Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 168 (всего у книги 337 страниц)

Глава 11

– Наташа, скажи, а ты веришь в существование прошлой жизни? Карма всякая, перерождение души? – Спросил я и пристально посмотрел на старосту.

Честно говоря, кажется, в этот момент вид у меня был… как бы это поточнее сказать…несчастный, наверно. Вот так будет правильно. Просто я уже не знаю, каким образом избавиться от постоянного присутствия Деевой в своей новой жизни. Она прямо как чертов бумеранг, всегда возвращается, куда не зашвырни.

– Петров, ну что ты плетешь? Какая прошла жизнь? Скажешь тоже…Мы, между прочим, нормальные, советские люди. Да, я допускаю существование церкви. Она нужна бабушкам всяким. Чтоб ходить и поклоны бить. Но мы ведь понимаем, что лежит в основе всего этого. Историю помнишь за шестой класс? Формирование государственности, все такое. А ты о какой-то прошлой жизни спрашиваешь. Нет. Конечно, не верю.

Деева громко хмыкнула, отодвинула меня в сторону плечом и шагнула через порог моей квартиры, дверь которой я только что открыл своим ключом.

– Да? Жаль… Потому что мне кажется, в прошлой жизни я где-то очень, очень сильно нагрешил, и в этой, в качестве вселенского равновесия, мне прислали тебя. Как наказание… – С чувством высказался я Наташке в спину.

Правда, скажу честно, говорил тихо. Прям вот неимоверного желания, чтоб девчонка услышала мои слова, не было. А вот желание побыстрее переодеться и вернуться в школу было. От греха подальше…

Директриса, чтоб её…Не нашла ничего лучше, как отправить со мной в качестве конвоира Дееву. Это при том, что я от одного только Наташкиного вида впадаю в стресс.

– Наташа, сходишь с Петровым домой, пусть переоденется. – Приказным тоном велела Жаба, когда староста подошла к нам в коридоре школы после того, как Александра Ивановна ее позвала.

– В смысле переоденется? У меня только платья и юбки… – Вытаращилась Наташка на директрису.

– Деева, ну ты то хоть не испытывай мои нервы! – Моментально взвилась Жаба. – К нему домой сходишь. К Петрову.

– Вы простите, но Петров сам к себе сходить не может? – Спросила староста. На меня при этом она старалась не смотреть.

Ну да, вчера, когда мы уже подошли к дому, вернувшись из парка, я высказал Наташке много нелицеприятного. Вернее, в моих словах была чистая правда, но девчонке эта правда явно не понравилась. А я всего лишь пояснил ей, что она – ходячая проблема.

Наташка, конечно, пыталась защищаться. Мол, она не при чем и ответственности за всех подряд хулиганов не несет. Но я еще более эмоционально ответил, что ответственности, может, и не несет, а вот какую-то лютую дичь – постоянно. В этот раз вообще отличилась, Илюшу притащила с собой на разборки. А если бы пацан там пострадал? Так-то мероприятие было вообще не увеселительное.

Одним словом, разговор у нас с Деевой вышел несколько напряжённый и она, судя по всему, на меня типа обиделась. Слава богу… Может, перестанет так часто мелькать перед глазами. Подумал я, наблюдая, как директриса высказывает Деевой за пионерскую совесть, товарищескую ответственность и еще какую-то хрень.

Но… Ни черта подобного. Через пять минут после того, как Жаба закончила свою пламенную речь, мы с Деевой уже топали в сторону моего дома. Оба злые и оба недовольные.

Просто… Я реально начал думать, что мое появление в прошлом, это вовсе не второй шанс. Это – испытание. Причем испытание с конкретным лицом, с двумя косичками и бантами. С удивительной способностью создавать на ровном месте проблему глобального уровня.

Такое чувство, будто кто-то наверху говорит мне, Лёха, хочешь исправить ошибку? Ок. Вот тебе квест. Пройдёшь, выживешь, глядишь что-нибудь и получится. Вопрос в том, что в обществе старосты у меня возникает ощущение – не выживу. Она меня угробит.

