Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Вот дальше фрагментарные картинки. Вот я вижу двух девчат, в военной форме, связистка и медик, петлицы пусты, меня кажется омывают и пытаются напоить. Боковым зрением засёк, что маскировка с мотоциклов скинута и там несколько бойцов и командиров возятся. Хотя зрение плавало, не уверен. Второй фрагмент, я лежу на самодельных носилках, ручки их на плечах бойцов, а те по горло в воде. То ли речка, то ли болото, не понял. Меня тошнить начало. Третий фрагмент, покачивание вагона, и перестук колёсных пар. Вагон обычная теплушка с нарами, рядом стонут раненые. О, слух почти вернулся. Тут кстати меня напоили, и даже обратно не пошло, медсестра начала опрашивать, и я почему-то назвался сержантом Никитиным, командиром пулемётного взвода, даже сам удивиться успел, почему так сказал, и снова вырубило. Четвёртый фрагмент, кузов машины, помню тент трепыхался у заднего борта, но меня быстро укачало и вырубило. И вот в пятый раз очнулся. Долго смотрел на белёный известкой потолок, зрение чуть плавало, шум в ушах, но не такой сильный, подташнивало, это явно от голода, ну и жажда. И состояние так себе. Я сомневался, что даже сесть смогу, даже головой ворочать сложно. Тяжёлая контузия, без сомнений. Но я находился в большой зале. Не один, тут явно множество раненых, и запах, гноя, крови и лекарств. Не спутаешь. Обоняние работает, это хорошо.

Не сразу, но кто-то из соседей увидел, что я очнулся, скорее всего попросили за мной приглядывать, и позвал санитарку. А та уже сразу врача. Подошёл усатый мужчина, в белом халате и даже шапочке, и спросил:

– Сержант, как себя чувствуете? Вы меня слышите?

Я в это время вспоминал, что было, фрагменты всплывали. Знаете, даже расстроился, что вывезли. Месяц другой бы по тылам у немцев пожил, делами своими занимаясь, но какие-то окруженцы меня вынесли. С другой стороны, медики присматривают, лечат, тоже неплохо. Не хочу, чтобы в старости последствия контузии дали о себе знать. Так что спасибо тем неизвестным окруженцам. Ха, с пулемётом «МГ» мне так и не везёт. Пока бои шли, трофеем взять не получилось, тут два на колясках, а я без сознания, всё окруженцам досталось. Кстати, солидный объём в хранилище накачался, уже где-то ближе к семистам кило, из которых заполнено четыреста тридцать шесть. Накапливается место для самолёта и топлива к нему. К слову, я мог бы добыть пулемёты, а каждую ночь используя до предела управление двумя големами, отправлял их для диверсий в сторону противника. Оружие те на месте добывали. За всё время обороны, четверо суток, те больше двух тысяч немцев уничтожили, выведя из строя и тяжёлое вооружение. Жаль дальность управления всего километр. Только я их не возвращал, на месте деактивировал, чтобы больше немчуры набить, каждая секунда на счету, вот и без трофеев был. Думал потом добуду. И в наступлении големов использовал. Не добыл.

– Почему, сержант? – удивился я, отметив, что сильно заикаюсь, и тут всплыл тот фрагмент с медсестрой. – Я лейтенант Никитин, командир пулемётного взвода, Герой Советского Союза. За пленного генерала дали.

Я не для того медаль добывал, чтобы в общем зале меня лечили. С такой наградой бойцов в отдельных палатах лечат, и вокруг суетятся, а я скромностью в этом деле не отличаюсь. Здоровье дороже, так что пусть лечат как надо.

– А я смотрю лицо знакомое. Мне нужно вас правильно оформить, сообщите свои данные полностью.

– Я документы сохранил, держите.

Я уже мысленно вошёл в управление хранилищем, командирское удостоверение отдельно держу, не в шкатулке, как раз под подобные случаи, под простынёй достал, и подняв дрожавшую руку, передал удостоверение врачу. Пусть правильно оформляют.

– Значит это вашу форму рядом с вами нашли? – передав удостоверение подошедшей медсестре, та что-то заполнять начала, и приступив к осмотру, спросил врач.

