Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 290 (всего у книги 337 страниц)

– Илья, в твоих же интересах ни о какой базе посторонним не рассказывать, – вкрадчиво сказал Греков.

– Туда все равно без машины не добраться, – хмыкнул я. – Так что расскажу я или нет – разницы никакой. И потом, с чего вы взяли, что в докладе будет упоминаться Изнанка?

– Давайте вы не будете торопиться с докладом, – предложил Шелагин. – Неизвестно, как отреагирует император в нынешних условиях на то, что у нас появилась база Древних. Может, он связь с реликвией и утерял, но это не значит, что он утерял власть. Выкладывать такое на всеобщее обозрение опасно для нас. И в первую очередь для Олега Васильевича.

– В таком ракурсе мы не рассматривали, – признал я. – Предлагаю посмотреть готовое видео и решить, насколько оно может быть для нас опасным.

Потому что зрители могут подумать, что при наличии работающих артефактов в кухне могли сохраниться и куда более опасные вещи. И вряд ли император поверит, что там не было никакого оружия. Короче говоря, по дороге я обдумывал этот вопрос со всех сторон и пришел к выводу, что Олега придется огорчить.

Этот выход с Изнанки располагался в лесу, недалеко от города. Шелагин с Грековым решили ждать меня не на Изнанке, а снаружи. Пришлось ставить невидимость и на них. Я предложил оставить им и машину, тоже под невидимостью, но Греков решил, что останутся следы, на которые кто-то может наткнуться. И лучше, если наткнутся только на следы ног, потому что есть маги, которые умеют левитировать себя, но нет магов, которые умеют левитировать машины, а иным путем на эту поляну автомобиль не попадет. Пришлось согласиться и с этим, а потом поставить Маяк и отправиться за следующим кинжалом, надеясь, что это не затянется, так как начинало темнеть.

В этом княжеском особняке наследники до сокровищницы без князя не добрались бы, потому что охранялась она немногим хуже императорской: хватало и решеток, и ловушек. Охранников разве что не было. Для меня препятствия проблемы не составили, немного поковыряться пришлось только с замком – в этот раз заклинание уверенно показало, что изнаночный металл находится в сокровищнице.

Здесь тоже был небольшой кинжал: посолидней живетьевского, но поменьше прохоровского. Лежал он не только в богато украшенных ножнах, но и в богато украшенном футляре с замком, который владелец полагал хитрым. Для меня это была замечательная тренировка, поэтому после изъятия кинжала я закрыл замки и футляра, и самой сокровищницы.

Телепорт из особняка я не стал выстраивать по той же причине, что и у Прохоровых: сэкономлю пару минут, зато оставлю ненужный след. Поэтому я выбрался за ограду, поставил маяк и переместился к тому Маяку, что у Прокола, вывалившись буквально перед Грековым, который на пару с Шелагиным истоптали всю полянку. То ли потому, что за меня волновались, то ли потому, что замерзли. Следы демаскировали сильно, нужно будет чем-нибудь из Воздуха пройтись.

– Возвращаемся? – спросил я, снимая невидимость и с себя, и со спутников, потому что магия Жизни не показывала никого поблизости.

– Все нормально? – уточнил Шелагин.

– Кинжал достал. Никто не заметил ни меня, ни пропажи.

– В машине поговорите, – буркнул Греков. – Холодно-то как, зараза. В следующий раз утеплюсь по-настоящему.

В Прокол он нырнул первым – на Изнанке было потеплее, а уж в машине, которую я вызвал сразу же, температуру вообще можно было настраивать любую, хватило бы энергии. Но Прокол я закрыл только после того, как Слабым ветром загладил полянку, на которой мы потоптались.

Глава 5

Когда мы возвращались, Греков обратил внимание на домик целителя. При выходе на Изнанку транспорт удачно перекрыл здание, а сейчас мы ехали прямо на него.

– Это та самая исследовательская база? – спросил он.

– Нет, конечно, – удивился я. – Что здесь исследовать? Это совсем низкоуровневая Изнанка.

– Тогда что это?

