Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 294 (всего у книги 337 страниц)

– Другого объяснения у меня нет. Ты недостойный император, и реликвия это чувствует.

– Сейчас недостойный император отрубит тебе голову, и на этом твои шутки закончатся! – вспылил он.

Но сделать ничего не успел: на его метке отразилось использование целительского заклинания. Я и сам не так давно использовал одно на Фадееве, так что подозревал, что императора сейчас собирались не лечить.

– Реликвия должна принадлежать достойному. Князья признают того, кому подчинится реликвия, – фанатично сказала Живетьева. – Так что прости, Костенька, но я ее забираю. Ах да, чуть не забыла…

Что она сделала, я не понял, но внезапно ее Метка исчезла, а у меня появилась свободная, после чего реликвия переместилась куда-то далеко, померцала и тоже перестала мной ощущаться.

«Портал рядом сработал», – забеспокоился Песец.

Метка императора же полыхнула и, словно рассыпавшись на множество мелких искорок, оставила после себя только серость, но и та выцветала на глазах. Кажется, у Костеньки не выдержало сердце. Если бы их слушали и пришли на помощь сразу, у императора были бы шансы выжить, но этого не случилось и вскоре у меня появилась еще одна свободная метка.

Это не радовало. Кажется, всё пошло не совсем по плану.

Глава 12

Охранники стояли у дверей в камеру спокойно, как будто ничего не случилось. О том, что их подопечный умер, сигнала к ним не поступило, поэтому будут стоять у дверей камеры еще долго, чтобы не помешать важному разговору императора с главой клана.

Возможное выпадение клинка из изнаночного металла манило проверить камеру на предмет того, что лежит сейчас рядом с императором.

«Неоправданный риск, – вмешался в мои размышления Песец. – Возможная выгода не стоит проблем, которые заполучишь, если вляпаешься. Если там клинок, его будет проще забрать из сокровищницы. Еще нужно срочно сообщить Шелагиным, что реликвия теперь у Живетьевой».

Его слова остудили почище ледяной воды, и я, осторожно выверяя каждый шаг, проделал обратный путь. Это ж надо так опростоволоситься. Теперь я был убежден, что, если бы чуть поторопился, успел бы добраться до Живетьевой. А так она сбросила Метку и смылась, прихватив реликвию императора. Кстати, а как ей удалось вообще сбросить Метку?

Я решил не отвлекаться на расспросы, пока не покину тюрьму, а то заслушаюсь и влипну в одну из ловушек, которых на моем пути хватало. Насколько я понял, бегло изучив заклинания в ловушках, служащие данного заведения должны были иметь что-то типа жетона с контрольными плетениями, определяющими для ловушек своих. Наверное, моих навыков артефактора хватило бы для создания такого жетона, но это место не слишком подходило для экспериментов. Хотя, как ни странно в такой ситуации, руки чесались сделать и проверить. Песец сказал бы, что во мне проклюнулся артефактор.

Дверь я открыл со всеми предосторожностями и вышел во двор, а смерть императора так и не зафиксировали, как и то, что одна из заключенных ушла порталом. Потратив время еще на Ступеньки для преодолевания забора, я рванул к торговому центру, попутно вызванивая Шелагина-младшего.

– Илья, что-то случилось? – встревоженно спросил он.

– Вы далеко уехали?

– Мы не уезжали. Я решил тебя подождать.

– Это хорошо, потому что мне срочно нужно увидеться с князем.

Одному Шелагину я решил ничего не рассказывать, только обоим. Заодно и мысли в порядок приведу.

Вышел я к машине из торгового центра, как будто никуда из него и не уходил. Даже купил там футболку для прикрытия в каком-то пафосном магазинчике, на табличке которого было написано, что в нашей стране они единственные, кто имеет лицензию на продажу товаров этой марки.

В машине Шелагин сразу поставил защиту от прослушивания, чтобы меня расспросить. Пришлось его разочаровать, потому что в моих планах сейчас было переговорить с Песцом.

«Как Живетьева сбросила мою Метку?»

