Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"
Автор книги: Стивен Кинг
Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 271 (всего у книги 342 страниц)
Когда я вернулась в Приемную, поблизости обнаружился Пол с очередным подносом бокалов с вином. Вопреки здравому смыслу – и в качестве дурацкого жеста солидарности с женщиной, которую сейчас тащили наверх, – я схватила один и задержалась на мгновение, чтобы осмотреться. В мое отсутствие пять или шесть человек из этой сияющей богатой толпы все-таки подошли к Дороти и вели с ней и Лейлой светские разговоры. Вот Дороти раскинула руки, а Лейла подалась вперед, и вокруг них прокатилась рябь смешков. Видимо, здесь собрались не такие уж задаваки – хотя нет ничего лучше порции алкоголя, чтобы понять, что нет ничего страшного в общении со знаменитостью.
Телохранитель тоже переместился поближе к компании, явно чтобы лучше следить за происходящим. Я решила, что назло не пойду к ним, и, хорошенько приложившись к жидкой храбрости в моем бокале, двинулась в противоположную сторону.
Я нацелилась совершить нечто неслыханное – решила пообщаться с людьми.
* * *
Помните четыре металлические скамьи, составленные квадратом? Когда я увидела их впервые, они пустовали, но теперь на трех из них расположились мужчина, женщина и подросток. Я решила, что это семья: не только потому, что подросток в равной степени походил на обоих взрослых, но и по тому, насколько неприкрыто скучно им было друг с другом. Меня потянуло к ним – полагаю, в некоем толстовском порыве узнать, какую неповторимую историю, подобно всем несчастным семьям, они могут рассказать. А возможно потому, что в сверкающем океане вокруг эти скамейки оказались ближайшим островом, и пустующая так и манила к себе. Или – вот мы и добрались до настоящей причины – я осознала, что именно эту семью Вальтер упоминал ранее. Это они гостили во Дворце, когда погибла Вивиан.
Мне стало интересно, что они скажут о случившемся. Я же говорила, что люблю совать нос в чужие дела?
А еще я была под градусом.
Я плюхнулась на свободную скамью и выпалила «привет!». Отец семейства сидел напротив. Он оторвался от телефона и небрежно улыбнулся мне. Фигуру такого типа – жилистую и тощую – невозможно сформировать искусственно, да никому такое и в голову не придет. Помимо слишком длинных костлявых ног он обладал огромным адамовым яблоком, ходившим вверх-вниз по шее, которую у меня язык не поворачивался назвать «цыплячьей», поскольку так обычно выражаются задиры, но зато на ней идеально сидели воротничок рубашки и галстук. Еще бросались в глаза жутковато-длинные пальцы, словно у мультяшного злодея, типа Скруджа или, вернее, мистера Бернса.
Сын сидел от меня по правую руку. В ушах у него торчали наушники, и он либо не услышал меня, либо притворялся, что меня не существует. Выглядел он лет на двенадцать, значит, скорее всего, ему исполнилось шестнадцать. Лицо у него было круглое и пухлое, как у ребенка, сальный лоб испещряли прыщи, а от одного уголка рта расползалось пятно красной бугристой кожи, похожее на участок марсианской пустыни. Меня от подростков бросает в холодный пот (еще с тех пор, когда я сама принадлежала к их числу), так что я мгновенно отвела от него взгляд. Судя по моему опыту, большинство ребят его возраста не могут смириться с собственной внешностью, так что если вы хотите проявить доброту, лучше не разглядывайте их.
Жена тут же пересела поближе ко мне, протянув руку для рукопожатия:
– Я Анна, как поживаете?
У нее был высокий конский хвост. Он был даже слишком высок для взрослой женщины – если только позднее этим днем она не собиралась принять участие в соревновании взрослых чирлидерш. Она была по крайней мере лет на десять старше своего мужа – я разглядела серебристо-седые пряди в ее светлых волосах, а возрастные кольца придавали ее шее схожесть с индюшачьей, хотя, вне всякого сомнения, весила она больше положенного. При этом она была чрезвычайно гармонично сложенной, привлекательной белой стопроцентной американкой за пятьдесят, в темном костюме от Шанель с неизменным жемчужным ожерельем и серьгами-гвоздиками в ушах.
