Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 282 (всего у книги 342 страниц)

Глава 40

Когда я вернулась в столовую, Локуст все еще допрашивал Дороти. Впервые за долгое время я достала телефон (который давным-давно отключила) и встревожилась, увидев несколько пропущенных звонков от Лейлы и череду неотвеченных сообщений:

«Что происходит?? Д не отвечает АУ»

«Я схожу с ума, ты в порядке??»

Затем последовала пауза, во время которой она, вероятно, получила сообщение от Телохранителя или одного из его коллег.

«Пжлст учитывай я не шучу когда говорю что разрушу твою карьеру, если с ней что-нибудь случится из-за твоих действий или подстрекательств.

Заканчивайте все это.

Я СЕРЬЕЗНО».

Минуту или две я просидела, уставившись на экран, а затем вышла из сообщений, щелкнула на браузер и наткнулась на статью в The Cut о том, реально ли получать кайф от бега. Я уставилась на текст, делая вид, что читаю. Мне бы полагалось взаимодействовать с подозреваемыми, все еще находившимися в комнате. Пуаро вызвал бы их на разговор, чтобы виновный в процессе допустил оплошность и выдал себя, таким образом позволив детективу совершить блестящее разоблачение. Шестеренки в мозгу мисс Марпл приходили в движение, когда она садилась за рукоделие и безмятежно вязала. Но день выдался невероятно долгий, и я была совершенно измотана.

Беседа с Дороти в итоге заняла в два раза больше времени, чем беседа со мной – первый признак того, что все прошло не особо гладко. Вторым признаком стало мрачное выражение лица Локуста, когда он вслед за Дороти вошел в столовую, и как раз в этот момент из задней двери показался Пол с огромной супницей в руках, полной дымящейся пасты, заправленной его домашним масляным соусом.

– О-о-о! – Дороти потерла руки жестом карикатурного предвкушения. – Я уже собиралась уходить, но я должна попробо…

– Немедленно, миссис Гибсон.

– О, детектив Локуст, бросьте! Вы что же – не дадите мне попробовать эту восхитительную пасту, на которую Пол потратил столько сил?

– Нет.

– Ну и пожалуйста!

Дороти поймала мой взгляд и мотнула головой в сторону двери. Я встала и покинула помещение так быстро, как только позволил мой истощившийся запас энергии (не стану врать: тарелка пасты пришлась бы очень кстати). В Большом зале нам пришлось уступить дорогу каталке, которую везли два технических сотрудника, и мы услышали «щелк-щелк-щелк» камеры за загородкой – настоящей камеры, а не просто чьего-то телефона, – перемежаемый осторожными шагами.

Шейла Хасан усердно работала.

* * *

Когда мы устроились на заднем сиденье, Дороти рухнула лицом мне на плечо, и на выдохе то ли охнула, то ли издала короткий смешок. Я и до этого становилась свидетелем таких демонстративных жестов, но ни разу – в отношении себя. Обычно я не приветствую непрошеный физический контакт, но удивила себя саму, подавшись навстречу Дороти и уточнив:

– Совсем плохо?

– Ужасно.

Она отстранилась и выпрямилась, устраиваясь поудобнее, пока Телохранитель заводил двигатель. Солнце закатилось, и наступили не просто сумерки, а как будто сразу полночь.

– Мне запретили, и на этот раз в недвусмысленных выражениях, заниматься какой-либо дальнейшей деятельностью, имеющей отношение к этому делу.

– Серьезно?! – воскликнула я. Хотя чего ж тут было неожиданного?

– Он сказал, что арестует меня. – Дороти комично округлила глаза. – И наверняка был бы рад это сделать. Представляешь вообще, сколько людей пришли бы от подобного в восторг?

Я фыркнула.

