Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 266 (всего у книги 337 страниц)

– Не в чем мне признаваться.

Почти тут же раздался скрип двери, и император сказал: – Уведите задержанную.

– Ты об этом сильно пожалеешь, – на прощанье прошипела Живетьева, метка которой заполыхала жгучей ненавистью.

Больше Живетьева не проронила ни слова, а в шум я перестал вслушиваться, переключился на обстановку вокруг себя. Стояли мы перед дворцом, который был весьма эффектно подсвечен и сиял в ночи праздничной иллюминацией.

– Красиво? – спросил Шелагин, заметив, что я перестал напоминать статую.

– Очень. Стоило приехать и увидеть своими глазами.

Живетьева двигалась по дворцу медленно, то ли отыгрывая возраст, то ли надеясь, что император передумает и ее вернет. Второго не случилось: старушка дошла до выхода, где села в машину с полностью затонированными стеклами, которая проехала мимо нас.

– Завтра ты отсюда выйдешь уже Шелагиным.

Я повернулся к княжичу.

– Сомневаюсь. Независимо от того, первым пунктом пойдет этот вопрос или последним, император откажет.

Глава 24

В эту ночь я использовал модуль магии Металла. Не скажу, что полученные знания сильно облегчили мою жизнь, поскольку были довольно скудными: Ковка металла Изнанки, Стальные когти, Стальные Шипы, Стальные Оковы. Ковка, конечно, вещь полезная в перспективе, но пока ковать мне особо нечего. Разве что спицу от Живетьева переплавить и перековать? Так сказать, заняться тренировками. В идеале, конечно, набрать стоило бы побольше, чтобы хотя бы нормальный кинжал получился. Попросить, что ли, у Шелагиных неограниченный доступ к княжескому Проколу? Там металл Изнанки обнаруживается чаще. Глядишь, к получению четвертого уровня и возможности привязки изнаночных клинков насобираю на что-нибудь приличное. И места для Проколов третьего уровня стоит поискать. Как-то совсем не до того было в последнее время, а возможность-то у меня есть.

Утром мы позавтракали прямо в номере, куда доставили еду из ресторана при гостинице, после чего выехали на Совет. Проводился он в императорском дворце, в специально выделенном для этого дела экранированном помещении, куда не допускали никого, кроме князей, разве что на короткое время, если появлялась необходимость что-то уточнить. Для таких лиц выписывалось специальное разрешение, по которому и производился проход на территорию дворца, и сидели они в помещении рядом, чтобы «быть под рукой», когда появлялась необходимость в их присутствии на Совете.

Кроме нас с Шелагиным, в этом помещении были еще два княжича, один из которых был Георгием Прохоровым, а второго я не знал. Зато все три княжича друг друга прекрасно знали, и между ними завязалась неспешная беседа ни о чем: все острые углы старательно обходились, возможно потому, что беседующие знали о направленных на нас камерах, которые были хорошо замаскированы. Но не настолько, чтобы я их не обнаружил.

Я к разговору прислушивался, но не к тому, что велся возле меня, а к тому, что был за стеной: с магической защитой во дворце было из рук вон плохо, хоть второй раз обноси императорскую сокровищницу. А то после первого они никакого урока не вынесли…

Для настройки пришлось использовать освободившуюся метку на Шелагина-старшего. Я бы предпочел поставить ее на императора, но увы, у меня к нему доступа не было.

– Константин Николаевич мог бы прийти вовремя, – проворчал незнакомый мне голос. – Не уважает он, не уважим и мы. Павел Тимофеевич, может, сообщите, зачем вы нас столь срочно вызвали?

– Давайте все же подождем императора, – отказался князь Шелагин. – Вопрос должен обсуждаться в его присутствии.

– Потому что этот вопрос могу решить только я, не так ли, Павел Тимофеевич? Ведь речь пойдет о вашем внуке, которого вы хотите признать, – начал с наезда вошедший император. – Но право, я не понимаю, к чему такая срочность.

