Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 273 (всего у книги 342 страниц)

Глава 22

Служба охраны пришла в не меньший ужас, чем Лейла, услышав о решительном намерении Дороти отправиться в Хрустальный дворец. Офицер Доннелли так и вовсе наотрез отказался везти ее, после чего Дороти просто направилась в лес позади дома, даже не оглянувшись. Я поспешила за ней, с облегчением поняв, что сбоку ко мне пристроилась офицер Чои, а не Телохранитель.

Вскоре мы не без труда прокладывали себе путь среди лабиринта деревьев, то и дело проваливаясь в сугробы, наметенные у крупных стволов. К счастью, у меня хватило ума попросить сотрудника, который летал за моими вещами, привезти и зимние ботинки. Мы все молчали. Я всегда предпочитала зимнюю тишину летней какофонии – не потому что наслаждалась этими идеальными минутами молчания, а потому что на ее фоне отчетливо были слышны любые звуки: легкий скрип снега под ногами, внезапное чириканье какой-то птахи, прыгающей по голым веткам высоко над головой, беготня, как я надеялась, белок и бурундуков по лесной подстилке. То и дело наушник офицера Чои что-то крякал, и она что-то бормотала в ответ.

– Так что мы будем делать, если застанем там полицию? – наконец нарушила я тишину.

Дороти остановилась без предупреждения, и мы с офицером Чои тоже. Мы дышали гораздо тяжелее, чем мне казалось на ходу, вокруг нас поднимались густые облака пара.

– Они могут попросить нас уйти, и мы, естественно, уйдем. – Я кивнула. – Если с этим проблемы, вы можете вернуться, – продолжала она.

– Проблемы с тем, чтобы поиграть в сыщика? Вы шутите?

Дороти прищурилась и вытянула в задумчивости губы, глядя на меня. В совокупности со стоявшим вокруг холодом это движение окончательно превратило ее щеки в округлые румяные яблочки.

– И не думала.

Мы пошли дальше.

– Знаете, кем я хотела стать, когда вырасту? – спросила Дороти некоторое время спустя. Я покачала головой. – Писателем. Много лет назад мне дали установку никогда никому об этом не говорить, потому что люди этого не поймут. Потому что эта деталь не вписывается в историю того, как я стала политиком. – Она помолчала. – И если подумать, то писатель – практически противоположность политика.

– Ну, это один из самых приятных комплиментов, которые я получала.

Незамысловатая шутка, но Дороти все равно рассмеялась, спугнув кардинала с дерева по соседству.

– Клянусь! Я бесконечно уважаю людей, которые способны сесть и создать что-то… из ничего. И я, конечно же, всегда любила книги. Это прозвучит слегка драматично, но все эти годы они оставались моим лучшими друзьями.

Я кивнула.

– И моими тоже.

– Я довольно быстро поняла, что у меня плохо выходит работать в одиночку, – продолжала Дороти.

– А я довольно быстро поняла, что у меня хорошо выходит работать только в одиночку, – проговорила я, прежде чем осознала, что подобное признание от литературного раба может оказаться роковым – особенно если оно сделано в присутствии звездного клиента. К счастью, меня спас шорох чьих-то приближающихся шагов.

– Кто идет?! – рявкнула офицер Чои тоном не вопросительным, а приказным, и ее рука скользнула за отворот куртки.

Из-за широкого ствола показалась чья-то фигура, облаченная в широкие шорты, надетые поверх легинсов, и блестящего худи из какого-то шелковистого, синтетического и дорогого на вид материала. Юноша смотрел себе под ноги и пинал снег, продираясь сквозь сугробы, – пинал с той же животной, дикой яростью, которая читалась в оскале на его лице. Это был Алекс Шах, и именно с таким выражением на лице он вылетел из Приемной в день поминальной церемонии. Неужто он так скалился двое суток подряд?

– Эй! – снова окрикнула офицер Чои.

Алекс поднял голову, поспешно выдернув из карманов руки в перчатках.

– Какого… – Он стянул перчатку и вынул из уха наушник; воздух наполнил тяжелый басовый ритм. – Что вы здесь делаете?

– Можем задать тебе тот же вопрос, – весело отозвалась Дороти.