– Если красноармейская и с кубарями в петлицах, то моя.

Я смог вытерпеть осмотр, меня и на бок ложили, ладно хоть напоили. А, контузия есть, но среднетяжёлая, как сообщил врач. Кстати, при опросе я сообщил, что меня накрыло снарядом под вечер тридцатого июля. А сегодня девятое августа, утро. От него узнал. То-то мне легче стало, отлежался. Ни фига не средняя, а тяжёлая она у меня. А так через полчаса носилки принесли и два дюжих санитара, за пятьдесят обоим, крепкие мужики, перекинули меня на носилки и перенесли в отдельную палату. Уже подтвердилось, что я имею Золотую Звезду. Да и газеты читали, событие недавнее. Кроме меня ещё один был, капитан-лётчик, тоже Герой. А находимся мы аж в Вологде. Лечиться мне больше месяца, может и два, торопить, чтобы вернуться на фронт, я не буду, пока полностью не излечусь и не пройду медицинскую комиссию, даже намёка на скорую выписку делать не стану. Не хватало мне отголоски этой контузии в старости получить. Если лечиться, то до конца. Да и на фронт, если уж откровенно, я не рвусь. Вылечат, получу направление, отбуду, но не раньше излечения. Познакомился с соседом по палате. Он Героя ещё за Испанию получил, так и старались общаться и лечиться. Ну с моей контузией беседы вести не получается, больше слушал, так время и шло. Август пролетел, палату мне не меняли. Даже капитан тут же был, у него тяжёлое осколочное ранение таза, снаряд в кабине рванул. Долго лечить будут. Я со своей контузией раньше госпиталь покину. Его развернули в бывшей городской больнице.

Неплохо всё шло, в конце августа я уже уверенно ходил, шаркал тапочками по коридору, физически развивался, а то от долгого лежания деградировал. Зарядку запрещали пока делать, только руками махать, но ходить, пока голова не закружиться, это не запрещали. Да, в середине августа был командир от комендатуры, приказ был опросить меня, рапорт составить боя и моего ранения. Вот и описал, с момента как полк прибыл на передовую, действия моего взвода, да всё как было. Только исключил големов, и включил в первый фрагмент как меня несколько моих бойцов выносят, слышал шум боя, рёв движка мотоцикла, очнулся во время второго фрагмента, где две неизвестные девушки в военной форме, мной занимались. Ну и остальное, пока в госпитале не очнулся. Кстати, про то что роту не принял, в рапорте ничего не было. Вообще про этот приказ не поминал, воевал взводным и всё тут. Пять часов опрос длился, с перерывом на обед, с моим заиканием дело туго шло, да и описывал много что, но всё же закончили, дали расписаться, и командир, тот капитаном был, отбыл. В начале сентября заикание стало окончательно проходить, если волнуюсь или быструю речь хочу сказать, возвращается, но когда размеренно говорю, речь чистая. Головное боли уже прошли, в глазах не двоится, но торопиться выписывать врач не собирался, лечение продолжалось. Да у меня только в конце августа мужское заработало, впервые женщину захотел. До этого мертво всё было. Именно врач на комиссию направит, когда будет уверен, что пора. И я не торопил. Уже лечебная физкультура пошла, ванные с хвойным запахом. Лечили неплохо. В основном полный покой и постельный режим, так меня лечили. При головных болях лёд к голове.

Двадцатого сентября, когда заметная нервозность у многих появилась, а я знал, что как раз пару дней назад Юго-Западный фронт попал в окружение, и вырвутся единицы, понимал почему такая нервозность. Время было час дня, я как раз из столовой вернулся, с обеда, два моих соседа не ходячие. Их сиделка из старшеклассниц Вологды кормила, Валя, что за нашей палатой закреплена. Да, неделю назад нам третьего подселили, хотя палата на двоих, но втиснули третью койку. Тут раненый разведчик, не из ГРУ, из разведбата, старлей, лишён кисти руки и ноги до колена. Средняя контузия. Это так осколками нашпиговало, травматическая ампутация произошла. Балагур, всё к медсёстрам клеился. Так вот, я на койке лежал, общался с капитаном, когда мой врач заглянул:

– Никитин, на медкомиссию, срочно.

