Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 297 (всего у книги 342 страниц)

Всегда есть что-то еще

Любое дело в конце концов можно раскрыть. В особенности когда в нем столько движущихся фрагментов, столько острых углов и трещин, куда можно проникнуть, столько темных и сырых уголков для исследования.

Шантаж был гениальной идеей. Все бросились не в ту сторону, а мне осталось собирать осколки.

Мы подходим к эндшпилю. Ее скоро найдут, иначе никак. А когда это случится, отворяй ворота́, потому что беда не приходит одна.

Глупая фраза, правда? Это значит, что собирается страшная буря, и она снесет любые ворота. Женщины выйдут из себя, мужчины превратятся в бешеных зверюг.

Такова жизнь. Мы боимся умереть и поэтому боимся жить.

Думаете, Итан виновен? Думаете, он обхватил своими руками бледный стебель ее гордой шеи и сжимал, пока Саттон не перестала дышать?

Думаете, той полицейской хватит ума разгадать это дело? Что еще ей нужно, чтобы сложить все фрагменты?

Мне кажется, пора начинать представление.

Я не говорю, что играю с этим человеком. И не говорю, что убийство моих рук дело. Я лишь говорю, что все изменится, и очень, очень скоро.

Еще одна проблема

Зазвонил телефон. Джоэл Робинсон. Итан установил на мобильном особые мелодии, чтобы сразу узнать важный звонок и проигнорировать прочие. Для Джоэла он выбрал песню Breaking the Law группы Judas Priest, для Билла – симфонию «Из Нового света» Дворжака, для Холли Грэм – тему Дарта Вейдера из «Звездных войн».

– Похоже, у нас проблема, – сказал Джоэл. – Надо поговорить. Ты дома?

– Да.

Раздался гулкий стук в заднюю дверь.

– Это ты?

– Да. Быстрей впусти меня, пока не заметили стервятники.

Итан почти забыл об орде репортеров, разбивших лагерь перед крыльцом. Его немного удивило, что полиция Франклина их не шуганула – судя по всему, они практически заблокировали съезд на Третью авеню.

Итан отпер заднюю дверь. Джоэл прошмыгнул в дом. Он был растрепанным и вспотевшим. Явно бежал всю дорогу.

– В чем дело?

– Как я и сказал, у нас проблема. Вообще-то, несколько. Появился свидетель.

У Итана участилось сердцебиение. Он постарался задать вопрос ровным тоном:

– Ее нашли?

– Тебе лучше присесть.

Присесть? Итану хотелось рухнуть бесформенной кучей, закатить истерику, орать и молотить кулаками по сделанным на заказ полам из беленого дуба. Но он понимал, что лучше этого не делать. Надо сохранять спокойствие.

– Рассказывай, – сказал он со сталью в голосе.

– Нет, ее не нашли. Но свидетель утверждает, что это ты убил Саттон. Что ты систематически ее избивал. Утверждают, что и ребенка убил ты. Полиция снова открыла дело Дэшила.

Итан ожидал чего угодно, но только не этого.

– Дэшила?

– Да. Свидетель утверждает, что ты отравил его слишком большой дозой дифенгидрамина. Саттон это обнаружила, и ты убил ее, чтобы заставить молчать. История звучит правдоподобно, и полиция на нее клюнула.

Итан ощутил, как земля ускользает из-под ног, медленно кружится, а воздуха становится все меньше. Его волосы трепал ветер, вспыхнула молния. Гроза налетела так быстро, что он и не понял, откуда она взялась. На него обрушился дождь, и он быстро промок до костей.

До костей.

До глубины души.

Джоэл орал на него и тряс за руку. Итан понял, что гроза вполне реальна. Он стоял посреди улицы в окружении репортеров. Они что-то кричали, щелкали камеры. Вспыхнула молния, и тут же прогрохотал гром, так что затряслась земля. Все охнули и разбежались в поисках укрытия.

Джоэл тянул Итана за руку, и наконец затолкал его на крыльцо.

– Надо войти в дом, Итан! – заорал он прямо в ухо. – Здесь опасно.