– Отец сказал мне пойти размяться, – ответил он. – Вот я и разминаюсь.

– Ага. Ну и мы вот тоже, – со смешком сказала Дороти.

– Они хотели, чтобы я ушел из дома, пока там полиция, – хмуро сообщил Алекс. – Они там все утро торчат.

– Мы так и подумали. Сначала они нанесли визит нам.

– Правда? – Особой заинтересованности в голосе Алекса не слышалось. – И запретили вам куда-то уезжать?

– Верно.

– Сейчас мы уже должны были быть в Нью-Йорке. – Он пнул оголившийся корень. – И сегодня вечером идти на «Гамильтона». А теперь никуда не пойдем.

– Как обидно, – посочувствовала Дороти.

– Досадно, – согласилась я. – А они что – решили, что ты уйдешь в ночь глухую? Изображают из себя крутых детективов в плащах? – Я понизила голос, придав ему суровости: – Никому не покидать место преступления!

Он повернул ко мне все еще искаженное оскалом лицо.

– Вообще-то это не шутка. Кто-то реально ее убил.

Его жирный подбородок подрагивал, словно желе. Он что, собирался заплакать?

Вот поэтому я и не разговариваю с детьми.

– Ты в порядке? – обратилась к нему Дороти, но не заботливо, а с той прямотой, которая куда лучше, потому что эта прямота давала понять, что Дороти действительно интересует ответ.

– Угу, – промямлил Алекс, снова уставившись себе под ноги.

– Будь я на твоем месте, – заметила она, – я бы так не считала.

Он вздернул голову.

– Что вы имеете в виду? – Он почти прорычал эту фразу, и я в тревоге поняла, что он снова нацелил на меня свой гнев. – Что мои родители рассказали вам после того, как я ушел?

– Ничего не рассказали, – правдиво ответила я.

– Алекс. – Дороти подождала, пока он не повернется к ней лицом. – Тебя же зовут Алекс? – Он кивнул. – Я имела в виду, будь я твоих лет и в доме, где я остановилась, кто-то умер бы, мне было бы не по себе. Честно говоря, мне и сейчас не по себе, а я гораздо старше тебя. А меня даже рядом не было, когда это случилось.

– А что сказала полиция? Когда это случилось? – тихо спросил Алекс.

– Ну, мне полиция ничего не сказала, но согласно отчету о вскрытии смерть наступила в промежутке между девятью часами вечера и тремя часами следующего утра. А что? Ты что-то слышал? Или видел?

Он покачал головой.

– Если бы, – с мечтательным сожалением ответил он.

– Ты уверен, что ни о чем не хочешь рассказать? О чем-то, что имеет отношение к миссис Дэвис или… вообще о чем-то важном?

Земля под ногами снова притянула взгляд Алекса.

– Нет. – Он несколько раз качнул головой, подчеркивая свой ответ.

– Ладно, ладно. Но в случае чего, я надеюсь, тебе есть с кем поговорить? С кем-то, кому ты доверяешь? Например, с родителями? – Молчание. – Ну, по крайней мере, Лейла может помочь тебе поменять билеты на другую дату, – предложила Дороти. – Она в подобных вопросах творит чудеса.

– Не беспокойтесь, я уже продал их.

– А. Ну хорошо. Надеюсь, ты еще попадешь на этот мюзикл. Он очень впечатляет.

– Да, я знаю, – кивнул Алекс. – Я же не идиот.

С этими словами он сорвался с места и побежал в лесную чащу, таким образом совершая разминку, которую так решительно не собирался делать.

Дороти повернулась ко мне, и я увидела, что брови у нее уехали высоко на лоб.

– Есть варианты, что это сейчас было?

Я покачала головой.

– Возможно, ничего особенного или серьезного.

И едва я произнесла эти слова, как поняла, что неправильно поступила, не дав себе труда поразмыслить над заданным вопросом. Я увидела, как по лицу Дороти скользнуло сомнение – сомнение и, может быть, легкое разочарование.

– Если я что-то и поняла за все эти годы, – задумчиво произнесла она, – так это то, что нельзя сбрасывать детей со счетов. Во всех смыслах этого слова.