Я бы побилась об заклад, что сына она зачала с помощью ЭКО лет в сорок или около того.
– Кажется, хорошо, – ответила я. – А вы?
Она улыбнулась едва заметной грустной улыбкой. Я решила, что эта женщина мне нравится.
– Кажется, тоже хорошо. Особенно учитывая обстоятельства.
– Вы откуда-то из Сан-Франциско?
Она кивнула:
– Смотрю, наша репутация бежит впереди нас.
Со скамейки, где сидел ее муж, донеслось фырканье.
– Это Вальтер сообщил нам, что вы гостите здесь.
– Не сомневаюсь. – Муж так и держал телефон в руках, но теперь смотрел на меня. – Дам вам один совет – не верьте ни единому слову, которое исходит от Вальтера Фогеля.
– А разве вы здесь не для того, чтобы устроить проверку его инновационной разработке? – прямолинейно-требовательно спросила я. В свое оправдание скажу, что во мне плескалось полтора бокала белого вина, а помимо сухого завтрака утром и малюсенького кусочка лобстера на обед я ничего сегодня не ела.
– Ха, все верно. Я приехал проверить эту разработку.
– Это Самир, – представила Анна. – Самир, поздоровайся.
– Привет, Самир, – сказала я, но он уже снова уткнулся в телефон.
Анна покачала головой, как затюканная жена в ситкоме. Она придвинулась ближе ко мне, я ближе к ней, мы встретились на стыке скамеек и приготовились власть посплетничать. Нам не хватало только щипцов для завивки и упаковки теста для приготовления печенья.
– Мой муж и Вальтер вместе обучались медицине, – пояснила Анна.
– И он уже тогда был жуликом, – добавил ее муж, и не подумав понизить голос.
Я внимательно оглядела помещение – Вальтер еще не вернулся, видимо, пытался уложить Лору в постель, нас он услышать не мог. И все-таки мне показалось, что недостойно и даже жестоко поносить человека на поминках по его же жене.
– Ну хватит, – одернула его Анна и повернулась ко мне. – Самир работает в Кремниевой долине, в одной из тамошних крупных венчурных компаний. Он интрапенер.
На самом деле я немного ориентируюсь в венчурном капитале, поскольку писала мемуары для одного из титанов, стоявших у истоков этой отрасли. Хотя лучше перефразировать так: я знаю о мире венчурного капитала куда больше, чем хотела, и поэтому знала, что должность интрапенера в компании получает человек, добившийся успеха в отрасли в качестве частного предпринимателя. Таких нанимают, чтобы они проверяли поступающие предложения на предмет их перспективности.
– Вообще-то, я добился успеха именно благодаря инновации, касающейся кожи. – Самир отложил телефон и вскочил так резко, словно под ним сработала пружина. Он был заметно выше шести футов и поэтому теперь угрожающе возвышался над нами, перекатываясь с пятки на носок. В нем ощущалась вибрирующая энергия, как от натянутой струны, составлявшая абсолютную противоположность старомодной уравновешенности его жены. Та сложила руки на коленях и снисходительно смотрела на него снизу вверх. – Вам вряд ли довелось о ней слышать, но она используется в лабораториях по всему миру.
«Я бы знала, будь мне интересна эта тема», – подумала я.
– Самир оказал Вальтеру услугу, приехав сюда, – добавила Анна.
Он снова фыркнул.
– На самом деле все вышло так. – Он упал на скамью рядом с женой. – Мы с ним не разговаривали лет двадцать, и вдруг он позвонил, а я подумал – почему бы и нет? Я всегда готов помочь старому другу, если могу. Хотя я не питал каких-то особых ожиданий.
– Это почему? – спросила я.
– У Вальта еще в медицинской школе руки росли не из того места, а судя по тому, что я слышал впоследствии, лучше не стало: он запорол несколько операций, получил не один судебный иск. Но я подумал – да какого черта, кто не хочет сгонять в Нью-Йорк на праздники? Да еще принять участие в таком спектакле.
