Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 262 (всего у книги 337 страниц)

Глава 17

Когда мы уже прилично отъехали от Верейска, Шелагину позвонил Коля, обиженный на то, что тот его бросил на посторонних целителей. Поскольку вел машину княжич, то телефон он включил на громкую связь, чтобы не отвлекаться от дороги, и мы с Грековым поневоле стали слушателями.

– Ты обещал обо мне позаботиться! – с истеричными нотками в голосе выкрикивал младший княжич. – А сам уехал!

– Коля, я не всегда могу заниматься тем, чем хочу, – неожиданно мягко ответил Шелагин.

– Но мама умерла, а тебе вообще наплевать на меня. Дела, дела… Неужели для тебя какие-то паршивые дела важней родного брата?

На этом младший княжич отрубился, наверняка рассчитывая, что старший развернется и бросится вытирать ему сопли. Тот и правда начал притормаживать, на что Греков сразу обратил внимание:

– Саш, не спи. У нас дело.

– С Колей правда нехорошо получилось.

– Нехорошо получилось с княжеским целителем, – бросил Греков. – И я только сейчас понял, как мне повезло, что я к нему ни разу не обращался за помощью. Хотя он предлагал, да.

– Ты сейчас о чем?

– О том, что он занимался с тобой чем угодно, но не твоим здоровьем. Николай – тебе ни с какого бока не родственник. Приказ на устранение Ильи отдал он. А Илья – твой единственный сын, между прочим.

– Трефилов мог соврать.

– Не мог. Это я тебе как тестировщик зелья определенно говорю. Не врал он. А Коля с тебя еще клятву пытался получить, и ты ее почти дал. Илья, среди твоих умений нет возможности видеть ментальные закладки?

– К сожалению, нет, – ответил я. – Я ментальной магией не владею совсем.

Это, конечно, было не совсем правдой, потому что определенные навыки, связанные с менталом, встречались в ряде изучаемых мной модулей. Те же сон и контроль пациента как раз имели ярко выраженную ментальную составляющую, хотя считались целительскими заклинаниями.

– А что видишь, кроме клятв?

– Блоки, типы маскирующих заклинаний, степень родства

– Маловато… – разочарованно сказал Греков. – Нам бы что посильней сейчас. Что еще есть?

– У нашего Рода Песцовых много секретов, – с насмешкой ответил я, – о которых мы посторонним не рассказываем.

– Так ты не посторонний. Ты практически Шелагин.

– Практически я Песцов. Мне только проблем и обязательств Шелагиных для полного счастья не хватало.

– В комплекте с ними еще идет не хилый такой кусок власти, – напомнил Греков. – А сложить возможности Шелагиных и твои умения – и уже можно отбиваться от Живетьевых.

– Их император поддерживает.

– Тем более. Ты от родства не открещивайся. Я, можно сказать, только на этом основании не обратил внимание на то, что Николай был вырублен тем же умением, что и мои люди у квартиры Федора Шишкина, где ты побывал.

– Удивляюсь, Алексей Дмитриевич, как в ваше подразделение попадают люди, склонные к обморокам. Мы же решили, что у Николая Шелагина был обморок, не так ли?

– Мы решить можем и так и эдак, в зависимости от интересов княжества, да, Саш?

Шелагин в наш разговор не вмешивался. Сидел он спиной ко мне, поэтому я не мог определить, как он относится к словам Грекова.

– Интересы княжества никак не повлияют на моего сына. Я ему и без того столько задолжал, что не имею права что-то требовать с него. И то, что он нам сейчас не отказывается помочь, – с его стороны одолжение, а не обязанность.

– Я и себя спасаю, – напомнил я. – Потому что Живетьевы приговорили всех Шелагиных, а меня считают одним из них. Правда, у меня есть варианты, как уйти из их зоны влияния, но мне они не нравятся, потому что не дают стопроцентной гарантии, вот и приходится крутиться.

– Илья, если ты с нами поделишься своими знаниями, мы сможем защитить тебя куда эффективнее, – заявил Греков. – Мы догадываемся об источнике твоих знаний, и он нам нужен.