Объяснение, что это помещение для целительских манипуляций, вызвало бы у Грекова еще больше вопросов, поэтому я ответил, как можно обтекаемее:

– Я могу только предположить, что какие-то магические процедуры протекали на Изнанке быстрее или качественнее. Там внутри почти ничего не сохранилось от прежних хозяев. Как защитное заклинание распалось, все начало рассыпаться.

– А сейчас там что?

– Сейчас там склад предметов, которые могут фонить наверху. Например, там лежит реликвия, которую делала Живетьева для подмены шелагинской.

Греков подавился смешком.

– Саш, вот ты меня обвинял в криминальных наклонностях, но я, ей-богу, дитя по сравнению с твоим сыном.

– Я не граблю! – возмутился я. – Можно сказать, изымаю оружие у наших врагов.

– Да я хоть слово против сказал? – удивился Греков. – Я тоже считаю, что в княжеском гадючнике нельзя без этого, потому что иначе сожрут. Это у твоего отца еще остались какие-то иллюзии, хотя, казалось бы, с его-то анамнезом, где фактически жизнь перечеркнули, чтобы отнять власть. Но нет: и Коля хороший, и уничтожать врагов плохо – вдруг одумаются и станут хорошими.

– Я так не говорил, – поморщился Шелагин.

– Как раз так ты и говорил, когда узнал, что Николай сдох. По мне, туда ему и дорога. Уж он-то не пожалел бы ни тебя, ни Илью. Похихикал бы потом над твоей добротой, сидя на твоем месте и пользуясь тем, на что не имел бы прав, но благодаря Живетьевой этого бы никто не узнал. Кстати, Илья, покажешь, что на твоем изнаночном складе есть, кроме недоделанной реликвии?

Я решил, что содержимое повергнет Шелагина в еще больший шок, поэтому ответил:

– Нечего там смотреть. Ничего интересного. И время поджимает. Нам наверх пора. Темно уже.

Греков сожалеюще посмотрел на целительский домик, но возражать не стал, хотя закладку в памяти наверняка сделал там покопаться.

– За вторым кинжалом с утра поедем?

– Не знаю, неплохо было бы послушать, что император станет говорить на Совете. По-хорошему, еще послушать бы его разговор с Живетьевой, но увы, мне не разорваться. Я и так на пределе.

– Поделился бы знаниями, посадили бы кого, – предложил Греков. – Можно под отдельную клятву давать.

Идея имела смысл, только вот…

– Это нужно учить два направления. Одно позволяет поставить Метку, второе – прослушать по ней. При этом, чтобы прослушать, второе должно быть минимум второго уровня. Поэтому в ближайшее время не получится переложить. В идеале бы нам подслушивающие артефакты.

– Нету, – вздохнул Греков. – Те, которые есть, только на не владеющих магией можно применить.

«Идея с передачей заклинаний не так плоха, – заметил Песец. – У нас есть работающая змейка, а свою гвардию нужно максимально улучшать. Но обучение лет на пять растянется, потому что контролировать сможем только поверхностно и, если поторопимся, можем чего-то не передать».

– Давайте так, Алексей Дмитриевич. Вы думаете над клятвой, а я думаю, как передать знания выбранной группе. Скажем, человек пять.

– Десять, – сразу обрадованно поправил он меня. – Много не надо, но две пятерки для деликатных поручений – самое оно.

– Обучение будет не мгновенным, лет на пять затянется. И то, при условии, что будут постоянно использовать навыки.

– Почему на пять-то? – удивился Греков. – Ты точно не пять лет учишь.

– У меня есть встроенный контроль. Без него нужно делать поправку, чтобы не остаться без нужных знаний. Вам с Александром Павловичем я тоже этот набор передам.

– Ты бы к нему не столь официально обращался, – предложил Греков. – Отец все-таки, и не его вина, что всё так сложилось.

– Мне это сложно, – ответил я. – Я слишком долго жил с мыслью, что мой отец – совсем другой человек. Кстати, у его матери есть какие-то документы, которые, как она думает, будут мне интересны. Предлагала продать, но я не думаю, что там есть что-то, на что стоит тратить деньги.

