Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 320 (всего у книги 342 страниц)

Глава 19

В прошлом

Жизнь продолжалась, но уже не так, как прежде.

Карл стал почти постоянным обитателем нашего жуткого дома.

Я думала, что защищаю себя, мать и свою территорию, когда угрожала Карлу ножом. Считала, что возвращаю контроль над своей жизнью, когда заперла маму в комнате и вызвала у нее ломку.

В итоге я осталась ни с чем.

Пришла зима, а вместе с ней – первая на моей памяти метель. И дорожное движение, и наш доступ к электричеству оказались перекрыты, поэтому я стала приходить в школу все раньше и раньше, чтобы хоть немного согреться.

За неделю до пятнадцатилетия меня вызвали с урока естествознания к директору. В кабинете находились учительница английского языка мисс Хейл и директор мистер Клейтон.

– Садись, – сказала мисс Хейл, и я послушно опустилась на стул.

Я вспомнила тот день в кабинете медсестры, когда Ребекке Лавери подарили прекрасную новую жизнь. Ребекка так и не вернулась в школу. Я часто думала о ней со дня нашей последней встречи, когда ходила покупать маме героин. Я не знала, где и как жила эта девочка. Но было ясно, что Ребекке, в отличие от меня, удалось выбраться из домашнего ада. Я разрывалась между ненавистью и завистью к ней.

Сидеть в кабинете директора было радостно и волнительно. Неужели учителя поняли, как со мной обращаются дома? Может быть, меня тоже наконец заберут?

Мисс Хейл что-то говорила, но по ее улыбке и энергичному киванию мистера Клейтона было ясно, что они не собираются спасать меня, как до этого Ребекку.

Я почти не прислушивалась к словам мисс Хейл и вместо этого пристально изучала старомодный обогреватель, который излучал больше тепла, чем было во всем моем доме.

– Ну что, как ты на это смотришь? – спросила мисс Хейл.

Я молча уставилась на нее.

Я все прослушала. Эта привычка спасала меня дома, помогала хоть как-то сохранить психику. Я научилась отгораживаться от звуков, раздававшихся из маминой комнаты, когда к нам приходил Карл. Но раньше я никогда не делала этого в школе. Школа и учеба были моим спасением, единственным шансом вырваться из того кошмара, в котором я жила.

– Прошу прощения? – Я старалась выиграть время.

Мисс Хейл хихикнула. Этот звонкий девчачий смех был вполне в ее характере. Веселость учительницы меня раздражала.

Она по-детски хлопнула в ладоши:

– Мы хотим выдвинуть твое имя на грант Керри. Это такая стипендия. Победитель поступит в Эдинбургский университет и бесплатно пройдет курс по двум дисциплинам на выбор.

К горлу подступил ком. Я держала сумку на коленях и нервно впивалась ногтями в шрамы на внутренней стороне бедра через колготки.

Порезы отозвались болью. Значит, это не сон.

Как они узнали?

– Как вы узнали?! – выпалила я.

Улыбка мисс Хейл на секунду померкла.

– Узнали про что? – спросила учительница.

– Что я об этом мечтала?

Мисс Хейл захихикала, а мистер Клейтон растянул морщинистый рот в улыбке. Я опустила голову. Наивная дура! Я показала им, что чувствую, а делать этого нельзя, и теперь они смеются надо мной.

Вздернув подбородок и расправив плечи, я объявила:

– Я это заслужила.

Мисс Хейл неуверенно посмотрела на меня:

– Да, мы знаем. Поэтому и хотели бы выдвинуть тебя на грант. Ты не против?

Значит, это не ошибка и не обман. Все по-настоящему.

– Как мне его получить? – оживилась я.

Они разложили на столе документы, листовки и брошюры. Учителя активно что-то объясняли, перебивая друг друга, а я молча переводила взгляд с мисс Хейл на директора, а потом на бумаги.

Эдинбург. Совсем далеко от дома, дальше некуда.

У меня заныла челюсть. Я провела руками по щекам, чтобы смахнуть слезы, но кожа была сухой, и я запоздало поняла, что не плачу, а улыбаюсь. Это было непривычное чувство. Я никогда не улыбалась.

