Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 222 (всего у книги 342 страниц)

Патрик

Оба молчали, пока не оказались в фойе.

– Вы совершаете ошибку, – заговорил наконец Патрик.

– Я хочу сказать вам две вещи, – отозвался Прокопио, напуская на себя рассудительный вид. – Во-первых, настоятельно рекомендую держаться подальше от Даниэль Перри. Все происходящее терзает ее, а вы ей отнюдь не помогаете.

Патрик начал было возражать, однако детектив поднял руку.

– Пункт два уже обязательный. Не вздумайте еще раз приближаться к дому Пэрришей. Вернетесь туда – и говорить будем уже по-другому. Вы меня поняли?

Патрик не ответил. Прокопио продолжал пристально смотреть на него. Несмотря на гражданскую одежду и повышение, это был все тот же громила, что и тогда, с Габи.

– Мы будем стоять здесь, пока вы не скажете, что поняли меня.

– Я понял вас.

Детектив скорчил рожу, уже и не пытаясь скрывать презрение.

– Вы, случайно, никуда не опаздываете?

Он развернулся и исчез за дверью, совершенно не интересуясь ответом. Патрик продолжал неподвижно стоять, пока не осознал, что на него смотрит дежурный полицейский. Тогда он решил подождать Даниэль на улице.

Стоял чудесный весенний денек. Птички, солнышко, легкий ветерок. Мужчина попытался вспомнить, каково это, получать удовольствие от погоды. Затем представил, как идет по тенистой тропинке в Вермонте, оставляя позади боль. Теперь у него имелось лишь небольшое количество возможностей. То, что он не мог осуществить, толкало его к оставшемуся.

Из здания вышла Даниэль. И хотя Патрик прекрасно понимал, что ей наговорили копы, ее мрачное выражение лица застало его врасплох.

– В чем дело?

Однако женщина молча прошла мимо него и села на пассажирское сиденье.

– Кристофер Махун собирается признать себя виновным, – сказала она, как только Патрик устроился за рулем.

– Это означает лишь то, что его доконали.

– Или это означает, что он убил мою дочь.

– Даниэль…

– Патрик, тебя держат за чокнутого пьяницу.

– Ага, я врубаюсь.

– И сильно ты накачался той ночью? Как и в эту субботу?

– Я знаю, что я видел.

– Почему ты не рассказал мне об отце Кристофера и матери Ханны? Ты же прочел об этом утром, верно?

– Потому что это не имеет значения.

– Для них имеет, – кивнула Даниэль в сторону полицейского участка.

– Я знаю, что я видел.

– Так же, как и знаешь, что слышишь?

Слова получились жестокими и явственно ударили по больному. Если Даниэль и пожалела о сказанном, то в следующее мгновение выражение ее лица ожесточилось больше прежнего. Всю дорогу до кондоминиума Патрика оба молчали.

– А теперь я поеду домой, – объявила женщина, когда он припарковался на личном стояночном месте. – И будь так добр, не звони мне больше.

– Тебе вовсе не обязательно так поступать.

– Нет, обязательно. Тебе, кстати, тоже.

Даниэль выбралась из машины и направилась к своей. Уезжая, она даже не взглянула на него. Только миновало десять часов. Через два настанет полдень, за которым последует остаток его жизни. Патрик вошел в дом и оживил ноутбук. На экране так и висело письмо Гриффа:

Патрик!

Я знаю, что ты был дома, когда я приходил к тебе утром. Слышал ты меня или нет, роли не играет. Естественно, нам придется освободить тебя от обязанностей. Для всех нас это тяжелое решение, однако мы больше не можем допускать, чтобы твое имя ассоциировалось с ценными бумагами. Лэнс свяжется с тобой касательно компенсационных выплат. Внакладе не останешься. Желаю тебе удачи. Вправду желаю.

Грифф

«Освободить от обязанностей». Патрик просмотрел новости, однако о готовящемся признании вины молчали. Чего и следовало ожидать, впрочем. Впредь основные события будут разворачиваться закулисно. Он ознакомился с реакцией на сенсацию о романе Мишеля Махуна и Элис Хилл. Общественное мнение качнулось в противоположную сторону. Теперь Джек Пэрриш был невиновен. Из него пытались сделать козла отпущения, пытались его подставить. Кристофер Махун – вот подлинный убийца.

