Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"
Автор книги: Стивен Кинг
Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 140 (всего у книги 342 страниц)
Я предъявил охраннику свой значок.
– Ну, как служба? – улыбнулся я, всем своим коповским видом излучая прекраснейшее расположение духа. – Мне надо закинуть кое-какие материалы секретарю. – И приподнял свой дипломат.
Он перевел взгляд с него на мой значок и цыкнул сквозь зубы:
– Проходи.
Маленькую фомку я тщательно спрятал сбоку дипломата, чтобы проскочить металлодетекторы, но парень махнул рукой, чтобы я прошел мимо них. А если б у меня там лежала осколочная мина «Клеймор»?
И все бы ничего, если бы он не подозвал кивком сурового вида девушку – явно только после колледжа – в брючном форменном костюме. Я, конечно, ожидал, что меня будут сопровождать, но теперь задача усложнилась. В большинстве зданий четвертого уровня, если у тебя нет допуска к секретной документации и права на свободный проход, ты получаешь на все время «няньку». Один мой приятель полгода проработал в госдепе в ожидании допуска – так всякий раз, чтобы справить нужду, ему приходилось отпрашиваться и брать с собой «чеперона».
Впрочем, это я предусмотрел. Едва мы вошли в здание, я достал мобильник и начал набивать текст (надо сказать, в Вашингтоне, если ты не пялишься постоянно, как зомби, на свой смартфон, то будешь сильно выделяться из окружающих). «Звони», – набрал я и послал сообщение.
За десять минут мы дошагали до кабинета секретаря министра юстиции.
– Вам сюда, – указала девушка нужную дверь.
Я уставился на табличку:
– Мне ж еще должны поставить печать о получении.
– Но офицер внизу сказал, вам нужно к секретарю.
– Бумаги – секретарю, а мне – печать.
– Печати ставят в службе приема и рассылки корреспонденции. – Девица сердито засопела, но все же выдавила улыбку. – Что ж, пошли.
Мне надо было выиграть время. Я мог бы, конечно, тупо треснуть ее фомкой и оттащить в уборную, но так было куда прикольней.
Мы были на полпути от места назначения, когда вдруг завспыхивали строб-лампы и приятный женский голос в динамиках произнес: «Аварийная эвакуация! Это не учения. Пожалуйста, соблюдайте спокойствие и пройдите к ближайшему выходу. Пожалуйста, без паники. Это не проверка. Повторяем: это не проверка».
– Нам надо идти, – заметно встревожилась девица и пулей устремилась к парадным дверям.
У самого выхода я в суматохе отделился от толпы и поспешил к лестничному колодцу.
По моему сигналу – текстовому сообщению – отец позвонил в полицию и сказал, что в здании Министерства юстиции заложена бомба. Он уже отсидел свое по тюрьмам, и я не хотел пользоваться его услугами для такого злостного преступления, как проникновение на секретный объект. Это была моя работа.
Наконец возле лестницы стало пустынно. Я фомкой вскрыл две двери, ведущие в подвал, где, по предположению Лэнгфорда, и была спрятана улика против Дэвиса.
Здесь как будто с семидесятых годов никто ничего не трогал. Стены в хранилище были из бетона. На производственных стеллажах громоздились пыльные банковские контейнеры в четыре фута высотой. Металлические сетки делили помещение на множество клеток. Низко, над самой головой, тянулись трубы коммуникаций.
И где-то в этом лабиринте таился единственный способ спасти мою жизнь, равно как жизнь отца и Энни, – папка с именем Джеффри Биллингс. Я вошел в первый отсек и начал пролистывать хранившиеся там документы. Некоторые лежали в алфавитном порядке, некоторые нет. Я проглядел названия сбоку на контейнерах, ища подсказку об их содержимом. Там оказалась полная неразбериха: где-то указывались даты, где-то имена, где-то некие шифры. Я заглянул в каждую коробку, ища какую-нибудь папку с именем на «Б», но «Биллингса» так и не нашел.