– Предлагаешь изъять? – задумался Греков. – Они не обязательно у нее дома. Да и причины для обыска нет.

– Теоретически обыскать и я могу, нужно чтобы ни она, ни ее внук в это время не заявились. Но это уже в Верейске. У нас и здесь дел пока хватает. Нужно доделать работу с изнаночным клинком.

Шеланин хмыкнул.

– Не одобряете? – повернулся я к нему.

– Он сейчас скажет, что не княжеское это дело – лично со всем возиться, – предположил Греков.

– Не скажу, потому что прекрасно понимаю, что, если бы не Илья, нас всех в живых не было бы, – заметил Шелагин. – Просто странно. Должен защищать своего сына я, а выходит наоборот. Илья, я поддержу тебя всем, чем могу, ты не сомневайся. И уж точно не буду осуждать ни один из методов. Завтра поеду с тобой. И к дворцу, и на Изнанку.

– Тогда на Изнанку в районе обеда? – предложил Греков.

– А по другой Изнанке быстрее не будет? – уточнил Шелагин.

– Может, и будет, но эта безопасней, а у нас в приоритете безопасность, а не скорость. И Прокол опять же, под боком, а до Прокола третьего уровня нужно ехать. Он под Дальградом есть, но совсем не близко и до него через всю столицу придется тащиться. То есть эта Изнанка со всех сторон удобней.

Мы вышли в оранжерее, и я убрал Строительный туман. Не знаю, что там думали по поводу нашего занятия здесь те, кто видели, что в оранжерею не попасть, но вряд ли хоть кто-то мог заподозрить, что мы прогулялись по Изнанке и вернулись.

Пропустив спутников, я извлек из пространственного кармана рюкзак, чтобы не делать это на глазах свидетелей. Пусть считают, что захватил из оранжереи. Не Шелагин с Грековым, разумеется, – те-то, без всякого сомнения, поймут, где хранился рюкзак. А вот прислуга, которая стала слишком многочисленной, не должна даже подозревать о моих возможностях.

А я задумался вот еще над чем. Если с бесплодием Шелагина-младшего не могут разобраться целители, не справится ли с этим его собственная регенерация? Для начала нужно будет ему первый модуль Целительства впитать, только делать это так, чтобы никто змейку не видел – чем меньше людей знают, тем лучше. В целительский сон, что ли, народ отправлять? Скорее всего, так и сделаю. Греков наверняка одобрит – и выспался, и новые знания получил.

В гостиной добавилась княгиня Беспалова, которая что-то активно доказывала Шелагину-старшему. Тот неодобрительно хмурился. Щенок при моем появлении сразу проснулся и навелся в точности на меня. Я подошел к Таисии, которая сидела рядом со щенком и протянул ей рюкзачок:

– Спасибо за помощь. Это тебе. Можно на занятия ходить.

Она взяла и улыбнулась.

– Спасибо, но он для этого мелковат. Знаешь сколько нам приходится с собой таскать?

– Ты для начала проверь, сколько в него входит, – усмехнулся я. – И сколько потом он будет весить. Главное – не забывай заряжать накопитель.

– То есть?‥

– Он с увеличенным внутренним пространством и облегчением веса. Я же говорил, что кожевничеством увлекаюсь. Хобби у меня такое. Немного кожи, немного магии – и получается то, что не стыдно подарить.

– Спасибо, – неуверенно ответила Таисия. – Но мне кажется, этот подарок уже выходит за рамки допустимого.

Она посмотрела на мать, чьи инструкции выполняла в точности, но Беспалова-старшая слишком сильно была увлечена беседой с Шелагиными, чтобы замечать, что дочери что-то дарят.

– Таисия, не беспокойся. Мне он обошелся только в стоимость материалов, а это уже вполне допустимо для подарка. Вещи, сделанные своими руками, проходят по другой категории, насколько я помню. – На этом месте я спохватился, что причина нежелания принимать подарок может быть и другой. – Если тебе не нравится, настаивать не буду, заберу.

