Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Стивен Кинг

К лету 2015 года я был уже почти готов бросить дело Элизы. Полиция прекратила расследование и отказывалась отвечать на какие-либо связанные с ним вопросы. Руководство отеля тоже не давало комментариев.

Мое душевное состояние значительно ухудшилось, и нужно было сменить обстановку. Я собрал те немногие вещи, что пережили опустошение квартиры, и уехал в Ист-Маунтинс, под Альбукерке, – там я стал жить у родителей и работать на удаленке.

В 2015 году родители Элизы, Дэвид и Инна, так и не сделавшие никаких публичных заявлений в связи с расследованием, подали на отель Cecil иск с обвинением в преступной халатности.

В обвинении, представленном юристами семьи, говорилось, что отель должен понести уголовную ответственность за смерть Элизы из-за несоблюдения норм безопасности на крыше. Значимость этой тяжбы заключалась в том, что от детективов полиции Лос-Анджелеса с высокой долей вероятности могли потребовать раскрыть некоторые данные расследования. И среди этих данных могла быть информация о том, допрашивали или нет каких-либо свидетелей или подозреваемых.

Гражданский процесс в Высшем суде Лос-Анджелеса должен был начаться в феврале 2016 года. Я планировал присутствовать на заседании.

БОЛЕЗНЬ ВСЕ ХУЖЕ

Элиза не спала сорок восемь часов. За это время она выходила из комнаты два раза. Строго говоря, она и из постели выбиралась три раза. Дважды – в туалет и на кухню, добыть еды, и один раз – чтобы воткнуть зарядку в ноутбук.

Какое-то время все вроде бы шло хорошо. Первая серьезная письменная работа Элизы в Университете Британской Колумбии была посвящена буддизму в Китае. Она не сомневалась, что справится. У нее был парень, которого она обожала, с которым чувствовала себя героиней всех любовных рок-баллад на свете. Раньше, когда она призналась другому парню в любви, все вышло неудачно: парень хотел от нее скорее пацанской дружбы. Но теперь все было иначе. Кажется, у нее наконец получилось оставить прошлое позади.

У него были «прекрасные, умные глаза», а от его плавных жестов боль и злость, что иногда охватывали Элизу, утихали. Он изучал в университете информатику и здорово разбирался в технике. Он умел управляться с графическими адаптерами, загружать игры Starcraft, он чинил ее вечно глючащий компьютер и самое важное – мог по шесть часов спокойно выслушивать ее истерику, приговаривая: «Это ничего. Компьютер – штука починябельная».

Разумеется, он не подозревал – и, возможно, даже Элиза не подозревала, – что настоящей причиной ее истерик был ее собственный разум, поломка ее внутреннего графического адаптера. Но Элиза воображала, как он прогоняет и этот ее страх. Это ничего. Биохимия мозга – штука починябельная. Она совсем как компьютер. Верно ведь?

Но несмотря на то, что в ее жизни было такое счастье, несмотря на то, как радовала ее учеба, болезнь овладевала ею. И вскоре начала влиять на каждый аспект ее жизни.

Ее сознание словно распадалось. Элиза перепробовала множество антидепрессантов, но они практически не помогали. Ее симптомы походили на игру «Прихлопни крота»[490]490
  «Прихлопни крота» (Whac-A-Mole) – популярный в западной культуре игровой автомат. Задача игрока – попадать молотком по фигуркам кротов, в непредсказуемом порядке высовывающихся из отверстий-норок.


[Закрыть]: стоило вылечить один, как тут же высовывался другой, а когда она разбиралась с ним, возвращался первый – став еще сильнее. Это сводило Элизу с ума, и это было совершенно невозможно объяснить семейному врачу – он сочувствовал Элизе, но не знал, что делать.

Иногда ей хотелось убежать, уехать куда-нибудь. Но она понимала, что сначала необходимо привести себя в форму.

Элизе было крайне тяжело справляться с учебной нагрузкой. В декабре 2011 года она была вынуждена отказаться от двух курсов в колледже, и это привело ее в отчаяние. Затем она проспала и пропустила экзамен, в результате чего потеряла 10 % от оценки еще по одному курсу.

