Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 313 (всего у книги 337 страниц)

– Хреново, что там защитные артефакты работать не будут… – сказал Греков.

– Не факт. Возможно, возле тела останется прослойка, в которой магия будет действовать.

– В любом случае это придется проверять на практике. Группу захвата туда отправить и всех хорошенько допросить. Пресекать надо неконтролируемое распространение этой дряни. Вот ведь козлы эти Прохоровы. Вся семейка козлиная, право слово. Что покойный князь, что его дети. Ну ничего, сейчас захватим этих любителей глушить чужую магию и с Прохоровыми заодно разберемся. Высадишь меня по дороге в Верейск. Я с тобой из леса выйду.

– А не проболтаются?

– Не успеют. Группу я прямо сейчас сюда вызову, пересечемся на трассе.

– А не рано? Подготовиться бы.

– Слухи пойдут, тогда подготовятся они, а мы получим пустышку. Нет, с этим делом тянуть нельзя.

– А если ошибка?

– Извинимся и уедем, проблем-то. Или не извинимся. Думаешь, пожалуются? – хохотнул он.

Назад мы отпрыгали в точности по своим следам, и из леса вышли уже вдвоем. Если охранники и удивились, то спрашивать ничего не стали, приняли как должное. Возможно, кто-то даже заподозрил, что и сюда Греков ехал с нами. Все же невидимость невидимостью, но вес никуда не девается и сиденья под тяжестью проваливаются. Опять же, Глюк лишнего пассажира чувствовал и временами недовольно косился. Но не рычал и не ворчал, так что, возможно, я зря паникую, поскольку вел себя Греков на редкость неприметно.

Группу захвата мы встретили по дороге. Греков резво перепрыгнул из одной машины в другую, сказав мне напоследок лишь: «Я тебе всё потом расскажу».

Разумеется, расскажет он не всё, но я из него подробности постараюсь выбить по максимуму

Глава 15

Греков мне отчитываться не торопился, в новостях по поводу беспредела на прохоровских землях тоже царила тишина. При этом Греков в Дальград возвращаться не торопился, а, судя по Метке, курсировал между Верейском и тем местом, где отказывалась работать магия.

Как ни интересно мне было, я ему не звонил и ничего не спрашивал. Разговор точно нетелефонный, а меня так же точно прослушивают. Зачем давать кому-то почву для размышлений. Хотя одно сообщение я отправил: «Что там с моей просьбой?» Греков ответил, хоть и не сразу: «Сделано. Подробности лично». На этом наше общение полностью прекратилось – зачем отвлекать занятого делом человека?

Тем более что у меня и самого жизнь била ключом: я активно расправлялся с долгами в академии, а Ольга Шалеева столь же активно пыталась меня сподвигнуть на создание работающего прототипа артефакта для регистрации. Поневоле задумаешься о необходимости артефакторного производства – сам я такой ерундой заниматься точно не буду. Звонок от главы рода Соколовых прозвучал как нельзя кстати.

– Здравствуйте, Илья Александрович, – торжественно-официально сказал он.

– Здравствуйте, Владимир Николаевич, – не менее официально ответил я.

– Я хотел бы узнать по поводу наших договоренностей на алхимическое покрытие. Я понимаю, что вам сейчас, скорее всего, не до этого, но очень уж оно у вас хорошее.

– Разумеется, наши договоренности в силе, – подтвердил я. – Более того, Владимир Николаевич, у меня есть к вам предложение, которое я озвучу при личной встрече. Вы не могли бы ко мне подъехать? Нейтральная территория не подойдет, потому что мне нужно будет вам показать одну вещь.

– Могу выехать прямо сейчас, – заинтригованно предложил он.

Я прикинул, что до приезда Феди с Дашкой времени еще достаточно, успею решить все финансовые вопросы, а не успею, так у меня на это дело есть Ольга, которая пока была у нас. Поэтому продиктовал адрес, попрощался и сообщил на пункт охраны, что ко мне приедет глава рода Соколовых. А потом пошел уже радовать Шалееву, что собираюсь передать дальше всю работу над артефактом специалистам.

