Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 151 (всего у книги 342 страниц)

Глава 24

Взгляните на деньги из вашего кармана, на любую купюру. В ее верхней части указано, что́ вы на самом деле носите с собой: «Банковский билет Федерального резерва». ФР и есть причина, благодаря которой ваши доллары хоть чего-то стоят.

ФР тратит много времени на разоблачение теорий заговоров, что вполне логично для учреждения, основанного на частном острове кучкой нью-йоркских банкиров и предназначенного для контроля экономики США. Это чистая правда. И она становится только чище. А то место называлось остров Джекилл.

На протяжении почти всего девятнадцатого столетия в США не было центрального банка, а экономика шарахалась то на подъем, то на спад. Наконец, после паники 1907 года, банкирам это надоело. Джон Пирпонт Морган устал дирижировать спасением американской экономики в одиночку и собрал группу нью-йоркских финансистов и политиков. Под покровом ночи они выехали из города в частном железнодорожном вагоне с одной малоиспользуемой станции. Затем уединились на острове у побережья Джорджии, где в дальнейшем воздерживались называть друг друга по именам, чтобы слуги не проболтались о цели их сборища, пока они создавали то, что позднее стало системой Федерального резерва. Потом, когда в конгрессе шли дебаты по этому поводу, некоторые банкиры делали вид, будто возражают против такого плана, чтобы он не выглядел слишком уж откровенным сговором.

Как результат, ФР по своей сути очень благосклонен к крупным нью-йоркским банкам. Когда комитет в Вашингтоне решает, какими должны быть процентные ставки, они не могут просто диктовать их банкам. Они принимают решение по целевым процентным ставкам, а после посылают в торговый отдел ФР в Нью-Йорке директиву с инструкцией о том, как этих ставок достичь. Главные трейдеры выходят на рынки и заключают сделку с крупными банками, покупая и продавая казначейские векселя и другие правительственные долги – по сути, долговые расписки от Дяди Сэма. Когда ФР покупает много этих долговых расписок, они наводняют экономику деньгами, а когда продает – выводят деньги из обращения.

Фактически они создают и уничтожают деньги. Уменьшая или увеличивая поставку денег в мировую экономику, делая их более или менее доступными, они также делают более или менее дорогими ссуды – за счет процентной ставки. Таким способом они, проводя торговлю с крупнейшими банками мира, направляют процентные ставки в нужную сторону.

Количество реальной наличности в обращении – не более четверти от общего количества денег. Остальное – всего лишь цифры в каком-то компьютере. Когда говорят, что правительство может напечатать столько денег, сколько захочет, то речь идет о том, что этот отдел проводит обыденную работу по изменению величины того денежного запаса – добавляя нолики к нескольким электронным счетам, – который крупным банкам разрешено одалживать нам с вами.

В подвале банка ФР я не увидел ни охранников, ни оружия, а лишь сменяющие друг друга группы экскурсантов. К золоту мы прошли по узкому коридору. И тогда стала ясна причина мнимого отсутствия мер безопасности.

Мы находились не в коридоре, а в десятифутовом проходе внутри монолитного стального цилиндра. У хранилища не было двери, потому что сам проход и был дверью. Представьте огромную головку сыра, в которой проделан сквозной туннель.

Вот что защищает золото. Цилиндр весит девяносто тонн. Каркас вокруг него – сто сорок. Каждый вечер охранник вращает массивное колесо и медленно поворачивает цилиндр на девяносто градусов, а потом опускает его на несколько миллиметров. При этом цилиндр замыкается на каркас, герметично запечатываясь и создавая непроницаемый бункер, покоящийся на скальном основании Манхэттена.

После прогулки сквозь это чудовище само золото оказалось почти разочарованием. Слитки были тусклыми, напоминая пожелтевший свинец, сложенный в металлические клетки. Внутренность хранилища вполне могла быть подвальными клетушками для хранения домашнего скарба в каком-нибудь старом многоквартирном доме – за исключением огромных весов в центре помещения.

