Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 265 (всего у книги 337 страниц)

Глава 22

Утром я все же первым делом сделал разминку и позавтракал, а уже потом пошел в ту комнату, которая с легкой дядиной руки теперь называлась «музыкальной.» Инструмент в руки лег как родной, но на этом все родное закончилось. Оказалось, что мало вложить в голову знания, нужно еще наработать нужную моторику. После первой же попытки поиграть, пришел к выводу, что у Олега, по сравнению со мной, получалось очень даже неплохо. Хорошо, я звукоизоляцию не забыл поставить, а то дядя не сказал бы спасибо за такую побудку. Через полчаса, когда что-то начало получаться, гитару пришлось отставить, потому что зверски заболели пальцы. Песец сказал, что это нормально, пальцы постепенно привыкнут, а сейчас я могу воздействовать на себя регенерацией и продолжить. Регенерацию я использовал, но решил переключиться на другое, поскольку у меня были замочены шкуры с Изнанки, а вечно мокнуть они не могут. А у меня еще и мех обрабатывается, если, конечно, так можно назвать то, что я содрал с камнеплюя.

Первым делом, разумеется, я извлек кожу клювоголовой змеи, которую тщательно промыл десятью литрами тут же приготовленного зелья и просушил заклинанием. Результат получился предсказуемым, хотя были некоторые отличия кожи клювоголовой змеи с Изнанки второго уровня от кожи особи с Изнанки уровнем повыше: сама кожа чуть толще и размер куска побольше. Будучи на Изнанке, я внимания на это не обратил, а вот сейчас наглядно видно. Нужно будет это учитывать в работе и складывать кожу с разных Изнанок в разные стопки, чтобы не отражалось на качестве изделий.

Потом я перешел на новый для меня тип кожи – со слизня. Обработка там была та же, что и для клювоголовой змеи, а на выходе получилось нечто напоминавшее лайкру, только полупрозрачную. Тянулась она тоже прекрасно, нужно будет посмотреть, что получится, когда ляжет краска, и подумать, на что использовать. Пока идей не было.

Эту кожу я отложил и принялся готовить состав для обработки «меха», хотя уже успел заглянуть в бак со шкурами камнеплюя и очень засомневался, что из той серой слипшейся массы получится что-то пристойное. Жалко было потраченных ингредиентов, а сколько их еще придется потратить… Но нужно было довести дело до конца, чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос, а не бороться с сомнениями: вдруг получилось бы что-то интересное.

Так что шкуры я переложил в еще горячий раствор и принялся готовить второй, финальный, уже для промывки, в который пошел солидный набор ингредиентов, а с учетом нужного количества, получались слишком серьезные финансовые затраты. Я уже даже пожалел, что не ограничился одной шкурой для проверки – не так уж мне срочно был необходим свободный стазисный ларь.

Когда я перекладывал шкуры из первого раствора во второй, обратил внимание, что ворс посветлел и уже не выглядел неприглядно-слипшимся. Песец молчал, загадочно поблескивая глазами, и я решил, что это хороший признак. Появилась надежда на какой-никакой успех. Но, честно говоря, я даже не подозревал, какой получится результат.

Когда я тщательно прополоскал мех и высушил, он внезапно распушился невесомым белоснежным облаком, чуть переливающимся на свету. Выглядело это необычно и очень эффектно.

«Убедился? – ехидно уточнил Песец. – Я же говорил: результат будет что надо. Прохорова себе локти сгрызет, если не заполучит шубу из такого меха.»

С Песцом я был согласен: если уж княжна так возбудилась из-за необычной курточки и штанов, то что с ней будет при виде изделия из такого меха, я даже боюсь предсказывать. В памяти нашлось несколько вариантов шуб, шкурок для любой хватило бы с запасом, поэтому я выбрал самый объемный вариант – все равно обработанные шкуры почти ничего не весили. При этом сохранили прочность, присущую шкуре камнеплюя до обработки: ножом они брались с превеликим трудом. И если бы не магия, то я не представлял бы, как соединять детали, потому что с обычной сшивкой провозился бы очень и очень долго. А так основа шубы вскоре была готова. Но именно что основа – требовался вполне определенный дополнительный швейный материал, в том числе и на подкладку, которая должна соответствовать самой шубе, быть дорогой и натуральной.

