Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 327 (всего у книги 342 страниц)

– Есть, мадам, конечно, но она направлена на входные двери, а не на стойку регистрации. Плюс тот, кто оставил письмо, мог зайти через ресторан.

Кейт обдумывает это, затем поворачивается к Корри:

– Когда твой охранник должен быть на месте?

– Он встретит меня – и нас обеих, если хочешь – в холле в три часа, – отвечает Корри. – До того, как я пойду на площадку, чтобы встретиться с координатором мероприятия и людьми из книжного магазина.

Кейт поднимает фотографию и записку:

– Давай покажем ему это. И потом посмотрим запись с камеры безопасности. Посмотрим, не сделала ли эта сука ошибку и не вошла ли через главный вход.

– Хорошая идея, – говорит Корри. Теперь, когда ей удалось настоять на своём, она снова становится послушной (но деловой) помощницей. – Эта сука на самом деле за нами следит, – с удивлением отмечает Кейт.

– Да, – соглашается Корри. – Следит.

 Глава 3

1

Триг готовился к кошмарным снам. Он представлял себя снова и снова, с пистолетом, прижатым к виску женщины, сцена проигрывалась в замедленном темпе, словно извращённая киноплёнка. Он думал о пуделе, о тех молящихся глазах, которые смотрели вверх, когда женщина ослабла в его руках, молча спрашивая: Что не так с моей хозяйкой?

Но кошмаров не было. По крайней мере, он не мог их вспомнить. Он спал без перерывов.

Теперь, при утреннем свете, он варит кофе и накладывает себе миску кукурузных хлопьев. Он нюхает молоко, кивает и даёт хлопьям пропитаться. Садясь, он чувствует странное спокойствие. Перейдя ту черту вчера – он принял это. Это кажется правильным, даже необходимым. Лучше относиться к сегодняшнему дню как к обычному, сосредоточиться на предстоящей работе.

Один этап пройден, осталось тринадцать.

После того как он закончил, он ополаскивает миску и оставляет её в раковине. Он наполняет свой термос свежим кофе и выходит из трейлера – аккуратного двухкомнатного дома на колёсах, припаркованного в трейлерном парке «Элм Гроув», расположенном на бульваре Мартина Лютера Кинга, чуть раньше, чем дорога превращается в маршрут 27 и округ меняется с Апсалы на Иден. То есть, просто Стиксвилл.

На другой стороне улицы миссис Трэверс сажает своих двойняшек в машину. Они укутаны в одинаковые куртки, чтобы защититься от утренней прохлады, и им только что исполнилось три года. Она машет рукой, и Триг отвечает тем же. Ещё на прошлой неделе она устраивала им день рождения на улице, пока погода была теплая, и даже принесла Тригу кекс.

Двойняшки стесняются и машут, маленькие руки открываются и закрываются. Милые маленькие создания.

В доме Мелани Трэверс нет мужчины – только она и двойняшки. Но, тем не менее, дети выглядят счастливыми и заботливыми.

В доме Мелани Трэверс нет мужчины, но хозяйка и её маленькие комочки радости, похоже, справляются неплохо. Триг догадывается, что у неё хорошая работа в городе, плюс то, что некоторые мужчины называют алиментами после развода. Триг бы так не сказал – он человек, который верит, что за ошибки надо платить. Его отец воспитывал его именно так. У Мелани есть Лексус, не новый, но относительно недавнего выпуска, так что да – у неё всё в порядке. Триг рад за неё. Ещё он рад, что не встретил её вчера на Бакайской Тропе. Если бы встретил – она была бы мертва. Её дети стали бы сиротами.

Он следует за ней на своей Тойоте по улице Мартина Лютера Кинга, наблюдая, как она поворачивает направо в сторону города. Через пару миль она сворачивает налево в детский сад «Маленькие ребята».

Триг продолжает путь, оставляя позади сельскую местность. По радио утренний диджей говорит, что теплая погода на прошлой неделе была просто дразнилкой – холодный фронт движется, и ближайшие дни будут прохладными. «Оденьтесь потеплее, бакайцы!» – говорит он, затем включает «A Hazy Shade of Winter» Саймона и Гарфанкеля. Живот Трига урчит. Похоже, кукурузных хлопьев ему не хватило.

Он думает: «Убийца беззащитной женщины голоден. Женщины, которая просто оказалась не в том месте и не в то время. Женщины, у которой, возможно, есть дети, может даже двойняшки в одинаковых куртках. Этот человек голоден».

Он слегка удивлён. Он переступил черту, и знаете что? Другая сторона этой линии ничем не отличается. Мысль и ужасна, и утешительна одновременно.

Он заезжает на заправку Wawa на окраине города и покупает буррито на завтрак. Ещё газету. В верхней части первой страницы – новости политики и войн. Внизу – заголовок: «ЖЕНЩИНА ИЗ АПРИВЕРА ЗАСТРЕЛЕНА НА БАКАЙСКОЙ ТРОПЕ». Судя по всему, близкие были уведомлены, потому что названа её фамилия: Аннет МакЭлрой, 38 лет. Триг читает статью, поедая буррито – теплое, свежее и вкусное. В статье нет ничего, что могло бы его встревожить. Нет упоминания о бумаге с именем Летиции Овертон, найденной в руках погибшей. Полиция пока не раскрывает эту информацию.

«Я знаю ваши трюки», – думает Триг. Он направляется в центр, где должен появиться в офисе, а потом уйти пораньше. Теперь, когда он начал, он хочет продолжать. Не нужно торопиться, спешка – напрасна, но он уже много разведал и знает, где он может найти еще одного невиновного, может быть, даже двух. Холодная погода поможет.

2

Холли встречается с Иззи на обед, но не в Дингли-парке – там слишком холодно.

Они садятся в маленькое кафе под названием «Тесси», где им удаётся занять уголок, откуда можно наблюдать за прохожими. Через дорогу, на площади Лав, уличный музыкант в мотоциклетной куртке играет на гитаре. «Сегодня ты вряд ли заработаешь много», – думает Холли.

Сидящая напротив Иззи говорит:

– Посмотри на себя, ешь в кафе, как взрослая девочка. Ты выходишь из своей коронавирусной раковины. Это хорошо.

– Я полностью вакцинирована, – отвечает Холли, глядя в меню. – От ковида, гриппа, респираторного синцитиального вируса и опоясывающего лишая. Жизнь продолжается.

– И вправду, – соглашается Иззи. – Я делала вакцинацию от ковида и гриппа одновременно – меня валило два дня.

– Лучше, чем оказаться в похоронном бюро, – говорит Холли. – Как думаешь, что такое «Aussie Melt»?

– Думаю, это ягнятина с сыром пеппер-джек и каким-то соусом.

– Звучит вкусно. Думаю, я возьму...

– Билл Уилсон вовсе не был случайным сумасшедшим. Он сделал это, – прерывает её Иззи.

Холли опускает меню.

– Ты про женщину МакЭлрой?

Она тоже читает утреннюю газету – получает её на iPad.

– Да. Не на сто процентов уверена, но очень близко к тому.

Подходит официантка. Иззи заказывает сэндвич «Рубен», Холли – «Aussie Melt». Обе берут горячие напитки: Иззи – чай, Холли – кофе. Холли пыталась бросить пить кофе, потому что кофеин иногда заставляет её сердце скакать, но говорит себе, что отказ от сигарет – это уже достаточно.

Когда официантка уходит, Холли говорит:

– Расскажи.

– Это останется между нами, да?

– Конечно.

– Мы скрыли часть улик. В руке Аннет МакЭлрой была найдена бумага. На ней крупными буквами было напечатано имя – Летиция Овертон. Тебе это что-то говорит?

Холли качает головой, но откладывает имя в уме для дальнейшего анализа.

– Я тоже. Том Атта и я разговаривали с Кэри Толливером, подлецом, который подставил Алана Даффри.

– Ты правда думаешь, что это он сделал?

– Думаю, да. Мы также поговорили с коллегами Даффри в банке «Фёрст Лейк Сити», где он работал. Все они сказали, что изначально никогда не верили этим обвинениям в педофилии... но что, по-твоему, они сказали, когда Даффри арестовали и отдали под суд?

Холли любит верить в лучшее и считает, что в каждом есть что-то хорошее, но опыт в «Найдём и сохраним» научил её, что у каждого найдётся тёмная сторона.

– Большинство, наверное, сказали: «С ним всегда что-то было не так» и «Меня это нисколько не удивляет».

– Точно так и было.

Официантка приносит им напитки и говорит, что еда скоро будет готова. Иззи ждёт, пока она уйдёт, потом отодвигает чай в сторону и наклоняется через стол.

– Мы считаем, что это Даффри спровоцировал Билла Уилсона, но может быть он просто сумасшедший, который думает, что мстит за Тейлор Свифт или Дональда Трампа или... не знаю... Джимми Баффета.

– Джимми Баффет мёртв, – чувствует необходимость вставить Холли, хотя знает, что Иззи просто привела пример.

– Муж Аннет МакЭлрой, который в полном отчаянии, даже не знал, кто такой Алан Даффри, и говорит, что уверен, что и его жена не знала. Они стараются по возможности избегать новостей, потому что всё слишком плохо.

Холли это понимает.

– Но дело ведь не в Алане Даффри, правда? Уилсон говорил, что собирается убивать невинных, чтобы наказать виновных. Если Летиция Овертон виновна, по крайней мере в глазах этого парня, тебе надо с ней поговорить.

– Без шуток. Она – реальный человек, жила по адресу Харди, 487, но уже не в этом городе. Они с мужем переехали во Флориду, по словам её соседа. Сосед думает, что в Тампу или, может быть, Сарасоту. Муж получил более хорошую работу – региональный менеджер в Staples. Хотя, может, это был Office Depot или Stats & Things. Мы выясняем. Возможно, что-то узнаем завтра или после выходных.

– Ты загрузилась по-полной.

– Это серьёзное дело, потому что сумасшедший обещает ещё убийства. – Иззи смотрит на часы, потом вокруг в поисках официантки. – У меня сорок пять минут, а потом мне нужно будет снова допросить людей из банка и адвоката Даффри. Проверить у них имя Летиции Овертон. А также имя Аннет МакЭлрой, но это просто формальность. МакЭлрой была случайной жертвой, – говорит Иззи.

– Невиновная, – тихо говорит Холли. Она старается никого не ненавидеть, но верит, что могла бы возненавидеть «Билла Уилсона». Но зачем тратить на это эмоции? Это дело Иззи.

Официантка приносит сэндвичи. Холли откусывает от своего «Aussie Melt» и находит его очень вкусным. Она думает, что ягнятина – недооценённое мясо. В молодости у неё был период вегетарианства, но она отказалась от него примерно через восемь месяцев. Судя по всему, она хищник в душе, а не собиратель.

– Ты говорила, что знаешь бармена, который ходит на собрания анонимных алкоголиков, – говорит Иззи. – Ты бы поговорила с ним?

– С удовольствием, – отвечает Холли.

– Но держи это в секрете. Не хочу, чтобы начальство узнало, что я... – Как говорил Лью Уорик? – «перекладываю наши расследования на других». – Холли вытирает немного соуса – вкусно! – и делает жест, означающий молчание.

– Когда найдёшь Летицию Овертон, дай мне знать, что она скажет. Тоже тихо, конечно.

– Обязательно. У меня сегодня после обеда повторные допросы. А ты чем занимаешься?

– Ищу украденные драгоценности.

– Намного интереснее.

– Не очень. Просто посещаю ломбарды. – Холли вздыхает. – Ненавижу этого осла.

– Какого осла?

– Забудь.

3

Северо-восточная часть Бакай-Сити называется Бризи-Пойнт. Здесь так называемое Большое Озеро, на котором расположен город, уступает место мелкой загрязнённой воде, которую разноцветными радужными пятнами покрывает нефтяная пленка, благоприятная для возникновения рака. Ветра здесь почти не бывает, но когда он дует, приносит с собой запах ила и дохлой рыбы.

Бризи-Пойнт в основном состоит из общественного жилья – четырёх– и пятиэтажных кирпичных зданий, очень похожих на корпуса тюрьмы «Биг Стоун», государственной исправительной колонии.

Все улицы здесь носят имена деревьев, что довольно забавно, потому что в Бризи почти не растут деревья. Время от времени на Виллоу-стрит, Мулберри-стрит или Оук-драйв асфальт трескается, и из трещин выдавливается грязь. Иногда появляются провалы, в которые может провалиться машина. Бризи-Пойнт построен на болоте, и болото, похоже, решило вернуть свои земли.

В глубине Палм-стрит (абсолютно глупое название для улицы в Бризи, если уж на то пошло) стоит потрёпанный торговый центр с «Долларовым деревом», пиццерией, магазином медицинской марихуаны,[606]606
  Такие заведения, представьте себе, есть в некоторых штатах, где разрешена продажа марихуаны. Упоминались и в предыдущем романе – «Холли».


[Закрыть] пунктом выдачи быстрых займов «Wallets» (где можно взять кредит под бешеные проценты) и прачечной под названием «Washee-Washee». Это может показаться политически некорректным (а то и откровенно расистским), но жителям Бризи, которые ходят сюда, это, похоже, безразлично. Также как и Дову с Фрэнком – паре алкоголиков, которые часто обыскивают торговый центр в поисках съестного и потом устраиваются со своими потрёпанными садовыми стульями за прачечной в такие прохладные дни, как сегодня. На большей части Бризи около 8 градусов Цельсия, но за прачечной тепло – около 23 градусов. Это из-за горячего выхлопа от автоматических сушилок. Здесь вполне приятно. У Дова и Фрэнка есть журналы – «Атлантик» у Дова и «Автомобиль и водитель» у Фрэнка. Они нашли их в мусорных баках во время последней вылазки за магазином для курильщиков марихуаны. Кроме журналов, они собрали достаточно пустых банок и бутылок, чтобы купить по шесть банок «Хард Сельтер Фуззи» Навел. После одной банки они начинают немного расслабляться и принимать жизнь такой, какая она есть.

– Где Мари? – спрашивает Дов.

– Наверное, обеденный перерыв, – отвечает Фрэнк. Мари работает в прачечной и иногда выходит покурить и поболтать.

– Посмотри на этот Додж Чарджер. Красавец, а?

Дов быстро осматривает машину и говорит:

– Плоды капитализма всегда гниют на земле.

– Что это вообще значит? – удивляется Фрэнк.

– Просвещайся, сынок, – отвечает Дов, хотя на самом деле он на десять лет моложе Фрэнка. – Читай что-нибудь, кроме...

Его прерывает появление мужчины из-за угла прачечной. Фрэнк уже видел его раньше, хотя и не так давно.

– Эй, мужик. Разве я не видел тебя на тех встречах в Апсале несколько лет назад? Может, на «Свети в полдень»? Я раньше жил там, неподалёку.

– Я бы пригласил тебя присесть, но у тебя нет стула, а наши сейчас заняты, – дополняет Дов. – Мы бы и наше текущее питьё с тобой разделили, но, к сожалению, денег мало, надо экономить.

– Всё нормально, – говорит Триг. Потом обращается к Фрэнку: – Я давно не был на «Свети в полдень». Похоже, эти встречи тебе не помогли.

– Нет, я пробовал, но знаешь что? Трезвость – отстой.

– Мне она помогает, – отвечает Триг.

– Ну, – говорит Фрэнк, – говорят, что в мире нужны все разные. Ты меня раньше видел? Может, в «Долларовом дереве»?

– Возможно.

Триг осматривается, убеждается, что никто не наблюдает, достаёт из кармана Таурус и стреляет Дову прямо в центр лба. Хлопок револьвера, который и так не слишком громкий, теряется на фоне постоянного шума выхлопа сушилок. Голова Дова откидывается назад, ударяется о бетонную стену между двумя металлическими вентиляционными отверстиями, а затем падает на грудь. Кровь стекает по переносице.

– Эй! – кричит Фрэнк, глядя на Трига. – За что, чёрт побери?

– За Алана Даффри, – отвечает Триг и направляет пистолет на Фрэнка. – Сиди спокойно, и я сделаю это быстро.

Фрэнк не сидит спокойно. Он вскакивает, проливая свой «Фуззи» на колени. Триг стреляет ему в грудь. Фрэнк пошатывается и опирается на бетонную стену, затем шагает вперёд с вытянутыми руками, как монстр Франкенштейна. Триг отступает на несколько шагов и стреляет ещё три раза: хлоп-хлоп-хлоп. Фрэнк падает на колени, а потом – невероятно! – поднимается снова, руки всё так же вытянуты, словно пытаются что-то схватить.

Триг прицеливается и стреляет Фрэнку Митборо, который раньше жил в другом штате и почти год был трезв, в рот. Фрэнк садится в свой садовый стул, который тут же ломается и сбрасывает его на землю. Изо рта выпадает зуб.

– Извините, ребята, – говорит Триг. И правда извиняется, но только формально. Убийцы в фильмах говорят, что только первый раз сложно, и хотя Триг догадывается, что эти реплики придумали люди, которые никогда не убивали ничего крупнее насекомого, это оказывается правдой. К тому же эти двое тянули общество вниз, никому не были нужны. Он думает: «Папа, мне это даже нравится».

Триг оглядывается. Никого. Он достаёт из кармана папку со стопками бумажек и листает имена. В руку Дову он кладёт ФИЛИПА ДЖЕЙКОБИ. В руку Фрэнку – ТЁРНЕРА КЕЛЛИ.

Знает ли полиция, что он делает? Если нет – скоро узнают. Предложат ли защиту тем, кто остался, когда догадаются? Это не поможет, потому что он не убивает виновных. Он убивает невиновных. Как этих двоих.

Он обходит «Washee-Washee» сбоку, заглядывает – никого, кроме мужчины, который входит в «Wallets», чтобы обналичить чек или взять кредит. Женщины из прачечной нет. Когда мужчина уходит, Триг идёт к своей Тойоте, припаркованной перед пустым магазином с затянутыми мылом окнами и вывеской «СДАЕТСЯ В аренду. Обращаться к Карлу Зиделю, агентство недвижимости». Он садится и уезжает.

Трое убиты, осталось ещё одиннадцать.

Похоже на гору, на которую нужно взобраться.

Когда искупление будет завершено и долги погашены, можно будет отдохнуть.

Так он себе говорит.

Он возвращается к своей работе, хотя она мало для него значит.

4

Через два часа Холли Гибни входит в бар под названием «Хэппи». Сейчас только два часа дня, но в баре сидит по меньшей мере двадцать человек, в основном мужчины, которые пьют свой любимый легальный наркотик. Несмотря на название заведения, никто не выглядит особенно счастливым. По телевизору идёт бейсбольный матч, но явно старый – команда в белой домашней форме называется «Индейцы», а не «Гардианс».

За стойкой стоит Джон Акерли – в белой рубашке с закатанными рукавами, показывающими мускулистые предплечья. Он подходит к Холли с улыбкой.

– Холли! Давно не виделись. Твой обычный?

– Спасибо, Джон, да.

Он приносит ей «Диет-Колу» с двумя вишенками на шпажке, и она протягивает двадцатку через барную стойку.

– Без сдачи.

– Ах! Мне подходит. Игра в разгаре?

– И да, и нет. Ты всё ещё ходишь на собрания?

– Три раза в неделю. Иногда четыре. Дом Хоган отпускает меня, если собрание днём.

– Он владеет этим баром?

– Да, именно так.

– И мистер Хоган ценит твою осведомлённость.

– Не знаю насчёт этого, но он ценит, что я всегда прихожу трезвым и в порядке. Почему спрашиваешь?

Она коротко объясняет, что ей нужно, прерываясь на то, что Джон обслуживает других посетителей. Одного клиента он прерывает – тот коротко спорит, но уходит из «Хэппи» с подавленным видом. К тому моменту, когда Холли заканчивает, она уже на второй «Диет-Коле» и понимает, что ей придётся зайти в дамскую комнату, прежде чем уйти. Она отказывается называть её «женской», как и называть своё бельё «трусиками». Маленькие девочки носят трусики, а её детские годы давно прошли. Холли полностью согласна с Кейт Маккей по поводу того, что Кейт называет «рекламно-обусловленным инфантилизмом женщин».

Когда она заканчивает вкратце вводить Джона в курс дела, говорит:

– Если это как-то противоречит твоей клятве анонимности, или как там это называется…

– Нет. Если бы кто-то на встрече признался мне в убийстве, и я бы ему поверил, я бы помчался в ближайший полицейский участок и всё там выложил. Думаю, любой старожил так бы поступил.

– А ты считаешь себя старожилом?

Джон смеётся.

– Ни в коем случае. Мнения разнятся, но большинство зависимых считают, что нужно иметь двадцать лет стажа, чтобы считаться старожилом. До этого мне далеко, но в следующем месяце будет семь лет с тех пор, как я в последний раз нюхал.

– Поздравляю. А работать здесь тебя не напрягает? Говорят ведь: если слишком долго сидишь в парикмахерской, в итоге тебя постригут.

– Ещё говорят, что в бордель не ходят слушать пианиста. Только здесь я и есть пианист. Если понимаешь, о чём я.

Холли как бы понимает.

– И вообще, я никогда не был фанатом алкоголя. Верил, что с коксом всё лучше. Пока не перестало быть лучше.

Джон идёт к бару, наливает виски, возвращается.

– Если подытожить, ты хочешь, чтобы я присматривал за кем-то, кто зол из-за того, что Алана Даффри подставили за преступление, которого он не совершал, а потом его убили, да?

– Верно.

– Ты почти уверена, что этот кто-то… кто? Убивает невинных, чтобы подставить виновных?

– В сущности, да.

– Это ужасно.

– Да.

– Этот парень уже убил одного невинного?

– Да.

– Ты в этом уверена?

– Да.

– Почему?

– Не могу сказать.

– Полиция что-то скрывает?

Холли не отвечает, и это уже ответ.

– Ты думаешь, что этот парень ходит на собрания, потому что называет себя Биллом Уилсоном?

– Да. И человек, который называет себя Биллом Уилсоном, или Биллом У. может очень выделяться.

– Может, но надо помнить, что в этом городе каждую неделю проходят три десятка собраний АН. Добавь пригороды и районы за городом, плюс АА – и получится около сотни. Это как искать иголку в стоге сена. Кроме того, Билл Уилсон наверняка псевдоним.

– Точно.

– Даже если нет, в программе иногда используют прозвища. Я знаю парня по имени Уиллард, который зовёт себя Телескоп. Другой называет себя Смуси. Женщина называет себя Ариэль Русалка. Понимаешь идею? А у тебя какое отношение к этому?

– Никакого. Это дело полиции. Просто мне стало… интересно. – Вот она моя Холли, ты просто ещё одна зависимая. Не обижайся, большинство людей так или иначе «на своей лошадке».

– Философия до пяти даёт мне головную боль, – говорит она.

Джон смеётся.

– Попробую, потому что теперь и я заинтригован. Если кто и знает, так это преподобный Майк, он же Препод, он же «Большая Книга».

– Кто это?

– Немного заноза в заднице. Препод потерял свою церковь, потому что был зависим от Оксикодона, но, должно быть, получил какую-то пенсию, потому что теперь его работа – ходить на собрания по всему городу: от Шугар Хайтс до Лоутауна, а ещё Апсала, Тэппервилл и Апривер. Но, Холли… я бы сказал, шансы где-то между очень малыми и почти нулевыми.

– Может, чуть выше. Люди на этих собраниях говорят всякое, правда? Разве вы не говорите там: «честность во всём»?

– Говорят, и большинство действительно честны. Но, Хол… если молчать – это не ложь.

Холли думает, что этот парень, возможно, не умеет молчать, вспоминая его записку. Не говоря уже о его псевдониме. Она считает, что этот человек видит себя мстительным ангелом с огненным мечом, и такие люди не могут удержаться от выстрелов – это снимает напряжение.

Она замечает вывеску за барной стойкой с изображением апельсина с трубочкой, рядом летает явно пьяный колибри. Под апельсином написано:

«УТРЕННЕЕ СПЕЦИАЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ! ПЕРВАЯ ОТВЕРТКА ЗА ДОЛЛАР С 8 ДО 10 УТРА!»

– Люди правда приходят за водкой с апельсиновым соком в восемь утра? – спрашивает Холли.

– Девушка, – отвечает Джон Акерли, – ты бы удивилась.

– Ох.

Холли допивает напиток и идёт в уборную. На двери её кабинки написано: «К чёрту эти двенадцать дней Рождества».

– Кто-то очень плохо провёл день, – говорит она. – Наверное, в прошлом году, когда Алан Даффри ещё был жив.

Она застёгивает брюки, когда её внезапно осеняет такая идея, что она с глухим звуком садится обратно. С широко открытыми глазами она смотрит на надпись: «К чёрту эти двенадцать дней Рождества».

– О, боже, – думает она. – Так очевидно. Мне надо поговорить с Иззи.

Она начинает считать на пальцах, шевеля губами.

На улице у бара Джона она звонит Изабель Джейнс. По её жизненному правилу, когда звонишь кому-то с плохими новостями – трубку всегда берут. Когда звонишь с хорошими или радостными – сразу идёт голосовая почта. Она надеется, что сейчас будет исключение, но нет. Она говорит Иззи перезвонить как можно скорее, а сама отправляется искать потерянные драгоценности… хотя сейчас украшения – не её приоритет. Даффри – не её дело, но она уже в него впилась.

5

Иззи смотрит на телефон, видит, что звонит Холли, и отклоняет вызов.

«Сейчас не время, Холс», – думает она.

По плану они с Томом должны были разделиться и повторно опросить свидетелей, задавая вопросы о Летиции Овертон, но, как однажды сказал Джон Леннон, жизнь – это то, что с тобой происходит, пока ты строишь другие планы.

Она встретилась с напарником у отделения банка «Фёрст Лейк Сити», и они уже собирались войти, когда позвонил Лью Уорик.

– Думаю, Уилсон мог завалить ещё двоих.

Он дал Иззи адрес в Бризи-Пойнт.

Теперь она стоит возле прачечной «Washee-Washee» с полной женщиной по имени Мари Эллис. Та дрожит и отказывается идти за здание прачечной – говорит, одного раза ей хватило.

– Я не видела мёртвых с тех пор, как умерла моя бабуля, – говорит она Иззи. – А бабуля, по крайней мере, умерла в кровати.

Том сейчас за углом, фотографирует тела двух мужчин, складные стулья (один рухнул), банки с «Фуззи» и упаковка, в которой они были. Фургон с судмедэкспертами скоро подъедет со своими камерами и кисточками для отпечатков, но фотографии лучше делать как можно раньше.

Мари Эллис работает уборщицей, помощницей по складу, выдаёт сдачу и в целом делает всё подряд в прачечной «Washee-Washee». Мужчин могли убить, пока она обедала… или и нет. И мысль, что нет, пугает её до смерти.

Даже когда в них нет белья, сушилки работают по пять минут через каждые пятнадцать – почему так, она не знает, но они очень шумные. Если и были выстрелы, она вряд ли бы их услышала, если только они не были очень громкими.

У неё был «Твинки» в кармане халата на десерт, и когда она закончила складывать последние вещи, пошла за здание, чтобы перекусить и выкурить сигарету – выхлоп сушилок делает то место тёплым. Она подумала, что если те двое пьянчуг ушли, можно будет сесть на один из стульев.

Только они не ушли.

Они были мертвы.

– Вы знаете их имена, мисс Эллис?

– Одного звали Фрэнк. Думаю, он тот, что на земле. Другого – вроде как Брув или Дов… что-то в этом роде.

– Вы не слышали выстрелов?

Мари мотает головой.

– Бедняги! Кто бы это ни сделал, он мог зайти и пристрелить меня! Я ведь была одна!

– Вы никого не видели?

– Нет. Только… их. – Она показывает рукой за угол, а потом резко отдёргивает её, будто палец – это перископ, в который она может снова увидеть то, чего видеть не хочет.

Том возвращается.

– Мэм, вам нужно будет приехать в участок на Корт-Плаза и дать официальные показания под запись, но позже. Вас устроит пять часов?

– Да, наверное.

– Пока что вы можете вернуться к работе.

Мари смотрит на него так, будто он сошёл с ума.

– Я поеду домой. У меня в аптечке есть Валиум, и я его приму. – Она смотрит на Тома вызывающе, будто бросая вызов: посмей возразить.

– Так и сделайте, – говорит Иззи. – Можно ваш адрес?

Мари касается дряблой кожи под подбородком.

– Я что, подозреваемая?

Иззи улыбается:

– Нет, Мари, но нам понадобится ваше заявление. Вы в состоянии сесть за руль?

– Да, думаю, да.

Когда она уходит, Том говорит:

– У каждого из погибших в руке сжат кусок бумаги. На одном разобрал КОБИ, на другом вроде как ТЁРН . Был соблазн разжать пальцы, но я не стал.

– Возможно, и к лучшему. Скоро и так узнаем. Лейтенант приедет?

– Да. – Том оглядывается. – Слава богу, нет зевак. Если и бывает торговый центр-зомби, так это он. Хотя это значит – и свидетелей никаких.

– Включая Мари, – говорит Иззи. – Думаешь, ей повезло выжить?

– Думаю, да. И она это понимает.

Иззи заходит за угол. Один из мужчин сидит в складном кресле с опущенной головой, будто уснул. Второй лежит лицом вниз в бурьяне, один его потрескавшийся и запылённый лофер упирается в стену прачечной из шлакоблоков.

– Паршивое место, чтобы умереть.

– Зато умерли в тепле, – говорит Том. – В январе, когда ударили морозы, я отвёз в морг шесть трупов-ледышек. У двоих не было документов. Один – ребёнок.

– Минутку.

Иззи выходит на тротуар и видит, что Холли оставила голосовое сообщение. Всего два слова – перезвони мне, – но по голосу слышно, что она взволнована.

«Она что-то раскопала, – думает Иззи. – Чёрт, да она просто жуть какая».

Шерлок Холмс на низком каблуке, в пастельной блузке и твидовой юбке.

6

Холли находит часть украшений, которые искала, в ломбарде O’Leary Pawn & Loan на Док-стрит. Она не любит конфликты и старается не ввязываться в споры, если в этом нет крайней необходимости, поэтому не спорит с Деннисом О’Лири, который пытается завязать препирательства и ведёт себя как последний зануда. Вместо этого она просто фотографирует побрякушки и уходит. Пусть страховая занимается этим, с полицией или без. Свой бонус она хотя бы частично получит – и это её радует.

Как раз в тот момент, когда она садится в машину, раздаётся звонок – звонит Иззи. Холли была в восторге, когда сидела в туалете и, как ей показалось, разгадала хотя бы часть загадки. Но теперь снова начинает сомневаться. А что если она ошибается? Но в глубине души она знает: даже если и так, Иззи не станет над ней смеяться. И потом…

– Нет, я права, я точно права, – говорит она и берёт трубку.

– Что случилось, Холс?

– Ты знаешь, сколько существует комбинаций двух чисел, дающих в сумме четырнадцать?

– Понятия не имею. Это важно?

– Семь, если можно использовать семь дважды. Шесть, если нет. И одна из этих комбинаций – двенадцать плюс два.

– Не ходи вокруг да около, девочка. Я на месте преступления. Двойное убийство. Работка Билла Уилсона. Фургон криминалистов уже в пути.

– Боже мой! Он оставил имена?

– Да, но прочитать мы их не можем. Листы с именами зажаты в руках у трупов. Парочка устроила себе праздник жёстких лимонадов за прачечной в Бризи-Пойнт, пока этот ублюдок не пришёл и не пристрелил их. Как только приедут эксперты, разожмут пальцы, всё станет ясно. О чём ты там думаешь?

– Ты уже нашла Летицию Овертон?

– Пока нет. Надеюсь, скоро.

– Когда найдёшь, спроси её, была ли она в составе присяжных, которые осудили Алана Даффри.

На том конце – тишина.

– Из? Ты там?

– Чёрт… – шепчет Иззи. – Двенадцать человек в суде по уголовному делу. Ты об этом?

– Да, – говорит Холли, а затем спешит добавить: – Это всего лишь догадка, но если добавить судью… плюс обвинителя… получается…

– Четырнадцать, – договаривает Иззи.

– Может быть, и тринадцать – в письме всё не так уж ясно, может, специально. Но я думаю, всё же четырнадцать. Виновным может оказаться Кэри Толливер. Это логично.

Она обдумывает это и добавляет:

– Мистер Толливер умирает, но всё равно это может быть он.

– Я выясню насчёт Овертон. И насчёт имён, зажатых в руках у этих двух мертвецов. Только ты ничего не говори, Холли. Если лейтенант Уорик узнает, что я тебя в это посвятила…

Холли проводит пальцем по губам. А затем, потому что Иззи этого не видит, говорит:

– Молчу, как рыба. Но если я права, то рыбные тако за твой счёт в следующий раз, когда будем в Дингли-парке.

7

Триг до конца дня усердно работает. Он ждёт, что полиция вот-вот явится арестовать его за двойное убийство за прачечной «Washee-Washee». Он уверен, что его никто не видел, и всё же эта мысль – возможно, от переизбытка серий «Места преступления» – не даёт покоя. Но единственный, кто заходит к нему, – это Джерри Аллисон, пожилой главный уборщик здания. Джерри считает, что может заглянуть на разговор к Тригу – да и к кому угодно – в любое время, потому что трет полы и натирает линолеум тут ещё с времён Рейгана, о чём с радостью и подробно рассказывает каждому.

После работы Триг садится в машину и едет тридцать миль в Апсалу, где бывает собрание под названием «Сумеречный час», в котором он иногда участвует.