– Если вопрос так стоит, то мы с вами расстаемся здесь и сейчас, – отрезал я. – Александр Павлович, остановите машину.

Шелагин покрутил головой и сказал:

– Илья, не торопись. Клянусь, что ни одна из тайн Ильи Песцова не будет раскрыта без его разрешения и что я не буду претендовать на его тайны. Алексей сейчас даст точно такую же, на этом будем считать инцидент исчерпанным.

В ауре Шелагина появился отпечаток клятвы, а Греков недовольно посопел и неохотно сказал:

– И я клянусь, что ни одна из тайн Ильи Песцова не будет мной выдана без его разрешения и что я не буду претендовать на его тайны. Развлекайся, парень, как хочешь.

Это было щедро и оказалось очень вовремя. Я проверил Метку Живетьева и напрягся, потому что он внезапно резко отклонился от курса в Верейск и двигался определенно в другое место.

– Живетьев свернул к Проколу.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Греков, повернувшись ко мне. Меня он видеть не мог – я все также находился в невидимости – поэтому просто водил глазами по заднему сиденью, пытаясь вычислить мое местоположение.

– Я же сказал, что у меня свои источники информации.

– Которые ее тебе передают прямо в голову?

– Если необходимо, я могу делать звуки вокруг меня неслышными для посторонних.

– Сдается мне, ты сейчас тот же прием используешь, что и я при проверке зелья. Не соврал, но на вопрос не ответил, – проницательно заметил Греков.

– Других ответов у меня для вас не будет. Но Живетьев точно рядом с Проколом.

Метка Живетьева и Маяк у Прокола практически слились. Шелагин остановил машину, явно раздумывая, куда двигаться дальше.

– Если ты поставил на него жучок, то он уже его обнаружил и сейчас нас дезинформирует.

– Это не жучок. И информация о местонахождении Живетьева точная.

– Хотел бы я владеть способами, позволяющими точно определять местонахождения конкретного человека, – проворчал Греков.

– Мой способ несовершенен и довольно ограничен, – посетовал я, с грустью вспомнив о своих несчастных десяти Метках. Да, для Трефилова свободная больше была не нужна, но от этого их количество не выросло.

– Едем к Проколу, – решил Шелагин.

– Может, имеет смысл подождать на дороге? – предложил более осторожный Греков. – Там много людей именно Трефилова, а кто из них сохраняет верность Шелагиным, мы не знаем. Время, конечно, играет против нас…

– Вот именно. Илья, ты что думаешь?

Они оба повернулись ко мне. Со стороны это наверняка выглядело странно: два взрослых лба пялятся на пустое заднее сиденье. Но вряд ли кто приглядывался: дорога не из самых оживленных, а машины проезжают быстро.

– Живетьева нужно брать как можно скорее, а потом ехать в Горинск.

– Зачем?

– Он ездил к Вьюгиным и почти наверняка поставил Пиявку на деда, ее нужно снять чем скорее, тем лучше. И тетю Аллу поймать на горячем. Признание от Живетьева наверняка будет.

Я даже не думал, что буду так переживать за деда, потому что в голове возникали картины одна другой страшнее: тетя Алла могла не удовлетвориться Пиявкой, а посчитать, что глава Рода может обойтись без образования, которое потребует проверку количества кругов. Тогда не нужна новая официальная бумажка, а старая показывает неплохой уровень.

– Давайте трезво оценивать риски, – предложил Греков. – У Прокола мы можем нарваться на людей, подчиненных Живетьеву. Если подумать, то свернул он туда не просто так. Уверен, после звонка тебе, Коля позвонил ему.

«Кстати, а на нас маячка нет?» – спохватился я.

«Был бы, я бы уже сообщил. Ни магических, ни электронных на машине нет.»

На удивление, Шелагин не стал говорить, какой хороший мальчик Коля, напротив, задумался и спросил:

– Решил, что с Трефиловым что-то не то?

– Не исключаю. Николай не дурак. К князю не пустили, хотя он наверняка ломился, голоса Трефилова не слышал, а тут ты еще куда-то срочно подорвался. Иначе зачем было Живетьеву сворачивать к Проколу?