– В том числе, разумеется, я хотел бы признать собственного внука, – с достоинством ответил Шелагин. – Но ради этого не стал бы инициировать внеплановый совет. Появились вопросы, на которые можете ответить только вы, Константин Николаевич.

– Давайте тогда закроем вопрос с вашим внуком. Мой ответ: нет. Если пришлось привлекать административные ресурсы для того, чтобы он мог выиграть княжеские соревнования, то он точно не может быть достоин княжеского титула.

Стало ужасно обидно, что я не могу видеть лиц, присутствующих в комнате, только слышать голоса, а они передают отнюдь не все. Нужно было князю подсунуть камеру, потом просмотрел бы на досуге. Но одно было ясно: император точно поручил найти всю информацию обо мне, чтобы иметь возможность к чему-нибудь придраться. Игнорировать предупреждение Живетьевой он не стал.

– Вас дезинформировали, Константин Николаевич. Единственное административное вмешательство было по удалению моей покойной супруги их комнаты жюри. На тот момент она уже знала, что Илья – мой внук, и делала все возможное, чтобы осложнить ему жизнь.

– Присутствующим вряд ли это интересно, – холодно сказал император, показывая, что не выспался, плохо позавтракал и вообще утром встал не с той ноги.

– Почему же? Как раз это происшествие запустило цепь событий, в результате которой я узнал много интересного. Возможно, не все присутствующие знают, что не так давно я овдовел. Официальной причиной смерти супруги была названа сердечная недостаточность, но на самом деле ее отравили, предварительно обманом вынудив написать записку-признание в убийстве моего внука.

– Постойте, Павел Тимофеевич, – брюзгливо бросил император. – Каком еще убийстве? Ваш внук сидит в комнате ожидания.

– Одну минуту. Я собираюсь показать вам видео. Первое из серии, так сказать, – позволил себе легкую иронию Шелагин.

Судя по комментариям, которые пошли после этого, было показано видео с моей «смертью» и последующим убийством слизня. Первый раз прозвучала фамилия Живетьева.

– И что должна нам доказать эта постановка? – насмешливо спросил император. – Вину Живетьевых? Постыдились бы, Павел Тимофеевич.

– Дайте ему закончить, Константин Николаевич, – пробурчал кто-то. – Мы знаем, что вы всегда выступаете на стороне Живетьевых. Но я уверен, что Павлу Тимофеевичу есть что рассказать и показать и без этого видео.

– Именно так. Это, так сказать, затравка. Следующим пойдет видео допроса моего силовика, организовавшего убийство моего внука, которое не удалось только потому, что Илья оказался мастером иллюзий и подсунул одну из них вместо себя.

Дальше послышались знакомые звуки допроса Трефилова.

– Это что-то из области сказок, – скептически проворчал один из зрителей. – Блоки, подмена детей. Вы нас за идиотов считаете?

– У меня есть подтверждение независимого целителя того, что Николай не мой сын, а Живетьева, – заявил Шелагин.

– Чушь! – пренебрежительно бросил тот же человек. – Это все равно выяснилось бы, когда реликвия наследника не приняла бы. Я знаю Эрнеста Арсеньевича как порядочного и честного целителя. И очень высококвалифицированного.

– Думаю, ваше мнение вскоре изменится. Разумеется, после услышанного мой старший сын… Точнее, мой единственный сын решил переговорить с Живетьевым. Поскольку тот был в отъезде – как выяснилось позднее, участвовал в еще одном противоправном действии, сущей мелочи по сравнению со всем остальным. Так вот, поскольку Живетьева не было в Верейске, Александр в компании верного нам мага выехал ему навстречу. Следующее видео будет посвящено этой встрече.

Смотрели его в полной тишине, был слышен только голос Живетьева и его компаньона. Видео было коротким, поскольку там были только нападение и оставление тел на Изнанке.