– Это было бы идеально, – оживилась она. – Потому что нам нужен выход на серийное производство, а где его взять? У меня нет знакомых в артефакторном бизнесе. А этот Соколов, он надежный партнер?

– Понятия не имею. При встрече впечатление он на меня произвел хорошее. А парень из рода вообще очень интересный в плане использования артефакторных наработок. То есть у них и наработки есть, и мозги.

– Мозги – это не всегда хорошо, – она чуть нахмурилась. – Потому что иные мозговитые товарищи так и думают, как им захапать чужие наработки. Хотя… – она задумалась. – В случае с тобой вряд ли станут даже думать в эту сторону.

По гостям день получился очень насыщенным. Соколов еще не успел до нас доехать, как позвонили с пункта охраны. Ко мне приехала машина из Нижнего Шиповца. Как оказалось, на фабрике к поручению отнеслись со всей ответственностью: шелк не только размотали, но и успели сделать пряжу, а из пряжи – ткань. Привез рулон сам Востриков, выглядящий абсолютно счастливым от того, что поручение удалось так быстро выполнить.

– Илья Александрович, вы только гляньте, какая удивительная красота получилась, – восторженно тараторил он. – У нас все просто-таки влюбились в эту ткань. Не верится, что такое чудо вышло со станка нашей фабрики. Ну чудо же, правда?

Последнее предложение было обращением к Ольге Шалеевой, которая как раз вошла в гостиную и замерла, чуть приоткрыв рот от восторга. Шелк действительно выглядел очень необычно: тончайший, невесомый, вспыхивающий звездочками при движении.

– Вы не уточняли, какой плотности ткань вам нужна, поэтому мы сделали вариант на свой страх и риск.

«Зря не уточнил, – заметил Песец. – Для подкладки шубы это не подойдет. Можно сказать, испортили образец. Эх… А столько надежд было».

– Результат очень хорош, – признал я. – Проблема в том, что мне нужна ткань поплотнее. – Директор фабрики сразу напрягся, и я поторопился его успокоить: – Моя вина, не уточнил, что именно мне нужно.

– Боже мой, Илья, – отмерла Ольга. – Зачем же поплотнее? Это только все испортит. Ткань идеальна.

– Тебе нравится?

– Разве она кому-то может не понравиться?

– Тогда будем считать этот рулон подарком на вашу с Олегом свадьбу, – решил я.

Потому что хранить рулон шелка, который мне не особо нужен, смысла не имело, а торговать им… Как-то уже не по статусу. Зато какой получился замечательный подарок. Ольга опять замерла, не в силах поверить в свалившееся счастье.

– Это правда мне? Ты не шутишь?

– Стал бы я шутить такими вещами.

– Боже мой, Илья, это такой подарок, такой подарок, что у меня просто нет слов.

Глаза Ольги увлажнились, и чтобы снять торжественность момента, я сказал Вострикову:

– Видите, Павел Петрович, как высоко оценили вашу работу.

– У нас тоже все в восторге, – признал он. – Никто даже близко не мог оценить ткань. В смысле, если ее вдруг придет в голову продавать.

– Сомневаюсь, что мы будем выпускать это на продажу. Только для внутреннего пользования. Огромное вам спасибо, Павел Петрович, за проделанную работу.

– Может быть, чаю? – предложила Ольга, уже прижимавшая к себе рулон.

– Нет-нет, спасибо, мне уже пора. Обратно же ехать, – спохватился Востриков.

Он быстро попрощался и почти убежал. Я даже не успел спросить, нет ли проблем с Грабиной. Впрочем, уверен, если бы были – он бы про них рассказал. Как он выглядит, когда нервничает, я уже знал, сейчас подобных симптомов не наблюдалось.

Тем временем Ольга уже кому-то звонила.

– Вы уже начали шить? Какая досада. Придется все менять. Нет, разумеется, я оплачу. У меня появилась волшебная ткань, из которой получится совершенно волшебное платье. Вы увидите, я ее сейчас привезу. Боюсь, и согласованный фасон придется менять.

Она закончила разговор, только теперь вспомнила о моем присутствии и смущенно пояснила:

– Я заказала платье к свадьбе. Но разве можно упустить такой шанс?

