Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 242 (всего у книги 337 страниц)

Глава 12

Общий разговор не заладился. Шелагин бросил Живетьевой пару уточняющих вопросов, а потом начал гипнотизировать меня. Я на него не смотрел, но понимал, что поговорить придется. Расставить, так сказать, все точки над i. Но, разумеется, не при Живетьевой, которая с таким умилением на нас смотрела, как будто действительно радовалась воссоединению семьи, а не действовала, будучи припертой к стенке.

– Арина Ивановна, вы не обидитесь, если я вас покину?

– Неожиданно, да, Илюша? Прожить до восемнадцати лет и узнать, что твой отец – совсем другой человек, – вроде бы участливо сказала она.

– Я бы предпочел этого не знать.

– Нельзя закрывать глаза на правду.

– Извините, мне нужно все обдумать.

Я встал, показывая, что не собираюсь здесь оставаться.

– Я распоряжусь, чтобы тебя отвезли в гостиницу, – сообщила «добрая бабушка».

– Я поеду с ним, Арина Ивановна, – решил Шелагин. – Я вам очень благодарен за помощь, но…

– Но пообщаться с обретенным сыном важнее? Разумеется, Александр Павлович, не буду же я вас задерживать.

Она распорядилась подать машину, но ждать в гостиной я не стал, попрощался и вышел, не забыв настроиться на Живетьеву. Шелагин не разочаровал:

– Арина Ивановна зачем вы так? Я предпочел бы узнать это раньше Ильи, чтобы иметь возможность осознать ситуацию.

– Уж простите старушку, Александр Павлович, хотела порадовать вас обоих. Но видно, не вышло, – с деланой досадой сказала Живетьева. – Мое сообщение вас ни к чему не обязывает ни по отношению ко мне, ни по отношению к Песцову. Не признаете, так от меня никто не узнает.

– Благодарю вас, – сказал Шелагин и покинул гостиную, судя по тому, что Живетьева почти тут же начала раздавать команды, требуя проследить за нашей встречей.

Внуку она позвонила уже после того, как мы сели в машину, старательно глядя в противоположные стороны, и выехали из поместья. Я даже начал опасаться, что ничего больше не услышу.

– Эрни, как все прошло? … Да ты моя умничка. Заподозрил, но не стал говорить, потому что не был уверен? Прекрасное объяснение. Шелагин съел? … Ну в принципе так я и думала, что при наличии наследника признавать пацана не будут. Вытаскивать грязное белье на всеобщее обозрение никто не любит. … Да-да, я тоже пообещала молчать. … Именно, они теперь нам со всех сторон должны. А еще будут бояться лишний раз вякнуть против нас – рычаг у нас теперь в руках будь здоров, если не признают.

Она тоненько и противно захихикала. На этом связь оборвалась – мы слишком далеко отъехали. Но я и не ожидал, что они продолжат по телефону обсуждать свои планы: все там было уже пережевано на несколько раз и изменений в ближайшее время не намечалось.

Машина остановилась около нашей гостиницы, водитель повернулся и сказал:

– Господин Шелагин, мне было приказано отвезти вас туда, куда вы скажете.

– Мне нужно поговорить с… с господином Песцовым, – недовольно бросил Шелагин.

– Не о чем нам разговаривать, – сказал я, выходя из автомобиля.

Шелагин выскочил за мной, остановил, взяв за плечо, и активировал защиту от прослушивания:

– Илья, нам действительно нужно поговорить.

– Александр Павлович, смысл? Ничего нового вы сегодня не узнали, а план борьбы с Живетьевыми вы предложить не можете. Давайте отложим беседу на пятницу, встретимся в Полигоне.

– Я не уверен, что буду в Верейске. Мы караулим…

– Можете с чистой совестью возвращаться. То, что вы караулите, из этого Прокола не вынесут, – отрезал я. – Сейчас мы должны показать, что поругались, именно это передаст Живетьевой водитель, который за нами внимательно наблюдает.

