Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 180 (всего у книги 337 страниц)

Глава 14

Как только закончились уроки, мы с Максом, Ермаком и Строгановым бегом выскочили из кабинета, спустились по лестнице и вываливались из школьных дверей на крыльцо. У нас была цель, мы собирались подловить Наташку. Демид тоже хотел, но ему не повезло. Его «классная» оставила дежурить.

– Ну блин! А можно завтра⁈ – Попытался он «соскочить» с почетной должности уборщика, однако ничего у него в итоге не вышло.

Вообще, занятия пролетели как-то слишком быстро. По крайней мере, для меня. Возможно, сказалось состояние ожидания, в котором я пребывал, рассчитывая именно сегодня, наконец, откровенно поговорить с Деевой.

Пацанам тоже очень хотелось дождаться старосту. Правда, причина их жажды общения заключалась совсем в другом. Друзья хотели знать подробности того, что произошло в директорском кабинете после того, как мы его покинули.

Наташка пришла в класс после разговора с директрисой, опаздав почти на полчаса. То есть, беседа у них вышла долгая и, судя по красным глазам Деевой, весьма насыщенная. Причем на протяжении всех уроков, Наташка категорично избегала всей нашей компании, видимо, как раз не желая слышать вопросы о разговоре с Жабой.

Девчонка просто, как только раздавался звонок, исчезала из класса и появлялась ровно вместе с учителем, когда начинался следующий урок.

– Не, пацаны, я вот умру от любопытства, – Заявил Строганов, приплясывая на месте. – Мне до ужаса интересно, что в итоге сказала Жаба. Видели, какая Деева пришла расстроенная? Надо же… Никогда не думал, что скажу подобное, но староста у нас… блин… настоящий боевой товарищ. Вот ведь неожиданно, да?

Макс с Ермаком утвердительно закивали, и принялись обсуждать Наташку, которая за все предыдущие годы ни разу не дала возможности заподозрить в себе столь неожиданные качества как верность, надёжность и смелость. Мы раньше ее считали занудой и зубрилой. Ну как раньше… Всегда. В прошлом варианте моей жизни это так и осталось неизменным.

Я особо активно обсуждение Наташкиной персоны не поддерживал, больше отмалчивался, изображая невиданную заинтересованность в облупившейся краске на стене школы.

Хотя, на самом деле, с нетерпением ждал появления старосты. Просто не хотелось песть ей дифирамбы в присутствии друзей. Они и так с этой темой Наташкиной влюбленности слегка достали.

– Ого… Пацаны, гляньте. Вот так номер…– Макс вдруг завис, уставившись куда-то вдаль.

Я, как и все остальные, обернулся, проследив за его взглядом.

У ворот, прилепиашись к ограде, словно банный лист, которого намертво припечатало, наряженный в светлую рубашку, куртку и отутюженные брюки, стоял Витя Толкачёв.

Его физиономия светилась, как новогодняя ёлка, только вместо игрушек в наличие имелись живописные синяки и царапины – последствия нашей вчерашней «дипломатической встречи». Вернее, синяки – это была моя заслуга, а вот царапины – «привет» от кота. Причём кот отметился гораздо сильнее.

И, конечно, Толкач был не один. За Витиной спиной маячили три угрюмых физиономии «монастырских»– его верные мушкетёры, только без шпаг.

Не знаю, что это было – слабоумие или отвага. Витя решил вот так запросто, посреди белого дня, заявиться на нашу территорию. Хотя, приходить в одно лицо Толкачёв все же побоялся. Не совсем дурачок. Зато с друзьями, пристроившимися за его спиной, он выглядел вполне себе решительно.

Как назло, именно в этот момент из школы вышла Наташка. Она сразу заметила нашу компанию, но вместо того, чтоб остановиться, наоборот ускорилась.

Честно говоря, ее эта «беготня» выглядела немного странно. Главное, только день назад все было нормально, даже, можно сказать, прекрасно. А сегодня девчонке какая-то вожжа под хвост попала. Не знаю, что за очередной заскок.

Староста едва ли не бегом спустилась со школьных ступеней и рванула в сторону ворот, ведущих с территории школы.

