Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 292 (всего у книги 342 страниц)

Прежней жизни конец

Опьяненный словами, творчеством, самой возможностью высказать мысли, столько месяцев запертые в голове, Итан дошел до кухни, заварил чай и включил телевизор. Ошибка. С экрана на него смотрело лицо Саттон. А под ним бежала строка: «Вы видели эту женщину?»

Итан прибавил громкость. Попытался высчитать, какой сегодня день. Четверг? Нет, только среда.

«Пропала местная писательница Саттон Монклер, полиция Франклина не строит предположений о причинах ее исчезновения, но наш источник из команды, занимающейся расследованием, говорит, что под подозрением ее муж, Итан Монклер…»

Он выключил телевизор. Не было необходимости слушать, что говорят люди, Итан и так чувствовал их настоящее отношение. Все считали, что он что-то сделал с женой.

Ему и самому пришлось признать, что выглядит все именно так.

Не обращая внимания на бурлящую внутри эйфорию, он быстро приготовил завтрак. Итан проголодался, и просто хлопьев было мало. Замороженная овсянка с добавлением орехов, семечек и изюма, апельсиновый сок, чай. Итан съел все это, намеренно игнорируя, что вместе со словами вернулся и аппетит.

Слова.

Они были хороши, Итан в этом не сомневался. Он расправлялся со своими текстами как самый суровый критик (как и большинство писателей), но этот получился невероятным. Насыщенный, лиричный, бьющий прямо в сердце. Билл будет в восторге. Издатель будет в восторге. Саттон…

И вся радость тут же пропала. Саттон не будет в восторге, потому что невозможно показать ей текст.

Овсянка легла в желудке каменной глыбой.

«Стряхни с себя это», – требовал разум.

«До чего же ты мерзок», – отозвалась тень жены.

Зазвонил телефон. Утренний раунд обсуждения в прессе набирал обороты. Итан видел, как снаружи передвигаются репортеры, слышал крики и призывы.

Пришло текстовое сообщение от Робинсона.

«Вижу, вокруг еще полно прессы. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится. Возможно, стоит сделать заявление. Чтобы они отстали».

Шанс наладить жизнь. Шанс обрести немного свободы. Итан немедленно ответил:

«Обязательно. Скажи, что им говорить, и я повторю».

«Буду через три минуты. У задней двери».

* * *

Конечно все пошло наперекосяк. Как же иначе. Итан выглядел в камере ужасно по куче причин.

Робинсон любил подчеркивать тему семьи. Он хотел, чтобы Итан сыграл на этом, а это значит, придется упоминать Дэшила. Робинсон требовал, чтобы Итан говорил о своем браке, как они с женой были счастливы, как старались пережить смерть сына и многого достигли.

Итан воспротивился. Отказался наотрез. Ему хотелось лишь умолять о благополучном возвращении Саттон. Они спорили минут десять, а потом Итан просто закончил разговор, подойдя к входной двери. Распахнул ее и стал ждать, когда начнется безумие.

* * *

На телефоне Холли появилось уведомление от новостного канала. Она открыла приложение и с удивлением обнаружила пресс-конференцию. Итан Монклер выглядел так, будто провел три дня в запое. Небритый, волосы всклокочены. Но его глаза блестели, и свет множества направленных на него камер это уловил. В результате вид у него оказался слегка демоническим и определенно неопрятным. Дорогая входная дверь осталась открытой. В тени прихожей хмурился Джоэл Робинсон.

Холли прибавила громкость.

– Благодарю всех за внимание к исчезновению моей жены Саттон Монклер. На данный момент мы не знаем о ее местонахождении и очень хотим, чтобы она вернулась домой. Саттон, дорогая, если ты смотришь, пожалуйста, позвони мне. Я очень за тебя волнуюсь. А что касается вас, – он указал на собравшихся журналистов, вслушивающихся в каждое его слово, – вместо того чтобы слоняться здесь и досаждать мне, почему бы вам не использовать свои ресурсы для поиска моей жены? Пожалуйста, поступите правильно. Помогите мне вернуть ее. Вот и все, что я хотел сказать.

