Текст книги ""Фантастика 2025-114". Компиляция. Книги 1-32 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Андрей Сантана,Мария Лунёва,Инди Видум,Иван Шаман,Павел Ларин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 320 (всего у книги 337 страниц)

И вот тогда из пространственного кармана Прохоров извлек пистолет. Маленький такой пистолет, максимум на шесть зарядов. И что-то я сомневался, что там обычные патроны…

Глава 28

Самым логичным было отправить Прохорова в целительский сон – и пусть им потом хоть Греков, хоть имперские службы занимаются. Это заклинание я и отправил, но оно сорвалось, как только достигло прохоровского тела.

«Подстраховался, – заметил Песец. – Заклинанием его не достать».

Я сразу отправил сообщение как Грекову, так и Шелагину.

«У Прохорова защита от заклинаний. Подозреваю, что и пули не простые».

«А как пел-то… – донеслось от Грекова. – Значит, не просто в курсе, но и запас есть. По-другому вырубить сможешь?»

«Меня сразу из невидимости выбьет, стоит мне коснуться этой зоны».

Экспериментировать, входит ли в нее голова, по которой можно треснуть чем-то увесистым, было не время. Как только я проявлюсь, у остальных в зале возникнет очень много вопросов. Разве что сбросить сверху на Прохорова что-то очень тяжелое? Но даже прицельный бросок не факт, что оглушит, и тогда неслучившийся правитель соседнего княжества устроит пальбу… Я стал переьирать свои способности и выяснил, что из навыков, не завязанных на магию, применимо мало что, если не раскрывать себя. Хотя если на Прохорова не действовала магия, то и его артефакты тоже не работали, а полагаться на один бронежилет – оставлять себя без должной защиты. Я прищурился, высматривая места в защите противника.

«Пока не лезь, – решил Шелагин. – Только если опасность станет реальной. Попробую его заболтать».

– Георгий Антонович, – сказал Дорофеев, – что за странный демарш? Кого вы надеетесь испугать своей пукалкой? Здесь все со своей защитой. Она ваши пули даже не заметит.

– Это она ваши не заметит, – со злой улыбкой возразил Прохоров. – А мои – очень даже. Обратили внимание, что Шелагин молчит? Он знает больше вас.

Он стоял, небрежно покачивая рукой с револьвером направляя ее то на одного князя, то на другого. Пока на лицах присутствующих страха не было, только снисходительные улыбки по отношению к дурачку, вздумавшему их пугать.

– Павел Тимофеевич?

– Семья Прохоровых замешана в преступлении против империи, – размеренно пояснил Шелагин. – Они обнаружили на своих землях месторождение, о котором обязаны были сообщить, но которое решили использовать в своих интересах.

Минерал не был назван, тем не менее часть князей точно поняли, о чем идет речь. Возможно, именно потому, что Прохоров осматривался с победной усмешкой. Он уже чувствовал под своей задницей мягкость подушек императорского трона. И пусть с троном пока была напряженка, мечтать ему никто не мог запретить.

– Да-да, именно на наших землях, – радостно подтвердил он. – Поэтому следующим императорским родом должны стать Прохоровы. На нашей стороне высшие силы. У вас же есть выбор: добровольно проголосовать за меня или отправиться на встречу к прошлому императору. Ваши щиты вас не спасут.

– Да вы террорист, – испуганно ахнула Беспалова.

Прохоров повернулся в ее сторону всем телом, поэтому пистолет направился прямиком на княгиню, которая испуганно попятилась и шлепнулась в кресло, удобство которого успела оценить чуть раньше.

– Кто бы говорил, – презрительно бросил Прохоров. – Шелагины нагло узурпировали власть, действуя как раз террористическими методами – отключая наследные рода от реликвий. А вы их поддерживаете. Я всего лишь хочу восстановить справедливость. Императорский трон – мой.

– Да что вы его слушаете? – возмутился Дорофеев. – Налицо явное психическое расстройство. Нужно срочно вызвать целителей.