Экскурсанты из числа друзей и близких даже вошли в эти клетки, и там хранитель дал им подержать золотой слиток из запасов какой-то страны. Все это золото на девяносто восемь процентов образовано иностранными резервами, которые мы взяли на хранение с тех пор, как Европа доставила его сюда во время Второй мировой. Экскурсанты взвешивали слиток в руках, охали и ахали.

Перемещать золото – сплошное мучение. Каждый слиток весит около двадцати семи фунтов и стоит от пятисот до семисот пятидесяти тысяч долларов – у них нет стандартных размеров. Если одна страна хочет одолжить другой пару миллиардов долларов, один из местных работников просто наденет на обувь защитные металлические чехлы, подгонит тележку и перевезет слитки из клетки страны А на несколько футов в клетку страны Б. Я наблюдал за глазами Джека, когда он строил безумные планы. И даже стал опасаться, что он выкинет какой-нибудь фортель и даст понять, что мы изучаем это место, привлечет внимание охраны. Я же был сосредоточен на гостевых пропусках: красный картон, дешевые распечатки с именем, но без штрихкодов. У местных работников пропуска были твердые, из синего пластика.

Через минуту экскурсовод повела нас на выход. Джек бросил последний жадный взгляд на хранилище, но я мог думать лишь о миллиардах долларов, текущих через компьютеры наверху, после лифта без кодовых кнопок, за дверью, охраняемой только РЧИД. А вокруг этих компьютеров ходят приветливые люди, которые не станут утруждать себя вопросами к посетителю без пропуска.

Кто-то может ограбить тебя с помощью шестизарядного револьвера, а кто-то – с помощью авторучки. Но в наши дни, наверное, наилучший шанс предоставляет терминал «Блумберг» для биржевых операций.

* * *

Каждое утро отдел на девятом этаже нью-йоркского банка ФР готовится манипулировать рынками в соответствии с инструкциями, изложенными в директиве. Его трейдеры связаны через компьютерную сеть с двадцатью одним крупнейшим банком мира. Когда они готовы продавать и покупать, совершая так называемые открытые рыночные операции, один трейдер нажимает кнопку на своем терминале, и на терминалах его партнеров звучат три ноты: фа-ми-ре. Они готовы начать торги.

В этом отделе обычно сидит человек восемь-десять, большинство чуть моложе или старше тридцати, и они управляют портфелем государственных ценных бумаг стоимостью почти четыре триллиона долларов, который обеспечивает нашу валюту. Без него банкноты в вашем кармане стоили бы не больше, чем игрушечные деньги из «Монополии». За день трейдеры с этого этажа совершают операции примерно на пять с половиной миллиардов долларов, задают стоимость каждого цента, который вы зарабатываете или тратите, и рулят мировой экономикой.

Если вы украдете план их игры, то сможете заработать сотни миллионов за несколько минут, причем не выхватывая пистолет и не заходя в банк. Вам даже из дому не понадобится выходить. Надо лишь вбросить свои деньги на рынок, и вы ограбите Федеральный резерв у всех на виду.

Забудьте о золотохранилище. Забудьте о кучах наличных, запертых в подвале. Забудьте о слитках. Тот, кто стоит за Линчем, прав в одном: большие деньги находятся наверху. И подлинное сокровище – это директива.

* * *

Экскурсовод привела нас к лифту, и мы поднялись в главный вестибюль. Когда двери открылись, я заметил собиравшегося войти в кабину мужчину примерно того же возраста, что и Джек. После подготовки я знал, что он работает в том отделе. Выходя, я уронил еще одну флешку, надеясь, что он ее подберет.

Когда мы вернулись в зону музея, я задержался в хвосте группы. План оторваться выглядел несерьезным и любительским, хотя это не означало, что он не сработает. Я понаблюдал за охранниками. Увы, они обязательно заметят, если кто-нибудь отойдет от группы и шмыгнет обратно к лифтам. Я постоял в вестибюле, отмечая каждую дверь, каждый выход, стоят ли на них замки или засовы и снабжены ли они сигнализацией. Повсюду виднелись замки «Медеко». Замечая очередной такой замок, я невольно напрягался, вспоминая про неудачу на экзамене, устроенном Линчем. Я запомнил план помещения, представляя, как я бегу, мокрый от пота, а за мной гонится стая копов.

