Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"
Автор книги: Стивен Кинг
Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 179 (всего у книги 342 страниц)
Тем не менее она его озвучила:
– Ровно ноль. Такого никогда не случалось.
Он снова сморгнул.
– Это, однако, не означает, что такое невозможно в принципе. Всякое может случиться.
Теперь он смотрел на нее не моргая, и в его глазах словно бы завертелись шестеренки, ловко укладывая различные перспективы в надлежащие пазы.
Он ничего не ответил, но поза его слегка изменилась. Он чуть подался вперед, будто стал участником беседы, а не сидел на допросе.
– Замечали ли вы что-либо необычное в Слау-башне в последнее время?
– Нет, – ответил он с твердой уверенностью в голосе.
Она молчала.
– Во всяком случае, мне так кажется, – добавил он.
Она снова взглянула на часы.
– А в каком смысле – необычное?
– Активность. Активность, выходящая за рамки обычной повседневной деятельности.
Он задумался. Пока он думал, Диана Тавернер взяла сумочку, висевшую на спинке стула. Из сумочки она достала черно-белую фотографию три дюйма на пять и положила в центре стола. Повернула ее к Лою:
– Узнаете?
– Алан Блэк.
– Ваш бывший коллега.
– Да.
– Видели его в последнее время?
– Нет.
– Вы уверены?
– Да.
– Вы точно не видели его в последнее время в компании Джексона Лэма?
– Точно.
– Что ж, тогда у нас возникает некоторая проблема.
Она откинулась назад и ждала.
– Проблема? – переспросил он наконец.
– Именно, – подтвердила она. – Проблема. Скажите мне, Струан, как вы смотрите на то, чтобы помочь нам эту проблему решить?
В глазах Струана Лоя снова завертелись шестеренки.
* * *
– Может, лучше зайти сзади?
– А как зайти сзади?
– Может, там есть проход.
Мин Харпер и Луиза Гай сидели в машине у дома Хо. Едва они припарковались на единственном свободном месте у тротуара, как появилась еще одна машина, сбавила ход, проехала мимо и остановилась в глубине улицы. Оба молча наблюдали, как из машины вышел человек.
Они находились в Балеме, в двух шагах от железнодорожной ветки. Поездка в Брикстон за Струаном Лоем оказалась пустой тратой времени: Лой либо не ночевал сегодня дома, либо умер во сне. Как и все остальные слабаки, Лой жил один. Эта закономерность показалась Мину Харперу поразительной; он удивился, почему раньше никогда не обращал на нее внимания. Он понятия не имел, жил Лой в одиночку по собственному желанию или же волей обстоятельств: развод, разрыв-разъезд или еще что. Такая плохая осведомленность о личной жизни коллег представлялась ему просчетом, и он хотел обсудить это обстоятельство с Луизой, но она была за рулем. Принимая во внимание количество употребленного ими спиртного, лучше было не отвлекать ее от дороги. Если уж на то пошло, то у них сейчас есть темы для разговоров поважнее, но их лучше обсудить потом. Сейчас ни с того ни с сего их отправили на оперативное задание. Как это произошло?
– Ну что…
Человек, за которым они наблюдали, скрылся из виду.
– Ладно. Давай попробуем.
Пересекая дорогу, Мин почувствовал, как пола пиджака тяжело постукивает в бедро. Пресс-папье. В кармане до сих пор лежало пресс-папье, которым он вооружился, готовясь отразить атаку неизвестного, оказавшегося Джедом Моди. Не вынимая орудия из кармана, большим пальцем он потер гладкую поверхность. Воспользоваться пресс-папье так и не пришлось. Нужды не было. Оба кувырком слетели по лестнице, но на ноги поднялся лишь Мин. Этот факт, наверное, подлежит занесению в какой-то гроссбух, в колонку напротив той, где записано, как он однажды вышел из вагона метро, оставив позади компакт-диск, и как вслед за диском его служебные перспективы со свистом унеслись в черную дыру туннеля.
Джеда Моди он не любил, однако было не особо приятно ощущать себя непосредственно причастным к его смерти. Наверное, он еще не до конца разобрался в своих чувствах по этому поводу. С того момента все завертелось так быстро, что не было времени как следует все обдумать.