И дверь закрылась.

На мгновение установилась тишина, а потом началась суета. Холли слышала какофонию голосов.

С широкой пластмассовой улыбкой репортер повернулся к камере.

– Ну вот, Итан Монклер в своем репертуаре пытается отвадить прессу. Его поведение, несомненно, всех только распалит.

* * *

Итан сжал голову руками. Ему было стыдно за себя. От него требовалось лишь собраться всего на минуту, а вместо этого, как обычно случалось, стоило оказаться перед камерой и микрофоном, он превратился в полного придурка. Одна из главных причин, по которой издатели редко отправляли его в рекламные туры, заключалась в том, что Итан был снобом. Из-за склонности вести себя самодовольно его считали говнюком. И он не любил, когда ему бросали вызов.

Робинсон уже висел на телефоне, пытаясь разобраться с кошмаром, и диктовал кому-то более внятное заявление. Закончив разговор, он сказал:

– Да уж, эффектный выход. Теперь от тебя точно отстанут.

– Хватит, Джоэл. Я устал.

– Если бы ты меня послушал…

– Я же сказал – хватит.

Робинсон вздохнул:

– Слушай, я на твоей стороне. Но ты должен работать с журналистами. Облизывать их. Они сейчас твои союзники. Настроишь их против себя, и общественное мнение станет катастрофой.

– Ничего подобного мне делать не надо. Они могут бросить мне веревку, а могут и утопить с таким же удовольствием, потому что это поднимет их рейтинги.

Брюки были слишком велики Робинсону. Он постоянно подтягивал их вверх.

– Помнишь, ты заявил, что скажешь все, как я велю?

– Я бунтарь.

– Нет, Итан, так ты очень скоро выставишь себя подозреваемым в исчезновении жены. Соберись. Либо ты начнешь меня слушать, либо я ухожу.

– Ну и ладно. Просто отлично. Давай, уходи. И я сам справлюсь.

Робинсон обиженно кивнул:

– Как пожелаешь. Удачи.

Задняя дверь тихо закрылась, Итан снова остался в одиночестве.

Вот дерьмо.

Франкофилы во Франклине

Филлис Вудсон была высокой, долговязой, с узким лицом и слегка выпирающими зубами. В общем, была похожа на лошадь. Когда она попросила называть ее Филли, Холли не могла не подумать, что имя ей подходит. Как ракушка к кораблю, к ней прижимался малыш в огромном слинге, а еще один, чуть постарше, играл на разноцветном резиновом коврике. Муж Филлис задерживался на работе (как всегда), и в кастрюле уже тихонько булькал ужин. Безупречно обставленный дом с отделкой в кремовых и зеленоватых тонах показался бы скромным, находись он в другом районе, но в центре Франклина такой стоил миллионы. Входя в прихожую, Холли поборола желание убедиться, что на ее ботинках нет грязи.

Они сидели за круглым стеклянным столом на кухне, на котором каким-то удивительным образом не осталось ни одного липкого отпечатка пальцев, и пили органический ромашковый чай из английского фарфора.

В голове звучал отцовский голос: «Помни, Холли, главное – произвести впечатление».

– Миссис Вудсон…

– Называйте меня Филли, пожалуйста.

– Да, мэм. Филли. Мои поиски Саттон зашли в тупик. Я не могу найти объяснений ее действиям. И никаких следов. Так что скажите, мы должны что-то знать об Итане Монклере и их браке?

Она мягко отхлебнула чай, звякнул фарфор.

– Саттон – моя лучшая подруга. Мы были беременны одновременно. Дэшил и mon petit Henri родились с разницей всего в несколько недель.

Имя ребенка она произнесла с безукоризненным французским прононсом: мон пети Анри.

– Ваш муж – француз?