Он выпил. Алкоголь сразу же вдарил по полной, что было не внове. Патрик достиг той стадии, когда уже не мог предсказать воздействие выпитого. Он налил себе еще одну порцию и устроился в кресле. И задумался о теле Даниэль. Как оно ощущалось прошлой ночью. Как оказалось меньше, нежели ему представлялось. И более хрупким. Потом вспомнил слова детектива: «Вы ей отнюдь не помогаете». Мужчина залпом осушил стакан и тут же налил третий.

Как-то незаметно день перевалил за середину. Мужчина поехал в «Хоул фудз». На перекрестке его обгудели, однако он так и не понял, за что – то ли что-то сделал не так, то ли чего-то не сделал. Во время заруливания на стоянку раздался мерзкий скрежет. Бордюр.

В универсаме он врезался в наклонный лоток с лаймом, и несколько плодов упали. Патрик понаблюдал, как они раскатываются по натертому полу, а затем двинулся дальше. «Приберите в проходе в продуктовом отделе», – подумал он. Или сказал вслух. На этот раз контейнеры и ароматные блюда его не интересовали, выбор свелся к первому попавшемуся бутерброду в холодильном шкафу. Целлофановая упаковка продукта ощущалась кожей чего-то мертвого. Патрик почти достиг выхода, когда за спиной раздался голос:

– Простите?

Какая-то женщина, робкая, но настойчивая. Он и не подумал остановиться.

– Сэр?

Она уже нагнала его, так что избежать разговора было невозможно. Патрик повернулся. Женщина оказалась молодой. На приколотом к спецовке бейджику значилось имя: «Рэй». Лицо круглое, несколько прядей выкрашено зеленым мелком для волос, а вокруг левого уха выбрито. Обнаженные руки покрыты спорадически разбросанными татуировками всяческих геометрических форм, смахивающими на зарисовки древнего астронома, пытающегося разобраться в небесной механике.

– Я заплатил за это, – заявил Патрик.

– Что? Да нет же, я просто… Вы в порядке?

Он не нашелся с ответом. Вопрос был не из легких.

– Вы же отец Габи, верно?

– Вы ее знали?

– Мы учились в параллельных классах. Все это так…

– Да. Так.

– В общем, у вас такой вид, как будто вам не помешала бы помощь.

Теперь на них таращились все вокруг – работники, покупатели. Чье-то лицо он даже узнал, какой-то женщины – чьей-то матери, или клиентки, или просто соседки. Но на всех застыло одинаковое выражение: у него был такой вид, как будто ему не помешала бы помощь.

– Ах, нет. Всего лишь… плохой день.

Рэй вздохнула, словно бы его слова все объясняли. Он протянул ей бутерброд. Чуть помявшись, женщина взяла упаковку. Сэндвич был с салатом из тунца и клюквы. Такого Патрик еще не пробовал.

Дома он напился. И время как будто спятило. Проходили часы, а потом оказывалось, что натикало лишь несколько минут. Ему вспомнился взгляд Даниэль, когда она вышла из полицейского участка. Вспомнились лаймы, катящиеся по натертому полу, эти маленькие зеленые луны, освободившиеся от уз гравитации. Вспомнились два уставившихся на него силуэта, когда он стоял перед домом Пэрришей. Оливер и Селия. А может, Селия и Джек. Напуганные, скорее всего, но в стенах собственного дома уверенные в безопасности.

Должно быть, он заснул, потому что внезапно стало темно. Снова все изменилось. Процесс разделения, начавшийся в нем со смертью дочери, в конце концов завершился. Последний раз подобные ощущения он испытывал в колледже, когда получил сотрясение мозга во время перекрестной перебежки на матче. Полузащитник склонил голову, и они стукнулись шлемами. Патрик понимал, что только что получил травму – возможно, серьезную, – но при этом его охватил неописуемый восторг, невероятное чувство освобождения. Сейчас же схожее ощущение было непроходящим. Жизнь больше ему не принадлежала. Части его тела, посредством которых он разговаривал, чувствовал и двигался, отныне ему не подчинялись. По сути, он превратился в пассажира. И ему только и оставалось, что наблюдать да ждать, чем все это закончится.