Потом разберемся, решил он. На этой мантре можно долго-долго плыть по течению. «Потом разберемся».
– Как думаешь?
– Можно попробовать.
На задах они обнаружили узкую немощеную тропку между двумя рядами заборов. Тропка была неосвещенная и заросшая кустарником с обеих сторон, а фонаря у них при себе не было. До дома Хо нужно было пробраться всего мимо трех других. Луиза пошла вперед. Ветки кустов были мокрые и все в паутине. Под ногами хлюпала грязь. Они шли так близко друг за другом, что, если бы один из них поскользнулся, навернулись бы оба. В любой другой ситуации это было бы уморительно.
– Этот?
– По-моему, да.
На верхнем этаже горел свет. Похоже, у Хо там зимний сад. Они полезли через хлипкий деревянный заборчик; как только Мин спрыгнул в мощенный плиткой садик, вслед ему прогремел сухой треск проломившейся штакетины, словно выстрел. Он замер, ожидая, что сработает сигнализация или завоет сирена, но звук просто растворился в темноте. Шторы не дрогнули, не раздались встревоженные голоса. Рядом на землю спрыгнула Луиза Гай.
Они подождали еще немного. Мин опустил руку в карман и снова провел большим пальцем по гладкой поверхности пресс-папье. Затем двинулись к двери, ведущей из сада в дом.
Когда они подошли ближе, Мину послышалось, будто играет музыка.
* * *
С верхнего этажа доносилась музыка, а ночной воздух над домом подсвечивался через окно в крыше. А время-то – пятый час, что ли? Даже стоя на улице, Дэн Хоббс слышал музыку.
«Живи я по соседству, – подумал он, – давно уже свернул бы шею засранцу. Зафигачил бы ему помойный бак в окно, а когда выйдет полюбопытствовать – взял бы за глотку и давил, пока моргалки не лопнут, как виноградины».
Нынче ночью Дэн Хоббс был не в самом хорошем расположении духа.
Он надавил на дверной звонок.
После мимолетного рандеву с Джексоном Лэмом в больнице он очнулся на полу. Никаких явных повреждений не наблюдалось, однако в целом ощущение было такое, будто на нем хорошенько оттоптались. Кладовка стояла нараспашку. Ривер Картрайт исчез. Хоббс поднялся и пошел наверх, где немедленно столкнулся с только что прибывшим Ником Даффи.
И Хоббсу пришлось на собственном опыте узнать, как именно происходит обливание дерьмом.
– Подходит какой-то жирдяй. Откуда мне было знать, что…
– Помнишь Сэма Чапмена? Жучару Сэма?
Хоббс помнил.
– Так вот, Жучара Сэм как-то сказал, что не боится никого на свете, кроме жирдяев с вонючим ртом и в рубашках не по размеру. И знаешь почему?
Хоббс не знал.
– Потому что однажды – упаси боже – кто-то из этих жирдяев может оказаться Джексоном Лэмом. И к тому времени, когда ты это поймешь, ты расстанешься с обедом, ботинками и большей частью зубов. Вот так. А теперь вали нахер в Парк.
Через два часа, в течение которых злость росла и наливалась, поступил новый приказ: доставить еще одного слабака.
– Звать Родерик Хо, – сказал Даффи и продиктовал адрес. – Задрот-компьютерщик из Слау-башни. Думаешь, на этот раз справишься самостоятельно?
Хоббс досчитал до трех. Вообще-то, субординация, мягко говоря, активно культивировалась в Конторе, но ни один настоящий Пес не действовал строго по протоколу.
– Как два пальца, – ответил он шефу. – Вы сами сказали, что даже Сэм Чапмен не пошел бы на Лэма в одиночку, а ведь я не знал, что это был Лэм. Так что не надо мне тут, ладно?
Повисла двенадцатисекундная пауза. Затем Даффи сказал:
– Вообще-то, толку от тебя как от резинового якоря. Но с Хо справится и моя четырехлетняя племянница, так что его я тебе доверяю.
Стараясь, чтобы голос не выдал облегчения и радости, Хоббс осторожно спросил:
– Насколько жестко?
