Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 304 (всего у книги 337 страниц)

– Говорят, тебе специальная диета нужна, а не вот это вот, – намекнул я.

– Те, кто так говорят, могут и врать, – сразу вскинулась Таисия.

– Предлагаешь Глюку выдать мяса?

– Оно же со специями. Со специями ему нельзя.

– У меня и без специй найдется.

– Мне кажется, ему вообще пока мяса нельзя.

Глюк же был уверен, что мясо ему не только можно, но и нужно, и, пока мы устраивались перед ноутом, требовательно потявкивал, провожая каждый кусок собственническим взглядом.

Свет я притушил, после чего он недовольно проворчал что-то ругательное и успокоился,

Минут десять мы просто смотрели фильм, и я уже начал подумывать, не обнять ли невесту, но совершенно не вовремя раздался стук в дверь. Вот ведь, кому-то опять срочно понадобился. Надеюсь, не для перемещения на Изнанку.

Когда я открыл дверь, за нею оказалась не Греков, а Грабина, причем в довольно-таки фривольном виде, позволяющем сразу оценить все ее достоинства.

– Илья, мы с тобой недоговорили, – промурлыкала она. – И ты обещал мне что-нибудь покрепче, но так и не выдал.

Она подалась ко мне грудью, явно собираясь повиснуть, но сзади как тень вывернулась Таисия и взяла под руку, с насмешкой глядя на соперницу.

– Я, кажется, не вовремя, – улыбнулась Грабина. – Извини, Илья, не хотела вам мешать. Завтра поговорим.

По ней не было заметно, что ее планы разрушило появление Таисии. Вряд ли Грабина посчитала ее серьезным препятствием. Предположение о мотивах целительницы, высказанное Беспаловой, крепко запало мне в голову, придется все-таки потратить на Грабину зелья. Только посоветуюсь с Грековым, что спрашивать.

Глава 30

Посидели мы с Таисией после ухода Грабиной мало, но пару поцелуев все же мне удалось сорвать. После второго Таисия совсем поплыла, испугалась этого и сбежала. Даже не побоялась, что ко мне после ее уходя опять заявится Грабина. Видно, более серьезные страхи накрыли: что проведет у меня всю эту ночь.

Вопрос с ненужными визитерами в мою башню я решил с гарантией: перед тем как ложиться спать, поставил общую защиту от проникновения любых звуков снаружи. Правда, сигнал от защитной сети не отключил, поэтому ночью вынужден был вставать и загружать новую партию тех, кто пытался к нам проникнуть. А потом еще одну. Развлечение будет Грекову поутру. Кстати, нужно уже продумать, на кого эту защиту переподключить, когда я отсюда уеду.

Утром сразу после моего возвращения с пробежки ко мне заявились сразу оба Шелагина и Греков, что было отмечено недовольным ворчанием Глюка. Щенок всерьез возомнил себя моим охранником, а охранять объект в толпе ему не нравилось.

Шелагин-старший с ходу огорошил:

– Ты сможешь настроить реликвию на Фадеева?

«Сможем?» – переадресовал я вопрос Песцу.

«Смочь-то сможем… По остальным артефактам пройдет сообщение, – предупредил он. – О том, что новый пользователь подключен к сети.»

– При этом пройдет сообщение по остальным реликвиям.

– Значит, сможешь, и даже с оповещением, – расплылся в счастливой улыбке Греков. – То, что нужно. Прямо праздник какой-то.

– Оповещение будет на языке Древних, – напомнил я.

– Это, конечно, хуже, но ты же сможешь опять продублировать картинкой? – предложил Греков. – Как в прошлый раз?

Он предвкушающе потер руки. Я его радости не разделял.

– Значит, Фадеева решили оставить в живых?

– С чего бы? Просто успокаиваем Павла Тимофеевича, который никак не может нарушить слово. Берем с Фадеева клятву, вручаем ему реликвию, а по дороге от нас устраняем. И слово выполнено, и ничего лишнего не выплывет.

– А устранение на нас не укажет?