«Что значит как? – вытаращил он на меня глаза. – Если есть заклинания, позволяющие ставить Метку, должны быть и заклинания, позволяющие сбросить чужую. В целительстве они изучаются даже раньше, чем в ДРД».

«У меня два возражения. Первое – я ни разу не видел чужих Меток и Маяков. Второе – если Живетьева знала о Метке, почему не сбросила раньше?»

«Первое – это вообще не возражение, – уверенно бросил Песец. – То, что ты не видел чужих Меток, не означает, что их нет и что от них не умеют защищаться. А второе… Здесь два варианта. Либо Живетьева хотела выйти на того, кто поставил Метку. Либо она о Метке не знала и использовала заклинание из тех записок, что ты в последнее время перестал изучать. Там довольно понятная серия рисунков с Меткой и ее исчезновением после применения. Простая предосторожность – сбросить возможную слежку».

«Думаешь, просто перестраховалась?»

«Без разницы, что я думаю. Главное – что думает Живетьева, – скромно ответил Песец. – И что делает».

«Почему защита тюрьмы не среагировала на Портал?»

«Наверное, не было нужного компонента в защите или он за это время стал порченным? – предположил Песец. – С блокираторами порталом не уйдешь. И, как я понял, они здесь вообще не в ходу. Даже император не пользуется».

Возможно, считаются опасной техникой, если вариант с ограничителем не сохранился? Предполагать можно было все что угодно, все равно пока я не знал, как все обстоит на самом деле. Да и не слишком это было важно. Главное, что ко мне ни в один из домов нельзя проникнуть порталами. Там от такого проникновения стоит защита.

«Скорее всего, у Живетьевой вообще артефакт, настроенный на определенное место – разрушенный нынче питомник, – продолжил Песец. – Другое дело, что, даже если это так, ее там сейчас не поймать. Она шустрая, когда ей надо».

«Сказал бы раньше, я бы попробовал ее там застать», – раздосадованно бросил я.

«Ну прости, только сейчас подумал, когда ты спросил, – без тени смущения признался Песец. – Я, знаешь ли, не совсем самостоятелен. И направление размышлений зависит от тебя».

«Извини, не подумал. Я воспринимаю тебя, как полностью самостоятельную личность».

«Увы это не так», – Песец печально вздохнул и исчез.

С тем, что бесполезно сейчас перемещаться в бывший питомник, я с ним был согласен. За это время Живетьева поменяла локацию, и где ее было ловить, непонятно. Разве что когда она засветит реликвию?

«Почему я перестал чувствовать реликвию?»

«Пространственный карман, изолирующий контейнер, уход на Изнанку, – коротко пояснил Песец, опять проявившись. – Почувствуешь, когда Живетьева начнет ею заниматься. Если, конечно, это случится не на Изнанке».

«Маловероятно, – возразил я. – Она не знает о такой возможности».

«Уверен?»

Пришлось признать, что нет. Потому что, если враг не умеет открывать Порталы, не факт, что он не пользуется уже открытыми, и не факт, что нет выхода на низкоуровневую Изнанку с целительским домиком.

До дворца мы доехали быстро, и оттуда я вызвонил Шелагина-старшего.

– Павел Тимофеевич, мы стоим перед дворцом, и вы нам очень нужны.

– Это срочно? Подозреваю, что, если я выйду, обратно могу не попасть.

– Это очень срочно. И куда хуже будет, если вы вскоре не сможете выйти, чем войти после нашего разговора.

– Даже так? Беспалову забирать?

– Пока не торопитесь. Как только расскажу, будете решать. Но при рассказе она точно лишняя.

– Хорошо, выхожу. Хотя не представляешь, насколько ты не вовремя.

Он немного помолчал перед тем, как отключиться, давая мне возможность одуматься и сказать, что дело терпит. Но дело не терпело, поэтому я его не порадовал.

Вышел Шелагин-старший минут через десять, весь озабоченный донельзя.

– Илья, надеюсь, ты действительно хочешь сообщить нечто важное, потому что мне надолго отлучаться нежелательно.

Я дождался, пока Шелагин-младший к нам подойдет, потом поставил защиту от прослушивания и сообщил:

– Император умер, а Живетьева удрала с реликвией.