– Чего это она? – Удивился Строганов. – То грудью на амбразуру кидается, чтоб нас защитить, то бегает, как от прокажённых. Нет, положительно с этими девчонками вечно какая-то ерунда входит. Я их вообще не понимаю.

– Не нас защитить, а Петрова…– Многозначительно заявил Макс и покосился на меня.

– Вы, блин, достали. – Я нахмурился, наблюдая, как Наташка топает прямо навстречу Толкачеву.

Витя, который до этого висел на ограде, тут же отлепился от нее и шагнул девчонке навстречу. Выражение его лица в один момент обрело вид страдальческий, но с неизменной, слегка нагловатой уверенностью.

– Наташ, постой! Надо поговорить! – Голос у Толкачева звучал так, будто он милостыню просил, но при этом был на сто процентов уверен, что ему её должны выдать незамедлительно. – Ну прости ты меня! Я вспылил вчера! Неправ был! Эмоции захлестнули! Давай… давай забудем? Вернём всё как было?

Наташка остановилась. Вскинула подбородок – чисто оскорблённая невинность, и посмотрела на него так холодно, что Вечная мерзлота по сравнению с ее физиономией показалась бы жарким курортом. Как будто Толкач был тараканом, залезшим в её суп, и она обдумывала, прибить наглеца или вылить вместе с супом. Вот что-что, а морально выстегнуть оппонента девчонка умеет.

Вообще, Наташка явно не планировала вести какие-то разговоры с этим горе-ухажором. Но Витя поступил грамотно. Он не просто сделал шаг ей навстречу, он буквально перегородил Наташке дорогу. Там хочешь-не хочешь, а придется либо остановиться, либо идти на таран. К радикальным мерам Деева, наверное, не была готова.

– Витя, я тебе вчера всё сказала. Разговор окончен. И обсуждать нам больше нечего. Оставь меня в покое. Пожалуйста!

Голос старосты буквально звенел от негодования. Она, как и Толкачев, говорила достаточно громко, но я решил, нужно подключаться ко всей этой ситуации. Хотя бы переместиться к месту основных событий.

– Пацаны, идемте-ка поближе… – Позвал я друзей, а затем, не дожидаясь их ответа, сбежал с крыльца, чтоб направился в сторону Толкачева и старосты.

Слава богу, парни воздержались от своих уже привычных шуточек насчёт меня и Наташки. Сейчас я мог среагировать на подобные комментарии не особо хорошо.

Они просто молча двинулись за мной. Скорее всего, сразу поняли, чем я руководствуюсь.

По большому счету, мой поступок имел вполне объяснимые причины. Я… переживал, наверное. Не то, чтоб опасался за Наташку. Вряд ли Толкачев сможет причинить ей вред. Теперь доподлино известно, что Наташка вполне в состоянии за себя постоять. Тут больше надо бояться Толкачеву.

Однако все равно нервничал. Подумал, пусть Витя наглядно убедиться, что девчонка не одна и за ее спиной есть поддержка.

– Как тебе еще объяснить, отстань, пожалуйста, от меня. И… И от Петрова. – Наташка произнесла последнюю фразу, не видя, что подошли мы с пацанами. Думаю, в ее планы не входило, чтоб я стал свидетелем конкретно этого разговора.

– Опять Петров⁈ Да при чём тут вообще Петров⁈ – Толкач взвился, его и без того пестрая физиономия покраснела от злости.

Однако он тут же осёкся под ледяным взглядом Деевой.

Я не стал подходить совсем близко. Остановился чуть поодаль. Не хотелось бы смущать девчонку. Хотя, ее разговор с Витей теперь было слышно очень прекрасно.

Мои друзья замерли рядом, готовые в любой момент вмешаться, если Толкач и его свита решат перейти от слов к делу или просто начнут хамить в особо извращённой форме. Напряжение повисло в воздухе, густое, как кисель.

– А чего это вы тут делаете? – Раздался вдруг голос прямо за нами.

Я обернулся. Это был Никита Ромов. Он вышел из школы, увидел странное скопление народа возле ворот и, наверное, решил, выяснить, в чем дело. Тем более, сразу становилось понятно, что ситуация вертится вокруг Деевой.

– Что здесь происходит? – спросил он тихо, кивнув в сторону Толкачева и Наташки. – Нужна помощь?