– Илья, ты меня будешь учить? – удивился Греков. – О том, что Фадеева мы выкрали, никто не знает и не узнает. Будут считать, что находился у нас с тайным визитом, готовил почву для получения реликвии. Со стороны у нас нет ни одной причины его устранять. Вообще. А еще со стороны он должен выглядеть полностью лояльным нам человеком, устранение которого нам невыгодно. Что нужно для привязки к нему реликвии?

– Во-первых, нужно точно определить, какая из отключенных отвечала за то княжество, – потянул время я, отправляя запрос Песцу.

«Вообще кровь его нужна, – ответил он. – Но все можно подготовить заранее, ему останется только палец наколоть. После этого пойдет уведомление по всем владельцам реликвии, которое мы собрались продублировать картинкой».

Это я и пересказал всей честной компанией. Греков сразу же принялся эту картинку создавать. Текст был простейшим – сообщалось об образовании нового княжеского рода Фадеевых, ответственных за территорию, на которой он сейчас губернаторствовал. Греков от широты душевной даже карту страны добавил, на которой была выделена территория нового княжества, пока еще губернаторства.

«Чисто теоретически можно будет в будущем перевести все сообщения на понятный нынче язык, – заметил Песец, со скепсисом изучавший, чем именно собрались наши заговорщики радовать как совет князей, так и нового князя в лице Фадеева. – Но это нужно думать и экспериментировать. Сейчас не время».

Мне подумалось, что для экспериментов над главной реликвией страны время никогда не должно наступить, поскольку есть риск остаться вообще без нее. А ведь стоило только пойти слухам, что с нашей основной реликвией что-то не то, как на границах сразу возникло напряжение. Пока незначительное, но всё же.

Основной реликвией можно было установить защитный купол по всему периметру страны на столько времени, на сколько хватит запасенной энергии. Это одна из немногих функций, о которых помнили до сих пор.

– С Грабиной что-то нужно решать, – напомнил я.

– Подождет твоя Грабина, – неодобрительно бросил Греков. – У нее приоритет сейчас ближе к концу списка. Сдвинуть ее можно только удалением оттуда, а удалить – сам понимаешь, целительский род это нам не прибавит. В любом случае, запрос по ней я отправил, отчет пока не получил. Без отчета беседы не будет. Ну и без зелий, разумеется, потому как Беспалова утверждает, что Грабины с Живетьевыми были очень тесно связаны.

– Мне кажется, что и Беспалова с Живетьевыми была тесно связана, поэтому ее слова нужно делить надвое.

– Есть такое. Арина Ивановна там часто бывала, но причину Калерия Кирилловна озвучивать отказывается. Несет дичь о благотворительности по отношению к целителям. Мол, за это ей Живетьевы и были благодарны.

– Мне кажется, – нетерпеливо бросил Шелагин-старший, – что нам сейчас важнее решить проблемы с Фадеевым, а не перемывать кости Беспаловой. Илья, как скоро ты сможешь перенастроить реликвию? Вопрос с Фадеевым желательно решить до Совета. Он сегодня будет попозже, но не настолько, чтобы мы затягивали до вечера.

Я глянул на часы и предложил:

– Давайте сразу после завтрака?

– Грабиной я распорядился завтрак к ней отнести, – предупредил Греков. – И еще вечером, сам понимаешь после чего, передал ей просьбу пока не выходить. Незачем Беспалову дразнить. Она аж дымится, когда речь о Грабиных заходит. В ее присутствии даже кофе скиснет, не только молоко.

Выходит, можно было не морочиться с защитой от звуков. Потому что все равно кроме Грабиной ко мне никто ночью бы не поперся. И тут я вспомнил.

– Алексей Дмитриевич, там в тюрьме новая партия. Точнее, две, по три человека.

– Опять ночью кто-то ломился? – удивился Греков. – Вот идиоты. Проверим, кто там, но после решения вопроса с Фадеевыми. Или нет… Отправлю-ка я туда сейчас тех, кто в операции не занят.