– Разумеется, нельзя, – согласился я, уже понимая, что с Соколовым придется вести беседу самому.

Да и не будет сейчас толка от присутствия Ольги на разговоре. Первый раз вижу, чтобы какая-то тряпка настолько сносила голову женщине, что та из успешной деловой дамы в момент превратилась в девчонку, мечтающую о сказке. Можно сказать, на сегодня Ольга потеряна. И не только для меня, но и для Олега, который с утра заперся в мастерской, желая закончить портрет Песца. Вдохновение на него, видите ли, накатило.

Соколов приехал примерно минут через пятнадцать после того, как уехала Ольга.

– Илья Александрович, что вы хотели со мной обговорить? – сразу взял он быка за рога.

– Невеста моего дяди собирается запатентовать мой артефакт и пустить его в продажу, – пояснил я. – Для этого ей нужен прилично выглядящий работающий прототип и артефакторское производство.

– И что это за артефакт, Илья Александрович? – с плохо скрываемым скепсисом спросил он.

Под возмущенным взглядом Глюка я отделил от лежанки артефакт кормления.

– Вот этот, Владимир Николаевич. С некоторыми изменениями, потому что данный экземпляр предназначен для кормления щенков, а она хочет производить подобное для кормления детей. Нужно заправлять вовремя сухой смесью, ее уровень отслеживается, когда ее становится мало, зажигается лампочка. Вода создается внутри артефакта с заданными параметрами. Артефакт реагирует на попискивание щенка, нужно заменить на детский плач.

– Это вы сами придумали? – удивленно вытаращился на меня Соколов.

– Пришлось. Глюк ко мне попал еще слепым щенком, и вставать к нему постоянно ночью было слишком обременительно. А потом Ольга увидела этот артефакт и загорелась пустить его в производство, но уже для детей.

– Это же золотое дно! – Соколов взъерошил волосы, глаза его фанатично загорелись. – Вы вообще понимаете, что вы создали? Этот артефакт совмещает в себе плетения типов, которые раньше считались несовместимыми.

– Да? – удивился я. – Я этого не знал.

– Еще бы, у вас нет артефакторского образования.

«Похоже, такое образование только мешает, – насмешливо фыркнул Песец. – Кому нужны лошадиные шоры? А такое образование – именно они, поскольку не позволяют видеть перспективу».

– Я его планирую получить после алхимического. Или параллельно, – заметил я. – Артефакторика мне интересней.

– Зачем же вы пошли на алхимию? – удивился Соколов. – У вас же явный талант к артефакторике.

– Потому что мне передали базу по алхимии, а не по артефакторике, – пояснил я. – Но там тоже много чего можно использовать в работе.

Он меленько закивал.

– То же покрытие. Я даже близко ничего такого не видел. Я бы хотел его получать на постоянной основе, если это не слишком большая наглость с моей стороны, Илья Александрович.

Делегировать алхимию мне пока было некому, но у меня и не так много договоренностей, чтобы не справится, так что я вздохнул и подтвердил:

– Договоренность в силе.

– Прекрасно, – обрадовался он. – Что могу сказать про артефакт. Переделать его под человеческого детеныша будет проще простого. Вопрос с оформлением внешнего вида.

– Невеста моего брата нашла дизайнера.

– Да? – он поджал губы с явным неудовольствием. – Дело в том, что не всякое оформление сочетается с артефактом. Влияние оболочки придется учитывать.

– Я об этом предупредил. Но для продажи нужна привлекательная оболочка.

– Это я понимаю, – вздохнул он. – Сам постоянно страдаю, пытаясь достичь компромисса.

– Ольга утверждала, что силикон, из которого планируется делать внешнее оформление, инертен, поэтому влиять не будет. Я, честно говоря, не сталкивался, поэтому ничего сказать не могу.

– Не влияет, – он кивнул.

– Так что, Владимир Николаевич, возьметесь за оформление артефакта для патентного бюро и за последующее производство?

– Разумеется, – вдохновенно ответил он.

– Тогда я переделаю и отправлю вам прототип.