«На высоких уровнях изнанки есть пауки, из паутины которых делают тончайший, но прочный шелк.»

«Не помню такого.»

«Значит, утеряли либо выход на такие уровни Изнанки, либо рецепт для шелка, – вздохнул Песец. – Но он бы идеально подошел на подкладку.»

На всякий случай я залез в сеть, но не нашел ни одного упоминания об изнаночном паучьем шелке, хотя на том уровне Изнанки, куда был выход из Дальграда, какие-то пауки водились. И паутину плели. Но ее никуда не использовали.

«Возможно, утерялся рецепт обработки паутины, – предположил Песец. – У тебя он будет на четвертом уровне алхимии. А дальше процесс использования в точности соответствует производству обычного шелка.»

«Модуля алхимии четвертого уровня у меня нет.»

«У тебя скоро ресурсы целого княжества будут. Неужели не найдутся там нужные модули? – удивился Песец. – В любом случае ждать так долго мы не можем. Шубу надо продавать сейчас, пока ее кто-нибудь не сожрал.»

«В смысле?»

«В смысле, моль очень любит такой мех. Если находит что-то необработанное финалочкой – вгрызается и доедает до последнего волоска. Конечно, возможен вариант, когда вся моль, жрущая изнаночный мех, к настоящему времени вымерла, но я бы на это не рассчитывал. Поэтому лучше побыстрее сбагрить клиенту – за съеденное у него мы ответственности нести не будем», – пояснил Песец.

Отдавать клиенту то, что вскоре будет сожрано, не хотелось – это отрицательно отразится на моей репутации.

«Но обработанное финалочкой не ест?»

«Это заклинание со временем рассеивается, как и остальные, – заметил Песец. – Поэтому и обработать желательно поскорее и отдать тоже.»

«И клиентку предупредить, что свойства, наложенные на вещь, не вечные», – добавил я.

«Вечного не бывает вообще ничего, – принялся философствовать Песец. – Даже то, что, казалось бы, никогда не изменится, рано или поздно теряет и вид, и свойства.»

Поскольку доступа к паучьему шелку у нас еще долго не будет, пришлось смотреть, где в Верейске продают шелк обычный, а заодно выяснять, какой производитель делает наиболее качественный. В процессе поисков я с интересом обнаружил, что небольшое производство есть даже у Живетьевых, которые использовали изделия из шелка для целительских нужд, поэтому должны были быть уверены в исходнике и во всех этапах производства. Располагалась эта крошечная фабрика в соседском княжестве, у Прохоровых, и принадлежала Роду, к настоящему времени полностью поглощенному кланом Живетьевых. Создавалось впечатление, что этот целительский род пророс своими метастазами уже по всей империи.

– Ого! Откуда такая красота? – восхитился тихо вошедший Олег.

– Получилась после обработки шкур камнеплюев. Как думаешь, Прохоровой понравится?

– Да она слюнями все закапает, когда увидит, – уверенно сказал дядя и подбросил рукав шубы, который опускался медленно и красиво. – Это не куртка. Не даст хорошей цены – на аукцион выставим. Теперь нам прикрытие от Зырянова не нужно. Представляю его вытянувшуюся физиономию, когда он узнает об этой продаже. К-козлина, – словно выплюнул он из себя последнее слово, скривившись от отвращения.

Поступок Зырянова Олег считал предательством и был совершенно прав со своей точки зрения. С точки зрения Зырянова, наш бывший защитник просто отошел в сторону, потому что противник оказался заведомо сильнее, справиться с ним он не смог бы, а рисковать своей репутацией и единственной дочерью Зырянов не хотел.

– Мы от его ухода больше выиграли, чем проиграли, – напомнил я. – И вообще все уже благополучно закончилось.