Как я смогу отсюда выбраться? И куда пойду?

При любом ограблении главное не добыть то, за чем пришел, а смыться после этого. Если учесть, что мои наниматели могут устроить мне подставу, то план побега становился еще важнее, чем обычно.

Я подождал, пока группа не уйдет вперед, и направился к дальней стороне помещения, чтобы заглянуть в коридор. И тут я краем глаза заметил движение: куда-то целенаправленно шагал полицейский. Я нырнул в музей.

Он пошел следом, шаря взглядом между экспонатами. Я чуть ускорил шаг и стал мысленно перебирать содержимое моего рюкзачка. Ничего откровенно криминального там не было, хотя я засек, как Джек сделал пару заметок насчет контроля доступа.

У них повсюду глаза. Неужели они заметили, как я подбрасывал флешки?

– Что случилось? – спросил Джек, поравнявшись со мной.

– Держись рядом. Могут быть проблемы.

Мы постарались идти как можно быстрее, не выглядя при этом встревоженными и направляясь по дуге к выходу, чтобы оказаться позади копа.

Я услышал за спиной шаги.

– Извините, – произнес коп.

Я вспотел. Наши документы прикрытия не были как следует подстрахованы. На это ушло бы несколько тысяч и усилия специальной команды. Если наши водительские права прогонят по базе, нам крышка.

Я притворился, будто не замечаю его, и свернул через главный вестибюль к выходам. Один из полицейских, сидевших за столом охраны, преградил нам путь.

Преследовавший нас коп остановился перед нами, держа флешку.

Я заметил, что Джек собирается заговорить и ляпнуть какую-нибудь чушь.

– Вы обронили, – сказал коп.

Мои брови поползли вверх, пока я прикидывал, что он скажет дальше.

«И я разгадал вашу игру? Вы отправитесь в тюрьму? Я вас сейчас пристрелю?»

Все варианты годились. Но он протянул мне флешку. Я лишь через секунду сообразил, что он ее просто отдает. Я взял ее.

– Спасибо! – поблагодарил я, чуть не сорвавшись на фальцет.

Потом улыбнулся, повернулся и быстро направился к открытой двери, холодному дождю и свободе. Я не останавливался и не оборачивался, пока мы не вышли к Саут-стрит и реке.

Джек шел с округленными глазами и часто дыша, выдыхая в холодный воздух облачка пара.

– Я знал, что все обойдется, – солгал он.

Я уставился на реку с высокими судами и старыми буксирами.

– Ну, что скажешь? – поинтересовался он.

Я надеялся, что задача окажется неразрешимой. Это сократило бы количество вариантов, кое-что упростило бы. Но дело обстояло иначе. Я видел путь в обход периметра. Внутренний контроль доступа можно преодолеть – как минимум до входа в отдел, и я только что провел ковровую бомбардировку средствами наблюдения и троянами. Лишь одно оставалось неизвестным: каковы меры безопасности в нужном помещении вблизи директивы? Но если мои камеры или трояны сработают, то скоро у меня появится и вид изнутри.

Я обернулся и посмотрел в сторону банка и башен финансового района. Потом повернулся к Джеку:

– Я смогу это сделать.

Глава 25

На случай, если вариант с экскурсией не сработает, мне был нужен гостевой пропуск. Первой мыслью было изобразить из себя финансового лоббиста, что открыло бы все двери. Но такая роль породила бы и слишком много тянущихся ко мне ниточек. Лучше что-то попроще. На обратном пути из Нью-Йорка я отыскал центр фитнеса, который планировали открыть поблизости от банка ФР через месяц или два. Я нашел головной офис этой корпорации и попросил снабдить меня пакетом материалов об их будущих программах занятий. Мне пообещали их выслать.

– Пришлите завтра, – попросил я и дал им номер своего счета в UPS.

Потом я связался с отделом кадров нью-йоркского банка ФР. Меня переключали на разных чинуш, пока я не вышел на того, кто занимался бонусами для сотрудников.

Я представился как менеджер фитнес-центра по продажам.

– Не могли бы мы договориться о встрече во вторник? – поинтересовался я.

Это был день ФР, день кражи.

