Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 301 (всего у книги 337 страниц)

Я прошел через дверь и торопливо зашагал по коридору. Но не к машине, а в сокровищницу, потому что кое-что там лежит совершенно напрасно. Меня интересовали бесхозные реликвии. Если уж заниматься подключением к сети остальных княжеств, то забирать эти реликвии все равно придется, так почему не сейчас?

Через систему защиты я прошел довольно быстро: нового там ничего не поставили, а старое было прекрасно изучено. Кроме осиротевших княжеских реликвий, я забрал еще и футляр от императорской. Нечего ему здесь пылиться. А вот императорского клинка изнаночного металла в сокровищнице не было. Не успел Александр Константинович занести сюда этакую ценность, или ее уже кто-то прихватил себе. В порядочность того же Стаминского, откровенно говоря, не верится: он пытался играть сразу за две команды. Но похоже, проиграли обе.

На обратном пути ради интереса я завернул опять к Стаминскому с дочерью. В коридорах началось активное движение в поисках вора, укравшего реликвию: приказ на поимку был отправлен моментально. Может, Стаминские действуют и не столь вдумчиво и расчетливо, как Живетьева, но соображают быстро.

В апартаментах Евгении Павловны присутствовали все те же, только великая княжна, ломая руки, продолжала бегать по комнате и причитать:

– Боже мой… Боже мой… Что делать? Что делать?

– Женя, да успокойся ты! – в очередной раз рявкнул Стаминский. – Нам это только на руку. Заявим, что Прохоров украл реликвию.

– А если не Прохоров?

– Нам какая разница? Если она когда-нибудь всплывет, заявим, что ее испортили и посадим того, у кого всплыло. Все очень просто.

– У тебя всегда все просто, а потом появляются неучтенные трупы, – огрызнулась Евгения Павловна.

– Не волнуйся, Женечка, в этот раз всё и всех учтем, – усмехнулся Стаминский. – Если мы справились с Живетьевой, остальные для нас вообще не представляют опасности.

Похоже, к своей реликвии он тоже обращался достаточно часто, чтобы получить некоторые проблемы – с критическим мышлением там не все ладно.

«Возможно, сеть просто выходит из строя? – задумчиво предположил Песец. – Столько времени отработала. Наверняка что-то там требуется подправить или заменить».

«Может, и правда лучше всю сеть отключить?»

«Для этого тебе придется проехаться по всем князьям. Вряд ли кто-то добровольно откажется от символа своей власти».

Несмотря на суету в коридорах, к выходу я добрался без помех. Без помех переместился и за забор. Нет, все же опасные у меня умения: попади такие в руки людей с криминальными наклонностями, и страну охватит эпидемия грабежей. Или уже охватила? Я вспомнил, сколько раз забирал не принадлежащие мне вещи, и загрустил. Впрочем, действовал я не ради собственной выгоды, да и возвращать все равно ничего не собираюсь, так что и переживать нечего.

– Я возвращаюсь. Реликвия у меня, – сообщил я Шелагину. – Пропажу обнаружили.

Шелагинский шофер с озадаченной физиономией копался в моторе. Князь раздраженно стоял рядом и что-то выговаривал. Я нырнул в салон и успокоенно откинулся на спинку сиденья.

– Павел Тимофеевич, я в машине. Можно возвращаться.

Глава 25

Пока мы доехали до дома, уже вовсю циркулировала информация о преступлении Прохорова. Более того, уже успели осадить гостиницу, в которой он находился. Почему-то сам Прохоров и не подумал отрицать похищение реликвии и успел записать обращение, где сообщал, что все князья – паразиты, из него император получился бы куда лучше, чем из того, кого туда планируют, потому что наследственность там непонятная и на реликвию не откликающаяся.

В ответ Стаминские выкатили информацию о том, что князь Прохоров потерял связь с реальностью и ему самое место там, где держат сбрендивших магов. Причем данному индивидууму требуется тройная доза успокоительных, потому что процессы, протекающие в его мозгу, слишком сильно протекают наружу и ведут к нарушению устоявшейся системы управления государства.