– Петров, ну ты чего там застыл? Давай, иди сюда. Смотри, я вот рубашку нашла в шкафу. Белую. Все, как положено. Ой… Ой, какая прелесть! Алёша, кто это? Он похож на того, которого мы с дерева спасали. Ути-пути… Малыш…

Я стянул кеды и прошел в нашу с Илюхой спальню, стараясь не реагировать слишком эмоционально на «Алёшу». Ненавижу, когда ко мне обращаются подобным образом.

Братец был в детском саду, матушка на работе, а гадский кот беспардонным образом развалился на моей кровати, щурясь от удовольствия. Потому что его в данный момент жамкала, гладила и только что не облизывала Деева. Как же любят девчонки всю эту хрень. Котики, собачки, сюси-пуси.

– Подарок. Тебе. Хочешь, забирай. Дарю! – Сделал я широкий, хозяйский жест рукой в сторону Черныша. – От чистой души, Деева.

Вот чего-чего, а кота я бы реально сплавил с огромным удовольствием. Задолбал. Каждую ночь у него гонки и дрифты. Днем выспится, а потом спать не дает. Мне в основном. Илюха дрыхнет так, что можно с кроватью выносить, не заметит. Матушка в своей комнате тоже неплохо так на массу давит. Один я, как дурак, полночи кошачьи развлечения слушаю.

– Ой, нет. Ты чего. Меня мамка на улицу выгонит за такие подарки. Потом вместе с котом к вам жить приду.

Наташка высказалась и тут же покраснела. Видимо, в своих словах она углядела какую-то двусмысленность. Я, как бы, тоже углядел, но в другом смысле. Если Дееву ко мне на ежедневной основе подсунут, я удавлюсь. Честное слово. Просто это будет гораздо проще и безболезненней.

Девчонка помолчала немного, грустно вздохнула и добавила:

– Был бы папка жив, точно разрешил бы. Я помню, мы с ним пошли в лес гулять и притащили оттуда домой ёжика. Представляешь? Мамка ругалась сильно. Но он прямо горой встал. Потому что я очень хотела, чтоб у меня был ёжик. Маленькая была. Лет шесть, наверное. Молоком его поила. До ночи. А ночью стало понятно, почему мамка против. Ты знал, что ёжики по ночам бегают, как слоны? Честное слово. Прямо как самые настоящие слоны. Топают так, что спать невозможно. Три дня, вернее три ночи, мамка терпела, а потом мы его к деду отнесли и там поселили…

– Ёжик, ага… Деева, а почему ты сказала «был бы жив»? Он умер? – Я сделал «стойку».

История про ёжика крайне познавательная, но вот история про отца вдруг показалась мне гораздо более интересной. Не в том плане, что я извращенец, которого хлебом не корми, дай о покойниках послушать. Просто… Внутри будто лампочка замигала, когда Наташка про отца упомянула.

– Что у тебя папкой?

– Мда уж… – Наташка покосилась на меня с осуждением. Еще, пожалуй, в ее взгляде была грусть. – Тактичность явно не твой конёк, Петров. Умер он. Погиб.

Видимо, у меня должно было появиться чувство стыда за подобные вопросы. Типа, непринято так свободно спрашивать о трагичных событиях. Однако, оно не появилось. Мне, если честно, в этот момент показался очень важным факт отсутствия у Деевой отца, еще и по причине смерти. Я лихорадочно принялся вспоминать, что вообще знаю о Наташкиной семье.

Не вспомнил. Потому что не знал. Мы ведь в прошлом варианте жизни с ней не общались. Вообще. Только по школьной необходимости, если таковая возникала. А возникала она нечасто. Почти никогда. Мы со старостой существовали параллельно, не пересекаясь.

– Тебе больно об этом говорить? – осторожно спросил я у Деевой, пытаясь сообразить, что меня заставляет продолжать эту тему: паранойя или предчувствие. – Ну прости, если так. Просто я даже и не думал, что у тебя отца нет.

– Почему? – Наташка пожала плечами. – Потому что я отличница, да? Не хожу, о своей неполной семье не рассказываю. С плохой компанией ни с какой не связалась. По себе судишь, Петров?

– Да не знаю. – Я пропустил шпильку Деевой мимо ушей. Сейчас точно не до ругани. Внутри все крепче становилась уверенность, мои мысли идут в верном направлении. – Просто не думал и все. Так тебе что, неприятно об этом говорить?

