Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Выехали мы в час дня, я и пообедать успел, два часа в дороге, скоро стемнеет, час, полтора, когда тональность машины изменилась и та остановилась. Странно, ей ещё час ехать, это точно. Штаб фронта в маленьком городке устроился, вроде того, что наша дивизия заняла. Тент у заднего борта откинули, там два бойца, и командир НКВД, лейтенант госбезопасности, судя по шпалам. Бойцы с новомодными «ППШ» были. Лейтенант быстро и насторожено осмотрев всех, кто был в кузове, а кроме меня ещё трое, и скомандовал:

– Покинуть кузов для досмотра и проверки документов.

Ясно, на посту нас остановили. Это не патруль, стационарный вроде. Понятно я сразу напрягся, что мы, что немцы любят ложные посты использовать. Поэтому убрал вещмешок, документы и даже пистолет в хранилище, покинув машину одним из последних, внимательно изучая пост. Встал к левому борту машины, тут все кто ехал плечом к плечу стояли. Да не понятно, наши или нет, с виду как настоящий пост. Впрочем, это немцы оказались, наставили оружие, быстро разоружили по одному, документы забрали. Только насчёт меня ругались, пустой, но узнав, что я перевод получил, закивали, такое может быть. И нас под охраной, шесть человек, повели вглубь леса, «Зис» взревел за спиной движком, и шум мотора начал удаляться. Возможно из-за машины нас остановили. Сейчас ножами отработают, и уедут на грузовике. Я готов был, в любую минуту големов вызвать, они этих диверсантов на раз раскатают, но пока не спешил. Пытался понять, что им надо. Хотя у пленного выясню, нечего тянуть. Три голема поднялись с разных сторон, а тут почва не только листвой покрыта, но и мхом, и казалось это сама земля изверглась. А големы способны двигаться, глаз не уследить, правда долго я их в таком темпе держать не могу, максимум минут пятнадцать, но всех вражеских солдат те уничтожили. Интендант третьего ранга, старший в нашей машины, заорал:

– Бежим!

И они рванули в разные стороны. Ну-ну. Я прибрал два «ППШ», с запасными дисками и патронами. Да всё ценное с противника, даже документы вернул убежавших, и поспешил следом за машиной. Големов я деактивировал сразу как уничтожил диверсантов, нечего время тратить. Их семеро было, нас сопровождало. А всего на посту насчитал двадцать два. Наверное, самолётом доставили. У всех форма НКВД. Ещё не отучились её использовать. Отстойник, куда грузовик отогнали, был недалеко, в километре, так там я пост големами взял и отстойник навестил, всего одна машина, только начали работать. На машине доехал до ложного поста, тела убитых диверсантов в кузов, и покатил в сторону штаба фронта. То, что в лесу те пятеро бродят, меня не волновало, наткнутся на наших, опознаются. Главное диверсантов всех положил. Добрался. Пришлось изрядно рапортов писать в Особом отделе. Как взял, как отбились, где пять оставшихся с машины. И всё такое. До полуночи мурыжили, чуть не поэтапно наши и мои действия вели. Похоже утром поедем к месту схватки. Те семь тел, которые нас вели, как лежали в лесу, так и лежат. Это остальных в кузов машины закидал для опознания. Причём изрешетил тела из «ППШ», а то травмы не совместимые с жизнью, а это след. Их кстати ловили, второй день как к нам в тыл забросили. А один из группы сбежал и к нашим вышел. Он и опознавал. Заодно выяснил для чего меня в штаб фронта вызвали, да ещё переводом. Мата не хватает.

Помните того раненого разведчика-Героя, из разведбата? В госпитале Вологды познакомились. Всё с него пошло. Или с моего длинного языка. Ну мы немало общались, тот про разведывательную деятельность, опытом делился, и диверсиями заниматься приходилось. Вот я и озвучил несколько интересных идей. Например, самолётом перекинуть миномётный расчёт с опытным корректировщиком и запасом мин, можно два самолёта, поближе к вражескому фронтовому аэродрому. Сблизится, подготовить позиции и ударить. Корректировщик будет точно наводить. Причём, операцию сразу с некоторыми аэродромами провести. А то в одном месте ударишь, те усилят охрану и патрули, и не дадут другие бить. Бить так сразу несколько. Оказалось, Роман, тот разведчик, так загорелся этим, что стал вызывать командира. Война, просто так не покатаешься подчинённого навестить в глубоком тылу, но тот всё же прибыл, выслушал. А я там и другие интересные идеи подал. А майор этот служил в разведуправлении нашего фронта, сообщил своему командиру, тому полковнику Пахомову, что меня вызвал, и эти идеи описал, и они меня дёрнули. Вот такой круговорот, чёрт его побери.