Я на секунду замялся. С одной стороны, учитывая, что передо мной стоит задача помирить Ромова с Деевой, возможно, было бы неплохо, если бы он, типа, за нее заступился.

С другой – Наташка крайне непредсказуемая особа. Ромова она сейчас на дух не выносит. Вернее, не выносила она его, как оказалось, и раньше, но теперь просто больше не скрывает своей антипатии. Если Никита конкретно в данный момент, вмешается, он может огрести от девчонки вместе с Толкачевым. Тогда задача усложнится.

– Да так… – Я пожал плечами, стараясь выглядеть максимально буднично, будто мы тут каждый день наблюдаем ухаживания «монастырских» за своими одноклассницами. – Эхо недавних событий. Толкач никак не успокоится. К Наташке лезет, дружить хочет. Ну мы просто… приглядываем, чтоб все хорошо было.

Никита ничего не сказал в ответ, но суть происходящего, похуже, уловил. Он перевёл взгляд на Толкачёва, потом снова посмотрел на меня. В его глазах читался немой вопрос. Мол, не связана ли эта ситуация с нашей с ним договоренностью?

Я еле заметно кивнул, намекая Ромову, что приблизительно ход его мыслей верный.

– Никита! Никита, подожди!

Тут уже мы все обернулись. Даже Наташка. Заметив нас совсем рядом, она как-то смутилась, но практически моментально взяла себя в руки.

Со школьного крыльца в нашу сторону бежала Ленка Рыкова.

– Ты погляди, какая настойчивая. – Тихо пробормотал Макс.

Ермаков, естественно, сразу помрачнел. В силу огромного количества событий, приключившихся за последнее время, мы все как-то забыли о его личной трагедии, связанной со второй отличницей класса.

– Никита, ну ты чего ушел-то? Я думала, мы вместе домой пойдём. – Ленка сходу повисла на Ромове, а точнее на его руке, конечно. – И потом… Скоро голосование. Ты обещал помочь, придумать мероприятия для класса, сочинить текст для моей речи.

Рыкова произнесла последние фразы, которые предназначались Никите, глядя при этом четко на Дееву.

Наташка еле заметно усмехнулась. Намек, конечно, был понят. Ленка сейчас напомнила старосте, что, возможно, недолго ей осталось носить это почетное звание.

А вот Ромов не улыбался. Наоборот. Он выглядел глубоко несчастным человеком. Такое ощущение, что Рыкова достала его со своей дружбой в усмерть. Даже стало немного жаль пацана.

– Подожди, Лена…

Никита отвернулся от своей фанатки и снова уставился на Толкачева, а потом вообще сделал шаг вперед, поравнявшись с нами. Будто намекал Вите, что теперь рядом бдят не четверо пацанов, а уже пятеро.

Витя из-за внезапно увеличившегося количества свидетелей слегка утратил боевой запал. Он то ли смутился, то ли просто сообразил, что находится в крайне неподходящей для обсуждения личной жизни ситуации, и мы так просто не уйдём.

Как бы там ни было, Толкачев весьма заметно сдулся. Злобно буркнув что-то себе под нос, настолько тихо, что даже его друзья не разобрали, он махнул своим мушкетерам, и они быстро, почти поспешно, ретировались в сторону дороги, ведущей к железнодорожной станции.

Наташка проводила ухажера равнодушным взглядом, потом снова повернулась к нам. Посмотрела на Ромова. Так посмотрела, что, если бы глазами можно было метать дротики, Никита уже превратился бы в дикобраза.

– Ладно… Пойду, раз все разрешилось. – Смутился Ромов.

– Да, да, да… Идём. Нам многое нужно сделать. – Тут же засуетилась Рыкова.

Она схватила Никиту за руку и потащила его к выходу со школьной территории.

– Дура, блин… – Поцедил сквозь зубы Ермаков.

– Диман, не хочу тебя расстраивать, но, по-моему, этот новенький уже бы и рад от Ленки избавиться. Она сама к нему лепится. – Со своей обычной простотой заявил Серёга, провожая парочку взглядом.

– Дура потому что. – Мрачно повторил Ермаков.