Возможно, моя чрезмерная настойчивость могла показаться странной, но я очень хотел узнать, что произошло с Наташкиным отцом. И кстати, да. На фото его не было. Там – мои родители, Ромов-старший, предположительно Наташкина мать и еще одна девушка, незнакомая.

А… стоп! И еще парень. Парней было трое, как и девчонок. Получается, чисто теоретически, на снимке я не знаю двух людей. Остальные – мне знакомы. Может ли быть неизвестный парень Наташкиным отцом?

– Не может…– Сказал я вслух и плюхнулся на Илюшину кровать.

Плюхнулся не потому что очень захотелось. Просто в ногах появилась слабость.

Именно в этот момент я понял, с какого перепуга мне показался знакомым мужчина в парке. Тот, который был одет в тельняшку и подсказал, куда пошли пацаны. Десантник. Или морячок. Черт…

Это сто процентов он на фотке. Я еще в парке подумал, будто лицо мне его уже встречалось, но встречалось именно мельком. А фотку у Ромова я рассматривал внимательно. Завис тогда на ней, как дурачок. Потому и отложилось в памяти.

Если Наташка говорит, что ее отец умер, очень вряд ли он является тем, кто сфотографировался в горах, а потом, спустя годы, разгуливает по парку. По одной единственной причине. Мертвые не шляются в тельняшках по городу. Соответственно, все-таки мужик не Наташкин отец.

– Что «не может»? Алёша. Петров. Слышишь меня?

Я тряхнул головой и посмотрел на Дееву. Та, в свою очередь, смотрела на меня, причем с переживательным выражением на лице. Видимо, я выпал из реальности на эти несколько минут, пока вспоминал фотографию и мужика из парка.

– Да слышу, слышу.

Вскочил на ноги, подошёл к шкафу. Рубашка и правда имелась в наличие, висела на «плечиках». К счастью, она была чистая и отражённая. Спасибо матушке.

Я резким движением, не расстегивая, стянул через голову обычную, повседневную рубаху. Слава богу, сейчас принято носить нательные майки и мои действия не выглядели как юношеский стриптиз. Хотя Деева все равно покраснела, а потом сразу же отвернулась, энергично наглаживая кота. Будто не заметила моей «полуобнаженки».

Я схватил нарядную, белую рубашку и сосредоточенно принялся застёгивать пуговицы, попутно соображая, что за мутная хрень вырисовывается.

Мой отец, типа, погиб. Но я всю жизнь считал это ложью. Слишком уж родительница наша пестала героический образ папы. Это – первое. А второе – я, в отличие от Илюши, помню его. Он исчез как раз около шести лет назад. Сразу после того, как братец появился на свет.

Отец никогда не был примерным семьянином. В моей башке чётко присутствуют картинки, которые сложно понять двусмысленно.

Приходил поздно. Частенько навеселе. Ругались они с матерью постоянно. Из-за посторонних женщин, кстати, тоже. А в последнее время, перед его «героической командировкой» родительница несколько раз упоминала какое-то преступление. Именно так. Именно это слово. Мол, отец – преступник. Он поступил плохо. А если кто-то узнает, так всем будет кирдык. Ему – в первую очередь, а там, межу прочим, и семья пострадать может.

– Алексей, все нормально? Ты вдруг как-будто в себя погрузился. Что случилось? Тоже про отца подумал?

Староста оставила кота в покое, поднялась с кровати и подошла ко мне. Лицо ее обрело нормальный цвет. Видимо, приступ стеснения закончился.

– Давай помогу. Хорошо, что рубашка уже глаженая. Помочь? – Наташка вопросительно подняла брови.

Я молча продолжал застегивать пуговицы, игнорируя Дееву, которая замерла рядом. Не дождавшись ответа, Наташка шагнула к Илюшиной кровати, наклонилась, а затем взяла в руки галстук. Снял его вместе с повседневной рубашкой, чтоб переодеться. Теперь, так понимаю, девчонка хотела помочь красиво и акуратно завязать символ пионерии.

Однако мне сейчас было немного не до этого.