Хотел спросить, достаточно ли это серьезные известия, но не успел, князь выдохнул:

– Твою мать!

– Ты уверен? – спросил княжич.

– Близко я не подходил, но слышал разговор. И в том, что император умер, – уверен.

Шелагин-старший оправился от потрясения и спросил вполне по-деловому.

– Его убила Живетьева?

– Нет, он умер после ее ухода через портал. Предположительно, не выдержало сердце.

– Этого никто не знает, – заметил Шелагин-старший. – Все будут уверены, что императора убила Живетьева. Это прекрасно решило бы все наши проблемы, не будь императорская реликвия у этой твари.

– Добровольно она ее не отдаст. Она спит и видит, как усадить свою задницу на императорский трон.

– Я понимаю, – князь нахмурился. – Жаль, что тебе не удалось с ней разобраться, но хорошо, что убила императора она.

– Он сам умер, – напомнил я.

– Илья, для всех Живетьева убила императора, чтобы завладеть реликвией. И только так. Нужно сообщить наследнику. Опасно тянуть и опасно выкладывать на Совете. Не уверен, что большинство будет не за старуху, она знатно всех запугала. Заодно выясню у наследника про приказ на наше устранение. Если есть, его отменят. Цесаревич вменяемый, в отличие от отца. Не буду желать мира праху последнего, гнида еще та. Значит так, дети мои. Возвращаетесь в замок и включаете режим максимальной защиты. Есть такой?

– Она и так на максимуме.

– Убери допуск всех посторонних. Вообще всех. Чтобы даже я мог зайти только по твоему персональному разрешению. Если что, в осаде сколько дней сможем просидеть?

– Бесконечно, – честно признал я. – Только выбираться за продуктами придется.

– Нужно попытаться закупить сейчас хотя бы на месяц. Отправь оптовый заказ, – распорядился Шелагин. – Значит так, вы сейчас возвращаетесь в замок, отправляете ко мне Грекова и делаете заказ на продукты. Такой, чтобы нам хватило на месяц при осаде, потому что сейчас такое начнется, что домой возвращаться нельзя…

– Может нам лучше съездить самим? – предложил я. – Быстрее будет.

Я незаметно бросил Метку на князя. Слышать издалека, разумеется, не буду, но хотя бы окажусь в курсе перемещений и эмоций.

– Быстрее, но не безопаснее, – отрезал Шелагин-старший. – Делаете заказ и никакой самодеятельности, пока хоть что-то не прояснится. – Он с шумом выдохнул воздух. – А я пойду к цесаревичу. Не хотелось бы быть дурным вестником, но выбора нет.

– Беспалова? – уточнил Шелагин-младший. – Нам ее сейчас забрать?

– Подозрительно будет, – покрутил головой Шелагин-старший. – Нет, придется рискнуть и выбираться нам вместе. Я ее прикрою.

Он развернулся и неторопливо направился обратно. Мы проследили, что его беспрепятственно пустили на территорию дворца, и только после этого поехали за город. Шелагин-младший использовал заклинание от прослушивания и спросил:

– Как я понял, ты чувствуешь, где находится Живетьева?

– Уже нет, – покрутил я головой. – Она сбросила мою Метку. Я еще реликвию чувствовал, но она пока вне зоны моего доступа. Надеюсь, когда Живетьева ее достанет, смогу сориентироваться.

«И труп нужно будет сразу утилизировать, – внес предложение Песец. – Чтобы никто не знал о ее смерти. Эх, что тогда завертится…»

Я с ним был согласен по утилизации, но не по той причине, что он озвучил. Все же со стороны такая победа будет выглядеть весьма сомнительной. Одно дело – победить Фадеева, и другое – старушку, прикидывающуюся дряхлой развалиной. Мало кто понимал, что Фадеев по сравнению с Живетьевой, как Глюк по сравнению со взрослым волкодавом. Да и я от Глюка недалеко ушел, если честно, разве что бегать научился и кусаться. Исподтишка. Потому что в честном бою я против Живетьевой не выстою. А в нечестном… Останки нужно будет однозначно убирать. Прозвище «Победитель бабушек» заполучить не хотелось бы.