Семья Антона Павловича от комментариев отказалась, заняв выжидательную позицию: от отца не открещивались, но и на помощь ему не бросились, что в некоторой степени было оправдано расстоянием – пока Прохоровы прибудут, все уже может закончиться. Разве что Юлианна ляпнула, что ей всегда казалось, что отец способен на большее. Георгий на нее посмотрел так, что она подавилась следующим предложением и раскашлялась. От репортеров ее увели заботливые братья.

Собрались мы в моей гостиной, чтобы не дать Беспаловой возможности вклиниться в наши переговоры. Глюк опять прижался к моей ноге, изображая охранника и напрочь игнорируя тот факт, что не так давно Шелагин-младший за ним ухаживал. Смотрел он на всех, так как будто заранее подозревал в воровстве и собирался этому препятствовать.

А воровать было что: я выставил все реликвии на стол. Взгляды к ним моментально прикипели, но никто ничего говорить не торопился.

– Кхм, – первым откашлялся Греков. – Что там за история с Прохоровым?

– Думаю, Стаминским он показался самым удобным козлом отпущения, – ответил Шелагин-старший. – В регентский совет идти отказался, нахамил лично Евгении Павловне.

– И не только ей, – дополнил я. – Он там по всем прошелся.

– То есть к краже реликвии он отношения не имеет?

– Стаминские решили, что лучше сразу объявить, что реликвия фальшивая или испорченная, чем потом иметь дело с кандидатом в императоры, на что нацелился Прохоров. Ну и сразу показать, что будет с теми, кто пойдет против них. У Евгении Павловны нынче доступ к государственным ресурсам, и она их использует на всю катушку, – пояснил я. – О том, что реликвию можно перенастроить, Стаминский узнал от Живетьевой. Похоже, он с ней тесно общался. И он же выдал дочери информацию, как правильно уничтожать целителей высокого уровня.

– Что собираемся делать с этими реликвиями? – спросил Шелагин-младший.

– Будем увеличивать поголовье князей в нашей стране, – предложил Шелагин-старший. – Илья, если ты перенастроишь основную на меня, я смогу настроить эти на конкретного человека?

– Боюсь, что нет. Там выплывает меню, в котором вы ничего не поймете.

В доказательство своих слов я активировал императорскую реликвию, и та засветилась и проявила меню, в котором можно было выбрать нужную функцию. Выглядело это солидно, но я не был уверен, что настройка локальных реликвий идет с главной. С последней, скорее всего, идет только подтверждение о принятии в общую сеть. О чем я всем и сообщил. Судя по тому, что Песец промолчал, так оно и было.

– Тогда с перенастройкой торопиться не будем, – решил Шелагин-старший. – Честно говоря, я немного опасаюсь этого момента, потому что придется отказываться от привычной реликвии в пользу Саши и иметь дело с совершенно незнакомой. Что касается императорской, можно ли с нее разослать по всем реликвиям сообщение, но не звуковое, чтобы не выдавать себя раньше времени?

– Текстовое? – Я с сомнением посмотрел на клавиатуру, изображения на которой сильно отличалось от нынешнего варианта. – Похоже, нет.

«Картинкой можно, – оживился Песец. – Дело идет к государственному перевороту? Я в деле».

– Можно напечатать и отправить картинкой, – сообщил я остальным.

Шелагин-старший потер лоб.

– Надо обдумать, что писать. И подождать, пока грохнут Прохорова. С ним вообще невозможно иметь дело, с Георгием – вполне, хотя тот еще скользкий тип. Так и норовит получить побольше и бесплатно.

Греков хмыкнул, наверняка вспомнив, что пока именно мы получили с Прохоровых кусок территории. Впрочем, Прохоровым тоже не приходилось жаловаться – благодаря нам с них сняли блоки и теперь Георгию не придется делиться властью с Юлианной.

– Кроме того, – продолжил Шелагин-старший, – это будет сигнал для остальных князей о том, что с новой властью дел лучше не иметь. Легче будет найти союзников. Без жертв не обойтись, и лучше ими станет кто-то типа Прохорова, чем кто-то полезный нам.