Что, блин, за странная история вырисовывается? Кто этот «морячок» из парка? И самое главное, как его найти? На снимке однозначно изображён он. А значит, мужик сможет мне рассказать, что связывает между собой всех участников фото.

Компания там точно не случайная. Я бы назвал их очень хорошими друзьями. Вот черт… Ну почему в парке не сообразил сразу, кто передо мной? Все стало бы гораздо проще. А там, глядишь, вообще прояснилась бы ситуация с фотографией. Да и с остальным тоже.

– Алёша, я тебя понимаю. – Деева осторожно тронула меня за плечо. – Я тоже часто грущу.

– Насчет чего? – Я поднял на Наташку растерянный взгляд, оторвавшись от пуговиц, которые, наконец, были застегнуты полностью.

– Насчет отца. Мне тоже жаль, что так все вышло.

– Подожди. – Я поймал руки Деевой, которые потянулись к моей шее, чтоб завязать галстук. – Как все вышло?

– Ну имею в виду ту их командировку.

– Чью «их»? Какую «ту»?– Спросил я, чувствуя себя при этом полнейшим идиотом, потому что на самом деле не понимал ни черта.

Во-первых, о чем вообще говорит Наташка? Какая командировка? Вернее, почему командировка ее отца связана с командировкой моего отца? Я искренне всю свою жизнь считал, что никакой командировки не было. Что матушка это все сочинила для нас и для себя. Ей как-будто самой проще было верить, что отец – герой, погибший при исполнении задания.

Во-вторых, и это раздражало сильнее всего, в отличие от меня Деева явно что-то знает. То есть от нее не скрывали, блин, правду! Не врали ей. Наташкина мать, видимо, посветила дочку в произошедшие события. Только не общими фразами:«Ваш отец герой, гордитесь им», а вполне подробным рассказом.

– Подожди, ты что, не знаешь? – Староста совсем растерялась. – То есть… Ты не знаешь, что случилось с твоим папой? Или это опять твои шуточки?

Наташка нахмурилась. Смотрела она на меня с таким выражением, будто я прямо на ее глазах котенка задушил.

– Деева, если сейчас еще раз скажешь что-нибудь непонятное, общего содержания или из репертуара «Алёша, ты что, не знаешь?», я взвою. Чего не знаю? Мать всю жизнь рассказывала, будто он был каким-то летчиком-испытателем. А потом вроде бы погиб при исполнении долга. Но… Я помню его. Какой он, к чёртовой матери, летчик? Он был… совсем непохож на лётчика. А вот на раздолбая – очень даже.

– Алёша… – Деева как-то стушевалась и сделала шаг назад.

– Э, нет! Никаких Алёшей! Говори, что знаешь.

Я схватил Наташку за запястье, чтоб она не сбежала. Потому что мне вдруг показалась, именно это староста и хочет сделать. Сбежать.

– Да ничего особенно. И мой отец, и твой – они действительно лётчики-испытатели. На заводе новые самолеты в небо поднимали. А командировка у них… Ну мамка мне тоже не особо много рассказывала. Это – дядя. Он их знал обоих. Он сказал, что… – Наташка оглянулась через плечо на выход из спальни, будто там мог стоять кто-нибудь посторонний и подслушивать наш разговор. – Дядя сказал, что они там…

Деева мотнула головой в сторону двери.

– Где? – Спросил я и выглянул из-за Наташки. Ибо совсем не понял, что она имеет в виду.

– Ну там… – Староста наклонилась ко мне совсем близко, а потом шепотом сказала. – В Афганистане.

Несколько секунд в комнате стояла полная, абсолютная тишина. Я смотрел на Наташку, она – на меня. Потом я тихо засмеялся, искренне решив, что у девчонки просто такое хреновое чувство юмора. Однако тут же заткнулся. Лицо у Деевой было вполне серьёзное и на юмор вообще никаких намеков не имело.

– Ты серьезно?

– Ну да. Отпусти! Больно вообще-то. – Наташка, поморщившись, разжала мои пальцы и убрала руку за спину.

– Бред какой-то… – Я подошел к Илюшиной кровати и снова плюхнулся на нее, уставившись в одну точку.

А потом меня осенило.

– Деева! – Вскочил я обратно на ноги, чем, судя по всему, напугал старосту.