Греков обнаружился в облюбованной гостиной, где что-то быстро настукивал на ноуте. Глюк дрых в обнимку с моим артефактом. Даже на мое появление в этот раз не отреагировал. Видно, мое изделие хорошо пропиталось моим запахом, поэтому щенку спокойно даже в чужой компании.

– Что-то вы нерадостные… – отметил Греков наше появление. – Проблемы?

– Есть немного, – согласился я и поставил защиту от прослушки. – Император умер, Живетьева сбежала вместе с реликвией.

– Что ж ты так неосторожно! – возмутился Греков. – Ее первую надо было класть и уже потом – императора.

– Да я его пальцем не тронул! – возмутился я. – Я к ним дойти не успел, как этот придурок снял с Живетьевой блокираторы, она рванула в портал вместе с реликвией, а он умер от избытка чувств.

– От избытка чувств не умирают, – хмуро сказал Греков.

– У него, похоже, сердце не выдержало. Точнее не скажу, не видел. Там очень нехорошее место для того, чтобы удовлетворять любопытство. Князю мы сообщили, он приказал вам выдвигаться к дворцу и ждать его распоряжений.

– С этого надо было начинать. – Греков захлопнул ноут и подскочил с дивана. – А остальное рассказывать по дороге.

Пришлось накрыть гостиную Строительным туманом.

– Это зачем?

– Затем, чтобы никто не видел, как я пространственный карман открываю. У меня там переговорное устройство лежит с общей базой, – ответил я, доставая знакомые нашлепки. – Могут использоваться, даже когда один на Изнанке, а второй – наверху. Переговоры мысленные, но часто пользоваться не стоит, голова будет болеть.

– О, – радостно заявил Греков. – То, что надо!

– Использовать только при острой необходимости, – предупредил я. – Выдам на вас и князя.

– А на меня? – уточнил Шелагин.

– На нас двоих тоже хватит.

Я провел краткий инструктаж, снял Туман, и Греков торопливо ушел на встречу с князем. Я его немного проводил, отвечая на уточняющие вопросы и задавая свои.

– Чего Шелагин так переполошился? – повторил мой вопрос Греков. – Илья, мозги включать надо. Сколько князей перейдут на сторону Живетьевой, если она переподчинит себя императорскую реликвию? Как думаешь?

– Не знаю. Вот так называемые губернаторы, скорее всего, полным составом ее поддержат, потому как ставились не без ее помощи.

– Именно, – подтвердил Греков. – Те же Фадеевы переметнутся со скоростью света, особенно если их поманят собственной реликвией и, соответственно, княжеским титулом.

В этом я не сомневался, как и в том, что если Живетьева сможет перенастроить императорскую реликвию, то у нее не будет проблем и с одной из тех, что сиротливо лежали в княжеской сокровищнице.

– Князья были недовольны уже тогда, когда речь зашла о том, что император под влиянием Живетьевой. Вопили, что не хотят под ней быть.

– Эх, Илья, – похлопал он меня по плечу, – ты не представляешь, как много из тех, что были недовольны вчера, завтра радостно приветствуют новую императрицу, если от нее будет зависеть, отрубится его реликвия или нет. Сечешь?

– Секу. Реликвию нужно срочно изымать, пока Живетьева не переподчинила.

– Желательно с трупа.

– Труп сейчас делать чревато – после смерти Живетьевой реликвия может не выпасть, тогда мы ее найдем только случайно.

– Так я и говорю: сначала реликвия, потом труп. Но чувствую, если найти Живетьеву быстро не выйдет, труп смогу сделать и я, если ты дашь на время свой клинок. У меня точно рука не дрогнет и мучиться сомнениями не буду.

– Я не мучился сомнениями, я не дошел. Не успел просто.