– Он даже развернулся на трассе, – добавил я.

– Поэтому соваться туда в таком составе – идиотизм, – заявил Греков. – Там не княжеские люди, которым можно что-то приказать. Я и раньше говорил, что вы больше теряете, чем выигрываете, делая вид, что Прокола нет. А сейчас уверен: бандитская кодла, что там сидит, выполнит приказы Живетьева, а не твои. Их слишком много для нас троих. Задержать Живетьева нам не дадут, мы его только спугнем.

– И что ты предлагаешь?

– Остановиться и ждать появления. Да, он уже что-то подозревает, но это все равно более выигрышный вариант, чем лезть на его территорию с его людьми.

Княжич задумался. Тут как раз опять позвонил Коля.

– Саша, ты где?

– Стою на дороге. У нас колесо спустило. Размышляем, то ли самим менять, то ли вызвать кого. Место уж больно неудобное.

Голос Шелагина даже мне показался холодноватым, что уж говорить о младшем княжиче, который знал его намного лучше.

– Что-то случилось?

– Коля, ничего не случилось. Мы бы уже возвращались, если бы не прокол.

– Где вы стоите?

– С нами все в порядке, не переживай.

Младший княжич как раз и переживал из-за того, что с нами все в порядке, и непременно хотел это исправить, поэтому настаивал на том, чтобы старший сообщил координаты до тех пор, пока Шелагин не отключился и вообще выключил телефон.

– Не могу понять почему, но он внезапно стал меня раздражать.

– Потому что ты осознал, что на тебя воздействовали ментально, – пояснил Греков. – При слабом ментальном воздействии этого достаточно, чтобы его сбросить.

– Не выдумывай. Я постоянно ношу артефакты против ментала.

– И на приеме у целителя?

– Разумеется, там снимаю, потому что целителям мешают любые артефакты. О черт!

Да, очень сложно перестраиваться с полного доверия целителям на полное им недоверие. Недоверие всем. Я не стал бы доверять и Зимину, потому что тот врал про блоки, пусть и из корпоративной этики. Конечно, можно было предположить, что он действовал так еще и из благих побуждений, потому что не знал никого, кто мог бы такие блоки снимать, и не хотел расстраивать пациента. Но в нашей ситуации лучше перестраховаться.

– Целители должны давать клятву тому князю, на которого работают, – заметил я. – А еще лучше – общую клятву вообще для всех целителей. Что-то в духе «никому не навреди.»

Тем временем Метка Живетьева перестала стоять на месте и шустро так начала к нам приближаться.

– Если вы собираетесь имитировать смену колеса, самое время: Живетьев двигается сюда.

– Ну вот, – оживился Греков. – Тут нам его куда проще будет брать. Не остановится – колеса прострелим.

– Выходим, – скомандовал княжич.

Вышел я вместе с ними, потому что обсуждения не прекратились. Греков даже настаивал привлечь кого-нибудь из своих ребят, чтобы на случай прорыва Живетьева его тормознули на въезде в город. Шелагин предложил обойтись без непроверенных посторонних, сказав, что Живетьева мы притормозим не пулей, так магией. А уж после его допроса станет понятно, кому мы можем доверять.

– Это если он возвращается один, а не караваном машин, – заметил Греков.

Живетьев возвращался не один, но и не караваном: в его машине светилась всего одна точка жизни, о чем я сказал спутникам. Необходимости в этом не было: второй человек в машине Живетьева не скрывался, а сидел рядом с ним. И сам Живетьев не скрывался, напротив – увидев нас, он притормозил, а подъехав близко, остановился и вышел.

– Что у вас случилось? – с четко выверенной долей беспокойства спросил он.

Его спутник остался в машине. Его физиономия показалась мне знакомой. Видел, наверное, у местного Прокола.

– Да уже ничего, Эрнест Арсентьевич. Как раз с колесом разобрались.