– Нет.

Итан отдернул руку, резко плюхнулся на качели, провел пальцами по металлической цепи, которой они крепились к крыше террасы. И начал раскачиваться. Ветер подыгрывал ему, усиливая движения. Это было так приятно. Джоэл стоял у входной двери, держась рукой за косяк, смотрел на него, звал, но Итан продолжал сидеть на качелях. Он знал, что из новостных фургонов ведут съемку и делают фотографии. Он показал журналистам средний палец и не опускал его достаточно долго, чтобы все как следует рассмотрели.

Когда гроза утихла, он зашел в дом. Джоэл заварил чай. Они молча сидели за кухонным столом.

– Когда меня арестуют? – наконец спросил Итан.

Джоэл покачал головой:

– Я не знаю.

* * *

Итан писал. Он прятался от осуждения и обвинений, сидел в одиночестве за длинным письменным столом из цельного спила дерева в своем большом старом доме на Третьей авеню, населенном призраками жены и ребенка, и записывал все слова, приходящие в голову. История уже обретала форму. Итан всегда умел писать быстро, как только появлялась идея, и этот случай ничем не отличался от других. С его пальцев слетали тысячи слов. Он не обращал внимания на постоянно трезвонящий дверной звонок. Игнорировал без конца звонящий телефон.

Не замечал, что ни один близкий человек не предложил помощь.

Если подумать, то же самое было и после смерти Дэшила. Люди держались на расстоянии. Итан понимал, что трудно было найти подход, верные слова. «Мне жаль, что ваш ребенок умер».

Им говорили другое. «Соболезную». «Я понимаю вашу боль». «Мне так жаль, так жаль, так жаль».

Но никто не произнес слова, которые им на самом деле так нужно было услышать.

В основном Итану было все равно. Вряд ли кто-либо мог чем-то помочь. Первые дни подруги Саттон были рядом, приносили запеканки, меняли постельное белье. Айви каждое утро заставляла Саттон принимать душ и одеваться. Но даже Айви в конце концов уехала на конференцию в Род-Айленд, и тогда Итан и Саттон остались в доме вдвоем, рядом с раскрывшей зияющую пасть смертью.

У Итана было мало друзей. Обычно он тусовался вместе с Саттон. В юности он был отъявленным гулякой, безумным ловеласом, любителем выпить и повеселиться, но после женитьбы эти замашки сошли на нет, и он стал преданным мужем. А на какое-то время и заботливым отцом. У него хватало знакомых мужчин, чтобы выпить пива или сходить в спортзал, но он был не из тех, кто развлекается с друзьями, а предпочитал наблюдать за ними со стороны.

Классический интроверт, и его главным талантом была наблюдательность. Все говорили, что именно она превратила его в отличного писателя.

Один раз, после грозы и ухода Джоэла, Итан вышел в Сеть. Его срыв был тщательно задокументирован. Он устроил знатное представление. Попал в заголовки газет по всей стране. Не было нужды читать эти статьи. События разворачивались прямо у него на глазах: все были одержимы исчезновением красивой женщины. И пресса подливала масла в огонь, копала, выискивала информацию. Острыми когтями цепляясь за внимание публики, репортеры шли по головам своих коллег в попытках разгадать подлинную загадку, в которую превратилась эта история.

Что касается остальных, то Итан не обращал на них внимания. Ему хотелось отделить себя от этой реальности. Он игнорировал струнные Дворжака и грохот Judas Priest. Выключил интернет, выдернул роутер из розетки.

И снова положил пальцы на одинокую клавиатуру. Позволил давно сдерживаемому гневу, похоти, любви и ненависти выплеснуться на страницу. В глубине души он терзался, размышляя о том, как плохо поступил с женой.

Если бы только он не подменил противозачаточные таблетки. Если бы только не подстроил беременность. Если бы сильнее старался убедить ее в том, насколько появление ребенка улучшит их жизнь, если бы она с этим согласилась. Если бы, если бы, если бы…

И так продолжалось часами, пока не начали болеть подушечки пальцев.