– Откровенно говоря, мы очень заняты и бо́льшая часть нашего годового бюджета на такие услуги уже распределена.

Я взял тон, диаметрально противоположный истинному, и превратился в бодрого представителя спортивного мира.

– Я просто хотел рассказать вам о наших бонусах по корпоративным программам. Вы сможете встать на путь к более счастливой, здоровой…

– Мы будем свободны только на время обеда.

– Вот и замечательно.

– Обеда, – повторил он.

– А-а… – Я понял прозрачный намек. – Я буду рад побеседовать и во время ленча, если мы договоримся о заказе столика для сотрудников, чтобы ознакомить вас с нашим восхитительным предложением.

– В «Бейзил тай». Скажите им, что это для Стивена из банка. Они там знают, что я заказываю. Я перешлю вам по электронной почте бланк, его надо заполнить для получения пропуска.

Я продиктовал ему свой подставной электронный адрес.

– А мы сможем встретиться чуть раньше? – спросил я. – Скажем, без четверти двенадцать?

Встреча долго не продлится, а мне следовало освободиться вскоре после полудня, чтобы украсть директиву.

– Конечно, – ответил он.

Я заказал пару флисовых жилетов с эмблемой фитнес-центра, чтобы мы с Джеком сошли за его представителей, затем проверил высланную Стивеном почту. Бланк оказался таким, как я и подозревал: всем посетителям требовалось указать имя, адрес и номер социального страхования. Возможно, они не делают полную проверку всех данных подряд, но я не мог рисковать.

Итак, в день директивы у меня будет гостевой пропуск и более длинный поводок, чем на экскурсии, но за это придется заплатить. Мне понадобится Картрайт.

* * *

Когда я высадил Джека, у меня было отличное настроение после разработки плана и проведенной разведки. Я сказал ему, что буду работать над нашими документами для вторника. Ему нужно было с кем-то встретиться, но он пообещал заехать ко мне позднее и помочь с подготовкой. Я отправился домой, твердя себе: на самом деле я никуда не вламываюсь. Я лишь выигрываю время, совершая разные действия исключительно для того, чтобы подольше продержать Линча довольным и обратить его замыслы против него. И тут я заметил, что за мной кто-то едет. После пяти поворотов я в этом уверился: на машине была характерная антенна. За мной следил полицейский, даже не пытаясь это скрыть. Глядя в зеркала, я едва не стукнул в хвост чью-то машину.

Чтобы отвлечься, я включил радио. Станция «Рынок» передавала отчет о заседании комитета ФР. Впервые за много лет его итог оказался неопределенным. Обычно такие мероприятия проходят по готовому сценарию, а все цифры уже определены заранее. Заседание протекает в спорах из-за мелочей, потому что даже сущая ерунда – например, определение «существенное развитие» вместо «значительного развития» – способна потрясти рынки. Но теперь у них появился солидный блок несогласных, могущих проголосовать против политики легких денег.

Объем торговли был высок, а рынки – смешанными. Предстоящее заседание комитета обещало превратиться в схватку, и никто не знал, кто выйдет победителем. И это делало ранний доступ к директиве еще более ценным, а меры безопасности – еще более жесткими.

Когда я подъехал к своему району, коп исчез. Наверное, у меня шалили нервы. Я нашел место для парковки за углом своего дома и еще раз осмотрел улицу. Полицейской машины без специальной маркировки не было.

Я уже прошел половину квартала, когда услышал позади подъезжавший автомобиль. Это был тот же, что следил за мной. Коп ехал вдоль тротуара с пешей скоростью, поглядывая то на меня, то на экран вмонтированного в приборную панель компьютера. Я постарался сохранять спокойствие и думать о том, как поступил бы нормальный гражданин, не подозреваемый в убийстве, без отмычки в кармане и не замысливший кражу, – а это отличный способ, чтобы в конечном счете повести себя подозрительно.

Наши взгляды встретились. Я кивнул копу. Тот смотрел на меня. Я остановился. Он тоже. Я свернул на дорожку к своему дому и выбросил отмычку и тензометрический ключ в кусты позади почтового ящика, заслонив их телом от копа. Обладание так называемыми воровскими инструментами по законам Виргинии является уголовным преступлением.

