Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Стивен Кинг

Как я упоминал в начале книги, с 3 по 12 февраля 2013 года – этот период почти совпал с первыми двумя неделями расследования по делу Элизы – в Лос-Анджелесе происходило нечто невероятное. Бывший офицер полиции и резервист военно-морского флота Кристофер Дорнер объявил «атипичную и асимметричную войну» полицейскому управлению Лос-Анджелеса, намереваясь отомстить за свое увольнение, состоявшееся около пяти лет назад.

Дорнер вывесил в Facebook печально известный восемнадцатистраничный «манифест», в котором сообщал шокирующие подробности о царящих в полиции Лос-Анджелеса коррупции, расизме и криминале. В своем обвинительном документе он изображал полицейское управление местом, где чрезмерное применение силы, институционализированные расизм и сексизм, а также укрывательство встречаются повсеместно. По его словам, белые сотрудники устраивались в правоохранительные органы «с единственной целью – издеваться над меньшинствами…» Один из полицейских, участвовавших в избиении Родни Кинга, запечатленном на видео, быстро дослужился до высокой должности, а об увольнении кого бы то ни было речи вообще не шло.

Полицейские «оставляют людей истекать кровью лишь для того, чтобы похвастаться сослуживцам, что у них опять случился 187 [код для убийства] и теперь накопятся сверхурочные благодаря последующим вызовам в суд». Дорнер вспоминал, как полицейские фотографировали мертвые тела и устраивали с сотрудниками других подразделений конкурс на «самый жуткий труп».

В своем манифесте Дорнер детально описывал свою боевую стратегию, в рамках которой намеревался убить десятки людей, – он называл это «необходимым злом». Себя он объявлял «не страшащимся смерти джихадистом, которого невозможно остановить».

После того как Дорнер застрелил недавно помолвленную пару, власти объявили его безумие «внутренним терроризмом». Они призвали прекратить писать твиты, поскольку документация действий правоохранительных органов могла помешать арестовать Дорнера. К тому моменту, когда полиция окружила Дорнера, засевшего в хижине у Большого Медвежьего озера, охота на него уже стала одной из самых горячих национальных новостей. Во время противостояния с полицией Дорнер открыл огонь по двум офицерам и убил одного. Что случилось дальше, зависит от того, хотите ли вы верить полицейским, написавшим в рапорте, что пожар в хижине начался случайно, из-за слезоточивого газа. Сообщалось, что забаррикадировавшийся внутри Дорнер выстрелил в себя перед тем, как его тело охватил огонь.

Охота на Дорнера тесно связана с делом Элизы Лэм по двум причинам: во-первых, она почти наверняка отвлекла кадровый состав от других дел, включая дело Элизы; а во-вторых, манифест Дорнера служит подтверждением – и порождением – уже существующих сведении о коррупции в полиции Лос-Анджелеса.

Чем дольше я изучал события прошлого, тем больше находил связей со странностями в деле Элизы. Намечалась тревожная тенденция.

РЭМПАРТСКИЙ СКАНДАЛ

В плотно населенном районе Рэмпарт, по официальным сообщениям, совершалось около 150 убийств в год. Офицеры CRASH – специализированного подразделения полиции Лос-Анджелеса, занимающегося борьбой с бандами, – вели себя в Рэмпарте почти как оккупационная армия. Они считали себя копами особого сорта, которым позволено не считаться с правилами. Их девизом было «Нас боятся те, кого боятся остальные». Они награждали почетными значками тех, кому удалось подстрелить члена банды: черный значок – за убитого, красный – за раненого.

Во время Рэмпартского скандала, который в 1999 году запустили своими статьями Мэтт Лэйт и Скотт Гловер из Los Angeles Times, открылось, что в рядах полиции Лос-Анджелеса действовал ни много ни мало преступный синдикат. Разоблачителем, приоткрывшим завесу тайны, стал бывший сотрудник полиции Рафаэль Перес. Его обвиняли в краже восьмифунтовой упаковки кокаина из хранилища вещдоков.