– Ладно, замнем, – сказал Греков, потому что мы были уже у княжеской машины, которая должна была отвезти его на встречу с начальством. – Идеальных операций не бывает. Для твоего возраста ты действуешь суперэффективно. Задачи решаются.Половина противников устранилась, пусть еще до твоего вмешательства, но устранилась. И если Живетьева опасна своими умениями и связями, то император был опасен своей властью, так что даже не скажу, кто для нас был хуже. Так что прекрасный результат. Вот если бы эта тварь еще реликвию не сперла…

Он махнул рукой и попрощался. Я ему не стал напоминать, что результат от меня не зависел вовсе, а то, что от меня зависело – Метка, внезапно перестало работать. Хорошо хоть только живетьевская.

Метку Шелагина-старшего я отслеживал и очень похоже, что там пока все шло по плану – никаких дополнительных отрицательных эмоций, кроме вынесенных из нашего недавнего разговора, я не наблюдал. Правда, у меня не было уверенности, что беседа с цесаревичем уже состоялась, хотя князь сейчас находился не в месте, где проходил Княжеский совет.

– Осталось продукты заказать, – напомнил Шелагин.

– Здесь только один стазисный ларь, зато устройств для охлаждения и заморозки хватает, – предупредил я. – И все равно за месяц в холодильнике свежим не останется ничего. Вообще, имеет ли смысл делать запасы, при условии, что можно через пятнадцать минут оказаться в нашем княжестве и купить там все, что нужно?

– А если там тоже обложат? Лучше сделать запасы, отец не просто так приказал.

Поэтому следующие полчаса мы провели, отправляя заказы сразу в несколько магазинов с доставкой, рассчитывая, что если хотя бы один привезет вовремя, то мы уже получим достаточный запас продуктов.

Глава 13

Посоветовавшись с княжичем, я решил поручить прием заказов ему, для чего дал ему право доступа к охранным заклинаниям с возможностью внести допуск определенному лицу. Многострадальный Глюк отправился под присмотр к Таисии (ну не было у меня времени полноценно им заниматься, хоть ты тресни. Вот если нас осадят, тогда да, времени будет завались, на всё хватит). А сам я двинулся к дворцу, чтобы в случае чего прийти на помощь Шелагину-старшему и Беспаловой. Буду тайным шелагинским оружием.

Подошел я вовремя: цесаревич князя принимать не спешил, мариновал до последнего, хотя я был уверен – Павел Тимофеевич сообщил о важности имеющейся информации. Впрочем, причина задержки выяснилась почти сразу, когда князь и цесаревич обменялись положенными приветствиями.

– Сразу хочу вас предупредить, Павел Тимофеевич, что я ни о чем за спиной отца договариваться не буду, – твердо объявил цесаревич.

– Господь с вами, Александр Константинович, как вы могли обо мне так подумать? – показушно оскорбился Шелагин.

– Так хорошо или так плохо? – ехидно спросил цесаревич. По голосу он был точь-в-точь император, отличия были лишь в расстановке акцентов и большей живости, чем у отца. Может и правда вменяемее? – Вы говорили, что у вас ко мне очень срочное дело, но не торопитесь рассказывать.

Я огляделся, заметил шелагинскую машину, в которой Грекова не было. Нашелся он в одной из многочисленных контор, окнами выходящих на дворцовую площадь. Метка у него была тревожной, но не настолько, чтобы бежать ему на выручку или подслушивать еще и его разговор. Княжеский сейчас приоритетнее.

– Боюсь, что уже срочность его не так важна, как часом раньше, – опять показушно вздохнул Шелагин. – Дело в Живетьевой.

– Это точно не по моей части, – сразу резко ушел в отказ цесаревич. – Живетьева помещена под стражу по личному приказу отца, и здесь я ничего не решаю.

– Боюсь, эта информация немного не соответствует действительности, – ответил Шелагин.

– Уверяю вас, Павел Тимофеевич, приказ был личный, – снисходительно бросил цесаревич.

– Я не про приказ, Александр Константинович. Вы же наверняка в курсе сложных отношений между нами и Живетьевыми?

– Эка вы, Павел Тимофеевич, завернули. Разумеется, я в курсе, что глава рода Живетьевых собиралась вас извести.

Тон был барский, снисходительный – мол, надоели вы со своими внутренними дрязгами как мне, так и отцу. Посмотрим, Александр Константинович, что вы вскоре запоете. После того как узнаете, что реликвия больше не у нас.