– Ну наконец-то и до меня дошло.

Я подскочил, и поспешил в нужную сторону, за врачом. Кстати, зарядкой уже неделю занимаюсь. Отжимания или подъём на перекладине пока запрещены, но лёгкая зарядка, приседания, спортивная ходьба по тропинкам больничного парка, это разрешили. К серьёзным тренировкам ещё месяц запретили приступать. Я педант и следую наставлениям врача всегда. Сказали месяц без нагрузок, значит месяц. Тот с весельем на меня посмотрел, когда я впервые об этом спросил, в конце августа ещё. Но запретил, под хихиканье медсестры. Только вот пять дней назад разрешил.

Комиссию я влёт прошёл, она с утра работала, уже кого можно проверила, меня и ещё двух дёрнули, которые на конце излечения были, видать койки освобождали. Врач ранее говорил, ещё неделю меня подержит, а вот два дня прошло и комиссия. Признали годным без ограничений. Правда, у врача я выпросил справку, выдали сроком на два месяца, что мне тяжести поднимать нельзя. Я тоже филонить умею. Дальше собрался, мне вернули форму, ту самую, красноармейскую, хорошо постиранную, даже копии наград на месте, и сапоги с ремнём и пистолетом. Ну надо же. Собрался и с вещмешком за спиной, попрощавшись с соседями в комендатуру, за назначением. Обычно кадровик армейский в комиссии, как та даёт добро, вручает направление. Уже знают кого выпишут, списки составляют, и заранее направления пишут. А нас, последними дёрнули, в списках не было, нам в комендатуру надо, там определят куда. А так у меня две новости, на сегодня, на данный момент, объём хранилища накачался на одну тонну и сто сорок три килограмма. А занято четыреста тридцать один килограмм. Я поварихе выдал тридцать килограмм припасов, та делала вкусные горячие блюда, пирожки пекла, сладости и сдобу, а я убирал в хранилище, в запас на будущее. Выдал тридцать, обратно готовыми блюдами на пятнадцать кило. Так что шестьсот сорок кило свободного для самолёта уже есть. Дело идёт.

Мои големы тихо иногда работали, уничтожая немчуру. Один капитан Вермахта на столике в своей палатке перебирал добычу, трофеи, как и я зарабатывал на войне, много ювелирки было и даже шесть килограммовых слитков золотых, оттиск банка Союза. Ему голову размозжили ударом. Я как добычу увидел, управляя големом, всё сложил в портфель и принёс к себе. Это было в первый и последний раз, когда я возвращал голема, после того как на диверсии засылал. Дальше в комендатуру. Там меня уже ждали, быстро всё оформили, сухпай на три дня выдали. А направление получил на Брянский фронт. В штаб фронта. Видимо прямое назначение получу на месте. Это нормально, так бывает. Хотя место не очень, после Киевского котла будет Брянский, где уже миллион бойцов Красной Армии попадёт в окружение. Не хочется в этом списке быть. Я бегом к вокзалу, там как раз эшелон отходит, как мне в комендатуре сообщили, санитарный, доставил раненых и обратно с медикаментами возвращается. У военного коменданта станции поставил отметку. Пришлось нагонять, эшелон тронулся, ничего дверь открыта, проводница ждёт, забрался в вагон и меня разместили в купе. Одно свободное место было. Хм, с тремя девицами, медсёстры санитарного эшелона. Намёки не делал, я так устал, вещмешок на полку закинул, сапоги и ремень скинул, и вскоре уже спал на верхней полке. Да и время шесть вечера уже. А Ярославль я проспал, проснулся ночью. Ещё темно было, третий час наступал. Сна ни в одном глазу, энергии через край бьёт, девчата спят на своих полках, так что спустился, натянул сапоги и в уборную. Очень хотел, можно сказать как ветер нёсся. Лампу у титана не брал, свой фонарик использовал, сделал все дела, и помыв руки, покинул туалет. Проводница в полглаза спала, дверь открыта в её купе. Уточнил где мы. Оказалось, Ярославль только что покинули, час как от окраин отошли. Идём на Брянск. Не знаю, наверное, штаб фронта там. Просто я собирал сведения от свежих раненых. Брянский фронт ведёт бои на Рославском направлении, раненых оттуда привозили. Хотя там довольно широкий теперь фронт, закрывают дыру где раньше киевская группировка наших войск была. Сейчас оказавшаяся в окружении. Ладно, на месте узнаем. Эшелон идёт на Брянск, там и определюсь куда мне.