– Это да. Но он-то тебя списал, – буркнул Олег. – Ну и фиг с ним, невелика птица. Слушай, я тебя чего искал-то. Развод твоего дяди ускорили, и он умудрился сегодня же заключить новый брак.

– Да ты что? – удивился я. – Дядя Володя? Он же такой нерешительный.

– У него под боком аж две решительных персоны: твой дед и Елизавета Николаевна, – подмигнул Олег. – Но я думаю, это инициатива деда, который опасается, что информация об Алке плохо отразится на репутации Рода. Будет делать вид, что понятия не имеет, о ком говорят. Бывшую невестку и внука он решительно вычеркнул из своей жизни. А ведь я его когда еще предупреждал…

– Тебе просто тетя Алла не нравилась.

– Она не просто так мне не нравилась. Это сигнализировала моя развитая интуиция, – не согласился Олег.

– А она не сигнализирует тебе, как будет выкручиваться дед, когда встанет вопрос, почему на свадьбу никого не приглашали?

– Потому что она прошла в Верейске, и тайно. Что я, отца не знаю? – гордо заявил Олег. – А вот подарок невестке нужен. Может?‥

Он выразительно скосил глаза на незаконченную шубу.

– Размер не тот, – ответил я. – Нужно еще одну делать. И фасона другого, чтобы не пересекалось. Но идея мне нравится.

В результате мы съездили за шелком для подкладки, и я до самого вечера корпел над обеими шубами, потому что ужасно не хотел, чтобы их сожрали. Со слов Песца я понял, что чуть зазеваешься – и работа пойдет псу под хвост. А была она не такой уж и легкой. Поэтому успокоился я, лишь когда прошелся по обеим шубам финалочкой. Признаться, с подкладкой в паре мест я накосячил, но кто там ее будет рассматривать?

Олег занялся съемкой шубы, запланированной к продаже Прохоровой, с разных ракурсов, в том числе и дефектов, на чем я настоял. А потом он вообще снял видео: как шуба ведет себя в движении и при разном освещении. Заставил меня тратить время на ассистирование, после чего заявил:

– Я сейчас видео смонтирую на музыку понежнее, и отправишь Прохоровой.

Я согласился и пошел мучить гитару: пальцы уже восстановились, а желание научиться не пропало. Как сказал Песец, главное – практика, а остальное приложится. Полчаса в день на гитару я смогу выделить всегда. Если, конечно, меня опять не решат убить, но пока, вроде бы, жизнь пошла более-менее спокойная. Даже Шелагин с Грековым меня сегодня не дергали, а в городе, когда мы ездили за шелком, заметили довольно много людей на улице, что косвенно подтверждало окончание чистки в княжестве.

Олег смонтировал видео настолько здорово, что Прохорова должна была начать капать слюнями уже на экран телефона, поэтому я отправлял в уверенности, что она захочет такое себе и перезвонит сразу же. Она и перезвонила ровно через столько минут, сколько потребовалось на просмотр видео.

– О, – томно выдохнула она в телефон. – Какая прелесть. Это мех кого?

– Одной изнаночной твари, так что шубка дешевой не получится, – сразу предупредил я.

– Я согласна на такой подарок.

– Какой еще подарок? – опешил я.

– Который жених дарит невесте.

– Это нужно сообщать жениху, – ответил я, уже чувствуя, что ко мне пришли неприятности.

– Я и сообщаю. Мы же в курсе, что происходит в соседнем княжестве. И то, что ты Шелагин, – для меня не секрет, – проворковала она. – Признаться, ты мне нравишься куда больше Николая. А главное, теперь смогу тебе заказывать напрямую то, что мне нужно.

Она настолько фонтанировала восторгом, что я прямо-таки физически чувствовал, как он выливается мне в ухо из телефона. Вот только я этого восторга не разделял. И если был готов терпеть Прохорову в качестве покупательницы, то ни в каком другой варианте она мне была не нужна.

– Договор на помолвку с младшим княжичем, – напомнил я. – Там указано вполне определенное имя.