Я дернулся, сбрасывая руку Шелагина с плеча, развернулся и пошел в гостиницу, рассчитывая, что со стороны наш разговор был похож на серьезную ссору. Единственное, о чем жалел: не было возможности послушать Живетьеву дальше. Очень уж интересные вещи она говорила. Меня вообще удивляло, что делала она это, абсолютно ничего не опасаясь.

Шелагин за мной не пошел. Я не оборачивался, поэтому не мог сказать, уехал ли он сразу же или постоял, страдальчески размышляя о том, как сложно быть отцом взрослого сына, которого у тебя до этого дня не было.

В номере Олег на меня сразу набросился с вопросами. Лихолетов к этому времени ушел к себе, но я все равно поставил защиту от прослушки перед тем, как все рассказать, после чего вывалил все: и то, что говорилось для меня, и то, что говорилось внутри живетьевской банды, и мои размышления по всем вопросам.

– Я бы сказал, что это дает нам передышку, – признал Олег. – Но насколько она будет большой? Еще возможна помощь Шелагиных.

– Возможна, но во что она нам встанет? Нет уж, лучше не помощь, а партнерство. Закрыли вопрос с Живетьевыми – и разошлись как в море корабли.

– Боюсь, не выйдет, – возразил Олег. – У них нет наследника, кроме тебя.

– Это только предположение.

Младшего княжича я так до сих пор и не видел, так что сомнения все равно оставались. Строить планы на непроверенных данных – занятие неблагодарное.

– Да брось, – фыркнул Олег в излюбленной манере Песца – наверное, такие навыки передаются ментальным путем. – Предположение. Да там практически прямым текстом говорилось.

Хотел было я бросить, что других настрогают, но вспомнил живетьевское «Детей у него больше не будет». Мне и самому не понравилась та серость, что осталась после снятия блока. Блока-то не было, но что-то он конкретно нарушил, не зря же Песец говорил, что во времена его создания блоки надолго не ставили. Значит, была на то веская причина.

В возможном признании меня Шелагиными больше всего мне не нравилась перспектива опять идти кому-то в подчинение (а признают меня только на таких условиях), когда над тобой куча условностей, а за тебя решают буквально все. Меня устраивало, как сейчас складывается моя жизнь, где я сам себе хозяин и имею несколько независимых источников дохода. Вот сбросить с себя Живетьевых – и все станет еще лучше, не придется нестись сломя голову за знаниями, пытаясь выиграть жизни свою и дядину как приз в этой гонке.

– Хочется стать единственным Песцовым? – подколол я дядю.

– Почему единственным? У меня, можно сказать, в перспективе вырисовывается много чего, – возразил Олег. – Блок ты мне снял, так что Песцовых может появиться очень и очень много…

– Будет гордый археологический род?

– Именно. Кстати об археологии, – спохватился он. – Доклад мы тебе написали, я за тебя сказал, что ты чувствовал и как действовал, Лихолетову пришлось с этим согласиться. Держи. Выучишь – и вперед. Цени. Даже фотографии подобрали.

Он всунул мне пару листов, на которых воды было куда больше, чем смысла. Но выглядело это все солидно особенно иллюстрации: Лихолетов явно оказался специалистом в том, как красиво подать материал. Причем умело создавалось впечатление, что я знаю, что нужно делать, но прямо этого не говорилось, так, полунамеками. Очень прозрачными полунамеками.

– Олег, я после такого выступления не огребу? – заволновался я. – Решат, что я разбираюсь, как оживлять артефакты Древних.

– Разве не разбираешься?

– Мы это в тайне собирались сохранить, – напомнил я.

– Оно и останется в тайне. Думаешь, кто-то в это поверит? Таких умников, которые утверждают, что нашли подход к активации артефактов, знаешь сколько? Почти на каждой конференции один-два всплывают. Вот на этой, кстати, никто не заявлен, так что глава Гильдии просто решил закрыть один из пунктов почти обязательной повестки за твой счет. Короче, тебя снисходительно выслушают и решат, что ты набиваешь себе цену. Что, в сущности, так и есть.