Сотрудничая с федералами, Перес помог подтвердить ряд фактов полицейской коррупции. В числе прочего выяснилось, что офицеры полиции Лос-Анджелеса выполняли обязанности платных охранников и доверенных лиц звукозаписывающего лейбла Death Row Records. В частности, в свободное от служебных обязанностей время копы получали крупные суммы от Шуга Найта[501]501
  Мэрион Хью «Шуг» Найт-младший – основатель, соучредитель и бывший генеральный директор Death Row Records, который, как считается, был вовлечен в убийство Тупака Шакура, но его вина не была доказана.


[Закрыть] за то, что покрывали его. Это послужило пищей для конспирологической теории о том, что полиция Лос-Анджелеса имела отношение к убийствам Тупака и Бигги.

Перес и его адвокат заключили соглашение, которое иногда называют «сделкой со следствием»: Перес продаст всех с потрохами, а правительство в обмен снимет с него обвинение.

Переса мучала совесть. Тени прошлого не давали ему спать. И то, что он поведал федеральным агентам, повергло их в шок и потрясло полицейское управление Лос-Анджелеса до основания. Перес не просто рассказал о преступлениях, в которых был замешан, – он вывел на чистую воду ошеломляющее число сотрудников полиции, на протяжении многих лет тайно занимавшихся преступной деятельностью прямо на посту.

Свои разоблачения Перес начал с жуткой истории о том, как он и его напарник Нино Дерден во время стычки обстреляли безоружного чернокожего юношу Филипа Овандо – в результате того парализовало. Рядом с истекающим кровью Овандо полицейские бросили винтовку двадцать второго калибра – по словам Переса, это было обычной практикой. Собственно говоря, офицеры CRASH регулярно носили с собой запасное огнестрельное оружие специально на тот случай, если понадобится подставить подозреваемого. Если вам слышится здесь что-то знакомое, то это потому, что практически о том же Крис Дорнер сообщал в своем «манифесте».

Из-за ложных показаний Переса и Дердена невиновный человек, которого они жестоко превратили в парализованного инвалида, получил двадцать три года тюрьмы, а полицейские заработали поощрение.

Спустя неделю после признания Переса судья выпустил приказ о доставлении Овандо в суд и освободил его. Последний в итоге получил от полиции Лос-Анджелеса компенсацию в размере 15 миллионов долларов, самую крупную в истории города.

У Переса, однако, было еще что рассказать. Он сообщил, что сотрудники полиции Лос-Анджелеса и детективы из CRASH и других подразделений регулярно воровали наркотики и деньги из сейфов для вещдоков; они подбрасывали улики членам банд; они вступали в сговор, чтобы шантажировать наркоторговцев; они пытали подозреваемых на допросах и иногда убивали их; также они нарушали картину преступления и подтасовывали вещественные доказательства, чтобы скрыть и замаскировать свои деяния. Подразделение CRASH предстало чем-то вроде «банды в мундирах», его сотрудники оказались такими же коррумпированными и жестокими, как те преступники, с которыми они должны были бороться.

С помощью показаний Переса адвокаты смогли добиться пересмотра более сотни дел. Во время Рэмпартского скандала обвинения предъявили по меньшей мере семидесяти полицейским, включая офицера, которого арестовали в больнице, где рожала его жена. Перес утверждал, что в описанные им преступления были вовлечены 90 % сотрудников CRASH.

А инспекторы полиции Лос-Анджелеса в это время не замечали криминальной деятельности, позволяя суду выносить серьезные приговоры на основании подделанных улик и ложных показаний. Рэмпартский скандал продемонстрировал, до какой степени погрязла в коррупции вся система уголовного судопроизводства. Перед тем как Пересу огласили приговор по обвинению, связанному с наркотиками, он произнес перед судом горестную речь.

«В рэмпартском подразделении CRASH… я поддался искушению властью… Те, кто охотится на чудовищ, – заключил он, – должны следить за тем, как бы не превратиться в чудовищ самим».