Мужчина отыскал мобильник и набил сообщение Даниэль: «Сейчас я этим займусь».

Ткнул кнопку «Отправить» и взял ключи от машины. При трогании автомобиль издал зловещий звук: должно быть, бордюр возле супермаркета он зацепил основательно. Тело вело машину очень аккуратно, и много времени поездка до Фокс-Чейз-лейн не заняла. На этот раз он припарковался дальше по улице и обратно к Пэрришам прошел мимо трех домов, одинаково огромных и безмолвных. Затем без малейших колебаний пересек выстриженную лужайку и двинулся вдоль торца здания. За ярко освещенным окном ему открылся просторный, заставленный книгами кабинет, эдакое святилище в бордовых и каштановых тонах. За массивным столом спиной к окну сидел Оливер. Он разговаривал по телефону, но толстое стекло заглушало его голос.

Позади дома располагалось патио, огороженное низко натянутой лентой, рядом на траве громоздилась мебель. Патрик перешагнул через хлипкую преграду и по свежемощенному камню прошел к остекленным дверям. Они были оставлены чуть приоткрытыми, но вот сетчатые оказались запертыми. Он вспорол ключом материю и открыл двери изнутри.

На кухне никого не было. Рокотала посудомоечная машина, из коридора доносился бубнеж Оливера. Патрик стал ждать, что станет делать его тело дальше. Вдруг на лестнице раздался грохот – кто-то спускался. Он поспешил укрыться в недрах кухни. Миновал раковину, из слива которой попахивало овощами, и затем оказался в заглубленном алькове, выходившем окном на лужайку.

На кухню влетел Джек, в трениках и футболке «Ван Хален». Волосы у него были всклочены как после сна. Парень распахнул дверь холодильника и принялся рыться внутри. Рука Патрика достала из кармана пиджака телефон. Пальцы забегали по экрану, пока на нем не появилась фотография Иден – та самая, которую теперь уже видел, наверное, каждый, с ее рыжими волосами, с ее улыбкой. Мужчина выбрался из алькова и тихонько обошел дальнюю сторону кухонного острова, чтобы отсечь Джеку путь к коридору и задней двери. Тот заметил его, только когда закрыл холодильник. Его добычей стала сырная палочка.

– Какого хрена?

– Ты должен рассказать людям. – Патрик вытянул руку с телефоном, чтобы Джек увидел лицо девушки. – Ты должен рассказать правду о том, что сделал с ней.

Парень понял, что он в ловушке. Даже если броситься вдоль дальней стороны кухонного островка, мужчине всего лишь понадобится сместиться на насколько шагов, чтобы блокировать его. Внезапно у Джека округлились глаза, и он замотал головой. Патрик обернулся. Он даже не услышал, как в помещение вошла Селия. Женщина на мгновение застыла, а затем сделала шаг назад.

– Патрик? Что тебе здесь надо?

– Твой сын должен рассказать правду.

И в этот миг дом огласил звонок в дверь, за которым последовал настойчивый стук.

– Ты должен уйти.

– Только когда он скажет правду.

Не сводя с Патрика взгляда, Селия повернула голову в сторону коридора.

– Оливер!

– Незачем…

– Оливер!

Патрик задумался о бегстве через заднюю дверь, однако Джек должен был сказать правду. И тогда он устремился к парню. Тот начал отступать, но теперь Патрик двигался очень быстро, прямо как во времена юности. Он схватил Джека за руку и сунул телефон ему под нос, чтобы он не мог отвернуться.

– Посмотри на нее.

За спиной у него раздался шум, какое-то движение. Он обернулся, опустив телефон, однако по-прежнему удерживая Джека. Теперь на кухне появился и Оливер. Он смотрел Патрику в глаза, а Патрик смотрел в глаза Оливеру.

– Погодите… – произнес вдруг Патрик.