В купе я вернулся, забравшись обратно на полку, кстати, бельё нам дали, лежал и размышлял. А больше делать нечего, остальные купе мешками с медикаментами забиты, свободных мало, и те заняты. Хранилище занято на пятьсот двадцать семь килограмм. Я ведь решил, пятьсот кило, не больше для личного, для имущества, остальное коплю для самолёта и топлива к нему. Просто не люблю, когда не по-моему. Педант я. Ну а пока едем, размышлял о планах. Да как пережить эту войну.

Двое суток мы добирались до Брянска, бывало стояли на полустанках по несколько часов, пропуская встречные скорые составы. Я тоже зря времени не терял, одну медсестру соблазнил, так что уединялись в одном из купе, ритмично мяли мешки с перевязочными. Время так быстрее летело. А там языками зацепились, и пошло-поехало, ночевали уже отдельно, в другом купе. Так время и прошло. Да, шинель я подготовил, у меня там в петлицах тоже кубари, носить могу, пусть и красноармейская. Да и командирская в запасе была. Отлично я время провёл, всласть нацеловались на прощание. А почему и нет? Я не монах. Просто случайная встреча, страсть и прощание. Сидор на плечо, скатка шинели через грудь, двадцать третье было, утро, уже прохладно, но в гимнастёрке ещё ничего. Помахав медсёстрам, те разгрузкой медикаментов занимались, я побежал в сторону кабинета военного коменданта, он объяснил куда мне идти. Да, штаб фронта находиться в Брянске, по коему и получил своё наименование. Всего неделю как сюда перевели. Видать из-за событий с Юго-Западным фронтом.

Дежурный на входе проверил мои документы и направление, и отправил в нужный кабинет. Штаб занимал несколько зданий, кажется тут раньше была администрация города. Награды натёр, чтобы блестели, сапоги тоже. Форма в порядке, так что дождавшись, когда меня вызовут, я прошёл и сразу получил назначение. Уже нашли мне место, полчаса всего ждал. Я было двинул к двери, но когда осознал, что написано на листе, развернулся и спросил:

– Товарищ майор, тут, наверное, какая-то ошибка. Меня назначили командиром миномётной роты. А я пулемётчик.

– Какое училище заканчивали?

– Сержантское, в Ульяновске.

– Да, в Ульяновске чисто пулемётное. Однако это решение изменить не смогу, оно сверху принято. Приказ получен, выполняйте.

– Есть.

Я уже у двери был, когда майор окликнул:

– Лейтенант.

– Да?

– Удачи.

В принципе, назначение меня не сильно взволновало, в атаки не ходить. А точно вести огонь я смогу. Голема отправить поближе к позициям противника, на километр от меня, и с опцией прицеливания я точно смогу класть мины. Как говорится, ни одна мимо цели. Батальонными командовать буду, у них дальность три километра на пределе. В принципе справлюсь. Даже трёх корректировщиков иметь могу, я о големах. Да, третьего вызывать начал, троих час уже держу. Самая большая опасность – это авиация и артиллерия противника, включая миномёты, так что будем беречься. Да, получил я назначение в Сто Тридцать Вторую стрелковую дивизию РККА, она прямого подчинения штаба Тринадцатой армии. Проблема в том, что дивизия находится в полуокружении, и где она, в штабе фронта знали примерно. Вроде на Севск отходит. Ладно, поищем. Однако от штаба фронта я успел удалиться недалеко, как меня нагнал старшина с повязкой помощника дежурного, и попросил вернуться.