Но в конце концов Рэмпартский скандал, разразившийся вокруг беспрецедентного факта укрывательства полицейских злоупотреблений, тоже замяли, и его результатом стали лишь скудные реформы или «реорганизация» в полицейском управлении Лос-Анджелеса и окружной прокуратуре.

Экскурс в историю повальной коррупции в полиции Лос-Анджелеса, и в частности в подразделении CRASH на рубеже тысячелетии, может показаться ненужным отступлением, однако же он тесно связан с нашей темой. И дело здесь далеко не только в том, что подобная коррупция до сих пор существует в правоохранительных структурах.

Именно в CRASH проходил «боевое крещение» Уоллас Теннелл. Один из ведущих детективов в деле Элизы Лэм осваивал профессиональные навыки правоохранителя, работая следователем в CRASH в конце 1980-х, в золотые годы подразделения. Разбирая многочисленные случаи криминального сговора и или чудовищной халатности в рядах полиции Лос-Анджелеса, важно помнить о «корнях» Теннелла.

«ТЕМНЫЙ АЛЬЯНС»: ЦРУ, ПОЛИЦИЯ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА И НАРКОТРАФИК

Более чем за десять лет до Рэмпартского скандала в полиции Лос-Анджелеса вскрылся еще один грандиозный случай коррупции. Тот скандал не только считается одним из крупнейших в истории города – в него были вовлечены ЦРУ ФБР и Министерство юстиции, и его можно считать одним из самых отвратительных заговоров в современной истории США. История с наркотрафиком ЦРУ стала известна общественности в 1995 году, когда бесстрашный репортер Гэри Уэбб опубликовал один из первых крупных очерков в сетевой расследовательской журналистике. Свои статьи он превратил в книгу «Темный альянс: ЦРУ контрас и крэковая эпидемия» (Dark Alliance: The CIA, the Contras, andthe Crack Cocaine Explosion).

Уэбб вывел на чистую воду криминальный картель никарагуанского оппозиционного движения контрас, управлявший крупными поставками крэка, пользуясь защитой и содействием ЦРУ и полиции Лос-Анджелеса. Заметим, подразделение CRASH (в котором Теннелл начинал свою карьеру детектива) играло важную роль в надзоре за местом, считавшимся «самым активным кокаиновым регионом планеты». В итоге полиции Лос-Анджелеса пришлось «по-тихому распустить» свое антикрэковое спецподразделение в Южном Лос-Анджелесе, состоявшее из тридцати двух человек. Предшествовало этому обнаружение тридцати мусорных контейнеров объемом в один галлон, заполненных кокаином.

В своих статьях Уэбб выдвигал предположение, что крэковой эпидемии среди чернокожего населения способствовали сами правоохранительные органы, для которых существование банд наркоторговцев было предлогом для ужесточения политики в отношении молодых афроамериканцев. Книга произвела эффект разорвавшейся бомбы, по стране прокатилась волна возмущенных протестов. ЦРУ вместе с Washington Post приложили массу усилий, чтобы не только уничтожить Уэбба, но и дискредитировать его расследование. Оно и по сей день служит предметом яростных споров, а популярные СМИ продолжают искать на Уэбба компромат.

В 2004 году полиция Лос-Анджелеса сообщила, что Уэбб совершил самоубийство. Коронер установил, что он умер, нанеся себе два выстрела в голову. Именно так – два.

КОРРУПЦИЯ В НАШИ ДНИ

В сентябре 2014 года федеральные агенты объявили, что «модный район» в центре Лос-Анджелеса служил «эпицентром» международной системы отмывания денег, управляемой наркокартелями. В ходе спецоперации правоохранители изъяли более ста миллионов наличными и выявили, как они это назвали, «черный рынок обмена песо», подчиненный наркокартелю Синалоа.