– Вещи разложены в соответствии с размещениями по камерам, – предупредил я и с чистой совестью выбросил всех ночных придурков из головы. Потому что, как не так давно сказал Греков, это теперь не мои проблемы.

На завтрак Беспалова пришла в весьма воинственном настроении и расслабилась, только когда поняла, что врагини не будет. Сочла это своей крупной победой и остаток завтрака довольно улыбалась. При этом ни одного слова по поводу отсутствия Грабиной сказано не было. По-видимому, Калерия Кирилловна решила лишний раз не упоминать неприятную фамилию. Сделать вид, что девушки вообще не было. Так, неприятный сон. Даже не кошмар.

После завтрака она хотела что-то обсудить с Павлом Тимофеевичем, но тот отговорился срочными делами по княжеству и пообещал прийти к ней на разговор примерно через час. При этом он посмотрел на меня, как будто спрашивая подтверждение. Я кивнул: за час все мы точно успеем сделать – и реликвию настроить, и передать ее Фадееву.

Греков предложил расположиться в одной из камер по соседству с Фадеевым, чтобы точно отправить вовремя адресатам сообщение. Но это только тогда, когда мы соберемся вручать реликвию. А пока они опять собрались все у меня и внимательно смотрели за моими действиями по настройке. Не иначе как пытались понять, что я делал. Это было сложно, поскольку я и сам не слишком понимал, а только следовал инструкциям Песца. Нужную реликвию мы определили с третьей попытки. Дальше шел сброс предыдущих настроек и выставление новых. Все это происходило в тесном контакте с основной реликвией и заняло не так уж много времени.

– Всё, – наконец сообщил я. – Осталось только закрепить кровью, и должно пойти оповещение о новом князе.

– Вот и славненько, – обрадовался Греков. – Завершающий этап? И тему Фадеева закрываем и показываем, что реликвия имеет куда больше возможностей, чем показывала императорская семья. Бывшая императорская семья.

– Может, Фадеева все-таки привести в гостиную? – задумчиво сказал Шелагин-старший. – Как-то в тюремной камере сообщать о княжеском титуле… И принимать клятву тоже. Все же он нам прилично помог, заслуживает уважения хотя бы напоследок.

– Тогда сюда, – предложил Греков. – В общие гостиные вести не надо. Здесь он даже не поймет, что гостиная личная.

Он позвонил, и вскоре Фадеева к нам привели. Выглядел он не сказать чтобы спокойно. Явно нервничал, и взгляд у него был бегающий, нехороший, но сопротивляться пока еще губернатор не сопротивлялся.

– Ну что, Павел Леонидович, – ободряюще улыбнулся ему Шелагин. – До твоего княжеского титула осталась самая малость.

Он широким жестом указал на стол, где стояла узнаваемая императорская реликвия, светящаяся ровным золотистым светом. А рядом с ней стояла реликвия попроще – княжеская.

– Сам понимаешь, просто так я тебя выпустить не смогу, только под клятву, но ты гарантированно на выходе получаешь доступ к княжеской реликвии. Вот она, родимая, стоит и ждет тебя.

Фадеев облизал губы. Жест был неприятный, чем-то напоминающий змеиное дерганье раздвоенным языком.

– Эта реликвия?‥

– Привязана к той территории, на которой ты сейчас сидишь, – ответил Шелагин. Держался он совершенно спокойно, даже дружелюбно. По нему не было понятно, что этого человека он уже приговорил.

– Чем ты это докажешь?

– Павел Леонидович, – укоризненно цокнул языком Шелагин-старший, – мы не в игры играем. Обещал я тебя княжение – будет княжение. Твое недоверие странно. Сам понимаешь, что я мог бы приказать тебя по-тихому прикопать где-нибудь, если бы имел что-то против тебя. Но и давать тебе реликвию, не заручившись клятвой от тебя, не буду. Мы же вроде как все обговорили с тобой? Алексей Дмитриевич, текст клятвы передайте Павлу Леонидовичу.

Греков молча подвинул лист к Фадееву, тот взял, вчитался и вздохнул:

– Совсем вы меня свободы лишаете.