– И собирается. А какие она оставила приказы своим подручным, я не знаю, поэтому принял решение поставить наблюдателей на нескольких важных точках. В том числе на развалинах бывшего питомника.

Цесаревич насмешливо хмыкнул, выражая свое отношение к наблюдению за развалинами, но Шелагин не смутился и продолжил столь же размеренным тоном.

– Так вот, Александр Константинович. Мне сообщили, что Живетьева вышла из портала и в руках у нее был предмет, подозрительно напоминающий реликвию. Императорскую реликвию.

– Чушь, – бросил цесаревич. – Вы сейчас занимаетесь наглыми манипуляциями в свою пользу.

– Возможно, чушь, Александр Константинович, наблюдатель тоже сомневался. Но я почувствовал беспокойство и необходимость проверить. Константин Павлович, увы, все также не отвечает на мои звонки, а его секретарь сказал, что дворец его императорское величество покинул. Поэтому я настоятельно прошу вас проверить наличие реликвии в сокровищнице, а Живетьевой – в тюрьме. А то слухи, знаете ли, всякие ходят.

– Если бы я проверял всякие слухи, у меня не было бы свободного времени, – насмешливо бросил цесаревич.

– Эти слишком серьезные. Прошу вас проверить для моего личного спокойствия. Потому что отклик от моей реликвии немного странный. И если вашей нет в сокровищнице, то к своей я остерегусь обращаться.

– Н-да… Павел Тимофеевич, вы мне казались разумным человеком, – неодобрительно бросил цесаревич. – И теперь вы хотите, чтобы я тратил время на успокоение ваших нервов.

– Вопрос слишком серьезный, Александр Константинович, – жестко сказал Шелагин. – Либо вы немедленно доказываете, что реликвия осталась у вас, либо я ставлю вопрос на Совете, который сейчас идет.

– После того как вы убедитесь в беспочвенности своих подозрений, вы пообещаете больше никогда ко мне не обращаться, – заявил цесаревич. – Потому что я не хочу становиться разменной картой в ваших игрищах. Пойдемте.

Судя по Метке Шелагина вели действительно в сокровищницу, со всеми предосторожностями и проверками. Цесаревич явно был разозлен, как он считал, «бзиком» князя, поэтому разговоры с ним не вел, и я переключился на Грекова и немного того послушал. Безопасник явно пытался выведать какую-то информацию, но делал это столь обходным путем, что я очень быстро потерял нить разговора, так и не поняв, о чем там шла речь. Возможно, потому, что не слышал его сначала? Слушать Грекова я перестал, переключился на Шелагина.

Судя по Метке, он был уже совсем рядом с сокровищницей. Еще пара минут – и поднимется знатный переполох.

– Посторонних мы в эту сокровищницу не пускаем, но для вас я сделаю исключение, – бросил цесаревич. – В последнее время все словно с ума посходили. Вот видите – футляр реликвии лежит на полке. Все в порядке.

– А сама она? – вкрадчиво спросил Шелагин. – Мы договаривались, что вы покажете мне реликвию, а не футляр от нее.

– Смотрите, – судя по звукам, цесаревич открывал футляр.

Звуки длились недолго, сменившись оглушительной тишиной. Я даже успел испугаться, что и эта Метка слетела – мало ли, срок жизни вышел.

– Я ничего не вижу, – разбил тишину Шелагин.

– Потому что ее здесь нет. Возможно, она у отца.

– Который уехал из дворца с реликвией, после чего с реликвией на своей территории появилась Живетьева? Знаете, Александр Константинович, я начинаю всерьез беспокоиться и за вашего отца. Мне он по телефону не отвечает. Возможно, ответит вам?

Опять наступила тишина, прерываемая лишь прерывистым дыханием, скорее всего – цесаревича, потому что Метка Шелагина была относительно спокойной.

– Не отвечает. Что же делать? – растерянно спросил цесаревич.

– Позвоните в службу безопасности. Спроси́те, куда уехал император. Дело государственной важности. Следует поторопиться.