– Вэ-у.
На жаргоне Псов «В. У.» означало «взять и успокоить». То есть без привлечения внимания окружающих.
– И учти, Дэн… Если снова облажаешься, вся твоя семейка мигом вылетит на улицу.
Он не облажается. Понятно, что прошлых косяков это не загладит, однако, во всяком случае, он докажет, что сдавать его в утиль рано. И теперь, и в дальнейшем.
А когда ему снова попадется Джексон Лэм…
Но он быстро отбросил эту мысль. Жажда мести – прямая дорожка к провалу.
И вот теперь он стоял у дома Хо. Изначально он предполагал проникнуть через сад, но музыка все меняла. Хо не спит. Возможно, он там не один. Возможно, у задротов тоже бывают гости. Как знать.
Гости или нет, но дверь отпирать никто не торопился. Он снова надавил на кнопку звонка и на этот раз держал не отпуская.
Один раз уже обжегшись сегодня, он подготовился к заданию как следует, вернее, запросил Владычиц данных предоставить ему полную информацию по объекту. Персональное дело Родерика Хо упало ему в «блэкберри» еще до того, как он сам сюда добрался. Даже по внешности Хо можно было понять, что, не будь он супергуру в компьютерах, его бы давно уже вышибли вон, просто чтобы не позорить Контору. Один из тех мозгляков, что надевают респиратор, спускаясь в метро. Ну а если личное дело врало и Хо на поверку окажется пропавшим двоюродным братом Брюса Ли, то и это не беда. Хоббс тоже знает пару-тройку приемчиков.
Музыка вроде как запнулась? В доме что-то явно произошло. Не отрывая пальца от кнопки звонка, Хоббс вглядывался в дверное стекло «под агат». Изнутри приближался расплывчатый силуэт.
* * *
Родерик Хо еще не ложился. Родерик Хо вообще мало спал, а уж сегодня-то и подавно было не до сна. Сегодня надо было кое с кем поквитаться.
По пути домой он купил два огромных пакета кукурузных чипсов по акции, но выронил их на пешеходном переходе, когда какой-то нетерпеливый мудак на «лексусе» неожиданно бибикнул… Хо нагнулся за пакетами, и очки соскользнули с носа, а мудак на «лексусе» снова посигналил. Развлекался, ясное дело. Убивал таким образом время, которое вынужден был терять, ожидая, пока какой-то там, мать его, пешеход перетащит свою тушку через «зебру». Нет, ну что за хрень?! Ведь дороги – они для автомобилистов и автомобилей, так? И в частности, для него и его автомобиля с регистрацией SD 123. Хо нашарил очки, подобрал пакеты с чипсами, сделал шаг в сторону, и «лексус» тут же с ревом рванул и умчался, а Хо моментально исчез из памяти водителя. В лучшем случае остался там лишь хохмой: «…И тут китаеза как подпрыгнет!»
Это случилось ранее.
А вот что происходило теперь.
За регистрационным номером SD 123 скрывался некий Саймон Дин из района Коллиерс-Вуд, на юго-западе Лондона, однако Хо не потребовалось бы просидеть за компьютером до четырех утра, чтобы это выяснить. До четырех утра Хо засиделся, методично, шаг за шагом, переворачивая всю жизнь Саймона Дина вверх дном. До сегодняшнего вечера Саймон Дин работал – и, надо полагать, и теперь все еще думал, что работает, – менеджером по продажам в одной страховой фирме. Однако сегодня, прямо перед тем, как отправиться домой, он написал заявление об уходе на имя шефа, приложив к заявлению подробное изложение своих намерений касательно дочери-подростка последнего, что подтверждалось и копиями в хорошо защищенной резервной базе данных по внутренним коммуникациям сотрудников. После этого Саймон до упора исчерпал лимит по всем своим кредитным картам, отменил все платежные поручения со своего текущего счета, оформил перевод ипотечной задолженности в другой банк под на удивление малопривлекательную ставку, сменил номер телефона и послал всем и каждому, чьи данные хранились у него в контактах, по роскошному букету в пастельных тонах, приложив к каждому записку с объявлением о своем каминг-ауте. Затем он пожертвовал все сбережения в фонд партии зеленых, радостно пополнил ряды сайентологов и продал с интернет-аукциона свой «лексус»; а в течение ближайших сорока восьми часов Саймону предстояло еще и обнаружить свое имя занесенным в официальный реестр лиц, осужденных за преступления сексуального характера, каковая информация теперь станет доступна и всем жителям его района. Короче говоря, в жизни Саймона Дина наступали не самые счастливые деньки, зато Хо пребывал теперь в изрядно приподнятом настроении, чего давненько не случалось. К тому же и кукурузные чипсы, как выяснилось, не особо пострадали из-за падения.