События вокруг гостиницы развивались практически в прямом эфире: репортаж шел, но всё подавалось в ключе, нужном Стаминским. В сети такого ограничения не было, поэтому чего там только не встречалось, причем большая часть комментариев была не за императорскую семью. Вспоминали все странные решения покойного императора и намекали, что он был не совсем психически здоров и что это могло передаться потомкам. Припоминалось и то, что цесаревич пал жертвой отравления – значит, не смог обеспечить ни собственную безопасность, ни безопасность семьи. Заинтересовали меня и отдельные реплики о том, что власть надо менять однозначно, но передавать в честные руки. На вопрос, где можно взять такие руки, давался конкретный адрес лиги Огонькова, которая за короткое время набрала уже приличную силу и значимость, а ее основатель считался образцом бессребреника и по популярности мог поспорить с любым князем. Если бы императора выбирали голосованием, у Огонькова были бы все шансы им стать. Если доживет, конечно – уж такого безобразия не потерпел бы никто из князей.

Мы следили за событиями на двух ноутах: моем и грековском, делая упор на официальную трансляцию, но и заглядывая на другие сайты.

Тем временем Прохоров, обнаружив, что от сети его не отключили, воспользовался этим упущением и вывалил в сеть присланный ему ролик со словами Живетьевой с комментарием: «Разве мы можем рассчитывать на тех, от кого отвернулась даже собственная реликвия? Без разницы – из-за недостойности рода или незаконности происхождения». Он отправил еще пару коротких сообщений о том, что будет куда лучшим правителем, чем малолетний наследник с неоткликающейся реликвией и сомнительным происхождением. После чего замолк – думаю, Стаминские наконец сообразили, что не стоит давать ему возможности публично высказываться.

Но и того, что уже было выложено, хватило. Народ стал задавать вопросы, чего стоит династия, позволившая себя уничтожить мирному целительскому роду. Особенно упирали на слова безопасника, который в записи говорил о слабости императорского рода и что слабый во главе страны стоять не должен.

– Представляю, как бесится сейчас Евгения Павловна, – заметил Шелагин-младший.

– Надо было беситься раньше, – равнодушно ответил Шелагин-старший. – А так она еще раз доказала свою неспособность к управлению.

Одиночеством мы наслаждались недолго. Беспалова нас вычислила и явилась ко мне. Не пускать ее было бы невежливо, так что я только убрал реликвии обратно в пространственный карман и впустил новую гостью.

– Нет, вы видели, что эта скотина устроила? – эмоционально спросила она у Шелагина-старшего, едва вошла. – Украсть императорскую реликвию – это только Прохорову в голову могло прийти. Он совсем сбрендил.

В ее словах прозвучало что-то такое личное, что я сразу вспомнил о желании узнать, о чем говорил Прохоров в отношении Беспаловой. Секретом это не должно быть – слишком многие в курсе, но искать самостоятельно… Не настолько мне это интересно.

– Я не уверен, что Прохоров что-то украл, – заметил Шелагин-старший. – Мне он, мягко говоря, несимпатичен, но я не могу не отметить, что уходил он первым, когда реликвию прижимала к себе Евгения Павловна. Подозреваю, все дело в том, что Стаминские решили избавиться от проверки под благовидным предлогом.

– Оу… – протянула Беспалова. – Мне это и в голову не пришло. А ведь правда, если реликвия не откликалась на запрос императора, она стала токсичной для его семьи. Тогда нужно что-то делать.

Шелагин-старший посмотрел на нее с удивлением.

– Вы хотите спасать Прохорова?

– Нет, разумеется. Но и отдавать власть этой хитрой сучке тоже не хочу.

– Не уподобляйтесь Прохорову, Калерия Кирилловна, – нахмурился Шелагин-старший. – Его поведение недостойно и не может служить образцом для подражания.

– Как еще можно назвать женщину, которая незаконно пытается захватить власть? – нашлась Беспалова.