– Для начала мы покинем сокровищницу, чтобы мне не волноваться о ее содержимом.

– А чего волноваться, Александр Константинович? Опоздали вы с этим. Самое важное уже украли.

– Это еще не доказано. Сейчас будем выяснять.

Скорее всего, выяснял цесаревич под куполом тишины, потому что я ничего не слышал до тех пор, пока он не объявил:

– Отец действительно отправился в тюрьму к Живетьевой. Он отдал приказ его не беспокоить, поэтому никто не рискнет проверить, что там в камере.

– Даже с учетом возможного похищения реликвии? – вкрадчиво спросил Шелагин.

– Это только ваши слова. Думаете, мой отец стал бы спокойно смотреть, как его обворовывают?

– Думаю, в арсенале целителей есть заклинания, которые пропускают защитные артефакты. Вы наверняка видели видео с попыткой убийства моего сына Эрнестом Живетьевым.

– Вы едете со мной, – решился цесаревич. – Если это окажется глупым розыгрышем, то гнев отца падет на вас, а не на меня.

– Хотел бы я, чтобы это было розыгрышем, – вздохнул Шелагин. – Но похоже, эта старая гадюка вышла на тропу войны.

Разговаривая, они двигались к выходу, куда уже подогнали машину для цесаревича. Шелагин тоже поехал в ней, а мне пришлось цепляться за крышу, что при столь мерзкой и холодной погоде не доставляло ни малейшего удовольствия. Зато я был уверен, что не пропущу ни одного слова.

Ехать просто так было скучно, и по дороге я связался с Грековым.

– Как успехи?

Его Метка полыхнула удивлением. Ненадолго – взял он себя в руки практически сразу.

– Приказ есть. Пытаюсь притормозить выполнение. Пока никак.

– Князь в курсе?

– О, точно. Сейчас свяжусь.

Связывался Греков не в общем канале, поэтому я не услышал, что он говорил. Зато услышал, что сказал Шелагин:

– Мне кажется, в последнее время ваш отец находится под сильным влиянием Арины Ивановны. Выполняет ее желания и даже требования. Как будто глава страны она, а не он.

– Не преувеличивайте Павел Тимофеевич, – недовольно бросил цесаревич.

– Я, скорее, преуменьшаю проблему, – не согласился Шелагин.

– Уверен, сейчас мы переговорим с отцом и все разрешиться.

Но в его голове уверенности не было ни на гран, а вот зарождающаяся паника – была. Видно, начал подозревать, что ситуация вышла из-под контроля.

Пока мы доехали до тюрьмы, я окончательно замерз. Лишнюю магию старался не использовать, чтобы не демаскироваться, так что начал согреваться, только когда перенесся с машины. Было это уже во дворе тюрьмы.

«Можно будет посмотреть, выпало ли что из императора, – заметил Песец. – Сразу поймешь, стоило ли рисковать или решение уйти было правильным».

Подниматься с цесаревичем и князем Шелагиным я всё же не рискнул. Скоро здесь начнется беготня и вопли. В таких условиях мое пребывание может перестать быть тайным. В конце концов, неужели Шелагин не расскажет, что там валялось рядом с императором? Он же мой дед, ему нужно меня образовывать в плане взаимодействия со всеми этими структурами.

Метка Шелагина перемещалась быстро, а значит, цесаревич почти бежал. У нужной камеры они оказались в рекордные сроки. Императорская охрана сразу преградила путь наследнику.

– Его императорское величество приказал никого не пускать на время переговоров с заключенной.

– Меня это не касается, – зло бросил цесаревич. – С дороги.

Дверь открывалась с немузыкальным скрипом, после чего цесаревич заорал:

– Отец!

Началась беготня и вопли, как я и предполагал. Зачем-то вызвали целителя, который констатировал, что смерть произошла уже давно и оживить пациента нет возможности. Цесаревич выдавал какие-то бессвязные звуки – подозреваю, что и в голове его сейчас творилось то же самое. Его привычный и понятный мир рухнул в одночасье.