Неудивительно, что он совершенно потерял счет времени и засиделся допоздна, покуда проигрыватель, автоматически меняя диски, продолжал ночной концерт. Куда удивительнее было, что посреди всех этих виртуальных миражей он умудрился заметить нечто реальное, настоятельно требующее его внимания. Кто-то стоял на пороге его дома. И возможно, стоял там уже некоторое время.
«Да что ж такое-то! – подумал Хо. – Неужели нельзя оставить человека в покое?» Он терпеть не мог бесцеремонного обращения. Вырубив музыку, Хо пошел на первый этаж выяснять, кто посмел его тревожить.
* * *
Луиза Гай чувствовала приближение мигрени, которая, возможно, была результатом сегодняшнего присутствия в обществе мертвецов. Два трупа за ночь. Оба – коллеги, хоть Алан Блэк и лишился этого статуса задолго до того, как лишился головы. Еще не войдя на кухню, она почувствовала запах крови и поняла, что сейчас увидит нечто тошнотворное. Но она-то ожидала, что это будет заложник, Хасан Ахмед. А вместо этого – вот вам он, а вот его голова – Алан Блэк. Человек, о котором она ни разу не вспоминала с тех пор, как они виделись в последний раз. Да и до тех пор, если уж говорить начистоту, вспоминала крайне редко.
При виде его у нее перехватило дыхание. Все вокруг замедлилось и поплыло. Тем не менее она сдержалась – не потеряла головы – и, в отличие от Ривера Картрайта, подавила рвотный позыв. Хотя, возможно, лучше бы не подавляла. Как ее характеризует то, что она способна увидеть такое и не вывернуться наизнанку? Неожиданно продемонстрированная уязвимость Картрайта заставила ее изменить свое мнение о нем. Вообще-то, она всегда сознательно избегала общения с сослуживцами, за исключением Мина Харпера, да и то лишь с недавних пор. Вообще-то, тем же самым занимались и все остальные. Все они оказались в одной лодке волею судеб и в результате собственных просчетов и до сегодняшнего вечера еще ни разу не работали как единая команда. И по иронии судьбы работать командой они начали не раньше, чем сама команда стала существенно меньше.
И вот теперь она снова в потемках, на этот раз в садике за домом Хо. Интересно, думала она, как получилось, что Хо живет в отдельном доме с садом, а все ее знакомые ютятся в малогабаритных клетушках? Но что толку предаваться размышлениям о том, почему мудакам всегда везет. Она двинулась через сад к дому, с трудом заставляя себя не скрипеть зубами на ходу. Мин шел рядом. В доме горел свет и играла музыка. Забавно, что Хо, такой осторожный в некоторых отношениях, в других остается дурак дураком. С одной стороны, прилагает массу усилий, чтобы обеспечить неприкосновенность личной информации, и в то же время – бесит соседей концертами посреди ночи.
Они с Мином переглянулись и одновременно пожали плечами.
Луиза постучала в дверь.
* * *
– Чего?
Угрюмый мозгляк, немногим старше двадцати, в футболке с портретом Че и в пляжных шортах с попугаями.
Любого из вышеперечисленных атрибутов было достаточно, чтобы раз и навсегда заслужить антипатию Хоббса, самым же неприятным стало то, что это был не Родерик Хо.
– Мне нужен Хо, – сказал Хоббс.
– Чего-чего тебе нужно?
– Хо. Родерик Хо.
– Никаких хо-хо тут нет, чувак. Ты вообще в курсе, что время четыре утра? Совсем крыша нахрен съехала, ходить тут, трезвонить?