– Вас прямо заслушаешься, – усмехнулась я.
Он снова фыркнул – терпеть не могу высокомерных мужчин, но этот обладал чувством юмора.
– Через двадцать минут стало очевидно, что в биоматериалах он не разбирается от слова совсем, – продолжал Самир. – Если говорить о деловой стороне, только зря промотался. Да еще пришлось пойти на риск, уговаривая компанию оказать спонсорство. Ох они не обрадуются.
– Все будет хорошо, – начала утешать его Анна. – Они слишком многим тебе обязаны.
– Так вы не встречались с Вивиан до этой поездки?
При упоминании ее имени что-то переменилось: супруги всеми силами пытались это скрыть, но я ощущала, как растет напряжение, даже видела – по тому, как рука Анны поползла к ожерелью на ее шее, а у Самира задергалась нога. Каждого из нас, когда мы волнуемся, выдает какой-то жест, и бесполезно с этим бороться.
– Нет, не встречались, – наконец произнесла Анна. – И тут такая трагедия. Я всем сердцем сочувствую ее семье. Я понимаю, таков порядок вещей, но все равно, это такой шок.
Самир беспокойно откашлялся.
– Да, ужасное происшествие.
– Я знаю, вопрос прозвучит странно – но вы замечали, что все к этому идет?
– Определенно нет. – Анна перекатывала жемчужину между большим и указательным пальцами, как антистрессовый камешек. – Она была очень энергичной. Такой забавной. – У меня возникла уверенность, что Анна Шах не считала Вивиан Дэвис забавной ни на йоту. – Однозначно ни разу она не показалась мне подавленной.
– Мы и не подозревали о депрессии, пока это не случилось, – согласился муж.
– И ничего в ее поведении не выглядело… подозрительным? – продолжала допытываться я.
Оба покачали головами. И оба лгали – они явно что-то скрывали, и я поняла это даже до того, как последовали дальнейшие события.
Следуя подсказке периферийного зрения, которое помогало моим человекообразным предкам спасаться от хищников, я повернула голову направо: как оказалось, подросток вскочил на ноги, скинув наушники на шею, и испепелял родителей взглядом; его детское лицо все сморщилось от отвращения. Он походил на младенца, который вот-вот зайдется в истерике.
– Какие же вы мерзкие лицемеры!
– Алекс! – рявкнул отец в ответ, и Алекс практически вылетел из помещения.
Я сосредоточила все внимание на бокале, который почему-то уже почти опустел.
– Прошу прощения за произошедшее, – сказала наконец Анна. Щеки и шея у нее залились краской. Этим обычно грешат молодые, но она стала выглядеть еще старше. И более ранимой. – Он очень тяжело все воспринял, ему всего… – Она гулко сглотнула, и я увидела, что она вот-вот расплачется. – Ему всего лишь шестнадцать.
Муж обхватил ее рукой за плечи, и она бессознательно прижалась к нему. Подобные проявления близости недооценивают, но именно от них, а не от показных жестов, лично у меня перехватывает дыхание. Загадочнее внутренней жизни человека может быть только связь, которая образуется между двумя людьми. Понятия не имею, какая химия объединила Анну и Самира и по какой причине, но я видела, что связала она их очень крепко. И я почувствовала то, что всегда испытывала, наблюдая неопровержимые доказательства чьих-то налаженных отношений: раздражение и – признаюсь вам и только вам – зависть.
Я могу подбадривать себя сколько угодно, разглагольствуя о своих высоких стандартах. Но что, если я переоцениваю себя? Что, если мне сначала надо наладить отношения с собой, трезво взглянуть на себя саму? Ведь нельзя же валить на одну только судьбу тот факт, что я не была в серьезных отношениях с… Да никогда!
(Вот, позволяю вам одним глазком заглянуть в мой ритуал позитивного самовнушения по пятницам и субботам, веселитесь.)
Я уже начала подыскивать предлог, чтобы исчезнуть, когда позади Анны и Самира возникла Лейла, глядя на меня, округлила глаза и несколько раз дернула головой в сторону двери. Намек яснее некуда: «Давай свалим отсюда к чертовой матери и как можно скорее».