Я протянул руку чтобы забрать, но Таисия резко прижала рюкзачок к себе.

– Мне нравится, – куда уверенней сказала она. – Спасибо.

Она начала открывать все застежки и увлеченно изучать внутреннее пространство рюкзака. К сожалению, проверить его вместимость возможности не было – поблизости не было ничего, что можно было бы засунуть внутрь. Разве что щенка? Но он точно будет против такого произвола.

– Как себя вел этот бандит? – спросил я, присаживаясь с другой стороны от щенка.

– Прекрасно. Только я так и не придумала, как можно сократить Счастливчик. Разве что изменить имя и взять аналог из других языков? Что-нибудь про везение или удачу. Лаки, Шанс или Глюк1.

«Глюк – это по-нашему, – оживился Песец. – Сидр, разумеется, вне конкуренции, но и Глюк прекрасное многозначное слово. Спросят тебя, не из живетьевских ли он собак, а ты в ответ: „Это Глюк“. И сразу всем всё понятно».

Я припомнил взрослых живетьевских собак. Такой Глюк словить – это ж и целители не помогут. Наверное, затем и выводили таких опасных животных: сами привиделись, сами съели. Если брать в качестве имени Глюк, то стои́т вопрос уже о ласковом прозвище. Глючик? Глючок?

Щенок тяжело вздохнул, как будто оказался в курсе моих размышлений и его вовсе не радовала идея называться Глючком. Какое это, оказывается, геморройное дело – придумывать собачью кличку.

– А я говорю, самое время! – запальчиво вскричала княгиня Беспалова.

– О чем речь? – понизив голос, поинтересовался я у невесты, которая наверняка была в курсе темы разговора.

– Мама предлагает объявить войну Живетьевым, – охотно поделилась информацией она. – Потому что нападением Арины Ивановны они фактически объявили войну нашим княжествам. Она точно выжила? В новостях ничего про нее нет.

– Точно выжила, и император ее отправил в тюрьму.

– За нападение на нас?

– Подозреваю, совсем по другому поводу. На шалости Живетьевой он смотрит сквозь пальцы, если они направлены не на него. Арестовал – значит, нагадила лично ему.

– Вот именно, – воинственно бросила Беспалова-старшая, обратившая внимание на мои слова из-за прозвучавшей вражеской фамилии. – Этот целительский род пользуется императорским покровительством и творит всё что хочет.

– И всё же я предлагаю подождать до завтрашнего Совета, – спокойно сказал князь Шелагин. – И в зависимости от того, что мы услышим от императора, решать, объявлять войну или нет. Будет неудобно, если он восстановит целительскую неприкосновенность, о чем мы не будем знать.

– С чего бы ему восстанавливать целительскую неприкосновенность?

– Он рванул к месту взрыва сам, не дожидаясь отчетов. О чем это говорит? Живетьева ему чем-то очень важна.

– Я предполагаю, что она на Константина Николаевича каким-то образом воздействует, – неуверенно сказала княгиня.

– Не исключаю такой возможности, – признал Шелагин-старший. – И даже если это так, нам с вами это ничем не поможет. Каким образом мы сможем отправить на обследование главное лицо государства? Один только слух о ментальном нездоровье императора вызовет шевеление на границах. А если он подтвердится? Нужно действовать очень аккуратно. Поэтому, дорогая моя Калерия Кирилловна, предлагаю вам успокоиться, отдохнуть, а завтра с точной информацией о Живетьевых, со свежими силами и с новыми идеями решать, что лучше делать.

– Будут ли они, новые идеи? – вздохнула Беспалова. – Я все также настаиваю на объявлении войны.

– Оставим это на крайний случай. Мы собирались ужинать, не так ли? Нам нужно все обдумать.