– Да мы сами переделаем, – решительно сказал он. – Там минимально требуется. Патент останется за вами, если вас это волнует. А еще что-нибудь у вас есть в планах?

Я прикинул и решил, что есть.

– Сканирующий целительский артефакт. Те, что сейчас есть, очень низкого уровня. Но потребуется найти для работы толковых программистов, чтобы сигнал можно было интерпретировать и вывести в файл и на печать.

Так что Грабина получит самые инновационные целительские артефакты.

– Есть, есть у нас программисты, – запрыгал на диване Соколов с видом «Никого искать не нужно, у нас все есть». – Все сделаем. А вы уверены, что справитесь? Все же целительские артефакты считаются одними из самых сложных и дорогих.

– Уверен. У меня есть идеи и есть потребность. Уж то, что выпускают сейчас, переплюнуть легко. Другое дело, что я хочу собрать свою команду. Артефакт для детей – разовый заказ, как вы понимаете.

Из Соколова словно вытащили стержень, он прямо на глазах потух и скривился в страдальческой гримасе.

– Какая жалость.

– А вам с чего переживать? У вас такой талантливый парень, как Андрей, есть. У него воображение прекрасно работает.

– Может, и работает, но в целительский бизнес нам никто залезть не даст. Кстати, а вам не нужен род артефакторов?

– В каком смысле?

– В смысле мы можем войти в ваш клан, – пояснил он, – стать вашими подчиненными, со всеми плюсами и минусами этого шага.

– Неожиданное предложение…

– Не для нас. Мы обсуждали такой вариант, потому что перед нами открываются значительные перспективы.

– Я беру только под клятву, – предупредил я. – Правда и перспективы значительней, чем вам кажется со стороны. Но секреты только с клятвой.

Он потер лоб.

– Пожалуй, на клятву мы не готовы.

– Тогда возвращаемся к варианту временного сотрудничества к взаимной пользе. Производство этого артефакта останется за нами.

– Тогда я заберу прототип?

Он протянул руку к кормушке, но был остановлен возмущенным рыком Глюка, сообразившего, что покушаются на святое – его ночные перекусы.

– Боюсь, что нет. Этот прототип активно используется.

– Ну да, нужно протестировать и выявить недостатки.

Глюк согласно заворчал.

– Тестируется постоянно, недостатки пока не выявлены. Можно сказать, заказчик полностью доволен. Я вам пришлю переделанный вариант. За вами оформление и подгонка.

– Договорились, Илья Александрович. Мы обсудим по поводу клятвы. Я не могу такое решение принять единолично, слишком серьезное.

– Я понимаю и не настаиваю. Мне и того, что есть, хватает, честно говоря.

Когда мы расставались, я был почти уверен, что Соколовы согласятся, слишком заинтересованным выглядел глава рода. И я не обманывал: передачу знаний через змейку можно было организовать. Но только в случае, если информация об этом гарантированно не уйдет на сторону.

Олег все также творил в мастерской, отгородившись от остального мира дверью, запертой на замок, отвлекать его я не собирался. И вообще, я глянул на часы и сообразил, что для посиделок с Федей и Дашкой у меня осталось времени всего ничего. Где мы будем сидеть, пусть решают они, поэтому я решил пока ничего никуда не переносить. У бассейна температура сохраняется комфортной, но смысл рядом с ним сидеть, если на улице темень, а плавать никто не собирается? Логичней устроиться внутри дома, там условия куда лучше для вечера. И гитара уже стоит за диваном. Та самая, Древних, с серебристым звучанием.

Федя и Дашка приехали вдвоем. Причем подруга выглядела расстроенной настолько, что даже не обратила внимания ни на дом, ни на бассейн при нем. Причина выяснилась сразу.

– Илья, отца Антона арестовали. Ты можешь что-нибудь сделать?

– Даш… – выразительно протянул Федя.

– Что Даш? – она шмыгнула носом. – Я уверена, что он ни в чем не виноват. Он хороший.

– Если он ни в чем не виноват, то его отпустят, – продолжил Федя. – Аргумент «хороший» для наших правоохранительных органов не работает без доказательств.