– Естественно, он мне ничего не сообщил. И когда я попыталась рассказать ему, что мы выяснили, особенно о Хоули, он мне не позволил. Сказал, что не хочет, чтобы какие-либо улики оказались «искажены», но это бессмысленно, потому что улики могут быть искажены только вследствие ненадлежащих действий полиции. Я знаю, что я не практикующий юрист, но он же понимает, что я знакома с законом, не так ли?

– Я не уверена, осознает ли он, что женщины могут работать юристами или разбираться в законах.

– Наверно, ты права.

– Так что вы там делали так долго?

– Сначала я слушала, как он орет. А потом – как он причитает. И снова орет. И снова причитает. И так далее. Как обычно. – Дороти вздохнула. – А что насчет тебя, как у тебя дела? Я тебе завидую – тебе, по крайней мере, достался хороший полицейский.

– Да, в отличие от своего напарника, детектив Брукс жаждал меня выслушать. И поделиться тем, что знает сам.

Я рассказала Дороти о нашей беседе.

– Значит, все еще хуже, чем я думала, – подытожила она, когда я закончила. – Они понятия не имеют, что им делать.

– Ни малейшего. Но он дал мне номер своего мобильного и сказал, что я могу звонить в любое время.

– Итак, меня отстранили от дел, ты следующая в списке. Но по крайней мере у одной из нас есть доступ к информации. – Дороти зевнула. – Не знаю, как ты, но я устала, у меня был тяжелый день. Я думаю, что лучше всего сейчас наскоро поужинать и лечь спать. А утром мы перегруппируем наши силы.

Я ответила, что это отличный план, и всю оставшуюся часть короткой поездки домой смотрела в окно. Я могла бы притвориться, что вглядываюсь в глубину ночного леса. Или наблюдаю за звездами, проглядывающими сквозь ветви. Или скольжу взглядом по тускло поблескивающей ледяной корке, покрывшей землю. Но в реальности ничего этого я не замечала – я просто старалась не встречаться взглядом с Телохранителем. Потому что, несмотря на усталость, я намеревался зайти куда дальше, чем взгляд глаза в глаза. И я не хотела сорваться раньше, чем смогу как следует подкрепиться.

Возможно, вам это покажется неприличным, учитывая произошедшие в течение дня события: столкновение со смертью и понимание, что где-то рядом находится тот, кто стал причиной этой смерти. Но именно поэтому я была возбуждена. Я, черт возьми, ощущала себя живой. И я хотела ощущать себя настолько живой, насколько это было возможно.

* * *

На этот раз, когда я постучал в дверь удаленного офиса, Телохранитель открыл так быстро, что я решила, будто он услышал, как я подхожу. Он намазал свою шевелюру серфингиста каким-то кремообразным средством, придав ей дополнительную текстуру, и теперь она слегка – и восхитительно – пахла… ванилью? Нет, не ванилью. Сахарным печеньем.

Я бы откусила прядь его волос, если бы это было возможно.

Пока мы с Дороти ужинали, он сменил рубашку – у этой имелись длинные рукава и воротник, и, о чудо из чудес, она не была облегающей. Свет от камина плясал у него за спиной, окружая его тело ореолом. В сотый (тысячный?) раз его красота потрясла меня: это было глубинное ощущение, и я говорю буквально, потому что оно поразило меня до глубины души, как всамделишный и почти невыносимый удар по сердцу/кишечнику/почкам.

К этому моменту я была уже достаточно взрослой, чтобы оценить, какой это подарок судьбы – проводить время с человеком, с которым хочешь заняться сексом, зная, что ты почти наверняка займешься этим, и очень скоро. И конечно же, ожидание – самая приятная часть этого процесса; я растянула бы его на столько, на сколько позволяло наше совокупное либидо. Усталость от долгого, насыщенного событиями дня исчезла, и сон слетел с меня – отосплюсь, в конце концов, в могиле, как Вивиан и Вальтер.