Греков не торопился захватывать Живетьева, присматривался пока к мужику в машине, который был величиной неизвестной и непонятно как отреагировал бы при нападении на целителя.

– А куда едете-то?

– В Горинск собирались. Я хотел с дедом Ильи поговорить.

Живетьев состроил понимающую физиономию и совершенно неожиданно отправил массовое целительское плетение сна. На меня не подействовало из-за куртки, а вот Греков с Шелагиным рухнули как подкошенные, Живетьев их с трудом удержал. В тот же миг мужик выбрался из машины, подбежал и осторожно уложил тела на обочину.

– Ну вот, а ты говорил – не получится. Видел же сам? – довольно растирая руки, похвастался Живетьев. – Давай грузи, только бережно, чтобы ни царапины.

Сон я мог снять, но не торопился: после этого сразу начнутся боевые действия, чего я хотел бы избежать – не факт, что успеем допросить. Впору задуматься: так ли уж мне не нужна возможность допрашивать трупы. Но пока запись идет в реальном времени, так что чем больше порочащих Живетьевых фактов прозвучит, тем лучше.

– Рискованно, – поморщился его собеседник. – Не нравится мне, когда приходится полагаться только на удачу.

Он подхватил под мышки Шелагина и затащил его в княжескую машину на заднее сиденье.

– А что делать? Если Трефилов мертв, то значит нас вычислили. А если нас вычислили, то с высокой вероятностью мы тоже трупы. А так – старший княжич пошел мстить за сына, был в неадеквате, вот и погиб. Князь в ярости от потери сразу супруги, старшего сына и внука прибил Трефилова, а тот, защищаясь, не рассчитал сил и прибил князя. Трагедия в тех актах. Зато мы точно ни при чем. Главное, чтобы на телах не было следов ни оружия, ни магии, потому что император может поставить дело на личный контроль, а на целительскую магию не проверяют. А так, аккуратно отта́щите в Прокол, да бросите, сон еще часа два поработает. Если плескануть рядом с телами кровью – твари не оставят им шанса. Потом прийти и вытащить все, что осталось. Идеально.

А как они собираются с Колей власть захватывать? Или Живетьев рассчитывает княжество передать сразу императору? Но Николай же несовершеннолетний? О таком, разумеется, сообщнику Живетьев не расскажет. Он и не рассказал.

Тело Грекова отправили на заднее сиденье живетьевской машины, после чего преступники с удобствами поехали к Проколу. Мне же опять пришлось цепляться к крыше машины. Неудобно, но внутрь лезть – можно проколоться, так что потерплю, тем более что тут недалеко ехать, а действие уже хорошо отработанное.

У ангара их уже ждали. Живетьеву ничего пояснять не пришлось, за него все сделал спутник. Шелагина и Грекова подхватили за руки и ноги и потащили к Проколу.

Живетьев усмехнулся этакой улыбкой крокодила, пожирающего жертву, и уже собрался было уезжать. Но не получилось. Оглушение, сон, уменьшение веса из кожевничества – и вот он уже висел у меня на плечах, а я торопливо догонял процессию с княжичем и его другом. Всегда хотел испытать конкретно это заклинание из кожевничества на чем-то живом, так что Эрнест Арсеньевич подвернулся очень удачно – его не жалко, если что-то пойдет не так. Пока что враг казался почти невесомым и при этом точно дышал, а большего мне от него было не нужно.

По другую сторону от прохода на Изнанку группа задерживаться не стала. Отошла буквально метров на двадцать, сложила ношу на землю, один полоснул себя по руке, хорошо окропив землю кровью, после чего вся группа рванула в сторону шлюза и уже не оборачивалась. Но я рисковать не стал, создал копии, а уже после этого под невидимостью заволок в транспорт настоящих Шелагина и Грекова, напрочь забыв про висевшего на мне Живетьева. Вспомнил про последнего, только когда уже садился за руль и сообразил, что именно мне мешает.

Отогнав машину чуть подальше, я пробудил пострадавших от целительского сна. Подскочили они оба тут же.