Время час ночи был, особисты со мной пока закончили, я уставший, а тут эти:

– Ладно, понял почему я тут. Какого чёрта меня с дивизии дернули? Идею вы поняли, сами вполне может реализовать. Я вам зачем?

– Лейтенант, со старшими командирами говорите, понизьте тон, – велел майор.

– Слушай, мне на твои шпалы начхать. Давно на*уй не посылали, зубы с пола не собирал? Хочешь устрою? Это не я к вам, вы меня дёрнули. Любая макака званием выше себя господом богом чует. Достали. Я уставший, после боя, не жравший, и тут два урода, пообщаться решили. Языками потрепать. Да я прям счастлив от этого, так и хочется расстегнуть кобуру, достать пистолет и устроить салют. На поражение. Блин, служил на роте, людьми пополнял, готовился к боям, всё нормально, да нет, у кого-то левая пятка зачесались, и меня дёрнули. Реально достали.

Общаться со мной оба командира больше не стали, видели, что я мало адекватен, вызвали конвой и приказали арестовать. Сдал оружие и удостоверение, остальное в хранилище, так что бойцы увели на гауптвахту, для командиров. Для начала у меня действительно нервы разыгрались, узнав причину вызова, вспылил, и те это видели, слова от души шли. Однако, под всем этим было и двойное дно. Всё просто, я вдруг осознал, что пока явлюсь командиром, вот такие дёргания меня будут преследовать до конца войны. Оно мне надо. У меня какая задача? Дожить до конца войны, чины и награды, это лишь приятный бонус, не более. По сути они мне не нужны. И в звании командира, я уже вижу, мне дожить не дадут, проще уйти в простые бойцы. Вот честно, как озарение было. Надо в церковь, снова получить благословение воина. Думаете сделал, и оно на всю войну? Нет, они как патроны в магазине. Сработали, новые нужны. Вон после контузии, благословение слетело, новое нужно, а я пропустил. Так что план такой. Доводим до трибунала, пусть всего лишают, к концу войны снова что совершу, и верну, главное пустые петлицы и свобода. Я так считаю. И между этими делами посетить церковь, на благословение воина. Пригодиться. Я прошёл в помещение гауптвахты, чуть не со стонами радости устроился на нарах, я тут не один, ещё пятеро было, и меня по сути сразу вырубило. Я так устал. План в действии, ждём что завтра будет. Пальцы скрестил.

Утром меня почему-то дёрнули к знакомым особистам. Я плохо выспался, всклоченный, времени мало было, вот и слушал хмуро, что те вещали, при этом наяривал каши с котелка, ложка моя была. А те про трибунал узнали, Пахомов всё же подал рапорт на меня, чему я внутренне порадовался. Мол, матерился, оскорблял, оружием угрожал. Насчёт последнего врал. Правда, смотря какой рапорт. Могут разжаловать и на передовую, а могут и к стенке. Видно будет. Големами отобьюсь и уйду на территорию немцев. Так что расстрел, это неприятность мелкая, я не переживал. Меня больше интересовало, а как они со сломанными руками рапорта написали? А что, пока меня вели к зданию гауптвахты, я вызвал одного голема, и тот рванул к зданию штаба, к этим двоим. План осуществляю, надо отполировать. Так что, когда уснул, то это тело спало, а одним потоком управлял големом. Тот через окно, в брызгах стекла, ворвался в комнату, где те двое сидели, а этаж второй, ещё обсуждали меня, и раздал мощные плюхи. Просто переломал руки и ноги, да майора ещё в окно выкинул. Аккуратно, без сильных повреждений. Дальше голем выпрыгнул наружу, отбежал к яме, где я его вызвал, и лёг на место, после чего был деактивирован. В штабе охрана уже панику подняла. Это им за то, что меня с роты сорвали, я же обещал отблагодарить. И алиби у меня, я на гауптвахте был.