– А где заключенная? – напомнил о себе Шелагин. – Сбежала? Хорошая у вас здесь охрана, качественная. Опасная преступница убивает главное лицо страны и сбегает, и ни охрана тюрьмы, ни охрана императора даже не чешутся. Если бы побег пресекли сразу, императора бы спасли. А теперь…

– А ведь я вам не верил, Павел Тимофеевич, – рыдающим голосом сказал цесаревич. – Уверен был, наговариваете. Что же теперь делать?

– Пойдемте, Александр Константинович, – мягко ответил Шелагин. – Вам здесь делать нечего. Вас ждут дела.

– Но отец?‥

– Ему теперь ничем не помочь.

– Если бы я вас принял и выслушал сразу…

– Уже тогда было поздно.

– Но я мог бы сразу позвонить сюда.

– Это бы ничего не изменило, – прямо сказал Шелагин. – Александр Константинович, смерть отца – не единственная ваша проблема. – По всей видимости, он отвел цесаревича в сторону, поставил защиту от прослушивания и пояснил: – Вы остались без реликвии. Вы понимаете, что это – один из столпов вашей власти? Нужно срочно искать Живетьеву, пока она не пришла с требованием отдать трон ей.

Они начали двигаться к выходу, но куда медленней, чем поднимались.

– Бросьте, Павел Тимофеевич, – вяло ответил цесаревич, полностью раздавленный неожиданной смертью отца. – Мало иметь на руках реликвию, надо быть на нее настроенным.

– Ее внук, который притворялся моим сыном, утверждал, что Живетьева умеет перенастраивать реликвии. Как вы думаете, кого выберет большинство князей из Совета: вас или владелицу реликвии? Коронование, опять же, требует присутствия реликвии.

– Я не могу сейчас думать про это. Труп моего отца еще не остыл, а вы требуете от меня думать о власти.

Возможно, он и вменяемый, но какой-то несамостоятельный. Сейчас еще скажет, что ему нужно посоветоваться с женой или с тещей. Я бы этому не удивился.

– Александр Константинович, я вам глубоко сочувствую, но, если вы погрузитесь в пучину собственного горя, скажу прямо: скоро будут хоронить уже вас. И нас тоже, кстати. Потому что ваш отец под давлением Живетьевой выдал приказ на устранение нашей семьи полностью.

– Вот это уже точно полная чушь, – чуть живее сказал цесаревич.

– Вы должны были уже понять, что я не говорю непроверенные вещи. В ваших силах отменить приказ и найти Живетьеву до того, как она перенастроит реликвию. И до того, как пойдут слухи о похищении реликвии.

– Думаете, многие переметнутся?

– Уверен. Потому что тот, за кем реликвия, – сила. У вас сейчас преимущество в доступе к государственной машине. Вы можете найти преступницу быстро и эффективно. Или у вас в планах отойти в сторону и отдать власть убийце вашего отца?

– Где, говорите, ее видели?

– На развалинах питомника. Но она оттуда уже наверняка уехала.

Шелагин говорил с такой уверенностью о выходе Живетьевой именно в той точке, что даже я перестал сомневаться. Что уж говорить о цесаревиче? Он начал раздавать приказы, отправной точкой поисков назначив питомник. Делал он это столь же вяло, как и раньше. Похоже, до сих пор не осознал, сколько власти на него свалилось. А еще мне показалось, что он привык жить, выполняя приказы отца. Это его устраивало, а теперь, когда приказы ему нужно было отправлять самому, это вызывало панику и желание отойти в сторону. Зато он с радостью передавал бразды правления тем, кому удавалось до него достучаться.

Вот и Шелагин предложил проверить наличие приказа на нас и отменить. Они уже вышли на улицу, и цесаревич выглядел абсолютно дезориентированным. Не особо понимающим, ни что происходит, ни что необходимо делать. До отдела по устранению он дозвонился, сообщил о смерти императора, уточнил наличие приказа об устранении Шелагина и, получив подтверждение, отменил. После этого отправил новый приказ – на устранение Живетьевой. И предложил им самим координироваться с поисковыми группами.

– Александр Константинович, разумно ли это? – спохватился Шелагин. – При ней может не оказаться реликвии. Ее нужно захватывать и допрашивать.