Новостной портал Business Insider описал эту систему как средство «покупать законные товары за грязные деньги, а затем перепродавать эти товары, получая уже легальную прибыль, – и все это в обход колумбийских тарифов на импорт». Самое любопытное здесь заключается в том, что примерно в то же время, когда криминальную схему разоблачали, ФБР проводило операцию под прикрытием с целью поймать с поличным и арестовать помощника шерифа округа Лос-Анджелес Кеннета Коллинза и еще троих сотрудников правоохранительных служб, замешанных в делах международного наркокартеля. Коллинза обвинили в получении взяток в обмен на укрывание наркоторговцев. Согласно ФБР, он признался полицейскому под прикрытием, что он и его люди обеспечивали безопасность картеля и в случае необходимости применяли насилие.

Расследование, проведенное в 2014 году журналистами Los Angeles Times, показало, что полиция Лос-Анджелеса регулярно занижала статистику по насильственным преступлениям и присваивала им более легкую категорию. По словам капитана Лиллиан Карранзы, в 2016 году высокопоставленные офицеры сильно дезинформировали общественность касательно числа случаев нападения при отягчающих обстоятельствах, занизив его на 10 % и изменив классификацию примерно по 1200 насильственным преступлениям. Вся полиция Лос-Анджелеса, заявила Карранза, была «вовлечена в чрезвычайно сложную систему укрывательства в попытке утаить тот факт, что руководящие офицеры предоставляли общественности ложную статистику преступлений с целью убедить людей в том, что уровень преступности существенно не повысился».

Таким образом, мы видим, что в дополнение к махинациям с наркотиками в контексте расследования по делу Лэм начинает вырисоваться еще кое-что. У нас имеется полицейское управление, которое активно занимается сокрытием насильственных преступлений и одновременно истощает свои ресурсы, пуская их на крупнейшую в истории города облаву, наносящую серьезный вред морально-психологическому облику правоохранителей. И это в ту самую неделю, когда исчезает Элиза.

Я отправил детективу Грегу Стернсу твит с просьбой ответить на несколько вопросов о деле. «О каком деле?» – написал он в ответ. «Элизы Лэм», – уточнил я. Он написал: «Я не заинтересован в обсуждении этого дела».

Другой пользователь Twitter увидел этот комментарий и ответил: «Да ну. А тысячи других людей заинтересованы».

Я написал детективу Тиму Марше электронное письмо касательно пересечений следствия с облавой на Дорнера.

«Все верно – Дорнер вышел на тропу войны вечером того самого дня, когда делом Лэм занялся убойный отдел, – написал Марша. – Исходя из имевшихся на тот момент обстоятельств мы классифицировали исчезновение Элизы как „дело особой важности“. Согласно протоколам убойного отдела, такие дела являются приоритетными при расследовании и отрывать от них сотрудников нельзя. Дело Дорнера затребовало большую часть людского ресурса отдела, однако детективы Теннелл, Стернс, Гэйбл и я продолжали заниматься делом Лэм».

Он заявил, что у него есть свое мнение по поводу дела Лэм, но перед тем, как его высказывать, он должен из соображений субординации свериться со Стернсом.

Я понимал, что это значит. И разумеется, пару недель спустя Марша написал мне: «Я спросил Грега еще раз, он твердо придерживается позиции „без комментариев“. В такой ситуации мне сложно с вами взаимодействовать. Но если хотите, можете написать ваши вопросы, я попытаюсь ответить на те из них, на какие смогу…»

Я выслал ему небольшой список обтекаемых вопросов, не затрагивавших щекотливые моменты. Но когда нажал «отправить», письмо вернулось. Я взглянул на код ошибки, и в душу закралось сильное подозрение, что Марша занес меня в черный список. Возможно, он получил от Стернса свежую директиву: не общаться со мной вообще. Я написал ему с другого аккаунта, на тот случай, если письмо вернулось по вине сбоя на сервере. Ответа не было.

Позже я снова попробовал побеседовать с детективом Грегом Стернсом. На этот раз я написал ему, что ко мне попали тревожные сведения и я хотел бы получить от полиции Лос-Анджелеса ответы на несколько вопросов.