В этот момент я заметил, что Наташка уже не обращает внимания ни на кого из присутствующих и уходящих, а смотрит конкретно на меня. Причем, у нее даже выражение лица немного смягчилось. А взгляд потеплел.

– Спасибо, что не ушли, – тихо сказала староста.

– Наташ, давай тебя провожу до дома? – предложил я и сделал шаг вперед.

Макс, Ермак и Строганов, как по команде, синхронно переглянулись а потом, не сговариваясь, отошли в сторону. Занялись они, судя по всему, глубоким изучением школьного забора, делая вид, что вот прямо сейчас разгадают тайну его появления. Я даже испытал чувство благодарности к друзьям, если честно.

Наташка улыбнулась:

– Давай.

Мы пошли вдвоём. Правда, исходя из того факта, что практически весь наш класс живет в одной стороне, пацаны топали сзади, но на приличном расстоянии. Соблюдали дистанцию.

– Слушай, Наташ, – начал я, как только отошли от школы. – Думал тут насчет твоих слов… Ну те, что ты сказала, когда из парка возвращались…

Она подняла на меня взгляд, оторвавшись от созерцания земли под ногами. В ее глазах мелькнула готовность выполнить обещание, как у отличницы перед контрольной.

– Да, Лёш. Что?

– Понимаешь… Эта история с Толкачом… Да и вообще. На нас теперь директриса смотрит как под микроскопом. Ещё одна заварушка – и родителям точно сообщат, а то и из пионеров погонят. Мне кажется… мне кажется, нам с Никитой Ромовым надо как-то… ну, официально помириться, что ли? Подожди только, не спорь!

Я поднял руку, собираясь прервать поток Наташкиных аргументов, которые по идее должны были посыпаться на меня сразу после упоминания Ромова. Однако девчонка молча шла рядом и оставалась совершенно спокойно. Хотя всего лишь несколько дней назад от фамилии новенького ее буквально потдрясывало.

– Ты ничего не скажешь против? – удивился я.

– Я еще не дослушала. – Пожала плечами староста.

– Ничего себе… Ну… Хорошо. Тогда продолжу. В общем, я тут что подумал. Ты ведь знаешь, у большинства наших пацанов вроде как почти конфликт с Ромовым. Еще Рыкова… Маячит как раздражитель перед Ермаковым.

– Да, Диме нравится Лена. – Кивнула Наташка.

Я от неожиданности споткнулся на ходу.

– Ты что, знаешь?

– Давно. А вы только поняли? – Староста посмотрела на меня удивлённо. – Мальчишки… Что с вас взять…Еще с прошлого года была заметно, ты чего? Дима переживает, что Ленка теперь с Ромовым постоянно кружится. Да, я понимаю. Но как это связано со мной?

– Ну видишь ли… Ты нам помогла сегодня здорово. И если именно ты подружишься с Никитой… Да, я все понимаю. Про твой секрет насчёт семейной истории. Но… Блин… Извини, что я прошу об этом. Просто не хочу, чтобы опять что-нибудь случилось.

Я говорил совершенно искренне, по крайней мере, насчёт нежелания новых проблем. Наташка вдруг нахмурилась.

– Погоди, Лёш… А что случится? Мне Кашечкин буквально на днях рассказывал, что видел, как вы с Ромовым вполне себе мирно беседовали на перемене. Говорит, чуть ли не друзья…

– Кашечкин – идиот. – Отрезал я. – Не знает ни черта, а лезет ст своими комментариями. Мы действительно разговаривали с Никитой, но… там совсем другое было. Это не имеет отношения к остальным пацанам. Мы говорили о родителях.

– О родителях? – Наташка удивилась ещё больше.

– Да! – Я ухватился за эту ниточку, – В общем… Тут такое дело… Я был у Ромовых дома до того, как мы все туда пошли. Так получилось. Так вот… я там фотографию видел. Старую. На ней мой отец, мама… и его отец, Ромов-старший! Представляешь? Они, оказывается, знакомы были! Давно! Я теперь спать не могу, хочу выяснить, что их связывало! Вот об этом мы с Никитой и говорили. А Кашечкин, балбес, решил, что мы дружбу водим. Ему лишь бы языком чесать!