Катарсис от потери жены и обретения слов не прошел бесследно. Образы мертвой Саттон не отступали, а наоборот, проникали в историю. Они сочились сарказмом, напоминающем о его ранних работах и вновь обретенном голосе.

Итан допил виски и налил новую порцию. Он писал, писал и писал. И напился до чертиков.

Но все равно писал. Пока не заметил, что солнце село и стало темно как в аду, а руки так болят, что продолжать работать было невозможно.

Мягко улыбнувшись, он осторожно нажал «сохранить», встал и потянулся. Прослушал сообщения на телефоне, тон которых становился все более настойчивым: от агента, адвоката, полицейской.

Теперь он стал подозреваемым. Внутри шевельнулось какое-то чувство – трепет, страх? Он не мог определить. Просто настало время.

Ты же знал, что это случится, Итан. Почему же делаешь вид, будто удивлен? Тебе нужна помощь. Возьми трубку, позвони Джоэлу, пусть он составит заявление.

Ну ты и дурак. Неужели ты и правда думал, что сумеешь выкрутиться?

Новости, проклятые новости

Журналисты толпились перед домом – шла прямая трансляция для шестичасового выпуска новостей. Поскольку Итан уже больше суток ни с кем не разговаривал – ни с друзьями, ни с врагами, – он включил телевизор, чтобы посмотреть передачу.

Все тихо. Слишком тихо. В перерывах между приступами безумной тревоги Итан писал без перерыва почти целый день. Он знал, что ведутся поиски, и хотел в них участвовать, очень хотел, но журналисты не желали покидать лужайку перед домом, а потому оказался заперт. Он надеялся и молился, что ее не найдут.

Итан знал, что копы пытались отыскать Колина Уайлда. Знал, что они копают под него самого.

Ему хотелось позвонить Холли Грэм и прощупать ее, выяснить намерения и планы полиции. Не исключено, что скоро в дверь постучат желающие все пристально рассмотреть полицейские с ордером в руках.

Однако он ведь помогал им как мог. Они наверняка проглядели очевидное. Просто оказались слишком ленивыми, а потому пошли по легкому пути и свалили все на него.

И все-таки тишина – дурной знак. Видимо, лучше позвонить Джоэлу, может, он что-то слышал. Началась программа, и появилась бегущая строка о срочной новости.

Журналистка была красавицей, впрочем, как всегда, уродливых на телевидение не берут.

Итан прибавил громкость.

– Я Эйприл О’Мэлли, в прямом эфире из Франклина, штат Теннесси, где мы расследуем внезапное исчезновение Саттон Монклер. Поиски продолжаются, и полиция, похоже, не знает, что делать. Мы не можем утверждать, что Итан Монклер является подозреваемым в исчезновении жены, но, как известно, в таких делах часто виновным является супруг, и источники, близкие к расследованию, говорят, что в данный момент против Монклера готовятся выдвинуть обвинения. Как нам стало известно, появились доказательства его жестокого обращения с женой.

На экране появились фотографии синяка на руке Саттон и разбитого носа. Откуда они это взяли?

Ах да, ее телефон. Он же у полиции. Итан подавил глупое желание позвонить и подшутить над ними.

«Нет, Итан, так не пойдет».

Журналистка, между тем, продолжала:

– …что мы знаем. Саттон Монклер, красавица и успешная писательница, пропала между вечером понедельника и утром вторника. Она оставила записку, в которой просила ее не искать, но муж, Итан Монклер, местная знаменитость, во вторник вечером позвонил в полицию и попросил помощи в поисках жены. И после этого – ничего. Никаких следов. Она не пользовалась телефоном и кредитными карточками, ее никто не видел.

Мелькнула тень, и перед камерой появилась Филли.

– Вот черт, – выругался Итан.

– Ко мне присоединилась миссис Филлис Вудсон, близкая подруга миссис Монклер. Миссис Вудсон, пожалуйста, расскажите все, что вам известно о расследовании.