– Возьми это все с собой и поговори с родителями, – сказала мисс Хейл. – Мы будем рады встретиться с ними, чтобы обсудить возможные проблемы и вопросы…

– Все нормально, не нужно этого делать, – поспешно перебила ее я.

Моя улыбка погасла, сменившись привычно суровым и серьезным выражением лица.

– В любом случае нам нужно будет с ними поговорить. Для того чтобы подать заявление на грант, необходим доступ к вашим выпискам по банковским счетам, информация об общем доходе и так далее, – объяснила мисс Хейл, складывая бумаги в одну стопку.

Я представила мисс Хейл и мистера Клейтона у себя дома. Этого ни в коем случае нельзя допустить! Если они увидят мою семью, то сразу поймут, что совершили ошибку, и лишат меня возможности начать новую жизнь.

Я посмотрела на счастливую, улыбающуюся учительницу в безупречно чистом платье и новеньких туфлях. С содроганием представила, как она идет по нашему дому, осторожно пробираясь мимо разбросанных по полу шприцев и переполненных пепельниц.

Я перевела взгляд на верхнюю брошюру в стопке, которую мисс Хейл положила передо мной на стол.

Глянцевая фотография университета. Серая кирпичная кладка, высокие окна, на заднем плане гордо вздымается башня. Она, словно часовой, стоит над студентами, которые учатся в таком престижном месте. Если бы эти люди увидели мою семью, они отобрали бы у меня грант еще до того, как я его получу.

К брошюре был прикреплен еще один листок бумаги. Когда я взглянула на него, кровь застыла у меня в жилах. Два имени, написанные от руки. Одно – мое. Второе – Ребекки Лавери.

– Сколько человек получат грант? – спросила я срывающимся голосом. – Сколько предоставляется мест?

Когда мисс Хейл увидела, на что я смотрю, ее улыбка слегка потухла. Учительница проворно открепила и забрала список, разбивший мне сердце.

– Всего одно, – ответила она по-прежнему веселым тоном, но теперь в нем не было искренности. – Так что тебе нужно и дальше стараться, чтобы учиться еще лучше.

– Но ей он не нужен, у нее теперь очень много денег! – выпалила я. – Она даже в нашу школу больше не ходит.

Теперь мисс Хейл улыбалась мне с пониманием и сочувствием. Но ее симпатия никак не спасала ситуацию. Я быстро сообразила, как переубедить учительницу, и выдавила, не давая себе времени передумать:

– Чтобы попасть домой, мне нужно пройти по Биллингем-роуд. Я вижу ее там. – Я сделала паузу, а затем добавила для пущего эффекта: – Постоянно.

Мисс Хейл, при всей ее утонченности, знала, что творится на Биллингем-роуд. Мой намек она уловила.

Улыбка окончательно сползла с лица учительницы, а кожа под макияжем побледнела.

– Неужели? – пробормотала мисс Хейл. – Вот как…

* * *

По дороге домой я убеждала себя, что не сделала ничего ужасного. Я ведь и правда видела Ребекку. Да, я солгала, намекнув, что она покупала или продавала наркотики на Биллингем-роуд. Но ведь она и правда шла неподалеку. Стоит только вспомнить шикарное платье Ребекки и дорогие рестораны, куда она явно ходила с новыми родителями… Мои руки сжались в кулаки. Ребекке, в отличие от меня, этот грант был не нужен.

Так с помощью лжи я уничтожила конкурентку. Но моя битва за возможность начать новую жизнь еще продолжалась.

* * *

– Мама, мне нужно с тобой поговорить, – сказала я.

Она сидела на кухне – уже хорошо. Мама была в старом халате, но я уже несколько месяцев, а то и лет не видела ее в нормальной одежде.

Стоя в дверях, я пристально изучала ее и пыталась взглянуть на наше жилье глазами постороннего. Благодаря мне здесь было относительно чисто. На примере Ребекки я увидела, что бывает, если не убираться дома: запах нечистот въедается в одежду, и тогда его чувствуют все вокруг.

Нет, проблема была в другом. Не в старомодном, обшарпанном и ледяном доме. А в ней. Я, прищурившись, смотрела на маму. Вероятность того, что учителя застанут ее в такой относительно хороший день, крайне мала. И виноват в этом Карл.