Она даже сдвинулась от меня в сторону выхода. Впрочем, наверное, я сейчас действительно выгляжу странненько. То сам с собой говорю, то приседания на Июхиной постели исполняю. Сяду – встану, сяду – встану.

– Где твой дядя? Где его найти?

– Ну… Я не знаю. Может, дома. Может, со своими товарищами. Они какими-то делами занимаются, но какими именно, не знаю. А что? – Прищурилась подозрительно Наташка.

– Ничто! Пойдем к тебе. Дядю искать. Мне надо с ним поговорить.

Я рванул к выходу из комнаты, на ходу подхватив школьную сумку, которая валялась на полу.

– Петров, ты чего? Нам директриса сказала, чтоб мы поскорее вернулись. Одна нога – тут, другая – там. – Попыталась вразумить меня староста.

Но я ее уже не слушал. Я точно знал, мне прямо сейчас необходимо задать некоторые вопросы этому загадочному дяде. А интервью… Как минимум еще около часа в запасе. Успеем.

Глава 12

– Петров! Деева! Где вы ходите⁈ С ума сошли⁈ Вас уже ждут!

– Нас? – Удивился я, глядя на директрису, которая неслась по холлу, выпучив глаза.

Причем делала она это одновременно: и неслась, и глаза пу́чила, и громко выкрикивала возмущённые фразы. Отчего лично мне стало даже как-то немножко страшно. Возникло полное ощущение, что у директрисы сейчас, как у мопса, что-нибудь откуда-нибудь выпадет. Кроме того, лицо Жабы, вопреки ее прозвищу, было ядерно красного цвета. Она быстро дышала и по-моему даже хрипела. Я решил расценивать ее состояние как радость от появления самых любимых учеников.

Потому что, если, к примеру, ее красное лицо не признак радости, а приближающийся апокалиптический удар и директрису долбанет инфаркт, это будет очень нехорошо. Кроме меня и Деевой в школьном холле больше никого нет. А я как-то не горю желанием оказывать ей первую помощь. Хотя, конечно, умею.

Мы с Наташкой вообще только вошли в здание и то́лком даже не успели отойти от дверей. Учитывая, что вокруг было тихо и столпотворения детишек не наблюдалось, значит, идёт урок.

– Да не вас! Петров, что ты несешь? Тебя! Тебя, конечно. Зачем им Деева? – Жаба подбежала, схватила меня за руку и потащила в сторону лестницы, которая находилась сразу за углом.

Староста, которую сейчас исключили из списка важных персон, даже пикнуть не успела. Она так и осталась стоять посреди холла с открытым ртом. Видимо, сказать что-то Наташка все-таки хотела, но не кричать же ей в спину директрисы. Тем более, удалялись мы с Александрой Ивановной на максимальной скорости.

– Давай, давай, Петров, не отставай! – Нервно тараторила Жаба. – Там уже двое товарищей из газеты на месте. Я думала, молодых пришлют. Все-таки мы школа, а не горком партии. А нет. Взрослые, солидные, сразу видно с опытом. Сначала по первому этажу ходили, всех расспрашивали. Ко мне не стали подниматься. Хорошо, я их вовремя заметила. Они уже к уборщице нашей прицепились. А та давай им все подряд молоть.

Директриса скакала по лестнице, как молодая и бодрая козочка. Она ухитрялась перепрыгивать сразу через две ступени. Я за ней еле поспевал. Видимо, тот факт, что журналистов из газеты прислали опытных, вдохновлял ее безумно. А с другой стороны, заставлял сильно нервничать.

– Так, Алексей… Ты помнишь, да? Быстренько рассказываешь о самом случае, потом переходишь к главной теме. Мол, всему тебя научила школа. Потому что мы уделяем большое внимание не только урокам, но и делаем акцент на человеческих качествах наших детей.

Директриса по-прежнему крепко сжимала мою руку, словно боялась, стоит ей отпустить конечность и я сразу же сбегу.

Я не сопротивлялся. Решил, это будет опрометчиво и рискованно. На фоне предстоящего интервью у Александры Ивановны явно приключился нервный стресс. Начну брыкаться, она меня с землей сравняет. А потом один черт добьется статьи в газете, но только уже ради светлой памяти Алексея Петрова.