– Лишаем, а как иначе? – удивился Шелагин. – Мне проблемы с тобой не нужны. Так что либо ты клятву даешь, либо возвращаешься, откуда пришел.

Фадеев опять облизал губы. Похоже, нервничает. И мы тоже немного нервничали. Всегда что-то может пойти не так, особенно когда что-то делается впервые. Князей мы раньше своими руками не создавали. А этого нужно было не только создать, но и уничтожить потом. Греков говорил, что для второго всё уже готово. А за подготовку первого отвечал я. Песец, конечно, уверяет, что все подготовлено и сработает. После чего останется всего лишь отправить картинку, которая уже просканирована основной реликвией и ждет команды от меня разлететься по адресатам.

– Слишком эта клятва строгая, – продолжал упорствовать Фадеев. – Она меня по рукам и ногам связывает.

Как мне показалось, Фадеев чувствовал какую-то подставу, только понять не мог, с чем она связана.

– Тебя что-то не устраивает? – холодно спросил Шелагин. – Считаю это отказом от наших договоренностей. Алексей Дмитриевич…

– Нет, – испуганно заверещал враз побледневший Фадеев, смотрящий на Грекова с таким ужасом, как будто тот его лично пытал. Уверен, ничего такого не было: безопасник максимум поприсутствовал при допросе, сам им не занимался. – Согласен я, согласен. Но попробовать смягчить клятву ведь должен был? Вы сами такую не принимали же, Павел Тимофеевич?

– Так я и не первый князь. А какие условия были для моего предка, вряд ли кто расскажет.

Фадеев выдохнул и клятву все-таки дал. Наверное, посчитал это дополнительной гарантией для себя. После этого Шелагин-старший протянул ему реликвию:

– Видишь вот этот шип, Павел Леонидович? Он должен попробовать твоей крови.

– В каком смысле? – испуганно попятился Фадеев, протянувший было к реликвии руки.

– В том, что для привязки реликвии на этот шип должна упасть хотя бы капля крови, – терпеливо пояснил Шелагин-старший. – А как иначе-то? Передается артефакт вашей семье. Как он должен отличать Фадеевых от других?

– Точно так надо? – подозрительно уточнил Фадеев.

– А как, по-твоему, определяется наследник? По крови.

Фадеев сделал два маленьких шага к реликвии. Взгляд он с нее не сводил, как будто та обладала гипнотическим влиянием. Наконец Фадеев и реликвия сошлись в одной точке, и капля крови досталась шипу-определителю. После чего глаза Фадеева расширились – он точно почувствовал артефакт. Шелагин-старший опять вздрогнул от пришедшего сообщения и сделал жест рукой в мою сторону, призывая поторопиться. Картинку я отправил тут же. Но теперь ее получили оба присутствующих в моей гостиной князя.

– Князь Фадеев… – восторженно прошептал Фадеев. – Павел Тимофеевич, до последнего не верил, простите.

– Княжеское слово дорогого стоит. Ну все, Павел Леонидович, поезжай с богом к себе. Билет на самолет тебе купили. – Фадеев прижимал к себе реликвию, глядя на нее с каким-то детским восхищением. – Артефакт же пока оставишь здесь. Он охраны позначительней требует, чем свежий князь. Своих людей я не дам, у меня их в Дальграде не так много, чтобы оказывать помощь чужим князьям.

– Как я его оставлю? – запротестовал Фадеев. – Он же теперь почти часть меня.

На Шелагина-старшего он теперь посматривал не снизу вверх, а почти как на ровню и, судя по бросаемым взглядам, начинал прикидывать, как он будет обходить клятву. Очень уж они неприятно-оценивающими были.

– Обычно. Он никуда не денется. Ты его все время будешь чувствовать. Вернешься с охраной и заберешь. А сейчас уезжай побыстрее, Павел Леонидович. И самолет скоро, и звонки пойдут. Вон уже мой телефон разрывается.