Дверь захлопнулась или, вернее, захлопнулась бы, не выстави Хоббс ногу. В уме он еще раз прокрутил информацию, полученную перед выездом на задание, и еще раз заверил себя, что на этот раз не облажался, что это именно тот самый адрес, который продиктовал ему Ник Даффи, а впоследствии подтвердили Владычицы данных. Угрюмый мозгляк снова распахнул дверь, всем своим видом показывая готовность выразить протест. Но получить выигрыш по этой облигации ему так и не удалось. Хоббс коротко и резко ударил его в кадык. С гражданскими всегда так: можно загодя позвонить, предупредить, что собираешься ударить, и все равно застанешь врасплох. Хоббс закрыл за собой входную дверь, перешагнул через распластанное на полу тело и отправился искать Хо.
* * *
Когда-то, в незапамятные времена, Родерик Хо, начиная осваиваться во внутренних сетях Конторы, залез в собственное личное дело и поменял там адрес своего местожительства. Спроси его кто, зачем он это сделал, он не понял бы смысла вопроса. Он сделал это по той же причине, по которой никогда не указывал свое настоящее имя в заявлениях на получение дисконтных карт: чтобы не открывать лазейку посторонним. В отличие от Саймона Дина, например, с его персонализированным номером госрегистрации. Вот Саймон и допонтовался. С тем же успехом мог бы раздавать направо-налево визитки с надписью «Лох» и всеми своими банковскими реквизитами. Справедливости ради следует заметить, что его бы не защитил и самый обычный, беспонтовый номер. Но зачем же специально-то подставляться и облегчать жизнь врагу? А что до Родерика Хо, то врагом априори был каждый встречный, до тех пор пока не доказано обратное.
Каким же образом Мин Харпер и Луиза Гай оказались на задворках его дома?
– А?
– Я говорю, у тебя всегда музыка так орет в пятом часу утра?
– Соседи – студенты. Да и какое мне дело? – Хо почесал затылок.
Одет он был в то же, в чем десятью часами ранее покинул Слау-башню, только свитер теперь был присыпан кукурузным крошевом. Что же касалось этих двоих, то он не помнил, как они были одеты днем, однако по их виду можно было сказать, что спать они еще не ложились. В людях Хо разбирался не очень хорошо по причине своей нелюбви к ним, но даже ему было очевидно, что сегодня эта парочка выглядела не совсем обычно. Начать хотя бы с того, что они явились парочкой. Он бы спросил, что стряслось, но сначала нужно было выяснить кое-что куда более серьезное.
– Как вы меня нашли?
– А что? Ты прятался?
– Как? – повторил он вопрос.
– Нам Лэм сказал.
– Лэм – сволочь, – сказал Хо. – Не люблю я его.
– Думаю, это взаимно. Однако же он послал нас за тобой.
– И вот мы здесь.
Хо недоуменно помотал головой, пытаясь сообразить, как Лэм прознал, что он подправил свое личное дело, а также откуда ему, Лэму, стал известен настоящий адрес. Вслед за этой мыслью появилась и следующая, еще более тревожная. Все познания Лэма о цифровой вселенной умещались в одном пикселе. Совершенно невероятно, что ему удалось распутать все секреты Хо честным и благородным способом, то есть при помощи компьютера. А это указывало не только на чудовищную возможность существования иных способов перевернуть чужую жизнь вверх дном, но и на то, что даже бойцам виртуального фронта не гарантирована стопроцентная защита.
Хо не хотел жить в мире, где такое было возможно. Не хотел даже думать об этом. Поэтому он снова помотал головой, отгоняя эту мысль прочь, чтобы она упорхнула и растворилась в ночной прохладе, которая тем временем полным ходом превращалась в прохладу утреннюю.
– Погодите, я только ноутбук захвачу.
* * *
– Что? – переспросил Даффи.
– Его здесь нет.
– А где он есть?
– Я не знаю, – ответил Хоббс.
Последовала короткая пауза, в продолжение которой Хоббс услышал, как все, что еще оставалось от его профессиональной репутации, с тихим шорохом, будто перекати-поле, унеслось вдаль по коридорам Риджентс-Парка.
А затем Ник Даффи повесил трубку.