– Нет-нет. Просто я всегда обожала Францию – страну, язык, кухню, вино. Мы с Саттон подумывали туда съездить. Хотя, видимо, уже не суждено. – Она слегка всхлипнула. – Что он с ней сделал?

– Он? Кто?

– Итан, конечно.

– Думаете, он что-то с ней сделал?

– Это единственное логическое объяснение. Саттон не из тех, кто сбегает. Она сильная. Одна из самых сильных женщин, которых я знаю. Умная. Даже хитрая. Преданная и упорная. Если кто и не сбежит в трудную минуту, так это Саттон.

– Судя по тому, что я о ней слышала, она была сломлена. Смерть сына, проблемы с издательством, тот отзыв…

– Это не так. В смысле, да, смерть Дэшила ее подкосила. Как и любого бы на ее месте. Но она справилась с этим. А проблемы с издательством, блогером и отзывом? Их слишком раздули.

– Я читала статьи…

– Это всего лишь трюк, я убеждена.

– То есть как?

– Она писала книгу. Новую. В свободное время. О разрушении современного общества. Она была связана контрактом, от которого не могла избавиться, но не хотела писать ту ненавистную книгу. Издательство купили, ее давнего редактора уволили, а ей дали какого-то ребенка, едва окончившего школу и не имеющего никакого влияния. Прежний редактор связался с ней и сказал, что возьмет в новое издательство, если она сумеет расторгнуть контракт. А Саттон любила играть. Она сказала мне, что скорее сгорит в огне, чем будет писать ту книгу по контракту. Ей хотелось переключить передачу. Хотелось написать что-то более серьезное, постмодерн. Как у мужа. Та читательница с отзывом просто придурошная, а блогер… ну, как все знают, не стоит верить всему, что он пишет. Это своего рода пародия.

– Пародия?

– Да, как по мне, все просто… немного вышло из-под контроля.

Поджав губы, она откинулась на спинку стула, дав возможность Холли собрать все фрагменты мозаики воедино.

– То есть вы хотите сказать, что все это было постановкой? Она все спланировала? Набросилась на читательницу, написавшую плохой отзыв, чтобы издательство разорвало контракт, но потом все пошло кувырком?

– Это единственное объяснение. Конечно, все зашло гораздо дальше, чем кто-либо мог предположить. Тот блогер, Уайлд, сунул нос в это дело, и все пошло прахом. Издатель собирался отпустить ее с миром, она избавилась от ненужных обязательств, и все шло как по маслу. Конечно, когда Итан узнал об этом, он был вне себя от ярости. Думаю, ему просто не нужна была конкуренция – Саттон пишет лучше, и мы все это знаем.

– Вне себя до такой степени, что мог что-то с ней сделать?

Голубые глаза Филли выглядели почти прозрачными, водянистыми.

– Вы не очень хорошо знаете Итана Монклера. Так что позвольте прояснить. Он очень вспыльчив. Они постоянно ссорились. Кричали, били тарелки. Я никогда не видела ничего подобного. Саттон до смерти его боялась, в порыве ярости он мог сделать что угодно. Она хотела развестись. Хотела уйти. Но просто не знала как. Хотите знать, что думаю я? Саттон наконец сказала мужу, что хочет развода, и он ее убил.

– Ясно. А как насчет избиения?

Молчание.

– Миссис Вудсон? Вы в курсе, имело ли место физическое или психологическое насилие?

– А вы как думаете? Я же уже сказала, они постоянно ругались.

– Ругань еще не значит избиение. Муж ее бил?

– Я не знаю. Правда. Я никогда не видела ее с синяками или царапинами, но это ничего не значит. Она боялась Итана. Это я знаю наверняка.

– Может кто-нибудь подтвердить ваш рассказ, миссис Вудсон?

Филли встала и начала убирать чашки.

– Не знаю, кому еще она доверилась. Как я сказала, она была моей лучшей подругой, – заявила девушка упрямо, как будто ее поймали на лжи.