– Спокойно, все под контролем, – сообщил я. – Сейчас еще немного отъедем и займемся допросом Живетьева. Вон он валяется, можете пока попинать, потому что нам его целостность не важна. Вот он переживал, чтобы вас аккуратно на Изнанку затащили. А то, говорит, тварям, невкусно будет, а император может что-то заподозрить.

Греков предложением воспользовался, подошел и от души пнул. Поскольку на Живетьева продолжало действовать заклинание по уменьшению веса, то взмыл он высоко и приложился носом аж к потолку. Но не проснулся. А я спохватился и убрал лишнее заклинание. Заодно проверил, все ли в порядке с телом, подвергнувшимся воздействию. На беглый взгляд, все казалось нормальным.

Шелагин же пинать врага не стал.

– Что это было?

– Живетьев вас в сон отправил. Заклинание целительское, стандартные артефакты пропускают. А моя куртка – нет, поэтому я остался в сознании.

– Хочу такую куртку, – восхитился Греков. – Или хотя бы жилет. Если твой враг – целитель, то без такой штуки ему противостоять сложно.

– Сделаем, – согласился я. – И Александру Павловичу тоже.

Транспорт тронулся и повез нас вглубь Изнанки. Планы Живетьева непременно исполнятся, но с небольшими исправлениями от меня. Вместо двух тел твари Изнанки сегодня получат одно. Но какое? Прекрасное упитанное целительское в полном расцвете сил и профессионального развития.

Глава 18

Спасенные понемногу отходили как от шока, так и от последствий целительского заклинания.

– А мы вообще где? – недоуменно спросил Шелагин, приглядываясь к пейзажу за окном.

– Мы вообще на Изнанке, – пояснил я.

– На какой Изнанке?

Можно было ответить почти точно: не выше пятого и не ниже четвертого уровней. Но это вызвало бы только новые вопросы.

– Той, по которой можно перейти от Прокола у нас к Проколу в Дальграде.

Сюда тоже требовалось дополнение: «О которых вы знаете», но я его предусмотрительно оставил при себе.

Греков оторвался от обыска Живетьева, подошел ко мне и уставился в окно.

– Твою ж мать… – выдохнул он. – Я думал, ты бронетранспортер от Прокола угнал.

– Это нерационально: скорость медленная, нас бы догнали.

– Вот чего я только не слышал о выкопанных на раскопках предметах. Но чтобы машину, да еще и рабочую…

– С чего вы взяли, что на раскопках?

Хмык Грекова был весьма выразителен.

– А где еще? Ну явно же к базе Древних доступ получил. Оттуда все и тащите. Вот я дурак. Мог бы понять, что не на своих двоих ты между Проколами переместился. Чисто по времени. Ведь все данные были, но про машины на Изнанке не слышал ни разу. Мы за тобой давно присматриваем, еще с того времени, как подозревали у тебя доступ в еще один Прокол. Но действительность оказалась куда интереснее. Правда, откуда на тебя сыпятся дары Древних, выяснить не удалось. У тебя все покупки хаотичные, системы нам выявить не получилось. И через Зырянова тоже ничего не нарыли.

Я молча переваривал услышанное. И сейчас меня больше волновало даже не то, что я находился под постоянным наблюдением, будучи уверенный в собственном умении скрывать все концы от посторонних. Судя по словам Грекова, нашли что-то не мы первые. Но тогда почему так свободно продаются ценные модули? Или он считает, что мои успехи – результат работы артефактов Древних?

– Ты думал, мы на своей земле таких вот непоняток не заметим? – правильно понял мое нежелание отвечать Греков. – Под колпаком ты, Илья, все это время был. А уж теперь, когда выяснилось, что ты единственный нормальный шелагинский наследник…

– Возможно, Александру Павловичу удастся найти хорошего целителя и решить вопрос с наследниками без меня.

Хотя в свете только что услышанного это уже не казалось выходом из ситуации, потому что тогда меня могут просто хорошо прижать и заставить работать на Шелагиных, а так я буду работать на себя, пусть и будучи Шелагиным. Свободы в том понимании, что я вкладывал в это слово, у меня все равно не будет, только если бросить все и затеряться где-нибудь на другом конце земли. Да и то не факт что не найдут.

