– Меня беспокоит дед.

– Который из?

Нашел время намекать на родство.

– У меня он один: Вьюгин. И у него проблемы с Живетьевыми.

– Завтра либо в обед, либо вечером поедем. До этого времени хуже ему не станет. А ты сможешь на занятия сходить, секретность больше не нужна. Твой дядя тоже может перестать изображать отшельника. Всю верхушку мы взяли, а мелкие сошки даже если знают о вашем существовании, мстить не попрутся.

– А Николай? – не удержался я, памятуя, что этот тип намерен был меня убить во что бы то ни стало.

– Пока под домашним арестом с запретом общаться с кем бы то ни было, – тема Шелагину была неприятна, поэтому он ее сразу поменял: – Что там с видео покушения на нас?

– Скоро пришлю.

Больше всего хотелось отправиться в кровать, но мне пришлось еще отвечать на вопросы Олега, для которого я немного смягчил все, что случилось. По поводу главы вьюгинского рода пришлось пояснить, что поедем только завтра, что моего родственника ничуть не успокоило. Конечно, Пиявка – не смертельное заклинание, но само нахождение тети Аллы рядом, по мнению Олега, отравляло всё и всех. Но и ему пришлось признать, что ехать лучше в составе княжеской делегации – больше доверия словам будет. И преступницу арестуют сразу, ответственности избежать у нее не получится.

Я воспользовался оборудованным Олегом в прошлый раз местом: воспроизвел кристалл и записал все нужные куски как с нападением Живетьева, так и с выносом тел на Изнанку. Запись допроса я делать не стал – у Грекова своя есть. И Олегу показывать тоже не стал. Просто сообщил, что мы целителя допросили и отпустили. Вид у дяди стал задумчивый-задумчивый.

– Не найдут труп?

– Мы его пальцем не трогали и никому не отдавали приказ на устранение. Выставили из машины и уехали. Сам подумай, зачем нам нужны дополнительные проблемы с Живетьевыми?

Вид я старался придать себе по возможности честный, но Олег довольно скептически сказал:

– Правильно, так всем и говори.

После чего я наконец отправил вырезки из видео Шелагину, пошел спать и даже не забыл использовать модуль магии Огня третьего уровня, хотя Песец упорно намекал на другой вариант, который ему казался более подходящим для меня.

Песец оказался прав, когда говорил, что в этом модуле ничего особо полезного для меня не найдется. В этом я убедился утром, когда проверял доставшееся. Заклинаний было мало: Огненный клинок (напитывает оружие магией огня, требует Рубящее оружие или Колюще-рубящее оружие), Огненное лезвие, Огненный цветок, Огненная Спираль. И были они больше красивыми, чем полезными в бою. Но с этим модулем закрывались все стихии третьего уровня и можно было переходить к четвертому. Правда, пока еще у меня ни одно из направлений магии не докачалось до уровня достаточного, чтобы брать следующий модуль.

Проснулся я чуть позднее, чем обычно, поэтому времени на полноценную тренировку не хватило, хотя я все же вышел на Изнанку и каждое новое заклинание испытал по паре-тройке раз. После чего вернулся и позавтракал. Во время завтрака я изучал местные новостные порталы, но там была стерильная тишина, разве что проскочила информация о том, что младшего княжича никуда не выпускают, и то часть комментаторов посчитала это недостоверным. Желание позвонить Шелагину и спросить напрямую я задавил, потому что если у него была бурная ночь, то сейчас он мог спать или даже еще заканчивать разбираться с делами. Тогда мой звонок либо его разбудит, либо ему помешает. Придется ждать до обеда, а там уж либо они с Грековым объявятся, либо позвоню.

А потом я направился на занятия, причем мне самому казалось, что в этом есть что-то ненормальное: буквально вчера моя жизнь висела на волоске, а сегодня я иду в академию как ни в чем не бывало. И даже однокурсники ничуть не изменились и не повзрослели с того раза, что я их видел. Мое появление вызвало оживление. Я даже не сразу понял, что это из-за победы в соревнованиях – после них столько всего случилось, что первое место уже казалось чем-то далеким и несущественным. И лишь когда ко мне подошли с поздравлениями, тогда и сообразил в чем дело. Поздравления я попытался свернуть как можно быстрее, поблагодарил и быстро прошел в середину аудитории.