Выучил я все быстро, а перед сном решил прогуляться, потратить хоть полчаса для прокачки ДРД и целительства, для чего скастовал невидимость и направился в облюбованную детскую больницу. В конце концов, силами трех целителей там мало чего сделать можно будет, а значит, работа останется и для меня.

Прибыв на место, я выяснил, что недооценил активность Огонькова. Он привлек к работе еще четверых и как раз сейчас им объяснял, почему блок с них не слетел:

– Значит, ваше желание исцелить неискренно. Значит, требуется его чем-то подтвердить. Поработать обычными санитарами, например.

– Но мы больше пользы принесем магией, – возразил один из заблокированных.

– Больше, меньше – решать не нам, а высшим силам. – Огоньков заложил руки за спину и принялся расхаживать вдоль неровной линии неудачников. – Только готовность жертвовать собой принесет нужный результат.

– Мы готовы. Детей больных здесь много, – робко возразила какая-то совсем молоденькая целительница. – Скольких бы мы успели спасти, если нам вернули бы магию?

Не успела она это выговорить, как я снял с нее блок. Она охнула, счастливо засмеялась и побежала в ближайшую палату. Проводили ее завистливыми взглядами.

– Вот видите, что желание животворящее делает, – наставительно заявил Огоньков, который важничал все сильнее и сильнее. – Она переживает за других, а вы – за себя, что настоящему целителю не свойственно. Целитель должен исцелять, а не прикидывать, как это сделать с меньшей затратой сил и с большей прибылью.

Говорил он вдохновенно и чувствовал себя явно на своем месте: месте человека, который указывает другим, что и как им делать. Честно говоря, смотрелось это не вдохновляюще, а раздражающе. Сильно раздражающе.

– Ну и фиг с вами, – внезапно сказал один из заблокированных. – Мне блок уже завтра снимут, и я буду жить нормальной жизнью, с нормальными доходами. А вы хоть заисцеляйтесь бесплатно.

Он развернулся и с презрительной миной на физиономии пошел на выход. Но оставшиеся двое за ним не пошли, один закатал рукава и спросил:

– Куда идти помогать?

Блоки я снял с обоих. Как правильно сказал Огоньков, главное – желание, а оно у них есть. А потом я отправился сам прокачивать целительсво, в этот раз осторожно, с перерывами на медитацию, поскольку понимал, что и без меня тут есть кому помогать детям. И хотя часть первых моих пациентов уже явно выздоравливала, но здоровье само по себе у них оставляло желать лучшего, поэтому волну исцеления я не жалел. Целители же работали куда филигранней, воздействуя именно на очаг или очаги поражения, поэтому энергии тратили меньше и успевали больше. Поэтому после очередной медитации я взял их метод на вооружение, тем самым улучшив свои целительские навыки. Вообще, наблюдать за работой настоящих обученных целителей оказалось не только интересно, но и познавательно. Такое с модулем, увы, не передалось, потому что там находились, можно сказать, инструменты, а учиться ими пользоваться приходилось интуитивно. И сейчас я понимал, что тупо лупил по площадям, когда было достаточно минимального воздействия.

В гостиницу я возвращался умиротворенным и уснул, стоило только голове коснуться подушки.

Утром я встал раньше Олега и успел сделать разминку. Урезанную, конечно, – для полной не хватало места. Но и с урезанной я чувствовал себя уже готовым на подвиги.

«Теоретически вечером можно брать артефакторику, – внезапно сообщил Песец. – Побочек вылезти не должно. В норме-то, конечно, лучше перерывы брать подлиннее перед такими сложными модулями, но у тебя цейтнот, а состояние организма позволяет».

В его голосе явственно звучало сомнение: то есть сообщить он мне сообщил, но ответственность на себя брать не хотел, собираясь переложить ее на мои плечи.

«Позволяет – значит, возьмем, – решил я. – Тем более ночевать будем в Верейске».

Песец довольно потер лапы.