Дважды ей повторять не пришлось.
Глава 20– Ну и цирк уродов!
Я повернулась на своем переднем сиденье и взглянула назад – Лейла и Дороти снова надели солнечные очки и, учитывая одинаковое мрачное выражение на лицах, стали похожи друг на друга, как женская версия Стэтлера и Уолдорфа[559]559
Персонажи «Маппет-шоу».
[Закрыть] или как старшие сестры Мардж (клянусь, я не фанат Симпсонов, нет!).
– У меня от него мурашки, – продолжала Лейла.
– От Вальтера Фогеля? – уточнила я.
Она кивнула.
– Он в самом деле хотел сделать фото. Тогда-то я и не выдержала.
– Это было… прискорбно, – заметила Дороти.
– Вульгарно! – возразила Лейла. – Ох, сейчас я снова заведусь на тему дергунчиков.
– Дергунчиков? – переспросила я.
– После выборов людей передергивает при одном моем виде, – объяснила Дороти. – Очевидно, я вызываю у них болезненные переживания. Одна женщина сейчас сказала, что просто не может на меня смотреть, потому что начинает представлять, как все могло обернуться.
– Как грубо, – нахмурилась Лейла. – Они словно забыли, что ты тоже живой человек.
Дороти сняла очки.
– Ощущение было, что это поминки по мне.
Лейла издала звук одновременно насмешливый и сочувственный.
– А что вы обо всем этом думаете? – обратилась Дороти ко мне.
– Я? – переспросила я, чтобы успеть обдумать ответ. Она кивнула. – О церемонии? – Снова кивок. – Мне она показалась… печальной. – Только в этот момент я осознала собственные ощущения по этому поводу.
– Правда? – Лейла снова зарылась в телефон. – Не похоже, чтобы кто-то убивался по ней.
– Именно поэтому оно и печально.
Мы с Дороти встретились взглядами, и, возможно, я сейчас придаю этому эпизоду куда большее значение, чем он имел в реальности, но мне показалось, что между нами проскочила искра понимания. Осознание того, сколько вокруг женщин, подобных Вивиан Дэвис, которые никому особо не нравятся и на которых большинству наплевать.
Лейла подняла голову.
– Ты вообще прохлаждалась в туалете. Но я тебя не виню.
Тогда я рассказала о своей неожиданной встрече с сестрой Вивиан и о разговоре с Евой Тёрнер, включая неурядицы с судмедэкспертом.
– Ух ты, – восхитилась Лейла. – Напомни мне взять тебя на следующую коктейльную вечеринку, ты мастер по сбору компромата.
Дороти повернулась к ней.
– У тебя записан номер Энди Блэра?
Я тогда еще не знала, что Энди Блэр – мэр Сакобаго.
– Конечно. Набрать его?
– Будь добра.
Две минуты спустя Дороти уже разговаривала с мэром, а мы все еще ехали по территории, принадлежавшей Дворцу.
– Энди, привет… Очень любезно с твоей стороны, я ценю это. Энди, послушай, окажи мне услугу. Я еду с поминальной церемонии… По Вивиан Дэвис? Да… Да, я знаю, совершенно согласна, это очень печально. – Наши взгляды встретились, и мы обе усмехнулись. – Говорят, токсикологическая экспертиза завалена делами, нельзя ли что-то с этим сделать?.. Да… Да, конечно, я понимаю, но я буду признательна за любую… Угу… Угу… Однозначно. Спасибо, Энди… Да, да, конечно… О, с удовольствием, правда-правда. Ну, пока. – Она нажала отбой и уронила телефон на среднее сиденье. – Ну, толку от него никакого. – Она перевела взгляд на окружавшую нас стену вечнозеленых деревьев, прищурившись в раздумье. – Управление медэкспертизы работает на государственном уровне, так?
– Кажется, да, – осторожно ответила Лейла.
– Можешь узнать, кто там главный?
– Уже ищу.