Да и поздно пить боржоми. Сам подписался на встречу с журналистом. Нужно было отказаться, как только зашла речь о газете и статье. Не знаю… Сослаться на какую-нибудь уважительную причину. В конце концов, «Левый берег» – районное печатное издание. Ничего страшного не случилось бы. Теперь-то уже лучше не спорить. Директриса сейчас как форменная маньячка выглядит.

Хотя, между прочим, настроение у меня было отвратное. Точно не для подобных мероприятий. Говорить с журналистом не хотелось вообще. Мои желания в данный момент выглядели кровожадными и противоречащими уголовному кодексу. Мне просто до одури хотелось кого-нибудь придушить. А всему виной… Угадайте, кто? Правильно! Деева.

Вот старосту мне хотелось придушить в первую очередь. Бесит! А вместо этого придется рассказывать о том, как спас ее из-под колес автомобиля. Наивный был. Каюсь. Еще не понимал всей сложности ситуации.

Самое интересное, меньше часа назад мы спокойно разговаривали с Наташкой в моей спальне и наша дружеская беседа не предвещала резкого скачка общей атмосферы в негативную сторону. Казалось бы, ничто не может испортить сложившееся между нами взаимопонимание и общность интересов. Тем более, в столь короткий срок. Хулиганов рядом нет. Дяди Лёни тоже. Илюха в садике. Котов, сидящих на деревьях, просто нужно игнорировать. Короче, не было у Наташки повода, к которому можно прицепиться. Но это же Деева! Я как всегда ее недооценил.

Для начала, моя попытка поговорить с дядей старосты, закончилась провалом, что не могло не огорчать. На месте его не обнаружилось. Закон подлости, чтоб его.

Мы прибежали к Наташке домой, но там вообще никого не было. Я, конечно, в квартиру не заходил, лично не проверял, ждал в подъезде. Мы так договорились. Вернее, так решила Деева.

– Ты, знаешь что… Ты побудь тут. – Заявила она мне, когда мы уже почти стояли перед дверью квартиры. – Дядя, он иногда бывает слегка… как бы это сказать… не в настроении. Давай, я сначала проверю, там он или нет.

– О блин… – Я остановился прямо посреди лестничного пролета, не успев преодолеть его до конца. – А что с ним не так? Он на людей кидается?

– Ну что ты… Скажешь тоже. – Засмеялась Наташка и махнула рукой, поддержав шутку. Типа поддержав…

Просто выглядело ее поведение слегка ненатурально. Я бы даже сказал, староста жалеет о своей излишней говорливости, о том, что завела разговор про отцов и командировки, подтолкнув меня к разыскной деятельности.

Складывалось впечатление, что Наташке вдруг очень перехотелось знакомить меня с дядей. Она, видимо, успокоилась после нашего разговора, который приключился на эмоциях, (на ее, естественно, эмоциях), и теперь размышляла, как бы утащить доверенную директрисой личность обратно в школу. Честно говоря, выглядело это странно.

– Никого нет дома. – Сообщила Деева, вынырнув из квартиры обратно в подъезд.

В глаза мне она старалась не смотреть. Я понял, девчонка врёт. Не понял только, зачем. Это же полное идиотство – сначала сама завела тему, а теперь не знает, как с нее соскочить.

– Ну хорошо. – Осторожно начал я подводить разговор к тому, что в любом случае не собираюсь отказываться от разговора с таинственным родственником Деевой. – Ты говорила, он может быть с…

– Не может! – Рявкнула вдруг Наташка. Причем рявкнула с таким остервенением, будто я силой из нее ценные сведения вымогаю. – То есть… Может. Но мы сейчас туда не пойдем. Я на часы глянула, времени впритык. Если будем шляться, опоздаем. Меня Александра Ивановна просила, чтоб я тебе помогла переодеться. Вернее…

Девчонка стушевалась, понимая, какую глупость только что ляпнула. Имею в виду, про «переодеться». Я же не инвалид. Чего мне помогать? Старосту просто отправили для контроля. Чтоб не опоздал, не ухитрился по дороге куда-нибудь вляпаться. Директриса, видимо, уверена, стоит мне остаться одному, я как бестолковый баран буду метаться по улице и блеять.