«В Верейске – это хорошо. Пора уже сок давить из яблок. Нам же нужно, чтобы они сахаристости добавили, но не высохли. Здесь главное – не передержать».

«Я не забыл».

Забудешь тут, если почти все разговоры сводятся к сидру, и только разговоры об ухе из ежовчиков – к водке.

«Но если вдруг забудешь – я напомню. Никакого тебе модуля, если сок не выдавишь».

В принципе, к процессу извлечения сока из яблок у меня было все готово: пресс и емкости с гидрозатвором нашлись в полном кулинарном модуле. И сидровые дрожжи нескольких типов я закупил заранее, потому что Песец, читая описания, так и не смог остановиться на определенном типе, поскольку все они наверняка отличались от тех, которые он знал. Поэтому он решил выяснить все экспериментальным путем.

Вскоре встал Олег, и мы отправились на завтрак, где Лихолетов насел на меня с просьбой прогнать текст выступления перед ними двумя до того, как мне придется рассказывать все на публику. Я отказался, мотивируя тем, что готов к докладу и вместо повторения предпочитаю нормально поесть. Перед выступлением я почему-то совсем не волновался. Наверное, взял пример с Песца и переложил ответственность на Олега с Лихолетовым как инициаторов этого балагана.

Предполагалось, что я выступлю перед закрытием конференции, но внезапно мое выступление поставили третьим, вместо неожиданно заболевшего археолога, который даже подойти не смог, и я удачно закрыл собой дыру в программе.

Слушали меня с интересом, вопросы задавали с подвохом, но я удачно из всех ловушек выпутался, оперируя фразами из доклада в произвольном порядке и напуская тумана еще сильнее. Когда время, отведенное на доклад, закончилось, провожали меня весьма заинтересованными взглядами, наверняка прикидывая, не подкатить ли со своими артефактами, чтобы я доказал на конкретном образце свои умения. Лихолетов с честью пресекал все посягательства на мои рабочие навыки, намекая, что все будет проходить через него в порядке очереди и за небольшую плату.

После конференции мы отправились сразу на самолет, пропустив банкет, о чем я совершенно не переживал, потому что хотел убраться как можно дальше от Живетьевых. Да и тащиться на мероприятие, где каждый второй будет прикидывать, как меня можно бесплатно использовать, не хотелось.

Лихолетов остался конференцией очень доволен: и чужого археолога, попытавшегося своровать наши достижения приструнил, и показал, что в нашем княжестве археологическая наука не просто не стоит – несется семимильными шагами вперед. Вот он бы непременно остался на банкет, если бы не опасался, что меня по дороге в Верейск возьмут в оборот «нечистоплотные» археологи и я дам непродуманные обещания. Лихолетов собирался стоять на страже моих интересов, как он говорил, разумеется, подразумевая свои.

Продолжил он делиться впечатлениями и в самолете, но уже только с Олегом, потому что я, сев в кресло, очень быстро сделал вид, что сплю. На самом деле, я всю дорогу потратил на медитацию – когда еще удастся уделить столько времени этой, как я выяснил, весьма важной дисциплине.

По прибытии в Верейск мы наконец с ним расстались, потому что его ждала супруга на собственной машине, а мы вызвали такси, в котором Олег устало откинулся на спинку сиденья.

– Общение с Лихолетовым в таком количестве опасно для моего душевного здоровья, – пожаловался он. – Он пока не пережует все по десять раз, не успокоится.

– За полет можно было на сто раз пережевать все выступления.

– Ты думаешь, он только про конференцию болтал?

Я ничего не думал: общение с Лихолетовым меня самого утомляло. И я понимал, почему главой выбрали его – проще было согласиться, чем выслушивать одни и те же доводы по кругу.

Такси довезло нас до самого дома, и мы уже собирались нырнуть в спасительный Туман родного убежища, как я внезапно услышал:

– Илья, ты уже вернулся?

– Дарина? Прекрасно выглядишь.

Не знаю, какие инструкции она получила от Живетьевой, но выглядела ослепительно: было видно, что в свой образ вложила не только желание понравиться, но и кучу денег.