Проводить Фадеева отправился Шелагин-младший, потому что без него или без меня защита нашего поместья гостя бы не выпустила. Фадеев, временно выпустивший реликвию, счел это дополнительным жестом уважения. Он преобразился прямо на глазах. Расцвел, заважничал и вышел из моей гостиной уже совершенно другим человеком.

Шелагин-старший ответил на телефонный звонок только после того, как дверь за новоиспеченным князем закрылась.

– Александр Петрович, рад слышать твой бодрый голос. … Разумеется, в курсе. Рассылка была по всем князьям. … Искали говоришь? Странно, Фадеев несколько последних дней гостил у меня. … Разумеется, она у меня. Императорская реликвия – артефакт разумный. Она вчера сделала выбор, поэтому опять проявилась рядом со мной. Но теперь я в сторону отходить не буду. Еще останемся вообще без реликвий. … А как бы иначе Фадееву подчинилась княжеская? Конечно, с ним придется теперь считаться – вся накопленная сила теперь будет ему идти. А ее там много. … Да, это позволяет делать основная реликвия. … Нет, нагрузка должна быть распределена оптимально, тогда сбоев не будет. Все реликвии должны быть привязаны к князьям. … Нет, все именно так обстоит. Покойный император просто хотел получить себе силы больше, чем мог переварить.

Дорофеев быстро закруглился с разговором. Наверняка решил поделиться с другими новостью о том, что Шелагин может как лишать княжеской реликвии, так и выдавать ее особо доверенным лицам.

Вернулся Шелагин-младший.

– Фадеева я отправил. Наглеть он начал удивительно быстро.

– Ничего, это ненадолго, – хохотнул Греков, и почти одновременно с этим прозвенел его телефон, Безопасник выслушал отчет, бросил в трубку: «Отлично», отключился, после чего сказал уже нам: – Все, проблема слишком много знающего Фадеева решена. Точечной артефактной пулей его приговорили. Видать позвонил кому-то не тому. Павел Тимофеевич может сегодня на Совете пылать праведным возмущением по поводу фадеевских недругов, уничтоживших первого за последнее время рукотворного князя.

– Боюсь, возмущаться сегодня придется много, – вздохнул Шелагин-старший.

– А чего вам бояться? У вас же императорская реликвия, которая щедро делится с вами силой, – удивился Греков.

– Она не мне подчиняется.

– А кто это знает? Только мы четверо. Остальные вас будут бояться в точности как покойного императора. Одно упоминание дуэли – и заткнутся все недруги.

Шелагин-старший усмехнулся.

– Может прокатить.

– Не может, а прокатит. Если вас выбрала императорская реликвия, значит, вы того достойны. И пусть попробует кто-то что-то сказать против.

– Илья?‥ – повернулся ко мне Шелагин-старший.

– Подстрахую, конечно, Павел Тимофеевич, – правильно понял я его.

Глава 31

Еще до того, как князь Шелагин отправился на Совет, нас навестили две важных человека. Один представлял Министерство Обороны, другой – Внутренних дел. И прибыли они не затем, чтобы предупредить о солидных карах, буде Шелагин потребует себе императорский трон, а затем, чтобы заявить о полной поддержке его притязаний.

Шелагин-старший принимал их по одному и без посторонних слушателей, но я остался внутри купола от прослушки по просьбе самого князя. Причин было несколько: силовая поддержка при необходимости и запись самого разговора, причем последняя делалась как для того, чтобы могли прослушать Шелагин-младший с Грековым, как и для того, чтобы иметь рычаг давления на собеседника потом, если возникнет необходимость.

Оба разговора строились по одному принципу. Гость утверждал, что сюда его привело желание служить родине, которой он давал клятву. И что Шелагин – истинный император, признанный реликвией, чего в истории страны раньше не было. Оба министра настаивали на том, чтобы подключить к сети как можно больше княжеских реликвий, в том числе и отключенные вчера.

Как мне показалось, министр обороны опасался войны, которая могла возникнуть, посчитай наш противник нынешний бардак достаточным ослаблением системы защиты. А министр внутренних дел переживал о возможных сварах уже внутри страны. К князьям, потерявшим защиту реликвии, у соседей накопилось множество претензий, которые они начнут решать если не сразу, то в ближайшее время.