Мы двинулись дальше, а я не могла избавиться от ощущения, что провалила если не испытание, то как минимум тест, и досадовала и на себя, и на Дороти. Увы, общество успешных людей будоражит, но и изматывает по одной и той же причине: слишком много впечатлений, слишком много ожиданий от малейшего взаимодействия. А еще очень трудно ощущать себя умным и крутым, когда ты не вписываешься в круг избранных, когда тебе отведена вспомогательная роль. Именно поэтому Ватсон и Гастингс предстают перед нами такими идиотами, а мисс Марпл предпочитает работать в одиночку.

Но если я собиралась стать частью происходящего, нужно было задуматься о том, чтобы начать собственную игру.

* * *

Мы уже подходили к Хрустальному дворцу, когда у Дороти зазвонил телефон. Вытащив его из кармана пальто и взглянув на имя, она неожиданно крякнула.

– А я-то думала, когда ты уже позвонишь.

Я не представляла, кто это, но мое неведение долго не продлилось. Спустя минуту-другую Дороти отняла телефон от уха и включила динамик.

– Вы меня обе слышите? – я сразу по акценту поняла, кто это.

– Да, Питер, мы обе тебя слышим, – устало подтвердила Дороти.

– Хорошо. Потому что вам обеим стоит понять, что это плохая идея, очень плохая. Бредовая.

– Спасибо, дитя мое, за твою…

– Мам, да ну брось! Зачем тебе лезть к этим чудилам? Я видел, как та женщина вылетела из магазина Бетти, пока вы там были. Ну та, которая умерла.

– Вивиан Дэвис. А что с ней?

– Ага, она самая. Там еще была ее сестра.

– Откуда ты знаешь, что у нее есть сестра? – поинтересовалась я.

– Лей мне сказала.

Мы с Дороти обменялись взглядами – конечно, Лейла ему сообщила. Да и этот звонок наверняка происходил по их взаимной договоренности.

– Ты знаешь, что та женщина отколола? Лора или как ее там? Вылезла из машины навстречу Вивиан, забрала у нее одну из бутылок, открыла прямо на парковке – у нее с собой был штопор и все прочее, – и начала хлестать там же из горла! Пока Вивиан не запихнула ее обратно в машину. Я, конечно, понимаю, нельзя судить по одному случаю, но эта женщина – алкоголичка.

Мысленно я вернулась в тот вторник, в магазин Бетти, когда Вивиан ответила на звонок. «Сейчас буду», – сказала она, но такое не обещают человеку, который находится за сотни километров от тебя. Тогда почему Вивиан притворилась, что Лора еще не приехала? И почему сама Лора утверждала, что приехала на следующий день, в среду? Что-то тут не сходилось.

– Ага, спасибо за информацию, – поблагодарила Дороти. – Она может пригодиться.

– Нет, я не имел в виду…

– Пока.

Дороти нажала отбой, а когда Питер принялся названивать снова, просто отключила телефон и положила в карман.

– У вас ведь нет детей, так? – обратилась она ко мне. Я затрясла головой с неизбывным яростным отрицанием, которое вызывал у меня этот вопрос. – Тогда вы и представить не можете, как здорово игнорировать своего отпрыска, не испытывая личной вины или боязни социального осуждения или юридического наказания, – весело заметила она. – Очень бодрит. Запомните на случай, если все-таки заведете детей.

Глава 23

Чтобы пересечь Кристал-ривер, нам пришлось воспользоваться пешеходным мостиком, таким крутым, что он представлял собой фактически половину окружности – такой мост ожидаешь увидеть скорее в японском саду. На самой его верхней точке я заметила вдали пруд, который из дома видно не было, – он оказался больше, чем я представляла. Я бы назвала его озером, но до сих пор не знала, где проходит граница между этими двумя понятиями. Там, где река впадала в этот водоем, наверняка находился небольшой водопад – я не видела места слияния, но его наличие выдавало характерное журчание.