15У нее в гостях он никогда не был, равно как и никогда не тратил время, пытаясь вообразить себе ее жилище, поэтому внешний вид дома не вызвал в нем ни разочарования, ни удовлетворения собственной проницательностью: многоквартирный особняк в Сент-Джонс-Вуде, в стиле ар-деко, скругленные формы фасада и железные рамы в окнах. Где-то здесь неподалеку одно время жил Оруэлл и наверняка задействовал местный колорит, когда выдумывал свое фашистское будущее, однако в свете раннего утра здание выглядело довольно заурядно: один подъезд, ритмично мигающий домофон у двери. И только табличка, сулившая видеонаблюдение, намекала на присутствие Старшего Брата. Но ведь повесить табличку менее затратно, чем установить собственно телекамеры. Может, Британия и занимает первое место по количеству камер слежения на душу, однако это справедливо, лишь когда речь идет о госструктурах, жирующих на деньги налогоплательщиков, а что касается частных эксплуатационных жилконтор, то они, как правило, предпочитают более экономичные варианты, развешивая по стенам муляжи. На дверной замок, который хоть и был несколько моложе здания, однако же ненамного, у Джексона Лэма ушла минута времени. Выложенный плиткой пол вестибюля звучно отозвался бы на шаги, если бы Лэм ему это позволил. Лишь из-под одной двери первого этажа выбивался свет.
Лэм поднялся по лестнице – так и тише, и надежнее лифта. Привычная осторожность стала второй натурой. Словно надеваешь старую верную шинель. «Московские правила», – решил он для себя на рандеву с Дианой Тавернер на набережной канала. Формально Тавернер была на его стороне и формально же являлась его прямым начальством, однако повела грязную игру, а значит, и играть в нее следовало по московским правилам. Теперь же, когда игра ее рассыпалась во все стороны, словно костяшки в потревоженной партии скрэббла, в силу снова вступали правила лондонские.
Московские правила требовали держать ухо востро, а лондонские – держать задницу прикрытой. Московские правила писались на улицах, лондонские сочинялись в тиши вестминстерских коридоров и вкратце гласили следующее: за каждый косяк кто-то расплачивается. Приложи все усилия, чтобы это был не ты. Никто не усвоил эти правила лучше Лэма. Никто не играл по ним виртуознее Тавернер.
Он поднялся на этаж, где жила Кэтрин Стэндиш, и остановился. Ни звука, только мерное гудение светильников. Ее квартира угловая, первая дверь от лестничной клетки. Лэм прильнул к дверному глазку. Света внутри не было. Он снова достал отмычку. Ничего удивительного в том, что Стэндиш запиралась на два замка. Да и наброшенной цепочке он тоже не особо удивился. Лэм уже изготовился приступить к преодолению данного, третьего препятствия, когда из-за приоткрытой теперь на дюйм двери раздался ее голос:
– Кто бы там ни был, подите прочь. У меня пушка.
Он точно знал, что сработал бесшумно; видно, Стэндиш на взводе и днем и ночью и, наверное, просыпается, даже когда над домом пролетает голубиная стая.
– Нет у тебя никакой пушки, – сказал он ей.
Последовала короткая пауза.
– Лэм?
– Открывай.
– С какой стати?
– Сейчас же.
Он знал, что Стэндиш не питала к нему особой приязни, и, признаться, небезосновательно, но она, по крайней мере, соображала, когда следует делать, что ей сказано. Она сняла цепочку, впустила Лэма, закрыла за ним дверь и одновременно щелкнула выключателем. Прихожая осветилась. В руке Стэндиш держала бутылку. Минералка. Однако при желании бутылкой минералки можно нанести ощутимый урон, окажись Лэм настоящим злоумышленником.
Судя по выражению лица Кэтрин, она покамест не определилась на этот счет.
– В чем дело?
– Одевайся.
– Между прочим, я у себя дома. Какое право…
– Одевайся, я сказал.
Непривычное освещение ее старило: седеющие волосы разметались по плечам, ночнушка будто с картинки в детской книжке – подол до пят и вереница пуговок от ворота вниз.