День клонился к закату, когда мы подъехали к развилке и свернули на дорогу, ведущую к дому Дороти. Одно из самых приятных ощущений, которые мне дарит зима на Восточном побережье – это каким манящим начинает казаться кокон цивилизации, который человечество создало собственными руками. Вот и сейчас я с наслаждением повернула обогреватель на приборной панели так, чтобы он дул мне прямо в лицо, – и в этот момент Лейла связалась с доктором Тео Бартоном.
– Здравствуйте, доктор Бартон… А, хорошо, Тео. Тогда зовите меня Дороти, все так делают. – Она издала свой безумный смешок и в подробностях изложила ситуацию, закончив вопросом, что можно сделать, чтобы ускорить процесс. После долгого молчания она произнесла: – Прекрасно, Тео. Я вам очень признательна, – и отключила связь, уронила телефон рядом с собой и закрыла глаза, откинувшись на спинку сиденья с таким видом, словно этот разговор отнял у нее все силы – как, вероятно, и было на самом деле.
Но несколько мгновений спустя ее глаза снова распахнулись.
– Лейла, а как зовут того местного врача – судебного патологоанатома, который живет, кажется, в Стэндише? – Лейла озадаченно уставилась на нее. – Того, который всегда напивается на наших приемах по сбору средств.
– А! Ты имеешь в виду Джеффа Ломбарда?
Дороти торжествующе наставила на нее палец.
– Точно, Джефф Ломбард, я о нем! Помнится, он только и делал, что нудел о вскрытиях. – Лейла беспомощно пожала плечами. – Ладно, стоит попробовать. Можешь ему позвонить?
В этот момент мы припарковались у дома. Лейла и Дороти устремились в гостиную, а я поднялась к себе, чтобы взять ноутбук. Когда я присоединилась к ним, они уже переключились на другие дела, так что только ближе к вечеру следующего дня я узнала, что Дороти связалась с доктором Ломбардом, который пообещал позвонить в Департамент лабораторий и исследований и убедиться, что токсикологический анализ Вивиан Дэвис будет готов как можно скорее. А уже вечером воскресенья, спустя сутки с небольшим после поминальной церемонии, когда мы с Дороти просматривали записи, сидя на дутом диване, Лейла ворвалась в библиотеку, держа планшет обеими руками и демонстрируя нам экран.
– Вы это видели?
– Видели что?
Лейла вручила ей планшет.
– Читайте.
Дороти приняла его со вздохом, но стоило ей увидеть содержание, она выпрямилась и поднесла экран ближе к глазам.
– Что происходит? – спросила я, но не получила ответа.
– Твоя подруга из Хрустального дворца должна быть довольна, – обратилась Лейла ко мне. – Я имею в виду та секретарша. Как ее зовут?
– Ева Тёрнер?
– Точно. Что ж, можешь сообщить Еве Тёрнер, что токсикологический отчет пришел. Но я полагаю, она уже в курсе.
– Уже готов?
Лейла кивнула, как бы говоря «ну конечно», – она-то привыкла, что все вокруг исполняется с космической скоростью. В таком мире жили они с Дороти, и от Отдела медицинской экспертизы округа Камберленд ждали соответствия своим строгим стандартам.
– Насколько я понимаю, это не весь отчет, но большая часть того, что просочилось в прессу буквально пять минут назад.
– А что такое? – поинтересовалась я на этот раз более нетерпеливо. – Что там говорится?
Дороти подняла голову от экрана.
– В теле Вивиан Дэвис не найдено следов сильнодействующих веществ.
– Что?
Дороти снова опустила взгляд и зачитала вслух:
– «На жертве не обнаружено внешних повреждений, но зафиксирован обширный отек легких. Это, а также присутствие большого количества жидкости в дыхательной системе свидетельствуют о том, что жертва утонула. Учитывая, что она была найдена в ванной, полной воды, с пустой банкой из-под “Лунесты” на полу, рабочая теория предполагала, что произошла передозировка, коллапс и утопление. Однако этим вечером был получен срочно сделанный токсикологический отчет, утверждающий, что в теле жертвы не было найдено эсзопиклона и на момент смерти в нем не присутствовало других сильнодействующих веществ».