Подсел я к Темникову – он как раз на удачном расстоянии от кафедры преподавателя устроился. Отношения у нас с ним складывались приятельские, но даже не близко к тем, которые были у нас с Федей. И Дашкой. Вот к ней сейчас точно соваться не стоило бы, хотя тянуло. И дело было даже не в шантаже Зырянова, а в том, что пока по пятам за мной идут серьезные проблемы, которые могли краем задеть и ее.

– Ну ты и здоров отдыхать, – бросил Темников. – Говорил, один день пропустишь, а пропустил два.

– И много важного пропустил?

– Да так… – неопределенно ответил одногруппник. – Так выложился, что два дня отсыпался? По тебе не заметно, чтобы ты вообще спал.

Пожалуй, я с ним согласен: из зеркала на меня сегодня глядела осунувшаяся физиономия, как будто все эти два дня я пахал без продыху, не зная ни сна, ни отдыха.

– Доделать нужно было кое-что.

– С домом мучаетесь? – понимающе усмехнулся он.

– Почему мучаемся? Наслаждаемся, – возразил я.

Там точно интересней, чем в академии, хотя я и с занятий умудряюсь кое-что получить. Здесь тоже было интересно, а некоторые приемы очень удачно ложились на знания из модулей и добавляли понимания к моим практически автоматическим действиям.

– Денег со Шмакова не хватило, чтобы привлечь специалистов и достроить? – неправильно понял Темников.

– Паш, иногда не стоит доверять такие вопросы посторонним. Это создает некую уязвимость, которой не будет, если все делать самому.

– Разве что так, – скептически согласился он, даже не пытаясь притвориться, что поверил.

В аудитории потихоньку набирались студенты. Влетевшая буквально за пять минут до звонка Уфимцева осмотрелась, рванула прямиком к нам, втиснулась посередине и заговорщицки зашептала:

– Что я вам сейчас расскажу.

– Что? – громко спросил Темников.

– Тише ты, Паша, – шикнула она и продолжила все также на грани слышимости: – Заметили, что Яны нет?

– Еще успеет подойти.

– Не подойдет сегодня. И всем просила передать, чтобы в Верейск не ездили. Опасно.

– Что-то случилось? – уточнил Темников, явно раздумывающий, стоит ли прислушиваться к словам Уфимцевой или она таким образом пытается привлечь к себе внимание.

– Внутренние княжеские разборки. Вроде как что-то с младшим княжичем. Он под домашним арестом.

Я удивился информированности Мацийовских. Вроде бы скромный алхимический род, а нос всегда по ветру держат и в курсе почти всего, что происходит в княжестве. Николая под арест посадили вечером, а утром это уже известно. Это даже не столько в пользу Мацийовских говорит, сколько не в пользу безопасников Шелагиных, от которых протекает столь важная информация. Хотя, возможно, скрывать это и не собирались, поскольку Николай теперь из наследников выбывает и чем хуже он будет выглядеть в глазах посторонних, тем лучше для Шелагиных.

– Это как он должен был проштрафиться? – удивился Темников. – Ему многое спускалось.

– Яна не знает. Ее сегодня на занятия не отпустили на всякий случай, это ж почти через весь город ехать. Родители забеспокоились, что она под замес попадет, а она забеспокоилась, что мы куда-нибудь попремся и влипнем. Вот и решила предупредить. Проверок сегодня в городе будет много.

Да что там проверять, если почти все участники известны, а имена неизвестных были получены на допросах как с алхимией, так и без нее – зря, что ли, кто-то там так орал, что создавалось впечатление, что с него заживо сдирают кожу? Вместе с кожей должны были содрать и информацию, иначе я полностью разочаруюсь в Грекове.

– Что она еще рассказала? – продолжил допытываться донельзя заинтригованный Темников. Он сейчас, как и я утром, открыл новостные порталы, но не нашел на них ничего, поэтому пытался выжать единственный доступный источник информации.

– Арестов говорит много, и не все бескровные. Вроде даже Трефилов погиб.

Значит, решили не сообщать о его предательстве. Пал смертью храбрых на поле боя – очень хорошая отмазка, если не хочешь во всеуслышание сообщить, что тебя предал ближник.

– Ого… – присвистнул Темников, но тут же спохватился и огляделся.

Если он и привлек внимание, то недостаточное для того, чтобы другие студенты, собравшиеся в небольшие группы, отвлеклись от обсуждения чего-то важного. И я подозревал, что это важное – вовсе не алхимия и что не только Мацийовская решила предупредить одногруппников.