Фасад моего дома залил свет фар. Все, хватит с меня. Я развернулся и направился к машине. Фары погасли. Я увидел, как коп произнес что-то в рацию и укатил.

Вот тебе и чистый отход после кражи. Копы давили на меня. Но будь я подозреваемым в убийстве, они бы не играли в психологические игры, а арестовали меня. Я знал, кто за этим стоит.

* * *

Чтобы пройти проверку для получения гостевого пропуска в банк, мне требовались более надежные фальшивые документы. Наскоро выпив дома кофе, я отправился к Теду. Картрайт сидел в задней комнате за столом, заваленным стопками бумаг, похожими на заявления о страховании жизни.

Я объяснил, что мне нужно. Он поскреб щеку, размышляя.

– Значит, нужны документы для одноразовой проверки? – уточнил он.

– Да.

– Социальный поиск? Они будут проверять совпадение даты рождения и все такое?

– Могут. Лучше подготовиться.

– Тогда мне придется подыскать для тебя взрослого.

– Не понял.

– Как в наше время похищается личность? Берешь номер социального страхования ребенка, продаешь его нелегальному иммигранту. Дети никогда не проверяют своего кредита в банке. Они не подают заявления о приеме на работу. И никто не узнает, что эта информация была украдена, пока родители не обратятся с просьбой предоставить заем на обучение в колледже и не обнаружат, что их младшенький пятнадцать лет проработал на птицефабрике. Но для твоих документов мне понадобится свежий бумажник человека примерно твоего возраста. Придется кое-кому позвонить.

– Другими словами…

– Друзья и семья: три куска.

– Столько у меня есть. Уложишься к следующему вторнику?

Он кивнул.

– Твой бейсбольный мяч сработал?

– Он пока еще не в онлайне.

– Это твой единственный способ проникновения?

– Я разбросал еще несколько флешек.

Картрайт неодобрительно хмыкнул.

– К этому они готовы.

– Уверен?

– Когда-то флешки были чем-то вроде мастер-ключа. Их разбрасывали на парковках. Если ты зарядил туда свадебные фото, детишек или собак, то забудь о флешках. Их будут передавать по всему офису, перезаражают все компьютеры. Но все начальники службы охраны читают одни и те же статьи. Они боятся флешек как огня. Никто уже не пользуется автозапуском в компьютерах, иногда даже наглухо заклеивают порты USB. Так что с такими вбросами надо быть очень осторожным, иначе к тебе в дверь постучат парни из секретной службы.

– Не из ФБР?

Он кивнул:

– Секретная служба занимается банковскими и компьютерными мошенничествами, а также фальшивыми деньгами и защитой президента. Вполне логично, согласись.

– Логично с точки зрения Вашингтона.

– Ты уже знаешь имя и должность своей мишени?

– Да. Женщина в офисе и еще пара человек.

– Хочешь подстраховать вброс флешек?

– Что ты предлагаешь?

– Сейчас самая горячая фишка – загнать троян в смартфон и молиться, чтобы жертва воткнула его для подзарядки в гнездо USB. Тогда ты сможешь использовать сетевые подключения телефона и не долбиться сквозь локальную сеть компании и ее брандмауэр. Но для этого должно сработать много «если». Я бы посоветовал просто устроить ей целевой фишинг.

Я постепенно утратил нить, но не из-за технических подробностей, а потому, что их выдавал Картрайт. Он был из ветеранов старой школы, подобно моему отцу, и мне было трудно представить, что он умеет пользоваться чем-то современнее бездымной пепельницы. Он подошел к кушетке и достал из потрепанного кожаного чемоданчика ноутбук. Затем поставил его на столик для игры в шашки и открыл какой-то сайт. Я увидел всех приятелей Дерека: девушек перед веб-камерами, диковатые фэнтези-игры на русском, сетевые терминалы для оплаты кредитками.

Оторвавшись от экрана, я взглянул на Картрайта.