Шелагин обоим отвечал одинаково. Говорил, что для него самого случившееся оказалось большой неожиданностью, он еще не привык к грузу свалившейся ответственности и не совсем разобрался с возможностями, которые дает реликвия. На вопрос, находится ли реликвия у него, Шелагин, ответил положительно и добавил, что опасается ее перевозить, чтобы опять не случилось исчезновение. Выглядел он честным и заинтересованным в процветании страны – настоящий будущий император. Или уже не будущий а настоящий?

– Мы можем поставить свою дополнительную охрану, – предложил министр внутренних дел.

– Пока нас устраивает собственная. Ваши люди через нашу защиту пройти не сумели, – с гордостью напомнил Шелагин. – Сегодня вторую партию отправили.

Это оказалось для меня неожиданностью: я не присматривался к тем, кого ночью таскал в тюрьму, а результатами их допроса не интересовался.

– Им было поручено обеспечить вашу дополнительную охрану.

– Способ они выбрали странный. Вместо того чтобы подойти на нашу проходную, зачем-то решили перебраться через ограду.

– Хотели предварительно проверить ваши защитные заклинания, – недовольно ответил министр. – Это одна из лучших наших защитных групп. Именно защитных. Они всегда специализировались на защите, а не на ликвидации.

Как мне показалось, он сам не верил в то, что говорил. И пришли сегодня оба министра именно потому, что нас ночью не смогли ликвидировать. Наверное, им это убедительно доказало, что императорская реликвия работает нынче в нашу пользу.

– Как видите, мы со своей защитой справляемся сами, – усмехнулся Шелагин. – От государственной отказываться не будем. Но лучше, чтобы она была снаружи. Можно поставить еще одну проходную.

Вопрос Стаминских не поднимался вообще. Как будто не было ни Евгении Павловны, ни ее малолетнего сына. А ведь само его существование в будущем станет залогом проблем. Я не удержался и спросил об этом Павла Тимофеевича, когда все визитеры уже были выставлены и мы собирались на Совет.

– Возможны варианты, – ответил Шелагин-старший. – Либо объявят, что уже в цесаревиче не было нужной императорской крови, почему реликвия его и не признавала, либо мальчика ликвидируют. В любом случае реликвия откликаться ему никогда не будет, ведь так?

Спокойствие, с которым Шелагин говорил о возможном убийстве ребенка, меня покоробило. Хотя я понимал, что иной раз лучше обойтись малыми жертвами, если уж без жертв вообще обойтись не получится, но рассуждать так отстраненно о чужих жизнях не мог.

– Так, – согласился я. – А если в присутствии прессы провести проверку, когда он станет взрослым? Это самый мягкий вариант решения вопроса.

– Но и самый неустойчивый, потому что в этом случае я буду считаться не императором, а хранителем реликвии. И Стаминские постараются ликвидировать нас до совершеннолетия сына Евгении Павловны, чтобы не устраивать проверки при свидетелях. Ведь понятно, что, если реликвия откликается на нашу кровь, никакую другую она не воспримет.

– Это не совсем так, – признался я. – У нас, скорее пользовательский доступ. А есть еще админский. Правда, для того, чтобы им воспользоваться, нужно не только иметь нужную кровь, но и знать Древний язык.

– Админский? Это как?

– Носитель этой крови может внести любые изменения в систему управления любой реликвии. Фактически я себе настроил пользовательский доступ, использовав чужую кровь. Кстати, у покойного императора тоже был доступ пользовательский.

Шелагин-помрачнел.

– То есть существует как минимум один человек, который может претендовать на верховную власть?

– Вы не совсем правильно понимаете суть реликвия Павел Тимофеевич. Они были созданы для обороны. Главная – у главнокомандующего, а остальные – у тех, кто управлял военными гарнизонами. Правки проводятся кровью создателя артефактора, который на управление страной никогда не претендовал.