Это я только предполагал, хотя и очень надеялся на такой вариант. В любом случае нужно будет напрячь Степана Шишкина, чтобы тот договор просмотрел и сказал, могут ли меня к нему притянуть в случае признания Шелагиным.

– Обстоятельства же изменились, – уверенно сказала она. – Значит, обязательство переходят к тебе. Ты же не можешь допустить нарушение брачного договора с вашей стороны?

– С моей стороны никакого брачного договора не было, – отрезал я. – Если ты не забыла, то я Песцов, а не Шелагин, с которыми договаривались Прохоровы. Это раз. Два: договор был на брак с Николаем, а не со мной. За него можешь хоть завтра выходить.

– Но обстоятельства изменились, – повторила она. – Помолвка переходит на тебя.

– С какой это радости? – разозлился я. – Княжество Прохоровых не сливается нынче с княжеством Шелагиных. А при нарушении этого пункта автоматически нарушается и пункт с помолвкой.

– Ты не можешь со мной так поступить! – возмутилась она. – Что будут говорить о человеке, который бросил невесту?

– Слушай, Юлианна, у нас разговор получается какой-то бессмысленный, – устало сказал я. Устало, потому что от этой девушки у меня уже заболела голова. А что было бы, стой она рядом? – Я никогда твоим женихом не был, и тебе не удастся меня им назначить. Если ты не покупаешь, я отправляю на аукцион. Никаких подарков чужой невесте делать не собираюсь. У тебя есть Николай, вот пусть он и дарит то, что тебе захочется.

– У него нет такой возможности, – обиженно сказала она. – И вообще, про него ходят нехорошие слухи. Илья, ты мне понравился с самой первой встречи…

В ответ я не стал говорить, что с самой первой встречи я понял, что, хоть девушка и красивая, любоваться ею нужно на расстоянии, желательно вообще с экрана. И ни в коем случае не подпускать близко.

– Юлианна, мне кажется, судьба намекает, что жениха надо искать в другом месте. Если ты отказываешься от покупки…

– Я не отказываюсь, – торопливо выпалила она и всхлипнула. – Но теперь все так сложно… Мне сильно урезали финансовые возможности после поездки в Верейск.

Похоже, Прохоровы решили, что теперь уже не важно, выйдет ли Юлианна за Николая. Возможно, вариант, когда отказываются Шелагины, их даже устраивал, потому что в этом случае они получат неустойку…

– При всем моем сочувствии дарить ничего не буду, – сурово сказал я. – Так что время у тебя до завтра, а потом отправляю шубу на аукцион.

– Ты меня без ножа режешь, – всхлипнула она. – Дай мне хотя бы сутки. Ну пожа-а-алуйста.

– Хорошо, сутки дам, – согласился я, потому что место в стазисном ларе у меня пока было, а там мех никто не сожрет.

Разговор я прервал, но телефон не отложил, позвонил Шелагину: узнать, намеренная была утечка по Николаю или случайная.

– Прохоровым сообщили, что Николай – не Шелагин сразу, когда это подтвердил Лебедев, – ответил княжич. – Отцу свидетельства Живетьева показалось недостаточным, он попросил Зимина прилететь, тот не смог, порекомендовал Лебедева и сказал, что под его заключением подпишется, как под своим.

– Понятно, – ответил я. – Надеюсь, в договоре указан именно Николай, потому что Юлианна почему-то решила, что перейдет ко мне. Сразу предупреждаю: она мне не нравится.

– Совсем? Неплохой вариант. Кругов много, княжество соседнее. И девушка красивая.

– Красивая, но пусть она красуется с кем-то другим. Мне она не нужна. Разве что как покупатель – тут не возражаю. По остальным пунктам я не понимаю, с чего я должен брать на себя ваши обязательства.

Княжич воспринял мои слова как намек и сразу сказал:

– Возможно не это, но другие наши обязательства на тебя перейдут, потому что ты тоже Шелагин. Осталась формальность, которая закроется на совете князей, а он послезавтра. Завтра вечером вылетаем в Дальград. То есть ты тоже летишь. На совете князей может потребоваться твое свидетельство, – огорошил меня Шелагин. – Ночуем там, потому что мероприятие с утра.