– Его семье вообще ничего не объясняют, – взвилась Дашка. – Илья может хотя бы узнать, за что его арестовали. Дело на личном контроле у Грекова, а Греков – личный пес Шелагиных.

– Не надо так про Алексея Дмитриевича, – нахмурился я. – Если дело на личном контроле Грекова, то Агеев-старший вряд ли невиновен. И дело слишком серьезное, чтобы я вмешивался.

– То есть ты знаешь в чем причина? – недоверчиво уточнила Дашка.

– Я догадываюсь.

– И в чем же?

– Государственная тайна.

– Ой, так тебе прямо и доверили государственную тайну.

– Я внук Павла Тимофеевича, – напомнил я. – Официальный наследник Шелагиных. А с Грековым я встречаюсь даже чаще, чем с Шелагиными.

– Так ты замолвишь слово за отца Антона, Илья?

Я покачал головой.

– Даш, ты не понимаешь, о чем просишь. Там все слишком серьезно.

– Антон говорит, что выполнялся заказ Прохоровых. То есть вся вина должна быть на них.

– Даш, разберутся, где чья вина, – ответил я. – Я в расследование лезть не буду. Если Агеев не виноват, его отпустят.

– Да какая может быть вина, если он выполнял заказ? Причем даже не он, а кто-то из рода. Вина на заказчике, – убежденно сказала Дашка. – Илья, поговори с Грековым, а? Мы же друзья.

– Даш, ты понимаешь, что ставишь отношения с Агеевым выше нашей дружбы? – резко спросил Федя.

– Неправда, – возмутилась она. – Я точно так же просила бы за вас. Потому что я вас знаю, и знаю, что вы не способны на подлость. Отец Антона на подлость тоже не способен. Он увлеченный и увлекающийся человек. Если бы вы слышали, как он о камнях рассказывает! Не мог такой человек совершить преступление, понимаешь? Не мог, и все тут.

Она возмущенно топнула ногой.

– Даш, я не буду за него просить, – твердо сказал я. – Не говоря о том, что я старшего Агеева даже не видел, там слишком серьезное дело, если Греков был вынужден приехать из Дальграда. Одно точно: в этом деле разберутся, и, если старший Агеев невиновен, его отпустят.

Глава 16

Посиделок не получилось. Дашка мыслями была не с нами, а с Агеевыми, поэтому и не слушала, и отвечала невпопад, и в телефон постоянно заглядывала. Мы даже до угощения не дошли, когда я в шутку предложил ей заказать такси, раз уж ей не до нас, и она с радостью согласилась. Глюк, ради которого она формально приехала, так и остался незамеченным. Возможно, потому что все время он, как неподвижная статуя, просидел около моей ноги.

– Да уж, – сказал Федя после ее отъезда. – Дашка слишком упертая. Как втемяшит себе чего-нибудь в голову, так и думать больше ни о чем не может. По дороге мне все уши прожужжала о невиновности Агеева. Хорошо хоть мозгов хватило с репортерами об этом не говорить.

– Вы и с репортерами уже успели пообщаться?

Вот ведь гады со всех сторон обкладывают…

– Скорее, они с нами, – усмехнулся друг. – Недолго, пока шлагбаум открывался. Дашка успела протараторить, что ты всегда был умным, добрым и умелым.

– И это было наверняка не то, что хотели услышать репортеры.

– Есть такое. Сейчас усиленно разгоняется, что вы уничтожили прошлую императорскую династию, чтобы занять ее место.

– А Живетьевых подставили? – предположил я, понимая откуда ветер дует.

– Именно. Мол, творить то, в чем обвиняют Арину Ивановну, противно самой природе целителя.

– А видео с ее участием?

– Сфабрикованы. В эти слухи мало кто верит. Живетьевы многим успели насолить. И о том, что Арину Ивановну арестовал последний император, тоже помнят. Но знаешь, что бы я вам посоветовал, если ты не решишь, что это наглость с моей стороны…

Я аж вскинулся от возмущения.

– Федь, ты мой друг. Кому, как не тебе, говорить мне все прямо?

Он пожал плечами.

– Мало ли. У тебя жизнь очень круто поменялась.

– Я внутри не изменился, я все тот же.