Мне опять ужасно не хватало возможности видеть через стену. Уверен, император уже давно понял, что сообщница его обманывала, и сейчас пытался придумать хоть что-то, чтобы выйти без потери лица из неприятной ситуации. Очень неприятной ситуации – здесь как бы трон под задницей не зашатался…

– Это выглядит впечатляюще, – подал голос император. – Хотел бы я узнать, как все это было снято таким образом, что никто из действующих лиц ничего не заметил.

– Артефактом, Константин Николаевич, – ответил Шелагин. – И сразу поясняю, что нападение было именно на Александра и его спутника. Не на иллюзии.

– Рискованно, Павел Тимофеевич, – укорил кто-то. – Я так понял, в настоящее время Александр – единственный ваш законный наследник.

– Их страховали, Александр Петрович, – уверенно ответил Шелагин. – При опасности для жизни мои люди вмешались бы, но надо было доказать злоумышление.

– Неожиданное и неприятное использование целительских навыков. Н-да… Теперь даже и не знаю, стоит ли иметь личного целителя, который запросто расправляется с княжеской семьей.

– Возможно, Эрнест Живетьев – паршивая овца в прекрасном целительском сообществе, – хрипло сказал император.

– Э, нет, Константин Николаевич, – сказал Шелагин. – Все намного печальней. Но до того, как показать последнее видео, я должен показать вам еще одно.

Еще одним видео оказалась запись с Николаем, которому наверняка споили нужный коктейль, поэтому он фонтанировал ненавистью ко всем, в том числе к своему биологическому отцу и бабушке-Живетьевой. Покойной матери тоже досталось. Заодно Николай признался во всех преступлениях: и уже совершенных, и только планируемых. После окончания записи Шелагин сообщил:

– Это чтобы вам было понятно, господа, почему я решительно отказываюсь от Николая и не хочу с ним в дальнейшем иметь никаких дел.

– Да уж, Павел Тимофеевич, вырастил ты кукушонка на свою голову…

– И не говори, – Шелагин вздохнул. – Казалось бы, хотя бы уважение должно быть к человеку, который тебя вырастил, а поди ж ты… Но вернемся к Живетьевым. Вот вам последнее видео, в нем до Эрнеста добрались и заставили отвечать на неудобные вопросы.

Это видео слушали еще внимательней. Видео закончилось, и наступила полнейшая тишина, которая разбилась словами Шелагина:

– Становится понятным, Константин Николаевич, почему вы отказали в признании моего внука еще до того, как я это попросил.

– Я могу только повторить то, что уже сказал: если господин Песцов пользуется административными ресурсами княжества для победы, он не может считаться достойным наследником. Серьезно? Он у вас победитель и по магии, и по фехтованию? Скромнее надо быть.

– Он победитель заслуженно. В чем вы убедитесь, потому что он по обеим дисциплинам будет представлять княжество на имперских соревнованиях.

– Если господин Песцов займет в любой дисциплине одно из трех призовых мест, я утвержу его вашим наследником.

Скепсиса в словах императора хватило бы на весь Совет. Потому что у него административных ресурсов было достаточно, чтобы закопать меня еще на отборочном туре. Но сейчас этот вопрос остальных занимал очень мало.

– Кажется, вы собираетесь уклониться от ответственности, Константин Николаевич, – сказал один из князей. – Вопрос с наследованием Шелагиных очень важен, но куда важнее то, что вы состоите в преступном сговоре с целительским родом.

– Чушь, – отрывисто бросил император. – Мало ли что может заявить человек под угрозой смерти.

– Вовсе не чушь, – заговорил кто-то. – Павел Тимофеевич поделился со мной этой информацией до Совета, потому что наша фамилия тоже прозвучала из уст Живетьева. Мы проконсультировались у независимого целителя, который поставил условием не называть его фамилию, чтобы не оказаться под ударом Живетьевых. На моем настоящем наследнике обнаружился блок, а дочь, на которой блока не было, оказалась не от меня. Думаю, такая ситуация еще у нескольких присутствующих в этом зале.