Ледяная твердыня Хрустального дворца с этой стороны производила не меньшее впечатление, чем с фасада, скорее даже большее, потому что на этот раз мы поднимались к нему от основания холма, на котором он расположился. К счастью, вверх вела встроенная в склон лестница, иначе нам бы пришлось пробираться через сугробы. Вдвойне на наше счастье, лестница была очищена от снега и льда и присыпана песком и солью. Гадать, кто исполнил всю эту черную работу, не пришлось, поскольку, добравшись до вершины холма, мы обнаружили Пола в садовых перчатках и мешком соли, который он локтем прижимал к боку. Второй рукой он рассыпал белые кристаллы по плитам патио.

Снизу на нем снова были клетчатые брюки, а сверху – голубая нейлоновая куртка с радужными полосами поперек груди и на плечах. Свою клоунскую копну волос он прижал оранжевой вязаной шапкой, но кончики кудрей в беспорядке выбивались по краям.

– Привет, Пол! – Дороти протянула ладонь для рукопожатия.

В своем порыве стянуть перчатку он уронил и рассыпал мешок с солью.

– Черт! – Он поспешно зажал себе рот рукой. – Простите, мадам, – я имею в виду, сенатор, но…

– Можно просто Дороти. – Она сгребла его руку и тепло по ней похлопала. – И не извиняйтесь за брань – я ее слышу постоянно и обычно от себя самой.

Его поросячьи глазки расширились.

– Ха-ха. Ну ладно.

У него была нервозная привычка через каждые несколько предложений вставлять это «ха-ха». Я не собираюсь воспроизводить все их тут, поскольку и первого раза было достаточно

– Я слышала, что полиция сюда уже заявлялась? – поинтересовалась Дороти.

– Да-да. Они уже беседовали со мной – не то чтобы мне было что им рассказать, от меня они получили не больше зацепок, чем от других. Хотя должен признать, слегка будоражит, когда тебя просят, – он изобразил пальцами кавычки, – «дать отчет о своем местонахождении», – он снова изобразил кавычки, – в ночь происшествия. Мне до сих пор не верится – как-то не ждешь, что прямо у тебя под носом произойдет убийство, знаете ли.

В субботу он тоже так нервничал? Но мы с ним не разговаривали, он просто забрал наши пальто и подносил выпивку. К тому же сложно осуждать человека за то, что он нервничает, когда к нему обращается Дороти Гибсон.

– Конечно, знаю, Пол. Поверь, мы все потрясены. И я надеюсь, у тебя есть время и возможность справиться с пережитым, это очень важно. Но скажи, ты работал на Вальтера и Вивиан и в их постоянном доме здесь, в городе?

Мы откровенно торопились получить ответы – ковали железо, как говорится, пока горячо, хотя ничто вокруг не было горячим в этот холодный декабрьский день. Увидев, как офицер Чои прислонилась спиной к стене Дворца, я с тоской задумалась: а ведь стекло, наверное, теплое. Мы же трое стояли на краю склона и смотрели на бегущую внизу реку.

– О, нет-нет-нет, я вообще-то живу в городе. В смысле, в Нью-Йорке. В Бруклине, в Виндзор Террас. Сюда, во Дворец, я приехал на несколько недель. Я не домашняя прислуга или что-то в этом роде. То есть я ничего не имею против! Просто сам я – актер и время от времени берусь за всякие странные поручения. По счетам-то надо платить, да? В основном я пользуюсь TaskRabbit.

– И так нашли эту работу? – уточнила я. – Через TaskRabbit?

– О, нет-нет-нет. Мы с Вив знаем друг друга с… ой, давно-о-о. Именно поэтому я принял приглашение, иначе бы не потащился в такую даль. Забавно, но вообще-то мы встретились, когда она еще называлась своим настоящим именем – Джойселин.

– Джоселин? – переспросила я.

– Не-а. – Он покачала головой, усмехаясь. – Джойселин. Неудивительно, что она решила сменить его, да? Вообще-то, мы впервые вышли на сцену в одной пьесе, в Нью-Йорке. Помню как вчера, хотя это было о-о-очень давно. Ха-ха. Шекспир, «Ричард III». – Он смущенно пожал радужными плечами. – Вив, вообще-то, была отличной актрисой, ей особенно хорошо давались перевоплощения. Когда она изображала нашего режиссера, самого гадкого члена труппы, я хохотал до колик. Такая она была – любила заварить кашу. Взяла в привычку не возвращать костюмы, как будто не нашла способа поумнее нажить себе врагов. Неудивительно, что долго она в профессии не продержалась. А я продолжал упорно трудиться, поскольку гожусь разве что для массовки. Я вообще-то сейчас как раз занят в шекспировской постановке. «Много шума из ничего», она гораздо веселее, чем «Ричард III».