Снова тот же майор ждал, с хмурым видом.

– Насчёт вас изменили решение, верните приказ с назначением.

Забрав листок, как и мои документы, майор начал быстро оформлять новый приказ, поясняя на словах:

– Положения на фронте очень тяжёлое, в курсе уже что Юго-Западный фронт в полном составе в окружение попал?

– Да, знаю.

– В Брянске из добровольцев сформирован истребительный батальон. Его требуется усилить миномётной ротой, был запрос от НКВД. Как раз новые миномёты прибыли, вам выделили шесть для формирования роты с нуля, за счёт городского ополчения.

– Так они же не армейского подчинения, а НКВД. Да и задача у них защита важных объектов и чистка тылов от диверсантов и шпионов. Мы-то здесь причём?

– Это приказ.

– Есть, – вздохнув, козырнул я.

Приказ подписан, майор за подписью выходил, так что получил, и направился к местным казармам. Там и формировался батальон, и будет формироваться моя рота. Не думайте, что это боевое подразделение. Оно полугражданское, то есть, все бойцы ходят на работу, многие из них работники сельского и народного хозяйства, партработники и чиновники, у кого бронь, а когда срочно нужны, с винтовкой в руке, бегом к месту сбора и на боевую операцию. У них даже формы нет. Правда, меня порадовали, рота формируется чисто армейская и будет придана батальону временно. Ну хоть так. Кто будет курировать формирование роты, мне уже сообщили, по сути та не имела привязки к какому подразделению, и истребительному батальону придавалась временно. Я пока первым числюсь в личном составе. Похоже командование фронта таким образом формировало мелкие подразделения, боевые, которые в случае нужды можно задействовать на передовой, сформировав боевой кулак. Хитрость известная, меня не удивила, поэтому воспринял легко, мне давали ещё несколько спокойных дней, почему бы этим не воспользоваться? Документы оформлены, я уже командир роты, так что прибыв на место, стал заниматься формированием, получил со склада и вооружение. Много беготни было, мне выдали временно мотоцикл-одиночку, а права на вождение мотоциклами и автомашинами у меня были. Ещё в штабе Пятнадцатого полка сделал, до начала войны. Знал к кому обратиться, занёс презент, и через два дня получил шофёрские корочки.

Что важно, личный состав поступал из госпиталей, хотя бы основные командирские должности ими заняты. Остальные добровольцы из горожан Брянска. Получали форму, оружие, кто-то и присягу приносил, активные тренировки шли. Из взводных командиров было пока два, лейтенант Афанасьев, опытный миномётчик, он меня по-тихому обучал, потом младший лейтенант Коваленко, на второй взвод, командира третьего пока нет, им временно сержант Борисов командует, командир первого орудия. Также был политрук Зиновьев. Да чисто еврей, хотя утверждал, что русский. На мою сторону тот не лез, занимался чисто своими делами. В общем, сработались мы с ним, тем более на третий день как роту начал формировать, двадцать шестого сентября, мне старшего дали, я теперь старший лейтенант. В удостоверение изменения внесли, кубари новые сам прикрепил на гимнастёрку и шинель. Хотя я пока в командирской форме ходил, её тоже, нашивки сменил и кубари добавил. Порядок. На шестой день, двадцать девятого сентября, а уже рота полного штата в вооружении и в личном составе, видно, что на нас не экономили, поступило первое задание, обеспечить прикрытие при прочёсывании леса, куда ушла преследуемая группа диверсантов. Это да, весь истребительный батальон созвали, и на машинах повезли к нужному лесу. Даже нам шесть «полуторок» выделили. Одна командирская, и для связистов, три по взводу на машину, и две с боеприпасами.