Он меня забанил.

В 2016 году Джон Лордан покинул Лос-Анджелес и перебрался в Миннесоту, чтобы с головой посвятить себя BrainScratch. Целиком и полностью отдаться делу борьбы за правосудие с помощью YouTube его заставило не какое-то конкретное событие. Он сказал мне: «Я просто осознал, чего я хочу и к чему все сильнее и сильнее стремился всю жизнь. Большинство людей не хотят причинять другим вред, но при этом не проявляют особого желания ПОМОГАТЬ другим. Я думаю, многие решают для себя, что не хотят видеть мрачную сторону жизни».

Джон решил посвятить все свое время поискам справедливости посредством своего YouTube-канала.

Он обрел свою мечту в Миннесоте, где жить было дешево и все, что ему требовалось, был интернет. К тому времени он уже сделал сотни видео (почти десяток из них были посвящены делу Лэм) и чувствовал себя в ударе. Число его подписчиков перевалило через отметку 50 000, еще две тысячи добавлялись каждый месяц.

Но хотя дело Лэм в значительной степени прославило BrainScratch, думать о нем Джону было мучительно больно. Он собственными глазами наблюдал, как эта история выбивает людей из колеи.

«Когда мы слышим такую историю, – говорит Джон, – наша человеческая природа требует, чтобы в ней был смысл, урок, чтобы мы могли что-то почерпнуть из нее».

Для Джона история Элизы обернулась «пустотой внутри и разбитым сердцем».

Множество продюсеров обращались к нему с предложением снять документалку. Сделать фильм о деле Лэм Джону предлагал, в числе прочих, и Роберт Кивиат, продюсер скандально известного видео «вскрытия пришельца», повсеместно объявленного подделкой. Кивиат даже звонил мне, надеясь выпытать какую-то информацию.

Джон записал видео, которое назвал «последним словом по делу Элизы Лэм», однако был очень рад вновь погрузиться в расследование вместе с нами.

ПОДОЗРИТЕЛЬНОЕ КОРПОРАТИВНОЕ СЛИЯНИЕ

Мы с Джаредом записывали в Лос-Анджелесе интервью и материалы для нашей документалки. С собой мы привезли оператора Джейсона, исследовательницу паранормальных явлений Джони, Вильгельмину – актрису, которая должна была играть Элизу в постановочных сценах, и, наконец, Джона из BrainScratch.

Проблема заключалась в том, что отель закрыли для публики. Там шла реконструкция, и внутрь могли попасть лишь постоянные обитатели, которым выдали специальные ключи-брелоки, чтобы проходить в лобби.

Поэтому мы организовали встречу Джона с сетевыми расследователями Фрэнком и Дженевив, которых я встретил на «Контакте в пустыне». Они были фанатами BrainScratch, и в теплой дружеской обстановке мы немедленно принялись делиться своими теориями.

Мы постоянно возвращались к основополагающему вопросу: погибла Элиза в цистерне или же ее сбросили туда после смерти? Джон озвучил некоторые свои соображения относительно новой теории – впоследствии я нашел ей косвенное подтверждение. Авторство теории, по словам Джона, принадлежало его напарнику-расследователю, а состояла она в том, что кому-то могли дать указание оттянуть момент обнаружения тела Элизы.

Что, если в этой истории фигурируют два события, два разных преступления? Первое – то, что послужило причиной смерти Элизы, а второе – последующее сокрытие этой смерти по распоряжению управляющих и собственников Cecil. Согласно теории, служащие отеля не стали сразу же сообщать полиции о смерти Элизы, но сообщили о ней высшему руководству управляющей Cecil корпорации.