– Почему незаконно? На ее стороне дух-хранитель императорской семьи.

Беспалова скептически хмыкнула.

– Какой еще дух-хранитель? Оставьте эти сказочки простолюдинам. Евгения Павловна специально распространяет запись, где над ней, бедной несчастной измываются Живетьева со товарищи. Чтобы потом меньше вопросов было, где трупы. Не зря князь Стаминский вертелся около Живетьевой – втерся в доверие, выяснил слабые места и дал дочери инструкцию, куда нужно бить. Но их магия оставляет характерные отпечатки, поэтому им нельзя было, чтобы трупы кто-то видел.

Беспалова говорила столь вдохновенно, что даже я чуть не поверил в ее версию событий. Возможно, причина была в том, что эта версия мне нравилась куда больше моей.

– Мне кажется, вы заблуждаетесь, Калерия Кирилловна, – мягко заметил Шелагин-старший.

– Вам кажется, – твердо ответила она. – Это видео кто-то снимал. Тоже дух? Павел Тимофеевич, уверяю вас, это делал убийца.

– Зачем бы он снимал, если пришел убивать?

– Вот именно, – обрадованно бросила Беспалова. – Это видео закрывает сразу несколько слабых мест Стаминских. Нет, Павел Тимофеевич, вы меня не убедите, что они не имеют к этому отношения.

И это было мнение не только Беспаловой. Сразу на нескольких сайтах появились люди, задававшие те же самые вопросы. Не позавидую я тому, кто сейчас возглавляет Живетьевых: чтобы поддерживать репутацию рода, им придется мстить либо Евгении Павловне лично, либо всем Стаминским. Либо сделать вид, что они не очень-то и верят в эти измышления.

Пока Живетьевы молчали, потому что видео было очень не в их пользу, но я подозревал, что скоро кто-то от них выступит с громким заявлением о сфабрикованности видео для прикрытия убийства столь выдающейся целительницы, как Арина Ивановна.

– О-па! Началось! – внезапно азартно выкрикнул Греков.

И мы все уставились на экран, где вовсю шли военные действия против Прохорова. Судя по всему, приказ был дан его не щадить, если не чего поконкретнее. Потому что никаких вариантов со стороны императорских сил предложено не было. Нападение началось без всякого предупреждения. В комментариях сразу пошли истеричные сообщения о том, что реликвия будет уничтожена, а ее уничтожение отразится и на безопасности страны.

Пока обе стороны не жалели атакующих заклинаний и на фасаде гостиницы уже появились первые трещины. Телефон Шелагина-младшего прозвонил резко и неожиданно.

– Слушаю, Георгий, – сказал он, сразу давая нам понять, кто звонит. – Да, как раз смотрю. … С чего это вдруг? Твой отец сделал все, чтобы с нами разругаться, а мы внезапно должны вставать на его сторону. … Реликвию он украл, так с чего вдруг он становится ее законным владельцем? У вас есть информация, что реликвия откликается? … Нет? … Так с чего вдруг мы должны выступать на вашей стороне – это не сторона будущего императора. Извини, ничем помочь не могу. И Георгий, вам еще за эту гостиницу придется платить, если твой отец не образумится и не вернет украденное. – Он разорвал связь и сказал уже нам: – Представляете, Георгий Прохоров звонил и предлагал обменять помощь будущему императору на хорошие отношения с его родом.

Как мне казалось, хороших отношений с Прохоровыми у нас не будет ни при каком развитии событий. Проверено, Георгий не из тех, кто расплачивается за оказанную услугу. А предоплату в таких случаях брать не с чего. Похоже, Прохоровы пытались чужими руками добыть победу своей семье, рассчитывая, что в случае проигрыша они пострадают куда меньше помощников. Или вообще перевести фокус внимания с князя Прохорова на нас.

– Это Прохоровы – будущие императоры? – возмутилась Беспалова. – Размечтался мальчик. С таким же успехом на эту роль может претендовать кто-нибудь из нас. Хотя нет, у меня шансы вряд ли будут, так что я бы поставила на вас, Павел Тимофеевич.