«Ой, врешь, – фыркнул Песец. – Внутри ты поменялся настолько, что Федя даже представить себе не может».

«Мы сейчас не про отсутствие-наличие тебя говорим, – съязвил я, – а про моральные нормы, которые у меня остались неизменными».

Федя молчал, пришлось его спросить прямо:

– Федь, ну не съем же я тебя. Чего ты боишься сказать?

– У нас в семье считают неправильным восстанавливать дворец на прежнем месте. Это не покажет преемственность власти, зато возрастет болтовня о власти на крови. Там слишком много людей погибло.

«Твой друг дело говорит. Парк там надо разбить с памятником жертвам предыдущей императорской династии, – очнулся Песец. – А дворец выстроить за городом, чтобы к нему невозможно было незаметно подобраться. Хотя, конечно, все равно начнут вокруг него застраивать все что можно. Люди любят быть близко к власти».

Честно говоря, мне тоже не нравилось желание Шелагина-старшего как можно быстрее разобрать, а затем поставить на том же месте точно такой же дворец, как будто ничего не случилось. Я был уверен, что о взрыве будут помнить еще очень и очень долго, а место взрыва всю жизнь будет сниться в кошмарах тем, кто разбирал завалы.

– Да уж. Там на самом деле страшное зрелище было, когда мы приехали. Никого в живых. Я поговорю об этом с Павлом Тимофеевичем.

– Только нас не упоминай, ладно? – напрягся Федя.

– Не буду. Скажу, что там лучше разбить парк, а дворец строить в другом месте. Я думаю, он согласится, потому что из-за этого откладывается коронация. И он сам считает, что пока нелегитимный правитель, хотя ему уже очень и очень многие присягнули, а кто-то даже клятву дал.

Было странно говорить с Федей на такие темы. Раньше ни он, ни я никогда особо политикой не интересовались. Я-то уж точно. У Феди, возможно, дома и велись разговоры, только он их никогда не пересказывал. И сейчас бы не вынес из дома, не будь уверен, что мне об этом следует знать.

Я выставил на стол то, что приготовил для встречи, и достал пару бутылок сидра – остальные пусть в холодке стоят. Как говорил Песец, сидр особенно хорош, если его употреблять охлажденным. Причем охлажденным до правильной температуры. Только тогда раскрывается весь букет напитка.

– Еще десерт есть, специально для Дашки делал, – вздохнул я. – Похоже, обменяла она нас на Агеевых.

– Она очень обиделась, когда поняла, что ты от нее многое утаиваешь, – заметил Федя. – У нее-то от нас секретов никогда не было.

– Ну простите, не мог же я прямо ей сказать: «Держись от меня подальше, потому что меня постоянно пытаются убить». Просто чудо, что выжил, а если бы задели тебя или ее? Кстати, хочешь видео покажу, как меня убивали на Изнанке?

– Спрашиваешь.

Воспроизводил я на ноуте, чтобы не демаскировать умение обращаться с техникой Древних, поэтому впечатление, конечно, было не таким, как при объемном изображении рядом с тобой. Но Федя все равно впечатлился.

– Вот ведь… – покрутил он головой. – Не сиди ты рядом со мной, точно бы подумал, что тебя убили.

– Качественная иллюзия творит чудеса, – пояснил я. – Покушение было по инициативе Коленьки, который узнал о моем существовании. Уговорил Павла Тимофеевича отправить меня на Изнанку с группой поддержки, а группе дали четкие указания, что я не должен выйти. Группу, кстати, положили на выходе, решив, что будет достовернее, если на Изнанке поляжет вся группа, а не только я.

– Не думаю, что твоя жизнь сейчас стала намного проще.

– С одной стороны – нет, а с другой – никто не пытается меня убить, хотя желающих наверняка хватает.

– Папа говорит, что с наследованием у тебя могут быть проблемы, поскольку ты признанный наследником, а не родившийся в законном браке.

– Императорская реликвия признала нашу кровь. Если откажут мне в наследовании, придется отказываться и от реликвии, – довольно равнодушно ответил я. – Честно говоря, если бы я был уверен, что от меня сразу отстанут, сам бы отказался.