Тут особист, майор, который и описал в каком я нехорошем положении, вдруг предложил решить все мои проблемы, с переводом меня к ним на службу. Поставив котелок на стол, всё равно пустой, протирая ложку платком, чтобы потом завернуть и за голенище убрать, я прямо сказал:

– Вы думаете то, что я услышал для меня проблема? Я вам честно скажу, я специально грубил Пахомову и матерился, обещая рожи начистить, разыграв неадекватное состояние. Да и устал, действительно нервишки шалили. Всё просто, я хочу попасть под военный суд, где меня лишат звания и отправят на передовую простым стрелком. Потому что пока я командир, меня постоянно дёргают. Вон, поставили на пулемётную роту, в полку Московского ополчения, так командир полка наплевал на приказ, и на взвод меня поставил. Отвоевал честно, больше пяти десятков немцев уничтожил лично, контузию получил. Лечение, там следом назначение на миномётную роту, однако капитан-миномётчик, сказал, что я неправильно командую и занял моё нагретое место. Перенаправили на пулемётную роту. И тут даже недели не прибыл, снова дёрнули в штаб. Да дайте мне нормально служить и воевать, я вам что, неваляшка, туда-сюда меня дёргать? Простым стрелком проще, я это понял, осознал, и вот решил под военный суд попасть. Чистые петлицы, чистая совесть. И свобода. Я решение принял, его не изменить. И к вам я не пойду. Я честный армеец. Да, меня довели, но я предпочитаю встречаться с врагами лицом к лицу. Надеюсь мы разобрались в том, что подтолкнуло меня к таким действиям? Вы конечно щедрое предложение делаете, но не в моём случае. Моим планам по рукам бьёте. Я жду трибунала и на свободу.

– А если к расстрелу приговорят?

– Перебью тех, кто исполнять будет, и уйду. Это не сложно. У немцев в тылу партизанить стану.

– А кто Пахомова покалечил? С его замом.

– А я откуда знаю? Вы сказали, узнал. Так себе новость, хотя я и не расстроен, поделом им.

– Не ожидал такое услышать, удивил меня. Знаешь, почему тебя полковник Пахомов к себе вызвал?

– Нет.

– Твоя идея с миномётными налётами на аэродромы противника, интересна. Да, я допущен к этому секретному проекту. Ты оказался уникальным миномётчиком, ты знал это? Командир истребительного батальона в Брянске, не последний человек в городе, орал на нашего комфронта. Причина в том, что Краснов занял должность ротного. Ты красиво в лесу накрыл диверсантов, чётко и быстро, там работала комиссия, и было принято мнение, что такая точная стрельба, в лесу, просто невозможна. Краснов уже усиливал истребительный батальон. Шесть убитых и два десятка раненых. Своих накрыл. Там следствие идёт, военная прокуратура работает. Вот командир батальона и требовал тебя вернуть. Пахомов про это знал и хотел тебя задействовать при одном из таких миномётных налётов на вражеские аэродромы. Как-то всё сорвалось.

Я на это лишь пожал плечами, мне откровенно пофиг было. А вот дальше всё решили быстро, уже через два часа, я получил направление в отдел кадров Красной Армии, это в Москве, куда и убыл на попутной машине. Время даже двенадцать не наступило. Нет, военный суд был, но сняли один кубарь, и всё. Я снова лейтенант. Так наказали, мол, старшим по званиям грубить не стоит. Легко отделался. Это точно майор-особист поработал. Понял мои мотивы и решил дорогу мне перейти, не дал плану исполниться. Да он сам это сказал, мол, это его спасибо за уничтоженных диверсантов, та группа могла успеть много плохого натворить. Правда и на этом фронте решили меня не держать, избавиться, отправив в Москву. Там новое назначение получу. Получил, в Четвёртую танковую бригаду полковника Катукова, командиром пулемётной роты в мотострелковый батальон. Бригада бои вела и потери имела, вот в качестве пополнения из-за выбывших из строя, и направили меня в бригаду. А та вела бои у Орла, отходя к Мценску, так что я на попутном эшелоне туда. Поближе к фронту. Ну а что, время идёт, хранилище качается. С каждым днём приближается Победа и я пока жив. Так что вот насчёт таких метаний, с назначениями, я как раз не был против. К штабу бригады я подходил днём девятого октября. Это ещё быстро добрался, постоянно везло с попутными машинами. Да, знакомый храм в Москве посетил, перед получением назначения, благословили. Надеюсь, тут подольше послужить. Пока план стать простым бойцом я отложил, вроде отстали от меня, но если что, вернусь к нему.