Она снова подняла голову, и мы все уставились друг на друга.
– Полагаю, утопиться самостоятельно невозможно? – заметила Лейла.
– Точно не в ванне, – подтвердила Дороти.
– Но тогда получается бессмыслица какая-то. – Лейла села на корточки перед диваном, и завеса ее волос почти дотянулась до пола. – Если бы ее удерживали, на теле остались бы синяки или какие-то следы. А если она случайно ударилась головой, осталась бы шишка. Но там говорится, что никаких повреждений не обнаружено, так?
– Так, – ответила Дороти.
– Значит, речь не о несчастном случае. Но как тогда это случилось?
Мы все замолчали, задумавшись.
– Жены в ваннах! – завопила я наконец, прорвав тишину.
Лейла повернула голову вопросительно-птичьи жестом.
– В смысле?
– Жены в ваннах, знаменитое дело начала двадцатого века. Жил в Англии психопат по имени Джордж Джозеф Смит, многоженец. Обычно он просто подчищал сбережения своих жен и скрывался, но трое из них были найдены мертвыми в ваннах без каких-либо признаков насилия и травм на теле.
– Угу, что-то припоминаю, – кивнула Дороти.
– А дело стало знаменитым, поскольку патологоанатом Бернард Спилсбери, уже довольно известный, раскрыл способ убийства. Он нанял женщин-ныряльщиц и проверил свою догадку на них – он резко дергал их за ноги, так что вода быстро забивала нос и рот, они теряли сознание и тонули. Одну ныряльщицу после эксперимента еле откачали. Оказалось, что подобное легко провернуть. И не остается никаких признаков насилия.
– Угу-угу.
– Смита привлекли к суду по обвинению только в третьем убийстве, но следствие использовало схему, по которой были совершены первые два убийства, как доказательство совершения третьего – прием, который впервые применили в судебной практике. И все благодаря экспериментам Спилсбери. Поэтому он звезда судмедэкспертизы, хотя впоследствии он начал считать себя непогрешимым и сдал позиции.
Я замолкла, чтобы перевести дух. Обе мои собеседницы смотрели на меня с восхищением и… легкой опаской?
– Похоже, вас стоит иметь под боком, когда происходят подобные события, – пришла к заключению Дороти.
Я не представляла, что можно одновременно почувствовать себя польщенной и оскорбленной. Оказалось – можно.
– Похоже, теперь у Вальтера Фогеля могут возникнуть проблемы, – заметила Лейла.
– Верно, – подтвердила я. – В случае Смита только у жены или горничной была возможность осуществить подобное убийство. А у многих его жен и горничной-то не было.
– Что ж, можно возразить, что у многих людей имелась возможность войти в комнату Вивиан, пока она принимала ванну, – привычно пустилась в размышления, словно находясь в зале суда, Дороти.
Я кивнула.
– По крайней мере, у ее сестры. А там – кто знает.
– Угу. Правила приличия за эти сто лет сильно изменились.
– И непохоже, чтобы она особо яростно их соблюдала, – добавила я – довольно бестактно, поэтому сразу задала вопрос: – А там говорится что-то о времени смерти?
– Судя по показателям окружающей температуры, – Дороти снова обратилась к тексту, – смерть наступила в промежутке между девятью вечера среды, тридцатого ноября, и тремя утра первого декабря.
– Ох черт, отчет только что опубликовали на TMZ[560]560
Онлайн-таблоид, публикующий фото, интервью и прочие материалы о «звездах».
[Закрыть]. – Лейла снова смотрела в свой телефон. – Через две секунды разлетится повсюду. Буквально повсюду.
– «Причина смерти все еще не установлена, – продолжала читать Дороти, – но полиция в данный момент рассматривает вероятность инсценировки самоубийства».
Эти слова так легко слетели с ее губ – «полиция», «инсценировка самоубийства», но едва она их произнесла, все переменилось. Мы сидели, ошарашенно глядя друг на друга, когда зазвонил телефон Лейлы, потом телефон Дороти. А потом события совершили нечто, что на моем опыте они совершают очень редко.
Они понеслись вскачь.