– Положат, – уверенно сказал Федя. – Ты живой для них всегда будешь опасен. Нет, тебе от трона отказываться нельзя. Нужно заручиться поддержкой сильного княжеского рода. Лучше всего через брак.

– У меня помолвка с Беспаловой.

– Сам говорил, что помолвка для отвода глаз. И Беспаловы сейчас слабы. Когда еще наследник в силу войдет, – заметил Федя, – а до того их и самих пощипать могут. Тебе бы с кем-то другим родниться.

– Ну на фиг, – не сдержался я. – Не хочу я в эти дебри лезть и менять шило на мыло. Меня Таисия полностью устраивает. За себя я и сам постоять могу.

– Ага, постоял бы на той же Изнанке, не будь у тебя подстраховки, – уверенно сказал Федя. – Страховали тебя шелагинские или зыряновские?

Я расхохотался.

– Зырянов со мной контракт разорвал сразу, как узнал, кто меня будет убивать. А Шелагины в курсе не были. Да и не поверили бы они мне, скажи я что против Николая.

– Не похоже это на Григория Савельевича, – нахмурился Федя. – Он никогда договор не нарушает. Поди, за Дашку боялся?

– Боялся, – признал я. – Только доверия у меня теперь к нему нет. Он меня еще и шантажировать пытался с видео, которое снял, когда отвечал за мою охрану.

– Даже так? – удивился Федя. – А было чем шантажировать?

Поцелуй с Дариной вспомнился сам.

– Смотря как подать, – уклончиво ответил я. – Для Дашки можно было вывернуть определенным образом, хотя там и не было ничего. Только это между нами, не для передачи никому. Даже твоему отцу.

– Вообще, о том, что Зырянов ненадежный партнер, ему стоит знать.

– Если не будет опасности Дашке, он надежный.

– Если его будут шантажировать дочерью – уже нет, – возразил Федя. – Дашка – его слабое место. Он над ней постоянно трясется. Это не особо заметно со стороны, если Григория Савельевича не знать, но мы-то его хорошо знаем.

– Федь, не для передачи вообще кому-либо, – предупредил я. – Потому что тогда встанет вопрос, чем же шантажировали меня и не нужно ли получить такой замечательный компромат себе.

– Обещаю – никому, – решил он. – Сам с Зыряновым связываться не буду, без объяснения причин. И все же, как ты вывернулся, если тебя никто не подстраховывал?

– Артефакт подвернулся, – туманно объяснил я, понимая, что даже Феде, который всегда был и будет моим лучшим другом, не смогу всего рассказать. Некоторые вещи придется держать только в себе. – Из Древних. Если бы не он, ты бы сейчас со мной не разговаривал.

«Я рад, что ты наконец признал мои заслуги», – гордо распушил усы Песец.

«Речь шла об артефакте».

«А что? Я тоже в некотором роде артефакт. Просто слишком сложный, чтобы твой друг осознал все мое величие».

От разговоров о политике мы с Федей ушли в совершенно безопасные воспоминания школьных деньков. Все же хороших среди них оказалось куда больше, чем плохих. Особенно если не вспоминать Владика – потому что все плохие были связаны либо с ним, либо с его подставами. Но не вспоминать не получилось.

– Вроде его выпустили? – спросил Федя.

– Невменяемым признали, – пояснил я. – И под наблюдение специалистов выпустили. Там больше вины тети Аллы. С ней до сих пор ведут работу, она под клятвой и что-то вытащить очень тяжело. В таких случаях иногда расследование, как мне сказал отец, может идти несколько лет, чтобы подследственному мозги не сжечь.

Ни тетю Аллу, ни Владика вспоминать не хотелось, но перейти на другую тему мы не успели, потому что приехали мой отец и Греков.

– О, – радостно сказал последний. – Здесь раздают сидр и без нас? Какое упущение.

– Не успели допить, пока вы по делам из княжества в княжество ездите, – с деланой досадой ответил я. – Сидра мало, а желающих много.

– Сидр правда классный, – признал Федя. – Чувствуется элитный производитель. Этикетку специально убрали?