Прохоров, лицо которого перекосилось от злости, выстрелил. На руке Дорофеева тут же расплылось кровавое пятно. Беспалова завизжала, но замолчала сразу, как дуло направилось уже в ее сторону. Княгиня медленно, но элегантно стекла на пол – то ли изображая обморок, то ли пытаясь спрятаться от маньяка с оружием.

– Следующий выстрел будет точно в лоб тому, кто осмелится меня оскорбить.

«Илья, если его рубануть по руке? – спросил Шелагин. – Тебя из невидимости не выбьет?»

«Если у него щит только жилетом», – ответил я, присматриваясь к силуэту преступника.

Защитная одежда никак не просматривалась под пиджаком, а ведь она точно должна быть толщиной хотя бы в несколько миллиметров.

«На руках не должно быть, – заметил Песец. – Движения были бы затруднены».

«А если браслетами?»

Будет неловко, если изнаночный клинок врежется в один из них. Нет пробить такую ерунду он пробьет, но невидимость с меня слетит сразу.

– Так что, Павел Тимофеевич? – повернулся к моему деду Прохоров. – Отдадите добровольно или я заберу реликвию с трупа?

«На шее у него точно ничего нет…»

Шея Прохорова, точнее ее верхняя часть, действительно просматривалась полностью, и там не было никаких ошейников.

– Георгий Антонович, как вам не стыдно, – попытался воззвать к его совести Шелагин.

Вокруг Прохорова образовалась зона отчуждения: князья пятились от него, хотя прекрасно понимали, что этот зал простреливается и при желании Прохоров достанет до любого. У него, конечно, ограниченное количество патронов, но это в одном пистолете, а сколько там их в пространственном кармане, знает только сам Прохоров. Судя по его уверенному виду запасов, там хватает.

– Если вам не стыдно, то мне и подавно. Считаю до трех. После этого бью на поражение. Сначала вас, а потом и остальных, сомневающихся в моем праве.

Я приблизился к нему на расстояние вытянутой руки, но пока не мог ни на что решиться. Если бы он начал стрелять направо-налево, то тогда без вариантов треснул бы чем-нибудь.

«А у тебя отрубание головы уже поставлено… – продолжал гнуть свою линию Песец. – Смысл сохранять ему жизнь?»

«Допросить».

«Голову потом допросите. Больше толку будет».

– Раз… – протянул Прохоров, улыбаясь так, что никакого сомнения не возникало: он не только выстрелит, но и получит от этого удовольствие. И если он не стрелял сразу, то лишь потому, что опасался остаться в итоге без императорской реликвии. – Два…

Руку он поднял и направил на Шелагина. Времени на размышления не осталось. Пришлось воспользоваться советом Песца. Я плавно перетек к Прохорову и, как только он открыл рот, чтобы сказать: «Три», отделил его глупую голову от шеи. На прощание Прохоров все же выстрелил, но поскольку тело уже начало падать, выстрел ушел в потолок.

Сработал я быстро, четко и не задел прохоровскую защиту, поэтому для остальных голова отделилась от тела сама.

Раздался опять визг, причем визжала не только Беспалова, но и кто-то из князей. Зрелище, конечно, было то еще: голова не вполне осознавшего свою смерть Прохорова катилась по ковровому покрытию, щедро разбрызгивая кровь. Как и предполагал Песец, меня из невидимости не выбило. А если бы и выбило, могли бы не заметить настолько все увлеченно следили за перемещением прохоровской головы.

– Какая жалость, – сказал Шелагин. – Георгию бы еще жить и жить. Но он не смог понять простейшей вещи: императорская реликвия выбрала меня, поэтому встает на мою защиту в случае немотивированной агрессии. Возможно, поступи я противоправно, результат был бы другой, и сейчас моя голова лежала бы на полу.

К концу этой речи в зал вошли дружинники, которые невозмутимо подхватили отдельно тело и отдельно голову и потащили наружу. Сбившиеся в кучу князья таращились на это в ужасе.

«Голову – в стазис, – спохватившись, передал я Грекову, – чтобы потом допросить».