Я намеренно умолчал, что на той же фотографии были еще Наташкина мать с дядей Андреем. Есть ощущение, что сейчас еще какая-нибудь не очень хорошая информация об отце Никиты может здорово все испортить.

Глава 15

Мы отошли от школы достаточно далеко, но при этом особо не торопились. Видимо, Наташке не сильно хотелось домой, впрочем, как и мне. Не знаю, чем руководствовалась староста, меня лично совершенно не вдохновляла перспектива провести очередной день в компании родственников. Одной конкретной родственницы, если говорить точнее.

Уверен, за время моего отсутствия бабуля придумала еще какую-нибудь пытку для внуков. Сегодня даже Илюха свалил из дома с такой скоростью, что ему позавидовал бы любой гепард. Я никогда не видел, чтоб дети НАСТОЛЬКО хотели в детский сад. Младшенький собрался за пять минут и потом оставшееся время торопил деда Ивана.

Вот только Илюше повезло, он из сада раньше пяти вечера не вернется, так что основной удар педагогического гения Людмилы Владленовны придется на меня. А я совсем, ну вообще совсем не готов сегодня терпеть ее закидоны. Пожалуй, в прошлый жизни неспроста ни я, ни Илюха понятия не имели о наличие дедушки и бабушки. Мать, наверное, побоялась нанести нам психологическую травму такими родственниками. Так что я очень даже был рад тому факту, что Наташка не спешит никуда, идет еле-еле.

Пацаны тоже не торопились нас обгонять. Так и плелись сзади, с энтузиазмом изучая трещины в асфальте, будто более удивительных вещей за всю свою жизнь они никогда ее встречали.

Я пару раз оглянулся, чтоб проверить, не греют ли уши мои друзья, но они всем своим видом демонстрировали, что нет. Им типа неинтересно и вообще они просто прогуливаются после уроков. Хотя физиономия Сереги показалась мне излишне напряженной. Будто он изо всех сил пытался обнаружить в себе таланты эхолокатора.

Наташка все еще переваривала мои слова о необходимости официального примирения с Ромовым и о фото, которое я упомянул, а потому молчала уже около пяти минут. Думала.

Мысль о воссоединении с без пяти минут братом ее не особо вдохновляла, это понятно. Лицо у Деевой было такое, будто я предложил ей добровольно записаться в кружок по разведению особо ядовитых пауков.

Но при этом девчонку явно беспокоила перспектива очередных проблем с директрисой, которые, по моему заверению, непременно будут, если Деева и Ромов не подружатся. Проблемы, естественно, должны были свалиться конкретно на мою голову. Это, конечно, в некотором роде эгоистично, но я уже понял, что из всей нашей компании по большому счету Деева переживает конкретно за меня, чем бессовестным образом решил воспользоваться.

Ну и плюс Наташку явно заинтересовала история с фото. Могу представить, как бы она охренела, если бы узнала всю правду.

На данный момент в старосте боролись две стороны ее натуры. Первая – отличница, пионерка и правильная девочка, которая умеет дружить. Эта часть Наташки склоняла свою хозяйку в сторону добра. Вторая – тот скрытый дьявол, которого я обнаружил в новом варианте жизни Деевой. Вот как раз он и нашептывал девчонке в ухо, чтоб она послала куда подальше и меня, и Ромова.

– Послушай, Наташ, – Я решил зайти с козырей, пока она не начала цитировать устав пионерской организации на предмет недопустимости дружбы с идеологически сомнительными элементами. Просто взгляд у девчонки стал максимально сосредоточенным и это явно намекало на то, что весы склоняются совсем не в ту сторону, куда нужно.– Я понимаю, Ромов тебе не мил. Мягко говоря. Но ты сама видела, что творится. «Жаба» на нас теперь дышать будет через раз и с пристрастием. Еще одна такая выходка, как в парке, и… – я многозначительно развел руками, – родителям сообщат, а там и до исключения из пионеров недалеко. Мне это светит особенно ярко, учитывая мою репутацию.

Деева громко и выразительно фыркнула, но в ее глазах мелькнуло понимание. Вообще-то, да. Сейчас, в 1985 году исключение из школы и пионеров уже не такая прямо трагедия, однако, жизнь подпортить данный факт может вполне.