Проспала она, как это ни парадоксально, из-за бессонницы. Несколько ночей перед экзаменом Элиза почти не смыкала глаз. Всю ночь она сидела в интернете, главным образом в Tumblr.

Когда она перечитывала свои записи, она понимала: что-то не так. Это были набранные капслоком пространные рассуждения обо всем подряд, бесконечный ночной поток сознания. Набирая эти тексты, она пребывала в эйфории. Но вслед за эйфорией приходило горькое похмелье. И в итоге она серьезно испортила себе оценку.

Элиза собиралась самоудалиться из интернета, потому что он, похоже, разжигал ее СДВГ[491]491
  Синдром дефицита внимания и гиперактивности.


[Закрыть] и манию, но потом поняла, что увлечение онлайном являлось следствием, а не причиной. И во многих отношениях Tumblr ей помогал. Интернет был необходим Элизе. С помощью Tumblr она документировала свою жизнь, фиксировала свой внутренний хаос, одновременно пытаясь его упорядочить.

Кроме того, на Tumblr она нашла маленькое анонимное сообщество людей, разделявших некоторые из ее горестей, в частности одиночество. Одному из членов сообщества она написала: «Боль и одиночество знакомы всем», не зная, кого пыталась убедить – его или себя.

Создание текстов приносило Элизе радость. Она обожала ощущение, возникавшее, когда она облекала в законченную форму вертящиеся в голове смутные мысли. Нажимая на кнопку «опубликовать», она делала зримой ту внутреннюю реальность, которую ей тяжело было выразить в разговоре. Возможно, кто-нибудь когда-нибудь поймет, через что ей пришлось пройти.

После того как один особенно жестокий приступ депрессии на несколько дней приковал Элизу к постели и лишил возможности общаться с окружающим миром, аноним из Tumblr, опасаясь, что с ней произошло что-то нехорошее, спросил, как у нее обстоят дела.

Элиза заверила своего бесплотного друга, что просто пыталась поменьше сидеть в сети.

Но она нуждалась в медицинской помощи и знала это. Долгие годы она убеждала себя в том, что может справиться с биохимическими странностями своего мозга. Но на самом деле она теряла контроль над собой.

Она могла ощутить себя на вершине мира – и радость сбрасывала ее на самое дно; а оказавшись на дне, она могла собраться и взлететь на вершину. Как будто кто-то проводил опыты над ее головой. Болезнь – с постоянно меняющимися, умножающимися симптомами и, похоже, не поддающаяся лечению – теперь занимала еще больше места в ее жизни, и Элиза зациклилась на ней. Она боялась ее. Писала о ней. Если она как можно скорее не возьмет себя в руки, то вылетит с курсов. В этом году она уже брала шестимесячный академический отпуск и ругала себя за то, что ничего за это время не сделала. Похоже, ее «самый ценный орган» вообще отказывался функционировать. Его атаковал недуг, который словно бы адаптировался, мутировал, изворачивался, стремясь внедриться в ее жизнь независимо от того, хорошо было Элизе или плохо.

Именно тогда она поняла, что пора всерьез заняться лечением. Болезнь медленно, но верно разрушала ее жизнь. Пора было отправляться к специалисту-психиатру. А если он не поможет – она слышала хорошие отзывы об электросудорожной терапии (ЭСТ).

ГРАЖДАНСКИЙ СУД

Третьего ноября 2015 года адвокаты семьи Лэм, Томас Дж. Джонстон и Брайан Ф. Нидлмен, направили в Высший суд округа Лос-Анджелес ходатайство, в котором обвиняли отель Cecil в «халатности, повлекшей за собой смерть».

«В результате халатности Ответчика Истцы [Дэвид и Инна Лэм] лишились любви, общества, заботы, утешения и радости, которые дарила им их дочь… [они] понесли финансовые потери, включая похоронные расходы», – говорилось в ходатайстве.

В числе прочего управляющих отелем обвиняли в том, что они не следили должным образом за доступом на крышу и к цистернам с водой.