Что-то в его интонации заставило ее пересмотреть контекст происходящего. Да, она у себя дома, однако состоит на службе в Конторе, а он – ее шеф. Его появление посреди ночи означало, что происходит нечто из ряда вон.
– Вон там подождите, – указала она на другую дверь и скрылась в спальне.
* * *
До того как стало очевидным, что это именно Лэм ковырялся у нее в замках, Кэтрин Стэндиш совершенно логично предположила, что к ней пытаются забраться воры, а то и маньяк. Бутылку с прикроватного столика она подхватила машинально. А когда личность визитера была установлена, первой мыслью Кэтрин было, что Лэм, напившись, а то и слетев с катушек, явился – господи помилуй! – делать ей нескромное предложение. Теперь же, поспешно одеваясь, она пыталась разобраться в том, почему первым делом схватила бутылку, а не телефон; почему первой ее реакцией на очередной жуткий момент оказался не один лишь испуг. Внезапный прилив адреналина и отчаянное сердцебиение ощущались как выброс подспудно накопленной энергии, а не как паника. Словно на протяжении многих лет Кэтрин ждала именно этого момента, и едва слышное поскребывание за дверью прозвучало раскатом грома.
А молния сверкнула, когда Кэтрин обнаружила тело Чарльза Партнера.
Она надела приготовленное на утро платье. Собрала волосы в пучок, взглянула в зеркало. «Меня зовут Кэтрин, я – алкоголик». Эта фраза практически неизменно проносилась в мыслях всякий раз, когда она видела себя в зеркале. «Меня зовут Кэтрин, я – алкоголик». Долгое время она винила себя в малодушии. Лишь много позже стало понятно: чтобы завязать, требуется изрядная отвага, и не в последнюю очередь для того, чтобы произнести эти слова прилюдно. Та же отвага, что заставила ее сегодня вооружиться, вместо того чтобы хвататься за телефон. У нее ушла масса усилий на то, чтобы отстроить жизнь заново, тем более в условиях, когда множество важных опор безвозвратно утрачено, и даже если жизнь эта зачастую казалась не ахти какой, другой у нее не было и сдаваться без боя Кэтрин не собиралась. Тот факт, что единственным оружием под рукой оказалась бутылка, следовало отнести на счет определенной иронии судьбы.
«Меня зовут Кэтрин, я – алкоголик». Что ни говори, но ритуальное заклинание Общества анонимных алкоголиков не позволяет забыть, кто ты такая и что собой представляешь.
Она вышла в гостиную, готовая встретить своего монструозного шефа лицом к лицу.
– Что стряслось?
Тот собирал информацию, рассматривая содержимое ее книжного шкафа.
– Потом расскажу. Пойдем.
Он направился к выходу, даже не взглянув на нее. Явно ожидая, что она последует за ним.
Надо было сразу огреть его бутылкой.
– На дворе ночь, – сказала Кэтрин. – Я с места не двинусь, пока не получу объяснений.
– Ты же одета.
– В смысле?
– Ты одета. Значит, готова идти. – В привычной своей манере он ожидал, что она станет делать, что ей сказано, исключительно потому, что он так сказал. – Ну, пошли.
– Я оделась потому, что не собираюсь стоять в ночной рубашке перед человеком, вторгшимся ко мне домой. Если хочешь, чтобы я куда-то пошла, выкладывай все начистоту.
– Ты серьезно? Думаешь, я мечтал застать тебя неглиже? – Он вытянул из кармана сигарету и сунул в рот. – Дерьмо влетело в вентилятор. По-крупному. Либо ты идешь сейчас и со мной, либо чуть позже и в менее приветливой компании.
– Не вздумай здесь курить.
– И не собирался. Закурю, как только выйду на улицу. И это будет менее чем через минуту. А ты можешь оставаться. Твое дело.
Кэтрин посторонилась, давая ему пройти.
Она всегда особенно остро ощущала физическое присутствие Лэма. Он занимал слишком много места. Часто он заявлялся на кухню в Слау-башне именно тогда, когда там была Кэтрин, и она в мгновение ока оказывалась притиснутой к стене, пытаясь избежать его гравитационного поля, пока сам он рылся в холодильнике, выискивая, у кого бы что скрысятничать. Вряд ли он делал это сознательно. Похоже, ему просто было наплевать. Либо он, привыкнув к ссылке в собственную шкуру, заранее полагал, что окружающие и сами уступят ему дорогу.