– О, тебе приятель не рассказал, что он сам алкоголь делает? – удивился Греков. – У него талант. Только размаха пока не хватает. Но охранника уже завел. Вишь, какой серьезный? Привет Глюк. Узнаешь дядю Лешу, который столько с тобой сидел?

Глюк даже хвостом не вильнул, но и ворчать не стал, лишь чуть голову наклонил, показывая, что он на работе и ему не до всяких этих посторонних нежностей.

«Ничего, нам Шелагин обещал землю под сады, – бодро сказал Песец. – И под сидровый завод – тоже».

Под такие разговоры я раздал всем еще по одной бутылке. Правда, болтал почти единолично Греков, который явно приехал не для того, чтобы травить древние анекдоты, но разговаривать о делах при посторонних не хотел. Впрочем, и древние анекдоты в его исполнении были неплохи, так что мы дружно хохотали, когда к нам вышел Олег, закончивший очередной сеанс. Песец было вытянулся в его сторону, но быстро сообразил, что закончивший картину художник выглядит по-другому и потерял к нему интерес.

Олег привнес в разговор новые краски, и это я не про испачканную одежду. Археологические байки пошли на ура, но через некоторое время Федя засобирался на выход. Я его проводил до такси, а когда вернулся, сказал:

– Только не говорите, что вас нужно срочно доставить в Дальград.

– Если бы срочно, то мы бы намекнули раньше, – оскорбился Греков. – Мы чисто по-дружески приехали в гости, а ты нас уже подозреваешь во всяких задних мыслях. Нет, мы позволили себе отдых, поскольку разгребли самые вонючие завалы.

– Не до конца, – заметил отец.

– Основное вытащили и дальше разматываем.

– Наслышан, как разматываете. Ко мне сегодня приходили просить за Агеева.

– За которого? – сделал стойку Греков.

– А их несколько арестованных?

– Несколько.

– За того, с сыном которого, Антоном, встречается моя подруга.

– А, Кирилл Андреевич. Можешь пообещать, что отпустим.

– Не буду я ничего обещать, – возмутился я. – Я уже сказал, что ни за кого просить не буду. Если не виноват – вы отпустите, виноват – значит, должен сидеть.

– Какой разумный у тебя сын, а, Саш? – хохотнул Греков. – Олег Васильевич, нам бы без свидетелей дальше поговорить. Вам эти знания лишние.

Олег даже не оскорбился, сказал, что я знаю, где его искать в случае чего, и ушел. Но не в свою комнату, а в мастерскую. Не иначе как продолжать работу над портретом символа нашего рода. И очень надеюсь, что результат Песцу понравится.

– Младший брат Кирилла Андреевича замешан, – пояснил Греков. – Причем по самые уши. Захотел на первые роли вылезти. Вылезет. Но только на закрытых заседаниях судов. Потому что информацию о таком в открытый доступ выносить нельзя.

– А Прохоровы?

– Прохоровы делают удивленные рожи. Мол, знать не знаем, что это. Может, отец знал, да только знание вместе с ним умерло. Но мы-то с Сашей по другому поводу. Ты просил инфу по банковским ячейкам одной интересной особы.

– И?

– На ее имя в указанном банке ячеек нет.

Он сделал паузу.

– Но?

– Сечешь с полуслова, – хмыкнул Греков. – Там есть ячейки на предъявителя по ключу и кодовому слову. В настоящий момент их занято семнадцать штук.

– Семнадцать штук можно и по одной проверить, – прикинул я. – Номера вы мне скажете?

– А что ты собираешься там найти?

– Не знаю. Федорова предлагала купить некие документы, касающиеся Вьюгиных. Утверждала, что они будут мне интересны.

– Платить не хочешь?

– Не уверен, что там есть, за что платить. Вы говорили, что она интересная особа. Попадала в зону вашего внимания?

– Не совсем моего, но попадала. Судима за мошенничество.

Я почему-то сразу поверил. Очень уж жуликоватой выглядела эта гражданка.

– Очень может быть. Но при этом у нее действительно могут быть документы Вьюгиных. Ее невестку убили вскоре после смерти Евгения Федорова, а в квартире что-то искали.