– И ты считаешь, что если я начну любезничать с этим… Ромовым, то Александра Ивановна сразу проникнется к вам вселенской любовью? – в голосе старосты сквозил сарказм. Видимо, на данном этапе дьявол одерживал верх.– Не понимаю, Лёш, как это связано. Я помогла вам сегодня только по той причине, что имела прямое отношение ко всей ситуации. А так… Все очень просто. Не творите всякой ерунды и не будет проблем. Ты же вечно влезаешь в какие-то истории. Постоянно.

Нет, вы слышали эту особу⁈ Кто бы говорил, вообще. Да большинство тех идиотских ситуаций, которые со мной приключилось, – заслуга непосредственно Деевой. Она же сама – как одна ходячая проблема.

Эти мысли ураганом промчались в моей голове, но, конечно же, ни одну из них я не озвучил. Вслух сказал совсем другое.

– Не любовью, но, возможно, решит, что мы встали на путь исправления. Я ведь тебе только что объяснил, если ты подружишься с Ромовым, то пацаны больше с ним цапаться не будут. Можно сказать, из уважения к тебе. Да и вообще… – я неопределенно пожал плечами, не уточнив, что «вообще». – К тому же… насчет той фотографии у Ромовых дома…Мне кажется, здесь что-то нечисто. Почему моя мать никогда не упоминала отца Никиты, если они дружили? С малознакомыми людьми в поход не попрешься, фотографироваться на память не станешь. Там точно кроется какая-то загадка.

Наташка помолчала, задумчиво кусая губу. Видно было, как в ее светлой голове идет напряженная работа мысли.

– Ладно, – наконец выдохнула она. – Допустим, есть темная история насчёт старой дружбы ваших родителей. И что? Это повод мне… улыбаться Ромову?

– Это повод хотя бы попытаться наладить с ним… ну, не роственнуб любовт, так хотя бы нейтралитет, – я постарался вложить в голос максимум убедительности. – Ты можешь сколько угодно отбрыкиваться от этого факта, но он твой брат. Частично! – Уточнил я быстро, потому как со стороны Деевой ко мне прилетел раздраженный взгляд. – Никита сам ничего плохого тебе не сделал. Ты ведь понимаешь. Он ни при чем. Ну дуйся сколько угодно на его отца…на вашего отца. Никите-то за что твоя ненависть? А если в классе будет мир, то и директриса отвяжется. Логично?

– Ну вообще, если честно, абсолютно нелогично, Петров, – прищурилась Наташка. – Извини, Лёш, но у меня какое-то предчувствие…Что-то ты скрываешь. Все понимаю насчет школы, исключения из пионеров и прочее. Однако…Про эту фотографию ты будто не договариваешь, не рассказываешь правды.

Приехали. Теперь, значит, Деева хочет знать ВСЕ. Ой, Наташа… Как ты сейчас неправа.

Это снова были мои мысли и я снова не сказал их вслух. Тем более, стал понятен один момент.

Наташка не из тех, кто удовлетворится полумерами. Ей реально подавай всю правду-матку, да еще и с документальным подтверждением. Так что…Ситуация немного зашла в тупик.

Что теперь? Выложить все как на духу? Что на той фотке не только мои родители, но и ее собственная маменька с дядюшкой? Это ж как обухом по голове. Потому как Ромов-старший, который по Наташкиному мнению сволочь и гад, дружил с ее дядькой, а не просто появился, мать соблазнил и бросил. Деева что-то говорила о коллективном детстве, но если взять ситуацию с фото, то Наташка поймет, родственники ей подозрительно много врали. Впрочем, как и мне.

Она же меня на месте прикопает за такие новости. Наверное… Настроение у этой девчонки скачет, как кенгуру. Но если не скажу… если не дам ей полную картину, она ведь не поверит. И вся моя затея с «примирением» пойдет прахом. А мне это примирение ой как нужно. Не для галочки, а для дела. Для очень большого и важного дела, о котором она даже не догадывается. Ладно, была не была. Резать так резать, не дожидаясь перитонита. Только бы она не взорвалась тут же, на месте. Я вздохнул, собираясь с духом.