– Ну, я пойду, – сказал дядя, понимающе подмигнул и позорно сбежал, предоставив мне полное право разбираться с этой мелкой акулой самостоятельно.

Грабина тем временем торопилась ко мне, призывно улыбаясь.

– Как ты себя чувствуешь, Илья?

– Прекрасно, Дарина, прекрасно. Спасибо за заботу.

– Не хочешь ли заглянуть в гости? – она подошла совсем близко.

«Какие гости? – взвился Песец. – У нас сидр на носу. А тут она со всякой ерундой».

– У нас с тобой прошлая встреча вышла несколько скомканной… – продолжила Грабина, правильно интерпретируя мое молчание как нежелание к ней идти. – Я хочу реабилитироваться.

– Дарина, пойми меня правильно. Ты – одна из самых красивых девушек, которых я знаю, если не самая красивая. Но твое заклинание, которым ты пыталась меня привлечь дополнительно…

– Илья, вовсе я не пыталась тебя дополнительно привлечь! – возмутилась она.

– Я почувствовал твою магию до того, как свалился на пол. И что это было? Может, ты меня решила убить? – пошел я в нападение.

Грабина аж попятилась и решила выбрать меньшее зло.

– Илья, что ты такое говоришь? Как я могла хотеть тебя убить, если ты мне настолько нравишься, что я действительно решила прибегнуть к запрещенным чарам. Ты же никому не расскажешь, правда?

Она умоляюще сложила руки на груди.

– Твое заклинание сработало очень криво и очень болезненно, так что, прости, Дарина, но я не готов второй раз идти к тебе в гости. Я не подопытная крыса, понятно? Жаловаться я не буду, но…

Я решил, что остальное она додумает сама, и прошел в Туман, отрезая Грабину от себя. Она что-то там еще жалобно пропищала вслед, но я даже внимания не обратил, подгоняемый симбионтом, чья мечта была совсем рядом.

Глава 13

Утром первым делом я отправился не на разминку, а проверять укрытые марлей емкости, в которых находился яблочный сок с добавлением специальных сидровых дрожжей. Каждая емкость была аккуратно маркирована, чтобы не только следить за процессом, но и выявить близкий Песцу вариант. Песец радостно отметил, что брожение во всех началось, после чего милостиво разрешил мне заниматься собственными делами, коих поднакопилось изрядно.

Проводя разминку, которая делалась уже на автомате, я параллельно изучал доставшееся мне с модулем артефакторики. Досталось не так много: типы основ для артефактов и типы рун, которые в данной профессии могли заменять заклинания. Всего рун было около сотни, и каждая требовала своего способа нанесения. Нашлись и алхимические рецепты в составе. Как чернил для нанесения рун, так и разных лаков для фиксации рун на артефакте.

Набор же самих артефактов оказался довольно-таки куцым…

«А чего ты хотел? – удивился Песец. – Чем сложнее артефакт, тем больше в нем задействовано рун. Сочетаемость рун – это уже второй уровень».

«Но это уж совсем примитив…»

Песец возмущенно фыркнул и встопорщил усы.

«Слушай, мой создатель учился всю жизнь. И этот вот примитив – на самом деле основы, которые позволяют дальше развиваться самостоятельно. Без этого примитива ты ничего не построишь, – наставительно сказал он. – Ты серьезно думал, что на первом уровне начнешь строгать стазисные артефакты? Там не просто сочетаемость, там рассчитанная цепочка сложности такой, что не всякому дано. А она еще может быть не стандартной, а авторской».

«Но в том же кожевничестве дана возможность чуть ли не артефакт делать. И непростой артефакт. И без всяких рунных цепочек».

«Да что ты знаешь о непростых артефактах? – Песец возмутился так, что дыбом у него встали не только усы, но и хвост. – В кожевничестве – примитивный набор, доступный любому дилетанту без понимания основ. А с пониманием ты сделаешь куда более серьезные вещи. Пока тренируйся на простых вариантах, нарабатывая нанесение разными способами».