– Признаюсь честно, – заметила я, усаживаясь на один из многочисленных складных стульев, расставленных вокруг стола для совещаний, – я рада видеть, что ты переоделся и снял свои джинсы-клеш. Ты понимаешь, что на дворе уже не 2002 год?

– Учитывая, что в 2002 году мне было двенадцать лет, я бы сказал, что я в курсе.

– Ужас какой.

Он пожал плечами (такими прекрасными плечами).

– Прости.

И все же это означало, что ему ближе к тридцати, и все не так плохо, как я опасалась.

Он сел на стул по соседству – гораздо ближе, чем было бы уместно, если бы мы не собирались в скором времени сорвать друг с друга одежду. Мы молча смотрели друг на друга, но это молчание не было неловким – каждый просто рассматривал соседа.

– А я-то думал, что ты просто писатель, – нарушил он тишину. – А ты настоящий… сыщик, верно?

Я кивнула.

– Сыщик, – повторил он. – Из вас двоих вышла отличная пара.

– Ну, раз полицейские не врубаются, что им делать, кто-то должен взять дело в свои руки. Природа не терпит пустоты.

Кхм, куда это меня понесло?

– Ты когда-нибудь слышала теорию о том, что на каждую поговорку есть поговорка с обратным значением? – поинтересовался он. – Так что они как бы взаимоуничтожаются?

– Поясни.

– Например: «разлука раздувает пожар любви» и «с глаз долой – из сердца вон».

– Понятно. И что можно возразить на то, что природа не терпит пустоты?

Он помолчал, и озорная улыбка скользнула по его губам.

– Глупцы рвутся туда, куда страшатся ступить ангелы.

– Хм. Намек понят. Так эту свою маленькую лингвистическую теорию ты излагаешь на первом или втором свидании? Она производит впечатление.

Он засмеялся.

– Наверное, стоит попробовать, потому что я ни разу в жизни не ходил на свидания.

– Значит, по крайней мере, одна общая черта у нас есть.

Он закатал манжеты рубашки, демонстрируя свои сильные предплечья. Странно зацикливаться на подобном, но у него были идеальные волосы на руке: темные, но с золотистыми бликами. Густые, но не слишком…

– Эй. – Он взглянул на меня. – Ты пялишься на мою руку.

– Ну, это весьма симпатичная рука. – Преуменьшение века. – Так кто же, по-твоему, это сделал? Между нами говоря?

– Не-не-не. – Он покачал головой. – Ты меня в эти игры не втянешь. Я не знаю и не желаю знать. И я очень хочу, чтобы вы с сенатором доверили это дело профессионалам.

– Ну, один из этих профессионалов практически умолял нас продолжать помогать ему.

– Тот коротышка?

– Его зовут Брукс, и он не такой уж коротышка, – возразила я – пусть он и в самом деле был коротышкой.

– Прости, если обидел. Я и не подозревал, что вы двое так подружились.

– Ты что – ревнуешь?

Все это время мы медленно придвигались друг к другу, и сейчас оказались так близко, что я чувствовала запах его дыхания, свежий и мятный. К счастью, я тоже как следует прополоскала рот перед тем, как и идти сюда.

– Он похож… на тролля из «Трех козлят»[581]581
  Three Billy Goats Gruff – норвежская сказка, не раз переведенная на английский язык.


[Закрыть], который жил под мостом, – безжалостно сообщила я. – А ты третий козлик – самый сильный, крупный и красивый из всех.

Он поморщился.

– Что? Тебе не нравятся козы?

– Просто мне кажется, что моя внешность – это единственное, что тебя во мне привлекает. Меня это слегка огорчает, вот и все.

– О, тебя огорчает то, что тебя все объективируют? Это наверное очень неприятно…

– Плевать я хотел на всех. Меня волнует твое мнение.

Наши ноги соприкоснулись. Вернее, наши ботинки, но все же.

– Значит, ты признаешь, что тебя все объективируют. Ну и тщеславие.

Его лицо находилось так близко, что я могла разглядеть отдельные волоски на его бровях, один из которых топорщился. Я протянула руку и разгладила его, укладывая к остальным. Его кожа была теплой. Моя тоже…

– Хватит болтать, – мягко попросил он.

– А теперь ты пытаешься заставить меня замолчать.

На самом деле, это было невозможно: мы могли бы болтать часами, прежде чем один из нас замолчал бы.

И знаете что? Оказывается, иногда ожидание даже близко не сравнить с происходящим в реальности.

А что произошло в реальности, вы и сами знаете.

Глава 41

В свою постель я вернулась около двух часов ночи: ноги у меня подкашивались, но я предпочла бы еще сто раз остаться вот так без сил физических, чем привычно вымотаться от умственной деятельности. На следующий день я спала допоздна – в понимании любого человека, а не только такой ранней пташки как я. Еще до того, как открыть глаза, по тому, как свет бил мне в веки, расползаясь фиолетовыми и красными завихрениями, я поняла, что утро уже давно наступило. Эти завихрения напомнили мне о картине в столовой Хрустального дворца, и события предыдущего дня нахлынули на меня, как это бывает, когда ты просыпаешься, и реальность вторгается в первый проблеск твоего сознания, кладя конец тем нескольким драгоценным мгновениям, когда ты существуешь отдельно от собственной жизни. Я привыкла просыпаться в гостиничных номерах и, вздрогнув, как от удара, вспоминать, что я – литературный раб, которому предстоит посетить множество встреч и написать множество страниц; вспоминать, что я больше не девочка, которая любила читать (и жила ради этого), с родителями-школьными учителями и старшей сестрой, которой я втайне восхищалась. Но еще больше меня потрясло этим утром осознание, что я проснулась в доме Дороти Гибсон, по уши увязнув в расследовании двойного убийства, и что разгадка ко мне не пришла даже после восьми с половиной часов сна.

Я приняла душ и оделась в спешке; порадовалась, что на кухне оказалась я одна, и поэтому не нашлось свидетелей тому, как я накладываю себе две тарелки готовых завтраков с горкой и три четверти упаковки черники (надо уплетать эту «здоровую пищу», пока есть возможность). Я несла дымящуюся кружку с кофе в библиотеку и остановилась в темном коридоре, когда услышала за дверью два разгневанных голоса:

– …потому что, если бы я не сказала тебе, я бы не выполнила свою работу.

– Что ж, на данный момент, Лейла, считай, что это выходит за рамки твоих должностных обязанностей.

– Значит, ты не хочешь знать, например, что хэштег #ДетективДотти уже много часов как в тренде и сопровождается всевозможными ужасными шутками, в том числе от людей, которые, вроде как, являются нашими друзьями? Не хочешь знать, что сам-знаешь-кто ретвиттит безумные теории заговора, утверждающие, что это ты их всех убила?

Последовала долгая пауза.

– Дороти?

– Извини, я просто усердно стирала из памяти то, что ты сказала. Я закончила.

Наступило еще более продолжительное молчание, во время которого я вошла в комнату.

– Смотри-ка, живая, – сказала Лейла, не поднимая глаз.

Даже если бы я не услышала, как они ссорятся, я бы поняла по напряженным выражениям их лиц, что что-то случилось.

– О, вот и ты! – Дороти захлопнула свой ноутбук. – Хорошо выспалась? Лично я – прекрасно!

Я кивнула. Дэнни стоял в дальнем конце комнаты, перед одним из эркерных окон, и солнечный свет падал на него сбоку (вот его всегда нарочно так подсвечивает, словно он древний бог или воин?) Он улыбнулся мне, и я, не успев одуматься, улыбнулась в ответ – и пожалела, что не успела вовремя одуматься, заметив, что Лейла ухмыляется, глядя на нас, как злая ведьма.

– Надеюсь, ты позавтракала? – спросила Дороти. Я кивнула. – Отлично. Потому что я уже собиралась уезжать без тебя, хотя мне ужасно этого не хотелось.

– Но у нас… – начала Лейла.

– Планы поменялись, – перебила ее Дороти. – Я уже сообщила Кларе, она делает все необходимые звонки. Не волнуйся, я вернусь как раз к началу записи.

Лейла сунула планшет под мышку и вышла из комнаты. Она больше не ухмылялась.

Дороти немного грустно посмотрела ей вслед, прежде чем повернуться ко мне.

– Я как раз объясняла Денни, что наше расследование почти завершено.

Вот как?

– И я уверена, что мы не подвергнем себя опасности, совершив эту небольшую экскурсию.

Экскурсию?

– Мэм… Дороти, я еще раз прошу вас соблюдать все меры предосторожности, – вымученно молвил Телохранитель.

– Конечно, – пообещала она.

– И куда мы едем? – нахмурилась я.

Она одарила меня одной из своих безумных улыбок, обнажавших зубы, и ее зеленые глаза засверкали.

– В морг.

* * *

Штаб-квартира судебно-медицинской экспертизы округа Камберленд находится не в округе Камберленд, а в Огасте, столице штата Мэн, в добром часе езды к северу от Портленда. Но округ также арендовал помещение у государственного медицинского колледжа, расположенного примерно в двадцати минутах езды от дома Дороти, в кампусе, который больше походил на бизнес-парк, где умирают мечты, чем на место для учебы и исследований: здесь выстроились квадратные низкие здания, а зелень практически отсутствовала. Мужчина в синей «пижаме» стоял возле одной из тех стальных пепельниц, которые теперь нечасто встретишь за пределами аэропортов, и с мрачной решимостью вдавливал сигарету в наполненную песком чашу. Даже солнце здесь светило тусклее и пряталось за единственным облаком, словно это подушка, а раскинувшийся внизу пейзаж – сцена из фильма ужасов, полного скримеров.

Признаюсь, я испытала облегчение, увидев, что офицер Чои заменила Денни на время этой экскурсии. Судя по ее виду, она провела гораздо более бурную ночь, чем мы с Денни, хотя и не такую приятную.

– Он все еще не спит? – обратилась я к ней.

– Теперь у него режутся зубки, – ответила она таким тоном, каким в былые времена незадачливые горожане сообщали об оборотнях или болотных чудовищах, которые наводили на них ужас по ночам. Меня чуть не передернуло, но из уважения к ней я сдержалась.

– Сенатор Гибсон! Сенатор Гибсон!

Шейла Хасан помахала нам у черного входа. Дороти помахала в ответ, мы втроем направились к ней, перейдя по пути усыпанную гравием дорожку. На Шейле был все тот же белый лабораторный халат, хотя сегодня под ним я разглядела легкое летнее платье, так что она наверняка замерзла; по дороге я узнала, что Дороти разговаривала с ней накануне поздно вечером, и решила, что Шейла надела это платье, потому что это ее самый красивый наряд.

– Шейла, хочу поблагодарить вас за то, что вы нашли время в своем плотном графике, чтобы помочь нам, – улыбнулась Дороти, пожимая ей руку.

– Да вы шутите? Это большая честь для меня. Я так расстроилась из-за того, как все вчера закончилось. – Она открыла дверь позади себя и жестом пригласила нас войти. – Я надеюсь, вы не будете возражать, если я замечу, что этот старший полицейский – придурок.

– Совершенно не возражаем!

Смех Дороти эхом разнесся по длинной и узкой лестнице, по которой мы, вслед за Шейлой, направились вниз.

– А другой полицейский очень милый. Брукс. Я уже сталкивалась с ним несколько раз. Талантами не блещет, но очень милый.

– Какое точное определение, – съязвила я.

– Я знаю, что в мои обязанности не входит беспокойство о ходе расследования, но я не могу отделаться от ощущения, что им нужна любая помощь, которую они могут получить. Так что я рада, что вы позвонили.

– Что ж, я ценю, что вы откликнулись на мою просьбу. – Дороти слегка запыхалась. Несмотря на то, что мы спускались вниз по лестнице, Шейла шагала очень быстро. Мы преодолели уже два или три этажа – да как далеко в недра земли уходит это здание? – Я просто пытаюсь разобраться в том, что происходит, как и все остальные.

– Конечно, в этом вся вы – вы помогаете людям. И хотите честно? Даже если бы это дело продвигалось вперед, я бы сделала все, о чем бы вы ни попросили, потому что, как ни странно, я должна поблагодарить вас за то, что вы вывели мою карьеру на новый уровень.

– Да неужели? Как так?

– Ну, я не знаю, в курсе ли вы, и, может быть, не стоит болтать об этом направо и налево, но сотрудник, который делал фото с места смерти Вивиан Дэвис, был освобожден от своих обязанностей.

– Натан Ислингтон? – припомнила Дороти имя, которое я озвучила ей в машине после поминок по Вивиан, пересказывая свой разговор с Евой Тёрнер. Это был тот самый доктор, на которого Ева кричала по телефону, тот, который приезжал, чтобы освидетельствовать и забрать тело Вивиан.

– Боже, вы прямо как моя мама! Знаете обо всем вокруг!

– Это, несомненно, огромный комплимент.

– Конечно! Итак, как только в дело пришлось вмешаться ГСЭ…

– Главному судмедэксперту?

– Верно, как только он взял дело в свои руки – благодаря вам, – он взглянул на отчет по Вивиан Дэвис и пришел в ужас от того, как безобразно он выполнен. Не скажу, что меня это удивило – Натан всегда был лентяем, он постоянно облегчал себе работу. Не привел никаких исследований по оценке времени смерти, сделал несколько размытых фотографий – и на этом закончил. Я много раз видела, как он поступал так и раньше, но на этот раз его призвали к ответу.

– Понятно, – сказала Дороти.

– Вот почему вчера мне пришлось выехать на место преступления – это был мой первый опыт в полевых условиях, и все благодаря вам!

– Я уверена, что это не так, – возразила Дороти. – Полагаю, вы тяжело трудились много часов и дней, и они в итоге привели к этой минуте.

– Я не ожидала от вас другого ответа! – просияла Шейла. – Боже, я вас люблю.

Я изо всех сил старался не промокнуть под брызжущим от Шейлы восторгом, спускаясь, должно быть, уже на пятый подвальный этаж и сворачивая в тускло освещенный коридор. А может, убийца – это она? С той поры я много раз видела, как молодые женщины вот так же задыхались от восторга в присутствии Дороти: так много раз, что перестала удивляться. Я ожидала, что двадцатилетние дамы будут воротить нос от ее до идиотизма прямолинейного феминизма второй волны (третьей волны, если не судить строго), но она явно все еще имела вес. И, по-видимому, во многих вопросах.

– Просто, чтобы вы знали, – Шейла остановилась, чтобы взмахнуть удостоверением личности перед замком на двери – лампочка над ручкой загорелась зеленым, раздался щелчок, – то, что я делаю сейчас, очень сильно не приветствуется.

– Надеюсь, вы не делаете ничего запрещенного? – уточнила Дороти, когда мы зашли внутрь.

– Ну, по идее, сюда нельзя впускать непрофессионалов и позволять им осматривать мертвое тело, – беззаботно прощебетала Шейла, – но, к счастью, на Земле нет большего профессионала, чем вы. – Она лучилась улыбкой, и мне показалось, что она вот-вот расплачется. – Вы такая замечательная, ну правда.

Дороти усмехнулась.

– Что ж, спасибо. Я ценю это.

И тут я увидел это в центре комнаты – большой смотровой стол из нержавеющей стали, на котором лежало нечто, чего я не могла разглядеть, потому что оно было накрыто простыней.

Я оглядела комнату – все лучше, чем пялиться на стол. Я ожидала увидеть стену из выдвижных ящиков, похожую на увеличенную версию карточного каталога (покойтесь с миром, карточные каталоги). На самом деле это помещение немного напомнило мне мою школьную научную лабораторию с черным столом, расположенным вдоль всех трех внутренних стен в форме буквы U, за исключением дверного проема в правой стене, который вел в какой-то внутренний кабинет. Примерно через каждые три фута были расставлены табуреты, всего около дюжины. И хотя здесь не имелось бунзеновских горелок, как в моей школьной лаборатории, зато посреди выложенного плиткой пола шел сток, который никогда не остается незамеченным подростками, воспитанными на фильмах ужасов типа «Техасской резни бензопилой». Я могла только представить, как телесные соки капают с краев стола на кафельный пол, а лаборант смывает их в канализацию водой из черного шланга…

– Ты в порядке? – Дороти пристально смотрела на меня. Шейла тоже.

– В порядке, – солгала я.

– Если тебе не по себе, я не против, если ты подождешь снаружи. – Она сказала это ласково, не сердито. И все же я помотала головой, словно мы спорили.

– Я в порядке, – повторила я, на этот раз поверив собственным словам немного больше. – Это Вивиан Дэвис, не так ли?

Шейла кивнула.

– Я подготовила ее, чтобы вы могли просто зайти, взглянуть и уйти. – Она замялась. – Если кто-нибудь увидит вас двоих, выйдет очень неловко.

– Конечно, – кивнула Дороти. – Мы быстро.

– Хорошо, отлично! – Шейла подошла к столу. Дороти последовала за ней, и я тоже, не сводя глаз с лица Шейлы. Я отказывалась смотреть вниз, пока не настанет нужный момент.

– Итак, я просто откину простыню с головы. Это все, что вам нужно увидеть, верно? Лицо? – Меня об этом не предупреждали, но Дороти оживленно кивнула. – Отлично. – В голосе Шейлы прозвучало облегчение. – Остальное я бы не советовала показывать непосвященным, это… – Она оборвала себя. – Знаете, пожалуй, заткнусь-ка я теперь. – И отвернула простыню. Все произошло слишком быстро, я не успела подготовиться. Боковым зрением я увидела, как Дороти закивала.

– Угу.

Я посмотрела вниз.

Передо мной лежала женщина с закрытыми глазами, и, хотя я не собираюсь сказать «она казалась спящей», выглядела она далеко не так ужасно, как я опасалась: никаких трупных пятен, никакого изуродованного лица. Я совершенно отчетливо ее разглядела.

И в этом-то и заключалась проблема.

Я подняла глаза на Дороти.

– Я не понимаю.

Не понимала я двух вещей: во-первых, я никогда раньше не видела эту женщину. Ее волосы, почти такие же светлые, как у дамы из магазина спиртных напитков Бетти, были намного длиннее, почти до плеч, и к светлым прядям примешивалась изрядная доля седины. У нее был кривой нос, как у боксера. На высоком лбу залегли морщины – чего никогда бы не допустила та склочница, которая болтала с нами в магазине. Я не могла разглядеть фигуру покойницы, но, судя по размерам головы, она была намного крупнее, чем та, другая женщина.

Вторая причина моего замешательства заключалась в том, что Дороти, очевидно, не разделяла его. Она сияла, ясно очертились щеки-яблочки. Я поняла, что, увидев эту незнакомку, лежащую здесь, на холодном металлическом столе, она подтвердила какую-то свою догадку. И все происходящее для нее не являлось бессмыслицей.

В отличие от меня.

Потому что, если это было тело Вивиан Дэвис, то кого, черт возьми, мы встретили в магазине спиртных напитков Бетти?