– Чувствую, там будет жарко, – вздохнул я.

– Разумеется, потому что первым пунктом пойдет просмотр видео, – согласился Шелагин. – До завтра, сын.

– До завтра…

Отцом я его так и не назвал, хотя после вчерашних посиделок отторжения уже не чувствовал.

«Потому что сидр – объединяет.»

Глава 23

Утром академия гудела, разрываясь от пересказа слухов. Самым часто встречающимся был тот, что Николай решил получить власть пораньше и устроил заговор с организацией покушения на отца и старшего брата. Слухи были недалеки от истины с одним исключением: Шелагины родственниками Николаю не были. Опирались эти слухи на другие, о домашнем аресте Николая. То, что ничего доподлинно известно не было, никого не смущало.

Я в обсуждении не участвовал, и не только потому, что это было мне неинтересно, но и потому, что тщательно изучал доставшееся с новым модулем. А он неожиданно оказался из ДРД. Уже когда я взялся за модуль магии Металла, Песец без особой охоты сообщил, что у меня появился другой вариант. Уверен, возьми я модуль из кулинарии – и симбионт напрочь забыл бы о такой возможности. Но я мог бы и сам подумать, потому что последнее время весьма активно использовал навыки из ДРД чуть ли не круглосуточно, так что немудрено, что этот навык у меня прокачивался быстрее остальных.

Модуль оказался очень вкусным: слабое ментальное внушение, выявление постороннего ментального воздействия, в том числе Поводка, подделка магических печатей, выживание на Изнанке с пятого по седьмой уровень, обнаружение артефактов и защитных заклинаний объекта, взлом магической защиты как людей, так и предметов, создание личины как полной копии личности с движениями и голосом. Было бы у меня последнее умение чуть раньше, не пришлось бы изображать Живетьева, потерявшего голос. А уж как облегчилось бы выявление тех, кто на Поводке…

Теперь не было смысла сообщать о новом навыке тому же Грекову: все уже закончилось, а мне не помешало бы наличие неучтенных его ведомством козырей. Грекову, кстати, досталось место Трефилова, так что теперь он стоял не только над одним ведомством, но и над всеми силовыми структурами княжества. Так что, вполне возможно, пасли меня теперь со всех сторон.

В академии Поводок я ни на ком не обнаружил, а вот следов ментальных влияний хватало. В нашей группе были они только у Фурсовой и довольно старые, а вот в других хватало. Соответственно, хватило и мне развлечений до окончания занятий, которые шли как попало, потому что взбудораженными были не только студенты, но и преподаватели. Елизавета Николаевна из Горинска не вернулась, и ходили слухи, что она не просто так не появилась в академии, а что-то знает такого, что считает: лучше держаться от Верейска подальше. Я стоически молчал, полагая, что об изменении собственного статуса Екатерина Николаевна должна сообщить сама.

В целом первая половина дня получилась немного бестолковой, и я даже обрадовался, когда занятия закончились и можно было возвращаться домой. Но уйти я не успел, меня задержала Мацийовская:

– Илья, ты же наверняка в курсе, что происходит? – тихо спросила она, взяв меня под руку, чтобы я не сбежал.

– Ты о чем? – притворился я непонимающим.

– О том, что Шелагины за тобой не просто так заезжали, когда это увидела Маша.

– Там только один Шелагин был.

– Не придуривайся, – обиделась она. – Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

– Яночка, да с чего ты взяла, что я знаю, что сейчас происходит?

– С того, что мой отец в этом уверен, а он никогда не ошибается.

– Всё когда-нибудь случается впервые.

– Не в этот раз. Ты же сам сказал, что тебя не арестовали, а если не арестовали, ты был нужен для другого.

– В некотором роде я был свидетелем.

– Чего?