– Обожаю «Много шума из ничего»! – воскликнула Дороти. – А кого вы там играете?

Пол опустился на колени и принялся загребать соль обратно в мешок.

– Антонио. Стоит признать, не самая крупная из моих ролей.

Я тоже люблю эту пьесу (и считаю киноверсию с Бранна/Томпсон одной из лучших шекспировских экранизаций), но даже я не могла вспомнить этого персонажа – значит, роль действительно крошечная. Неудивительно, что Полу приходилось подрабатывать на фрилансе.

Глядя на него в естественном освещении, я увидела, что он старше, чем мне казалось раньше. Кожа на его лице, пусть и пухлом, уже огрубела с возрастом – подобно тому, как на поверхности камня со временем появляются трещинки и выемки. У него уже залегли складки от носа ко рту – должно быть, ему как актеру трудновато приходилось последние двадцать лет.

Я испытываю огромное уважение к людям, которые ни за что не откажутся от своей мечты, даже если – или особенно если – им так и не удается достичь больших успехов. Но наверняка несладко выполнять лакейские поручения в доме бывшего соратника по сцене. И я подумала: а не скрывает ли все это шутовство неловкость ситуации, в которой оказался Пол? В конце концов, в шекспировских пьесах так называемый «шут» – практически всегда самый хитроумный персонаж.

– Тогда ни пуха, ни пера! – пожелала Дороти.

Пол поднялся, собрав столько соли, сколько удалось.

– Ха-ха. Спасибо.

– Так, а чем вы занимались в ночь происшествия? – вклинилась я.

– Естественно, приготовил ужин. Здесь накрывается только шведский стол – я приношу блюда на большой буфет в столовой и ставлю на такие маленькие спиртовки, видели? Гости в любой момент могут прийти и поесть, и необязательно собираться к конкретному часу. И заодно мне не надо их обслуживать, и слава богу, потому что я уверен, я бы пролил кому-нибудь на колени соус, или воду со льдом за шиворот, или еще что.

– Так значит, вы весь вечер провели на кухне?

– О, нет-нет-нет, я вынес еду, сварил кофе и оставил его в гостиной – он там часами остается горячим. Потом я поднялся к себе в комнату и залип в «Корону». Вы смотрели? Тако-о-ой классный. Я посмотрел, наверно, четыре серии, потом, где-то после десяти, спустился на кухню, чтобы убрать остатки и все вымыть. Вернулся к себе немного за полночь. Мне бы стоило лечь спать, но оставалось всего две серии до конца сезона, и я, естественно, не мог не досмотреть.

– И вы не заметили ничего необычного во время своих передвижений тем вечером? – допытывалась Дороти.

Пол покачала головой.

– Нет. К сожалению. Я никого не видел, но я к этому и стремился – гости, завидев парня, который готовит и убирает, начинают нагружать его заданиями, с которыми могут справиться самостоятельно.

– А на следующее утро? – продолжала Дороти. – В четверг?

Он снова покачал головой.

– По утрам тут тихо. И это утро было похоже на все прочие. Я встал в шесть, чтобы приготовить завтрак и кофе, – гости могут заглянуть в столовую в любое время с семи утра до полудня. Вив всегда вставала последней, она была та еще сова, увидеть ее до полудня – это как увидеть хвост падающей звезды, поэтому я не начинал уборку раньше полудня, чтобы не потревожить спящую красавицу жужжанием пылесоса. Остаток утра я провел за подготовкой обеда… ну и возможно погуглил кое-какую информацию о Елизавете Второй. В любом случае, я собирался наверху отдраить пару туалетов, когда к дверям подкатила «Скорая». Безумие просто.

– У вас есть предположения, кто мог желать смерти Вивиан? – спросила я.

– Не особо, – ответил Пол, и я в жизни не слышала способа изящнее ответить «да» так, что оно прозвучало как «нет».