Ну работать в лесу ещё то испытание, но я незаметно големов создал, двоих, и те отбежали. Тот что с правого фланга шёл, обнаружил неизвестных. Похоже это те, кто нам нужен. Дистанция два километра. Знаю, что големы на километр дальность имеют, но у каждого плетения сканера с дальностью в полтора километра, они и прочёсывали ими округу, вот один и засёк группу. Двенадцать человек. Точно они. Я тут же стал Афанасьеву передавать данные, а уже он управлял ротой, миномёты на опушке выстроены, на самой опушке два боевых заслона, чтобы нас врасплох не застали и не обстреляли. Координаты давать не могу, там в цифрах, я эту науку освою, но пока такого нет. Поэтому указал Афанасьеву направление рукой, точное и сообщил расстояние от нас. Тоже точное, а он уже сделал расчёты и стал давать координаты наводчикам, и те крутили прицелы, заряжающие замерли с минами в готовности.

– Пристрелочный, первому орудию первого взвода. Огонь! – скомандовал я.

Понятно, что оракулом я не был, связисты бросили провод в лес, я сказал, что там встречные связисты будут работать, вернув их, а сам стоял у телефона, нитка которого у ходила в лес, и делал вид, что получал данные. Вот и всё. И дальше так делать буду.

– Промах. Цель вперёд сорок метров и влево под острым углом тридцать, смещается на север.

Афанасьев снова сделал расчёт, причём так, чтобы мины, а работает вся рота, легли там, где будет противник, когда они долетят. Залп, и мины ушли.

– Есть накрытие. Ещё два полных залпа туда же.

Мины разрывались в верхних ветвях, редко кто пролетал свободно до земли, но и этого хватило, множество осколков облаками усеивали всё вокруг, так что диверсантам хватило. Следующие два залпа окончательно закончили с ними. Трое только отбежали и упали ранеными. Один всё полз, волоча ноги, явно в шоке. Через полчаса подойдут цепи прочёсывания истребительного батальона, и обнаружат их.

– Прекратить огонь! – подбегая, заорал какой-то капитан-артиллерист, с красным лицом выпивохи. Или давление высокое.

– Огонь прекращён, – сообщил я. – Вы вообще кто?

Расчёты действительно проводили осмотр миномётов, готовясь проводить их обслуживание после стрельбы. Сам я писал письмо командиру батальона, в каком месте накрыл диверсантов, чтобы сократить время прочёсывания, рядом стоял посыльный от батальона. При мне их трое было, верховые, другой связи не имелось.

– Капитан Краснов, инспектор от артиллерийского управления штаба фронта. Меня послали проверить как вы командуете ротой.

– Не доверяют? – усмехнувшись, спросил я, изучая приказ, что имел Краснов, он действительно инспектор.

– И правильно делают, как я вижу.

Тот начал снимать стружку, указывая на множество ошибок. Ну и остальное. Самое интересное, тот свернул позиции, мы погрузились на машины и вернулись в Брянск. До него двадцать километров было. Капитан ехал на штабной «эмке», ему временно выделили. Ну рота сразу в казармы, я приказал принять обед, время позднего обеда было, и дальше по распорядку, а мы с Красновым в штаб фронта. Если проще. Капитан меня подсидел, он только из госпиталя, а тут неплохое и тихое место, вот ему кто-то из штаба фронта и помогал. Тот командующему артиллерией фронта исхаял в устном пояснении, как я плох на роте, но оно и ясно, я пулемётчик. А не миномётчик, поэтому меня сняли с командования, и роту получил этот самый Краснов. Зиновьев, что с нами был, пытался возражать, но ему слова не дали. Лично я без возражения встретил это решение. Что не делается, всё к лучшему. Тем более бонус я получил, старлеем стал. Новое назначение скорее порадовало, чем огорчило. Направляли меня вовсю ту же Сто Тридцать Вторую стрелковую дивизию, командиром пулемётной роты в Шестьсот Пятый стрелковый полк. Дивизия вырвалась из окружения и соединилась с войсками, сейчас во втором эшелоне спешно доукомплектуется личным составом и вооружением, так что опытные пулемётчики там нужны, а я себя опытным считал.