«Пока некому допрашивать. Придется родных в оборот брать».

«Выбора не было».

«Да уж понятно, что не от великой любви головы рубишь».

«Не болтайте без дела, – вмешался в наш разговор Шелагин. – Отвлекаете».

Невозмутимости его можно было позавидовать. Смерть прошла буквально в шаге: не решись я расправиться с Прохоровым, тот наверняка не пожалел бы пулю с напылением на злейшего соседа, с которым отношения складывались не самым лучшим образом. С Георгием сыграло злую шутку желание заполучить в придачу к трону еще и императорскую реликвию.

– Что это было, Павел Тимофеевич? – вопросил Дорофеев.

Кровь себе он остановил, перетянув руку, потому что лечебный артефакт не сработал из-за оставшихся в ране частиц, блокирующих магию.

– Прохоровы решили, что поймали удачу за хвост, когда нашли на своей земле залежи барьерного кварца.

– Барьерного кварца? – недоуменно переспросил Дорофеев. – У нас?

– Месторождение совсем маленькое и частично выработанное. Прохоровых подвела жадность.

– Жадность? Да я смотрю, императорские службы вообще мышей не ловили, – возмутилась Беспалова.

Выглядела она так, что никто не заподозрил бы, что всего пару минут назад княгиня валялась на полу. Впрочем, пол, испачканный прохоровской кровью, уже очистился, и в зале больше ничего не напоминало о не так давно случившейся трагедии. И никто не напоминал. Прохорова словно вычеркнули из списков людей, допущенных к княжеским советам.

– Поэтому выбор нового императора нужно провести быстро, – ответил Шелагин. – Вы же понимаете, что страна на краю катастрофы?

– Черт знает что такое, – проворчал Дорофеев.

– Александр Петрович, моей вины нет. Мы только-только обнаружили секрет Прохоровых и сразу сообщили имперским службам. Они не провели должного расследования, поэтому у Георгия и появились столь интересные пули.

«И защита против магии», – напомнил я.

Шелагин кивнул, показывая, что услышал, и продолжил как ни в чем не бывало:

– Не знаю, обратили ли вы внимание, но у Прохорова была еще и защита от магии.

– Есть такое, – сказал один из князей. – Я ж на него одно из своих родовых заклинаний бросил и сильно удивился, что не сработало. Подумал еще что раньше оно никогда не сбоило.

– Господа и дамы, – громко объявил Дорофеев. – Давайте оставим обмен впечатлениями на потом. А сейчас решим вопросы, ради которых мы собрались, да я поеду в больницу.

– Может, отложить? – продолжила Беспалова, страдальчески кривившаяся, когда замечала поврежденную руку Дорофеева.

– Дудки, – прогудел он. – Сначала дело, потом больница. От потери крови уже не умру. А нам нужно решить вопрос с императором, чтобы не появился еще один Прохоров. И да, я всё также первым вопросом на голосование предлагаю поставить вопрос лишения княжеского достоинства тех семей, реликвии от которых ушли. Как мы видим на примере Прохоровых, случилось это не на пустом месте.

– Как вы правы, Александр Петрович, как вы правы, – всхлипнула Беспалова, изрядно струхнувшая во время прохоровского выступления, но сейчас уже больше изображавшая страх, чем реально чего-то опасавшаяся. – Есть же общекняжеские правила, которые никем не должны нарушаться, ибо на этом стоит наше общество. Те, кто пошли против него, – преступники. Прохоровы сделали свой выбор против нас, мы тоже должны сделать свой.

Поскольку среди присутствующих было несколько человек, «утерявших» реликвии, понимания высказывание Беспаловой нашло не у всех. Начали проскакивать мнения, что реликвии были изъяты самим Шелагиным исключительно из личной антипатии.

– Вы хотите оспорить решение императорской реликвии? – вопросил одного из них Дорофеев.

– Какой реликвии, если Шелагин спокойно привязывает княжескую реликвию к нужным ему губернаторским родам?

– Это не мое требование, – важно сказал Шелагин. – А требование безопасности страны, которой не нужны разброд и шатания. Реликвии были созданы именно для обеспечения безопасности, все остальное – наносное.