– Где Карл? – спросила я.

Мама обернулась, и я вздрогнула, увидев ее лицо. Серая кожа, тонкие сальные волосы. Грудь, видневшаяся сквозь распахнутую горловину домашнего халата, испещрена крошечными шрамами. Я знала, что это за рубцы. Когда мама принимала героин, она все чаще жаловалась, что у нее что-то чешется под кожей, и царапала и раздирала грудь до крови.

Я решила, что маму нужно будет одеть в рубашку на пуговицах или поло.

– Вышел за покупками, – ответила она.

Я знала, что «покупки» – это героин, сигареты и выпивка.

– Он скоро вернется, – добавила мама.

Я ушла к себе в спальню, чтобы все обдумать.

* * *

Вечером я металась туда-сюда мимо их неподвижных тел, обыскивая шкафы и кипы бумаг в поисках банковских счетов и чеков. Для получения гранта мне нужно было предоставить сведения о семейных доходах. Эта сумма фактически равнялась нулю. Единственным источником дохода было пособие по безработице, и бо́льшая его часть уходила в муниципальный совет в качестве оплаты за аренду.

Я нашла стопку выписок, большинство из которых не вскрывалось, вынула их из конвертов и разгладила. Оказалось, что мама тратила больше, чем получала. Я вычла из суммы пособия размер арендной платы и нахмурилась. Квартплата была немного меньше выплаты от правительства. На оставшиеся деньги мы вполне могли сводить концы с концами, оплачивая еду и отопление.

Я взглянула на маму – она забылась глубоким сном. Я понимала, что героин стоит денег, но также знала, что мама уже давно никуда не выходила, чтобы снять их с карты. Раньше я думала, что Карл давал ей наркотики бесплатно или в обмен на услуги, которые она предоставляла другим мужчинам. Но никто из прежних «друзей» к нам больше не приходил.

Я почувствовала, как в душе разгорается гнев. Карл забирал мамины деньги. Деньги, которыми мы могли оплачивать еду, газ и электричество. Словно в подтверждение моих слов единственная лампочка в гостиной мигнула и погасла.

Я подошла к шкафу под лестницей и нажала кнопку на счетчике электроэнергии. В ответ безразлично мигнул ноль. Нашему дому больше не давали чрезвычайный кредит: лимит государственной поддержки мы давным-давно израсходовали.

Я вернулась в гостиную и взяла с журнального столика бумажник Карла. Мужчина спал на диване, закинув руку за голову, на его губах пузырились слюни.

Прихватив бумажник, я отнесла его на кухню и при свете фонарика вытряхнула содержимое на стол. Визитки, кредитные карты, бумажки, исписанные номерами телефонов, напротив которых стояли списки имен и цифры. Я решила, что это люди, которые ему задолжали, и со злобным рычанием – я редко позволяла себе такое бурное проявление эмоций – разорвала листок и затолкала обрывки бумаги в слив раковины. Осталась одна банковская карта. Вытащив ее, я и увидела снизу инициалы и фамилию матери.

Засунув карточку в карман, я собралась разложить все остальное по местам, но заприметила в бумажнике что-то еще. За прозрачным кармашком лежала фотография. Я поднесла ее к фонарику, чтобы рассмотреть поближе, и с волнением узнала на фото маму. Карточка была сделана явно много лет назад: мама на ней молодая, свежая, счастливая. Она улыбалась в камеру, на левой щеке – ямочка. Я даже не подозревала, что эта ямочка у нее есть.

За этой фотографией была сложена еще одна. Я вытащила ее и развернула. Раздался странный свистящий звук, тихий вдох или, скорее, выдох. Я обернулась посмотреть, кто это, и снимок, выскользнув из рук, упал лицевой стороной вниз. Я зажала рот ладонью. Звук исходил от меня! Мама с Карлом все так же крепко спали в гостиной.