– Поддерживаю, – раздался голос. – Проверка в моей семье показала аналогичный результат.

– А те княжеские рода, у кого сейчас все в порядке, могут попасть под раздачу потом, когда вы заберете наши княжества и нацелитесь на следующие. Аппетит, знаете ли, приходит во время еды.

– Преступление против устоев!

– Именно!

– Постойте, – гаркнул император. – Это выглядит неприглядно, но ко мне не имеет никакого отношения. Меня Живетьев приплел, только чтобы оправдать свой преступный замысел. Я сам об этом узнал не так давно и сразу приказал арестовать главу рода Живетьевых. Указ о снятии неприкосновенности с целителей был выпущен именно по этой причине. Естественно, я не хотел выносить всю грязь наружу, потому что это отразится на репутации целителей в целом.

– Куда уж ниже ее опускать.

– То, что определенный род использовал знания для незаконного обогащения, не должно отразиться на других целителях, – император пришел в себя, и голос его окреп и излучал уверенность. – Самое отвратительное, что Живетьевы прикрывались моим именем, когда захватывали имущество родов в уничтожаемых ими княжествах. А ведь гибель любой фамилии наносит невосстановимый урон стране. В данный момент идет следствие, все случаи использования целительских навыков не по назначению будут выявлены, по возможности последствия исправлены. Все пострадавшие получат компенсацию сразу после того, как будет умысел доказан.

– Это прекрасно, – скептически сказал Шелагин. – Как я понимаю, умысел в отношении моей семьи доказан? Тогда требую компенсацию и для себя, и для внука. Для внука отдельно, потому что пока вы его членом моей семьи признавать не хотите. И компенсацию не меньшего размера, потому что его мать была невестой моего сына, которого убедили, что детей у него быть не может, а потом убедили, что ребенок не от него. За этот обман Живетьевы должны понести такое наказание, чтобы остальным неповадно было.

– Компенсацию вы хотите денежную или?‥

– Разумеется, и то и другое. Денежную компенсацию я требую в качестве возмещения за все потраченное на Николая. Общую сумму мой бухгалтер подсчитал. Вот, пожалуйста. В качестве же компенсации за остальное я хочу получить собственность Живетьевых на ту же сумму. Имею право, не так ли?

Князья оживленно подтвердили, что Живетьевых надо хорошенько распотрошить, чтобы другим неповадно было подобным заниматься. Кажется часть их точно нацелилась на конкретные куски, и вскоре от целительского клана полетят пух и перья.

– Я рассмотрю ваше требование, – сказал император.

– А почему не сейчас? Умысел доказан. Требования признаны справедливыми.

– Возможно, господин Живетьев действовал на свой страх и риск, и глава Рода участия не принимала, – император попытался убрать Арину Ивановну из-под удара.

– Вы только что утверждали, что арестовали ее по этому поводу. Но даже если бы она была ни при чем, то глава рода несет за него полную ответственность.

– Почему мы вообще обсуждаем этот вопрос без госпожи Живетьевой? – спросил кто-то. – Пока злой умысел ее рода доказан только записью речи ее внука.

– Госпожа Живетьева находится под арестом.

– Почему бы ее в порядке исключения не препроводить сюда и допросить?

– Потому что среди вас могут быть ее сообщники и следствию не нужно, чтобы они подали друг другу знаки. Компенсацию считаю правомерной. Вопрос с компенсацией могу решить сам и незамедлительно, – зло бросил император, сообразивший, что, если он привлечет на Совет целительницу, отмазаться уже не удастся, потонет в дерьме с головой, в то время как Живетьева наверняка выкрутится. – Единственное, что хочу уточнить: не станут ли возражать остальные князья. Потому что у Павла Тимофеевича будет право выбора, которого лишатся остальные.

– Имеет право, – веско сказал кто-то. – Потому что без него этот гнойник не вскрылся бы.