– Ты должен оставаться на гребне всего этого дерьма, Майк. Нынче даже штаны не нужно надевать, чтобы кого-нибудь ограбить. Ты ведь знаешь, что такое фишинг? Все эти хитромудрые электронные письма, где сказано: «С вашим счетом проблема, щелкните здесь». А когда ты щелкаешь по ссылке, тебе в комп пролезает троян. Так вот, целевой фишинг – это отправка трояна, заточенного под конкретного получателя. Я тебе вот что скажу. Перешли мне ее адрес и правдоподобную тему для письма. И еще какой-нибудь файл PDF или JPEG, который она наверняка откроет, а остальное я устрою.

– Спасибо. Если немного подождешь, я, пожалуй, сочиню ей письмецо прямо здесь. Ей не придется запускать программу или что-то загружать?

– Нет. Она лишь посмотрит на приложенный файл, и троян пролезет. В файлах PDF полно уязвимых мест.

Он усадил меня за ноутбук, а сам отошел и налил себе выпить, пока я придумывал черновик письма. Приложение к нему я сделал похожим на типовой информационный банковский бюллетень, которые мне попадались в публичных архивах банка.

Картрайт просмотрел результат. Наверное, он заметил тревогу на моем лице, когда я подумал о растущем счете за услуги. Денег у меня оставалось в обрез либо на свадьбу, либо на ограбление, но никак не на оба мероприятия сразу.

– Я его заброшу на ее адрес, – сказал Картрайт, забирая у меня компьютер. – Мне практика не помешает, а у тебя обязательно появится выход на какие-нибудь компьютеры. Пошлю сегодня же вечером. И как знать – возможно, твои флешки тоже сработают. Выпьешь?

– Нет. Мне, пожалуй, уже пора. – Я встал, потом обдумал его предложение. – А знаешь, давай! Пива выпью. Любого, какое есть.

Энни не было в городе, а я был не в настроении бродить по пустому дому и ждать, когда Линч ткнет мне в лицо пистолетом.

Картрайт прошел за стойку бара и принес мне бутылку «Будвайзера».

– Знаешь, – сказал он, – чертовски жаль, что вы с отцом завязали. У меня хорошо получается обеспечивать подготовку, поддерживать связи и отношения, но никто не сравнится с твоим отцом при планировании крупных дел. А ты… словом… выражусь коротко: мне очень приятно, что ты вернулся. – Он отсалютовал мне стаканом. – Пусть даже ненадолго, разумеется.

Я чокнулся с ним бутылкой:

– Разумеется.

Мы поболтали еще немного, потом Картрайту пришлось ответить на звонок. Я уже отодвинул стул и собрался уходить, когда в дверь просунулась голова Джека.

– Отлично, ты еще здесь, – сказал он. – Чем я могу помочь? Что-нибудь по документам?

– Об этом я позаботился.

– Извини, что задержался. Надо было закончить работу. Курьерскую.

– На этот счет не волнуйся.

Джек налил себе воды из-под крана и сел рядом.

– Хорошо сегодня поработали, – сказал он.

– Спасибо. Хотя знаешь, когда я думал о том, чтобы подключить тебя, вспомнить былое со старым подельником, выпустить пар перед свадьбой, то имел в виду нечто вроде нарезаться с утра пораньше и съездить куда-нибудь, а не грабить проклятый банк.

– Ну извини. Хотя ты справляешься так, как будто занимаешься этим каждый день.

Брат осмотрел заднее помещение. Я слышал, как Картрайт в офисе орал на кого-то по телефону. В задней комнате все еще пахло старым баром Теда: дешевой мебелью, сыростью и плесенью.

– Хреноватый мальчишник, – заметил Джек и поднял стакан с водой.

Штраус уже спрашивал, собираюсь ли я его устроить. Но сейчас у меня было, кажется, маловато свободного времени, чтобы думать об этом.

– Бывал я на мальчишниках и похуже. Надеюсь, твоя курьерская работа прошла гладко?

– Да. Самые хитрожопые в мире – вьетнамцы в «Севен Корнерс».[388]388
  «Севен Корнерс» – крупный торговый центр в пригороде Вашингтона.


[Закрыть] Меня уже достала эта работа. Но похоже, что у меня есть выход. Может, и ты мне что-нибудь толковое подскажешь.

Он достал из сумки папку. Я потер виски.