Но здесь нам нужно притормозить и подробнее остановиться на том, что происходило с Cecil во время интересующих нас событии и незадолго до них. Ранее мы уже обсуждали лихорадочные перестановки в руководстве отеля в XXI веке. В 2008 году, как раз перед тем, как экономический пузырь лопнул в результате Великой рецессии, в Cecil пригласили эксперта по развитию бизнеса Фреда Кордову, чтобы тот помог заключить сделку о продаже отеля. В то время центр Лос-Анджелеса переживал своего рода возрождение: девелоперы пытались создать ему имидж «модной яппи-площадки», где предприниматели смогут получать прибыль за счет нового продвинутого населения.

Чтобы достичь этого, необходимо было превратить центр в жилье для квалифицированных специалистов (возможность не увязать каждый день в чудовищных лос-анджелесских пробках – отличная приманка), поэтому девелоперы захотели трансформировать местные здания в отели с жилыми комплексами. В игру вступили деньги, и полиция помогла выдворить бездомных жителей из ценных районов вроде Мейн-стрит и Пятой авеню, переместив их в Скид-Роу, который превратился в крупнейшее пристанище бездомных во всей Америке.

Кордова в итоге вошел в группу покупателей, которые приобрели Cecil за 26 с половиной миллионов долларов. Помимо прочего, его план состоял в том, чтобы перепланировать комнаты и сделать отель привлекательным для туристов. Чтобы не нарушать законы о регулировании арендной платы, он решил воспользоваться лазейкой в «городском моратории, направленном на предотвращение превращения социального жилья в используемое по рыночным ценам», учредив новый отель, имевший тот же адрес, что и Cecil. Так появился на свет Stay On Main – вероятнее всего, так Кордова намеревался по-тихому выжить малоимущих постояльцев.

Добившись своего, Кордова отправил в городской совет личное письмо, в котором объяснял, почему он решил преобразовать отель из объекта жилой недвижимости в недвижимость коммерческую и почему он считает себя вправе обойти муниципальное постановление.

«Когда мы приобрели Cecil, он находился в кризисе, – писал Кордова. – Предыдущие владельцы закрывали глаза на то, что происходило в отеле с его постояльцами. Сюда заселялись наркодилеры и разворачивали торговлю, а их клиенты снимали себе комнаты и по нескольку дней предавались употреблению веществ. Согласно полицейским отчетам, в среднем в отеле случалось более одной смерти в месяц, а в некоторые месяцы вплоть до шести, от передозировок и других причин, связанных с наркотиками. После того как мы „почистили“ отель, подобные инциденты практически прекратились. Мы спасли множество жизней! Cecil больше не служит прибежищем для преступников, ищущих жертву среди неблагополучных членов нашего общества» [курсив мой. – Авт.].

В этих двух предложениях Кордова официально признал, что отель был логовом насильников и преступников. В одном из своих видео на BrainScratch Джон Лордан отметил, что еще до того, как Кордова покинул группу собственников Cecil в 2012 году из-за финансовых трудностей – существенно осложняемых Великой рецессией, которая вытянула из центрального района изрядное количество капиталов, – можно было заметить, что отелю необходимо кардинально переосмыслить рисунок своей роли в жизни центрального района.

«Для меня, – заявил Джон, – это напрямую связано с тем, что случилось с Элизой. Мог ли кто-то иметь обоснованный интерес разрушить эту цепь ассоциаций?»

Вскоре после 2008 года, в разгар Великой рецессии, руководство перешло от Кордовы к Хербу Чейзу. Горы судебных исков росли, денежный поток иссякал – и Чейз отказался от планов по реконструкции.

Интересно то, что Чейз намеревался превратить Cecil в жилье исключительно для бездомных. Однако за этим, возможно, скрывался далеко не альтруистический мотив. Чейз вполне мог рассчитывать выбить под свой проект для бездомных огромные региональные и федеральные субсидии. Вероятно, это была, как отметил Лордан, «хорошая идея в неподходящий момент», и городской совет в конечном счете отверг план Чейза, после чего гибрид Cecil Hotel / Stay On Main испытал «кризис идентичности… застряв между двумя концепциями развития». Приют для обделенных судьбой или маяк джентрификации и прогресса?