– Яночка, любопытство тебя не украшает, – с насмешкой сказал я. – И вообще, у него бывают очень опасные побочки, в виде утраты не только носа, но и головы в целом.

– Да ну тебя – обиделась она, выдернула руку и развернулась, чтобы уйти.

– Ян, меня завтра не будет, если что. Дела требуют быть в другом городе.

– Какие дела? – проворчала она, даже не обернувшись. – У вас единственное производство, и то – в Верейске.

Она ушла, но направление моим мыслям задала вполне определенное: по дороге домой я размышлял, смогу ли что-то получить с Живетьевых после высказывания претензий при императоре от Шелагиных. Именно я, как Илья Песцов, потому что Шелагины точно что-нибудь да получат. Покушение на княжича со стороны Живетьева не может остаться безнаказанным. Или мне отдельную компенсацию не положат?

Я прекрасно понимал, что размышлять об этом пока бессмысленно: все равно что делить шкуру неубитого медведя. Но не мог перестать думать о том, что не отказался бы от живетьевской резиденции в Дальграде. Очень уж она удачно расположена. Хотя, конечно, даже если мне компенсацию предложат, то вряд ли это будет что-то на выбор. Скорее, по принципу «Что дали – то и бери. И радуйся, что вообще что-то дали.» Но помечтать-то можно? Вот я и мечтал. Очень уж неудобно было каждый раз пробираться к Проколу.

Нужно было еще собраться в поездку. И хотя все необходимое я мог поместить в пространственный карман, делать этого не стал и забросил часть вещей в спортивную сумку. В пространственный же карман пошло только то, что не следовало видеть посторонним. Например, целительские записи, которые я продолжил изучать. Хорошо бы и до алхимических добраться, но хотя сейф алхимического рода был, я его точно не вскрою в ближайшее время.

После того как сумка оказалась собрана, я уделил полчаса гитаре и перешел к изготовлению артефактов. А нужно было наоборот, потому что регенерация не мгновенно возвращала пальцам нужную точность действий и я испортил пару заготовок, чего раньше не было. Расстроился не сильно, потому что в настоящее время изготовление артефактов превратилось в скучную деятельность без какого-либо выхлопа, кроме прокачки навыка. И две испорченных заготовки были такой мелочью на общем фоне, что не стоили особого внимания. Песец подбадривал, что до взятия второго модуля осталось не так много, а потом будет разнообразие и польза, но пока деятельность была откровенно скучной.

Вечером Олег отвез меня в аэропорт, где я присоединился к Шелагиным. Вылетали они на собственном самолете, небольшом, но условия там были покомфортней, чем когда я летел под видом Живетьева.

Князь, выглядевший так, как будто все эти дни пахал безостановочно, уснул сразу, как самолет оторвался от земли. В таких условиях беседовать с княжичем не стоило, поэтому мы весь полет промолчали, а я вдобавок еще и промедитировал – не пропадать же свободному времени напрасно?

В аэропорту нас встретили. Машина оказалась шелагинской, как и личный водитель. Я поначалу удивился, потом выяснилось, что князь постоянно оплачивает апартаменты в одной из гостиниц и держит там две машины тоже постоянно. Одну – для себя, вторую – для охраны. Подмывало спросить, почему они не завели какое-нибудь жилье в Дальграде – оплачивать гостиницу наверняка выходило дороже. Но спрашивать я все же не стал. Будет моим делом – узнаю, а не будет – не так уж мне это и интересно.

Князь в самолете выспался, поэтому по дороге принялся меня расспрашивать, интересуясь всеми сторонами моей жизни. Было это чересчур навязчиво, на мой взгляд. Нет, я понимал, что ему хотелось узнать как можно больше о внезапно обретенном внуке, но ему наверняка уже полное досье по мне выдали, к которому я вряд ли что добавлю. Некоторые вопросы были слишком личными, отвечать на которые мне было неприятно, поэтому я отделывался короткими ответами и, после того как мы приехали в гостиницу, решил сразу удрать на прогулку. Еще до того, как обнаружил, что метка Живетьевой загорелась интересом и двигается в сторону дворца. А уж после этого пошел на выход с максимально приличной для главы Рода скоростью, напрочь забыв о существующих нынче ограничениях. Княжич меня догнал быстро.