– Ваша лучшая подруга, с которой вы собирались поехать в Париж?

– Просто во Францию. Мы обе об этом мечтали.

– Строили планы?

– Ничего конкретного. Ничего официального. Просто мечты. Мы же не могли бросить детей и сбежать.

– А возможно, что миссис Монклер не просто мечтала?

– Все возможно.

– Хорошо. Хотите добавить еще что-нибудь?

– Она не ладила с матерью. Совершенно. Шивон Хили, так ее зовут, просто несносна. Мы все ее не выносим. Она такая… бестактная. Грубая. Одержима деньгами, да еще и пьет. Они с Саттон полные противоположности.

– Ее мать живет поблизости?

– Да. Рядом с Лейперс-Форк. У Итана наверняка есть ее номер. Он тоже ее не любит. Ее никто не любит.

– Отлично, спасибо. Вы очень помогли.

Вудсон проводила Холли к выходу. Когда дверь уже закрывалась, Холли услышала хныканье малыша. Она развернулась, взялась за ручку, прежде чем дверь захлопнулась, и сунула голову внутрь.

– И последний вопрос, миссис Вудсон. Насчет их ребенка. Есть вероятность, что причина смерти в чем-то другом?

Вытянутое лицо Филлис Вудсон сморщилось, а губы сжались в тонкую резкую линию.

– Исключено. Дэшил был ангелом, они оба его обожали.

Хватит безумия

Тогда

Они снова поругались.

Их наверняка слышали – напряженные и сердитые голоса разносятся далеко. Они срывали друг на друге злость. Наказывали друг друга.

– Ты не должен был спускать с него глаз!

– А ты не должна приходить домой пьяной.

– Так, по-твоему, это я виновата? Это же ты меня обманул.

– Я люблю тебя.

– Я тебя ненавижу.

Слова проникали до самых костей. Как до такого дошло? Как их взаимная ненависть разрослась до этого уровня?

Мы пили чай и слушали, глядя друг на друга. Неужели они не понимают, что мы их слышим? Или им все равно? В какой-то мере это вполне объяснимо – такая огромная, невообразимая потеря. Никто не должен хоронить ребенка. Никто не должен нести это бремя.

И все же… это происходит. Постоянно. Дети неизбежно умирают – у них останавливается сердце, или няня решает слишком рано объяснить про пестики и тычинки, или их избивают родители-наркоманы. Дети умирают, кусочек за кусочком, когда взрослеют. Одни уходят в могилу, другие продолжают дышать, но лишаются внутренней радости.

Это неизбежно. Такова жизнь. Даже если они доживут до подросткового возраста, в особенности тогда, искра индивидуальности в них потухнет.

Что лучше: быть ходячим трупом, призраком того, кем ты мог бы стать, или покинуть этот мир прежде, чем разочарование от отсутствия потенциала выльется наружу?

Философия. Дьявол-искуситель.

Но крики, ох уж эти крики.

Мы снова пьем чай и смотрим друг на друга широко открытыми глазами.

Надо ли нам что-то предпринять? Позвать кого-нибудь?

Если мы вызовем полицию, это будет неловко для них обоих.

Но она будет спасена.

Мы должны ей помочь.

И мы звоним. Ждем и наблюдаем, как подъезжает машина. Полицейские подходят к двери и трижды стучат. Из-за угла показывается другая машина.

Крики прекращаются.

Мы улыбаемся.

* * *

Тяжело показывать всем эту личину. Вы же знаете, что мне нравятся драчки, правда? Наверняка уже сообразили, я уверена.

Та, кто знает ее лучше всех

Сейчас

Холли покидала дом Вудсонов в приподнятом настроении. Она что-то нащупала. Предстояло подтвердить информацию о ссорах и страхах, и следующей остановкой была Айви Брукс. Женщина, которая, судя по всему, действительно была лучшим другом Монклеров.