– Танкист? – спросил Катуков, когда я, отбивая сапоги от грязи на пороге, вывалился в избу.

Передавая документы подошедшему командиру, направление и удостоверение, я отрицательно покачал головой:

– Назначен к вам командиром пулемётной роты в мотострелковый батальон.

– На танках воевал?

Судя по тону, вопрос не праздный, и полковнику действительно важно это знать, поэтому быстро обдумав ответ, всё же в отказ пошёл. Не хочу рисковать, мне нужна спокойная служба:

– Нет, чисто пулемётчик. Закончил сержантское училище в Ульяновске.

– Не важно, мне нужен командир танка, – решил полковник, и подойдя к столу с картой, стал показывать. – Смотри, мы здесь, на окраине деревни. Вот тут в пяти километрах застрял танк, экипаж сейчас пытается его вытянуть подручными средствами. Там нет командира. Принимаешь командование, выдвигаешься вот сюда, поддержишь нашу пехоту. Немцы вышли к Головлёву, не дать им закрепиться в деревне. Всё понял?

Похоже моё мнение никого не интересовало, тот уже всё решил и было не сдвинуть. То, что я тот самый Никитин, что генерала в плен взял, Катуков похоже не понял, как и работники штаба.

– Понял, – вздохнул я. – Топливо, боезапас?

– Молодец, понимаешь. Всё в достатке, полное, машина из ремроты шла, после восстановления. Техники больше нет, даже танк нечем выдернуть, всё на передовой, надеюсь ребята справились.

Получив удостоверение, я удивился:

– Товарищ полковник, меня оформили командиром танкового взвода. Я вообще-то ротный, да по пулемётам.

– Теперь ты танкист. Бегом за снаряжением.

Точно всё решено, не вывернешься. Мысленно ругаясь, я честно пытался соскочить, язык свой длинный попридержал, всё же сбегал к старшине, меня во второй взвод, второй роты, первого батальона назначили. Получил новый шлемофон, комбинезон, явно зимнего образца, плотный, мелочёвку, и с вещами побежал в нужную сторону. Не один, боец посыльный вёл. Подмораживало, и сильно. Даже похоже мелкий снег сыпал. Да точно, в низинах снег, и не таял. Это я в лёд в луже продавил, сапоги испачкал. Отмахали пять километров быстро. Танк на месте, урчит на холостом ходу, виден дым из патрубков, он кормой к нам. Рядом здоровенная чёрная лужа из которой торчали обломки брёвен. Это я к тому, что бойцы вытащили танк, сейчас грязный трос крепили на машине. Так что добежал, представился новым командиром, сопровождающий боец подтвердил, так что познакомился с экипажем. Вещи разместил в башне, и дальше рванули к деревне, там уже бой шёл, пушки так и работали. Опять танкист. Надеюсь ненадолго. Да всё просто, у меня полная уверенность, что в бригаде я не задержусь. Пока же «тридцатьчетвёрка», явно Сталинградского завода, ревя движком и лязгая гусеницами, покачиваясь, катила дальше. А я по внутренней связи, она к счастью была и работала, продолжал знакомиться с экипажем. Мне нужно знать с кем я пойду в бой, экипаж же не сбит.