В ответ адвокаты Cecil заявили, что «покойная [Элиза Лэм] сама проявила халатность и неосмотрительность». Позже защита фактически назвала халатными самих истцов, родителей Элизы.

Адвокатам Лэмов пришлось оформлять специальное ходатайство, поскольку они подавали в суд на отель Cecil, а не отель Stay On Main – так его официально переименовало руководство, после того как дело Элизы привлекло внимание журналистов. Спустя почти столетие дурной репутации управляющие наконец решили подправить имидж отеля… сменив название.

Эми Прайс, директор отеля, подтвердила под присягой, что 28 января Элиза заселилась в общий номер 506В и должна была съехать 1 февраля. Сотрудникам отеля, заявила Прайс, поступили жалобы от соседок Элизы на ее странное поведение, и 31 января Элизу перевели в отдельный номер на том же этаже.

Далее Прайс заявила, что водяные цистерны управляются системой, чье действие основано на силе гравитации – вода закачивается в них снизу, из городского водопровода. Цистерны, расположенные на северном краю крыши отеля, «труднодоступны», и гостям подходить к ним запрещается. И Прайс, и главный инженер Педро Товар отметили, что попасть на крышу можно только по пожарным лестницам и по внутренней лестнице, ведущей с четырнадцатого этажа на пятнадцатый. Дверь на внутреннюю лестницу оборудована сигнализацией, которая, будучи активирована, издает громкий звук, не услышать который невозможно.

Если верить администрации отеля, ни в январе, ни в феврале 2013 года эта сигнализация не включалась ни разу. Прайс заявила, что ей не было известно о случаях проникновения постояльцев на крышу.

Педро Товар, проработавший в отеле тридцать лет, рассказал о трудностях доступа к цистернам.

«Цистерны стоят на платформе, возвышающейся над крышей примерно на четыре фута, – сообщил он. – Чтобы добраться до них, необходимо подняться на платформу по лестнице, а затем протиснуться между цистернами и водопроводным оборудованием и добраться до другой лестницы и по ней залезть на цистерну, имеющую десять футов в высоту. Все цистерны плотно закрыты тяжелыми металлическими крышками размером примерно восемнадцать на восемнадцать дюймов».

Вслед за этим Товар заявил, что он сопровождал следователей и полицейских кинологов во время осмотра каждого этажа и крыши. Товар сказал, что полицейские обыскали крышу, но никто не забирался на цистерны и не заглядывал внутрь. Это важная деталь, поскольку она подтверждает, что следователи и кинологи действительно были на крыше. Но не будем забывать о расхождениях в отчетах относительно того, была ли закрыта крышка цистерны, в которой нашли Элизу. Сантьяго Лопес, рабочий, обнаруживший тело, заявлял, что она была открыта.

На досудебных слушаниях адвокаты семьи Лэм в противовес ходатайству адвокатов Cecil об упрощенной процедуре судопроизводства представили заявление Брэда П. Аврита, гражданского инженера-строителя.

Проведенный Авритом анализ позволил заключить, что область крыши отеля Cecil представляла опасность для постояльцев, особенно с учетом того, что они годами проникали туда и оставляли граффити, что совершенно очевидно. Аврит заявил, что крышки цистерн «не были оборудованы никаким запирающим механизмом», а отель не мог дать гарантии, что к цистернам могут добраться лишь специально обученные сотрудники.

«Человек, который намеренно ли, нечаянно ли проникнет внутрь вышеупомянутой цистерны, – заявил Аврит, – не обнаружит внутри перекладин, лестниц и т. п. То есть он окажется в замкнутом пространстве, из которого никак невозможно безопасно выбраться».

Ненадежное устройство крышек цистерн также «создавало потенциальную угрозу для всех находящихся в здании лиц, поскольку в случае намеренного загрязнения воды она могла попасть во все комнаты».