– Потому что она была чудесным человеком и вы не можете представить, чтобы кто-то хотел причинить ей вред? – поддразнила я.

– Ну-у… – Он улыбнулся так же лукаво. Подозреваю, умение лукаво улыбаться очень на руку, когда играешь Шекспира. – «Чудесный» обычно подразумевает «скучный», так? Вив и близко нельзя было назвать скучной. – Он замолчал, пытаясь подобрать слова. – Понимаете, мы познакомились совсем юными, поэтому трудно оценить человека, которого ты знаешь так давно. Он как будто…

– Он как будто становится частью тебя, – закивала Дороти. – Угу.

– Она всегда боролась с кем-то или чем-то. Характер у нее был взрывной, она могла выйти из себя в мгновение ока и была из тех людей, которые не против с кем-то повздорить. Ей очень нравилось конфликтовать. Я всегда жалел, что в этом смысле не похож на нее, иначе, возможно, добился бы большего. Хочешь жить – умей вертеться, и все такое.

– Так значит вы все эти годы поддерживали связь? – спросила я.

– Время от времени. Она взяла в привычку приходить на спектакли с моим участием, и я очень это ценил. В этом смысле она была хорошим другом.

– А что насчет ее брака с Вальтером? Как вы думаете, они были счастливы?

– Ну, честно говоря, я не лучший эксперт в вопросах брака, я сам сейчас в процессе развода, – признался он.

Дороти издала какой-то невнятный звук, призванный выразить сочувствие.

– Агась, мы с моей прямо первопроходцы, несколько раз женились и разводились. А почему бы и нет, раз есть такое конституционное право. Штука в том, что я никогда не видел Вальтера и Вив вместе, и с Вальтером-то встречался пару раз всего. Когда Вив приезжала в Нью-Йорк, она приезжала одна, и мы везде болтались только вдвоем. Одно из преимуществ женатого друга, верно? Девушка с тобой может расслабиться. Мы были как лорд Уилл и Ее милость[562]562
  Персонажи одноименного романа Софии Нэш.


[Закрыть], ха-ха.

Усилием воли я тоже издала смешок.

– И вот что я вам скажу: ее первый брак оказался полным дерьмом. Даже мне это было понятно. – Он метнул в Дороти виноватый взгляд.

– О, прошу вас. В последнее время я часто использую это выражение, – сухо отозвалась она.

– Ну, она, конечно, никогда в жизни не призналась бы, но она вышла замуж за того типа исключительно из-за денег. На него самого ей было плевать. Хорошо хоть они не завели детей, тогда бы начались проблемы, поверьте мне. – Он драматически закатил глаза. – Но Вальтер – она им была просто одержима. Понятия не имею, как он относился к ней, но клянусь, она любила его на все сто процентов, чувства изображать она никогда не умела. – Он подмигнул нам, перехватив мешок покрепче. – Полагаю, именно поэтому она ушла из театра. Серьезно, она болтала о нем без умолку, так что наводила смертную тоску. И она с головой ушла в роль примерной жены, стала разводить всякую активность, которая могла бы помочь ему с карьерой. В юности она была совсем другой – она обладала огромным потенциалом, но ей слишком лениво было его реализовывать, понимаете, о чем я? И я даже обрадовался, когда она нашла куда приложить свою энергию – пусть даже к такому ожидаемому объекту, как собственный муж. Сработало – ну и отлично. – Он запустил руку в мешок и снова начал рассыпать соль. – Я в тот момент ничего не стал говорить, потому что… ну что я могу знать, но ее самоубийство показалось мне полной бессмыслицей. Не теперь, когда все это, – он махнул рукой в сторону монструозного здания позади нас, взметнув в воздух сверкающие кристаллы, – завертелось вокруг нее. Не то чтобы я могу понять, за что ее убили, но понять, почему она покончила с собой, не могу совсем. – Он повернулся ко мне. – Так что, полагаю, стоит сказать так: хотя я не понимаю, за что ее убили, меня не удивляет сам факт. Или, по крайней мере, зная ее, я удивлен куда меньше, чем кто-либо другой. Вы меня понимаете?

Я понимала. Понимала на все сто процентов.