Внезапно появилось еще одно действующее лицо. Прокопио. Детектив выхватил из кобуры на бедре пистолет, направил его на Патрика и начал что-то кричать. Патрик поднял телефон показать им Иден. Но прежде чем он успел заговорить, прежде чем успел объяснить, Оливер тоже закричал, какое-то одно-единственное слово, и тогда раздался звук, который заглушил все голоса, и Патрик снова упустил приближающееся столкновение. А в следующее мгновение он уже лежал на полу – понимая, что получил травму, но ощущая неописуемый восторг, предвидя возможность освобождения. «Ну вот и все», – подумал он. А потом наступила боль, принесшая с собой и собственный конец.

Вторник

Мишель

Вскоре после полуночи позвонил Кантор. Адвокату пришлось повторить всю историю, прежде чем Мишель, все еще не оправившийся от утренней статьи в «Геральд», понял, что к чему.

– Но зачем он это сделал?

– У него была цель. Утверждал, якобы видел Джека в ночь убийства.

Даже в голове не укладывалось. Незаконное проникновение, выстрелы, кровь. Патрик Нун. Перед глазами у Мишеля только и возникал что образ обходительного, безукоризненно одетого мужчины, сидящего в одиночестве в угловой кабинке. Вот он закрывает глаза после первого глотка гран крю, бутылку которого намеревается неспешно распить.

– И как это отразится на нас?

– Теперь дела обстоят так, что в виновность Джека Пэрриша верят исключительно психи. Послушайте, Мишель, прямо сейчас все в движении. Мягко выражаясь. Мне нужно переговорить кое с кем, оценить ситуацию. Завтра я приеду, и там уже будет видно, что мы имеем.

Ночь превратилась в бесконечную последовательность часов, минут и секунд. Стоило Мишелю начать засыпать, как в сознание врывались непрошеные видения. Сломанные игрушки в тюремной комнате для посещений. Газетный снимок его и Элис. Патрик Нун, улыбающийся Софии, пока она заново наполняет его бокал. А потом его пугали утренняя ясность, бледный свет и проезжающие мимо машины.

Кантор прибыл незадолго до полудня. Вид у него был далеко не радостный.

– Ну что? – набросился Мишель.

– Как я и предполагал. Для всех это полное оправдание Джека. – Адвокат удрученно покачал головой. – Есть и еще кое-что. Я наконец-то выяснил, какие результаты экспертизы они пока не разглашают. И для нас ничего хорошего.

– Так.

– Они обнаружили следы ДНК Кристофера во влагалище жертвы.

– Этого не может быть!

– И теперь я уже ничего не могу предпринять, Мишель. Вечером обвинение намеревается продемонстрировать присяжным фотографии мертвой девушки, которая выглядит так, будто Господь создал солнце исключительно для того, чтобы оно ее освещало. И я опасаюсь, что, когда бутылочка прекратит вращаться, указывать она будет на вашего сына.

Мужчина умолк, обдумывая следующие слова.

– И еще одно. При всем моем уважении, не могу не высказаться об этом. Ваш сын не совсем белый. Кое-кто явится взглянуть на него. И эти-то, зацикленные на минаретах, наверняка задержатся.

– Мы же католики. Он – француз.

– Да, но мы в Массачусетсе. Есть одни католики, и есть другие католики. Что до француза, давайте пока это оставим. Мишель, оглядитесь по сторонам. Мы живем не в эпоху Просвещения. У нас тут полно чокнутых, которые не очень-то жалуют разумные сомнения. Как и вообще что-либо разумное. И такие обожают сидеть на скамье присяжных.

– Что произойдет, если мы проиграем суд?

– Худший вариант? Пожизненное. Наилучший – пятнадцать лет.

– И что нам делать?

– Если отталкиваться от общепринятых взглядов, то ДНК и вчерашние события только ожесточат людей. Но мы в Эмерсоне, так что начнется тот еще балаган, но я уверяю вас, что местные заправилы – один из которых, так уж получилось, носит фамилию Пэрриш, – никаких балаганов не желают. Последние несколько сотен лет они старательно избегали общественного внимания, что шло им только на пользу. И они готовы далеко зайти, лишь бы текущее положение вещей сохранилось.

– И что это значит? В нашем случае?