Шелагин говорил, аккуратно отвешивая каждое слово, и наверняка надеялся совсем не на объявление войны, а на то, что удастся сымитировать магический бой императора с главой целительской гильдии, в результате чего на выходе будет два трупа. Потому что был уверен: пока во главе страны «Костенька», любое выступление против Живетьевой будет воспринято как подрыв существующей власти. И тогда объявление войны Живетьевым выльется в противостояние с императорскими людьми, к которым присоединятся люди князей, особо недолюбливающих Шелагиных и Беспаловых. При попустительстве императора желающих раздербанить соседнее княжество найдется предостаточно. Они же не в курсе, что у каждой реликвии есть оптимальная площадь покрытия, а все, что сверх этого, очень плохо отражается на том, кто часто обращается к реликвии. Возможно, у нас уже половина князей с прибабахом…

Вкусная еда Беспалову немного успокоила и княгиня даже перестала говорить о политике, так что ужин прошел довольно мирно. Если не считать того, что гостья опять пыталась выведать, кто же нам построил этот замок. Князь опять жонглировал словами, при этом ничего не говоря и сохраняя важный вид.

Я спохватился и проверил метки императора и Живетьевой. Они находились далеко друг от друга: император – во дворце, его подельница – в той же тюрьме, в которой сидела чуть раньше. Можно сказать, старушка стала злостным рецидивистом – не первый раз покушается на императорскую власть. Живетьевская Метка полыхала злостью и недоумением – поди, пыталась понять, как так случилось, что подорвала себя вместо нас. Или как вариант, прикидывала, какие именно ее действия могли привести к отключению реликвии, о чем ей наверняка сообщил император. Сам он, судя по Метке, находился в глубоком отчаянии. Причем временами там всполохами появлялось удовольствие. Странное сочетание.

«Да пьет он, – сообщил мне Песец. – Видишь небольшую размытость Метки? Это говорит об опьянении объекта. Заливает проблемы, и ему начинает казаться, что утром все будет в порядке. Вот и радуется».

На мой взгляд, в такой ситуации напиваться – последнее, чем должен заниматься глава государства. Но там и до отключения от реликвии не всё было слава богу, а уж после…

После ужина Беспаловы сразу ушли, как я подозревал, – продолжать изучение бассейна и прилегающих к нему помещений. Я же подхватил щенка и ушел к себе, где мне удалось засунуть питомца в лежанку с подогревом и немного посидеть за артефакторским столом, комбинируя новые знания из модуля. Знания очень удачно легли на мои ранние попытки по комбинированию, и я составлял самые причудливые варианты из новых схем, исключительно ради того, чтобы заставить их заработать – больше никакой ценности эти варианты не имели, я их рассматривал только как интересную задачу, которую следует решить.

Через некоторое время щенку удалось выбраться из лежанки, и он принялся ползать по полу, не иначе как изучая охраняемую территорию, потому что вид у него был умилительно-серьезный. Сразу видно – парень занят делом. Я ему не мешал – скорость у него очень медленная, а на полу нет ничего опасного, но заниматься артефакторикой я уже не мог, потому что постоянно отвлекался на перемещения питомца. Все же не так давно у него был перелом лапы, и меня беспокоило, не слишком ли большую нагрузку щенок себе дает. Целительские плетения не показывали ничего серьезного, но они были рассчитаны на людей, а у собак могут быть отличия.

Через какое-то время щенок наконец утомился и уснул прямо у очередной изучаемой стены, и я перенес его назад в лежанку. Но желания продолжить работать с артефактами больше не было, и я решил на сегодня закончить.

Появившиеся мысли проверить, как там Беспаловы в бассейне, мыслями и остались – не хотелось оставлять щенка одного, а в бассейн ему пока рано. Или не рано, если он будет сидеть в лежанке?

Почему-то хотелось увидеть Таисию и спросить, проверила ли она, сколько вещей входит в новый рюкзачок… Мысли были совершенно не ко времени, потому что сначала следует решить вопрос с императором, а уж потом думать о других. Но об императоре думать не хотелось совершенно, он был намного противней Таисии, поэтому мысли постоянно сворачивали не туда, хотя в бассейн я все-таки не пошел.

Я еще с полчаса поиграл на гитаре, потом покормил проснувшегося щенка и отправился спать.

Глава 6

За ночь мне дважды пришлось вставать и подкармливать щенка. Делал я это, почти не просыпаясь, поэтому даже выспался, но задумался о том, как можно это дело автоматизировать.