Снаружи до меня доносился вой сирен. Времени оставалось совсем мало, до того как наряд саперов пойдет обыскивать здание. Я отстранился от происходящего снаружи, пытаясь думать спокойно, чтобы как-то систематизировать поиски. В искомой папке лежали исследования образцов крови и отпечатков пальцев и еще куча всякой полицейской писанины – так что папочка обещала быть толстой. Я остановился посредине помещения и пораскинул мозгами, как ее отыскать.
Где-то слева от меня скрипнула дверь – я был тут явно не один. Я нырнул за поддон со стопкой коробок и внимательно оглядел хранилище. Послышались шаги – причем прямо передо мной. Я на цыпочках двинулся параллельным курсом, стараясь через щели между коробками и сквозь проволочную сетку высмотреть идущего. Наконец я увидел его лицо.
Пока за тобой охотится Уильям Маркус, уединение тебе уж точно не светит.
Я неслышно обогнул комнату, уйдя подальше от него. Мне надо было отыскать папку до того, как Маркус найдет ее – или наткнется на меня. У меня была монтажка, у него – пистолет. Я был абсолютно уверен, что он меня еще не заметил, иначе он бы уже попытался меня обезвредить.
Маркус медленно обходил зал. Сильно пригнувшись, я бесшумно пересек хранилище и замер между коробками на его пути. Воздев фомку, я ждал, когда Маркус пройдет мимо меня. Мне давался лишь один удар. Убрав Уильяма со своего пути, я мог бы сосредоточиться и найти папку с уликой.
Я весь собрался, затаил дыхание, чтобы он не смог меня услышать. Вот сейчас он вывернет из-за коробок. В любой момент… Я стиснул пальцы на монтажке, ощутив вспотевшими ладонями холод металла.
Прошло пять секунд… Десять… Двадцать…
Мимо он так и не прошел.
Что-то звякнуло в углу хранилища, и, повернув туда голову, я увидел открытый выход и коридор за ним.
Итак, Маркус ушел.
Он что, поймал меня в ловушку? Или он сам уже нашел улику? Выждав немного, я повернул за угол – и тут унюхал знакомый запах. Даже очень знакомый можно сказать, пропитавший все мое детство. Это была отдающая гнилой капустой вонь, что шибает в нос при утечке природного газа.
Маркус выбил вентиль на газовой трубе под потолком где-то в полусотне шагов от меня. Сквозь смрадный запах газа я различил еще один – горелой бумаги. Стопку коробок в противоположной стороне подвала уже облизывало пламя.
Он не нашел улику и не поймал меня. Он просто решил одним махом – одним хорошим пожаром – избавиться сразу от обеих проблем. Я мигом развернулся и побежал подальше от огня. Я был внутри одной из клеток, и, чтобы добраться до выхода, мне пришлось бы бежать мимо горящих коробок.
Послышался гул: газ воспламенился. Мимо с ревом пронеслась мощная волна, едва меня не задев. Эффектное, признаться, ощущение. Впереди, посреди металлической сетчатой загородки, оказался пустой открытый сейф – где-то четыре на четыре фута и в три глубиной. Не раздумывая, я метнулся к нему, юркнул внутрь и захлопнул дверцу.
Завеса огня проревела мимо, как выхлоп реактивного двигателя. Длилось это всего несколько секунд. Металлические стены заметно потеплели и продолжили нагреваться. Судя по звуку, огонь еще бушевал, но уже заметно тише. Я нажал на дверцу – она не поддалась. Вот те раз! Я запер себя в сейфе. Это было что-то новенькое. Впервые в моей практике я был добычей – и должен был украсть сам себя.
В редеющем воздухе даже ощущался вкус огня. Я скорчился в комок, чтобы оказаться подальше от раскаляющихся стенок сейфа.