– Зимин весьма пессимистично настроен. Говорит, там слишком серьезные повреждения.

Шелагин недовольно закашлял и перевел разговор:

– Как вообще можно скрыть такую огромную машину? Или она хранилась где-то здесь?

– Секреты Рода, – буркнул я в ответ. – Живетьева где будем допрашивать? А главное, сколько по времени? Потому что наружу его вытаскивать нельзя – засекут. Конечно, я записал и нападение, и то, что он говорил, но этого для обвинения всех Живетьевых будет мало.

Транспорт я остановил: отъехали мы далеко, отсюда Живетьев уже при всем желании выбраться самостоятельно не сможет.

– Просмотреть нужно запись и решать, что спрашивать, – предложил Греков, продолживший охлопывать валяющееся в отключке тело внука непростой бабушки.

Для Живетьева, наверное, это было даже благом: свернутый на сторону нос, из которого текла тонкой струйкой кровь, наверняка будет сильно болеть при возвращении в реальность. А еще непременно заболит душа при виде рук в ограничителях, которые уже успел нацепить Греков, и груды изъятых предметов, среди которых были не только телефон и артефакты, но и подозрительного вида флакончики с зельями, пилюлями и порошками. И что-то мне подсказывало, что там отнюдь не целительские снадобья. Заклинание малого анализатора, использованного на первой же открытой емкости, указало, что там находится нечто ядовитое.

– Запись воспроизвести не на чем, – отрезал я. – Я не на телефон снимал. А тот носитель, что стоит в камере, ничем из моих устройств не читается.

Разумеется, причиной моего нежелания показывать видео было не это: камера прекрасно могла работать на воспроизведение, да и в используемом мной транспорте имелось гнездо под кристалл. Но показывать посторонним я собирался только выжимку, пусть они и твердили, что на моей стороне.

– Там что-то интересное говорилось?

– Говорилось. Живетьев говорил о захвате власти и о том, что ваши трупы могут проверять по приказу императора, поэтому нести вас должны так, чтобы случайных повреждений не было. И говорил об убийстве князя как о деле решенном.

– Сколько он так проваляется? – внезапно забеспокоился Греков, кивнув на Живетьева.

– Сколько надо. Я заклинание подновлю или сниму, если будет необходимо.

– Ага, – задумался он. – Нужно четко понять, что спрашивать во время действия зелья, чтобы не откладывать часть допроса на завтра. Поскольку нам нужно будет отпустить Живетьева сегодня…

– Что⁈ – взвился я. – Как это отпустить? После того как он пытался убить всех нас? Знал бы, придушил его сразу, не тащил на Изнанку.

Греков утробно захохотал.

– Саш, ты слышал? Какой кровожадный у тебя сынок получился, точно не в тебя: ты все миром пытаешься решить. Илья, не заводись, дослушай. Если мы его убьем, то ничего кроме морального удовлетворения не получим. Кроме того, Живетьевы никогда и никому не прощают убийство своей крови. Да, смерти выглядят естественно, но все прекрасно понимают, откуда на самом деле они приходят.

– Живетьевы нам задолжали столько, что мы их вообще на ноль можем помножить и будем в своем праве! – запальчиво выкрикнул я.

– Никто нам не даст этого сделать, – вмешался в разговор Шелагин. – На такое требуется разрешение императора, потому что нарушается баланс. Кроме того, Живетьевы хоть и не княжеский род, но очень сильный. Вступать с ними в открытое противостояние, даже будучи уверенными в собственном праве на это, – не самый разумный поступок.

– Сама Живетьева под замком, – напомнил я.

Разозлился я на эту парочку конкретно. Список прегрешений Живетьева перед Шелагиными был длиннющий, а мне сейчас пытаются доказать, что такие разногласия нужно решать миром. Не иначе как деньгами взять за исковерканные жизни моих близких. Да за кого они меня принимают? Пусть думают что хотят, но Живетьев умрет после того, как выговорится. Потому что он – моя добыча. Пусть отпускают тех, кого ловят сами.