– В общем, меня отправили помочь! – Упрямо повторила Деева.

– Вот именно! – В свою очередь начал заводиться я.

Просто все, что сейчас говорила Деева, выглядело невразумительно. Она пыталась оправдать свое резко изменившееся поведение. По настрою старосты я понял, за то время, которое мы шли к ней домой, она успела подумать и решила повременить со всякими дядями. А вот почему? Не понятно.

– Наташа, что за дела? Мы же договорились. – Попытался я воззвать одновременно и к голосу разума, и к совести.

– Ничего не договаривались! – Вытаращилась на меня Деева. – Не было такого!

– Как не было, если буквально меньше получаса назад ты заявила, что про командировку тебе рассказал дядя. Что командировка эта была в Афган. Что…

– Не договаривались мы. – Уперлась староста. – Это ты, как всегда, сам все решил. Схватил меня и потащил.

– Ты сумасшедшая? – Спросил я Дееву с надеждой. Просто наличие сумасшествия у Наташки объяснило бы многое. К примеру, ее неадекватное поведение сейчас. – Кто тебя хватал? Кто тебя тащил? Але! Сама же сказала…

– Не говорила! – Нагло заявила девчонка и уставилась прямо мне в глаза. – И вообще… Знаешь что… Идем в школу. Тебе надо было переодеться, ты переоделся. Все. Отстань.

Деева резко оттолкнула меня с дороги и начала спускаться по порожкам.

– Очуметь… Психованная. Вот и иди, раз тебе так хочется. – Высказался я ей в спину, испытывая сильное, очень сильное желание отвесить старосте пинка.

Так отвесить, чтоб она по этой лестнице кубарем покатилась. Что, блин, за приколы, не пойму? За какие-то десять минут Меркурий стал ретроградным? Луна не в то место зашла? Какие там еще бывают у девочек причины для активизации тараканов в голове.

Сначала сама была не против познакомиться меня с этим дядей, который знает что-то важное, а теперь стала агрессивной и ведет себя как ненормальная. Девочек нельзя бить. Да. Но пинок иногда имеет педагогический характер. Вот сейчас, например.

– А я директрисе скажу, что ты переоделся и отправился уроки прогуливать. – Как ни в чем не бывало крикнула Деева, при этом продолжая топать по ступенькам. Даже не обернулась. – А директриса вызовет родителей. Еще напомню ей про Строганова и сломанную дверь. И расскажу про вчерашнюю драку.

– Ты этого не сделаешь. – Выдохнул я вслед Деевой.

Выдохнул, не потому что пришел в восторг от ее угроз. У меня просто сперло дыхание от злости. От бешенства. То есть она меня ещё и шантажирует. Ну не дрянь тебе?

– Проверим? – Поинтересовалась староста ядовитым голосом.

Ясное дело, проверять я ничего не хотел. Тем более, недолгий опыт моей новой жизни показывает, Деева – отбитая наглухо. Не представляю, почему не замечал этого раньше. Или, как она ухитрялась скрывать свою настоящую натуру. В любом случае, пришлось сжать зубы и топать следом за психичкой.

В общем, именно по данной причине в школу я вернулся, мягко говоря, раздражённым. Если говорить более конкретно, я был в ярости.

– Александра Ивановна, а может, кто-нибудь другой побеседует с журналистами этими? Тем более, сами говорите, взрослые, опытные. Ну что я им скажу? Как Дееву оттолкнул? Тоже мне, подвиг. Никто бы не остался безучастным. А про достоинства нашей школы, про вас лично вполне обширно и содержательно расскажет кто-то из учителей, например. Или из отличников. Вон, Рыкову возьмите. Или ту же Дееву. У них язык отлично подвешен. Да и сами они, можно сказать, стахановцы. Учатся на «пятерки». В кружки всякие ходят. Список Олимпиад начнут перечислять, как раз на полноценную статью хватит.

С моей стороны это была попытка сделать рокировку. И еще – желание пристроить Дееву на пару часов так, чтоб она точно была занята. Просто насчет пустой квартиры она соврала. Это прямо большими буквами было написано у нее на лбу. И глаза. Глаза у девчонки бегали.