«Проще простого, – заметил Песец. – Создаешь артефакт, который на требовательный писк подогревает воду, замешивает в ней смесь и заполняет бутылочку. В принципе с твоими нынешними знаниями проблем с этим не должно возникнуть. Делаешь самый простой вариант без наворотов. Красивого корпуса тебе не нужно».

Поставленная задача была интересной, но времени на ее реализацию не было, пришлось отложить на вечер. Но, может, это и к лучшему – за день обдумаю, что и как использовать, и докуплю то, что понадобится. Днем с кормлением щенка проблем не должно появиться.

Разминку пришлось делать урезанную и внутри башни, потому что одного щенка оставлять не хотелось, а брать его с собой – не вариант, пока хоть немного не подрастет.

«Так что с кличкой решил? – спросил Песец. – Глюк будет?»

«А уменьшительное?»

«Какое еще тебе уменьшительное? Считай, что Глюк – это оно и есть от Глювайн2».

«Мне кажется, твой создатель был конкретно повернут на спиртном…»

«Что ты имеешь против глинтвейна? – вздыбился от возмущения Песец. – В такую погоду да с колбасками – праздничное настроение обеспечено. Предложи устроить ужин на свежем воздухе – все будут только рады. И еда вкусная, и отсутствие официоза. Будешь в Философском Камне, набери колбасок».

«Да я вроде туда не собирался».

«А браслет взять? Ты же хотел Грекову первый уровень ДРД выдать? А отцу – целительство».

«Мы скоро в Верейск возвращаемся».

«Уверен? Ты думаешь, Беспалова дочь на одну ночь сюда притащила или собирается ее здесь оставить, а сама уедет домой? Спорим, Совет затянется? И императора с Живетьевой стоит проконтролировать».

«Посмотрим».

«Уверяю тебя, затянется Совет. Беспалова это чувствует».

Не знаю, что там чувствовала Беспалова, но за завтраком она выглядела довольной и выспавшейся. И перспектива очередного скандала на Совете ее не пугала, поскольку княгиня была уверена, что ей удастся отсидеться за широкой шелагинской спиной, время от времени точечными ударами поражая подвернувшихся противников. Нет, силой Беспалову не обидели, но воинских умений у нее не было, поэтому действовала дама преимущественно хитростью. Князь Шелагин же использовал и то, и другое.

Император к этому времени уже проснулся или, скорее, его разбудили, потому что Метка чернела смесью злости и страха. Неуверенности тоже хватало. В таком состоянии Шелагин должен его дожать до демонстрации реликвии, при которой и остальные князья поймут: императору главная реликвия не подчиняется, что ставит под удар всю систему управления империей.

Щенок, которого я принес с собой, в лежанке сидеть не стал, принялся ползать по полу, тыкая носом во все что попадалось на пути. Двигался он, пожалуй, поуверенней, чем вчера.

– Ограничивать надо, – заметил Греков. – Не дело, когда собака себя так ведет. Он, конечно, мелкий, но моргнуть не успеешь, как вырастет.

– Алексей Дмитриевич, можете с ним позаниматься этим утром, – предложил я. – Рассказать ему все о правильном собачьем поведении. Мне как раз по делам нужно.

– Могу я, – предложила Таисия. – Мама против, чтобы я пока ходила на занятия, поэтому делать мне все равно нечего.

– Буду благодарен, если ты присмотришь после обеда, – ухватился я за ее предложение. – Алексей Дмитриевич будет нам с Александром Павловичем нужен на это время. Примерно до ужина. Кстати, как вы смотрите на то, чтобы поужинать на свежем воздухе колбасками с гриля и глинтвейном?

– Калорийно… – задумчиво сказала Беспалова. – Темно и прохладно.

– Зато вкусно, – возразил Шелагин-старший – Подсветить и обогреть можем и мы сами.

– Я тоже поддерживаю, – оживился Греков. – Согласен за такую плату обучать твоего… Кстати, как его все-таки звать-то?

– Глюк, – решил я. – Таисия предложила. Мне кажется удачным вариантом.