– Почему не вскрылся бы? – удивился император. – Как вы думаете, почему Живетьева в заключении? Все открылось бы, только чуть позже, и не с таким скандалом. Вот сейчас все побегут проверять наследников…

– Зачем все? Только те, у кого старший наследник считается бесплодным, – довольно сказал Шелагин. – В Верейске, кстати, есть бар, который решает эту проблему. Прохоровы не дадут соврать.

– Половина проблемы точно снялась, – смущенно откашлялся князь Прохоров. – По второй еще рано говорить. Но от услуг целителя из клана Живетьевых мы собираемся отказаться сразу после Совета. Раньше Павел Тимофеевич просил этого не делать.

– А я давно говорила, что наследование должно вестись исключительно по женской линии – неожиданно раздался властный женский голос. – Тогда подобную подмену провернуть было бы невозможно.

– Опять вы за свое, – простонал император. – Некоторые вещи останутся незыблемыми. Это наследование по мужской линии и только наследниками, рожденными в законном браке. Исключения возможны, но именно как исключения, а не как правило. Преступления Живетьевых расследуются, результат до вас будет донесен на следующем Совете. На этом предлагаю заседание закрыть.

– С чего бы? – удивился один из князей. – Предлагаю список собственности Живетьевых вынести сюда, чтобы остальные пострадавшие могли прикинуть, чем возьмут компенсацию и договориться с другими. От вас, Константин Николаевич, ждем ареста имущества и счетов Живетьевых на все время расследования. Еще мы хотим получить подтверждение тому, что компенсация Шелагиным будет выплачена. А то знаем мы вас, Константин Николаевич. Заявите потом, что вся компенсация пойдет в императорскую казну. И даже если Живетьевы полностью разорятся, то нас это ни в коей мере не удовлетворит. А так создастся прецедент.

Императора приперли к стене, он поюлил, но после намеков на то, что основной сообщник Живетьевых – именно он, император вынужденно потребовал от секретаря принести всю информацию о собственности Живетьевых. Через какое-то время секретарь торопливо прошел мимо нас прямо в зал заседаний.

– Что-то нас долго не вызывают, – забеспокоился Шелагин-младший.

– Возможно, видео оказалось достаточно для доказательства? – предположил я.

– Какого видео? – заинтересовался Прохоров.

– Которое сейчас Совет смотрит, – пояснил Шелагин. – Извини, больше не имею права сказать.

– А я думал, с той шубой, которое нам Юлианна постоянно в глаза тычет и рыдает.

Точно! Шуба. Я ее так на аукцион и не отправил с этими всеми делами. Вернусь в Верейск – займусь, пока моль не съела.

– Скидку не дам.

– Да какую скидку за синтетику?

– С чего вдруг синтетика? Настоящий изнаночный мех

– Да ну? А если на экспертизу отправим? Нет ни у кого на Изнанке такого меха.

– Отправляйте, – рассмеялся я. – Мех обработан особым образом, до обработки он выглядел весьма паршиво, но алхимия творит чудеса.

– Илья, в таких случаях нужно брать сертификат о происхождении материала, – сказал Шелагин. – Иначе пойдут нехорошие слухи.

– Я куртку из бархатницы продавал, – напомнил я. – Никто не просил никаких сертификатов.

– Изделия из бархатницы довольно распространены, – сказал Прохоров. – Подлинность легко проверяется. Юлианнина куртка отличается на общем фоне прекрасным качеством. Кстати, сестра подала идею, чтобы ей подарили эту шубку на помолвку. Помолвка же в силе?

– Если вам нужен Николай, можете его забрать хоть сейчас, – деловито предложил Шелагин.

С Николаем действительно вылезает проблема. Девать его некуда, разве что в тюрьму, что вряд ли устроит императора, старающегося притушить скандал.

– При чем тут Николай? Он никому не интересен. Я про Илью.

– Помолвка Николая на меня не переходит, – отрезал я. – Поймите меня правильно, ваша сестра – очень красивая девушка, но между нами могут быть отношения только «продавец-покупательница.»