Далее Аврит отметил три критических момента, проливающие свет на ситуацию с крышей: во-первых, к цистернам вела деревянная лестница, которая в день инцидента была на месте; во-вторых, в местах прохода на крышу отсутствовали камеры видеонаблюдения; и в-третьих, вполне возможно, что сигнализация на внутренней лестнице не была исправна.

Одной из самых серьезных проблем для Джона Лордана – и для меня – был тот факт, что полицейские собаки ничего не учуяли на крыше. Достаточно одного контакта ДНК с поверхностью, чтобы запах закрепился на несколько недель. Однако полиция Лос-Анджелеса ничего не нашла. Ни отпечатков пальцев, ни запаховых следов.

Джон назвал это «огромной зияющей дырой». Как можно исключить версию преступления, если невозможно проследить путь Элизы на крышу? А если невозможно найти свидетельства того, что она поднялась сюда, касалась чего-то руками, как вообще можно быть уверенным, что она выбралась на крышу самостоятельно?

Нельзя исключать версию преступления только потому, что на теле отсутствуют очевидные повреждения, заявлял Джон. Элизу могли заставить выйти на крышу под дулом пистолета, ничего не касаясь. Или ее могли убить где-то и принести туда.

Еще труднее понять то, как детективы, поднявшись на крышу, могли не осмотреть цистерны. Чтобы оценить всю абсурдность ситуации, достаточно взглянуть на крышу и увидеть, что кроме цистерн там практически ничего нет. Подсобка, цистерны – и все. Спустя четыре или пять дней после исчезновения Элизы следователям не могло не прийти в голову, что они, скорее всего, ищут труп.

«И это заставляет задуматься, – без смущения заявил Джон в своем видео, – обыскивали ли вообще полицейские крышу».

Вместо нормального расследования, утверждал он, получается логическая закольцовка – практически тавтология – в исполнении следователей и коронеров: следователи утверждают, что смерть наступила в результате несчастного случая, основываясь на том, что обнаружили коронеры, а коронеры утверждают, что смерть наступила в результате несчастного случая, в изрядной степени основываясь на том, что говорят следователи.

Внутренний конспиролог Джона не мог не считать странным то, что три главных свидетеля во время дачи показаний последовательно утверждали, что полицейские не осматривали цистерны. Это выглядело так, словно все они были заодно и выгораживали друг друга.

По крайней мере в одном Джон был определенно прав. Если и был какой-то шанс, что всплывет новая информация, то произойти это должно было во время гражданского процесса.

Я дал себе обет добраться до зала суда.

Я гадал, будут ли присутствовать на процессе родители Элизы. Мне было больно думать о них, представлять, в каком аду они оказались. Мне хотелось поговорить с ними, услышать их мнение о том, что произошло с Элизой, однако я не хотел их беспокоить. Хотя посвященные истории Элизы статьи и видео исчислялись тысячами, в прессе не было ни одного интервью с ее отцом, матерью или сестрой.

Но я не мог не задаваться вопросом: считает ли семья смерть Элизы несчастным случаем? Когда в таких делах родные жертвы не высказываются по поводу произошедшего – это большая редкость. Так к молчанию руководства отеля и полиции добавилась еще одна загадка.

И как по заказу в комментариях на YouTube мне попалась запись юзера по имени Марк: «Я говорил с семьей. Я знаю, что случилось с Элизой. Это был не несчастный случай. Нас просто пытаются заставить в это поверить. Я хотел, чтобы семья узнала то, что знаю я, они этого заслуживают. Это дело должно быть снова открыто».

Я тряхнул головой. Что ни день, то новые диковинные заявления. Однако я написал тому юзеру сообщение и предложил побеседовать.

Я покинул гараж, где, подсвеченная зелеными светодиодами, мерцала моя доска с мыслями касательно дела Элизы, и вышел в коридор. Моя мать – я думал, она уже легла – стояла в своей белой ночной рубашке и смотрела на фотографию в рамке В темноте я не мог различить ее лица, рук и ног, однако рубашка в лунном свете поблескивала, словно некий призрачный силуэт, а под определенным углом почти превращалась в переливающийся кокон. Как-то я сказал маме, что в ночнушке она похожа на привидение.

– А вот и привидение, – произнес я.

На мгновение она испугалась, потом хихикнула.

– Я думала, ты спишь…

– Я думал то же самое про тебя.

Я подошел к маме и обнял ее.

– Ты занимаешься тем делом? – спросила она.

Я представил, в какое отчаяние она придет, если со мной что-то случится – что-то ужасное, что-то наподобие произошедшего с Элизой. Она этого не вынесет. Ее сердце разобьется на части, ничто не сможет ее утешить. Такую потерю человеку не под силу вынести. Потом я представил, как эта потеря превращается в международное шоу, когда миллионы людей пишут обо мне, вставляют мое лицо в свои видеоролики, превращают меня в зловещий интернет-мем.

Я не хотел сыпать соль ни на чьи раны. Захотелось бросить все это, прекратить подкармливать индустрию хищнической криминальной документалистики, которая все больше напоминала игру с нулевой суммой, где трагедии равнялись новостям, подписчикам и долларам. Но я не мог пойти на попятную сейчас. Всеми фибрами души я чувствовал: есть в этой истории что-то неразгаданное.

– Да, – ответил я.

В ту зиму с неба нападало снега на несколько футов, и почти две недели мы сидели дома. Иногда я выходил прогуляться, выкурить электронную сигарету и подышать свежим воздухом. Но большую часть времени я проводил у себя в комнате, за чтением. Решил было, что бросаю заниматься делом Элизы, но ничего не мог с собой поделать и продолжал отслеживать статьи, записи на форумах и комментарии, которые выскакивали на просторах интернета.

Я засиживался за компьютером до неприлично позднего времени, изучал новейшие конспирологические теории по делу Элизы, шел по следам из самых что ни на есть диковинных хлебных крошек в совершенно невероятные кроличьи норы. Моя депрессия между тем становилась все сильнее и многообразнее, и конспирология превратилась в некое извращенное средство терапии.

Я понимал, что конспирологи поступают неправильно, что они опошляют трагедию, и, хотя я не верил никому из них, я был заворожен глубиной и подробностью выстраиваемых ими миров. Многие из них представляли собой адаптированные под современность вариации популярных конспирологических сюжетов, затрагивающих древние страхи, архетипы и патологии.

ЗОМБИРОВАНИЕ, САТАНИЗМ И ДРУГИЕ ТЕМЫ ДЛЯ СВЕТСКОЙ БЕСЕДЫ

На самом экстремальном конце шкалы конспирологических теорий по делу Элизы находятся ошеломительно устрашающие измышления – и еще более устрашающими их делает подробнейшая аргументация. Существует теория об Агентстве невидимого излучения (АНИ), таинственной, возможно, несуществующей организации, которая, согласно картам Google, находится то ли внутри отеля Cecil, то ли рядом с ним. Конспирологи обычно увязывают эту организацию с твитом Элизы о новой технологии, позволяющей создавать плащи-невидимки, и заявляют, что Элиза была объектом какого-то зловещего эксперимента, предполагавшего нападение невидимого противника.

Большинство конспирологических теорий являются вариациями двух тем, а точнее: первая – тайное общество использовало отель для нечестивых целей, вторая – в отеле происходил некий эксперимент, ритуал или обряд жертвоприношения, и Элиза нечаянно оказалась в него вовлечена.

Среди вариантов тайного общества чаще всего представлены иллюминаты (последнее время их называют новым мировым порядком, глобалистами и глубинным государством), сатанистские культы, тайные масонские ложи, секретные вооруженные формирования, кинематографисты-снафферы[492]492
  Снафф – короткометражный фильм, в котором запечатлено реально происходящее убийство. В современной культуре существует миф о коммерчески успешной индустрии, производящей подобные видео.


[Закрыть] и различные комбинации вышеперечисленного. Версии эксперимента варьируются от оккультных жертвоприношений и сатанистских ритуалов до военных операций по установлению контроля над сознанием, испытании секретных технологий и инсценировки военной биоатаки.

Пожалуй, наиболее детально проработанной была теория о том, что вспышка туберкулеза, случившаяся в центре Лос-Анджелеса в момент исчезновения Элизы, была специально вызвана в рамках биологического эксперимента. Элиза была либо носителем вируса (конспирологи указывают на пост, в котором она сообщает, что у нее грипп) в опыте по регуляции численности населения, либо идеальным козлом отпущения для правительства, подвергшего собственный народ биологической атаке и желающего свалить вину на внутреннюю или международную террористическую организацию. А тот факт, что тест на туберкулез носил название LAM-ELISA, разумеется, означал, что новостные заголовки о смерти Элизы были замаскированными под журналистику сообщениями другим участникам операции о том, что все идет по плану.

Вот еще несколько достойных внимания конспирологических деталей.

• Поскольку для адептов черной магии 1 февраля является «священным» днем, а Элиза исчезла именно в этот день – в полночь, ее, вероятно, принесли в жертву на состоявшемся в отеле собрании сатанистов в честь празднования Имболка[493]493
  Имболк – старинный кельтский праздник начала весны, отмечается 1–2 февраля.


[Закрыть]. И загадочные черные волоски, обнаруженные на теле Элизы во время вскрытия, тому доказательство.

• Элитный клуб сатанистов организовал съемки снафф-фильма и привлек к проекту высокопоставленных представителей полиции Лос-Анджелеса, чтобы таким образом обеспечить себе прикрытие. Конспирологи «попроще» считают, что это был дешевый фильм в жанре «найденная пленка» или инди-хоррор, дело рук обыкновенного психопата.

В числе самых омерзительных теорий было на удивление часто высказываемое предположение, что на видеозаписи действует подставная Элиза, «кризисная актриса». Тема «кризисных актеров» в последние десять лет приобрела популярность в конспирологических кругах, особенно после стрельбы в школах. В общем, идея заключается в том, что правительство нанимает артистов изображать жертв, а их родственники делают вид, что скорбят, – все ради того, чтобы внедрять пропаганду в общественное сознание.

Лично я не могу представить себе большей гнусности, которую можно предъявить человеку, потерявшему близкого, чем заявить, что этот близкий вообще никогда не существовал. Это все равно что отнять у человека даже память об ушедшем.

Более легкомысленные конспирологи предполагали, что Элиза играла в «Лифт в другой мир». Согласно этой городской легенде, нажав кнопки лифта в определенной последовательности, можно попасть в иное измерение и войти в контакт с его обитателями.

В моей любимой теории (вот вам и новое совпадение) фигурирует не кто иной, как крестный отец оккультизма Алистер Кроули. Около 1889 года он написал поэму, находясь в престижном лондонском отеле Cecil, том самом, в честь которого назвали отель в Лос-Анджелесе. Поэма озаглавлена «Иеффай» – в честь героя древнееврейского текста Псевдо-Филона. У Иеффая есть дочь по имени Сейла – ее приносят в жертву. В английской транскрипции «Сейла», разумеется, является анаграммой имени «Элиза».

Поэма начинается так:

 
…ЛАМпада теплится высоко,
КОГДА НА БАШНЕ ОДИНОКО
Я наблюдаю ход звезды…
/…/
Платона дух и тщусь понять,
Какие земли приютят
Бессмертный разум, что чертог
ИЗ ПЛОТИ СВОЙ ПОКИНУТЬ СМОГ[494]494
  Эти строки – снабженный заглавными выделениями Джейка Андресона фрагмент стихотворения Джона Мильтона Il penseroso («Мыслитель»), помещенный перед поэмой «Иеффай» в качестве эпиграфа.


[Закрыть].
 

Конспирологи отмечают, что поэма повествует о человеческом жертвоприношении, имя жертвы является анаграммой имени Элиза, ритуал происходит в полночь (практически тогда же, когда Элиза пропала), и упоминаются «плоть» и «башня». Это кажется им отсылкой к тому, что Элизу обнаружили голой в цистерне на крыше отеля.

Главный фокус в том, что Кроули разработал целую философскую концепцию, известную как Телема, где все вращается вокруг путешествующего по измерениям не то инопланетянина, не то демона по имени – вдохните – ЛЭМ.

САМАЯ АБСУРДНАЯ КОНСПИРОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ В ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Ранее я упомянул о том, как нашел в сети комментарий юзера по имени Марк, который утверждал, что точно знает, что произошло с Элизой. Он заявлял, что знает «что случилось, как это случилось» и еще кое-что. Он даже утверждал, что общался с родителями Элизы и обсуждал с ними стратегию действий.

Я отправил Марку сообщение с предложением поговорить, и в ответ он прислал свой номер телефона. Перед тем как созвониться, мы немного попереписывались. Марк сообщил, что ему шестьдесят два года, и заверил меня в своем профессионализме, сказав, что занимался примерно тридцатью «глухарями» и раскрыл больше половины, причем всего за несколько часов и даже не выходя из дома.

Пару дней спустя я позвонил ему, и первые минут пять Марк казался разумным и хорошо осведомленным о подробностях дела человеком. И похоже, он был крайне увлечен историей Элизы.

Марк сказал, что раскрыл тайну случившегося с Элизой, всего лишь подробно изучив запись с камеры наблюдения. Он воспользовался специальным веб-инструментом, позволяющим рассматривать пиксели в максимальном приближении.

В какой-то момент нашей беседы логика у Марка явственно «поплыла» – он начал объяснять, что на самом деле происходило в лифте. Он утверждал, что с помощью своего инструмента смог разглядеть «комбинацию из ремней и зажимов», которые «оплетали все тело [Элизы] так, чтобы оно сохраняло устойчивое положение и конечности не болтались. Ее голову сверху поддерживают лямкой».

Элиза на видео мертва, заявлял Марк. Несколько человек дергают за тросы и лямки, управляя трупом, как марионеткой.

Марк продолжал говорить, но я сидел уставившись в пространство. Это розыгрыш? Он меня троллит?

Потом я понял, что Марк не шутит. Он действительно верил в то, о чем говорил. Происходящее на записи было постановкой, чтобы уверить людей в том, что Элиза сошла с ума; она была уже мертва, а ее убийцы были членами сатанистского культа и использовали девушку для ритуального жертвоприношения.

– Я знаю, вы мне не верите, – сказал Марк. – Поверьте, я понимаю, как звучат мои слова. Большинство людей думают, что я ненормальный. Но надо снять с глаз шоры. В нашей реальности происходит гораздо больше того, что большинство способно осознать.

– Марк, я, эмм… – начал я и запнулся. Сказать тут было нечего.

История Элизы словно взывала к нашей глубинной тревоге, затрагивала обнаженный нерв, побуждая пытаться понять неизведанное и объяснять необъяснимое.

Меня – человека, занимавшегося конспирологическими теориями около десяти лет, – конспирология вокруг дела Лэм повергала в замешательство. Все эти выдумки вредили расследованию, портили отношения между сетевыми «сыщиками» и правоохранительными органами и выставляли жертву в дурном свете. Но это было еще не все. Происходило что-то посерьезнее. Но в моем тогдашнем состоянии я не мог понять, что именно.

…НО ТУТ СНИЗУ ПОСТУЧАЛИ

В феврале того года я поехал из Альбукерке на озеро Тахо, на свадьбу моих близких друзей. Перед моим отъездом мама (мастер спорта по трепанию нервов себе и окружающим) упорно отговаривала меня от того, чтобы ехать одному в местность, где вся дорога может оказаться сплошь покрыта льдом. Но я купил цепи противоскольжения и заверил маму, что никакой опасности нет. Она была в курсе моих психологических проблем, но не подозревала о степени их серьезности, как и папа.

Мне внезапно пришло в голову, что мое положение очень похоже на положение Элизы. Мы оба боролись с психиатрическими недугами в формате сольного тура.

В пути мне стало хуже, и я прибег к самолечению обезболивающими. Дорога кое-где обледенела, но я не стал останавливаться, чтобы надеть на колеса цепи, – потому что я бунтарь.

В день самой свадьбы я накачался алкоголем, обезболивающими, ксанаксом и марихуаной. На вечеринке после церемонии я отключился, но, похоже, не потерял способности держаться на ногах. Очнулся на следующий день со смутным зловещим ощущением, что напортачил. Как выяснилось, я обшикал нескольких выступающих. Моя собственная речь, в которой неоднократно упоминались «галактики», была весьма странной. И в какой-то момент я опрокинул стул.

Я долго и старательно извинялся, и меня простили. Но все равно я был в шоке. Потом я обнаружил на телефоне пропущенные звонки. Один номер был ней местным, а остальные… остальные были от мамы и сестры. Ох. Я с ужасом осознал, что не позвонил маме, чтобы сообщить: со мной все хорошо. Она две ночи думала, что я погиб. Я позвонил ей, и, едва услышав мой голос, мама разрыдалась. Я почувствовал себя последним мерзавцем.

Потом я позвонил сестре – она была очень на меня зла. Увы, это ей пришлось успокаивать по телефону обезумевшую от тревоги маму, вообразившую, что ее единственный сын покоится в ледяной могиле.

Я ехал домой, ненавидя себя так, как никогда в жизни не ненавидел. Депрессия и злоупотребление различными препаратами медленно захватывали мою жизнь, подтачивали отношения с друзьями, обременяли моих родных, превращали меня в человека, которого я сам не узнавал. У меня и раньше случались острые фазы депрессии, но такого не было ни разу.

В мою жизнь вторглась новая сюжетная линия – я с трудом мог выразить ее словами. Что-то менялось в моем сознании. Там происходила какая-то мутация.

До Альбукерке оставалось несколько часов езды, когда я попал в густую метель, полностью скрывшую обзор. Белый туман окутал и поглотил все вокруг. Не успев осознать, что необходимо сбавить скорость, я выехал на обледенелый участок, и машина стремительно развернулась на 360 градусов посреди шоссе.

Словно в замедленной съемке я готовился к концу. Вот и все. Жизнь Джейка обрывается на самом интересном месте. Пора отправляться назад в первозданный эфир. Назад к Истоку – к тому неведомому чем я был до рождения.

Если бы на дороге были другие машины, это, скорее всего, и вправду был бы конец. Но мой автомобиль благополучно остановился посреди шоссе в диагональном положении.

Я потерял управление. Буквально и метафорически. Целиком и полностью. Сидел, затерянный в тумане, почти на равном удалении от семьи и друзей, однако без малейшего понимания, куда мне двигаться. Где мне место? В моем нынешнем состоянии ответ был – нигде. Это было единственное, что я знал наверняка.

КОНФЕРЕНЦИЯ УФОЛОГОВ

В какой-то момент я хотел отправиться в Перу в клинику айяуаски – после того как прочел о том, как психоделики способны помочь при депрессии, создавая новые нейронные проводящие пути. Последние исследования псилобицина (грибов) и кетамина внушали еще большую надежду. Но я прикинул, с какой долей вероятности могу окончательно поехать мозгами от айауаски, и вместо Перу решил поехать на конференцию в пустыню Джошуа-Три.

Перед отъездом я отправился вместе с родителями прогуляться по лесу. Мы как раз вспоминали наших покойных биглей, Доминика и Колетт, когда я заметил впереди какой-то предмет, листок бумаги на середине заброшенной тропы. Я подобрал его и уставился на страницу из детской раскраски – наполовину раскрашенное изображение призрака в летающей тарелке.

Мы не встречали здесь никаких других людей, однако этот артефакт лежал перед нами, посреди тропы, на самом виду. И я снова изумился совпадению – ведь на следующий день я вместе с отцом собирался на мероприятие в Джошуа-Три, и мероприятие это было конференцией уфологов.

«Контакт в пустыне» (Contact in the Desert) представлял собой именно то, чего ожидаешь от подобной конференции посреди пустыни Джошуа-Три, – маргинальное собрание конспирологов, уфологов и исследователей паранормальных явлений, местами сильно напоминающее обряд какого-то культа.