В аудиторию влетела запыхавшаяся Фурсова, огорченно отметила, что рядом с нами свободных мест нет, но рукой помахала перед тем, как устроиться во втором ряду, довольно далеко от нас.

Звонок прозвенел, но лектор не торопился на занятие. Наверное, в преподавательской тоже сейчас обсуждаются внутрикняжеские разборки, что куда важнее, чем какие-то лекции.

– Греков не пострадал? – уточнил я, надеясь хоть что-то узнать про него и княжича у столь информированной особы.

– Яна не говорила. Переживаешь, что контракт накроется? Так он княжеский, не лично Грекова.

– Нет, я не из-за этого. Просто странно это все.

– Странно, – согласилась Уфимцева. – Но мы многого не знаем. У Яны даже предположений нет, что натворил в этот раз младший княжич.

– Странно будет, когда младший княжич к власти придет, – заметил Темников. – Хотя, конечно, он нас младше на год, может, еще перебесится, повзрослеет и не будет разваливать собственное княжество?

– У него все-таки мама умерла, – страдальчески скривилась Уфимцева. – Может он из-за этого в неадеквате?

– Он все время в неадеквате, – возразил Темников. – Но смерть матери, конечно, – повод окончательно съехать с катушек. Я на месте князя выгнал бы целителя. А то ходит важной курицей, а княгини у него от сердечного приступа умирают, который на пустом месте не появляется.

– Ты забываешь, что это официальная версия, – заметила Уфимцева. – На самом деле причиной смерти может быть что угодно, а эта хотя бы приличная.

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я? – заинтересовался Темников.

Меня из обсуждения они исключили, потому что были уверены, что я не в курсе того, что происходило в княжеской семье. И того, что происходило в городе сейчас. О последнем я действительно мог только догадываться, что было довольно обидно: все же именно я запустил эту лавину, которая погребала сейчас под собой всех.

– Слухи всякие ходили, – уклончиво ответила Уфимцева. – Николай точно не в отца пошел по характеру.

– Думаешь, князь ее при очередных выкрутасах прибил? – хохотнул Темников, но совсем тихо. – Княгиня пыталась подсунуть в поставщиков Шмаковых, а князь заявил, что его больше устраивает алхимия Ильи?

Уфимцева тоже хихикнула и посмотрела на меня. Мне же было совсем не смешно. Может, и зря я потащился на занятия? Все равно сегодня ничего нормально проводиться не будет.

– Кстати, а куда Шмаков пропал? – спросил я, чтобы увести тему с себя.

– Ой, да какая разница? – удивилась Уфимцева. – Главное, что он от нас ушел, козел паршивый. Документы, кстати, они совсем забрали. Либо на следующий год пойдет, либо в другую академию переведется. Но от этого Шмаков хорошим алхимиком не станет. Дерьмо он.

– Как и его папаша, – согласился я. – И даже то, что деньги они нам выплатили в полном объеме, мое мнение не изменит.

Наконец пришел лектор, но не для того, чтобы начать нас просвещать. Напротив, он объявил, что на сегодня занятия отменяются, а студенты должны разойтись по домам и сидеть там, пока все не закончится.

– А когда закончится? – недовольно спросил кто-то.

– До завтра точно все придет в норму, а пока большие скопления людей нежелательны, – ответил лектор. – Поэтому разошлись все по домам и сидите тихо, готовьтесь к занятиям.

Меня это вполне устраивало, потому что у меня тут же появились планы. Нет, в этот раз не заняться кожевничеством или артефакторикой, а пойти в свою комнату и добрать несколько часов сна – именно этого мне сейчас хотелось больше всего. А остальное – подождет.

Глава 20

Поспать мне удалось аж целых два часа, больше в меня просто не влезло: я проснулся и уже ни в какую не хотел засыпать. Значит, впрок выспаться не получится. Но чувствовал я себя намного лучше, а после того, как душ меня дополнительно взбодрил, задумался, чем же заняться. Решил: попытаюсь вскрыть второй военный сейф, а если за час ничего не получится – пойду позанимаюсь артефакторикой немного, после чего позвоню Шелагину.

Защита второго сейфа работала по иному принципу, чем первого. Втайне я надеялся, что открою его куда быстрее запланированного на это дело часа, но реальность знатно щелкнула меня по носу: за час я не сумел даже нащупать, откуда все это вскрывается.