Двигались мы у лесополосы, посадка, заграждающая была. С одной стороны, чистое поле до горизонта, но видимость метров на четыреста, снег усилился, с другой посадка. Уже по сути голая, жёлтая листва быстро облетала с деревьев, но пока прикрывала. Люк полуоткрыт был, потому я в большинстве в него выглядывал, чтобы осмотреться. До деревни, где шёл бой осталось немного, но про экипаж я уже узнал, все молодые парни, восемнадцать-девятнадцать лет, один из Москвы, двое из Подмосковья. Двое парней, девятнадцати лет, младшие сержанты Конев и Белов прошлого года призыва, служили на танковом полигоне, «три-четыре» и «КВ» знают на отлично, Конев мехвод, Белов заряжающий, с полигона в бригаду Катукова и попали. А стрелок-радист, москвич, красноармеец Мищенко, призван два месяца назад, прошёл курсы и вот служит в нашей бригаде. Боевой опыт уже получили, пять дней воевали, имеют на счету два танка, сожжённую самоходку, броневик, три грузовика, противотанковую пушку, подавили шесть пулемётов, до взвода пехота, что для неполной недели боёв, вполне неплохо, и были подбиты, лишились командира, ранен, после ремонта, и вот я к ним в командиры попал.

– Так, товарищ мехвод, стой. Экипажу на месте, я проведу визуальную разведку.

Прихватив бинокль, это мой личный, из трофеев, я выбрался через башенный люк, из него сразу Белов начал выглядывать, осматриваясь, и побежал дальше по дороге к концу посадки, оттуда будет видно деревню. Оптика приблизила картинку, снег конечно мешал, но рассмотрел. Хм, там наша бригада атакует, несколько «КВ» и лёгкие машины, похоже удачно атакуют, немцы отходят. Отлично. Снежники попадали на лицо, таяли, вообще ощущалось как минус три-пять погода, ветер только сильный. Это ненадолго, скоро потеплеет, и снова всё развезёт, грязь сплошная будет. Вернувшись обратно, я забрался в машину, устроившись на сиденье командира, прикрыв башенный люк, оставив щель сантиметров пять, подключил штекер шлемофона, и сообщил:

– Бой за деревню уже идёт. В принципе удачно, мы там особо и не нужны. Слышите артиллерия вражеская бьёт? Порядка двух десятков орудий, в основном лёгкие полевые гаубицы. Я решил проскочить в тыл к противнику и уничтожить её артиллерию, пока снег идёт, он нас сокроет, поможет. Потеря немцами артиллерии, на которую те так привыкли опираться, поставит их в тяжёлое положение и облегчит работу нашим. Всё ясно?

– Ясно, товарищ командир, – хором сообщили танкисты.

– Отлично. Значит так, дорога эта дальше перерезана, там у немцев заслон с противотанковыми пушками, вроде две, поэтому уходим влево, в чистое поле и прорываемся к ним в тыл на большой скорости.

– А в овраг какой не свалимся? – с вполне понятным сомнением спросил мехвод.

– А тут как раз я двух лыжников встретил, от своих отбились, автоматчики из НКВД, направил их на разведку. Они будут визуально проверять дорогу.

– Не одни, это хорошо.

Похоже Конев имел авторитет в экипаже, но пока мой авторитет уронить не пытался, присматривались ко мне, так что так рыча движком мы покинули дорогу и разгоняясь, двинули по чистому полю. Я же когда проводил визуальную разведку, достал одного голема, да вооружил его «ППШ», с двумя запасными дисками. Почему одного? Да мне хватит, тем более если один, время что я его держу, пять часов и двадцать две минуты на данный момент, но я продолжаю каждый день развивать, тренировки веду. Вот три уже держу. Думаю, к Новому Году четырёх смогу вызвать, натренирую умение. Так что голем двигался впереди, он кстати заслон уничтожил, ещё не оставлял я его за спиной, также сканером, что встроен в голема, я проверял дорогу, поэтому мы никуда не свалились, хотя местность не самая лучшая для быстрой езды, но обойдя попавшиеся нам немецкие боевые подразделения, мы вышли на другое поле, где стояли гаубицы. Не ошибся, слух не подвёл, ровно двадцать пушек, так что мы стали гонять, и расстреливать артиллеристов. Бойцы мои орали от возбуждения, но всё делали толково. Я ещё не забывал бронебойные снаряды в казённик посылать, да взорвать, ударив осколочным снарядом, небольшой склад снарядов. Немцы носились в панике толпой от нас, что позволяло их расстреливать из пулемётов, те оставляли на снегу тёмные точки множества тел. Тех не спасали укрытия, или попытки убежать, доставал всех, наводясь через голема. Те взяли и сдались. Пришлось принимать капитуляцию. Отправил Белова и Мищенко, с карабинами. Те обыскивали, документы собирали, потом мне передали, а я прикрывал их. Раненых своих немцы сами перевязали и несли на шинелях. Почти две сотни солдат, пять офицеров, и вот их колонной, впереди Белов и Мищенко шли, возглавили колонну, танк замыкал, и мы по своим следам, к наступлению ночи дошли до деревни, где и сейчас штаб Катукова был, там и приняли у нас пленных и мой рапорт. Мы ещё за танком противотанковую пушку с заслона буксировали, на корме ящики со снарядами к ней.