– И каким образом личная клятва вам влияет на безопасность страны? – желчно спросил один из лишенных реликвии бывших князей.

– Самым прямым: вы не сможете выступить против хранителя императорской реликвии, – ответил Шелагин. – Итак, ставим на голосование первый вопрос?

После оглашения результатов часть присутствующих вынужденно покинула зал. Шелагинские дружинники проследили, чтобы вышедшие нигде не задержались и уехали сразу же. А оставшиеся приступили к голосованию по второму пункту. Пример Прохорова оказался слишком показательным – и для того, чтобы кто-то предложил свою кандидатуру, и для того, чтобы голосовать против. Так что на этом Совете нового императора выбрали единогласно. После чего Шелагин настоял, чтобы вопрос наследуемости власти членами его семьи тоже встал на голосование. И здесь разногласий не случилось.

Осталось всего лишь провести формальную процедуру с коронацией, и вопрос будет закрыт окончательно. С датой тоже тянуть не стали, назначили на ближайший понедельник, решив, что даже если что-то упустят в подготовке, это будет не столь важно, как появление в стране законной власти.

После Совета князья расходиться не торопились. Кроме Дорофеева, разумеется – тот сразу же поехал в больницу. А вот остальные засыпали вопросами Шелагина и почему-то Беспалову о том, как за такой короткий срок удалось построить столь выдающееся здание, да еще и разбить при нем парк. Правда, некоторые вопрошающие были уверены, что вместо парка стоят муляжи. Разубеждать, разумеется, их никто не стал – летом убедятся сами. Или решат, что муляжи успели заменить.

Встал вопрос и об отмене закона, запрещающего строительство в столице членам княжеских семей. Присутствующие на Совете понимали, что если для Шелагиных сделали исключение, то это не означает, что в исключение попадут и они. А собственный дом в столице князьям иметь хотелось.

Павел Тимофеевич уверил всех, что отменит этот указ предыдущей династии сразу же, как пройдет коронация.

– Мне бояться нечего, – сказал он, – меня защищает сама реликвия, чему вы были свидетелями. К сожалению, Константин Николаевич поставил свои интересы выше интересов страны, поэтому реликвия попала в неправильные руки и решила поменять владельца. Я его ошибку не совершу.

Выглядел Павел Тимофеевич во время этой речи так, что залюбуешься – сама честность и благородство. Сомнения во взглядах князей присутствовали, но вслух их никто не высказывал. Да и что было предъявлять? Все происходило на их глазах. Смерть Прохорова, возникшую из ниоткуда, каждый видел сам.

Бросив еще пару красивых фраз, Шелагин со всеми попрощался и отправился в ту часть дворца, которая считалась личными апартаментами. И вот только там, в компании меня и собственного сына, позволил себе расслабиться.

– Черт возьми, – сказал он, опрокидывая в себя стопку чего-то крепкого из бара внутри личных апартаментов. – Я уже был уверен, что через пару мгновений отправлюсь на тот свет.

– Я был в зале как раз на случай нападения на вас, – напомнил я.

– Мы не учли, что на Георгии будет защита от магии, – возразил он, – а сам он вооружится этакой дрянью. Всегда считал Георгия этаким безобидным дурачком, полностью пляшущим под дудку сестрицы.

– Это наверняка была ее идея.

– Наверняка, – кивнул он. – Не удивлюсь, если ее не удастся захватить.

– Живой? – понимающе переспросил я.

– Иметь в противниках обозленного неудачей менталиста – не самая хорошая идея, – усмехнулся Шелагин. – А она еще с придурью. Да что там говорить? Все Прохоровы с придурью. Саша, будешь?

Он протянул бутылку, но мой отец отказался.

– Сейчас стоит иметь трезвую голову.

– Да ладно, уже почти все закончилось. – Шелагин-старший поднял голову к потолку и расхохотался. – Черт возьми, мы всех переиграли.

– Только потому, что у нас есть Илья, – заметил его сын.

– Достойный наследник достойного рода, – согласился Шелагин-старший, опрокидывая очередную рюмку в рот, чтобы окончательно убрать из головы все тревоги этого дня.

«Боюсь, без твоей помощи ничего бы не было, – сказал уже я Песцу. – Я бы так и остался батарейкой для Владика. Но о твоем участии рассказать не могу».

Песец гордо приосанился, напоминая тот свой вариант, с которого Олег писал картину, но высказался куда спокойней.

«Мне признание не нужно, – махнул Песец лапой. – Я не для того создавался, чтобы меня превозносили. И ты своей роли тоже не умаляй. Если бы на твоем месте был кто другой, то он уже сто раз успел бы умереть в разных подстроенных Живетьевыми ловушках. Твое упорство в достижении целей – вот что необходимо удержать и развить. И мы этим займемся. Ты же не думаешь, что теперь сможешь почивать на лаврах? У нас еще очень много полезного не только не выучено, но даже и не найдено. И это печально».

Он грустно вздохнул, а я понадеялся что модулей с риторикой и прочей фигней, запланированной для моего развития, мы не найдем.

Глава 29

Коронацию мы с Грековым смотрели исключительно по трансляции. Правда, Шелагин намекал, что его неплохо было бы подстраховать, но его сын и по совместительству мой отец сухо сказал, что если они не смогут обеспечить безопасность при полном отсутствии врагов, то грош им цена как правителям. На этом и остановились. Потому что на коронации предполагалось присутствие очень большой толпы, а значит, опасность моего выбивания из невидимости. А вот опасность Шелагину действительно была невелика. Особенно с набором артефактов и бронежилетом под парадным костюмом.

В одиночестве смотреть не хотелось, поэтому я подхватил Глюка и в невидимости перешел к Грекову, чтобы не запускать слухов о том, что мы не сидим в карантине, а свободно передвигаемся.

В компании было веселее. Есть что и смотреть, и поесть, и выпить. Про Глюка я тоже не забыл – ему полагалось усиленное питание из изнаночных тварей. Исключительно в честь коронации. Надеюсь, однократное переедание не вызовет у него привыкания.

Честно говоря, коронация хотя и была красивым мероприятием, но оказалась жутко скучным действием, и мы с Грековым сошлись во мнении, что отсутствие на ней – это наша премия. Точнее, ее часть. Потому что за возведение Павла Тимофеевича на трон одного отсутствия на его коронации мало, нужно что-то посущественнее.

Песец так вообще смотреть действие не стал, фыркнул пренебрежительно: «Чего я там не видел» – и исчез так надежно, что дозваться его не получалось. Как я заметил официальные мероприятия он очень недолюбливал. Пришлось общаться только с Грековым.

– Правильный выбор князья сделали, – заявил он. – Не пришлось больше никого прореживать. Прохоровы – идиоты.

– Шансы у них были, – не согласился я. – Просто они не учли меня, а так бы князья на Совете проголосовали за Георгия единогласно. Глядишь – и короновали бы сразу.

Запасы барьерного кварца у Прохоровых изъяли, и были основания полагать, что распространить добытое они не успели. Павлу Тимофеевичу я предложил сделать дополнительный защитный слой в сокровищнице, потому что в каждом приличном дворце должна быть хорошо защищенная сокровищница. Пока дед думал, потому что запасы действительно оказались невелики, и если их потратить на облицовку стен – на пули для врагов уже не хватит. Очень уж понравилась нынешнему императору возможность пробивать защиту магов всего лишь одной пулей.

А ведь не один княжеский род затаил обиду на Шелагиных. Не факт, что кто-то из них, немного оклемавшись, не оглядится в поисках сторонников и не начнет собирать коалицию против императора, который так мало сидит на троне, что не может пока считаться законным. Вот через три-четыре императора нашего рода можно будет уже говорить о династии. Пока Шелагины всего лишь временщики, а когда дойдет дело до меня, мне еще отдельно придется доказывать право на трон. Не докажу – одна дорога, на Изнанку. Буду там до конца жизни сидеть на базе Древних, есть отвратительную синтезированную пищу и размышлять о несовершенстве жизни.

Но такой вариант – крайне маловероятен, потому что я и сам представляю собой боевую единицу, которая со временем только усилится, и на моей стороне будут императорские службы.

– Да ну… – насмешливо сказал Греков. – У него пукалка слабая была, на шесть выстрелов. Как все потратил бы – его бы толпой запинали. Князья не любят, когда покушаются на святое – возможность использовать магию. Чем только он думал?

Кстати, на Прохорове оказался не только жилет, но и наручи с пластинами барьерного кварца. Клинок изнаночного металла, скорее всего, эту конструкцию разрубил бы, но эксперимент мы пока не проводили. Слишком мало материала было для проверок. И слишком много желающих проверять.

– Этого мы уже не узнаем.

– Голова пока в стазисе полежит, потом поспрошаем, – не согласился Греков. – Торопиться нам теперь некуда. Кстати, что ты с Зыряновым решил?

– А что решать? – удивился я. – Условия он мои знает. Согласится – место его. Не согласится – значит, не так оно ему и нужно.

– Ладно с клятвой, но с женитьбой ты ему сильно подгадил.

– Будете уговаривать – еще и с вас потребую. Чтобы все, кто занимали серьезные посты, имели нормальные семьи.

– Нет, спасибо, я точно обойдусь, – в притворном ужасе замахал руками Греков. – Мне Зырянов не настолько нужен. Но рожа у него была та еще, когда мне на тебя жаловался…

Тем временем пошли поздравления, причем оператор снимал не столько тех, кто говорил приветственные речи, сколько зал, который впечатлял своей непривычностью. Кстати, в народе активно ходили слухи, что я не просто так скупаю «кирпичи Древних». Мол, если знать, как их использовать, можно построить такой же дворец. Правда, варианты использования были от закладки в фундамент до монтирования в стены. Почему-то считалось, что эти «кирпичи» наберут магическую энергию и дальше начнут разрастаться в полноценное здание. Никто не задался вопросом, почему раньше ни один кирпич не разросся. Одним из существенных минусов этих слухов оказалось то, что из свободной продажи контейнеры в одночасье исчезли. Буквально за пару дней ни на одном из сайтов не осталось запасов. Я еще успел купить несколько с алхимическим оборудованием – и на этом все. Артефакты и «монеты» продолжали продаваться, так что была надежда нужное набрать, хотя коллекционеров развелось многовато. Причем те, кто начал собирать «монеты Древних» в последнее время, чаще всего подражал мне. Такая вот оборотная сторона популярности.

– Не жалеешь, что пропустил такое важное мероприятие? – поддел меня Греков.

– Там от меня оба дяди, – намекнул я. – Достаточно.

Олег не только приехал на коронацию, но и привез законченный портрет Песца. Вышел на нем симбионт как живой, и ему даже не к чему оказалось придраться. Важный, красивый, пушистый, с мудрыми и одновременно хитрыми глазами. А хвост так вообще получился шедевральным: такой хвост – предмет зависти у любого невиртуального песца. Симбионт просил передать, что он тронут, и надолго завис перед собственным изображением, попросив меня никуда не уходить, пока не налюбуется, что он мог делать только через меня.

Олег же был результатом не слишком доволен. Сказал, что это тестовый портрет, а следующий будет куда лучше. Я пообещал, что мы его тоже повесим в нашей картинной галерее. Ольга меня поддержала, заявив, что такие изображения будут нашей фишечкой, которая непременно должна быть у каждого приличного творческого рода. Мне кажется, она уже прикидывала необходимость песцовых выставок, которые, по ее мнению, произведут фурор. Артефакт для детского кормления, кстати, уже вовсю тестировался, еще немного – и пойдет в открытую продажу, под которую Ольга с подругой уже готовят рекламную кампанию.

Я же подгоняд очередной блок под запрошенный артефакт улучшения внешности и прикидывал, чем займусь дальше. Вариантов была масса, и все – необычайно интересные. Песец мой энтузиазм остудил, напомнив, что у меня теперь интересы немного сдвинулись в сторону образования, приличествующего будущему императору.

При этом сидровый заводик все же оставался в зоне его интересов – пришлось пообещать съездить на место с нужными контейнерами, как только закончится наш карантин. Теоретически я мог под невидимостью и с контейнерами в пространственном кармане туда добраться сам, но смысла в этом не видел – зимой яблони все равно будут в состоянии покоя, торопиться некуда.

– Нужно еще какой-нибудь алхимический род подгрести, – вспомнил я, – чтобы не варить вам постоянно зелья. Такое впечатление, что вы их литрами пьете.

– О, кстати, чуть не забыл, – обрадовался Греков. – С тобой Рыжов очень хотел поговорить.

– Рыжов?

– Алхимик наш главный. Рвался сюда лично приехать, да я ему сказал, смысла нет – все равно карантин.

– Точно, вспомнил. Он же меня проверял. Владимир Степанович?

– Он самый. Я его наберу, поговорите?

Я согласился, потому что на экране не было ничего интересного: все те же длинные формальные речи, нудные до невозможности.

Греков коротко переговорил, а потом передал трубку мне.

– Илья Александрович, вы не можете так поступить, – ошарашил меня Рыжов.

– Владимир Степанович, вы о чем? – удивился я.

– О том, что вы не можете оставить верных вашей семье алхимиков без знаний, – ответил он. – Вы же понимаете, что от нашего уровня зависит уровень зелий, которыми будет снабжаться ваша же дружина. На всю толпу вам при всем желании не сделать.

– Я и не собираюсь все делать сам. Как раз вот только размышлял, не взять ли под свое крыло алхимический род и передавать знания уже им.

– Зачем? У вас есть своя алхимическая служба, – уверенно ответил Рыжов. – И артефакторная мастерская у нас тоже есть если вы вдруг не знали.

В последней фразе почудился упрек. Поди, и забеспокоился, когда понял, что если пролетела артефакторика мимо своих, то и алхимия может пролететь. Про княжеских артефакторов я не подумал, но на них вполне можно переложить создание защитных и боевых артефактов, если я ими когда-нибудь займусь. А вот всякая детская фигня для княжеских специалистов – это несолидно.

Возможно, Рыжов так не думает, вот и подсуетился, чтобы я не успел сделать ошибку и не принял еще один профильный род. Очень уж вкусные бонусы стояли на кону.

– Илья Александрович, мы куда надежнее сохраним тайну, чем посторонние вашему роду.

– Я передаю только под личную клятву мне.

– У нас она уже есть.

– У вас есть клятва роду Шелагиных, – поправил я. – А речь идет о личной клятве мне. Я не совсем Шелагин… Кто знает, как ваша клятва состыкуется с дополнением в виде Песцова. Мое условие вы слышали. Передать мне есть что. Думайте.

– Я-то подумаю, – согласился Рыжов, – но мне нужна гарантия, что вы не передадите знания третьим лицам.

С его стороны это казалось наглостью, хотя его беспокойство я понимал. Но не принимал близко к сердцу.

– Я вам такого обещания не дам, – отрезал я. – Я заинтересован в развитии алхимии в княжестве, а не в том, чтобы сидеть на знаниях как дракон на куче золота.

– Это недальновидно, – скривился Рыжов. – Княжеским людям должно достаться больше.

– Достанется больше, – согласился я, – но под клятву.

– Вторую клятву одному и тому же роду, – упрямился алхимик. – Где это видано?

– Других условий у меня не будет, – ответил я, поскольку разговор мне начал надоедать.

Глюк угрожающе рыкнул, так громко, что и на той стороне было слышно. И Рыжов сразу сказал, что подумает, взвесит все риски, а уж потом решит. И что княжеская лаборатория не такая уж большая, чтобы обеспечивать весь требуемый ассортимент.

«Своим-то мог и помочь с оборудованием, – заметил Песец. – Они же не на дядю работают, а на твой род».

«Может, и помогу. Но мне не нравится ситуация, когда ко мне приходят вроде бы с просьбой и тут же начинают качать права. Я им не мальчик на побегушках».

Я уже заметил, что серьезно ко мне, кроме Шелагиных, никто не относился. Каждый считал, что именно через меня можно продавить бонусы с моих обретенных высокопоставленных родственников. Со стороны оно так и выглядело: выдержанный суровый дед, спокойный, уверенный в своих силах отец и неоперившийся пацан. Вот только в реале именно пацан прикрывал деду задницу, а не наоборот. Да и то прикрывал не сам, а с помощью симбионта. И была в этом некая несправедливость. Про главного героя не знал никто.

Поэтому, когда я вернулся с Глюком к себе в башню, решил поговорить и с Песцом.

«Я тебя могу как-то отблагодарить?»

«Меня?» – поразился симбионт.

«Ты имеешь к случившемуся отношения куда больше, чем я, но при этом если мне что и перепало, то ты фактически узник, поскольку заперт во мне без права выхода».

«Скажешь тоже, узник. Я все же не полноценная личность, – задумчиво возразил Песец. – Мой создатель надергал черт своего характера для достоверности, но я скорее программа. Я не чувствую себя узником. А ты?»

«Это все-таки мое тело и мои мозги. У меня прав больше».

Но убрать от себя постоянного наблюдателя я не мог, и это немного напрягало. Иметь такого наставника, как Песец, было прекрасно, но ни он, ни я не могли отключиться друг от друга. Он вынужденно жил моими интересами, а я вынужденно находился под наблюдением, пусть обычно оно было довольно деликатным. Все же создатель Песца этот вопрос не продумал. Я не мог считать симбионта чем-то ненастоящим. Он был личностью, с моей не совпадающей. Кроме того, я уверен, что соединись мы раньше – Песец повлиял бы на меня в куда большей степени.

«Кажется, я понял твою проблему… – задумался Песец. – Ты считаешь меня чем-то отдельным от себя».

«Это действительно так».

«Но я-то – часть тебя. Тебе просто это нужно принять. Я просто дополнение к тебе. Надстройка для удобства».

«Не принижай ни свою личность, ни личность своего создателя», – возразил я.

«Я не принижаю. Я всего лишь твой помощник, а вот ты за то время, что мы вместе, кажется, уже начал забывать, кто ты есть на самом деле».

«Ты про что?»

«Про то, что ты уже давно не тот мальчик, которого использовали родственники как батарейку и который боялся принять собственное решение. Ты получил не только знания, но и уверенность в своих силах. Можешь действовать жестко, но и милосердие тебе не чуждо. Ты – будущий князь, а потом и император. Сегодня официально началась эпоха Шелагиных. Или Песцовых-Шелагиных, что даже правильней».

Я поморщился. Пафосных речей сегодня было в избытке, еще одна казалась совершенно лишней. Что бы ни говорил мой симбионт-наставник-друг, он тоже чувствовал себя несвободным, хотя и пытался показать, что это не так. Он был личностью, а личность не должна быть скована с другой. Только по желанию, только добровольно.

«Знаешь, я уверен, что когда-нибудь мы найдем способ дать тебе свободу. Настоящую свободу, а не только жизнь в моей голове».

Песец задумался. Он уселся в появившемся в виртуальности моей головы кресле и подхватил бокал с сидром когтистой лапой. Напиток светился, как будто поглотил солнечный свет и сейчас его отдавал.

«Спасибо, конечно. Только я не уверен, что этого хочу, – фыркнул Песец. – У меня будет куда меньше возможностей, чем сейчас».

«Зато они будут настоящими, а не вымышленными».

«Я и сам не настоящий. – Он прокрутился на месте, превращаясь то в песца, то в искрящийся молниями вихрь. – Видишь, у меня даже нет своего облика. Только тот, что ты мне подарил при инициации. И знаешь, он мне нравится. Но хотел бы я быть настоящим песцом? Однозначно нет. Песцы не пьют сидр и едят всякую гадость. А еще они совсем не умеют в магию».