Разные способы предполагали как рисование и гравировку, так и наплавление металла или вовсе отправление руны в виде символа, нарисованного магией в воздухе и уже потом внедренного в заготовку. Последнее гарантированно защищало секрет артефакта, вот только являлось на порядок сложнее любого другого способа. Особенно если речь шла не об отдельном символе, а о паре со связками или вообще цепочке. Это надо было быть настоящим виртуозом. И постоянно отрабатывать рисовальные навыки, как радостно сообщил мне Песец.

«А как ты хотел? Без того, чтобы разбуди тебя ночью и ты, не открывая глаз, мог изобразить нужную руну, ничего хорошего не выйдет. Внедрение заклинаний в заготовку – это не наш метод. Их очень легко нарушить».

«А руну нарушить сложно?» – буркнул я в ответ.

«Это смотря как ты ее нанесешь и из чего будет заготовка. Если деревяшка – то вообще элементарно, если не проведены укрепляющие процедуры. А вот камень или металл повредить куда сложнее. А главное – магией внедренную руну не изменить, а значит, вероятность того, что твой артефакт перестанет работать – минимальная».

За завтраком я с интересом изучал товары для артефакторов, пришел к выводу, что заготовки лучше всего покупать оптом, поскольку все равно придется работать с разными материалами – некоторые руны ложились только на дерево, некоторые – на определенный металл, а с некоторыми без камня определенного типа дела иметь не стоило. Общее у всех рун было только то, что ни одна не сочеталась с пластиком, так что сэкономить на исходниках не получилось бы.

Решив отложить старт прокачки, я отправил несколько заказов, глянул на стоимость тех артефактов, что стали мне доступны, и пришел к выводу, что штаны для Прохоровой нужно срочно заканчивать, иначе я рискую остаться без денег, которые первый уровень артефакторики не принесет: те же артефакторные фонарики и зажигалки продавались по бросовым ценам, едва окупая исходники. Разве что подарками к алхимии их вручать: за каждые десять фляг один фонарик и одна зажигалка. Официально их я все равно продавать не могу, а неофициально с такими мелкими суммами никто работать не захочет.

«Смотрю, еще ничего не сделал, а уже бизнес-планы строишь, – поддел меня Песец. – И правильно. Становление артефактора – дело небыстрое и дорогое. На начальном этапе даже в ноль сработать – уже удача».

Я глянул на часы и решил, что еще успеваю опробовать новые рецепты. Это был как раз тот случай, когда засчитывалась прокачка и алхимии, и артефакторики. Правда, и то, и то давало лишь крохи. Но кроха – там, кроха – в другом месте, и вот уже появляется возможность получить новые знания с новым модулем.

По дороге я заглянул в свою мастерскую кожевника и пришел к выводу, что штаны для Прохоровой за сегодняшний вечер успею доделать, в крайнем случае – завтра после полигона, и в субботу отдам Зырянову, а там уж и деньги вскоре получу. Которые тут же потрачу на модули, контейнеры и прокачку артефакторики. Прям замкнутый круг какой-то получается: вроде и зарабатываю все больше, но и траты растут.

Сделав по одному флакону всех типов чернил и закрепителя, я рванул в академию. Перед занятиями нужно было еще забежать в деканат, занести бумаги по конференции.

Несмотря на то что было еще совсем рано, в деканате обнаружилась не только секретарша, но и Елизавета Николаевна.

– Илья? Рано ты, – удивилась она, когда я поздоровался.

– Хочу справки все сдать до занятий.

– Все – это какие? – заинтересовалась она. – Вроде как одна должна была быть?

Я выкладывал бумаги перед секретаршей и называл каждую:

– Одна – о том, что я действительно был на конференции, одна – о выступлении, и одна – о новой проверке силы.

– Выступление – это замечательно, – обрадовалась она. – Глядишь, мы благодаря тебе по баллам вылезем на первые места в этом году. А с силой ты зря потратился. Скажу тебе, как человек, много в этой жизни повидавший: так часто проверять бессмысленно.