Самая прелесть в том, что, предполагая, будто правительственный сейф взламывается за двадцать часов, подразумевают, что это делается снаружи. В темноте я пробежал пальцами по замку – механизм с циферблатом закрывался коробочкой размером с мою ладонь, и два винта с крестообразным шлицем крепили ее к дверце. Я снял их с помощью монтажки и на ощупь стал ковыряться в замке.
От дыма уже кружилась голова, пот пропитывал насквозь рубашку и затекал со лба в глаза.
Типичный замок второй группы защиты, с четырьмя дисками. Все кодовые замки – будь то дешевые типа «Мастер-ключ» или солидные для банковских хранилищ – хранят свои секреты в так называемом колесном механизме: три-четыре диска, на каждом из которых сбоку имеется зазубрина. Циферблат соединен с самым последним диском, причем от каждого колесика торчит маленький выступ, «кулачок», и устроено все таким образом, что когда ты четыре раза прокручиваешь «очистить», то на самом деле цепляешь все четыре диска за их выступы. Когда, вводя код, циферблат доводишь до нужной цифры, а затем крутишь обратно, то оставляешь диск с его зазубриной под металлическим штырем, называемым «барьером». Если крутить циферблат взад и вперед в соответствии с правильным кодом, все четыре зазубрины совпадают, «барьер» опускается и оттягивает задвижку.
Уже чувствуя запах собственных опаленных волос, я погрузил покрасневшие пальцы в механизм, старательно нащупывая зазубрины на дисках. Это было ужасно, я задыхался и обжигал руки.
Я установил первый диск, затем второй. Воздух сделался невыносимо горячим. Этот огнеупорный сейф стал для меня печью. Я провернул третий диск до нужного положения, затем четвертый. Слава богу, на тот момент, когда я открыл дверцу, огонь малость опал, и я не загорелся, точно факел.
Когда я открыл дверь, комната была вся черная, рядом плясало пламя. Я пополз по полу, накинув на голову рубашку и увлажнив ее, насколько смог, слюной.
Огонь опалил мне кожу, дыхание, даже по полвдоха, обжигало, но я все же добрался до выхода, захлопнул за собой дверь и, спотыкаясь, добрел до лестницы. Через окна я увидел, что комната сплошь затянута темным дымом и огнем. Документы горели, и тайна Генри горела вместе с ними. Едва я взошел по ступеням, давление наросло, оконные стекла разлетелись вдрызг, и жадные языки пламени глотнули воздуха, рассчитывая превратить все вокруг в пепел. Улика против Генри – единственное средство воздействия на этого монстра, его единственная ошибка и мой единственный шанс – исчезла навсегда.
Я вскарабкался по ступеням, подальше от пекла, и лишь теперь смог хоть как-то продышаться. Сквозь дым впереди показалась красная размазанная табличка с надписью «выход», которая по мере моего приближения становилась все отчетливее. Наконец я надавил на поручень тяжелой двери и, шатаясь, выбрался через задний выход, подставляя лицо солнцу, которое совсем недавно уже и не рассчитывал увидеть вновь.
Я наслаждался свободой… пока не опустил взор и не увидел целый легион полицейских, пожарников, медиков «скорой помощи», штурмовиков-спецназовцев, фэбээровцев, который разом ломанулся в мою сторону. Казалось, каждый житель столичного региона, имевший пару рабочих брюк, короткую стрижку, пошлые усы или мигалку, нынче осаждал это здание на Пенсильвания-авеню – и теперь все они гигантской волной устремились ко мне. Точно армия зомби-полицейских из неотвязного ночного кошмара!
Первый подбежавший взял меня за руку.
Все, конец. Я был в розыске, и меня поймали копы, которых непременно подкупит Генри, если уже не подкупил. И я только что наблюдал, как горел мой единственный козырь. Я приподнял руки, сдаваясь.
– Парень, ты в порядке? – спросил мужик и тут же закричал: – Освободите проход! Фельдшера сюда! Мы нашли его, слышите? Мы его нашли!