– Боже праведный, Джек! Ты еще даже не кончил гробить меня своей последней аферой. Тебе не кажется, что сейчас не самое удачное время для таких довесков?

– Это не то, о чем ты подумал.

Я взглянул на бумаги, пододвинул к себе. Это оказались анкеты.

– Ты хочешь вернуться в школу? – спросил я.

– Да. Я завязываю с нынешней работой. В ней слишком много полутонов. Вот я и подумал: может, ты мне подскажешь, как нынче оплачивается учеба. В смысле кредитов. Кажется, сейчас перешли от семестров к четвертям.

– Конечно подскажу. Школа – хороший ход. И ты его полностью оценишь, когда станешь старше.

– Стоит мне только подумать, как я сажусь сдавать экзамен… – Джек аж содрогнулся. – Но я собираюсь сделать все, что смогу. Я должен изменить свою жизнь. У тебя когда-нибудь появлялось искушение вернуться к прежней жизни?

– Безусловно. И мне ее не хватает. Я, конечно, хотел бы, чтобы это произошло при других обстоятельствах, но то, чем я сейчас занимаюсь, напомнило, как нам было круто пересекать черту, все наши старые махинации. Правда, пока это не кончилось бедой.

Но так бывает с большинством вещей, когда ты молод и глуп. Когда вспоминаешь, что едва не погиб, это кажется крутой историей. Но я хочу прожить свою жизнь вовсе не так. Мне повезло, что я сейчас живу иначе, и я ни на секунду не воспринимаю такую жизнь как должное. Вся разница в мелочах. Спокойно спишь по ночам. Не боишься стука в дверь. Не надо постоянно держать в голове полдюжины выдумок. Жить с замечательной женщиной, от которой ничего не надо скрывать. Проезжать мимо копов, не потея. Я предпочел все это легким деньгам и ежедневному риску погибнуть. Моя нынешняя жизнь была намного легче, проще и счастливее. Я допил пиво, поставил бутылку на стойку.

– Когда я завязал, это стало моей лучшей махинацией.

– Как раз поэтому я так зол на себя, – сказал Джек. – Когда отца осудили, я пообещал присмотреть за тобой и мамой. И не сдержал слова. А теперь еще вляпался и в это. Я так и продолжаю все гробить.

– Ты хорошо справился, – возразил я и посмотрел на шрам на его подбородке. Ему немало доставалось, когда он защищал меня, пацана. – И не надо сейчас мусолить эту тему, Джек. Я ее не люблю.

В прежние времена такие разговоры обычно заканчивались тем, что мы напивались и в конечном счете или обнимались, громко заверяя друг друга в братской любви, либо катались по полу, полируя друг другу физиономии. Любой вариант нас излечивал.

– А мне тяжело об этом думать, – сказал он. – Можно тебе кое в чем признаться?

– Конечно.

– Когда отца посадили, я старался держать слово, и, наверное, у меня какое-то время получалось. Но на меня навалилось слишком многое. А потом, когда мама заболела, а денег не было, мне стало легче просто забить на все. Это не оправдание. Что было, то было. Я оказался недостаточно сильным. Я жалею, что не справился. Я мерзко поступал, рассчитывая на то, что ты внесешь за меня залог. Ты ведь был еще совсем пацан. Ты нес слишком тяжелую ношу для своего возраста. И мне очень стыдно.

– Ты хочешь, чтобы я тебя простил…

– Нет. Я не это хочу сказать. Я должен был заслужить твое прощение, но не заслужил. И не знаю, заслужу ли когда-нибудь. И про ту ночь, когда тебя взяли… Никогда себе не прощу, что позволил тебя схватить. Никогда. Хочу, чтобы ты знал: стоит мне закрыть глаза и попытаться уснуть, как меня начинают терзать эти сожаления и раскаяния. Я должен был выговориться. Не хочу, чтобы ты меня прощал, но мне надо было это сказать. Чтобы ты поверил, когда я говорю, что раскаиваюсь во всем. Честно. Вот и все.

Он опустил взгляд на стойку бара, потом зажмурился. Подбородок задрожал.

– Верю, – сказал я и положил руку ему на спину. – Я тебе верю, Джек.