– Георгий, речь об объединении княжеств больше не идет, – напомнил Шелагин. – Но, если вы будете настаивать на исполнении договора, придется вам брать Николаем.

– Вот спасибо, – проворчал Прохоров. – Он мне и раньше не особо нравился.

– Может, он нравится Юлианне.

– Ей нравится Илья.

– Я – не Шелагин. Император Павлу Тимофеевичу откажет в моем признании, так что ищите жениха в другом месте.

– Посмотрим.

Прохоров посмотрел на меня столь оценивающе, что я сразу вспомнил о Юлианниных попытках ментального воздействия на меня. А ведь у брата с сестрой наверняка были одни учителя по магии.

Глава 25

Собственность Живетьевых изучали тщательно. Каждый нацеливался на конкретный кусок. Хотя, на мой взгляд, было куда логичней вынести и Живетьевых, и поддерживающего их императора и забрать по праву силы, а не по праву компенсации. Потому что, если даже императору удастся вывернуться, то попыток извести князей он не прекратит. Тем более что в этот раз к вскрывшимся фактам все отнеслись на редкость спокойно. Стоило пообещать провести расследование – и тут же переключились на денежный вопрос.

– Что-то вы долго возитесь, Павел Тимофеевич, – проворчал император. – Задерживаете всех.

– Ничего-ничего, – тут же отозвался кто-то из князей. – Мы не возражаем. Мы тоже изучаем.

– Сложно выбрать, – пояснил Шелагин. – Нужно что-то, что встроилось бы в мою систему предприятий, но не было на территории другого князя. И как-то сочеталось с тем, что я выберу Илье.

– О господине Песцове не беспокойтесь, – ехидно сказал император. – Он свою часть выберет сам. Заодно и проверим, насколько ему можно доверять серьезные дела.

– У него может быть совсем другой подход, – проворчал Шелагин. – Мне же нужно, чтобы все встроилось в единую систему.

– Это вам нужно, а он – не член вашей семьи.

– Он мой внук! – рявкнул Шелагин.

– Хотите оспорить мое решение? – с интересом уточнил император.

Был в его вопросе какой-то подтекст, которого я не понял, но сразу считал Шелагин.

– Я не говорил о признании, я говорил о реальных родственных связях.

– Княжеская собственность не отчуждается даже в пользу реальных родственников. Исходите из этого. Ваш внук достаточно взрослый, чтобы понимать, что ему нужно.

– Разумеется, вчерашний школьник – достаточно взрослый, чтобы принимать решения, а госпожа Живетьева – недостаточно взрослая, чтобы отвечать за свои решения.

– Не волнуйтесь, госпожа Живетьева в полной мере ответит за все, что будет доказано. Пока доказано только злоумышление на вас, и то со стороны ее внука.

Не думаю, что император собирался спустить Живетьевой обман. Скорее, он использует это как повод получить наконец от нее клятву. И хорошо пощипать: подозреваю, что после всех разбирательств имущество захваченных родов на балансе Живетьевых не останется.

– О чем задумался? – спросил меня княжич Шелагин.

Говорил он тихо, но я не мог быть уверен, что наш разговор не услышат, поэтому, прежде чем ответить, поставил защиту от прослушивания.

– Я думал, совет будет немного погромче, – признался я. – За таким обвинением должно было начаться движение, а его нет.

– Отцу не удалось собрать коалицию, – пояснил княжич. – Даже те, кто пострадали от заговора императора с Живетьевыми, опасаются выступать с обвинениями непосредственно императору.

– Почему?

– Потому что прямого доказательства его участия нет и он может посчитать это оскорблением, на которое ответит вызовом. Против двадцати кругов Силы мало кто выстоит. Прошлого противника император размазал по месту, где проходил поединок. И это не фигурально. У коалиции шансы есть, у одного князя – нет.

– Я заметил, что Прохоровы осторожничали, но решил, что это исключительно их особенность.