– Хорошо. Только обещай, что не упадешь в обморок и не начнешь опять психовать. Совершенно не хочется опять бегать за тобой по всему району, а потом лезть в очередную драку, чтоб ты снова начала со мной разговаривать.

– Петров, не тяни! – Наташка остановилась, повернулась ко мне лицом и нетерпеливо топнула ногой.

– Ладно…В общем…Кроме моих родителей и Ромова-старшего… на той фотографии была твоя мама. И твой дядя Андрей.

Секунда тишины. Потом еще одна. Наташка смотрела на меня так, словно я только что сообщил ей, что земля на самом деле плоская и стоит на трех слонах, которые танцуют джигу на гигантской черепахе. Глаза ее расширились до размеров блюдец. Кажется, я даже услышал, как скрипнули шестеренки в мозгу старосты, пытаясь обработать новую информацию. Скрип был какой-то особенно тревожный.

– Моя… мама? И дядя Андрей? С… с ними? – ее голос дрогнул, став почти шепотом. – Подожди… И они там что? Уже взрослые? Раз ты узнал своих родителей.

– Да, – подтвердил я, стараясь выглядеть максимально спокойно, будто каждый день сообщаю подобные новости. – Все вместе. Молодые, улыбаются. Лет, модет, двадцать с хвостиком. Похоже, они когда-то очень хорошо дружили. Но когда-то не прямо в детстве, а вообще. Я подумал… может, это прошлое как-то связано с тем, что происходит сейчас? Ну, с моим отцом… Ты же знаешь, он… – я замялся, подбирая слова. – У него сейчас не самые простые времена. И если наши семьи были так близки…

– Подожди, как с твоим отцом, – Деева окончательно потерялась. – Он же умер…

Я сначала бестолково уставился на Наташку, но уже в следующую секунду сообразил, в чем дело. Ну конечно! Я ведь никому не рассказал о поездке матери в Москву. Вернее о цели этой поездки. Я вообще никому не сказал о том, что мой отец жив, потому что пока не известно, к чему все придет.

– Чёрт… Да… Это тоже новость. Только о ней никто не знает. Мой отец жив, но есть некоторые проблемы…

Я осторожно, как минёр на минном поле, пытаясь не взорвать мозг Деевой окончательно, в двух словах рассказал о внезапном «воскрешении» бати. Потом снова вернулся к фото, стоявшему у Ромовых дома и к тому, что отец Никиты мог бы помочь, потому что у него точно имеется какая-то информация, но не до конца понятна, какая.

Однако, кажется, первая «мина» уже сработала. Лицо Наташки сначала побледнело, потом на скулах проступил легкий румянец. Она явно боролась с бурей эмоций. Предательство – вот что, кажется, читалось в ее взгляде. Предательство со стороны самых близких. Мать, которая столько скрывала…

– Я… я не знала, – еле слышно прошептала она. Потом тряхнула головой, словно отгоняя наваждение. – Этого не может быть. Мама бы сказала…Хотя… Она ведь уже врала мне.

– Может, у нее были причины молчать? – мягко предположил я. – Старые истории, знаешь ли, бывают сложными.

Наташка несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Видно было, что ей нужно время, чтобы это переварить.

– Мне… я хочу подумать, – наконец произнесла она, глядя куда-то сквозь меня. – Да. Я подумаю над твоими словами, Леш. И про Ромова… и про это… фото. Ты говоришь, на фотографии дядя Андрей. Но когда я сказала ему твою фамилию… Ну… Был у нас разговор недавно… Он сделал вид, будто слышит ее впервые. В общем… Завтра поговорим.

Наташка резко развернулась и почти бегом пошла в сторону своего дома, оставив меня в компании слегка ошарашенных пацанов, которые, судя по всему, издалека уловили накал страстей. Сути разговора они, конечно, не знали, но вот общее настроение уловили.

– Чего это с ней? – Макс подошел ко мне, с любопытством глядя вслед удаляющейся старосте. – Ты ей что, в любви признался? Или она тебе? Или она призналась, а ты нет.

– Угомонились бы вы уже, а? – Покосился я на друга. – Рассказал страшную сказку на ночь. Со множеством действующих лиц.