– Благодарю вас, Калерия Кирилловна. Я непременно подумаю над вашим предложением, – серьезно ответил князь Шелагин.

Одно крыло гостиницы уже обвалилось, но не то, где засел Прохоров. Надеюсь, что посторонние люди оттуда все же эвакуировались и никто не остался под завалами.

– У этого неудачника нет шансов, – резюмировала Беспалова. – Теперь я верю, что реликвии у него нет или она ему не подчиняется, иначе бы он использовал все силы и размазал нападающих.

На самом деле князь Прохоров был довольно силен, и его противники уже несли потери. Во всяком случае у работающих целителей лица были напряженными. Последних показывали редко, основное внимание было на боевых действиях. Прохоров отбивался успешно, наверняка уже обратившись к собственной реликвии, потому что показывал значительную силу довольно стандартных заклинаний.

«Дилетант, – пренебрежительно прокомментировал Песец, с интересом наблюдавший за трансляцией. – Там, где можно было сделать десяток высокоуровненных заклинаний, он использует одно низкоуровневое, заливая его грубой силой и теряя при этом убойность. Будь на его месте даже ты без всякой подпитки, потери были бы куда серьезней».

«Спасибо, на его место меня не тянет».

«Да я так, образно, – повел мордой Песец. – Понятно, что в такой ситуации ты бы не оказался, давно ушел бы из осады, а они бы продолжили атаковать пустое здание. Я о сложности применяемых заклинаний. И это князь. Позорище…»

«Так, возможно, и к лучшему, что он не знает ничего убойного? Мозги-то свернуты настолько, что мог бы и всю столицу положить при нужных знаниях».

«Ничего. Мы еще наведем порядок с реликвиями, – уверенно сказал Песец. – Отклик от сети нормальный, значит, ничего критичного не нарушено. Там самовосстанавливающаяся система. Просто нужно внести ограничения на трату энергии, превышающие определенный процент от личной, и убрать мешающие нормальному функционированию украшения».

Обвалилась еще одна часть здания. Собственно, стояла лишь та, в которой находился Прохоров, и то, потому что подпадала под действие его защиты. Стоит ей пропасть – и от здания останутся одни руины. Князь Прохоров пока еще успешно сопротивлялся, хотя частота заклинаний с его стороны уменьшилась, а количество нападавших, напротив, – увеличилось.

Отбивался он еще два часа, и за это время никто из князей не пришел ему на помощь, хотя Георгий наверняка звонил не только нам. И закончился бой, похоже, не из-за закончившейся энергии у князя, а из-за его проблем с сердцем. Потому что остаток гостиницы осыпался во время одной из коротких передышек.

Откапывать Прохорова бросились сразу же. Не из-за его важности для страны, а потому, что рядом с ним предполагали найти императорскую реликвию. Прохорова извлекли довольно быстро и увезли изломанное в результате обвала тело, но поиски продолжались и дальше, только трансляции все резко прекратились и над остатками гостиницы возвели непрозрачный купол.

– А ведь вы правы, Павел Тимофеевич, – задумчиво сказала Беспалова. – Не было у Прохорова реликвии, а значит, Стаминские пытаются всех надуть. Но завтрашнему Совету – быть. И я уверена, что неприятные вопросы задам не я одна.

Глава 26

Шелагин-старший принялся обзванивать других князей, готовя почву на завтра, а я вспомнил об одном важном, но незаконченном деле, и шепнул Грекову:

– Присмотрите за Глюком, пока я в Дальград сбегаю.

– Зачем это? – напрягся он. – Там сейчас ничего хорошего не происходит.

– Нужно решить вопрос с Фадеевым. Я ему пообещал, если он рыпнется – убью. Он не внял, так что…

Не то чтобы я так горел желанием убивать этого недоумка, но слово было дано, придется выполнять.

– Тю, – присвистнул Греков – спохватился. Князь мне еще когда распоряжение по нему дал, а моим парням нужна тренировка. Вот и потренировались.

– В смысле?