– Тебе не стоит одному сейчас гулять, – сказал он.

– Я могу за себя постоять, – напомнил я.

– Дело не в этом. Статус обязывает взять охрану и машину. Ты хотел посмотреть что-то конкретное?

Я ответил не задумываясь:

– Было бы интересно увидеть императорский дворец.

– Ты его завтра изнутри увидишь.

– А сегодня я бы посмотрел снаружи. Говорят, ночью он особенно красив.

Живетьева передвигалась шустро – наверняка на машине. Похоже, императору срочно понадобилась консультация, а ехать самому ему не по статусу.

Шелагин смирился с моим желанием, и мы выехали от гостиницы, причем ограничились всего лишь одним охранником. Я подозревал, что и водитель не прост, но в любом случае по подготовке они уступали даже княжичу, что уж говорить про меня, так что их присутствие было всего лишь формальностью.

Я делал вид, что с интересом всматриваюсь в ночной город, а сам настраивался на Живетьеву. Пока она молчала, как и сопровождавшие ее лица. Но к императору она приехала раньше, чем мы к дворцу.

– Ты хотел меня видеть, Костенька? – с явной укоризной сказала Живетьева. – Вспомнил про бедную узницу…

– Арина Ивановна, пожалуйста, не надо превращать наш разговор в балаган, – раздраженно бросил император. – Ты давно могла выйти, если бы захотела.

– Не на таких условиях, – мрачно возразила она. – Клятву не дам, и не надейся. Да и нет в ней нужды. Ты сам не веришь, что реликвию взяла я.

– Больше ничьих аур в сокровищнице не обнаружено, Арина Ивановна, так что не стоит отпираться.

– Костенька, нас пытаются стравить.

– Мы это уже обсуждали, – оборвал ее он. – Перейдем к делу. Что натворил твой внук в Верейске, что Шелагин потребовал внеочередного сбора Совета?

– У меня отобрали телефон, – напомнила Живетьева, – так что вам куда проще спросить у самого Эрни.

– Отнюдь. Он удрал из Верейска в Дальград, и здесь его не смогли найти.

– Знатно накосячил где-то… – задумчиво сказала Живетьева.

– Ты же знаешь где. Мне нужен ответ.

Но она не поторопилась удовлетворять его любопытство, сначала решила получить ответы на свои вопросы.

– Что еще слышно от Шелагиных?

– Много чего. Например, у них обнаружился неучтенный Прокол.

– Вот повезло, – с досадой бросила Живетьева, которая собиралась использовать этот Прокол в своих целях и сейчас подсчитывала упущенную выгоду. Ведь Прокол фактически находился под управлением Живетьева.

– И не говори, – хмыкнул император. – В связи с этим в княжестве произведено множество арестов, в том числе и среди княжеских людей. Не обошлось без жертв. Трефилов, который возглавлял силовые структуры княжества, погиб. Николай Шелагин – под домашним арестом. У него отобрали возможность с кем-то связаться, он мне чудом письмо отправил.

– Да? – оживилась она. – Неудивительно. Коленька – очень сообразительный мальчик. Что он написал?

– Пожаловался на несправедливость отца и брата, которые под надуманным предлогом его удерживают, не давая вернуться к занятиям. Так что скажешь?

– Скажу, что Коленька заигрался, – ответила Живетьева. – Речь точно идет о заговоре.

Голос ее, несмотря на слово «точно», звучал неуверенно. Еще бы: она не понимала, почему правнук именно сейчас решил вывести из игры гарантов того, что власть перейдет к нему.

– Это не может быть причиной созыва внеочередного Совета. Даже желание лишить Николая права наследования – не такая важная причина. А желания такого быть не может: других наследников у Шелагиных нет.