«А чего ты хотел? Это все нарабатывается опытом, и через сотню-другую сейфов будешь их вскрывать за пару минут максимум», – оптимистично заявил Песец.

«У меня даже одной сотни нет», – напомнил я, вовсе не утешенный словами симбионта.

«Это у тебя нет, а в княжеской сокровищнице знаешь сколько всего? – Песец предвкушающе потер лапы. – Как доберемся – все наше будет.»

Я промолчал, потому что был уверен: хотели бы меня признать – это бы уже сделали, благо обстоятельства тому способствовали. Думал я опять слишком громко, поэтому Песец меня «услышал» и сразу возразил:

«Ты понятия не имеешь, как проходит процедура признания наследника в княжеском роде. Возможно, там имеются некие ограничения и нельзя просто так взять и сказать: „Это мой наследник“, – Песец забавно распушил хвост и принялся расхаживать взад-вперед. – Но Шелагины в тебе нуждаются, других кандидатур у них нет. Понял?»

Ради интереса я залез в сеть и обнаружил, что Песец прав: для объявления требовалось согласие императора, который его мог не дать, если посчитал потенциального наследника недостойным. Просмотрев найденные истории о признании, я пришел к выводу, что обычно император наследников не признавал, всегда находилось что-то их порочащее. Причем это что-то потом еще очень долго полоскалось, делая из кандидатов прямо-таки демонов. Действительно, зачем кого-то признавать, если после смерти последнего князя можно на законных основаниях пригрести себе княжество?

«У тебя ситуация беспроигрышная, – уверенно сказал Песец, – потому что на руках у Шелагиных сплошные козыри, которые сложно перебить монаршей волей.»

«Посмотрим», – решил я и отправился в комнату, которую отвел под артефакторику, где даже успел пяток заготовок превратить в полноценные артефакты, когда наконец позвонил Шелагин.

– Через полчаса к тебе подъедем, – бросил он. – Будь готов к этому времени, чтобы никого не задерживать.

– Хорошо, – ответил я, после чего мой собеседник сразу же отключился.

А я побежал на кухню. Чтобы успеть поесть и с собой что-то взять: неизвестно, как сложится остаток дня, поэтому перекус будет не лишним. До оговоренного времени я успел не только собраться и уложить стопку бутербродов в пространственный карман, но и выйти к проходной, куда как раз подошла Фурсова. Самое интересное, что шла она со стороны академии, из которой нас фактически выгнали.

– Ты откуда? – удивился я. – Сказали же: сидеть по домам.

– Я в библиотеку завернула и задержалась, – ответила она.

– Неплохо ты задержалась, – усмехнулся я.

Она почему-то вспыхнула и заявила:

– Не твое дело, понял? Где хочу, там и задерживаюсь.

– Я разве спорю? – удивился я и с облегчением увидел, что машина княжича выруливает из-за поворота. – Было приятно с тобой поболтать, но извини, дела.

Вслед за одной машиной вырули еще две. Почетный кортеж или опасаются брать тетю Аллу малым количеством бойцов? Не такая уж она страшная…

– Какие еще дела?

– Важные.

Я подмигнул Фурсовой и уселся в подъехавшую машину, на заднем сиденье которой обнаружил знакомое мне лицо – ученика Зимина, за которого тот так сильно переживал. Сегодня ученик выглядел трезвым и довольным жизнью. За рулем сидел Греков, а рядом с ним – Шелагин.

– Независимого целителя пригласили, – пояснил Шелагин для меня. – Павел Лебедев – ученик Зимина.

– А сам Зимин не смог? – уточнил я, не зная, как к этой новости относиться.

– Ну знаешь! – возмутился Лебедев. – Будет еще Иннокентий Петрович по всякой ерунде к вам дергаться. Он человек занятой. Скажите спасибо, что меня попросил и я согласился.

– Спасибо, – насмешливо сказал я. – Вообще-то, за вашим учителем такой должок, что он мог бы и сам приехать.

– Ради экспертизы по наличию блока? Это и я могу сделать – полномочий достаточно.

– А вы их видите? – на всякий случай уточнил я.

– И вижу, и снимаю, – гордо сообщил Лебедев. – Так что вам повезло, что к вам приехал именно я.

После этого он разразился длинной речью, восхваляющей учителя, из которой следовало, что тот не только выдающийся практикующий целитель, но и выдающийся экспериментатор, постоянно изыскивающий новые способы использования целительских чар. С возрастающим офигеванием я узнал, что способ снятия блоков был придуман лично Зиминым.

– С Огонькова блоки слетали без всякого Зимина, – не удержался я.

– Наверняка были фальшивыми. Огоньков, скорее всего, работает на Живетьевых, только поймать его за руку пока не удалось, – снисходительно пояснил Лебедев.

Расспрашивать в его присутствии о том, как прошли задержания, я не хотел, сами Шелагин и Греков молчали, так что пришлось слушать всю дорогу восхищенные рассказы Лебедева о своем учителе. Конечно, Зимин вряд ли хотел присваивать себе создание методики снятия блока, скорее таким образом пытался сохранить в тайне мое участие. Впрочем, на лавры создателя я и не претендовал.

В Горинске обе машины сопровождения от нас отделились: одна отъехала в сторону, как только мы въехали в город, вторая – примерно в центре. Значит, здесь тоже были те, кого следовало изолировать и допросить. Мы же, нигде не задерживаясь, проехали через город и подъехали к поместью Вьюгиных.

И вроде не так давно я отсюда уехал, а дом уже казался чужим и неприветливым. Да и был ли он мне родным после смерти матери? Постоянная гонка, постоянное стремление доказать деду, что я чего-то да стою. Эта гонка плавно перетекла в нынешнюю, но теперь у нее хотя бы причины другие – желание выжить. А еще – мне было интересно. Интересно получать новые знания, интересно создавать что-то своими руками.

«Играть на гитаре тебе тоже понравится, – уверил меня Песец. – В конце концов, маг ты или не маг?»

Ворота нам не открывали, поэтому время препираться с симбионтом у меня нашлось.

«Какая связь гитары с магией?»

«Как это какая? В основе любого направления магии лежит гармония. Игра на музыкальном инструменте помогает точнее в нее войти, понимаешь?»

Рожа у Песца была хитрющей, так что сложно было догадаться, говорил ли он правду или пытался приблизить меня к своему идеалу мага в лице собственного создателя.

Грекову надоело ждать, он вышел из машины и экспрессивно объяснил охраннику, что с тем будет, если княжеских людей немедленно не пропустят. Похоже, охранник проникся, и ворота наконец задергались, разъезжаясь в разные стороны. Греков вернулся за руль, и мы поехали прямиком к парадному входу.

Нас даже встречать никто не вышел. Благо я не забыл, где находится гостиная, и провел всех прямиком туда. А если бы не я, то стояли бы у входа или блуждали бы по зданию?

– Бардак, – высказал общее мнение Греков. – Предлагаю здесь не рассиживаться, а идти прямиком к Василию Дмитриевичу.

– Добрый день, господа, – сказала вошедшая тетя Алла. – К сожалению, Василий Дмитриевич слишком плохо себя чувствует, чтобы принимать гостей.

– А мы не совсем гости, Алла Дмитриевна, – холодно сказал Шелагин. – Целителя привезли. Эрнест Арсеньевич сказал, что состояние тяжелое, Илья заволновался.

– Илья, ты совершенно напрасно беспокоишь занятых людей, – неприязненно процедила тетя Алла. – По-твоему, я не могу обеспечить должного ухода за Василием Дмитриевичем?

– По-моему, не можете, – пошел в нападение уже я. – Почему вы никому не сообщили о том, что деду стало плохо?

– Это кого-то из вас волнует? – вызверилась она. – Все разъехались, и вам наплевать на Василия Дмитриевича. Ты сам-то хоть раз позвонил, побеспокоился о его здоровье? Или эта паскуда Олег, который тебя против меня настраивает? Он переживает исключительно за себя. Вы все эгоисты. Василий Дмитриевич столько сил на вас убил, а вы…

– А мы хотим пройти к Василию Дмитриевичу и выразить ему свое уважение, – прервал ее Шелагин. – Госпожа Вьюгина, у нас не так много времени, чтобы вникать в ваши внутренние дрязги.

Тетя Алла застыла в проеме двери и уперлась в него обеими руками.

– Я вас к нему не пущу, – зло выпалила она. – Ему нужен покой, как вам наверняка сказал Эрнест Арсеньевич. Покой, правильное питание и восстанавливающие процедуры. Хватит того, что эти неблагодарные сволочи устроили. Я им всю жизнь отдала…

Она пару раз всхлипнула и разрыдалась, настолько талантливо показывая представление, что Лебедев, который ее совсем не знал, смутился и сказал:

– Госпожа Вьюгина, успокойтесь, пожалуйста. Разве смогу я нанести вред пациенту? Что плохого в том, что я его осмотрю?

– Эрнест Арсентьевич сказал: никаких волнений, – гнусаво ответила она, не переставая всхлипывать.

– Так. Мне это надоело, – бросил Греков. – Илья, проводи господина Лебедева, а мы пока обсудим пару вопросов с госпожой Вьюгиной.

Тетю Аллу он переставил из дверного проема, как будто та была неодушевленной вещью. Она заорала, начала брыкаться и ругаться, но мы с Лебедевым уже прошли и двигались в сторону спальни деда. Владик, чья метка сияла в его комнате тревогой, так и не появился, решил, что с любой опасностью мать справится куда лучше, чем он. Хотя наверняка волновался и прислушивался ко всем шумам.

Дед выглядел куда хуже, чем в нашу последнюю встречу. Похоже, пиявка качала из него не только магию, но и жизненную силу. Я даже заподозрил, что в его возрасте таких блоков ставить в принципе нельзя. Пиявка деда выглядела большой и неприятно пульсирующей при перенаправлении энергии.

– Илья? – проскрипел он слабым безжизненным голосом. – Приехал все-таки. Алла говорила: не приедешь, обижен на меня очень.

– Вы просили ее меня вызвать?

– Просил, да. – Дед прикрыл глаза. – Совсем я плох стал, Илья. Того и гляди богу отдам душу, а Владиславу – Род.

– Не торопитесь на тот свет. – Лебедев подошел к нему, растирая руки. – Сейчас я вас на ноги поставлю. Ваша невестка – редкостное дерьмо, господин Вьюгин.

– Не говорите так, я ей всем обязан, – еле слышно прошелестел дед.

– За все, что она для нас сделала, ей грозит серьезный тюремный срок, – сказал я. – Что засвидетельствует приехавший со мной целитель.

– Ты о чем?

– На вас, господин Вьюгин, стоит блок, который перекачивает энергию от вас к вашему родственнику, – сообщил целитель и красуясь, точечным ударом блок развеял, от чего лицо деда тут же потеряло мертвенную бледность.

– Какому родственнику? – спросил он, пусть и не со своей обычной громкостью, но и не едва слышно, как чуть раньше.

– К Владику, конечно, – ответил я. – Когда поняли, что с меня больше тянуть не получится, то ты тете Алле показался лучшим кандидатом на роль донора. Вот она Живетьева и уговорила.

Дед приложил руку ко лбу.

– Ничего не понимаю.

– У Влада родной силы на три круга, – безжалостно сообщил я. – Все остальное тетя Алла брала за мой счет. А когда оказалось, что больше нельзя скрывать, что мой настоящий отец Шелагин, тете Алле пришлось искать нового донора. Ни дядя Володя, ни Олег на эту роль не подходили – у них кругов не хватало, вот за тебя и взялись.

– Ерунда какая-то, – проворчал дед.

Силы к нему возвращались на глазах, а целитель увлеченно проводил поддерживающие мероприятия, не забывая прислушиваться к тому, что мы говорим.

– Ерунда, не ерунда, – продолжил я. – Но тетя Алла настолько переживала, чтобы на пути ее сына никто не встал, что влепила блок на либидо всем мужчинам Рода. Сейчас у моих дядьев он снят, так что у тебя могут быть другие внуки.

– Ты не можешь быть сыном Шелагина, Илья, – не обольщайся. Разочарование будет слишком серьезным. – Дед уже настолько хорошо себя почувствовал, что сел. – После твоего рождения от князя приезжал целитель, который вполне определенно сказал, что ты – не Шелагин. Софья тогда всю ночь проплакала, как будто это что-то могло изменить.

– Потому что на мне стояло маскирующее плетение, – пояснил я. – Не так давно глава Живетьевых сказала Шелагиным, что я – сын княжича. Кстати, Федорова это знала.

– Федорова?

– Мать того, кто считался моим отцом. И да, мы с его сыном – не родственники.

– Помоги-ка мне одеться, – проворчал дед, спуская ноги на пол.