Знаете, я, наверное, пророк, в бригаде прослужил всего один день. Был арестован как вернулся в часть, приведя пленных, и срочно отправлен с конвоем в тыл. Так и закончилась моя служба танкистом. Что, чайник закипел? Это я про голову. Да, там ситуация так сложилась. Дело в том, что пока мы добирались до артиллеристов, я через голема засёк выгрузку с трёх немецких грузовиков, советских бойцов и командиров. Все армейцы. Диверсанты, к гадалке не ходи. Те попрощались с немцами, что их привезли, выстроились в колонну, и двинули в сторону наших. Ну дальше мне не до них было, даже голема не пошлёшь, я там как раз вскоре к артиллеристам вышел, все силы нужны были. А вот когда вернулся к штабу бригады, вдруг обнаружил тех самых диверсантов, и старший их, в звании полковника, общался на крыльце с Катуковым. Я рапорт передал, экипажу своему приказал занять свои места в танке и прикрыть меня, и подойдя, достав пистолет, дважды выстрелил в грудь тому полковнику, и стал держать на прицеле двух командиров, что с ним были, оба майоры, крича что это диверсанты. Но скрутили не их, а меня. До стрельбы не дошло. А всё просто, полковник этот настоящий, командир одной из стрелковых дивизий, вышел с разбитым штабом дивизии, и даже вынес знамя. Катуков его хорошо знал, старые знакомые, а я у него в бригаде первый день. Так что выбор был не в мою пользу.

Медики занялись полковником, тот был даже в сознании, зло на меня поглядывая, позволил отнести себя в избу, остальные диверсанты не дёргались, что видимо сказалось в их пользу. Полковника на перевязку, к врачам, а меня в машину и вскоре отправили в тыл, с тремя бойцами конвоя. На «полуторке», в сильную метель. Дело-то серьёзное, тут решать не Катукову, а чинам куда выше. Об этом вопиющем случае уже сообщили в тыл, вот и приказали меня доставить, причём немедленно. А не расстреляли меня на месте, и такое могло быть, из-за удачного рейда в тыл к противнику, уничтожения гаубиц и захват пленных. Если бы не этот случай, вторую Звезду Героя без сомнений бы получил. Причём отправили, из Мценска поездом, прямо в Москву, следствие шло, дело завели. И всё равно я считаю себя правым. Об одном жалел, что не положил эту группу ещё там, у грузовиков. Однако посчитал, что пушки важнее. Ошибся, признаю это.

* * *

– Никитин! – окрикнул меня от двери барака опер нашего ИТЛ. – К начальнику лагеря.

Отложив заготовку, я работал в мебельной мастерской, небольшое производство было на территории зоны, и довольно неплохо наловчился за те полные полгода, что тут нахожусь. Подмазал кого нужно и вот получил это неплохое место. Раньше я плотником, да ещё мебельщиком, не был, а тут набил руку. Сейчас шла весна сорок второго года, середина апреля. Со мной вообще быстро всё решили, на третий день после допросов, довольно жёстких, был осуждён, всего лишён, получив десять лет трудовых лагерей и отбыл проходить срок заключения. А находился в Перми, у нас тут лесоповал, и фабрика, снарядные и патронные ящики делали, но мне вот повезло на козырное место попасть. И питался частично своими запасами. Вон даже немного ряху наел. Да я всем доволен был. А сейчас шёл к начальнику лагеря и сердце сжималось в недобрых предчувствиях. С чего это вызвали? С момента прибытия не вызывали, а тут вызвали. Точно неприятности.