– И это дает нам определенную свободу действий, – продолжил Греков. – Успокойся. От тебя сейчас пар начнет валить. Окна в этой машине можно как-то затемнить, чтобы не было видно, что происходит снаружи?

Переход был слишком неожиданным.

– Можно. А зачем?

– Чтобы дать Живетьеву обещание отпустить после допроса, – невозмутимо пояснил Греков. – Чтобы каждый из нас мог поклясться, что не убивал и не отдавал приказ на убийство Живетьева. Потому что для всех будет лучше, если его бабушка посчитает, что он удрал и затаился. А мы просто откроем дверь и выпнем его наружу.

Я понятливо кивнул и успокоился. Никто не собирался оставлять Живетьева в живых: отпустить его тут – все равно что приговорить к смерти. Не самой приятной смерти, но иной он и не заслуживает.

– А я уж было подумал…

– Думать полезно, – наставительно поднял палец Греков. – И тебе этим придется заниматься куда чаще, чем глушить всех магией. Такова доля князя. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше.

После чего они с Шелагиным принялись активно обсуждать, что именно будут выяснять у Живетьева. Ко мне тоже пару раз обратились с вопросом, но я понимал, что это чистой воды формальность, чтобы создать эффект причастности. Или, как вариант, разновидность урока.

Когда окончательно все согласовали, Греков подошел к валявшемуся на полу Живетьеву.

– Красавчик же, – заметил он. – Илья, нос залечить сможешь? А то будет выглядеть на записи жертвой избиения. Нам этого не надо. Мы люди культурные, пленников не бьем и не убиваем.

Нос я Живетьеву вправил и подлечил, но ситуацию это не сильно спасло, потому что целитель изгваздался и собственной крови и в прилипшем к ней разнообразном мусоре и выглядел очень и очень потасканным. Пришлось его еще и заботливо почистить. Не сказал бы, что это вернуло княжескому целителю былой лоск, но он хотя бы перестал казаться замызганным бродягой, ночующим на помойках.

– Нормально, – решил Греков. – Так что там с окнами?

Окна я затемнил, выбрав нужную опцию на пульте, потом мы выбрали подходящее для допроса место – чтобы ничего лишнего в кадр не попало, пришлось даже стазисный ларь выдвигать в проход. По его поводу вопросов не возникло – возможно решили, что он достался мне с машиной, а ценности подобной вещи с точки зрения современников, не представляли. Разве что историческую.

– Саш, ты ведешь запись, я допрашиваю, – решил Греков. – Чем меньше вы с Ильей светитесь, тем лучше.

Живетьева аккуратно усадили на пол спиной к задней стенке, после чего Греков попросил меня разбудить пленника. И самому уйти в невидимость. Чтобы лишний раз не смущать жертву, как он сказал.

– Что случилось? – спросил Живетьев, поднимая мутные после сна глаза. Сознание возвращалось к нему медленно, но неотвратимо, поэтому мутность в глазах сменилась страхом. – Где я?

– У нас в гостях, Эрнест Арсеньевич. Хотим получить объяснения, почему вы приказали нас убить.

– Боже мой, какая чудовищная ложь! – возмутился он. – Что еще вы придумаете? Я всегда знал, Алексей Дмитриевич, что вы меня недолюбливаете, но не до такой же степени, чтобы разбрасываться подобными обвинениями.

– Ваши художества запечатлены на камеру от и до, – невозмутимо продолжил Греков. – С того момента, как вы на нас напали, до того момента, как вы приказали выбросить нас на Изнанку.

– Подлог. Современные технологии еще не то позволяют. Обвинить меня, целителя, в таких неприглядных вещах? Вам никто не поверит. Целители неприкосновенны.

Он расправил плечи, устраиваясь поудобнее. Понял, что пытать его не будут, и расслабился. Это он зря.

– Неприкосновенность с них снял император после того, как ваша бабушка устроила что-то настолько неприглядное, что пришлось ее помещать под стражу. Эрнест Арсентьевич, если мы с вами договоримся и вы признаетесь в преступлениях на камеру, то мы вас отпустим. Ведь вы наверняка действовали не по собственной воле, а по повелению главы Рода.