Филли буквально светилась от предвкушения. Ее прической и макияжем явно занимался профессионал, влажная верхняя губа сияла под лампами. Итан пригляделся. Может, она наколола губы или сделала что-то еще столь же несуразное? Ее верхняя губа казалась непропорционально пухлой, блеск лежал толстым слоем и сверкал; бледно-розовый цвет был ей не к лицу.

В его голове раздался мягкий и веселый голос Саттон:

«Убери когти, Итан».

«Ничего не могу с собой поделать, жена. Твоя подружка выглядит так, будто ее ужалил шмель, да еще и нагадил».

Филли говорила на повышенных тонах. Итан объяснил это ее нервным состоянием, хотя ее голос так напоминал лошадиное ржание, что он с трудом сдерживал смех.

«Ты ведешь себя странно, Итан. У тебя пропала жена, возможно, погибла, а ты смеешься над ее похожей на лошадь подругой, выступающей по телевизору? Да ты просто больной. Ты должен рвать на себе волосы и заниматься самобичеванием. Прекрати использовать события в своих интересах».

– Отвали.

– В общем, уже несколько дней мы безумно беспокоимся, – неслось из телевизора, – как вы сами можете представить. Итан сказал, что она ушла, но мы тут же поняли – что-то тут не так. Она никогда не ушла бы, не сказав ни слова хотя бы одной из нас. У Саттон много друзей, но мы – ее самые доверенные советчики…

Итан фыркнул.

– Нам она говорила все. – Филли посмотрела прямо в камеру, прямо на него, и для большего эффекта повторила эти слова: – Все, на самом деле все. Вот так уйти, ничего нам не сказав, совершенно не в ее духе. Не связаться с нами, не сообщить, что с ней все в порядке… это…

Она шмыгнула носом и заплакала.

Журналистка была в полном восторге от представления.

– Вы знаете, были ли в их браке какие-нибудь… трудности? – с легким придыханием спросила Эйприл О’Мэлли.

– Конечно были. Потеряв маленького ребенка, Итан срывал злость на Саттон. Однажды вечером после страшной ссоры на ее руке даже появился синяк, который она сфотографировала, я видела в ее телефоне. Насколько я знаю, полиция уже этим занимается. Нам задавали кучу вопросов. И мы рассказали все, что знаем, лишь бы помочь вернуть Саттон домой целой и невредимой.

Так вот в чем дело. Это затянувшееся молчание со стороны полиции. Они разговаривали со всеми. Выслушивали сплетни. Сооружали дело против него. Чтобы случайные улики привели именно к нему.

Итан выключил телевизор. Больше не было смысла смотреть.

Он уже смирился с тем, что полиция считает его убийцей жены. Ничего не оставалось, кроме как просто ждать. Скоро они объявятся.

А можно даже извлечь пользу из одиночества.

Итан налил себе двойную порцию виски и вернулся к компьютеру.

Пусть слова успокоят измученную душу.

Не все таково, каким кажется

Обвинить человека в убийстве, не обнаружив труп, крайне сложно.

Они работали до изнеможения, собирая факты. По очереди следили за домом, чтобы Монклер не сбежал. Каждый раз приходил один и тот же отчет – ничего нового. Ему доставили продукты. Мы видели, как он ходит по дому. Он выглянул в окно. Недолго работал телевизор. Со стационарного телефона он не звонил, а с мобильного ничего необычного. Блогер не перезванивал. Если Монклер и собирается сбежать, то ничего на это не указывало. Возможно, он уничтожает улики, но выглядит все совершенно невинно.

Холли поручили еще раз поговорить с подругами Саттон, вытянуть из них все до последней капли. Ей наконец удалось побеседовать с Рейчел Теморой, но без особого толку, поскольку та болела. Недавно забеременев, она страдала от ужасной утренней тошноты и постоянно норовила сбежать в ванную под пристальным взглядом своей милой подруги Сюзанны. В конце концов Холли оставила их в покое. Ничего нового она не узнала.

Она разыскала мать Саттон в Канаде. Это было более многообещающе, но она не узнала ничего такого, о чем еще не сказал Итан Монклер.

«Итан – засранец. Саттон устала от его выходок. А моя дочь любит устроить драму. Почитайте ее романы. Вы правда считаете, что она не могла просто сбежать? Уйти – как раз в ее характере. Итан же такой мягкотелый, что на убийство вряд ли способен. Хотя, наверное, невозможно узнать человека по-настоящему. Сообщите, если найдете ее, не дай бог, если что-то действительно случилось. Вы когда-нибудь бывали в Канаде? Здесь невероятно красиво».

У Холли создалось впечатление, что Шивон Хили еще подумает, стоит ли прерывать отдых, если найдут тело ее дочери.

Все самое сложное делали остальные члены оперативной группы. В конференц-зале скопилась куча бумаг, отчеты, заметки и папки росли как грибы. Доска была исчерчена графиками и догадками. Джим спал не больше пары часов; он проделал огромную работу, чтобы связать воедино все технические экспертизы, от финансов до телефонных звонков.

Но решающим стали новые результаты вскрытия ребенка. Они нашли образцы тканей. Резервная лаборатория закончила работу над ними, но еще не отправила окончательный отчет. В них обнаружился высокий уровень дифенгидрамина.

Это не был синдром внезапной детской смерти.

Смерть ребенка переклассифицировали на убийство. Остался только один вопрос – умышленное или нет.

От прессы они это утаили. Слишком уж важный факт. Морено полагал, что, узнав об этом, Монклер пустится в бега. Лучше выложить это ему, как только его возьмут под стражу.

Холли написала отчет и узнала все что смогла. Она была крайне внимательна, прочитала каждую страницу документов.

Зал был наполнен энергией, как банка «Ред Булла» на стероидах. Все внесли свою лепту. Каждый подкинул в костер свое полено.

Доказательства были убедительные. Не то чтобы убийственные, пока нет. Но убедительные.

И наконец, они были готовы. Через два дня изматывающей, напряженной работы.

Утром Итану Монклеру придет конец. Все бумаги были в порядке. Пресса неистовствовала. И до сих пор ни следа Саттон Монклер.

Наконец они выключили свет и заперли дверь. Пожали друг другу руки и похлопали по спине. Морено радостно наблюдал за остальными коллегами, как гордый папаша. Все получили указания. Они нанесут удар пораньше, перед рассветом, чтобы день Монклера начался с нужной ноты.

Шутки, волнение – все это казалось Холли немного пугающим. Все были на сто процентов уверены, что Итан Монклер убил свою жену. Что лишь вопрос времени, когда они найдут Саттон. Тела почти всегда обнаруживают. Весной их трудно как следует спрятать.

Она слышала это снова и снова. «Отличная работа, Грэм. Продолжай в том же духе. Отдохни немного. Завтра будет важный день». А от Джима – обнадеживающее: «Может, выпьем пива?»

Холли улыбнулась, зевнула, распрощалась и пошла домой.

У нее была копия дела об убийстве, как и у каждого из них.

Она налила себе вина. Разогрела ужин: простой соус пикката к махи-махи с креветками и запеченными овощами. Она хорошо готовила, но только не для большой компании – боялась, что выйдет неидеально, – знала свои предпочтения, и ужин был готов быстро.

Холли отнесла еду и вино в гостиную. Включила фильм. Она ела медленно. Смотрела кино и смеялась. А когда закончила, убралась, приняла душ и легла в постель, взяв дело об убийстве.

Она почти помнила его наизусть. Помнила Саттон. И Итана Монклера.

Она провела пальцами по фотографии Итана Монклера. Снимок взяли с его сайта. Он был невероятно красив, молод, не отмечен разрушительным воздействием жизни и времени. Видимо, примерно так он выглядел, когда познакомился с Саттон Хили.

Распущенные волосы, пронзительные светло-голубые глаза – их отфотошопили? Холли вспомнила их разговоры – нет, глаза были синими, как озеро поздним летом, чистыми и глубокими. Он не был гладко выбрит, осталась небольшая щетина. Безупречно белая рубашка и темно-синий пиджак, оттеняющий глаза. Монклер не улыбался, вернее, слегка приподнял уголки губ в очаровательной полуулыбке. Морено назвал ее самодовольной ухмылкой, но Холли почти чувствовала, что Монклера это забавляет. Она буквально слышала его мысли: «Я должен сидеть здесь и выглядеть серьезно. Это лицо писателя. Боже правый, да сделай уже снимок».

Возможно ли изменить пароль удаленно?

Все, абсолютно все указывало на него. Так почему же Холли лежит сейчас в постели и смотрит на этот снимок, словно на фотомодель в глянцевом журнале, а не на главного подозреваемого?

«Потому что ты дурище, Холли Грэм. Спи давай».

Она закрыла папку и выключила свет. Но сон пришел не сразу.

Репортаж с места преступления

Телефонный звонок. Длинный туннель, резкий белый свет, слепящий глаза.

На мгновение Холли потеряла ориентацию. Где она? Откуда звонок? Кто лежит рядом?

Затем она вспомнила: рядом с ней в постели лежит Итан Монклер.

Она была голой. Все болело. Они занимались этим часами.

Это был сон.

Приятный сон, хотя и смущающий, учитывая, что Итана Монклера подозревают в двойном убийстве, но все равно хороший. Сон эхом отдавался в теле: Холли чувствовала удовольствие, которого не получала многие месяцы. Она явно слишком долго была одна.

Сон отступил. Нахлынула горячая волна смущения – да, Монклер привлекателен, но он убийца. О чем она все время подсознательно думала?

О том, что он чертовски привлекателен, ясно как день. И наверняка хорош в постели.

Придя в себя после сна, она подскочила. О нет! О нет! Она проспала будильник. И звонил телефон. Холли покосилась на экран мобильника: пять минут шестого. Она должна быть на работе через пятнадцать минут. Проклятие.

Номер принадлежал сержанту Морено. Ничего хорошего это не предвещало. Опоздать в такой день! Она приготовилась выслушать нотацию. Села, откашлялась и приготовилась к нападению.

– Грэм слушает.

– Одевайся и встретимся на ферме Джентри. Мы нашли ее.

* * *

Холли стояла на ферме Джентри, посреди непаханого поля на опушке леса, рядом с шоссе Девяносто шесть, где обнаружили тело, и ждала, пока Морено даст отмашку. Она гордилась тем, что оставалась твердой как гвоздь, когда дело касалось смерти и расчленения, – ей доводилось видеть последствия самых жутких автокатастроф. Для полиции трупы – вполне обычное дело, но убийства были редкостью в этих краях. Здесь давно не было ничего похожего на этот случай. В каком-то смысле Холли казалось, что она знает Саттон Монклер. Она вместе с ней скорбела о потере сына. Злилась вместе с ней на блогера. Возможно, даже немного завидовала ее некогда счастливому браку с чрезмерно красивым мужем.

А теперь Саттон Монклер была мертва, частично прикрыта кустарником и разлагалась у всех на глазах. Это беспокоило Холли. Сильно. И то, что женщина погибла, и что оперативная группа оказалась права насчет мужа.

Она уже слышала перешептывания, когда подъехала к месту происшествия. Теперь ей лично предстояло убедиться в правдивости домыслов. Было совершенно ясно, что Саттон Монклер не была виновницей собственной гибели.

Ее определенно убили.

И все указывало на Итана Монклера.

Солнце уже выглянуло сквозь длинный ряд дубов на востоке и теперь отбрасывало странные, причудливые тени на огороженную лентой территорию. Люди толпились вокруг – торопиться было некуда. Криминалисты собирали почву и насекомых из-под трупа и вокруг него – по их составу можно было определить, как долго пролежало тело, спрятанное практически на виду. Возможно, она умерла вскоре после исчезновения, еще ночью с понедельника на вторник, но не исключено, что ее сначала где-то держали, а потом убили. Судя по тому, что Холли поняла из брошенных рядом комментариев, для такого времени года тело сильно разложилось. Но несколько дней подряд стояла жара и были грозы, так что Холли не слишком удивилась. Она целую неделю изучала трупы в Ноксвилле и знала, как может повлиять на тело такая погода.

Помимо полиции Франклина, присутствовали также два агента ФБР и два помощника шерифа округа Уильямсон. Эта четверка перед игрой в гольф завтракала в ресторане неподалеку, обсуждая одно дело, и «заглянула на всякий случай», услышав новости. Но никаких споров о юрисдикции не предвиделось: это дело уже расследовала полиция Франклина, а тело обнаружено в границах города. В любом случае тело отправят в морг округа Дэвидсон, независимо от того, кто им займется. И Холли будет стоять там рядом с Итаном Монклером, когда он приедет на опознание жены.

Ему еще не сообщили. Пока не удостоверятся. Холли собиралась поехать вместе с Морено и священником, чтобы оповестить Монклера… и арестовать («Холли, ты арестуешь его сразу после того, как он узнает новости»), но сначала хотела внимательно осмотреть тело.

И наконец, когда прошло достаточно времени, Морено поманил ее к себе.

Холли осторожно подошла к трупу, не отводя взгляда с земли, чтобы не наступить на случайно оставленную улику.

Сначала в нос ударила вонь. Сильная, резкая и мерзкая. Влажный мускусный запах гнилого мяса, слишком долго пролежавшего на солнце. Холли собралась с духом, чтобы посмотреть на тело.

Морено ждал, положив руки на бедра.

– Скажи, что ты видишь.

Первое впечатление было ужасным. Всегда одно и то же: все мертвые похожи друг на друга, и это неправильно, очень неправильно. Через секунду она распознала смерть: глаза-щелочки, скрюченные конечности, перекошенные в судорожной ухмылке губы. В следующую секунду Холли оценила состояние тела. Хотя оно разлагалось, что-то явно было не так. Она взглянула на руки. На одну руку, торчащую из грязи, словно она тянулась из могилы к небу. Ладонь сжата в кулак, и на пальце сверкает огромный бриллиант. Слухи не обманули.

– Ее сожгли.

– Верно. Зачем?

– Видимо, чтобы скрыть улики? Она точно не могла сделать это сама.

– Да? Ты уверена?

Мир вновь обрел реальность, и Холли взглянула пристальнее, рассматривая отдельные части тела.

– Здесь явно есть повреждения, нанесенные животными. Придется подождать вскрытия, только тогда можно понять, где раны, а где – следы укусов. Криминалисты нашли что-нибудь поблизости? Канистру с бензином, зажигалку и тому подобное?

На краткий миг уголки губ Морено приподнялись. Он кивнул в сторону привлекательной брюнетки, стоящей неподалеку, слева от него.

– Это Шерри, судебно-медицинский эксперт. Холли Грэм, отдел убийств. Поговорите.

Услышав, как ее представили, Холли гордо вскинула голову и легко кивнула, как настоящий профессионал, словно ее много раз представляли как детектива из отдела убийств. Но на самом деле у нее участилось сердцебиение.

«Господи, у тебя получилось! Только не провали дело, сестренка».

– Приятно познакомиться. Надо отвезти ее в морг и тщательно осмотреть, но, похоже, ее сожгли здесь. Трава и листья вокруг тела опалены. – Шерри посмотрела на свои записи. – Отвечая на ваш вопрос, скажу: нет, мы не нашли ни газовых баллонов, ни зажигалок, ни чего-либо еще воспламеняющегося, что указывало бы на то, что она сама себя подожгла. Как видите, ожоги сильнее на нижних конечностях. Возможно, она стояла, когда загорелась, а потом упала. Учитывая, что она была почти закопана в грязи, можно было бы спрятать от посторонних глаз что угодно, но сжечь себя, не оставив никаких улик, очень сложно. Еще предстоит выяснить, здесь ли ее убили или принесли откуда-то. Мы не можем снять отпечатки, руки в очень плохом состоянии, так что без ДНК или слепков зубов… Нет смысла делать поспешные выводы, пока у нас нет возможности разобраться детально.

Холли глубокомысленно кивнула:

– Спасибо за подробности.

Шерри что-то записала.

– Отлично. Скоро заберем ее, сержант.

– Давайте, – отозвался Морено. – Поставите ее первой в очереди, да?

Это был не вопрос, но Шерри отреагировала вяло.

– Я дам знать доктору Фоксу, сэр.

Она отошла к каталке, по пути раздавая указания санитарам морга.

Холли отгородилась от всего этого. Даже запах как будто ослаб. Она была уверена, что это Саттон Монклер. Конечно, внешне ее было не узнать: обожженная кожа и стянувшиеся сухожилия превратили лицо в причудливую маску смерти. Холли не знала, как выглядит обручальное кольцо Саттон, хотя, судя по дому, у Монклеров водились деньги, а значит, у Саттон должны быть огромные бриллианты. Но главное – рыжевато-русые волосы, все еще прекрасные, хотя и потускневшие от дождя, грязи и прилипшей к ним иссохшей плоти, кишащей жучками. Волосы – вот что определенно указывало на Саттон. К тому же похожие женщины не пропадали. С такой логикой не поспоришь.

И тут ее осенило.

– Волосы не сожжены.

Морено тут же оказался рядом.

– Да. Совершенно. Не странно ли это? Такое впечатление, что она сейчас восстанет из пепла как феникс.

– Может быть, сожаления? Сначала он решил ее сжечь, а потом передумал и потушил, прежде чем огонь охватил голову?

– Трудно так контролировать пламя. Но это вполне возможно. В любом случае пора поговорить с мистером Монклером. У тебя есть наручники? Арестовать его должна ты.

– Да, сэр, я готова. Но прежде чем мы уйдем, могу я спросить… как ее нашли?

– Птицы. Позвонил ветеринар из клиники «Анималия», которая тут неподалеку. Он видел лицо Саттон Монклер во всех новостях и заметил, как над этим местом кружат хищные птицы. Судя по их количеству и тому, как долго они не улетают, он понял, что здесь что-то крупное, и вчера вечером позвонил. На всякий случай я решил посмотреть.

– Но мне вы не позвонили.

Слова вылетели, прежде чем она успела опомниться, но Морено только по-отечески улыбнулся.

– Это было в половине первого, а вчера вечером перед уходом домой ты дерьмово выглядела. Тебе нужно было выспаться. Она все равно никуда бы не делась. И ты знаешь первое правило расследования убийств: нельзя заниматься этим в одиночку. Мы команда и разделяем обязанности. Теперь ты здесь. И сейчас начнется настоящая работа.

– Да, сэр.

Она посмотрела на небо. Там еще кружили ястребы. Иногда достаточно посмотреть вверх, чтобы понять, где лежит добыча.

Она все время была так близко.

Прищурив глаза от солнца, Холли смотрела, как тело готовятся положить на каталку и увезти. Когда тело подняли, кто-то вскрикнул. Прекрасные, слегка обгоревшие волосы Саттон Монклер остались на земле.

– Да уж, – сказал Морено.

– Не то слово.

Санитар аккуратно положил остатки скальпа с волосами в пакет. У Холли встал комок в горле.

– И часто такое случается?

Морено пришел ей на помощь:

– Когда тело долго пролежит на солнце, всякое бывает. Пошли, пора отсюда выбираться. День будет долгим. Встретимся дома у Монклера. Бумаги готовы. Судья Керр подписал ордера вчера вечером.

– Надо внести изменения в ордер на обыск, чтобы нам разрешили осмотреть все вокруг на предмет газовых баллонов и других легковоспламеняющихся материалов. Не хочу, чтобы дело замяли по формальному признаку.

Морено улыбнулся:

– Да, верно, хорошо подмечено.

Двери фургона захлопнулись. Холли на мгновение погрустнела, ощутив потерю еще одного человека, затем надела солнцезащитные очки и пошла к машине. Лучше поскорее покончить с этим, сорвать пластырь. Теперь она не могла отрицать очевидного. Итан Монклер, бесспорно, был главным подозреваемым, и ей хотелось посмотреть, как он отреагирует, увидев дело рук своих.

Но пока Холли плелась в пробке по Девяносто шестому шоссе, она задавалась вопросом: он и правда это сделал?

И впервые нутром чувствовала, что да.