– Случайно получилось. Мне в первый день конференции стало плохо, и Лихолетов пригласил целителя. Тот в том числе проверил и уровень силы и выписал справку. Не валяться же ей просто так.

Тем временем секретарша, просматривавшая документы на предмет соответствия правилам, добралась до справки Зимина, ойкнула и тихо сказала:

– Елизавета Николаевна… Гляньте…

Елизавета Николаевна глянула и надолго зависла, потом сухо спросила:

– Илья, это шутка?

– По-вашему, Зимин способен на шутки в таком важном вопросе? – удивился я. – Это значение соответствует моему нынешнему уровню.

– Так не бывает, чтобы с трех сразу до четырнадцати, – уверенно сказала она.

– Я тоже так думал. Но Дарина воздействовала на меня какой-то хитрой целительской практикой, после которой мне было очень плохо. Подозреваю, что она раскрыла все мои возможности.

– Но с трех до четырнадцати за такое короткое время…

– С пяти, – скромно напомнил я. – Я приносил новую справку, вы, наверное, забыли.

– Илья, ты издеваешься? – вспыхнула она. – Три и пять – не такая большая разница, как три и четырнадцать. Два уровня еще можно как-то отнести на то, что замер был давно, но не одиннадцать.

– Елизавета Николаевна, кто знает, на что способны целители…

– Это да… – задумчиво сказала она.

Секретарша, просидевшая все время нашего разговора тихо как мышка, внезапно отмерла и спросила:

– А если вообще магии нет, целители пробудить могут?

– Я не целитель…

– Вы про Огонькова слышали? – с горящими глазами спросила она. – Настоящий энтузиаст своего дела. Вот он недавно предложил…

Слушать про бред, несомый Огоньковым, желания не было, поэтому я прервал ее на середине фразы.

– Кажется, Грабина тоже настоящий энтузиаст-экспериментатор.

Я придал секретарским мыслям правильное направление, потому что она сразу посмотрела в сторону, где сидели целители. Посмотрела туда и Елизавета Николаевна, а я, воспользовавшись этим, попытался улизнуть из деканата. Но не тут-то было.

– Песцов, стоять! – рявкнула замдекана таким хорошо поставленным командным голосом, как будто полжизни провела в армии.

– Елизавета Николаевна, мне на занятия нужно, – сообщил я. – И без того три дня пропустил на благо нашей академии.

– Справки – это хорошо – хищно сказала она, – Но как насчет магических поединков? С четырнадцатью кругами тебе самое место участвовать там, а не в фехтовальных.

– Елизавета Николаевна, при всем моем уважении – нет, – твердо ответил я. – На таких соревнованиях используются родовые техники, которые нарабатываются годами, чтобы безукоризненно выполняться.

А еще мне там придется сдерживаться, чтобы не раскатать противника в ноль, да еще и высока вероятность, что покажу что-нибудь ненужное.

– И все же, Песцов, подумай, – гораздо спокойнее сказала Елизавета Николаевна. – У тебя тоже есть интересные родовые техники, чему я была лично свидетелем. Давай мы тебя заявим, пока время еще есть?

– Елизавета Николаевна, если мне вдруг придет в голову блажь согласиться, то академия потом будет бледно выглядеть, – намекнул я. – То, что прошло с вашим домом, не пройдет с противником.

– Илья, мы в любом случае будем бледно выглядеть, – отмахнулась она. – Алхимики никогда не славились боевыми навыками, у нас другой профиль.

– Так какой с меня спрос?

– Силой задавишь, – уверенно сказала она. – Нам как раз одного человека не хватает в команду, а, Илья?

– Елизавета Николаевна, с меня хватит фехтования и археологии, на всех фронтах я академию не прикрою. Я не уверен, что смогу нормально даже на фехтовании выступить – если вы не забыли, ко мне вынужденно вызывали целителя, у меня сейчас адаптация к повышенному уровню силы идет.