Накинув телогрейку, тут пока прохладно, хотя снег активно сходил, но ещё ноздреватый лежал. На ходу достав из кармана брюк наручные часы, это тут ценность, демонстрировать нельзя, отберут. Да и носить запрещено и иметь тоже. Время два часа дня. Чего это меня сейчас дёрнули? У меня срочный заказ на комплект мебели. Неделя до конца срока осталась. Вообще я действительно считал, что отлично устроился и собирался тут до конца войны задержаться, если повезёт, то там по амнистии выйду. Всё же до конца срока сидеть я не хотел. Хранилище накачалось на три тонны и двести сорок два килограмма на данный момент. К концу мая, будет три с половиной. А занято едва полтонны, тем более запасы съестного я подъедал. За это время на сорок кило подъел, так что общий объём хранимого четыреста семьдесят два килограмма, и не пополнял, скорее опустошал, пусть и медленно. Так что для «мессера», и топлива для него, место есть. Может ещё что добуду, теперь есть куда убирать. Как видите я всем доволен, но вот чуял неприятности. Боец пропустил в здание управления лагерем, там дежурный сопроводил в кабинет начальника лагеря, майора Козлова.

– Пляши Никитин, у меня для теперь две новости, хорошая и плохая.

– Слушаю, – с насторожённостью, буркнул я.

– Тебя выпускают, решение трибуна изменили, всё возвращают что забрали, ты оказался прав, тот генерал предатель. Теперь это точно известно.

– А хорошая какая новость?

Майор поперхнулся, несколько секунд недоумённо смотрел на меня, и уточнил:

– То, что тебя из лагеря выпускают, для тебя плохая новость?

– Хорошей её точно не назову. Меня всё устраивает.

– Даже так? Вторая новость, не самая лучшая, как я думал, теперь сомневаюсь. Из-за плохой погоды и оформления всех документов вынужден задержать на трое суток. Из Перми через три дня вылетает самолёт, с ним полетишь в Москву, я договорился. Да, генерал Катуков, все силы бросил чтобы тебя оправдали, когда тот генерал-предатель ушёл к немцам. Да ещё весь корпус сдал, коим командовал. Из-за этого немцы серьёзно продвинулись, откинув наших. Это месяц назад было, даже я слышал.

– Молодцы, предателя на груди пригрели, а меня, кто его выявил, в лагеря, – с усмешкой сказал я.

Тот только вздохнул, но велел мне продолжать работу, тот комплект мебели какому-то чиновнику шёл, новенький, недавно сюда прибыл, это бизнес начальника лагеря, хотя деньги честно в кассу идут. Так что, матерясь про себя, я вернулся в рабочий барак и приступил к работе, она меня успокаивала. Нет, меня не порадовало то что услышал, я зол был, так отлично всё шло, и раз, всё изменили. Да я в бешенстве. Я даже мстить не собирался тем, кто избивал и допрашивал, судье, да я их водкой бы залил за такой подгон, спокойную жизнь в тылу. А тут раз, действительность со всего размаха в лицо кинуло, показало жизнь как она есть. Не бывает всё хорошо. К концу смены, а у меня сверхурочные, я за них доппаёк получаю, даже решил пристрелить майора, оружие есть. Или ножом его, финкой. А это новый срок. Ведь я не только за свою жизнь борюсь, но на мне множество жизней. Райнова. Нет, я должен до конца войны дожить, и тут на зоне это проще. Останавливало одно. Хлебной должности и спокойно жизни уже не будет, охрана будет мстить за порезанного хозяина лагеря, устроят адскую жизнь, это точно, схожие случаи были, те зеки недолго прожили, некоторых даже опустили. Так что если выбирать, то всё же свобода тут лучше. Вот всё это и перемешивалось в моих мыслях, все три дня бурлили, пока не были готовы документы и меня не выпустили. Сглупили. Если бы на машине на аэродром увезли, я бы вынужден на нём улететь, а так он мне не нужен, лучше поездом доберусь. Самолётом несколько часов, на поезде несколько суток. А на войне это много значит, я лучше несколько суток подольше поживу.