Я снимал квартиру рядом с казармами и жил там. В принципе ничего забирать мне в распоряжении не нужно, но я всё равно посетил казармы для официальной передачи командования Краснову. На этом всё, тот принял подразделение, а я покинул территорию казарм. Двинул быстрым шагом в сторону южного выезда из города. Дивизия недалеко от города Севск, надеюсь попутную машину поймать. Там регулировщики работали, они и помогли, посадили на попутную машину от Политуправления, газеты везли, так что сидя на пачках газет, держась за дугу, да дождь мелкий пошёл, дорогу сразу развезло, мотало, но машина крытая, на пачки газет особо не падали капли. Хм, одну пачку незаметно прибрал. Пригодится. Газета на фронте всегда в дефиците. В кузове ещё трое было, два политработника и боец-фотограф, они не видели, как я это сделал. Воспользовался моментом. Сам я тоже в шинели, похолодало, в гимнастёрке одной не походишь. Всё вокруг уже жёлто-зелёное, осень активно берёт природу вокруг в свои руки. Я кстати не обедал, но пока машину ждал утолил голод кашей, и чаем с бутербродами. Каша от поварихи из Вологды. Молочная, пшённая, а бутерброды мои, сам булки нарезал, масло и пластинки сыра сверху. Вкуснятина. Колбасу пока экономил, всего один круг из пяти использовал. При том дефиците что вокруг стоит, я живу как принц. Да, я так считал. Кстати, Афанасьев поинтересовался, отчего меня снимают. Так и объяснил, подсидели, Краснов решил отжать подразделение и у него получилось. Я всегда честен с людьми.

До самой темноты в дороге были, тут уже сухо, дождь полосой прошёл, меня высадили, и старший политрук, что в кабине сидел, приоткрыв дверь, махнул рукой в сторону дальнего леса:

– Там деревня, найдёшь свою дивизию. Бывай.

Козырнув в ответ, я махнул рукой в прощании, и поправляя лямки сидора, направился по тропинке в сторону леса. Дорога туда тоже наверняка есть, но меня высадили у тропинки, и она вилась в нужную сторону, так что проблем я пока не видел. Когда тропинка слилась с укатанной полевой дорогой, пошёл по ней, и там в тени леса обнаружил пост, армейский. Меня проверили, довольно грубо, даже досмотрели сидор, что уже беспредел. Но командовал на посту капитан, и он из моей дивизии. Так сопровождающий до деревни довёл, где и был штаб. Меня быстро оформили, сам полк тут же на опушке обустроился, так что ввели в штат. Вот только роты нет. Семь бойцов и я, без вооружения, лишь личное. А в таком виде дивизия вырвалась из окружения. Да от полка осталось едва триста бойцов и командиров. Сейчас восемьсот, и то потому что несколько маршевых рот приняли, но и этого мало. Я с бойцами успел познакомиться, там всего один сержант был, младший командир, как дивизия срочно сорвалась, и колонной по той дороге, по которой я пришёл, пошла на Брянск. Ночью. Похоже немцы двинули, а дивизия не боеспособна. Тут соглашусь, воевать нечем. Из ротного имущества две повозки, и всё, и то раненых и имущество полка перевозят на них.

Обдумав появившуюся вдруг идею, обмозговал её, целых пять минут на это потратил, и оставив бойцов роты на сержанте Крутилине, побежал вперёд, нагоняя штаб полка, он чуть впереди был. Мне комполка нужен.

– Товарищ майор, разрешите обратиться?

– Ты кто?

– Никитин, сегодня прибыл, принял пулемётную роту первого батальона.

– А, вспомнил, был такой с медалью. Герой, да?

– Да, товарищ майор.

– Что хочешь?

– Пулемётов нет. На складах старьё осталось. Разрешите своими силами пополнить роту вооружением. Есть пара идей. Дней пять мне понадобится, но двенадцать станковых «Максимов» добуду. Может и зенитную установку, но для роты. Приказ письменный нужен. И ещё, товарищ майор, когда я вернусь, вы наверняка попытаетесь отобрать часть добытого, мол, передайте в другие батальоны, там ничего нет. А мне, бл*ть, нас*ать есть или нет, пусть их командиры жопы от лавок оторвут и достанут всё что им нужно. Я достал, и они смогут. Поэтому, если прикажите, уверен попытаетесь, я всё что передать потребуете, утоплю в реке и мне похрен на последствия. Моё это моё. На моей шее в Рай не въехать. Это всё что я хотел сказать. Да, где вас искать потом, тоже сообщите.