Еле-еле удалось отговориться и удрать. Хотя под конец Елизавета Николаевна мне столько пообещала, если я примкну к команде, что я уже всерьез подумывал, не согласиться ли, но потом вспомнил, сколько на мне всего висит, и решил, что еще одного соревнования по времени не потяну.

Привычно глянул на метки. Грабина оказалась в поселке, Фурсова – в академии, а Шелагин – вернулся в Верейск. Поверил значит, что ничего не дождется, карауля выход группы с Изнанки. Странная история. И непонятно, погибли ли наемники, вышли ли из другого Прокола или отсиживаются в каком-то тайном убежище. Последнего я исключить не мог, хотя официально считалось, что построить на Изнанке ничего не смогли. Но если я наткнулся на домик Древнего целителя, то что мешало какой-нибудь группе наткнуться на подземное убежище тех же Древних?

Размышляя на эту тему, а также о том, что могли тащить через проколы, я влетел в потоковую аудиторию, в которой у нас должна была вскоре начаться лекция по экономике. Правильно планировать бюджет собственного Рода – очень, очень полезное умение. Вот подучусь – глядишь, и деньги начнут задерживаться. Или нет? Ведь первое правило любой экономики: деньги должны не лежать, а крутиться, принося новые деньги. И так – по витку расходящейся спирали, потому что когда все идет по кругу, недалек тот день, когда круг сменится на нисходящую спираль, что приведет к разорению рода. Нам с Олегом это не грозило – мы и без того по родовым меркам считались нищими, но на будущее все же стоит иметь представление о работе с финансами. Потому что я был уверен: род Песцовых имеет хороший потенциал.

Наткнувшись взглядом на испуганную физиономию Фурсовой, я автоматом сделал пару шагов в ее сторону, девушка замахала руками, явно пытаясь невербально сообщить, что мне стоит поторопиться. Причину этого я понял через мгновение: двумя рядами выше сидел Шмаков, вокруг которого образовалась зона отчуждения.

– А этот что тут делает? Его же отчислили?

Фурсова потянула меня за руку, притягивая к себе, и прошипела:

– Восстановили уже этого урода.

– С какого перепугу? – возмутился я. – Он опасен для нормальных людей. Его место в зоопарке.

– Вот я и говорю: всей группой меня травили, – страдальчески сказал Шмаков. – Конкуренция она такая конкуренция, ничем не гнушаются. Сговорились всей толпой против меня, потому что наш род в княжестве – ведущий. Вот этот наглый особо усердствовал, потому что и сам как алхимик ничего не представляет, и род его дерьмо.

Я встал, развернулся и пошел к нему. Он затравленно заерзал на сиденьи, но отступить возможности не было, поэтому съежился и вызывающе пропищал:

– Только и умеешь, что кулаки распускать, но тут куча свидетелей, которые подтвердят твою немотивированную агрессию.

– А еще тут куча свидетелей, которые подтвердят, что я тебя вызываю на дуэль. Сегодня, в дуэльном комплексе.

– Вот видите. – Шмаков обвел всех грустным взглядом. – Теперь он вообще хочет меня убить. А все потому, что хочет избавиться от конкурента.

– Шмаков, ты мне не конкурент. Ты даже зачет по технике безопасности не сдал, а когда тебя все-таки допустили до занятий, ничего сделать не смог.

– Вранье, – заныл он. – Вранье и общий заговор.

– Короче, Шмаков, жду тебя после занятий.

– Рад бы тебе показать твое место, но ректор мне лично запретил устраивать проблемы академии. Под страхом отчисления. Так что повезло тебе.

– Смотрю, Шмаков, под тобой уже характерная желтая лужица появилась, – усмехнулся я. – Самое время штаны поменять. Ссыкло.

– От него еще и пованивает, – заметил кто-то из сидевших повыше.

– Не удивлен, – отозвался я.

Кулаки чесались, но пачкать их о такое говно не хотелось, поэтому я вернулся к Фурсовой.

– Как его вообще взяли обратно? – возмутился я. – После нападения на одногруппницу?