Щенок замер и повернул ко мне голову. Неодобрения от него не шло, так что, похоже, имя приживется.

– Это будет последний Глюк, который увидят твои враги? – хмыкнул Греков. – Одобряю. Кстати, купи ему шлейку, что ли. И ошейник с поводком – из шлейки-то он быстро вырастет.

Я кивнул, одновременно показывая, что услышал, и соглашаясь купить.

– Илья, мама сказала, здесь есть музыкальный салон с роялем. Могу я там попрактиковаться?

– Разумеется. Только я не знаю, настроен ли рояль…

«Обижаешь, там автоматическая артефактная настройка. С чего она вдруг вышла бы из строя?»

– Я проверю. Будет не настроен – скажу, – обрадовалась Таисия. – Но обычно дорогие массивные музыкальные инструменты поставляют с настройкой мастера после установки по месту.

– У нас были некоторые сложности с укрытием стройки, поэтому у нас не все, как обычно. Но рояль должен быть настроен.

– А ты сам на чем-то играешь? – спросила она.

– Немного на гитаре.

– Чудесно, – обрадовалась Беспалова-старшая. – Можно устроить маленький концерт.

– Концерт концертом, а нам пора ехать, – решительно сказал Шелагин-старший. – Не до музыки, знаете ли, Калерия Кирилловна. У нас слишком серьезные проблемы.

– Но я же не прямо сейчас предлагаю. Можно вечером. При свете звезд…

Поскольку вопрос с присмотром решился на весь день, уехал я с Шелагиными, не забыв Глюку сказать: «Ждать. Слушать Грекова».

По дороге я отслеживал метки императора и Живетьевой, поэтому не пропустил момента, когда метка императора зажглась надеждой, а сам он начал довольно шустро перемещаться, причем к черному ходу. Кажется, Совет сегодня пройдет без императора.

Я оказался прав, потому что, когда мы подъезжали к дворцу, от него отъезжала неприметная машина, в которой под иллюзией сидел император. В этот раз он опять лично ехал к Живетьевой. Скорее всего, это объяснялось тем, что Живетьева притворялась дряхлой, разваливающейся после покушения особой и делала вид, что не способна перемещаться самостоятельно. Хотя по ее метке было понятно, что она уже полностью оправилась от последствий взрыва и генерирует новые идеи по захвату власти. А значит, и по нашему устранению – очень уж мы ей все мешали.

Шелагин-старший отправился на Совет, а мы поехали по моим указаниям за императором. Мои предположения оказались верными: ехал он в место содержания сообщницы. Отставали мы от его машины ненамного, поэтому мне удалось услышать разговор с самого начала.

– Костенька, ты ли это? – совсем слабо прошелестела Живетьева.

– А кого ты еще хотела увидеть, Арина Ивановна? Шелагина? Так он вряд ли придет навестить тебя после того, что ты у них устроила.

– Я устроила? – слабо возмутилась Живетьева, почти не выходя из образа. – Они на меня напали, нарушив все нормы гостеприимства, мне еле удалось уйти порталом, да и туда они отправили что-то убойное. Кто знал, что мое стремление к примирению так закончится…

Она всхлипнула.

– Ты еще поплачь мне, – грубо бросил император. – Они съемку вели и сразу отправили запись в сеть, так что можешь не врать. С их доказательствами тебе никто не поверит.

– Вот сволочи, – почти нормальным голосом сказала Живетьева и тут же спохватившись, слабо застонала: – Плохо мне, Костенька, чувствую, недолго мне осталось.

– Тебе совсем ничего не останется, если ты не починишь реликвию.

– В каком смысле?

– Ты ее испортила, верни все как было.

– Сдурел, Костенька, я к ней не прикасалась… – растеряно сказала Живетьева.

– Ты с ней что-то делала, а потом она перестала меня признавать. Скотина Шелагин что-то почувствовал и потребовал, чтобы я показал, что реликвия мне подчиняется.

– Он не имеет права ничего требовать. Костенька, давай всю эту банду посадим за уничтожение моего рода? Сколько у нас там выжило? Всего ничего.