Майор меня внимательно выслушал, и банально послал на хутор бабочек ловить. Если проще, добро он не дал, велел вернуться в ротную колонну. Ха! Не удивлён что мы отступаем, с такими-то командирами. Я себя не хвалю, может я ещё хуже? Но вот такие мне не нравятся. Хм, похоже мне не нравятся люди, что стоят у меня на пути и мешают моим планам. Да, так оно вернее. А добыть вооружение я собрался с немецких пунктов сбора, уйти к ним на территорию, големы помогут всё провернуть. Ещё и роту до полного пополню за счёт освобождения пленных. Даже жаль, что ничего не вышло. Однако я вернулся обратно, пришлось в стороне одного голема поднимать, да темно так, что ничего не видно и тучи низкие. Определив где рота, ночное заранее голема использовал, присоединился, снова приняв командование, голема деактивировал, и мы так и шли. Я хоть и потренировался пока миномётчиком был, но после госпиталя для меня такой марш-бросок всё же вышел тяжёлым. Мы всю ночь двигались, ещё под дождь попали, я на шинель накинул плащ-палатку, полегче было, но отмахали за ночь почти на семьдесят километров. Дивизии они очень тяжело дались, но утром втянулись на улочки небольшого городка. Командиры указывали какие здания занимать, городская баня готовилась, помывка будет. Похоже мы тут задержимся. Это действительно так и было, штаб дивизии вышел на связь с штабом армии, и начали снова поступать пополнения, вооружение. Старьё. Даже в мою роту, на второй день как прибыли в городок, а было второе октября, и то до тридцати бойцов довели, четыре младших командира теперь, ротный старшина появился, и главное, два станковых пулемёта. Это были «Гочкиссы». Пулемётов больше доставили, но распределили так, чтобы все пулемётные роты хотя бы по паре машин получили для изучения. И патроны. Обратно повозки наконец получили, есть на чём патроны и пулемёты перевозить. Два расчёта сформировал. Они изучают это оружие. Пока порядок.

Так всё и шло до четвёртого октября, роте ещё три «Гочкисса» дали, людьми пополняют, когда меня срочно вызвали в штаб дивизии, минуя штаб полка. Посыльного прислали. А я как раз дежурным по полку был, пришлось передать дежурство. Заинтриговали, так что поспешил к зданию, что штаб занимает.

– Лейтенант, вас отзывают, – ошарашил меня начальник штаба дивизии. – Вот приказ и направление. У старшины получите продпаёк в дорогу. Отбыть немедленно.

Честно говоря, удивил, так удивил. Думал комполка слил, мол, вооружение и пулемёты достать смогу, но похоже командованию на это плевать, государство обязано обеспечить, вот и ждут, когда оно сделает это. Просто это единственное что пришло в голову, никаких косяков за собой не видел, как и причин меня так срочно вызывать. А тут вон оно что, на другое место службы направляют. Это кто так мной заинтересовался, что такие переводы легко оформляет? Надо бы отблагодарить. И это не в хорошем смысле. Мне в дивизии нравилось, ротным быть, а тут выдёргивают с нагретого места и в холодную ночь пинком. Это кому такое понравится? Ну не мне точно. И не в командировку, на время, а полный перевод, выводят из личного состава дивизии. Точно «отблагодарю» того, кто принял это решение. Не сразу, сначала узнаю куда это меня дёрнули. Пока известно, что в штаб нашего фронта, там к какому-то полковнику Пахомову должен прибыть. Получил сухпай, сдал роту старшине, средних командиров в роте пока нет, и меня на попутной машине, а из штаба дивизии шла, интенданты ехали, направили куда нужно. Не в Брянск. Штаб фронта уже в другом месте. В последнее время дождей много было, ночью шёл, даже меня пытались привлечь толкать машину, когда пару раз капитально застряли, но я демонстрировал справку от врача, и ждал в стороне. Так и ехали.