На этом тема обсуждения внезапного ухода Деевой была закрыта. Пацаны, конечно, с огромным удовольствием обсуждали бы ее и дальше, но я открыто дал понять, что не имею такого желания.

Вечер принес еще один «подарок». Когда мы с Илюхой уже заканчивали сражение с гречневой кашей под бдительным надзором бабули, в дверь робко постучали. Это была та самая соседка, счастливая обладательница телефона.

– Лёшенька, тебе мама из Москвы звонит. На наш аппарат. Давай бегом.

Я подскочил, едва не опрокинув на Илюху кашу, и рванул к двери. Братец, естественно, тут же увязался за мной. Людмила Владленовна что-то неодобрительно пробурчала про «беспокоить людей в неурочное время», но мы уже неслись вверх по лестнице.

– Алло, мам! – я постарался, чтобы голос звучал бодро. – Ну как вы там? Как отец? Что в перспективе?

Голос у мамы в трубке был глухой, с треском помех, и бесконечно уставший. Но главное – в нем ее было никакого оптимизма, который я так надеялся услышать.

– Леша, сынок… – она помолчала, будто собираясь с силами. – Ты у меня уже взрослый и я могу говорить с тобой как со взрослым, да? Все сложно. Очень сложно. Отца… его действительно подозревают в серьезных вещах. Прямо вот очень серьезных, понимаешь? Не просто какая-то ошибка. Речь идет о… – она запнулась, – ну, ты понимаешь. Государственные дела.

У меня внутри все похолодело. Ирония ситуации в том, что я, несмотря на свой пошлый опыт и прошлую жизнь, не знаю, как закончится история отца. Потому что в прошлом сценарии этой жизни его как бы не было. Он так и не нашёлся. То есть, я понятия не имею, оправдают ли его.

Поэтому слышать сейчас негативные прогнозы было немного тяжеловато. Илюша, стоявший рядом, вцепился в мою футболку и смотрел испуганно. Машинально я погладил его по голове.

– Но… есть же какие-то доказательства его невиновности? – спросил, стараясь, чтоб по голосу не было слышно моего волнения. – Должны же быть! Он же… он же не виноват?

– Невиновных, Леша, иногда легче всего сделать предателями, – с горечью ответила мать. – Пока все очень шатко. Мой знакомый, к которому обратилась за помощью, говорит, что нужно готовиться к худшему, но надеяться на лучшее. И знаешь… тут всплыла одна деталь. Очень важная. В общем… Твоя староста, Наташа Деева. У нее есть дядя.

Я оторвал трубку от уха и с удивлением на нее посмотрел, словно желая убедиться, что мне не показалось. Мать реально это говорит? Она решила ввести меня в курс дела? Серьезно?

– А что он?

– Он… он был с твоим отцом в той командировке, – мама понизила голос, словно кто-то мог подслушать наш разговор. – И от его показаний, Леша, зависит очень многое. Буквально всё. Он может либо помочь отцу… либо окончательно его утопить. Понимаешь, какая ситуация?

То есть, Ромов-старший не соврал, когда намекал на вину Наташкиного дядьки… Картина становилась все более запутанной и одновременно более ясной. Драма закручивалась почище шекспировской, а я в ней оказался не просто зрителем, а одним из невольных сценаристов.

– Пока непонятно, что будет дальше, но…Лешенька, сынок, я тебя очень прошу, – голос матери стал тише и настойчивее, почти умоляющим. – Будь там предельно осторожен. Ни во что не ввязывайся, пожалуйста. Ни с кем не обсуждай это, особенно с Деевыми. Ситуация очень… деликатная и опасная. Даже для тебя, для Илюши. Для все нас. Просто учись, слушайся дедушку с бабушкой. Хорошо? Обещаешь?

– Хорошо, мам, – выдавил я. – Обещаю.

Конечно буду паинькой. Почти. Потому что не ввязываться в эту историю я уже не мог. Я уже в ней по уши. И, кажется, именно мне предстоит распутать этот клубок, пока он не задушил всех его участников. Мама бы упала в обморок, если бы узнала, что я уже успел «деликатно» поговорить с племянницей того самого Андрея.

– Я люблю тебя, сынок. И Илюшу поцелуй. Держитесь там.

– И мы тебя, мам. Держись. Все будет хорошо.