И тут начинается самое интересное.

Следующим проектом Чейза было войти в партнерство с одной из крупнейших в мире фирм, торгующих недвижимостью, – CBRE Group. В начале 2013 года Чейз вел с CBRE переговоры. Джон Лордан и его напарник-расследователь нашли пресс-релиз от 20 февраля 2013-го, озаглавленный «Команда Multi Housing Capital Advisors присоединяется к CBRE». Документ сообщал, что «команда из семи топ-менеджеров [которые] сформировали ядро компании Multi Housing Capital Advisors [МНСА]… основанной Хербом Чейзом и Питером Шерманом» станет частью сети CBRE. Таким образом, отель Cecil, которым владели и управляли Чейз и руководство МНСА, провозглашался новым приобретением CBRE.

Спустя сутки после того, как тело Элизы нашли, – после многих дней бестолкового следствия, во время которого две разные команды полицейских и отряд кинологов не сумели обнаружить труп, находившийся прямо у них под носом, – владельцы Cecil объявили о том, что окончательно оформили многомиллионный договор с одной из крупнейших в мире фирм, торгующих недвижимостью.

В своем видео Джон скептически отнесся к этому сообщению: «Есть ли вероятность, что [Чейз] не хотел распространения новости о том, что иностранная туристка была убита или даже просто найдена мертвой на территории здания, управляемого [новым членом CBRE]? Чтобы выяснить это, нужно взглянуть на информационное поле вокруг обнаружения тела. Обратилось ли руководство отеля в полицию сразу? Или сначала они связались со своими управляющими партнерами? Не возникла ли у управляющей компании мысль, что проблему можно уладить по-иному? Там был человек [Педро Товар], который был с компанией тридцать лет, почти всю свою жизнь, – правлению, должно быть, трудно было убедить его, что все должно остаться в тайне».

Вскоре после слияния, как я выяснил позже, Товар вошел в число управляющих отелем.

Джон и его напарник обдумали вероятность того, что преступный замысел или грубая халатность в истории Элизы обусловлены двумя «комплексами обстоятельств». «Элизу могли убить при одном комплексе обстоятельств… а потом спрятать ее тело при другом комплексе обстоятельств».

Так что давайте представим, предложил Джон Фрэнку, Дженевив и мне, что Элиза была убита (или, возможно, просто погибла в результате несчастного случая) где-то в отеле. Служащие и охранники вначале обратились к управляющим, те, в свою очередь, обратились к высокому начальству, а начальство сказало, что тело нужно временно спрятать.

Эта версия развития событий, известная как «теория спрятанного трупа», предполагает, что, когда полиция обыскивала крышу, трупа Элизы могло еще не быть в цистерне. Это объясняет, почему служебные собаки ничего не учуяли. Также это объясняет, почему, как указывает доктор Хизерот, отчет о вскрытии не содержит доказательств утопления, и можно с изрядной долей вероятности, если не с полной уверенностью, заявить, что Элиза умерла до того, как оказалась в воде.

В том коротком временном промежутке – февраль 2013 года – могла возникнуть острая финансовая необходимость для оттягивания обнаружения тела Элизы. Вскоре мне предстояло получить дополнительные сведения, позволяющие предположить, что у руководства Cecil были подозрительно комфортные отношения с полицией Лос-Анджелеса.

ИНФОРМАНТ

В начале октября 2018 года я встретился с бывшим консультантом полиции Лос-Анджелеса, располагавшим инсайдерской информацией по делу Лэм. Эта женщина – из-за деликатной темы беседы она разговаривала со мной анонимно – работала консультантом по юридическим вопросам. Назовем ее Мэри Джейн.

Мы с Мэри Джейн пытались договориться об интервью уже больше года, и я с нетерпением ждал, что она расскажет. За два часа, предшествовавшие нашей беседе, – она должна была состояться в рыбном ресторане в Сан-Диего, – все, что могло пойти не так, пошло не так. Проблемы с машиной, проблемы с мобильным телефоном, проблемы с банком. К тому времени, как я добрался до ресторана, я был весь мокрый от пота и разговаривал сам с собой.