– Нет, удалось бы собрать коалицию, отец рискнул бы возглавить, но выдвигать обвинения от себя одного – подставлять все княжество.

– Понятно.

– Хорошо, что понятно. Есть некоторые тонкости, которые со стороны не видны, – продолжил Шелагин-младший, – но которые необходимо знать. Ничего, научим. Отец уверен, что тебя сегодня утвердят.

– Не утвердят, – возразил я.

– Почему ты такой пессимист? – удивился он.

– Я реалист. Оперирую тем, что знаю.

– Илья, что ты можешь знать? – покровительственно усмехнулся он.

Ответить я ничего не успел, потому что меня пригласили на Совет, пришлось развеивать защиту от подслушивания и идти. Сообщение о двадцати кругах Силы у императора меня заинтриговало. В сокровищнице я лишний раз на главу государства не смотрел из опасения, что он меня засечет, но в этот раз просканировал, пока здоровался. Информация о двадцати кругах оказалась ложью. Кругов было всего лишь двенадцать. Становился ли император от этого менее опасным противником? Однозначно нет. Если он не боится вызывать князей на поединки, то наверняка имеет неучтенные козыри. Возможно, дополнительную силу ему дает реликвия? Или артефакты? В императорской сокровищнице было много интересного.

«Все нужно выгребать. Враги должны остаться с голой жопой, – внезапно заявил Песец. – Он точно враг: посмотри на его рожу.»

Посмотрел. Рожа была весьма противная, а владелец рожи изучал меня с этаким энтомологическим прищуром: нужна ли такая букашка в коллекции или ее можно без колебаний раздавить и забыть?

– Вот ты какой, чемпион шелагинского княжества, – пренебрежительно бросил он, и несколько князей его поддержали угодливыми смешками.

Я притворился, что не понял ехидства, и уважительно склонил голову.

– Надеюсь, ты на имперских соревнованиях не посрамишь свое княжество, – продолжил император. – И своих родителей.

– Не посрамлю, Ваше Императорское Величество, – спокойно согласился я, хотя внутри начинала бурлить ярость и на этого жалкого человека, и на ситуацию в целом.

«Он тебя специально выводит», – напоминание Песца прозвучало очень вовремя и не позволило выплеснуться злости.

– Не твоя вина, что твоим отцом считался другой, не слишком достойный человек. Он же был наркоманом?

– У вас неверная информация, Ваше Императорское Величество. Когда его и мою мать убили, эта информация была вброшена намеренно, чтобы замести следы. А убили их из-за того, что они случайно узнали о секретах Живетьевых.

– Откуда ты это знаешь? – раздосадованно спросил император.

– У меня есть свои источники информации.

– А парень-то хорошо держится, – одобрительно сказал кто-то. – И давлению не поддается, и за своих стоит.

Императору это не понравилось.

– Впрочем, мы вызвали господина Песцова не для бесед. Сообщение князя Шелагина о выявленном преступлении мы обсудили и пришли к выводу, что конкретно ты, Илья, имеешь право на компенсацию. Компенсацию на твой выбор: имуществом Живетьевых или их деньгами. Что выбираешь?

– А можно уточнить, Ваше Императорское Величество, на какую сумму я могу рассчитывать и из какого имущества я могу выбирать?

Император буркнул: «Разумеется», сообщил размер компенсации, который я уже узнал, подслушивая, и распорядился передать мне папки с описанием имущества. Имущество было рассортировано по княжествам, что было на руку: не придется перелопачивать все.

Сесть мне не предложили (полагаю это было одним из способов показать отношение ко мне), поэтому я читал стоя. Выбор был не так уже велик, потому что имущество в другом княжестве для меня особого смысла не имело – если меня Шелагиным не признают, то удержать его в своих руках будет проблематично. Оставались только родное княжество и императорские земли. Но в родном княжестве Живетьевы ничего не имели, рассчитывая получить сразу все. А на императорских землях, кроме интересующего меня дома, не нашлось для меня ничего подходящего.