Зачем соврала? Не понимаю. Но хотел бы выяснить.

Меня один черт на уроках уже, как бы, нет. Думаю, ничего страшного не случится, если я пропущу и остальные. Было бы очень кстати, занять Наташку интервью с этими журналистами. Пусть вон сидит, о достижениях рассказывает. Директриса будет рядом где-нибудь тереться. В любом случае, обо мне Жаба вспомнит в самую последнюю очередь. Тем более, за будущую статью она переживает, как Попов за радио.

А сам я в этот момент мог бы тихонько смыться из школы и повторно отправиться к Деевой домой. Если до факта ее вранья мне было интересно поговорить с Наташкиным дядей, то теперь хочу того очень сильно. Даже, наверное, считаю необходимым.

– Петров! Не буробь. Им нужен сам герой, а ты опять про Дееву… Заладил…

Директриса, не договорив, резко замолчала, остановилась и повернулась ко мне лицом. Судя по тому, что красный цвет щек сменился на розовый, Жабу отпустил нервный припадок. Видимо, ее осенила гениальная идея, которая превратит будущую статью в эталон журналистики.

– А чего это мы Дееву исключили… – Спросила директриса, глядя мне в глаза.

– Мы? – Снова удивился я, недоумевая, с какого перепуга ко мне лепят всех подряд.

Сначала – Наташку. Мол, нас с ней ждут. Теперь сама Жаба прилепилась. Оказывается это «мы» с ней старосту бросили посреди холла. Не она, а мы! Хотя, я вообще здесь с боку припеку. За меня все решили.

– Конечно. Понятно ведь, Деева тоже должна присутствовать. Так… Петров, ты давай, ступай в актовый зал. Там все уже готово. Трудовик стол притащил, чтоб удобнее было. Я хотела сначала в своем кабинете, но подумала, будет, наверное, слишком вызывающе. В общем, в актовый зал беги. А я Дееву приведу. Она же – непосредственный участник событий. Благодарная жертва ситуации, которая расскажет со своей стороны, как ты ее спас. И, да… Отличная идея, чтоб дальнейший рассказ происходил из уст Натальи. Ей действительно, найдётся, что сказать.

Директриса замолчала. Взгляд ее стал туманным и мечтательным. Видимо, она в этот момент представила, насколько замечательной получится статья, если в ней выскажутся сразу два ученика школы.

– Вы оставили товарищей из газеты с трудовиком наедине? – Осторожно поинтересовался я.

Просто из всей речи Жабы именно данный факт показался мне самым волнительным. Странно, что только мне. Трудовик наш – товарищ с изюминкой.

Наверное, директриса и правда слишком переживает за интервью, раз у нее отключились инстинкт самосохранения и мозг одновременно.

Потому что Александра Ивановна прекрасно знает трудовика. Он в трезвом-то виде способен выдавать удивительные вещи, а если Олег Петрович принял «лекарство» для хорошего настроения, то его вообще может пробить на какие-нибудь истории, и эти истории зачастую отличаются крайне своеобразным юмором. Как в тот раз, с песней Пугачевой. Любит он особо тонко юморить. Директрисе данный факт известен.

– Да… Оставила. Он там стол… Стулья… – Несвязно ответила Жаба, продолжая пялиться мутным взглядом куда-то вдаль. В следующую секунду директриса решительно тряхнула головой и вроде даже стала выглядеть адекватно. – Так! Все. Петров, дуй в актовый зал, я за Деевой.

Александра Ивановна подтолкнула меня в спину, сама шустро рванула вниз. Мы-то с ней уже добрались до четвёртого этажа, где, собственно говоря, находилось нужное помещение, а Наташка пошла к кабинету биологии, чтоб попасть на следующий урок.

Кабинет биологии – на первом этаже, и Александре Ивановне нужно теперь бежать обратно. Учитывая, что ради приезда журналистов из газеты она нацепила туфли на каблуке, задача эта не из простых. Попробуй на «копытах» скакать вверх, а потом снова бежать вниз, чтоб вернуться опять на четвертый этаж. Героическая женщина.

Я посмотрел вслед умчавщейся Жабе, покачал головой и пошел к актовому залу, который уже маячили вдалеке.