Холли решила дать разговору развиваться органично, как и с Филлис Вудсон.

По сравнению с роскошным домом Вудсонов квартира Айви Брукс выглядела по-спартански и была практически пустой. Никакого домашнего уюта и комфорта. Прямо как стерильный гостиничный номер. К тому же она находилась почти напротив дома Монклеров, хотя вход был с Четвертой авеню.

Брукс жестом пригласила ее внутрь и провела в гостиную.

– Да, знаю, выглядит ужасно. Я так часто уезжаю, что не вижу необходимости украшать квартиру. Кофе?

– Воды, если можно.

Айви протянула ей бутылку, взяла белую кружку, наполовину заполненную мутной коричневой жидкостью, и указала на стерильный диван. Холли села.

– Так чем могу помочь? – спросила Айви.

– Перейду сразу к делу, мисс Брукс. Как вы думаете, что случилось с Саттон Монклер?

– Если честно, как бы ни было неприятно это говорить, думаю, она просто решила, что с нее хватит и пора начинать новую жизнь. Мне кажется, вы обнаружите ее где-нибудь в номере отеля. В последнее время она была на грани.

– Вот как?

Айви отпила кофе, взгляд ее был отрешенным, словно она вспоминала что-то ужасное.

– И вы еще удивляетесь? Она потеряла ребенка, испортила себе карьеру и была очень близка к тому, чтобы потерять мужа, и все это за короткий промежуток времени. Все наперекосяк.

– Как вы с ней познакомились?

Айви улыбнулась:

– Она купила мне кофе. Шел проливной дождь – из тех, под которыми промокаешь до костей. Я забежала с парковки в «Старбакс» и уже внутри поняла, что оставила кошелек в машине. Я села за столик, чтобы переждать дождь, и рядом оказалась Саттон. Она спросила меня, в чем проблема, купила мне латте, и мы поболтали. Я удивилась, когда она сказала, что ей тридцать пять. Она выглядела гораздо моложе. Я думала, она моя ровесница. А потом в ее жизни начался ад, и все стало разваливаться. Хотя кто будет ее винить.

– Филлис Вудсон, похоже, считает Саттон необыкновенно сильной и уверенной в себе.

Айви насмешливо хмыкнула:

– Филли и хомяк показался бы сильным и уверенным в себе. Я никогда не встречала настолько бесхребетного человека.

– Ого! Вы же подруги.

Айви зажмурилась и прикрыла губы рукой. Когда она снова заговорила, ее тон был извиняющимся.

– Понимаю, ужасно прозвучало. Да, мы все подруги. Вы же знаете, как это бывает в женском коллективе. Не все друг друга обожают. Мы терпим Филли, потому что Саттон, кажется, по-настоящему к ней привязана. Филли не семи пядей во лбу. Я никогда не понимала, почему Саттон за нее держится. Нет, не так. Все дело в ребенке. Но после смерти Дэшила у них больше не осталось ничего общего. У других нет маленьких детей – хотя Рейчел и ее партнер пытаются забеременеть, но Саттон они об этом не говорят. Зачем причинять ей боль? Дети Эллен старше, учатся в колледже. Только у Филли были пошаговые инструкции. Эта женщина – ходячая энциклопедия «Чего ждать, когда ждешь ребенка». – Она едва заметно поежилась. – Их разговоры сразу отбивали охоту пить кофе. Простите. У вас есть дети?

– Нет. Расскажите о ребенке.

Айви снова закрыла глаза, будто вспоминая:

– Он был таким милым. Конечно, они обвиняли друг друга. Был поставлен диагноз «синдром внезапной детской смерти». Но что это значит? Ребенок перестал дышать по неизвестной причине. Насколько мне известно, когда они его нашли, он лежал на животе.

– Они? То есть они вдвоем?

– Нет. Саттон… Его нашла Саттон. А Итан обвинял ее. Она не должна была класть ребенка на живот.

– Ребенок ведь уже мог перевернуться сам?