Опустившись на колени, я подобрала фотографию двумя пальцами. На карточке была изображена я, лет в семь или восемь. Я узнала свою кровать и розовый пододеяльник в цветочек, которым укрывалась до сих пор. Узнала ночную рубашку, которую тогда носила, – белую с желтой кружевной отделкой. На фото я крепко спала, как мама с Карлом в соседней комнате. Ночнушка задрана до шеи, обнажая части тела, которые в таком малом возрасте фотографировать неприлично.

Я ничего не знала о том, как был сделан этот снимок.

Сидя на кухонном полу, я разрыдалась. По лицу текли горячие слезы, а сердце разрывалось от жалости к маленькой девочке с фото.

Выключив фонарик, я легла спать, подставив стул под ручку двери, чтобы в комнату нельзя было попасть снаружи.

* * *

– Ты ничего у меня не брала, мелкая?

С того случая прошло уже несколько дней. До визита учительницы оставалось совсем недолго. Я придирчиво осматривала кухню. Все тарелки убраны, чашки и ложки вымыты и очищены от пятен. Добиться этого было нелегко: мыть в холодной воде сложнее, чем в горячей, но выбора у меня не было, так что пришлось изрядно потрудиться.

Карл стоял над душой, впиваясь в меня черными глазами-бусинками.

– Что? – как ни в чем не бывало спросила я.

– Мой бумажник, – объяснил он.

Бумажник в этот момент был у него в руках.

– Вот твой бумажник, – показала я рукой.

Карл швырнул его на столешницу:

– Оттуда кое-что пропало.

Я ничего не ответила, но мысленно прокричала, что пропавшее ему не принадлежало. Карл подошел ко мне вплотную. Я попятилась назад, пока не уперлась в стену. Выхода нет, бежать некуда. Я оказалась в ловушке.

– Учти, я с тебя глаз не спущу, – пригрозил он.

Тоже мне новость, он постоянно за мной следил. Я перевела взгляд на маму в соседней комнате. Она, сгорбившись, сидела за столом. Мама нашла дырку в скатерти и теперь тыкала в нее, растягивая все сильнее, пока в ткани не образовался большой зияющий разрыв.

В супермаркете стоял банкомат. Я вставила карточку и ввела ПИН-код. Подобрать его получилось с первого раза – мамин день рождения. Не мой, потому что его она никогда не помнила.

Я безуспешно попыталась снять пятьдесят фунтов, потом двадцать и наконец десять. Банкомат выплюнул карточку обратно, но денег не выдал.

Я убрала карточку. Нужно дождаться выплат по пособию и потихоньку выбраться из минусового баланса. Придется на время перебиваться бесплатными школьными обедами, а в отсутствие отопления теплее одеваться дома.

Нащупывая в кармане края своей фотографии, я прикидывала, как избавиться от Карла. После того диалога на кухне я поняла, что сделать ничего не могу. Карл стал постоянным обитателем нашего дома. Если я попытаюсь его выгнать, те двое мужчин могут прийти снова. Или кто-то еще. У Карла наверняка много подобных знакомых. Жаловаться властям тоже бесполезно. Карл умел расположить к себе людей и мог выкрутиться из любой ситуации.

«Эдинбург»… Это слово стало моей мантрой. На нем сосредоточились все мои надежды на будущее.

Нужно было просто чуть-чуть потерпеть.

* * *

Я не прислушивалась, что говорила мисс Хейл, и вместо этого неотрывно смотрела на маму. Мне казалось, что выглядит она неплохо. Я умыла ее, помогла надеть блузку с высоким горлом и старые черные брюки. Сделала прическу и нанесла на лицо пудру и немного румян.

Не сказать, чтобы она выглядела молодо и свежо, но у школьных ворот я часто видела подобных матерей.

– Не открывай при мисс Хейл слишком широко рот, – велела я, заметив ее коричневые зубы.

Они заметно сточились, потому что мама постоянно сжимала челюсти.

– Хорошо, милая, – покорно промямлила она.

Поправляя мамину челку, я посмотрела ей в глаза. Глубокие небесно-голубые омуты. Красивые, если не обращать внимания на покрасневшие белки.

Я никогда не стану такой, как ты.

Отмахнувшись от маминых слов благодарности, я попыталась представить, какой будет моя жизнь в ее возрасте. У меня будет красивый дом, внимательный муж, деньги на отопление и красивую одежду, в кране будет горячая вода, и не придется читать книги при свете фонарика.

Маме было сорок. Ее жизнь кончена, но моя только начиналась.

Мисс Хейл все говорила и говорила, показывая маме те же листовки, что и мне. Время от времени она поднимала голову и оглядывала комнату, а я задумывалась, каково это – видеть наш дом ее глазами.

Все признаки неблагополучия были спрятаны. Так, я замазала след от сигаретного ожога на подоконнике украденным в школе корректором. Прикрыла дыру на скатерти неработающей лампой – электричества дома не было, но поставленную задачу лампа выполняла.

Я удивлялась, как же легко скрыть запустение, особенно в том, что касается мамы. Она выглядела прилично и чисто – нормально. Но если копнуть глубже, иллюзия тут же развеется: станут заметны шрамы на ее груди и отсутствующее выражение лица.

– Можете оставить их себе, – сказала я, когда мисс Хейл взяла найденные мною выписки по банковским счетам и уведомления о начислении пособия.

Она бегло взглянула на бумаги и почти никак не выказала своего изумления, лишь посмотрела на меня слегка расширившимися глазами. Я гипнотизировала ее взглядом: «Видите, мисс, мне действительно нужен этот грант».

Вскоре мисс Хейл собралась уходить, и я с облегчением проводила ее до двери. Когда учительница попрощалась со мной, я, затаив дыхание, положила руку ей на плечо.

– Мисс, – взволнованно начала я, – кто… кто-нибудь еще есть в списке на получение гранта?

Ее губы сжались в прямую линию, фирменная улыбка вновь погасла. Мисс Хейл накрыла мою кисть ладонью и погладила пальцы:

– Нет, милая. На грант больше никто не претендует.

Я резко вдохнула, стараясь не выказать охватившую меня радость. Мисс Хейл вычеркнула Ребекку из списка! Внутри меня что-то шевельнулось. Чувство вины? Или выполненного долга? Я не стала разбираться и попросту отогнала непонятную эмоцию.

Я заслужила грант. Без него мне не выжить.

Провожая мисс Хейл, я, забыв о бдительности, не смогла сдержать счастливой улыбки. В этот момент к дому подъехал старый грязный фургон Карла.

– До свидания, мисс Хейл, – поспешно проговорила я, едва ли не подтолкнув учительницу.

Но было уже слишком поздно. Карл остановился перед нами, растянув в ухмылке черный, изъеденный героином рот.

– Хорошая девочка, правда? – Он обнял меня за плечи.

Я застыла, борясь с желанием вывернуться из-под его руки, и почувствовала, что, несмотря на холод, заливаюсь краской.

– Это мамин друг, – прохрипела я не своим голосом. – Но он здесь не живет.

К сожалению, чаще всего мерзкий тип жил именно у нас, но я знала, что для гранта нужны сведения о низких доходах семьи. Покосившись на Карла, я высвободилась из его объятий. На самом деле доходы маминого дружка мне вряд ли чем-то грозили, – наверное, его выписки по банковским счетам были еще хуже маминых.

– Как жаль, что вы забираете ее у нас. – Карл печально покачал головой. – Не знаю, что мы с мамой будем делать без нее.

– Мисс Хейл уже уходит! – в панике выпалила я.

– Да-да. – Она кивнула и пожала Карлу руку.

Оттеснив мисс Хейл от Карла, я повела ее к машине.

– Спасибо, – дрожащим и все еще хриплым голосом пробормотала я на прощание.

Учительница улыбнулась мне через плечо.

– У тебя хорошая семья, – отметила она, садясь в машину.

Я смотрела вслед мисс Хейл и прокручивала в голове ее слова: «У тебя хорошая семья»…

Скрыть запустение и правда проще простого.

Глава 20

Вновь оставшись в одиночестве, Пола медленно перечитала статью. Но это не помогло, глаз цеплялся лишь за отдельные фразы: «синяки на лице…», «следы отпечатков пальцев…», «дыхательные пути перекрыты…» – и с каждым абзацем ее взгляд вновь и вновь возвращался к сопроводительной фотографии.

Пола приблизила снимок, но от этого изображение стало более размытым. Она снова уменьшила фото и внимательно его изучила. Полиция явно разыскивала Анну. Берет, приталенное пальто, поза фигуры на снимке – все говорило в пользу этого подозрения. Пола тут же поправила себя: это ведь обычные вещи, одежды недостаточно, чтобы точно идентифицировать человека.

Берет, возможно, и скрывал длинные волосы у девушки на фото, но, скорее всего, стрижка у нее короткая, как у Анны. Если бы это было не так, какие-то пряди обязательно выбились бы наружу. Или она все-таки как-то их затолкала?

Поле не давало покоя какое-то странное чувство. Словно она знала подозреваемую. Но не как Анну, а как кого-то другого. Что-то в ее образе казалось смутно знакомым.

Но вспомнить, что именно, не получалось. Нахмурившись, Пола покинула сайт и, взглянув на часы, поняла, что уже поздно. В зоне отдыха после внезапно хлынувшей на палубу толпы так никто и не появился. Пола содрогнулась при мысли, что осталась совершенно одна. Схватив ключ-карту, она поспешила к лестнице.

* * *

Было уже за полночь, и Анна решила встать и одеться. Ей надоело сидеть, как преступнице, и смиренно ждать, пока полиция ее арестует.

Через несколько часов они причалят в Рейкьявике. Может быть, именно этого полицейские и выжидают: чтобы пассажиры сначала сошли на берег и на роскошном лайнере обошлось без лишних сцен?

Она надела пуховик, перчатки и берет – не розовый, а черный вязаный – и осторожно открыла дверь. В коридоре царила тишина, темноту рассеивал лишь приглушенный белый свет лампочек. По дороге к лифту Анна услышала характерный мелодичный звук, возвещающий о его прибытии.

Она прижалась к стене и осмотрелась по сторонам. Выхода нет, спрятаться негде. Может быть, старший помощник капитана Патрик Дуэйн вооружился доказательствами преступления Анны и пришел за ней?

Она оттолкнулась от стены и расправила плечи. Двери лифта распахнулись, и в коридор вышел мужчина.

Томми.

Она облегченно улыбнулась. При виде Анны Томми просиял.

– Привет, – осторожно начала она, чтобы подстраховаться на случай, если в лифте стоит Пола.

– Анна, куда это ты так поздно? – спросил Томми.

Он был пьян и говорил слегка невнятно.

– Решила прогуляться, проверить, не видно ли северное сияние, – ответила Анна. – Не хочешь вместо этого выпить со мной в каюте?

Взгляд мужчины метнулся к закрытой двери люкса «Экспедиция», и Анна прочитала его мысли. В номере спала Пола или, что более вероятно, не могла уснуть в ожидании блудного мужа.

– Может, поднимемся на палубу? – тихонько предложила девушка.

Томми кивнул и, протянув руку, нажал на кнопку лифта. Из одной из соседних кают донеслось звяканье. Кто-то снял дверную цепочку.

Проскользнув мимо Томми и коснувшись его плечом, Анна вошла в лифт. Бросив последний взгляд на коридор, мужчина последовал за ней.

Как только двери лифта закрылись, Томми навалился на Анну всем телом и начал грубо хватать ее за грудь и бедра. Он резко прижал ее к стене, где висело зеркало. В этот момент Анна поняла, что Томми куда пьянее, чем ей казалось.

Она увидела свое отражение в зеркале: румянец на щеках, берет съехал набок. По сравнению с Томми Анна выглядела хрупкой и миниатюрной. На самом деле она вовсе не нуждалась в мужской поддержке и опоре – и уж точно не в их физической защите, – но было так приятно притворяться перед Томми!

Лифт с шумом остановился. Томми отстранился от нее и ударил по кнопочной панели, наверняка стремясь удержать лифт на месте, чтобы и дальше лапать Анну. Но двери открылись, и она, юркнув под его рукой, вышла на палубу.

Томми растерянно посмотрел на Анну и вышел следом, пошатываясь.

Она прогуливалась по морозной палубе на несколько шагов впереди Томми и время от времени оглядывалась проверить, идет ли он за ней. Анна остановилась и взглянула наверх: по небу дугой пронеслась полоска белого света – последние огни потока Леонид. Когда в месте, где небо встречается с морем, вспыхнула и погасла падающая звезда, Анна вспомнила об уведомлении, которое пришло ей сегодня вечером в приложении. Позади раздался тяжелый стук шагов, оповещая о приближении Томми, и девушка обернулась к нему.

Морозный воздух, казалось, быстро отрезвил мужчину. Он смотрел на Анну, удивленно моргая, и почесывал лицо, словно не мог понять, как здесь оказался.

– Ну ты даешь, конечно, – ляпнул Томми, стоя в метре от нее.

И хотя алкоголь больше не придавал ему храбрости, мужчина не осторожничал и не стеснялся. Он выглядел так, словно проделывал нечто подобное уже десятки раз.

Попался! Анна широко улыбнулась и, покачиваясь, подошла к нему. Теперь нужно было действовать осторожно: не стоит подавать ему все на блюдечке с голубой каемочкой. Надо распалить Томми, заставить мечтать о большем, чтобы он связывал с ней не просто секс на один раз.

Анна стыдливо опустила глаза, чтобы выиграть время и обдумать дальнейшие действия. Завтра они сойдут с корабля в Исландии, и ей и без Томми будет чем заняться. Полой, например, и Патриком Дуэйном – старшим помощником капитана, который расспрашивал ее о Марке.

Вспомнив о холодности Патрика, Анна влезла на нижнюю перекладину перил и перегнулась через борт, чтобы осмотреть судно в поисках камер видеонаблюдения. Ведь если помощник капитана за нее возьмется, записи с камер будут его единственной настоящей зацепкой. Собственные его подозрения не в счет. Если по внешнему периметру корабля не установлена система безопасности, Анне не о чем беспокоиться.

– Осторожней, – обеспокоенно предупредил Томми.

Обхватив ее за верхнюю часть тела, он шутя оторвал ее от перил и поставил на палубу.

– Просто любуюсь видом, – спокойно отреагировала Анна, мысленно проклиная его геройские замашки.

В этот момент за спиной Томми развернулась невероятная картина. Небо над горизонтом постепенно светлело. Если бы не цвет, это можно было бы принять за восход солнца. Отдаленное изумрудно-зеленое мерцание казалось живым: оно пульсировало и простиралось вверх и вширь.

Анна не сомневалась, что их ждет по-настоящему впечатляющее зрелище. Она схватила Томми за руку и развернула в сторону океана. При виде размеренно движущегося в их сторону северного сияния у мужчины перехватило дыхание. Сине-серые всполохи с пронзительными переливами фуксии, пульсируя, разрезали черное ночное небо.

Анна отправилась в этот круиз вовсе не ради северного сияния. Для нее это была обычная поездка, очередной шаг для достижения главной цели. Но в момент, когда на небе вспыхнули огни, все, за что девушка боролась и убивала, померкло. Она почувствовала, как под пальто за хрупкими ребрами гулко заколотилось сердце. К восхищению примешивался страх перед этим поистине неземным зрелищем. Как и во время поездки на лифте с Томми, Анна вдруг ощутила себя крошечной и беспомощной.

– Наконец-то, – прошептал Томми сквозь стиснутые зубы. – Ур-р-р-а!

Анна хотела велеть ему замолчать, ведь слова все только портили, но при виде его восторга ее охватило не раздражение, а совсем другое чувство. «Он же совсем как ребенок», – подумала она, и эта детская непосредственность вдруг показалась ей очаровательной.

Еще одна незнакомая эмоция.

Дыша полной грудью, она озиралась во все стороны, чтобы не упустить ни единого волшебного мгновения.

Где-то сзади распахнулась дверь, послышались шаги и возбужденная болтовня – на палубу высыпали пассажиры. У Анны промелькнула мысль, что среди них вполне может быть Пола, но девушка решила не придавать этому значения. Как и Томми, судя по выражению его лица.

Пассажиры с восхищенными возгласами пронеслись мимо. Анна, откинув голову, не отрываясь смотрела на небо. Она на мгновение прикрыла глаза и с радостным изумлением обнаружила, что на веках отпечаталось северное сияние.

Томми коснулся ее руки. Он взял ладони Анны в свои – и она мгновенно забыла обо всех проблемах: о недоверчивом Патрике Дуэйне; о Марке, которого коллеги все еще считали пропавшим; о фото и розыске в связи со смертью Уильяма. И даже о Поле. Пока Томми был рядом, прочее не имело значения. Пронизывающий холод отступил, и Анну окутало блаженное тепло.

Она улыбнулась.

Внезапно девушку посетила идея, как именно избавиться от соперницы, будто северное сияние было знаком свыше, указавшим ей путь.

* * *

Пола планировала не ложиться, а ждать возвращения Томми. Как бы муж ни провинился перед ней, что бы ни вытворял с Анной, рядом с ним Пола всегда чувствовала себя в безопасности. Теперь же мысль о том, что по соседству живет убийца, вселяла в нее парализующий страх.

Она не могла больше находиться в каюте без мужа. Пусть даже он играет в молчанку, Поле будет достаточно одного его присутствия. Но разыскивать Томми она не хотела. Муж выпьет с приятелями и сам вернется в каюту.

Она чинно сидела в кресле у окна, не снимая пальто и ботинок. Чтобы скоротать время, отодвинула занавеску и взглянула на звезды. Ночь выдалась ясная, – возможно, посчастливится увидеть северное сияние.

Отпустив занавеску, Пола откинула голову на спинку кресла и прикрыла глаза. Всего на минутку, потому что нельзя терять бдительность, ни за что…

* * *

Щелчок замка прозвучал в ночной тишине громогласно, как ружейный выстрел. Пола мгновенно проснулась и села прямо, тяжело дыша. Завертелась в кресле, ища глазами хоть какое-нибудь орудие защиты против незваного гостя. Схватив вазу с фруктами, она вскочила с ней над головой и увидела… Томми.

Он стоял к ней спиной, держась за дверь и снимая сначала один ботинок, потом другой. Пола спешно поставила вазу обратно на стол, пока ее не заметил муж.

Томми, сбросив пальто, обернулся:

– А, ты не спишь. Видела его?

Пола взглянула на часы: почти пять утра.

– Кого? – Она недоуменно вскинула брови.

– Северное сияние!

При виде его восторженной улыбки Пола даже слегка растерялась. Муж словно внезапно помолодел на десяток лет. В несколько шагов он пересек каюту и резким движением раздвинул шторы.

Встав рядом с ним, Пола посмотрела в окно. Темное небо, яркие звезды… И никакого сияния.

– Нет, не видела, – сказала она и почувствовала странный укол разочарования.

– О Пола, это было потрясающе! – вздохнул Томми. – Цвета… они появились на горизонте, а потом расплылись повсюду! Заполонили все небо!

Пола снова села в кресло.

– С кем ты там был?

Муж стоял к ней спиной, все еще глядя на небо, словно северное сияние могло появиться в любую минуту. Она заметила, как Томми напрягся.

– С ребятами, – ответил он. – Дермотом, Ангусом и остальными.

Томми бросил косой взгляд на Полу, и она поняла, что испортила ему настроение. Пола не называла имени Анны, но он уловил, что на самом деле жена интересовалась именно ею.

Вновь подойдя к двери, Томми присел, чтобы поднять с пола пальто. Дыхание Полы участилось. Муж только что вернулся, неужели он снова оставит жену одну? С ней по соседству?

– Ты куда? – испуганно спросила Пола. А чтобы муж не решил, что она вновь решила донимать его упреками, поспешно добавила: – Можно с тобой?

Томми молча пожал плечами, и она, расценив это как согласие, натянула ботинки и сняла с вешалки пальто. Муж явно все еще был не в духе и собирался идти в одиночестве.

Но куда? К ней?

В номере было тепло, однако по спине Полы пробежала ледяная дрожь. Она поспешно вышла за мужем в коридор.

Скоро они прибудут в Исландию. И тогда она придумает, как сообщить о своих подозрениях насчет Анны властям.

Чем раньше Анну арестуют, тем быстрее Томми вернется к родной жене.

А до тех пор Пола не отойдет от него ни на шаг.