Метка Живетьевой полыхала неприкрытой злобой, через которую не пробивалось ни горя по поводу погибших родственников, ни сожаления о своем подлом поступке.

– Ты мне зубы не заговаривай! – вспылил император. – Если немедленно не вернешь мне контроль над реликвией – прибью.

– Ой ли, Костенька? – насмешливо сказала Живетьева. – Коли прибьешь, кто тебе контроль вернет-то? Не делала я с ней ничего, только замеряла. Не во мне причина.

– Разумеется, не в тебе, в Шелагиных, – съехидничал император. – Именно они приходили ко мне в сокровищницу и что-то делали с реликвией. А Беспалова на стреме стояла.

– В корень зришь, Костенька. Именно так всё оно и было, – с хрипами умирающей ответила Живетьева. – Ой, дурно мне. Уйди, дай умереть спокойно.

– Арина Ивановна, не шути так, – забеспокоился император. – Давай я к тебе целителя не из ваших приглашу. Того же Зимина.

Метка Живетьевой полыхнула испугом – не хотела Арина Ивановна, чтобы ее смотрел другой целитель, который сразу раскусит притворство.

– Не надо мне этого Зимина, – прошелестела она. – Он меня так залечит, что умру еще раньше. Вот ежели бы мне вернули артефакты, которые были при мне, мне стало бы точно лучше.

– Там целительских нет, так что не надейся, – отрезал Император. – Арина Ивановна, сделай что-нибудь. Мне с князьями встречаться, а я не могу.

– Я тоже не могу.

– Не ври! Испортила – отвечай за свои слова, пока не убил в сердцах.

– Костенька, ты и когда с реликвии силы тянул, со мной не справился бы, а уж сейчас – и подавно. Даром что я умирающая – мне, чтобы с тобой разобраться, и напрягаться не надо. Одна печаль – обвинят в смерти императора, а сынок твой меня недолюбливает. Считает, что я на тебя слишком большое влияние имею. Кстати, ты не проверял, может, реликвия на него переключилась?

– Что ты несешь? Она сама не переключается, нужна кровь. Мою уже не принимает. Я все пальцы исколол.

Раздался резкий телефонный звонок. Я поначалу решил, что рядом со мной, но нет – оказалось, в камере. И звонили не Живетьевой.

– Слушаю. … Я не обязан являться по первому княжескому требованию. … Пошумят и успокоятся. У меня дела государственной важности. Скажите, что заседание переносится на завтра. И не беспокойте меня из-за ерунды.

– Думаешь, Костенька, до завтра все само рассосется? – ехидно спросила Живетьева.

– Думаю, Арина Ивановна, ты еще никогда не была так близка к смерти от моей руки.

Внезапно метка Живетьевой полыхнула животным ужасом, а император прошипел:

– У меня терпение не безгранично. Останешься сейчас без головы, а я скажу, что так оно и было, поскольку головой ты давно перестала пользоваться, тварина! Живо признавайся и говори, как исправить!

– Костенька, убери это. Я правда ничего не делала с реликвией, – простонала Живетьева. – Ничего. Только замеры произвела. Ты же сам видел – я к ней не прикасалась.

– Иногда, чтобы что-то испортить, прикасаться не нужно, достаточно создать определенное поле.

– Костенька, да возьми ты все мои артефакты и покажи артефакторам – они тебе сразу скажут, что ничего я ими не могла сделать.

– И где же я твои артефакты возьму? – рявкнул император. – Они все взорвались вместе с домом. Удобно, да?

– Все претензии к Шелагиным. Именно они подбросили бомбу в мой дом и уничтожили возможность оправдаться для меня, а значит, должны понести за это наказание. Столько людей погибло, столько людей…

Дверь камеры резко хлопнула: император потерял терпение и, чтобы не убить сообщницу, решил уйти от нее подальше. Ругаться это ему не мешало: себе под нос император награждал Живетьеву такими эпитетами, которые в приличном обществе употреблять нельзя. Живетьева тоже не молчала, но сказала одну-единственную фразу: