Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"
Автор книги: Стивен Кинг
Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 308 (всего у книги 342 страниц)
Айви грубо дернула Итана за руку, втаскивая в комнату. Его лицо посерело. Он пытался что-то сказать Саттон одними глазами, но она не поняла. Она сосредоточилась на Айви, револьвере и крови на ее руке, небрежно стекающей по ладони и исчезающей в рукаве. Откуда эта кровь?
– Так вот, мам, должна сказать, я потрясена. Ты во всем разобралась, да? Написала мою речь, речь главного злодея, и теперь мы подходим к концу. Так ты думаешь, да?
– Полиция…
– Сейчас занята.
Саттон услышала сирены.
– Что ты сделала? Ох, Айви, что ты опять натворила?
– То, что было необходимо. Она должна была оставить меня в покое. А сейчас… – Она толкнула Итана, и он качнулся в сторону Саттон. – Сядьте. Оба. Мы немного поболтаем.
Итан обнял Саттон, его руки были теплыми и успокаивающими. Саттон чувствовала его силу, и это внушало уверенность.
– Зачем ты это делаешь? – спросила Саттон. – Почему?
Голос Айви был спокойным и жутким, отрешенным и яростным одновременно. Как же они не заметили огонь, пылающий в душе этой женщины, когда говорили с ней изо дня в день?
– Ты понятия не имеешь, чего мне стоило расти без тебя. Я хочу, чтобы ты знала. Чтобы поняла.
– Ты говорила, что у тебя было прекрасное детство…
– В моем воображении. На самом деле это был ад. Меня бросили. Я застряла в жуткой дыре, приюте, потому что меня не хотели отдавать приемным родителям.
– Почему? Что с тобой не так? – спросил Итан.
– Со мной все отлично, – ответила она, прищурившись и повысив голос, и придвинулась ближе. – Со мной всегда все отлично. Такой уж я родилась. Благодаря тебе, мама.
Теперь ее голос звенел, отскакивая эхом от книг.
– Не я тебя такой сделала, Айви. Я приняла тебя, когда ты появилась в городе, без друзей и в одиночестве. Ты пришла после дождя, похожая на едва не утонувшего котенка, и села за мой столик в «Старбаксе», зная, что я сжалюсь над тобой и приму. Я познакомила тебя со своими друзьями, со своей семьей. Позволила войти в мою жизнь. Я разделила ее с тобой, добровольно и с радостью. И чем ты мне отплатила? Накачала моего мужа наркотиками, убила моего ребенка, похитила незнакомку и сожгла ее, и все, чтобы разрушить мне жизнь? Ты больна. Ты безумна, и твоя душа черна.
– Я не сразу ее сожгла, сначала задушила. Это просто расходный материал, средство. Но ты права. Моя душа черна. Того же цвета, как душа моей матери.
– Ты нездорова.
Айви рассмеялась:
– Я давно это знаю. Другие люди сразу это видят и избавляются от меня. А ты нет. Забавно, что именно ты так и не догадалась. Ты такая дурочка. Такая пустышка. Ни на что не способна. Ты пуста. Как и твои глупые дрянные книжонки. Даже Итан считает твои романы дерьмовыми.
– Неправда, – вставил Итан, но Саттон его перебила:
– Я, по крайней мере, честно зарабатываю на жизнь. А чем на самом деле занимаешься ты, Айви? Ты точно не биржевой брокер, как утверждаешь. И все эти командировки, твои истории о поездках, о местах, где ты побывала, и людях, с которыми познакомилась. Все это ложь, верно?
Айви подошла к окну и выглянула наружу.
– Ну, я умею гораздо больше, чем какой-то там брокер. Тебе понравился взлом ваших компьютеров? Ты должна гордиться мной, мама. Ты родила гения. Я знаю о компьютерах больше, чем ты узнаешь за всю жизнь. Больше, чем Джобс и Гейтс, вместе взятые. Я могу сделать с компьютерами все, что захочу. Заставить их атаковать. Собирать информацию. И все это не оставляя следов.
– Но ты оставила следы, – возразил Итан. – Ты поменяла пароль на компьютере Саттон после того, как нашла пароль для меня, и до того, как ноутбук передали полиции. «Итан убил нашего ребенка» – это несколько чересчур, тебе не кажется?
– А мне он кажется очень уместным, и я оставила след, потому что хотела, чтобы ты знал. Неужели вы думали, что я позволю вам закончить эту историю невредимыми? Все прошло идеально. Именно так, как я планировала, с начала и до конца. А теперь – грандиозный финал.
– Вот как? – подняла бровь Саттон. – Так идеально, что полиция знает, кто ты? Они затравят тебя как собаку.
Айви снова засмеялась. Саттон поняла, что она наслаждается происходящим.
– Ты знаешь, мама, однажды меня чуть не удочерили. Я была такой симпатичной. Это случилось, когда мне было девять. Я прожила у них меньше трех месяцев, а потом они отправили меня обратно. Я им не понравилась. Они решили, что во мне есть червоточина. Так они сказали в приюте. Во мне есть «червоточина».
– Могу себе представить, – произнес Итан, но Айви погрузилась в воспоминания и проигнорировала его или не услышала.
Она мягко поглаживала щеку револьвером, лаская себя металлом.
– У них была собака. Ой, только не распускайте нюни, я не сделала псу ничего плохого. Его хозяева были говнюками. Однажды ночью я подложила говяжьи кости им в постель, чтобы пес их покусал. Как вам такая червоточина?
– Ты совершенно не в себе, – сказала Саттон.
Айви мило улыбнулась – эту идеальную улыбку Саттон видела уже сотни раз.
– О да, я такая благодаря тебе. Ты же меня бросила. Я была тебе не нужна. Что за женщина не хочет своего ребенка? А, точно. Ты. Ты никогда не хотела ребенка. Ни тогда, ни с Дэшилом, ни сейчас.
– Мне было тринадцать, Айви. Я сидела в тюрьме. Неужели ты ожидала, что, как только я выйду, то сразу же найду тебя и мы заживем счастливо?
– Саттон, – предупредил ее Итан, но она не собиралась просто выслушивать обвинения.
– Давай будем реалистами, Итан. У Айви в руках револьвер. Она уже убила двух человек лично и велела убить еще двоих. Мы не отговорим ее не убивать нас. Не избежим пули в голову.
Айви рассмеялась:
– Ты права. Вы оба уже мертвецы. Никто не придет вас спасать. Видишь ли, в соседнем городке кое-что произошло. Те, кто не занят в происшествии на площади, уже едут на юг. Когда они поймут, что ошиблись, и вернутся сюда, вы уже будете мертвы, а я уеду.
– Так ты все это спланировала, да? – спросил Итан.
– Я планировала это много лет, свинья. Кстати, ты ужасен в постели. Вялый член. Никак не вставал. И целуешься небрежно. Не знаю, как она это выдерживает.
А к Саттон она обратилась совершенно другим тоном, настороженным и полным любопытства:
– Я думала, ты хотя бы узнаешь меня, когда я тебя нашла.
– Ты совершенно на меня не похожа.
– Но я похожа. Если ты зачала меня со своим милым панк-рокером Хайденом Стоуном, добавь рыжие волосы и голубые глаза, и я буду вылитой копией. Разве ты не видишь? Или ты придуриваешься, Элизабет?
Услышав это имя, Саттон вздрогнула. В памяти всплыли черные волосы и самодельные татуировки Хайдена Стоуна. Она с трудом заставила себя вспомнить его лицо, которое забыла за столько лет. По крайней мере, теперь она знала, от кого забеременела в ту ночь. К горлу поднялась желчь.
– Больной урод. Воспользоваться мной вот так. Если твой отец он, понятно, почему ты родилась психопаткой.
– Он сказал мне, ты сама этого хотела. Даже просила. Да, представь себе, мама. Я разговаривала с милым папочкой. Он прекрасно тебя помнит. То есть помнил. Его тоже больше нет. И не думай, что я сделала это из-за тебя. Он был просто мусором, как и вы.
Саттон покачала головой, и темные волосы закрыли лицо как саваном.
– Какое же ты разочарование, Айви. После стольких лет, вместо того чтобы просто сказать, кто ты, как нормальный человек, устроила такое, чтобы почувствовать себя особенной.
Саттон встала. Айви взмахнула револьвером.
– Сядь.
Саттон сделала шаг, потом еще один.
– Я могла бы стать твоей матерью. Я была твоим другом, но этого явно недостаточно. Тебе ведь всего было бы мало, правда? Всего и всех.
В глазах Айви вспыхнула черная ярость.
– Когда ты умрешь, а я заберу все, этого будет достаточно.
Она прислонилась к дверному косяку, взяла револьвер обеими руками, и на ее лице заиграла улыбка.
– Ты знаешь, как это было просто? Сунуть в его ротик шприц и надавить? Он умер почти мгновенно.
Саттон остановилась.
– Нет, Айви. Не надо. Прекрати!
– Ни боли, ни сопротивления.
– Я тебя предупреждаю…
Итан тоже вскочил на ноги и встал справа от Саттон, плечом к плечу. Он едва сдерживал ярость, Саттон буквально чувствовала исходящие от него волны гнева.
Айви этого не заметила, а может, ей было все равно, она потеряла голову, увлекая их за собой в пропасть.
– А знаешь, я видела, как ты его обнаружила. Я спряталась в шкафу и ждала. Хотела увидеть твою реакцию. Когда я пробралась в дом, вы оба были пьяны и храпели. Итан лежал в своей комнате, в полной отключке. Я наблюдала за вами обоими. А потом увидела ребенка. И чуть не передумала. Дэшил был невинен. Я чуть не ушла домой за револьвером, чтобы пристрелить вас обоих. Но я знала, что это будет слишком легко для вас. Вы должны страдать. Должны ощутить боль. И сейчас это произойдет.
И она выстрелила.
Смерть и возрождениеА потом все произошло одновременно.
Айви снова спустила курок.
Итан нырнул вправо.
С криком, напоминающим звериный рык, Саттон бросилась на свою дочь, и в ее руке мелькнул металл. Нож, который Итан спрятал между подушками дивана, вонзился Айви в горло.
Саттон как будто превратилась в другого человека. Словно кто-то щелкнул выключателем. Однажды у нее уже возникало такое чувство – когда ей было тринадцать, во время жаркой ссоры с отчимом.
Теперь она снова это ощутила.
Ярость, чистая и пылающая, сила и ярость ангелов в ее ладони. Она пронизывает насквозь, ослепляет, избавляет от сомнений и тревог, превращает в отлаженный механизм.
Вспышка металла в лунном свете.
Горячий нож в ее руке.
Густая кровь на ладонях.
Итан уже оказался рядом, подхватив падающую Айви.
Саттон выронила нож и опустилась на колени.
Стук ее сердца сливался с воем сирен.
Итан опустился рядом и прижал ее к груди.
– Все кончено, Саттон, – снова и снова повторял он сквозь ее рыдания. – Все кончено. Все кончено. Все кончено.
А когда спустя несколько минут она пришла в себя, на нее смотрели пустые глаза женщины, пытавшейся отнять у нее жизнь. Холодные, пустые глаза. Чудовище, которое называло себя ее дочерью, уставилось на нее не моргая.
Когда думаешь, что все конченоПолгода спустя
– Я тебя ненавижу.
Саттон произнесла эти слова ровным тоном, как констатацию факта.
Итан засмеялся:
– Неправда. Ты меня любишь. Ты любишь нас.
– Это не значит, что я не могу тебя ненавидеть.
Это стало чем-то вроде привычной шутки. Чем чаще Саттон говорила, что ненавидит его, тем яснее становилось, что она его любит. В большинстве случаев.
Тетя Джозефина однажды сказала, что секс – это самое честное, чем можно заняться с другим человеком. Так что, если ты не готова обнажить свою душу перед парнем, сказала она, стоит подождать.
Саттон жалела, что не подождала. Жалела, что многое не сделала по-другому. В особенности, что не встретилась лицом к лицу с демонами, вместо того чтобы убегать. Теперь ей предстояла жизнь, полная ужаса. Она погладила свой живот, в котором теплилась жизнь. Да, ей было страшно. Очень страшно. Но у нее снова появилась надежда. Шанс начать жизнь заново.
Терапия помогла справиться с чувством вины. С болью. Трудно было переварить, что собственная дочь превратила ее жизнь в ад, манипулировала ею, убила ее сына и пыталась убить ее и Итана. Временами казалось, что это за гранью реальности.
Трудно было смириться и с тем, что пришлось убить свою дочь. И с этим уже ничего не поделать. До конца дней придется нести эту вину, чувство, что, поступи Саттон в детстве по-другому, Айви не превратилась бы в чудовище.
Психотерапевт заверил Саттон, что она не виновата. Что только Айви ответственна за свои поступки.
Джоэл Робинсон защищал ее в суде, и на следующей неделе у нее заканчивалось условное наказание. Саттон понимала, что легко отделалась. У правительства были веские основания отправить ее в тюрьму, но Робинсон оказался на высоте, и сделка с признанием вины устроила все стороны.
И все это время Итан был как скала.
Жизнь не стала прежней, но у них появилась надежда. После кошмарной потери и пережитого они изменились. Изменились, стараясь простить друг друга. Изменились, посетив могилу женщины, которая отравила их жизнь ужасом. Изменились, погрузившись в творчество и друг в друга, единственное, что им было по-настоящему нужно. Изменились, найдя истину в любви.
Все стало даже слишком идеально. Саттон решила об этом не думать. Тогда, возможно, все так и останется.
Как ни посмотри, они исцелились. Вместе.
По вечерам они сидели на качелях на крыльце. Сидели обнявшись. Стало прохладно. Лужайку устилали неубранные листья, рассыпая последние брызги золота и ржавчины. Сегодня голова Саттон лежала у Итана на коленях. Он положил правую руку на ее растущий живот, а в левую взял книгу, которую его попросили прочесть. Было тихо. Спокойно. Страницы книги шептались с ветерком.
Саттон уставилась в потолок.
– До рождения ребенка надо перекрасить эти доски. Через пару недель мы будем день и ночь на ногах и…
Итан наклонился и поцеловал ее. Провел рукой по ее ладони. Поцеловал толстый, извилистый и блестящий шрам, оставленный в тот вечер ножом.
– Потолок подождет. Мне надо что-то придумать, чтобы не ехать в промо-тур.
– Ты не можешь не поехать, сам прекрасно знаешь. Книга слишком важна. И слишком хороша. Она изменит много жизней, Итан.
– Наши уж точно изменила, и для меня это самое важное.
Они уже обсуждали его книгу, которая изменит много жизней. Саттон и правда в это верила. Роман был таким пронзительным, честным, настоящим. И уже получил очень хорошие отзывы критиков. Поговаривали о Пулитцеровской и Национальной книжной премии.
К чести Итана, он всячески старался не обращать на эти слухи внимания. Конечно, время от времени в нем вспыхивала искра гордости, но Саттон знала, точнее надеялась, что это скорее результат глубочайшего облегчения, потому что он наконец-то сумел написать еще одну книгу, и ей нравилось каждое слово в романе.
Итан отложил книгу:
– А как продвигается твой роман? Ты почти не говорила о нем на этой неделе.
Она радостно вздохнула:
– Сегодня утром я завершила финальную сцену. Теперь остался эпилог.
Итан широко улыбнулся:
– Это же отлично, любимая. Почему ты мне не сказала?
– Потому что позвонила Холли, и я отвлеклась. Только сейчас вспомнила. Мозг беременной.
– И что хотела наш любимый детектив?
– Она собиралась зайти сегодня вечером. Сказала, что у нее есть сюрприз.
– Надеюсь, это предполагает вино.
– Надеюсь, это предполагает ужин.
Холли Грэм, их новый лучший друг. Она чуть не умерла ради них, провела две недели в коме, испуганные родители хлопотали над ней, как птицы над гнездом. Когда она очнулась, ликовал весь штат Теннесси. Когда после целого месяца, проведенного в больнице, и множества операций ее выписали, Грэм решила уйти в сумерках, якобы чтобы никто не увидел, как она хромает. Но Саттон и Итан знали правду. Она не хотела, чтобы ее прославляли как героя. Она любила свою работу и радовалась, что сможет к ней вернуться.
Но слухи все равно просочились. Она вышла из больницы, опираясь на трость, и оказалась перед огромной толпой журналистов и поклонников. Когда она помахала рукой в сторону камер, толпа взревела от радости.
Как и следовало ожидать, все только и говорили об этой истории, даже спустя полгода. К Саттон и Итану бесчисленное количество раз обращались по поводу интервью, звали на телевидение, хотели снять фильм. Холли осаждали режиссеры. Всем троим предлагали написать книгу. Холли наотрез отказывалась. Саттон тоже считала, что не стоит этого делать, и Итан с ней согласился. Но Билл и Джесс упорно настаивали.
Айви умерла. Ее сообщник сидел в тюрьме. Они снова стали хозяевами собственной жизни.
Малыш лениво заворочался под отцовской рукой, а потом с силой пнул мать в почку.
– Ого! – сказала Саттон, наслаждаясь каждой минутой. – Он будет футболистом.
– Игроком в крикет. Мальчик будет играть в крикет.
Перед крыльцом остановилась неприметная машина Холли Грэм.
– Холли приехала, – объявил Итан.
– Боже, помоги мне встать. Чувствую себя китом.
– Ты прекрасно выглядишь.
Но Итан со смехом помог Саттон, подложив руку ей за спину. Она была такой неуклюжей, но очаровательной.
Холли крепко обняла обоих.
– Пойдем в дом? У меня есть новости.
– Да? Такой тон я слышал от учителя, который хотел шлепнуть меня по рукам линейкой, – пошутил Итан.
– Да, пойдем, – сказала Саттон. – Все равно уже слишком холодно.
На кухне Саттон провела рукой по мраморной столешнице и села на барный табурет, прислонившись ноющей спиной к высокой спинке. Итан сел рядом. Холли осталась стоять.
– Это будет непросто услышать.
– Говори, – сказала Саттон, сделав вид, что ей все равно.
Она знала, что сейчас будет. Чувствовала витающие в воздухе слова.
– Айви ошиблась.
* * *
Излучая ярость, Итан расхаживал взад-вперед у окна, как тигр в клетке.
Саттон не сдвинулась с места.
Холли еще говорила, объясняя, успокаивая.
– Мы совершенно уверены. Мы нашли ее блокноты и записи в компьютере. Все ее исследования, все болезненные подробности, которые она просеяла, все предположения оказались неверными. Точно ей удалось выяснить лишь одно – она родилась в колонии для несовершеннолетних.
– Но не у меня, – прошептала Саттон.
– Не у тебя. Когда данные всех колоний выложили в онлайн, как указывал закон штата Теннесси, записи случайно объединили. В документах Элизабет Саттон Уилсон числилась матерью девочки, названной Айви.
– Так кто же она на самом деле? Кто ее мать? – спросил Итан.
– По закону я не имею права разглашать эти сведения, но она умерла от передозировки героина через месяц после освобождения из колонии.
– А моя дочь? Ты знаешь…
– Погоди, – сказал Итан, так быстро подскочив к Холли, что она чуть не отпрыгнула. – Прежде чем ты ответишь, Холли… Саттон, ты должна все обдумать. Пути назад не будет.
Саттон кивнула:
– Я понимаю.
Холли похлопала по блокноту.