Греков говорил настолько убедительно, что мне даже показалось: Живетьев согласится перевалить вину на любимую бабушку. Но потом он сообразил, что та такого не простит.

– Не понимаю, о чем вы, – процедил Живетьев. – Вы нарушаете закон, удерживая меня помимо воли. Ваши обвинения лживы от первого до последнего слова.

Он задумчиво потер рукой нос, чувствуя некую неправильность, но без магии оказался не способен понять, что именно случилось. Наверное, я недоисцелил или что-то неправильно сделал, поэтому Живетьеву собственный нос чувствовался не таким, как обычно. Захотелось даже исцелить еще один раз или даже несколько, а перед этим столько же раз сломать. Как говорится, повторение – мать учения.

– Что ж, не хотели по-хорошему, придется с помощью алхимии, – показательно вздохнул Греков. – Она не совсем проверенная, но вы же целитель.

Живетьев возмущенно потряс поднятыми руками, намекая, что его целительским навыкам очень мешают блокираторы. Но Греков воспринял это как сигнал капитуляции, ловко подскочил и со знанием дела влил в допрашиваемого мой коктейль так, что Живетьев не успел ничего понять, как уже все проглотил.

И вот после этого пошел настоящий допрос. Живетьева несло так, что я не успевал запоминать ни события, ни фамилии. Вся надежда была на записи: мою и княжича. Досталось и «любимой бабушке», и «хорошему мальчику Коле», в отцовстве которого Живетьев однозначно признался. Выяснив все по нашему княжеству, Греков перешел на заговор императора против других княжеств, а потом и на заговор уже против императора, по поводу которого Живетьев успел сказать очень и очень много до момента прекращения действия зелий.

Он начал говорить все медленней и осторожней, а закончил вообще фразой:

– Сведения, полученные от лиц под алхимическими зельями, не могут считаться доказательствами. И вообще, вы обещали меня отпустить после того, как я признаюсь на камеру. Получили это вы обманом, тем не менее я помню, что вы, Алексей Дмитриевич, всегда выполняете свои обещания.

Живетьев опять потряс руками с блокираторами, которые можно было снять сразу после приема коктейля из зелий, в состав которого входило и блокирующее магию. И вот оно пока еще действовать не перестало. Понимал это и Греков, который снимал блокираторы с недовольной физиономией.

– Зря вы это затеяли, – презрительно бросил Живетьев, поднимаясь с пола и брезгливо отряхиваясь. – Хотя, возможно, мы согласимся выкупить у вас эти записи.

На мой взгляд, говорилось это явно для отвлечения внимания, потому что среди личной охраны князя и княжича оказалось слишком много людей, подчиненных даже не покойному Трефилову, а самому Живетьеву: кто – на Поводке, а кто – просто за деньги или услуги. Вот на них он и рассчитывал. Думал, выберется из машин и тут же свяжется со своими подручными, которые перехватят по дороге и Грекова, и Шелагина, а запись попросту сотрут.

Живетьев был уверен, что все пойдет по его плану ровно до того момента, как дверь машины открылась. Он еще успел пренебрежительно бросить: «Прощайте. Надеюсь, больше никого из вас не увидеть», как разглядел наружный пейзаж и попятился. Пришлось его довольно сильно пнуть, чтобы вылетел наружу. Летал он так себе: недалеко и быстро приземлился на четвереньки.

Поскольку интересного зрелища не предполагалось, дверь я закрыл, а машину направил прочь от Живетьева. Я еще невидимость добавил, потому что он за нами бежал и кричал, некрасиво разевая рот. Не то чтобы меня раздражала неэстетичность, но он мог привлечь тварей и к нам, а не только к себе.

Мои спутники молча переваривали услышанное. Подумать было о чем: заговор пустил корни очень и очень глубоко. Выкорчевывать их придется долго и болезненно. А еще однозначно менять текст клятвы: способом, использованным на Трефилове, можно снять кому угодно.