«Потому что это скучно, – фыркнул Песец. – В жизни так много интересного, а власть заставляет тратить время на что попало. Творчество и сидр – вот основа гармоничной жизни. Сильному магу достаточной той власти что дает магия».

Шелагин был с ним явно не согласен.

– Если создатель этой сети артефактов властью не интересовался, это не значит, что не интересуется его потомок.

– Может, и интересуется. Но он не знает о такой возможности и у него никогда не будет доступа к реликвии и знаний, чтобы ее настроить. При этом только его кровь позволит при любом сбое внести исправления.

– До сих пор сбоев не было…

– Или вы о них не знаете. Подозреваю, что не все случаи отказа реликвий признавать очередного князя были связаны с тем, что там была неподходящая кровь.

Шелагин задумался.

– То есть чисто теоретически реликвия сейчас откликается только на тебя и потомков этого создателя?

– Чисто теоретически – да. Известный мне потомок – слишком слабый маг, чтобы иметь дело с реликвией. Он ее не потянет. Кроме того, у него нет потомков мужского пола, на кровь которых и реагирует настройка реликвии. В будущем это может стать проблемой.

Зазвонил княжеский телефон, Шелагин ответил.

– Слушаю вас, Калерия Кирилловна. … Уже выехали? Не рано? … Нет, я тоже выезжаю.

Он попрощался, отключил телефон, бросил взгляд на часы и спохватился:

– Илья, нам действительно пора. Тема очень важная, но вернемся к ней позже. Нам еще отстоять владение реликвией нужно, а уж потом думать, что делать с потомком создателя.

Он чуть было не забыл прикрепить нашлепку от устройства связи, пришлось напомнить. Потому что менталом ни он, ни я не владели – в случае чего в тайне от остальных связаться не получится.

Сегодня мы впервые использовали представительский автомобиль Древних. Раньше водитель лишь учился управлять, опасались ему сразу доверять везти на новом устройстве князя. Шелагин счел, что дополнительная защита нам не помещает, поэтому счел подготовку водителя достаточной и выдвигались мы на этой машине.

Правда конкретно я – в невидимости. Использовал Перенос и устроился на заднем сиденье рядом с князем. Сиденье незначительно вдавилось, но кто там станет обращать на это внимание?

Машина с охраной ехала сзади, поэтому она почти не пострадала, когда нас попытались взорвать при выезде на шоссе. Взрыв был сильным, но на нашей машине не повредились даже колеса – система безопасности сработала на отлично. Даже тряхнуло еле-еле.

– Началось, – недовольно сказал Шелагин и оглянулся.

Нахмурился, достал телефон и позвонил.

– Нам дорогу подпортили. Займитесь. Пусть к окончанию Совета отремонтируют.

Честно говоря, я подозревал, что обычными методами быстро отремонтировать не выйдет: дорогу разворотило так, что машина с охраной проехать за нами не смогла. Да и вообще не превратиться в кусок смятого железа их автомобилю помогла только защита. Понятно, почему Беспалова выехала раньше. У нее прямо нюх на проблемы.

Наша машина затормозила и встала на обочине.

– Павел Тимофеевич, – повернулся бледный как мел водитель, – мне ехать дальше или ждем охрану?

– Ехать, – нахмурился Шелагин. – Охрану ждать не будем. За себя я постоять смогу. Автомобиль же не пострадал?

– Не пострадал, – признал водитель, сейчас наверняка мечтавший только о том, чтобы оказаться как можно дальше от этого автомобиля, который уже притянул первую неприятность и будет притягивать их и дальше.

Нельзя сказать, что он оказался неправ в своих желаниях: пока мы ехали, на нас нападали еще дважды. Урон был только дорожному полотну. Наш водитель вздрагивал, втягивал шею в плечи, как гигантская черепаха, но больше не останавливался и вел машину к цели.

Павел Тимофеевич же не вздрагивал и головы не поворачивал в сторону нападавших. Мне тоже казалось, что эту машину можно взять только бомбой по типу тех, что достались мне от Живетьевой. А их вряд ли станут применять посреди оживленного города. Да и не уверен я, что у Живетьевых они остались. И они ли это?