– В смысле вопрос с Фадеевым-младшим решен окончательно.

– Без меня?

– Это не твои личные разборки, а княжеское дело. У нас есть для решения этого вопроса группы, причем намного лучше подготовленные, чем та, что на нас прислал Фадеев-младший. И что, они будут сидеть без дела, пока ты развлекаешься?

Поразмыслив, я решил, что это и к лучшему. На мне и без того висели убийства трех человек: Живетьевой, императорского безопасника и наемника Шмаковых.

– А старший Фадеев?

– Старшего князь приказал пока не трогать. Думает он, что с ним делать. Все же он в том княжестве укоренился, наследников последней правившей там семьи нет. Вот Павел Тимофеевич и рассматривает вариант предложить княжество в комплекте с клятвой верности нашему роду.

– Клятва верности их рода может закончиться со смертью Фадеева.

– Ну так княжеский титул можно дать, а можно забрать, если следующий откажется подтверждать. Вместе с реликвией, – Греков мне подмигнул.

– Мне кажется, сама раздача реликвий пока под вопросом, – скептически сказал я. – Какой смысл нам что-то кому-то раздавать, укрепляя власть Стаминских?

– От них потребуют подтверждения. Императорские силы будут на стороне тех, кто докажет свое право на владение реликвией.

«А я могу предложить способ доказать это очень эффектно, – скромно поковырял лапой виртуальную землю Песец. – Рекомендую это делать в присутствии прессы, чтобы Стаминские не смогли запудрить мозги».

Несмотря на показную скромность, предложение, высказанное Песцом, было годным, поэтому я сразу же передал его Шелагину-старшему. Тот задумался, потом просиял совсем не по-княжески, а как мальчик, которому подарили долгожданную игрушку. Точнее, не подарили, а пообещали подарить в ближайшее время. И я Шелагина-старшего понимал: идея Песца делала этот подарок весьма вероятным.

«Не думал, что ты столь искушен в интригах».

«Я? – картинно удивился Песец. – Да ты что, я просто люблю эффектные презентации. А эта куда уж эффектней. Кроме того, я прекрасно понимаю, что если твой дед займет трон императора, то у нас будет доступ ко всему, чего мы только захотим. И ты сможешь спокойно заняться артефакторикой. При этом удастся еще и выстроить вертикаль власти и покончить с княжеской вольницей. Идеальное же решение».

«Даже не знаю, кого за это решение хвалить больше: тебя или твоего создателя, – заметил я. – Конечно, если бы не он, ты бы не появился, но мне кажется, идея уже целиком твоя».

«Если бы не твой отец, ты бы тоже не появился на свет, но благодарить за то, что ты делаешь, нужно тебя, а не его», – намекнул Песец.

«Подозреваю, что ты дался своему отцу большим трудом, чем я своему», – не удержался я.

«Кто знает, кто знает…» – захихикал Песец, потирая лапы, заранее представляя, что будет завтра.

Тем временем оба Шелагина и Греков плотно сидели на телефонах. Смысла им мешать не было, поэтому я подхватил Глюка и пошел к Таисии.

– Со щенком опять надо посидеть? – обрадовалась она, стоило ей нас увидеть.

А Глюк, подлиза мелкая, вися у меня под мышкой, умудрился еще энергично вилять хвостом. Такое впечатление, что у него там самая развитая мускулатура на данный момент.

– Посидеть нужно, – согласился я, – только не с Глюком, а со мной. Ну или с нами обоими, если он тебя привлекает больше, чем я.

– Может, тогда пойдем погуляем по парку?

– Темно уже… – удивился я.

– А освещение? Оно срабатывает, когда подходишь.

– Парк так парк, – покладисто согласился я, а Глюк просто согласно тявкнул. Он просто не представлял, насколько там холодно снаружи, но я решил ему объяснить разницу прогулок внутри моей куртки и самостоятельной.

Таисия вернулась с курткой, и мы пошли дышать свежим воздухом. Тропинки были вычищены идеально – на таких следов невидимок не видно и это не очень хорошо…

– Парк очень красивый. Жалко, что я не видела его летом.

– Летом его и не было. Летом здесь было владение Живетьевых, которое Арина Ивановна взорвала.

– Странная она была. Вроде бы добрая бабушка, а как взглянет иной раз – становится так страшно, что хочется убежать.

– Она к вам часто приезжала?

– Ты про лицей или княжество? – спросила она и сразу же добавила. – Хотя вообще без разницы, она и туда, и туда наведывалась. Мама после разговоров с ней всегда выглядела больной, директор тоже. И при этом она никогда не угрожала. Или я этого не слышала.

– Ее даже свои боялись, – подтвердил я, вспомнив Грабину. Сколько ужаса было в ее голосе, когда она разговаривала с Фурсовой о вероятности невыполнения приказа Живетьевой.

Глюк не спал, поэтому я извлек его из теплого гнезда куртки и поместил аккурат в небольшой мягкий сугроб, куда щенок сразу же сунул свой любопытный нос, оскорбленно чихнул, а потом попытался прихватить деснами, чтобы напугать.

– Наестся снега – заболеет, – забеспокоилась Таисия. – Он же глупенький еще и маленький. И переохладиться может.

Тем временем Глюк чихнул еще раз и грозно заворчал на не сдающийся сугроб, потом придавил его лапой и гордо глянул на нас: мол, смотрите, как враг стелется передо мной.

– Грозный ты, – согласился я и вернул его обратно за пазуху. У него, конечно, шерсть есть, но пузо голое, простыть действительно может.

Глюку перемещение в этот раз не понравилось, потому что он сразу высунул голову проверить, как там снежная кучка. Она выглядела полностью побежденной и подняться не пыталась. Поэтому щенок успокоился, а через некоторое время даже уснул под наш с Таисией разговор. Я бы, конечно, предпочел не только разговаривать, но целоваться, когда между нами находится щенок – то еще удовольствие.

Прогулка по ночному парку, где лично для нас зажигались фонари, была романтичной, но мне этого было маловато. Не знаю как Таисии – не спросишь же прямо о таких вещах. Под конец прогулки зашла речь о школьных друзьях, и Таисия с грустью констатировала, что у нее подруг не осталось, потому что после того предательства, когда ее толкали к Фадееву, она никому не верит. Я же мог сказать, что школьная дружба вполне может сохраниться – с Федей мы переписывались постоянно, хотя виделись, конечно, редко. Разве что с Дашкой общаться перестали. Было ли это правильным? Кто знает. Все же я действительно не мог дать ей того, что ей нужно, в отличие от Агеева.

На ночь я опять поработал аналогом Песца для кучи людей: передал знания с модулей. А потом отправился спать. Глюк снова попросился ко мне, и я не стал его отталкивать, только пеленку подстелил, запас которых стремительно таял из-за повышенного щенячьего метаболизма.

Спали мы спокойно. К нам никто не лез. Возможно, из-за установившегося безвластия или слухов о том, что ликвидаторы, проникающие к нам, бесследно исчезают.

Разминка утром была короткой. С учетом того, что предстоит, перенапрягаться не хотелось. Поесть я тоже решил чего-нибудь легкого.

– Совету сегодня быть, – торжественно провозгласила Беспалова за завтраком. – Многие собираются подъехать к дворцу, и уже нет императора, которого бы боялись, поэтому свара будет знатная. Павел Тимофеевич, я поддержу вас.

– Вы думаете, я захочу бороться за власть?

– Если это не так, я буду сильно разочарована. Но мне кажется, вы за нее уже боретесь, – заметила она. – Иначе зачем вы предложили вести трансляцию с Совета?

– Затем, чтобы Стаминские не переиначили результаты в свою пользу, – пояснил Шелагин. – Вопрос с императорской реликвией продолжает оставаться открытым. И он довольно-таки щекотливый. Вы можете быть уверены, что в похищении реликвии не обвинят теперь уже нас? Уверен, на месте гибели князя Прохорова ее не нашлось…

– Вот уж кого мне ни капельки не жалко, так эту скотину, – экспрессивно высказалась Беспалова. – Ни ума, ни воспитания, одно неприкрытое хамство. Надежды на то, что его дети воспитаны получше, нет никакой.