– Ваш сын признается в убийстве, совершенном в состоянии аффекта. ДНК мы объясняем тем, что они просто баловались. Скорее всего, обвинение согласится на это. Это не сперма, что наконец-то в нашу пользу. Общеизвестно, что они были близки. Их видели целующимися. Но той ночью они затевают любовные игры, а потом она вдруг заявляет, что передумала. Вспыхивает ссора, атмосфера накаляется. Он юн и в делах сердечных не искушен, так что на несколько секунд выходит из себя. Он вовсе не собирался ее убивать. Ведь не было никаких тупых предметов или сжатых кулаков. Всего лишь толчок. Бо́льшая часть произошедшего с Иден – несчастный случай.

– И если они согласятся на эту версию?

– Предварительно, пятнадцать лет. Без этого никак. Но срок снизят до пяти, как только цирк уедет. Кристофер выйдет в возрасте за двадцать.

Мишель даже представить себе этого не мог. Но понимал, что придется.

– Поговорите с сыном, Мишель. Он должен понять, что стоит на кону.

– Сколько нам дают на принятие решения?

– Дверь остается открытой до конца недели.

– Я поговорю с ним, – согласился мужчина. – Но радости мне это не доставит.

– Да, хм, на данном этапе нам всем не до радости.

Перед уходом Кантор созвонился с окружным прокурором и договорился о свидании Мишеля с сыном сегодня же днем. Вообще-то, это было против правил, однако власти решили сделать исключение. Мишеля уже не рассматривали как воинственного родителя. Теперь он был потенциальным союзником.

В тюрьме им выделили помещение для адвокатов. Охранники на их встрече не присутствовали, не было и ограничений по времени. Единственным украшением комнаты служил список запретов. С Кристофера сняли наручники, как только ввели. Отец и сын тут же обнялись, нарушив правило номер один. Тело парня ощущалось дряблым, напрочь лишенным твердости.

– Так у Джека кого-то застрелили? – поинтересовался он, не успел Мишель и рта раскрыть.

– Его звали Патрик Нун. Он бывал у нас в ресторане. Ты его должен помнить. Он утверждал, будто видел Джека возле дома примерно в то время, когда Иден погибла.

– Черт. Но ведь это хорошо для нас, так ведь?

– Его считают психом.

– Ах, ну да. Конечно. – Кристофер впервые встретился с отцом взглядом. – Значит, ты и мама Ханны.

– Мне жаль, что так получилось.

– Папа, она же замужем! И что только сказала бы мама, как думаешь?

– Ей это не понравилось бы. Наверняка.

Сын уставился на него, внося новые корректировки в свою личную вселенную.

– Так с какой стати тебя пустили ко мне сегодня? Это же не наше время.

– Я собираюсь кое-что тебе сказать, но перед этим хочу…

– Кантор считает, что мне нужно признаться.

От удивления Мишель даже отпрянул. Да кто же такой этот проницательный, утративший вкус к жизни парень, что прямо сейчас сидит перед ним?

– В ней обнаружили ДНК. Твою.

– А, понятно.

– Он просто не понимает, как тебя дальше защищать.

Кристофер опустил глаза, взгляд устремился в никуда.

– Здесь плохо, – заговорил он. – При всем своем желании другого сказать не могу. Большей частью скучно. И еще по-настоящему страшно. А в следующей тюрьме будет в миллион раз хуже.

В следующей тюрьме.

– Тебя обижают?

– Пока нет.

Мишель хотел спросить, что это значит, вот только не был уверен, что вынесет ответ. Сын поднял на него глаза.

– Так сколько он обещает?

– Пять лет.

Кристофер задумался, а затем глухо рассмеялся.

– Прямо как колледж. Если поступать через год после школы.

Он снова уставился в стол.

– Ладно, я согласен.

– Кристофер, подожди…

– Пожалуйста, давай покончим с этим. – Он горестно покачал головой. – Я все равно это заслуживаю.

– Что ты такое говоришь?

– Я соврал тебе в субботу. О том, что произошло.

Парень раскрыл ладони на столе и принялся созерцать их, словно бы читая невидимую книгу.