– Думаю, да. Я точно не знаю, в каком возрасте это происходит. В общем, Саттон его уложила, а через несколько часов он умер. Итан не переставал ее обвинять. Хотя это и был несчастный случай.

– Вы же не думаете, что это было намеренно?

Глаза Айви превратились в ясные кусочки голубого льда.

– Итан вам не рассказал? О том, как она забеременела?

– Нет. Были какие-то сложности?

– Можно и так сказать. Саттон не хотела детей. Совсем. Считала, что материнство не для нее.

– Это произошло случайно?

– Некоторым образом. Итан подменил ее противозачаточные таблетки. И ничего ей не сказал, пока она не родила. Саттон возненавидела его за это.

– Серьезно?

– Да. Она чувствовала себя так, будто над ней надругались. Знаете, сначала она хотела сделать аборт, но я ее отговорила.

– Почему?

Айви вздохнула:

– Она не хотела быть матерью. Не хотела ребенка. Все ее в этом поддерживали, кроме меня. Одна я считала, что она должна оставить ребенка. Остальные советовали от него избавиться. Но я знала, что это скрепит их брак, раз и навсегда. Итан и Саттон принадлежали друг другу. Дополняли друг друга. Просто не всегда это понимали.

– Но при этом ругались?

– О да. Ругались. Вы же из полиции, разве вы не видели, сколько раз за прошлый год к ним вызывали полицию?

– Видела. Но Саттон так и не выдвинула обвинений.

– Ну конечно не выдвинула. И никогда не стала бы. Они с Итаном такие вспыльчивые.

– Она также заявила, что не звонила в полицию.

– Да? Как такое возможно? Откуда полиция узнала, что они ссорятся?

– Я склонна с вами согласиться. Жертвы домашнего насилия часто сожалеют, что позвали на помощь, в особенности если агрессор еще поблизости.

– Именно так. Но вернемся к ребенку. В итоге Саттон слишком долго раздумывала, и решение было принято само собой. Хотя я не уверена, что она по-настоящему прикипела к Дэшилу. Итан, напротив, был вне себя от счастья. Он обожал сына.

– А она нет?

– Ну, она его любила, поймите меня правильно. Но порой возникает мысль, а не стремилась ли она подспудно к саморазрушению, была ли достаточно осторожна. Ведь все знают, что нельзя класть детей на живот. И она была пьяна, когда вернулась домой тем вечером. Итан рассказал мне об этом после.

Холли решила пока проигнорировать последнее заявление.

– Саттон часто занималась саморазрушением?

– Временами. Именно поэтому я так беспокоилась за нее.

– Так что, для протокола, вы не считаете, что Итан имеет отношение к исчезновению Саттон?

Брукс прикусила нижнюю губу:

– Пожалуй, не совсем. Может, она и сбежала, чтобы его наказать, но если и так, то лишь потому, что Итан ее подтолкнул. За его требованиями невозможно было угнаться. И он перестал писать, что сделало его совершенно невыносимым. Может, он и не спустил курок, но если Саттон мертва, то он в этом, несомненно, виноват.

– Значит, он был с ней жесток.

– Я такого не говорила. – Она посмотрела на часы и подскочила. – Боже, простите, у меня назначена встреча. Прошу меня извинить. Если я еще чем-то могу помощь, звоните без колебаний. Я безумно волнуюсь за нее. Я и правда надеюсь, что она где-нибудь спряталась, заставив нас всех покрываться холодным потом.

– Спасибо, что уделили мне время.

Холли пошла к машине, просмотрела записи и, вспомнив, добавила кое-что еще. Две женщины и два разных взгляда на то, какой была Саттон Монклер.

Пришло уведомление о новом голосовом сообщении. От Эллен Джонс. Холли включила его.

«Здравствуйте, я буду дома примерно через час. Можете заехать».

Холли посмотрела на часы. Как раз вовремя, миссис Джонс.