– Тут-то как раз ты неправ. У Александра обнаружился сын, – Живетьева ответила так, как будто в мыслях была очень и очень далеко. – Но ты прав, это тоже не может быть причиной. И все это мне не нравится. Пусть мне вернут телефон и позволят переговорить с Эрнестом. Это очень важно. И подозреваю, не только для нас, но и для тебя.

– Говори конкретней.

– Не скажу, пока не удастся переговорить с Эрни, – заупрямилась она.

– Не удастся. Он отключил телефон, и с ним никто не может связаться.

– Вот ведь паршивец…

Похоже, старушка лихорадочно размышляла, стоит ли сообщать императору о своих попытках получить подконтрольное княжество. Потому что дороги назад не будет: сообщит – и княжество придется сдавать под руку императора, захватить не выйдет.

Шелагин о чем-то меня спросил, но я поднял руку, показывая, что не до разговоров. Кажется, он решил, что я восхищен видом из окна настолько, что говорить не могу.

– Мой внук из Верейска точно улетел и не вернулся? – тем временем допытывалась Живетьева.

– Да, его машина осталась на стоянке аэропорта. В Дальграде его следы потерялись. Таксист, который его вез, утверждал, что высадил пассажира чуть раньше конечной точки, потому что тому позвонили. В вашем доме уверяют, что он не появлялся. Делать обыск, сама понимаешь, у нас причин не было. Твой внук не преступник. Пока.

Тем самым император дал понять, что его службы уверены: Живетьев в особняке, но на контакт идти не хочет по своим причинам. Метка Живетьевой зажглась нездоровым азартом и предвкушением.

– Костенька, ты бы отпустил меня ненадолго, съездить, да порасспрашивать своих, – проворковала Живетьева в стиле «доброй бабушки.» – Мне скажут больше. И точно буду знать, чего следует опасаться тебе завтра.

– Арина Ивановна, сразу после клятвы от тебя твое заключение закончится, – чуть снисходительно ответил император. – Ты серьезно считаешь, что поймаешь меня на столь простую уловку?

– Но попробовать стоило, – недовольно буркнула она. – Вот что, Костенька, совет я тебе дам. Если Шелагин первым делом потребует признать внука, откажи под любым предлогом. Это в твоих интересах.

– А поточнее?

– А поточнее я тебе скажу, когда на руках у меня будет информация от Эрни, – заупрямилась Живетьева, решившая подстраховаться и не выдавать лишнего, пока остается возможность княжество заполучить. – У Шелагиных явно имела место попытка переворота. Скорее всего, они обвинят в этом Эрни. А ты снятием с целителей иммунитета развязал им руки. Наверняка завтра припомнят все наши огрехи.

– Ожидаемо, – согласился император. – Вы обнаглели и заигрались. Думаешь, я не знаю о суете за моей спиной. Только, Арина Ивановна, ничего тебе не светит.

– Костенька, на что это ты намекаешь? – возмутилась она, сделав голос совершенно старческим. – Живетьевы всегда были верной опорой трона. Вспомни, скольким ты нам обязан, и подумай об этом в следующий раз, перед тем как опять меня обвинить в чем-либо.

– Наличие прошлых заслуг я не умаляю, но они не отменяют нынешних прегрешений.

Говорил император, тяжело роняя каждое слово. Ни о какой доверительной манере речи больше не шло. Он как бы показывал, что не забыл и не простил попытки украсть реликвию. Понял это я, поняла и Живетьева.

– Полно тебе, Костенька, обвинять меня в том, чего я не делала. Обидел ты меня до слез. Ничего я тебе не подскажу. И вообще, устала я, – равнодушно выдохнула Живетьева. – В моем возрасте чаще отдыхать нужно.

– Что ж, Арина Ивановна, не хочешь помогать – отдыхать будешь в заключении. Но учти, если выяснится, что вина твоего внука велика, а ты знала и меня не предупредила, род твой ответит по верхней планке.

Он помолчал, надеясь, что собеседница взвесит риски и признается, но Живетьева уже прикинула, что на одной чаще весов – целое княжество, а на другой – невнятное наказание, поэтому устало бросила: