Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

– Я так не думаю. Тем более что дискомфорт – это то, с чем можно бороться или смириться. Если монстры будут идти в нашу сторону целенаправленно – это их не остановит. Нужно предусмотреть возможность отбиться от твари как внутри бункера, так и на подходе к нему.

– Мы её легко уложили в туннеле, не думаю, что это сложно! – бравировал Данила, и Семён лишь тяжело вздохнул.

– Так вышло, потому что пришла она уже порядком подраненная. Мы обстреляли её из пушек, обожгли термитом и взорвали. И всё это лишь навредило твари, а не убило, – возразил я. – Теперь нужно придумать, как действовать наверняка.

– Нужны разрывные снаряды с термитом и нулевой задержкой при касании, – сходу заявил Бобров. – У нас на складе таких нет, но есть верстак и всё необходимое.

– Я изготовлю смесь и запал, – немного подумав, сказал Филинов. – Хоть и надеюсь, что они не пригодятся. Но нужен будет тот, кто грамотно соберёт снаряд воедино. Это же для переносной пушки?

– Да. Раз мы нашли один орудийный щит, должен быть и другой. Поднимем его на третий этаж заранее, если придётся – спускать всегда легче. Но снаряды надо подготовить и для основного орудия, и для переносного. Чтобы не было потом обидно за потраченное время.

– Звучит как план, господин комиссар, – усмехнулся Бобров. – Может, раз вы получили больше сведений, поделитесь ими с нами? Каких ещё нам ждать напастей, кроме летающего невидимого и неуязвимого Императора.

– Ничего нового из этой серии я рассказать не могу.

– И это, пожалуй, хорошо… – выдохнул комендант. – В таком случае приказываю организовать постоянный пост дежурства на нулевом этаже, рядом с выходом в туннель. Пусть нас прикрывает пушка, лишним это не будет. С брата библиария – начинка для снарядов. С его сиятельства – сами боеголовки. Что до вас…

– Займусь личным составом, – ответил я улыбнувшись. – Надо успокоить народ, а заодно малость им объяснить, с чем ещё мы можем столкнуться, куда стрелять и чем это может грозить.

– От таких лекций и я бы не отказался, – заметил Данила.

– Ну значит, буду проводить для всех, в две смены.

«Пересказывать мои слова – это не проводить лекции. Но я не против побыть строгой учительницей», – сообщила Сара, на миг обратившись в учительницу… из образовательного кино очень определённого жанра. И откуда только этот образ взяла? Хотя да, «вы люди очень странные вещи считаете важными», кажется, так она говорила, показывая личные фотографии заражённых.

С трудом выгнав сексапильный образ из головы, я оправился вниз. И поспать, и обдумать будущие лекции. Всё же я больше суток на ногах. Вон, Быков, составлявший мне компанию, уже дрых без задних ног. Даже не разделся, только ботинки снял. Я же взял себя в руки и вначале помылся и переоделся в чистое.

Но стоило голове коснуться подушки, как я мгновенно отрубился.

Глава 5

– А это тебе на погоны! – радостно скалясь, сказал Манулов, бросая на стол две шестёрки. И только после этого он заметил меня и торопливо сгрёб карты со стола.

– Спокойно, не дёргайся. Всё, что можно было, я уже видел, – отмахнулся я, садясь рядом. – На что играете? На дежурства?

– Как можно, ваше благородие. На золото, – понимая, что может получить ещё выговор в дело, он поставил на стол имперский патрон. Естественно, азартные игры на передовой порицались не просто так, а во избежание споров и лишних конфликтов в коллективе. Но как ты ни запрещай, развлечений в бункере не то чтобы много.

Лучший вид досуга – книги, – из-за плохого освещения и почти полного их отсутствия был исключён сразу. На роту их было всего пять штук, и то две из них устав и инструкция по эксплуатации пушек. Но некоторые из бойцов от нечего делать даже их умудрялись перечитывать по пятому разу.

Кино и телевиденье оказались недоступны. Единственный телевизор (ламповый трофейный, из соседнего бункера) и тот не работал. Оставалась надежда, что его починит Белков, когда немного поправится. Пока же ящик стоял просто как украшение в столовой, больше его поместить некуда. А даже если заработает – как и что показывать?

Вот и оставалось бойцам либо травить байки, которых к третьей неделе почти не осталось, либо рассказывать анекдоты, от которых уже не смеялись, либо играть в азартные игры вроде карт и домино. Учитывая, что золотых патронов было немного, играли на смены – и последнее было проблемой.

Чёрт с ними, ссорами, их и устранить можно. А вот когда проигравшийся вдрызг боец третий раз встаёт на дежурство, не видя даже то, что у него прямо под носом происходит, и спит даже не сидя, а стоя!.. Это уже опасность для всего бункера. Вот и приходилось контролировать. Или придумывать для них что-то новое.

– Не нервничай ты так, или хочешь сыграть? – усмехнувшись спросил я и постучал пальцами по колоде, после чего Манулов побледнел и быстро убрал имперский патрон. Чтобы отучить шулеров и заядлых игроков в своей части, пришлось прибегнуть к помощи Сары. Когда система не только просчитывает все комбинации, но и подмечает малейшие изменения на рубашках карт, по сути, делая все их мечеными, проиграть невозможно. Правда и играть неинтересно, но не в том же задумка была.

– Вижу, желание разом отпало. Ну да ладно. Подходите к столу, я вам новое развлечение принёс, – сказал я, выкладывая собственноручно составленную колоду.

– Дымовая граната, можно бросить при опасности, – прочёл Василий, взяв первую попавшуюся карту. – Тепловизор, игнорирует камуфляж. Это что вообще такое? Как в это играть?

– А ты не хватай всё подряд, а вначале слушай, – я улыбнулся. – Игра из нашего прошлого, называется эволюция. Увы, оригинальные карты я не помню. Картинки не очень, пришлось рисовать от руки, но для нас это не особенно важно. Правила следующие – пять карт на руке. По одной за раунд. Свойства карт подписаны. Ваша задача – собрать такого бойца, который переживёт Бедствие.

– Что, и бункер есть? – удивлённо спросил Иван, встав за спиной у Васи.

– Есть. Вот такая карта, – ответил я, показав её собравшимся, а к столу постепенно подтягивались все, кто был не на смене. – Но, если ты её используешь, будешь до конца раунда сидеть в бункере, хватит запасов – переживёшь его, не хватит – помрёшь от голода или нехватки боекомплекта.

– А сколько карт можно своему бойцу складывать? – поинтересовался Вася.

– Да сколько хочешь, хоть все. Но на них написаны дополнительные условия. Вот, например, у тебя может быть пушка, но для стрельбы тебе нужен не один кубик припасов, а четыре. Зато и отбиться ты можешь от любого врага. Или вот ты можешь взять своему бойцу ускоренный метаболизм и заживление, но есть придётся за троих. Ну и, конечно, все запасы остаются на следующие раунды, пока не останется только один.

– А, ну так это просто. Бери да собирай, – отмахнулся Манулов.

– Ну так, давай попробуем. – улыбнувшись, ответил я. – Кто хочет тестовый раунд, с комиссаром?

Желающие нашлись тут же, парочка десятников не собиралась уходить далеко от стола. Даже княжич, услышав о новом развлечении, не удержался, а неазартный Филинов смотрел, как мы играем, стоя чуть поодаль, и, кажется, даже записывал правила на бумажку. А что, дело хорошее! Моральный дух бойцов ничуть не менее важен, чем физическое состояние. Если потом внедрят игру в других бункерах – только хорошо.

– Вот! – к концу третьего раунда довольно произнёс Иван. – Он у меня бронированный, с пушкой и рюкзаком запасов! Везде выживет. Осталось ему ещё лопату для окопов найти, и я победил.

– А вот тебе, чтобы жизнь малиной не казалась, – усмехнулся Манулов и бросил две карты. – Пусть он попробует двоих гражданских ещё прокормить!

– Ваше благородие, а нельзя их, ну, убрать как-то? – тут же потеряв весь запал, проговорил Быков.

– А ты представь, что это семья твоего бойца. Самая близкая. Дети, например, или родители престарелые, – ответил я, и здоровяк совсем опустил плечи. – Да ты не расстраивайся, этот раунд ты переживёшь, а в следующем, может, карта лучше придёт.

Что сказать… не пришла… Зато Манулов собрал себе быстрого, прячущегося, роющего окопы бойца с одним пистолетом. Даниле же повезло, он вытащил карту напарника, которая позволяла не только делить припасы между своими, но и добавляла на каждую единицу патронов ещё один.

Мне выигрывать было неспортивно, в конце концов, именно я придумывал правила и знал всё лучше остальных. Так что до последнего раунда я только поддерживал интригу, копил карты и выставлял бойцов, которые переживали хорошо если одно Бедствие. Зато народ заинтересовался, и даже в очередь выстроились, кто за кем и с кем играть будет!

– Всё-таки у вас правила не очень логичные, – заявил Кирилл, когда я передал эстафету и отошёл от стола. – Выживают не те, кто бегает от врага, а те, кто борются сообща, рассчитывают ресурсы и сидят в глухой обороне.

– Такие игры у нас тоже были, «защита башен» назывались. Только я не придумал, как её перенести на бумагу так, чтобы интересно было не одному, а нескольким игрокам, – с сожалением ответил я. – Для чего-то более сложного у нас бумаги нет, а так можно было бы сделать пару настольных игр. Вообще странно, что у вас они не распространены.

– Передовой капонир всегда снаряжается по максимуму, но только боеприпасами и продовольствием. Считается,, что нам некогда заниматься досугом, – пожал плечами Филинов. – Если бы в бункере не было такого сосредоточения бесценных артефактов, я бы настаивал на ведении огня по всем целям в радиусе нашего обзора. И командование ожидает от нас именно этого.

– Думаю, сейчас они от нас ничего не ожидают. Наши боеприпасы давно должны подойти к концу, выхода на поверхность у нас нет, сражаться нечем, – спокойно ответил я. – То, что мы сумели в боях получить некоторое количество пороха…

– Ни в коем случае не умоляю ваших заслуг и не настаиваю на продолжении активных боевых действий. Просто поясняю ситуацию, – сказал Кирилл, показав пустые ладони в мирном жесте. – Нам с вами повезло и не повезло одновременно. Оказавшись в глубоком тылу, мы не можем выполнять основную функцию – прикрытие крепости, а потому наша главная задача – выживание.

– Чем мы и занимаемся. Но хорошо бы сделать так, чтобы бойцы с ума не посходили от безделья и одновременно постоянного напряжения. Есть у меня идея устроить литературные чтения, благодаря ассистенту у меня, скажем так, появилась возможность прочитать множество книг.

– А записать вы их можете? – с надеждой и воодушевлением спросил Кирилл.

– От руки, что ли? – я даже отшатнулся, представив огромную прорву бесполезной работы, на которую меня хотят обречь. – Нет-нет, спасибо.

– Но это же благое дело! Каждая восстановленная книга – великий дар прошлого! Если вы посвятите этому несколько циклов, пусть даже сотню – оно того стоит!

– Э, нет. Вот тут я в корне не согласен. Вместо того чтобы переписывать от руки, я перекину всю информацию на носитель, подключённый к очкам. Если вам так нужно, заряжайте и переписывайте. Пока мне он не пригодится, артефакт будет в вашем распоряжении. Это не значит, что я вам или ордену его передаю. Вы получаете его на время. Только пока мне он не нужен.

– Какая ужасная, безмерная расточительность. Вы же даже не осознаёте, от какого великого дара отказываетесь! Дара нести свет просвещения в массы! – сверкая фанатичным взглядом, сказал Филинов. – Но ничего, стоит нам пережить Бедствие, и у ордена найдётся, чем вам отплатить за артефакты. Будьте уверены, мы выкупим всё! Идёмте скорее, мне не терпится увидеть эти тексты!

– Даже не сомневаюсь, – буркнул я и направился в штаб.

«Перекинь на флешку все художественные тексты», – попросил я у Сары. – «Технические не трогай. Думаю, за них орден отвалит куда больше, чем за литературу и наследие прошлого. Будет чем торговаться».

«Всё же я не понимаю вашей, человеческой, увлечённости и системы ценностей. Как могут быть не несущие практической пользы произведения ценны?»

«Ну и хорошо, что не понимаешь. Может, именно в этом и есть тайна нашего выживания и того, что у вас нет самовоспроизводящихся наномашин».

«Хочешь сказать, что ваше воображение напрямую связано с ценностью выдумки?» – проговорила система. – «Мы тоже можем на основе предыдущего текста или изображения путём совмещения, создать новое».

«Вы в это новое ничего не вкладываете. Ни смысла, ни цели, ни… главное, чего у вас нет – это эмоции, которые мы передаём. Ну или пытаемся передать. Тут уж у кого на сколько хватило таланта и усердия. Главное – вызвать отклик».

«Я знаю, как вызывать эмоции, вы не так сложны, как думаете. Базовые понятия вложены в саму вашу природу», – произнесла Сара, мгновенно изменив голограмму. Теперь передо мной стояла обнажённая девушка лет восемнадцати, в самом соку, невинно-развратная с идеальными округлостями. – «Вот, я отслеживаю твою биологическую реакцию – отклик был».

«Ещё бы, мы больше двух недель взаперти», – мрачно подумал я, отгоняя порнографию. Очень умело сделанную, прямо скажем. – «Базовые потребности использовать – грязный приём. Это как описывать, ну не знаю, убийство детей. Или каннибализм. Или… да не важно. Ты всё равно передаёшь реакции, а не эмоции. Хотя человеческий мозг сам себе дорисовать может всё что угодно. Воображение».

Спорить со мной система не стала. Может, потому что не нашла аргументов, а может, ещё почему… Просто перекинула книги на карту в очках, после чего я стал свидетелем благоговейного восторга у Филинова. Он чуть не на колени бросился, надев очки. Пугает меня его фанатизм.

Интересно, насколько он адекватен, относительно других членов ордена? Может статься, что он сам вызвался на передовую, только бы оказаться рядом с неизвестными артефактами, которые могут принести человечеству пользу. А то, что он сказал – его послал глава, – так он мог послать после настойчивых просьб.

Но сейчас это было не принципиально. Выкинув лишние мысли из головы, я занялся делом. Наша главная проблема сейчас заключалась в полном неведении о происходящем вокруг. Перископ сломан, квадрокоптер – тоже. Единственную связь я глушу сам, так что и дронов не использовать.

Из этой ситуации был только один выход – раз нельзя пользоваться радиосвязью, значит, будем пользоваться проводной! Я уже достал со склада запасной моток слаботочки, и теперь нужно было каким-то образом совместить её с передачей сигнала Пакетика. Дрон, приняв команду стоять на месте – спокойно ждал.

«Ты же понимаешь, что недостаточно просто засунуть провод в корпус?» – поинтересовалась Сара, когда я подцепил край к дрону.

«Понимаю. Как понимаю, что у тебя должен быть инженерный комплекс. Не можем делать с помощью нанитов – будем делать руками. Паяльник в руки и вперёд», – ответил я, на что система лишь покачала головой. – «Иногда мне кажется, что ты тоже испытываешь эмоции, а потом я вспоминаю6 что у тебя есть какие-то преднастройки».

«У меня очень широкий набор паттернов поведения. Для психологической поддержки бойцов это крайне важно. Хоть в инструкциях и сказано, что длительное воздействие может повлечь за собой привязанность и психологическую травму иного рода», – добавила Сара.

«Вот избавь меня от таких подробностей», – отмахнулся я, прекрасно понимая, каково одинокому мужчине, у которого в голове 24/7 тусуется образ девушки, оказывающей ему поддержку. Да ещё и картинки разные изображающую. – «Всё, прошло. У тебя же есть чертежи нейрочипов? Включай схему и что, куда паять».

«У тебя руки трясутся, и жало паяльника слишком толстое», – возразила система, но, посмотрев на крепко зажатый в пальцах инструмент, я никакой дрожи не заметил. – «Тебе так и не видно. Смотри во-от так».

С этими словами перед правым глазом изображение мгновенно увеличилось и пришлось зажмуриться, чтобы голова перестала кружиться. А потом зажмуривать левый, чтобы спокойно работать. И вот тут я в самом деле увидел, как жало паяльника ощутимо дрожит. При каждом ударе сердца. Правда, само жало, при таком увеличении, выглядело словно стальное бревно.

Со вторым я справился, отключив паяльник от питания и заточив с помощью напильника. А вот что делать с первым, кроме как максимально успокоиться – даже в голову не пришло.

Решение было найдено после консультации с лежачим инженером. Михалыч подсказал, что можно использовать переходники, которые будут менее требовательны к точности и которые можно править сколько угодно, а уже их совмещать с контактами внутри схем. Получилось, хоть и не с первого раза.

«Тест системы передачи данных», – прокомментировала Сара, когда я воткнул один конец провода в дрона, а второй с помощью магнита налепил на шею. Перед глазами появилось мерцающее помехами изображение с камеры, и пришлось подвинуть провод, чтобы установить контакт. – «Какая варварская, допотопная система».

«Она работает, это главное. Теперь проверяем поведение и управление», – с этими словами я пробежал дроном по столу, спрыгнул на пол и забрался к затвору пушки. – «Не идеально, но меня вполне устроит. Сигнал точно никак не попадает наружу?»

«Сто процентов. Благодаря Тишине, отследить наши действия невозможно, а прямое управление исключает вмешательство третьих лиц. Сетевой модуль на дроне отключён», – ответила система, и я решился выгулять дрона на поверхности. Открыл затвор пушки и выпустил паука через дуло.

Первое, что сбило меня с толку – снаружи было слишком темно. Может, сбились часы и сейчас ночь? Но затем в небесах сверкнула фиолетовая молния, и я понял, что весь горизонт затянут чёрными тучами. Да так что через них не видно солнца. Лишь выбравшись на крышу бункера, я увидел освещённый островок.

Далёкий город словно сиял в лучах света и выглядел волшебной белой крепостью, с которой вниз били потоки пламени. Тут и там раскрывались огненные цветки взрывов. А снизу на белы стены пёрла сплошная чёрная масса, сливающаяся в волны. На таком расстоянии было невозможно различить отдельные силуэты заражённых, но это было и не нужно – твари продолжали бежать вокруг меня.

Их потоки сместились, и над нашим бункером их стало в разы меньше. Наверное, сказывался эффект избегания, о котором говорила Сара. Но по обеим сторонам от нас, по валам из тел и сломанным прессам, бежало огромное количество заражённых. Хотя если сравнивать с потоком второго дня, их стало куда меньше.

Возможно, это было обманчивое ощущение, ведь раньше именно мы были первым рубежом обороны, о который разбивались волны атакующих. Своим сопротивлением мы давали отпор, заставляя тварей собираться на небольших участках. А сейчас все они сместились ближе к городу.

И всё же… Толпы тварей, которые раньше казались бесконечным морем, вполне помещались на участке в несколько десятков квадратных километров. Да, они продолжали выбегать из-за границы, идти потоками, но уже не буйными реками и не сплошной волной. И пусть даже на этих гектарах тварей несколько миллионов. Как бы там ни было – они заканчивались!

– Мы выдержим, – с удивлением, даже не веря до конца в собственные слова, произнёс я. – Слышите? Тварей становится меньше! Мы Выстоим!

Глава 6

– Конечно, выстоим… – прокряхтел с кресла Бобров. – Вопрос только, с какими потерями… и что скажет командование о нашем выживании?

– И каким образом это может стать проблемой?

– Не стоит об этом задумываться, вам ничего не угрожает, – тут же попытался успокоить меня Филинов. – Вам, как комиссару, дважды участвовавшему в успешных вылазках, и владельцу сезонных артефактов – должны награду вручить.

– Об остальных такого сказать нельзя, – грустно усмехнулся барон. – Нам обязательно припомнят то, что мы остались единственными, кто выжил, а главное – пропустили врага через свой сектор, не став сражаться до последнего. Если сочтут, что мы сделали недостаточно, и из-за этого пострадала крепость, или, не дай боги, город, по шапке прилетит всем.

– Волковы не упустят возможности повесить на нас все грехи, – кивнул Данила, сидевший тут же. – А успехи могут выставить провалами.

– Например? Мне тут сложно что-то придумать.

– А зачем придумывать? – ухмыльнулся Бобров. – Вот мы отбили форт второй линии. А почему не сделали этого раньше? Почему не помогли соратникам и соседям? А ведь это могло предотвратить отступление со всего фронта.

– Каким это образом? Пусть мы и на передовом крае, но фронт-то гигантский, мы даже несколько километров не закрываем.

– И как это им помешает? – хмыкнул Данила. – И ладно, если только это припишут. Потом могут вспомнить, что ты рассказывал о паразитах и их обнаружении, но не дал оружия против них.

– Едрить претензии. Ну да ладно, это можно ко мне применить, а к вам-то как?

– А нас за компанию. Они же могут сделать как? Раз нельзя обвинить клан через тебя, можно, наоборот, все достижения приписать новому комиссару, а все промахи свалить на нас – остальное командование. Просто, потому что мы могли сделать «что-то». По крайней мере, повлиять на тебя.

– Какой бред… – я озадаченно потёр лоб. – Ладно, придумывать можно всё что угодно, а толку? До этого ещё дожить надо.

– Доживём… – опять прокряхтел, ворочаясь в кресле Бобров. – Пик открытия границы остался позади. Три ночи назад, если сейчас количество тварей пошло на спад, значит, они начали заканчиваться. И это очень-очень хорошо. Раз Несокрушимая ещё стоит – дальше будет легче.

– Да, повезло нам, – тихо усмехнулся Семён.

– И чем же? – удивился я. – Даже крепости отойти пришлось, вряд ли этот сезон можно назвать лёгким.

– Тем, что они не плодятся. Наоборот, за прошедшие столетия они растеряли свои силы и усохли, – пояснил комендант. – Это не демоны, которые нескончаемыми потоками прут из ада. Не элементали, которые перерождаются из стихии. И нечистая магическая нежить, которую можно поднимать раз за разом. В общем, повезло нам.

– Такое себе везение, – поёжившись, проговорил я, вспоминая тварь, что раздолбила стену бункера.

– Нет, могло быть куда хуже. Гораздо хуже, – прокомментировал Бобров. – Надеюсь, этого никогда не произойдёт.

– Продумать, что мы будем говорить, надо заранее. – подвинув табуретку и сев напротив барона, сказал Данила. – Понятно, что Волкову придётся отвечать перед Императором за отступление крепости, а раз так – он попробует переложить ответственность на тех, кто не удержал фронт. Мёртвых обвинить не получится, и остаёмся только мы.

– Вы делите шкуру неубитого медведя. Впереди ещё десять дней.

– Ночей, – на автомате поправил меня Филинов, которого не особенно волновал разговор барона и княжича.

– Брат Кирилл, вы же можете стать нейтральным свидетелем и рассказать о том, как на самом деле прошло это Бедствие! – воодушевился Данила. – О том, что мы делали всё от нас зависящее! И в момент, когда крепость отступала, ничего не могли с этим сделать. У нас даже снарядов не было!

– Моё дело – сохранение артефактов, технологий и сведений. Но если придётся – я отвечу на все вопросы совершенно правдиво. Предельно честно, – с нажимом проговорил Филинов. – Понравится ли вам это?

– Мы будем придерживаться правды, – прокряхтел Бобров. – И мы делали всё от нас зависящее, чтобы удержать тварей.

– Но не делаете сейчас, – припечатал Кирилл. – И я против того, чтобы вы сейчас что-то предпринимали, это поставит под удар мою миссию. Но если меня спросят, были ли возможности сражаться дальше, я отвечу, что да, возможности были.

– И при этом, вы против того, чтобы продолжать стрелять? – нахмурившись спросил Данила. – Как так?

– Как обычно, у всех свои интересы, – криво усмехнулся Бобров.

– Если вы подвергнете мою миссию угрозе, я без всякого сожаления буду свидетельствовать именно об этом и ни о чём другом. Пытаться сражаться, находясь в глубоком тылу врага, когда вокруг одни твари – значит обречь себя и наш бункер на верную смерть. Но главное – в процессе могут пострадать артефакты и собранные мной данные! Этого нельзя допустить!

– Вот же!.. – Данила уже сжал кулаки, но Семён вовремя опустил ему руку на плечо. – Да понимаю я всё!

– Спокойней будь, княжич. Всё образуется, – проговорил тихо дядька Борзых. – Свидетель нам ой как нужен. Главное что? Чтобы не только Волков вопросы свои задавал, каверзные. Пусть инквизиция дело разбирает.

– С чего бы инквизиции лезть в дела военных? – удивился Филинов. – Орден исполняет свою священную миссию, не принимая ничьих сторон.

– Так то библиарии, а не инквизиция. Или вы одним целым стали?

– Это разные ветви, – тут же, не задумываясь, ответил Кирилл. – Вы что задумали? Уж не хотите ли вы, чтобы инквизитор, нарушив клятву о нейтральности, принял сторону одного из кланов⁈

– Ни в коем случае. Не понимаем, о чём вы толкуете, – хитро заулыбался Семён.

– Не смейте втягивать в это инквизицию! – погрозив пальцем, проговорил Филинов. – А вы, комиссар, если вас попробуют втянуть в мелкие интриги родов, решительно отказывайтесь!

– Во-первых, я не очень понимаю, на что вы намекаете и о чём спорите. Раз есть император, значит, должны быть и назначенные им судьи. И они должны быть объективны и беспристрастны. Во-вторых, когда мы связывались с крепостью последний раз, с Волковым спорил Медведев. Как раз об отступлении, и о том, что оно не было необходимо. Так что, по крайней мере, один ситуативный союзник у нас есть.

– Вы – комиссар, признанный инквизицией и орденом Обелиска. Вы не должны ассоциировать себя ни с одним из кланов!

– Верно. Я комиссар. А ещё я Старый, чем так для вас ценен. Но кроме того, я – кровный побратим княгини Ольги, – напомнил я, заставив Филинова нахмуриться, а Данилу заулыбаться. – Может, для вас это ничего не значит, но от нашей с ней дружбы я отказываться не собираюсь. Как и от всех здесь сидящих, они мои соратники, с которыми мы не раз сражались бок о бок.

– Спасибо, мы это ценим! – сказал довольный княжич. Бобров лишь кивнул, но было видно, что ему тоже стало легче на душе.

– Вы собираетесь отказаться от должности комиссара, чтобы остаться на роли какого-то там побратима в клане Борзых? – недоумевал Кирилл. – Вы должны знать, что каждый, кто вступает в орден, обязан отказаться от любого клана. Орден – наш клан, род и семья! Орден обеспечивает нас всем, служит нашей опорой и защитой. Дарует нам цель и средства её осуществления.

– Чем больше вы говорите, тем меньше мне хочется вступать в орден Обелиска. Не важно в библиарии ли, или в инквизицию…

– Вступление в орден – великая честь!

– Насколько я помню, комиссары могут служить без вступления в Орден, они являются хоть и подчинённым, но внешним крылом, – аккуратно вставил замечание Бобров, прервав возмущение Филинова. – Это инквизиторы, начиная с младших, и даже с послушников, не могут оставаться в кланах. А у комиссаров и полномочия пожиже, и требования к ним пониже.

– Я буду настаивать на включении Старого в ряды библиариев!

– Всё хорошо, но только я сам не хочу, – улыбнувшись ответил я. – Не по мне годами сидеть в библиотеках и записывать всё, о чём помню и знаю. Да, на передовой несладко, нас много раз чуть не убили, и ещё есть все шансы, что убьют, но даже это лучше.

– Чем лучше? Вас обеспечат всем. Женщины, выпивка, лучшая еда, комфортное жильё. И главное – никакого риска! Восьмичасовой рабочий день!

– А у нас, зато отпуска по пять сезонов в цикл, и все перечисленное, – довольно сказал Данила. – И комната на двадцатом этаже с видом на город.

– Это если Ольга не передумала, – поправил я парня. – А то многое могло измениться за время моего отсутствия.

– Прав он тут, – кивнул Семён. – Княгиня тогда не совсем в себе была…

– Ну хорошо, пусть не на двадцатом. Но что мы не найдём хорошую комнату для комиссара, что с нами сезон на передовой провёл? – отмахнулся Данила. – Нормально всё будет… если Волковы не смогут на нас все грехи свалить.

– Пустой разговор, – покачав головой, сказал я и вернулся к дрону. – Вы можете о чём угодно сговариваться, да только свидетелей много. Из тех же родичей Секачовых у нас на первом и втором этажах – десяток человек. Найдут, у кого спросить.

– Это верно. Но вес слова аристократа куда больше, чем у простолюдина, – заметил Бобров. – И чтобы это сохранялось, нам тоже придётся говорить лишь правду на всех допросах. Поэтому и важно, что нам не говорить.

В очередной раз покачав головой, я плюнул и переключился на дрона, сидящего на крыше капонира. Передо мной была совершенно фантастическая картина – тёмное как смоль небо, со вспыхивающими тут и там фиолетовыми молниями. И чёрные, угольные орды, что штурмуют светящиеся стены.

А обернёшься – и нет ни города, ни просвета. И лишь по мелькающим светящимся в темноте глазам можно сказать, что толпы тварей продолжают свой бездумный штурм. Хотя после сражения со Старшими я бы уже не сказал, что они совсем бездумные. Тупые? Наверное. Как могут отупеть от недоедания или алкоголизма обычные люди.

Но меня беспокоил куда более шкурный вопрос. Несмотря на количество монстров вокруг, Пак собирал всё меньше и меньше нанитов. Его маршрут удлинялся с каждым выходом, а количество добычи таяло.

Объяснялось это очень просто – наниты, оставшиеся после штурма в мясных валах, постепенно выходили из строя. Их и так-то было немного, а после потери тела паразиты тратили последнее на поддержание жизнедеятельности. Второй фактор – штурм возле нас прекратился. Твари перестали умирать, паразиты появляться, ресурсы собирать не с кого, а значит, следующей ступени развития мне не видать.

«В рамках текущих условий, я не считаю, что полное выстраивание модуля Светоч необходимо. РЭБ достаточна для нивелирования угрозы со стороны низших и старших, при столкновении с Высшими никакие модули нам не помогут», – откликнувшись на мои мысли, прокомментировала Сара.

«Как насчёт инженерного комплекса? Мы сможем собрать на него?»

«В рамках текущих поступлений – нет. Но моим первейшим приоритетом является обеспечение нашего выживания, и оно не требует никаких изменений. Сидим ровно, не дёргаемся, не елозим по сторонам. И тогда всё будет хорошо».

Рассуждения системы мне не очень нравились, но я с ними был согласен. В данный момент стрелять было не по кому. Нет, в смысле тварей вокруг – толпа, целей хоть попой жуй, вот только важные среди них отсутствуют. А привлекать к себе внимание ради жалких крупиц нанитов – дурость даже для меня.

А потому я делал то, что получалось лучше всего – наблюдал и выискивал приоритетные направления. В такой темноте это было проблематично, особенно стоя на земле, но постепенно у меня в голове вырисовывалась стройная картина происходящего.

После отступления Несокрушимой крепости перед ней освободился плацдарм, зажатый между гигантскими рвами-водохранилищами и выносными башнями основной стены. Ринувшиеся в получившуюся долину твари получили обстрел не с одной, а сразу с трёх сторон и, хотя отвоевали себе несколько километров, только глубже завязли.