– Почему же? – ответил Шелагин-младший. – С его старшим сыном мы всегда общаемся нормально.

– Это который хотел, чтобы вы отправились защищать его отца, а сам он в это время отсиживался у себя, не делая ни малейшей попытки выехать?

– Он сейчас в Дальграде и собирается на Совет, – огорошил всех Шелагин-младший.

– Кто его туда пустит? – возмутилась Беспалова. – После того, что устроил его папаша, прохоровское княжество надо расформировать, а их самих лишить княжеского титула.

– Экая вы кровожадная особа, – усмехнулся Шелагин-старший.

– А что делать-то? Иначе одинокой женщине не выжить в мире, полном злобных хищников, – явно рисуясь, сказала Беспалова, глянула на часы и нахмурилась. – Не пора ли нам выезжать? Не хотелось бы, чтобы хоть что-то обсуждали без нас.

– Вы совершенно правы, Калерия Кирилловна, – согласился Шелагин. – Нам пора.

Глюк опять перекочевал к Таисии, поскольку, по официальной версии, мы с Шелагиным и Грековым едем группой поддержки князя на второй машине. Правда, не упоминалось, что я еду в невидимости, в ней и пойду во дворец.

Ставил ли Шелагин-старший сегодня всё на победу? Вряд ли. Я уверен, что у этого хитрого лиса еще очень много интересного найдется в заначке.

Когда мы доехали, оказались уже не первыми. Причем охрана князей не задерживала, хотя мне казалось, что Стаминские должны были распорядиться о недопуске посторонних. Все же клятва на верность империи – это не клятва императорскому роду лично. Даже пара репортеров прошла по личному приглашению князей. Похоже, Стаминским сегодня придется очень сложно.

В невидимости я прошел с Шелагиным, выглядящим совершенно расслабленным и даже отпускающим комплименты Беспаловой. Вот она выглядела напряженной и явно сомневалась в результате сегодняшнего Совета.

К ним тотчас же подошел Дорофеев и сказал, сильно понизив голос:

– Я против того, чтобы председательствовала Евгения Павловна. Она уже доказала свою неспособность вести переговоры.

– И что вы предлагаете, Александр Петрович?

– Жребий. Пусть председателя этого собрания определит случай, – предложил он.

– Прекрасная идея, – согласился Шелагин.

– Я тоже за, – поддержала их Беспалова.

Воодушевленный Дорофеев пошел с этим предложением дальше, и вскоре откуда-то был притащен совершенно прозрачный барабан. Вообще, суета в зале заседаний была совершенно нездоровая, все постоянно перемещались, чтобы пообщаться лично, и мне постоянно приходилось уворачиваться.

Каждый из пришедших князей писал свое имя на листке бумаги, которая затем отправлялась в сложенном виде в барабан. Я через наш канал связи поинтересовался у Павла Тимофеевича, не хочет ли он стать председателем – провернуть это незаметно для остальных князей я мог. После короткого раздумья князь ответил, что не стоит, потому что если реликвия появится перед председателем, то этому придумают множество объяснений, и не таких, как нам нужно. Но листок со своей фамилией он вынужденно в барабан отправил.

Княжич Прохоров тоже появился и не забыл запихнуть листок со своей фамилией. Хотя, конечно, он уже был не княжичем, а князем, поскольку остался в семье старшим.

К тому времени, как прибыла Евгения Павловна, вся в черном и с трагической миной на лице, бумажек уже набрался полный барабан.

– Право слово, дамы и господа, – страдальческим голосом сказала великая княгиня, – я не понимаю, в чем необходимость устраивать эту пляску на костях императора и цесаревича. – Она приложила платочек с кружевной каемкой к глазам, сделала вид, что с трудом справляется с волнением, и продолжила: – Можно было спокойно отложить княжеский совет на неделю или даже две. Хотя бы провести достойные похороны.