– Я могу дать ровно столько информации, сколько ты захочешь, Саттон. Данные по усыновлению закрыты, но учитывая обстоятельства…
– Дайте мне минутку. Я хочу воды.
Итан поспешил к холодильнику, вытащил ледяную бутылку. Налил стакан воды и протянул Саттон, внимательно глядя на нее.
Саттон пила, надеясь, что это замедлит сердцебиение. Затем поставила стакан на столешницу.
– Я не хочу знать, кто она. Не хочу знать, где она. Просто хочу быть уверена, что у нее все хорошо. Что у нее нормальная жизнь. Что она не урод, как Айви. Что я не сотворила чудовище.
Итан выдохнул с явным облегчением.
– Я прекрасно тебя понимаю, – ответила Холли. – И могу заверить, что она счастливая девушка и прекрасно устроилась в жизни.
– Это все, что мне нужно. Она заслуживает шанс на хорошую жизнь. Вот почему я ее и отдала. Я не хотела разрушить ей жизнь. И не хочу, чтобы мы на нее пагубно повлияли. У нас теперь слишком много тяжелого багажа.
– Останься на ужин, – предложила Саттон, но Холли замахала руками.
– Я обещала Джиму, что зайду, как поговорю с вами. Он собирается открыть вино и поджарить стейки. Да и вам нужно время. Если вдруг передумаешь…
– Я не передумаю. Избавься от этих заметок, Холли.
– Ладно. Ну, я пошла. Хорошего вечера.
Итан проводил Холли до двери. Забрал книгу, которую оставил на крыльце, запер дверь и вернулся на кухню. Погладил Саттон по плечу, и она прислонилась к его теплому боку.
– Ты как? – спросил он.
– Все хорошо. Вообще-то, мне полегчало.
– Эти боль, страх и ужас – все было напрасно.
– Айви не сказала бы, что это было напрасно. Она все равно решила бы, что ее предали. И разрушила еще чью-нибудь жизнь вместо нашей.
– Наша жизнь не разрушена, Саттон.
Малыш заворочался, выражая согласие, и она улыбнулась.
– Ты прав. Это неверное слово. Прости.
– Наверное, тебе нужно время, чтобы все обдумать?
Саттон мгновение помолчала.
– Пожалуй, сейчас мне не стоит об этом размышлять. Может, вместо этого заняться чем-нибудь бездумным? В любом случае мне надо ответить на несколько имейлов. Это подойдет.
Итан посмотрел ей в глаза и, похоже, убедился, что она говорит правду.
– Ладно. Тогда иди. А я буду готовить.
Через двадцать минут Итан открыл дверь ее кабинета и сунул внутрь голову. И улыбнулся, увидев, что его жена лежит перед открытым ноутбуком на диване, задрав ноги кверху. Она захлопнула крышку.
– Ужин готов? – спросила она.
– Через пять минут. Я сделал карбонару. Решил, тебе нужно что-нибудь теплое.
– Отлично. Буду через секунду. Я почти закончила.
* * *
Саттон подождала, когда дверь захлопнется, а потом открыла на ноутбуке страницу соцсети, которая разрушила анонимность в мире.
Фотография была размером с ноготок, но при клике на нее увеличилась на весь экран.
Девушка стояла на пляже, и солнце подчеркивало ее силуэт.
Длинные ноги, как у лани, светло-рыжие волосы. Ее нос был как будто выточен из мрамора – профиль ангела Боттичелли.
Она прикрыла от солнца глаза, но Саттон не сомневалась, что они голубые.
Девушка улыбалась и была полна надежды. Как будто ее ожидает целый мир.
Так и есть. Конечно, так и есть.
Едва касаясь экрана, Саттон обвела пальцем контуры ее подбородка. Эта девушка, эта богиня, безусловно, ее дочь, это так же ясно, как если бы Саттон дотянулась до небес и создала ее из облака.
Никто не должен знать. Это ее тайна. И Саттон унесет ее с собой в могилу.
– Привет, Джози.