Похоже, они беспокоились о пропавшем агенте Комитета по обороту наркотиков, алкоголя и оружия, то бишь обо мне. Они помогли мне пройти через волнующуюся живую стену заграждения, что стояла вокруг здания министерства, точно габион на пути взрыва.
Взгляды стольких вылупившихся на меня субъектов из разных правоохранительных органов доставляли куда больше беспокойства, нежели моя обожженная кожа. Прикрыв рот рукой, я жестом показал нехватку воздуха. Тут же принесли баллон с кислородом, уложили меня на каталку. Я надеялся, что кислородная маска, опаленные волосы и сажа на лице позволят мне выиграть немного времени, прежде чем меня узнают. Увы, латексная накладка на моем носу давно отвалилась или расплавилась.
Фельдшеры «скорой» обложили меня пакетами со льдом. С полдюжины пострадавших так же получали медицинскую помощь – одни сидели на поребрике, другие лежали на траве.
И тут я увидел Уильяма Маркуса – тот болтал с одним из копов, изучающе разглядывая всякого, кто выходил из здания. Человек в штатском ему кивнул, велел заграждению расступиться… И Маркус направился в сторону машин «скорой помощи», то есть прямо ко мне.
Мое ухищрение со значком Комитета по наркоконтролю могло прокатить перед копами, но уж никак не перед Маркусом. Я надеялся, что мне вдруг сделается хуже – шок, остановка сердца, что-то еще, – отчего меня упрячут в «карету» и увезут подальше, но я не мог сам вызвать медицинский кризис или имитировать отказ своих жизненно важных органов.
Маркус между тем двигался прямехонько ко мне. Лежа на каталке, я уставился вверх, моля небо, чтобы он прошагал мимо.
Однако до меня он так и не дошел. Когда я снова глянул в его сторону, Маркус уже топал обратно – его поманил к себе Генри Дэвис. Обменявшись парой фраз, они направились через Пенсильвания-авеню к человеку, стоявшему возле черного седана. Вместе с ним они забрались в машину и укатили.
Этим человеком был мой отец.
Глава двадцать пятая
Медики доставили меня в университетскую больницу Джорджа Вашингтона. В переполненном приемном покое творилась суматоха, и пока дожидались, когда прикатят аппарат ЭКГ, я сумел благополучно ускользнуть. Вернувшись на место преступления (вот уж воистину мой новый бзик!), я забрал от здания министерства свою машину и отправился выяснять, во что, черт возьми, ввязался мой папашка.
Когда я утром уходил на дело, мы с отцом договорились: я сделаю всю тяжелую работу, а он останется прикрывать тыл. Но похоже, мне все же следовало помнить: никогда не верь на слово мошеннику. Спасибо, конечно, что он спас мою задницу, но теперь я вовсе не был уверен, что смогу спасти его.
Я домчался до особняка «Группы Дэвиса», проехал мимо, поглядывая на окна Генри. Когда меня доставляли к нему связанным, шторы были сдвинуты – теперь же окна оказались не завешены, в его кабинете не было никого.
«И что ты собирался тут делать, Майк? – спросил я себя. – Напасть на зловещий замок, явившись туда этаким рыцарем в сияющих доспехах, оттяпать Генри голову и спасти отца? Чушь какая».
Я долго грыз ногти, прикидывая так и сяк, что делать дальше, когда зазвонил телефон.
– Майк? – раздался в трубке голос отца.
– Ты где? – встрепенулся я. – Ты в порядке?
– В «Баджет мотор инн», есть такой мотель на Нью-Йорк-авеню. Не в лучшем виде, но, по крайней мере, сбежал. Ты на тачке?
– Уже еду. Ты в опасности?
– Да вроде нет. Но чем скорей, тем лучше.
Отец всегда держался стоиком, а потому его расстроенный голос с каким-то тревожным напряжением меня сильно взволновал.
Я поспешил на Нью-Йорк-авеню. Район этот я хорошо знал – своего рода ворота в округ Колумбия на пути национальной автострады Балтимор – Вашингтон. Как и следовало ожидать, местечко жуткое, с пустующими промышленными строениями и наркоманскими отелями.
Указанный отцом мотель был скверной дырой, каких поискать: у входа в открытую работают шлюхи, окна завешены простынями. Едва машины на шоссе застревают в пробке, множество бичей трусят к ним попрошайничать или продавать краденое, почему-то чаще всего навязывая упаковки носков. Зато канал Эйч-би-оу тут халявный!
Какие-то торговцы наркотой пытались завлечь меня недвусмысленными гримасами, пока я шел через парковку мотеля к тому номеру, где отсиживался отец. Дверь оказалась открыта, замок взломан.
Едва я открыл дверь, на меня уставилось дуло ружья. Увидев меня, отец опустил его и положил слева от себя на кровати. Несколько уже пропитавшихся кровью салфеток были прилеплены к правому плечу.
Комнату наполнял аромат кофе. Уж точно, яблоко от яблони…
– Хочешь? – кивнул отец на кофейник. – Заварил, пока тебя ждал. Приподними-ка меня.
Я помог ему сесть на постели. Из уха у него тут же выкатилась капля крови.
– Это Генри тебя отделал?
Отец кивнул.
– Он где-то рядом?
– Вполне возможно. Они держали меня в каком-то заброшенном пакгаузе. Я смылся.
– Ходить можешь?
– Когда петух клюнул, так и бежать смог, но сейчас всего шатает. Поможешь спуститься по лестнице?
Я перекинул его руку через плечо и, выйдя с отцом из мотеля, задами повел его к машине. Рубашка у него задралась, и я увидел на спине, в районе почек, багровые рубцы.
– Я отвезу тебя в больницу.
– Думаю, со мной все нормально, Майк, – возразил отец, часто дыша. – У Картрайта есть знакомый доктор, правда ветеринар – игрок некудышный, зато хороший хирург. Он перед Картрайтом в долгу. Так что он обо мне позаботится.
Я пристроил отца поудобнее на переднем сиденье. Ни Генри, ни Маркуса видно не было. Мы съехали с Нью-Йорк-авеню и покатились по улицам в направлении водохранилища и Вашингтонского медицинского центра.
– Если ты сунешься в клинику, тебя тут же возьмут, Майк. Там всегда полно копов. Я на самом деле чувствую себя лучше, чем кажется с виду. Не беспокойся об этом.
Я продолжал ехать в больницу. Спорить с отцом я не собирался.
– Что произошло?
– Я увидел, что они сейчас до тебя доберутся, и вышел к ним. Сказал, что улика уже у тебя.
– Я потерял ее, пап, – с досадой помотал я головой. – Маркус ее спалил вместе со всем архивом.
– Ну и бог с ней. – Отец как будто ничуть этой новостью не огорчился. – Я так сказал, чтобы просто на время убрать его со сцены, дать тебе небольшую передышку. Дэвису присущи те же слабости, что и всем нам. Он верит тому, чему хочет верить. Что у каждого будто бы есть своя цена, что каждый хочет пойти на сделку. Мы можем использовать это против него. Потому я и сказал, что мы хотим поторговаться.
– Какая тут торговля?
– А никакая. Когда мы отъехали подальше от министерства, я его и озадачил. Он начал трындеть мне насчет тюрьмы, – отец изобразил пальцами губошлепа, – грозить смертельной инъекцией за убийство Перри. Я не поддался: мне не хочется, чтобы меня использовали как рычаг против тебя. Поэтому они отвезли меня в какой-то старый корабельный склад, и Маркус приступил к работе. – Он поморщился, ерзая в кресле. – Этот парень просто мастер своего дела.
– И что они собирались делать?
– Сказали, что убьют меня, если я не доставлю тебя к ним, чтобы договориться насчет улики. А я пожелал им попутного ветра в горбатую спину. Дэвиса это дико вывело из себя. Экий он чувствительный.
– Ну да, Генри не привык, чтобы ему отказывали.
– Маркус вроде как хотел упростить процедуру, но Генри аж зарычал на него: «Добавь ему! Добавь!» Я почти вырубился, и… – Отец пожал плечами. – В общем, все не так плохо. Генри под конец даже, кажется, угомонился. От черт… – простонал он.
– Что там?
– Да спина болит – и тут и там, – взялся он с обеих сторон над седалищем, затем спустился ладонями к паху. – Просто режет. Знаешь, закинь-ка меня в больницу и езжай. Отзвонись только Картрайту. Скажи, что ветеринар его не нужен и что ты высадил меня возле отделения экстренной помощи.
Лицо у отца стало белым как мел, он весь дрожал.
– Мы почти приехали, пап. Потерпи малость.
– Я там не задержусь, – сказал он и прикрыл глаза. – Насколько я понимаю, я был единственным орудием воздействия на тебя, так что, если я выйду из игры, ты сможешь его урыть, причем без всяких сделок. Я от них сбежал. Решил: или выберусь оттуда, или умру при попытке бегства. Хотя по большому счету разницы никакой.
– Для меня есть разница. Так как тебе удалось сбежать?
Он пошарил в кармане и показал мне зуб – окровавленный клык. Я невольно глянул ему в рот – зуб был явно не отцовский.
– Еще помню кое-какие приемчики. Хорошая новость в том, Майк, что он очень боится этого конверта. Я думаю, на свете много людей, что хотели бы на нем отыграться, но ни у кого нет для этого ни единого средства.
– Так у меня тоже нет, пап. Улика сгорела. Так что я все профукал, вышел с пустыми руками.
– Да брось, это неважно, – отмахнулся отец. – Генри-то думает: она у тебя.
Недавние избиения лишь утвердили его в этом.
Я подрулил к больнице, крикнул санитарок в дверях отделения экстренной помощи. Одна взглянула на отца – и в минуту его уложили на носилки. Я засеменил рядом.
– Пап, тебе все же не следовало это делать.
Фактически он отдал себя в руки Генри, чтобы меня спасти.
– Старая скрипка, – улыбнулся он.
Ну да, все та же разводка: пожертвуй чем-то малоценным ради большого куша.
– Нет, пап, это не совсем то. Тебе не следовало себя сдавать, это слишком дорогая цена.
– Ты бы тоже это сделал ради своей семьи.
Он положил ладонь на мою руку и держал так, пока его оформляли в больницу. Его слова и беспрестанно звонящие в приемном покое телефоны напомнили мне то, о чем я уже успел догадаться. Он пожертвовал собой ради меня точно так же, как когда-то прикрыл собой маму.
В моей памяти отчетливо засела та ночь, когда его арестовали за взлом и проникновение в тот злополучный дом в Пэлисейде. Множество раз я прокручивал в голове каждую деталь, пытаясь нащупать логику событий. Насколько я знаю, никто отца по телефону никуда не вызывал. Да и судя по тому, что говорилось на суде, в том доме и телефона-то не было. И мама вернулась домой как минимум за час до того, как отец отправился, как он мне сказал, «на бейсбольный матч».
Нет, к его приезду Перри был уже мертв. Убийцей оказалась мама, когда шеф попытался ею овладеть. Она его оттолкнула, и Перри, оступившись, грянулся о камин. Отец ни слова не сказал в свою защиту в течение долгого судилища. Он на шестнадцать лет покинул семью и выжил в этом тюремном аду – все это он сделал ради мамы, защитив ее и приняв удар на себя. И точно так же нынче он пожертвовал собой ради меня.
Будучи ребенком, я никогда ничего не мог скрыть от отца. Попробуй что-то утаить от профессионального жулика! Вот и сейчас, когда он посмотрел на меня и встретил этот мой дурацкий, растроганно-понимающий взгляд, я понял: он видит все, что во мне происходит.
– Спасибо, папа. Я люблю тебя.
– Я тебя тоже. Ты только тут не раскисай. Я уже через час отсюда выберусь как новенький.
Рука его была очень холодной. Врач взялся за телефон, потребовал доставить какое-то сильнодействующее средство и восемь доз первой положительной крови.
– Я упустил улику. Я подвел тебя, пап. Прости.
– Не важно, Майк. Главное, мы его напугали. Помнишь «порося в мешке»? Играй человеком, а не тем, что у тебя в руках.
Я, кажется, брякнул еще что-то слезливое, отец отшутился. Наконец его повезли в операционную.
Один из копов, дежуривший в комнате ожидания, то и дело расшагивал мимо меня, тщательно присматриваясь. Потом он вышел переговорить с сослуживцем. Я никуда не собирался уходить – по крайней мере, пока не выяснится, что с отцом.
Картрайт появился где-то через полчаса:
– Ну как он?
– В хирургии. Пока ничего не знаю.
– Полицейские тут кишмя кишат, – сказал он и кивком показал на двери в конце коридора.
Я прошелся, описав круг, чтобы проверить другой выход, и, разумеется, обнаружил там своего «приятеля» детектива Риверу, что продал меня Дэвису. Бог знает сколько еще наемников запустили сюда Генри с Маркусом. Так же вкругаля я вернулся к Картрайту.
– Тебе надо дуть отсюда, – посоветовал он.
– Я его не оставлю.
– Нет никакого смысла сдаваться в руки полиции, Майк.
– Я не уйду.
– Я о нем позабочусь. Мы с твоим отцом вместе вернемся. Я побуду тут с ним.
Я услышал, как в дальнем конце коридора открылась дверь, и вскоре Ривера уже вел в нашу сторону группу людей, похожих на копов в штатском. Мы поскорей нырнули за угол.
– Давай катись отсюда побыстрее, – вцепился мне в плечо Картрайт. – Об отце твоем я позабочусь. Ты же знаешь, кто с ним это сделал.
Я лишился своего единственного средства свалить Генри – но это ничего не значило. Я должен был найти другой способ его остановить.
Полицейские были уже близко, но я все стоял, отказываясь бежать. Картрайт снова схватил меня за плечо:
– Уходи!
Я еле успел ускользнуть от полицейских, метнувшись через служебный вход. Копы буквально наводнили больницу. С полчаса я крался по клинике, прячась по пустым кабинетам, пока наконец не обошел копов, которые уже обыскали крыло с хирургическим отделением. Но я не мог так просто уйти, оставив отца при смерти. Я должен был увидеть его еще раз, убедиться, что он выкарабкается. Я наткнулся на ординаторскую, вскрыл замок и стащил у спавшего там обитателя медицинский халат, сняв его с крючка вместе со стетоскопом. Облачившись, я направился к тому крылу, где лежал отец, при этом я сосредоточенно прятал лицо в бумагах, вытащенных из кармана халата.
Через внутренний коридор я перешел в крыло отделения экстренной помощи, спокойно прошагав мимо двоих копов, которые внимательно оглядывали всякого входящего в гражданском и были абсолютно слепы к «белым одеждам». Я прошел к пустовавшему посту дежурной сестры.
Тут же ко мне подошла пожилая медсестра, спросила:
– Могу я вам помочь?
– Мне надо поговорить с Робертом Фордом.
Несомненно, стетоскоп совершает чудеса! Без лишних вопросов она покопалась в папках на столике.
– Вероятно, его бумаги вместе с телом отправили к патологоанатому, – сказала она наконец.
Не может быть такого!
– А вы не могли бы еще раз проверить? – кивнул я на монитор.
Медсестра ввела его имя в компьютер. Экран моргнул. Из-за плеча женщины я прочитал то, что появилось черным на зеленом фоне. Я глядел на эту запись и не верил своим глазам: «Передано в морг… Холодильная камера».
– Вот, – вздохнула она. – Он внизу, в холодильнике.