– Стаминские балуются, – коротко ответил Шелагин, когда я его все-таки спросил. – Они привыкли решать вопросы нахрапом. Еще перед дворцом нападут, так что будь настороже.

Он оказался прав: стоило ему выйти из машины, как на него обрушился град заклинаний. Защитные артефакты выдерживали, но нападающих я определил и всех ликвидировал. Возможно, правильней было бы отправить их в сон и дать потом допросить. Но людей Грекова здесь не было, а пока они появятся, не будет уже нападавших. Я прекрасно помнил, как безопасник объяснял, почему нельзя отпускать нападавших. А эти не просто нападали: они собирались убить моего деда. Поэтому ответ должен был быть и был максимально жестким.

Павел Тимофеевич двигался неторопливо, всем своим видом показывая, что его ничуть не беспокоят мелкие комариные укусы покушавшихся. Репортеров перед дворцом хватало, но при первых атакующих заклинаниях они порскнули в разные стороны и делали съемку с безопасного расстояния, не имея возможности взять интервью. Хотя и без интервью зрелищность была обеспечена.

А Шелагин, позер несчастный, прежде чем скрыться во дворце, повернулся и помахал рукой наблюдателям, которые отметили это восторженными криками.

– Ваши артефакты подзарядить надо будет при первой возможности, – предупредил я. – Им хорошо досталось.

– А автомобильным?

– Судя по датчикам, с десяток таких поездок они выдержат. Наполнены были под завязку, потрачено меньше десяти процентов. Они массивные, в отличие от ваших.

Шел я совсем рядом с ним, чуть ли не касаясь рукой, поэтому беседовали мы без напряжения. Отстал только на подходе к залу заседаний: туда пропускали по одному и могли случайно меня засечь. А так Павел Тимофеевич прошел через двери, а я просочился через стену, при этом мы спокойно продолжали беседовать.

– Да здравствует новый император! – проорал Дорофеев. – Павла Тимофеевича на трон!

Стаминского, который стоял практически вплотную к двери, знатно перекосило.

– Александр Петрович, – гаркнул он, – давайте не будем потворствовать нарушению закона!

– Какое нарушение? Исторически сложилось так, что император – тот, кого слушается реликвия. Слушается она Павла Тимофеевича, нравится вам это или нет. Напротив, если мы оставим императорский венец за вашим внуком – вот будет реальное нарушение.

– Вы извращаете смысл закона, – возмутился Стаминский.

– Хотите опротестовать мои права? – обратился к нему Шелагин. – Наверное, стоит взять на вооружение метод покойного Константина Николаевича с вызовом на дуэль сомневающихся в моем праве. Да, господа, признаю, реликвия выбрала меня. Она мне подчиняется, и она меня защищает, как выяснилось по дороге сюда. Последнее покушение было прямо на дворцовой площади. Не могу сказать, что мне жалко нападавших.

Он безо всякого смущения оглядел князей. Тишина стояла полнейшая, разве что Стаминский явственно скрипнул зубами. В этот раз репортеры в зал заседаний допущены не были. Наверняка такое указание дала Евгения Павловна, которой тоже пока не наблюдалось.

– Вы ее незаконно захватили, – наконец нашелся Стаминский.

– Я? Скорее это вы пытались ее незаконно удержать. Встает вопрос, почему она отказывалась признавать уже супруга вашей дочери. Не потому ли, что его кровь была не императорской?

– Да что вы говорите? – вскинулся Стаминский. – Рождающихся в императорской семье всегда тщательно проверяют.

– Да-да, лично Живетьева этим занималась, – насмешливо бросил Шелагин. – Поскольку саму Арину Ивановну уже не спросишь, сколько раз она прикрывала чужие грешки, вы можете нести все что угодно. И, кстати, что вы вообще здесь делаете? Это Совет князей, кем вы нынче не являетесь – так решила императорская реликвия.

– Или вы? – наставил на него палец Стаминский, как будто собирался расстрелять.