Сегодня Кэтрин ощущала это с необычайной остротой. Отчасти потому, что Лэм сейчас находился в ее доме, источая запахи табака, перегара и вчерашней жрачки навынос; его бесформенное одеяние словно бы расползалось по швам; он вглядывался в Кэтрин, явно делая какие-то выводы. Но не только поэтому. Сегодня он производил впечатление человека, уходящего от погони. Скрытным он был всегда, однако она прежде не видела его настолько обеспокоенным. Как будто все его опасения и паранойя вдруг оправдались. Как будто он столкнулся с иным противником, нежели собственное прошлое, прячущееся в тени, отбрасываемой его же тушей.
Она сгребла из вазочки ключи, сорвала с вешалки плащ, подхватила сумку, которая показалась тяжелее обычного, заперла оба дверных замка и устремилась вниз по лестнице.
Лэм, с незажженной сигаретой во рту, стоял в вестибюле.
– Какого рода проблемы? И при чем здесь я? – спросила Кэтрин.
– При том, что ты работаешь в Слау-башне. А Слау-башня сегодня вечером попала в большую и глубокую жопу, официально.
Кэтрин прокрутила в уме происшедшее в течение предыдущих нескольких дней, но не обнаружила ничего необычного, лишь рутинные сбор и классификация данных.
– Только не говори, что Картрайт отмочил какой-то номер, – вздохнула она. – И теперь из-за него мы все идем на дно.
– Ты не так уж далека от истины, – подтвердил Лэм, толкнул дверь подъезда, первым вышел наружу и пристально вгляделся в припаркованные у здания машины, переводя взгляд с одной на другую. – Все местные?
– Не знаю, – ответила она, а потом добавила: – Да. Все машины местные.
И удостоилась мимолетного взгляда.
– Бейкер ранена, а Моди мертв, – сказал Лэм. – Нас всех, скорее всего, уже приказано задержать до выяснения обстоятельств, но лично я не намерен просидеть ближайшие пару суток в подвалах Риджентс-Парка, отвечая на идиотские вопросы.
– Сид ранена?
– А Моди мертв.
– Серьезно ранена?
– Не настолько серьезно, насколько он – мертв. Ты что, не расслышала вторую часть?
– У Джеда Моди на лбу было написано, что он плохо кончит. А Сид мне нравится.
– Ты меня удивляешь, – буркнул Лэм и повел ее через двор, мимо стоянки для жильцов, в обход кирпичного бордюрчика, вдоль которого высилась заурядная живая изгородь, а выйдя на тротуар, увидел внедорожник, припаркованный на противоположной стороне улицы.
* * *
– Надеюсь, – сказал Ник Даффи, заметив реакцию Лэма, – он не станет брыкаться.
– Да какая у него там брыкалка-то? – спросил Джеймс Уэбб по прозвищу Паук.
Вопрос этот был предсказуем в той же степени, что и погоняло Уэбба. Прожив на свете двадцать с чем-то лет, Паук свято верил, что любой, кто на пару десятков старше его, по счастливой случайности уцелел во время Потопа.
Даффи подавил вздох. Этой ночью он выскребал совсем уж затхлые сусеки. Вот и Дэна Хоббса пришлось в одиночку отправить за слабацким задротом-компьютерщиком. Там все получилось лучше некуда: Хоббс вырубил какого-то безвинного налогоплательщика, а местонахождение Хо так и осталось неизвестным. Остальные слабаки либо избавились от своих мобильных, либо устроили сходку в недрах ливневой канализации под Рупель-стрит. А тем временем Ник Даффи вынужденно изыскивал сторонние ресурсы и реквизировал таких, как Джеймс Уэбб по прозвищу Паук, потому что настоящих Псов не хватало.
К положительным моментам следовало отнести то, что Леди Ди оказалась права. Вот он, Лэм, явился за Стэндиш собственной персоной. А значит, если только он не выкинет какой-нибудь фокус, Даффи хоть что-то запишет себе в кредит.