Мэри Джейн заказала палтус и начала свой рассказ. Несколько лет она проработала в полиции Лос-Анджелеса в качестве вольнонаемного сотрудника. Она выполняла обязанности консультанта и содействовала полиции в расследовании многочисленных дел, связанных с наркотиками. Первое такое дело она взяла в 2011 году. Вначале все шло нормально. Она помогала детективам со специализированными анализами, получением показаний и установлением цепи ответственности. В нескольких делах ее участие сыграло ключевую роль для вынесения обвинительного приговора.

Но затем Мэри Джейн начала замечать нечто странное. В изрядном числе случаев полиция отказывалась от выдвижения обвинения. Мэри Джейн специально уточняла: «Нужны ли мои свидетельские показания?» Несколько раз ей сообщали, что обвинение выдвигаться не будет, хотя она знала, что улик достаточно.

Конечно, если вы, как и я, считаете американскую «войну с наркотиками» преступлением против человечества, такая пассивность вас не огорчит. Но истинной причиной отказа полиции от обвинений оказалась коррупция.

Мэри работала вместе с офицером, которого в конечном счете замучила совесть, и он уволился. Этот человек сообщил ей, что полиция Лос-Анджелеса регулярно получает 20 % прибыли от наркосделок частных лиц и картелей. Копы по сути дают арестованным наркодилерам шанс откупиться от обвинения и берут свою долю как деньгами, так и «продукцией». К тому же, как узнала Мэри Джейн, некоторые офицеры регулярно занимаются отмыванием финансов.

Своими глазами Мэри Джейн этого отмывания не наблюдала, однако видела явные свидетельства коррупции. А еще – свидетельства систематических проявлений расизма.

– Если подозреваемый черный, для них он по определению виновен, – сказала она.

Настал момент, когда Мэри Джейн перестала задавать вопросы, потому что не хотела слышать ответы.

– На преступлениях, – поведала она мне, – полиция Лос-Анджелеса зарабатывает.

Цель копов не отправлять преступников за решетку. Это денег не приносит. Полиция – часть «цепочки наркотрафика», работающая с картелями. Звучит невероятно, но, если вспомнить недавнюю облаву ФБР, во время которой выяснилось, что сотрудники правоохранительных органов Южной Калифорнии получали от картелей деньги в обмен на «крышу» – не говоря уже о более давних скандалах, – все сходится. Также один знакомый Мэри Джейн рассказал ей, что где-то в Лос-Анджелесе есть мотель сети Motel 6, в котором действует контролируемая полицией сеть проституток.

– Есть и хорошие копы, – сказала Мэри Джейн, положив в рот кусочек палтуса и прожевав его, – но они не хотят стучать на плохих. Для меня это был шок. Общая картина заключается в том, что все они полностью погрязли в коррупции.

Услышав о деле Элизы Лэм, Мэри Джейн немедленно подумала, что полиция здесь как-то замешана. Когда она стала задавать вопросы, правоохранители реагировали крайне враждебно. Записи, которые следовало представить общественности, были скрыты. Полиция обязана была обнародовать их, пояснила Мэри Джейн, и тот факт, что обнародования не произошло, заставил ее предположить, что с делом что-то неладно. Если все было в порядке, к чему такая секретность? Люди имеют право на информацию.

Затем мы добрались до самого главного.

Мэри Джейн знала одного частного детектива высокого ранга, он работал на ассоциацию. Полиция Лос-Анджелеса наняла двух частных детективов рангом пониже специально для дела Лэм. Эти детективы рассказали знакомому Мэри Джейн, что запись с камеры видеонаблюдения была серьезно отредактирована, и, как им кажется, тут замешан сотрудник полиции. Также ее знакомый сказал, что отель откупился от полиции, чтобы дело закрыли.