Направился в город. Мне выдали какое-то тряпьё вроде гражданской одежды, только шаровары красноармейские, дали бумаги об освобождении и гуляй Илья. Самое главное, приказ прибыть в Москву, в кадровый отдел Главного Управления Красной армии, но срок прибытия не указан. Да эта бумага золотое дно. Как опытному военному бюрократу, я это отлично видел. А значит у меня есть время посетить немецкие тылы и наконец добыть то, что хотел. Так что к чёрту поезд на Москву. Нужно обдумать, как добраться до передовой, перейти, и уйти дальше. Пройти не проблема, големы поработают, я четверых два часа свободно уже держу. Пятого тоже вызываю, но общий срок управления всего сорок минут. Маловато. В общем, мне кровь из носу как можно быстрее нужно убраться к немцам в тыл и тут на ум приходит только одно средство, которого у меня нет, и собственно из-за него я к немцам и направляюсь. Да, мне нужно угнать самолёт. Правда какой-то внутренний запрет стоит, у своих угонять, даже сам удивился этому. Там же ответственных людей накажут за угон. Чёрт, да пусть наказывают, это не расстрел и не зона, переживут. Так что всё, я решил угоняю самолёт, надо найти где, лечу к немцам, делаю свои дела, и уже на «мессере», а уверен, что его добуду, лечу в Москву. Если так всё сделать, и мне повезёт, всё успею, и как раз пока поезд идёт до Москвы, и прибуду в столицу. Поэтому всё обдумав, я решил рискнуть.

Эта идея мне пришла, когда лагерь покинул и шёл до окраин города по разбитой дороге, лагерь не в городе находился, хотя считался что в его черте. До этого я больше планы мести строил и себя жалел, что так всё получилось. Ладно, не об этом сейчас. Первый же самолёт, что приходит на ум, это тот на котором я якобы должен был улететь. Нет, это не мой вариант. Угонят, кто будет одним из главных подозреваемых? Так рисковать не хочу, так что откидываем. Хотя аэродром посещу, хочу узнать, что там за самолёты. У передовой конечно на фронтовых аэродромах выбор куда больше будет, чем у тыловых, но может ещё что есть? Глянуть стоит, так что я заторопился. До аэродрома доехал на велосипеде. Да и переоделся. Ту хламиду выкинул, натянул костюм, а он тесноват стал, куртку и кепку, вроде ничего, солнце печёт. Нет, на аэродроме был один транспортный самолёт, двухмоторный, «Ли-2». Да и он через два часа улетел. Не дождались меня лётчики, хотя один всё на часы поглядывал и высматривал кого-то. Знали, что лишний пассажир был. Поэтому я укатил к железнодорожному вокзалу, там заплатил проводнице и мы поехали на Казань. Может там что добуду? О, и благословение нужно получить. Так на полке проводницы и катил в сторону Казани. Ну не получилось и не получилось, я и на поезде до передовой доберусь, поближе к ней. Дальше на велосипед, а дорогу мне через линию фронта големы проложат, там уже технику какую добуду. Скорее всего авто для начала. И буду искать аэродромы. Вот и всё.

Поезд был пассажирский, переполненный, они редко ходят, поэтому желающих набивалось больше чем было мест. Даже у проводницы трое, я наверху и двое снизу сидели. Двое суток и мы в Казани. Я доплатил и дальше до Москвы. Да просто от Москвы до передовой было ближе всего добираться. Ещё двое суток и на месте. Там с толпой покинул вокзал, одет прилично, документы не проверили, я ушёл на Киевский вокзал, на велосипеде доехал, по пути посетив храм, благословили меня. На вокзале я смог, а наступила ночь, забраться на грузовой эшелон. Его охраняли, боеприпасы везли, снаряды, но големы помогли, двух вызвал, закинули на крышу вагона, там достал подстилку, спальник, снял сапоги и забрался в спальник, сверху от ветра овечий тулуп, да я добыл такой перед арестом, и катил на крыше. Тут к скобе привязался, чтобы не скатиться, и спокойно уснул. Вполне комфортно и тепло. А эшелон вроде на Брянск шёл. Эта ветка.