– Могу я взять частично деньгами, частично имуществом, Ваше Императорское Величество?

– Нет, – со злорадством в голосе ответил он. – Либо имущество, либо деньги.

– Константин Николаевич… – начал было Шелагин, который подошел ко мне совсем близко, чем я воспользовался, сняв Метку.

– Нет, – повернулся к нему император. – Условие было: Песцов выбирает сам, без ваших подсказок.

Условие было странным, потому что в точности на нужную сумму выбрать что-то было невозможно и, поскольку доплатить мне не разрешат, да и не из чего это будет делать, то хоть немного, но Живетьевы мне останутся должны. Так-то, разумеется, они мне должны куда больше. Но основной долг я с них собираюсь стрясти отнюдь не деньгами.

«Производство основ для артефактов, – подсказал Песец. – У них наверняка налаженные каналы сбыта есть, а тебе свои основы пригодятся.»

«Там только металл.»

Но предложение было дельным: на императорских землях, но не так далеко от Шелагинского княжества. Хотя, конечно, быстро не отреагируешь и не приедешь.

«И что? У тебя сейчас никаких нет. Еще можно ту фабрику шелка, что у Прохоровых, помнишь? Она тоже мелкая. Должна быть недорогой, а потом мы там линию паучьего шелка запустим. Это в перспективе даже интереснее.»

А еще фабрика находилась буквально на границе с шелагинским княжеством. Подумалось, что Прохоровы достаточно трусливые, чтобы у них можно было отжать кусок земли за разрыв договора. С нашей-то стороны все в порядке: мы в любой момент готовы им Николая вручить. Уверен, он не откажется, поскольку бабушкина любовь закончится, аккурат как она узнает, что устроили ее потомки.

Я открыл папку с тем, что находилось во владении Прохоровых. Стоимость фабрики действительно оказалась невысокой, а сама фабрика – очень мелкой. Засада оказалась в том, что выбрать я мог только одно производство, вторым я перебирал заложенную на компенсацию сумму. Фабрика стоила дешевле, но это не могло стать определяющим фактором в выборе: нужно было рассматривать все в комплексе. Не помешал бы совет Шелагина-старшего, потому что фабрика шелка могла оказаться токсичным активом, а желание приобрести производство основ для артефактов нужно было как-то залегендировать. Исходя из последнего, стоит остановиться на производстве шелка: о моем интересе к кожевничеству известно, а к артефакторике привлекать постороннее внимание не стоит.

– Тянешь время, Илья, – недовольно проворчал император. – Тебя ждет столько князей, что мог бы поторопиться.

– Предложение оказалось слишком неожиданным. Такие вопросы мгновенно не решаются, – возразил я. – Но я выбрал. Особняк Живетьевых под Дальградом…

– Не получится, – обрадованно сказал император. – Существует указ, запрещающий князьям и членам их семей приобретать недвижимость в Дальграде.

– Я не член княжеской семьи, Ваше Императорское Величество, а имущество не в самом Дальграде, поэтому препятствий не вижу.

– Дом Живетьевых входит в зону запрета, а твоим дедом поставлен вопрос о твоем признании.

– Но вы же отказали, Ваше Императорское Величество.

– Почему ты так решил?

– Ваше Императорское Величество, вы назвали меня господин Песцов, что подразумевает, что я не Шелагин.

– Ловко придумали, – с явным удовольствием сказал один из князей. – Павел Тимофеевич, ваша идея?

– Что вы, Александр Петрович, – возразил Шелагин-старший. – Мы когда сюда ехали, о материальном возмещении не думали. Так что это целиком и полностью заслуга Ильи.

Выглядел он необычайно довольным, из чего я сделал вывод, что получение дома оказывалось удачным приобретением и без возможности выйти оттуда на Изнанку.

– Хорошо мозги у парня работают. Сразу вычленил лучший вариант.

Императору это явно не понравилось, но возразить ему было нечего: признал бы – не пришлось бы соглашаться на дом.