– Ты просто не знаешь, какой Джек на самом деле. Да, по большей части он может быть отличным другом. Всем делится, называет «бро». А потом ни с того ни с сего нападает. Заставляет почувствовать себя полным дерьмом. Как будто ты ничто. – Он передразнил Джека, придав голосу резкости и ненависти: – «Да ты же тряпка. И никогда ее не добьешься. И если ты не сможешь трахнуть эту грязную шлюху, то так девственником и останешься».

– Да зачем ты вообще дружил с этим чудовищем?

Кристофер вскинул голову.

– Потому что без него я был никто.

– Это неправда.

– Нет, правда. В школе я был невидимкой. Ты не знаешь, каково это, потому что ты – тот самый офигенский шеф-повар, которого все любят. А я – всего лишь незаметный смуглый парнишка. Да, все вежливые. Никто не обзывается. Но только потому, что вообще не замечают. И вот со мной начинает тусить Джек. Я понимаю, что ему всего лишь нужен кто-нибудь, кем можно покомандовать, но какого черта. Это было вроде посвящения. Во всяком случае, так я это видел.

– Посвящение? Кристофер, да он третировал тебя!

– Оно того стоило. – Парень горько улыбнулся. – Так я думал.

Он снова уставился на невидимую книгу в руках.

– В общем, она лежит в отключке, и он говорит: «Махун, ты все делаешь не так. Телкам типа этой нужно сразу впендюривать. А если ты разыгрываешь из себя благородство, они держат тебя за педика, и весь сказ. Так что давай, заведи ее, да и возьми в отрубоне. Ей понравится». И потом стягивает с нее пижаму и хватает меня за затылок. Ты даже представить себе не можешь, какая у него хватка. Как чертовы клещи. Ну и потом такой: «Если не трахнешь эту суку прямо сейчас, я всем расскажу, какая ты тряпка». И еще говорит мне прямо в ухо: «Просто потрогай ее, чувак. Просто почувствуй, как это клево».

Его глаза наполнились слезами.

– Я… Даже не знаю. Больше-то испугался. Но и подумал, может, и вправду так и нужно. По-другому-то не получается, совсем никак. А мне так ее хотелось. Я так ее любил. Ну я и сделал это. Сунул в нее пальцы. Сначала один, потом два. Стараясь быть нежным, потому что не хотел делать ей больно. Она зашевелилась, и я стал убеждать себя, будто ей нравится.

– Кристофер…

Парень покачал головой. Теперь его было не остановить.

– Джек по-прежнему держит меня за шею, я так и слышу его дыхание прямо за спиной, и он такой: «Так, чувак, она готова. Приступай. Трахни ее! Давай же!» Он толкает меня вперед, прижимается ко мне ненароком, и я чувствую… чувствую, что у него стоит. Тогда-то я и понял, что за дичь тут творится. Вытаскиваю из нее пальцы, и тогда Джек кроет меня матом и говорит: «Раз ты не будешь, тогда это сделаю я». Отталкивает меня в сторону и достает… Достает член. А я и пошевелиться не могу. Тогда-то она и просыпается. И видит Джека с членом и что я смотрю, а потом видит, что у нее шорты спущены. Видел бы ты ее глаза, папа. Она так испугалась. Ну он наваливается на нее, а она начинает брыкаться и извиваться. Тогда я схватил его и оттащил от нее. А она тут же набрасывается на него, и я пытаюсь остановить драку. Так вот она и расцарапала меня. Наконец, я растаскиваю их. Они успели поправить на себе одежду как раз перед тем, как спустилась Ханна. Мы пытаемся успокоить Иден, да где там. Она все кричит, что заставит заплатить за это, звонит своей маме. Наверное, она подумала, что он ее уже изнасиловал. Делать нечего, мы все просто уходим. Но на улице Джек говорит мне, что я должен вернуться и заткнуть ее.

Казалось, парнишка вот-вот разрыдается.

– А потом что? Кристофер, что случилось потом?

– Я вернулся в дом.

– И?

Парень с яростью вытер слезы.

– Разве недостаточно того, что я только что рассказал? Какой вины тебе еще от меня надо, папа? Просто скажи Кантору, что я признаюсь.

Он встал, подошел к двери и постучал. Почти мгновенно она открылась, и охранник повел его прочь. Кристофер не оглянулся.