Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 306 (всего у книги 342 страниц)

Обопрись на меня

Тогда

Его звали Генри Томкинс. В школе друзья называли его Хэнком.

Хэнк вел обычную жизнь в обычном городке в захолустье штата Огайо. Ничем не примечательный ученик, но занятия спортом давались ему чуть лучше. Зато он был чемпионом по выпивке. А еще ему нравилось играть на сцене. Родители, чувствуя в сыне необузданную натуру и надеясь, что это поможет уберечь единственного ребенка от тюрьмы, поощряли его интерес. Они посещали все спектакли Хэнка, начиная с празднования Дня благодарения в первом классе и заканчивая кульминацией – «Гамлетом» в выпускном классе.

Вот тут-то все и пошло кувырком. Хэнку пришлось уступить главную роль тихому афроамериканцу по имени Барент Гудсон. Многие годы после этого Томкинсы говорили, что школа просто хотела сделать Гамлета черным, но упускали из вида, что Барент Гудсон был отличным актером и впоследствии снялся вместе с Дензелом Вашингтоном в фильме про полицейских, а затем и сам стал звездой.

Когда Хэнка отодвинули ради более талантливого одноклассника (хотя он получил роль Клавдия и хорошо ее сыграл), это нанесло ему сильный удар. Всю свою короткую актерскую карьеру он работал над ролью Гамлета, знал наизусть все монологи. Он отождествлял себя с юным принцем датским, возможно, больше, чем кто-либо из его окружения. Часто разочарование такого масштаба побуждает молодых людей сделать следующий шаг, например переехать в Нью-Йорк, чтобы работать официантом и попытаться пробиться на бродвейскую сцену, а может, даже перебраться в Калифорнию, где можно пройти курсы актерского мастерства и написать пару сценариев. Но Хэнк Томкинс был из жидкого теста, и это его раздавило. Расплющило.

Непоправимо.

Склонность к выпивке, в прошлом ограниченная актерством, достигла эпического размаха. Он сел за руль в нетрезвом виде и попал в тюрьму. Затем были наркотики и еще один срок, на этот раз за продажу марихуаны.

Он быстро скатился до самого дна. Разочарованный, Хэнк без оглядки катапультировался на темную сторону.

В его характере, безусловно, был какой-то изъян, из-за которого он не справлялся даже с самыми простыми проблемами, но истинный характер человека редко раскрывается, пока тот не столкнется с трудностями. На долю Хэнка испытание выпало рано – когда он еще не был достаточно эмоционально зрелым, чтобы справиться, ведь его всю жизнь опекали родители и друзья. Но независимо от возраста результат все равно остался бы тем же.

Хэнк был красавчиком, любил повеселиться и всегда имел при себе кое-какие деньги, а значит, привлекал женщин, желающих насладиться его вниманием. Он этим пользовался, но потом встретил девушку, которая попыталась наставить его на путь истинный, и дела пошли на лад. Соседи шептались, что Хэнк Томкинс смог перерасти детские разочарования и все-таки станет ответственным молодым человеком. Но потом идиот изменил ей с Алисией Барстоу, своей школьной зазнобой. И конечно Алисия забеременела, рассказала об этом его подружке, и весь его мир снова рухнул. Все опять пошло по накатанной, только на этот раз его поймали на торговле метамфетамином.

Добрый судья сжалился над Хэнком и отправил его в реабилитационный центр. И это изменило его жизнь.

Трезвый впервые за долгие годы, он приобрел инструменты и научился ремеслам, необходимым для успеха в жизни. Например, мошенничеству, подделке чеков, краже личных данных и поиску людей, выполняющих закулисные заказы преступников, у которых есть желания и деньги.

Не то образование, которое желал ему судья, но Хэнк оказался в реабилитационном центре одновременно с парнем по имени Джейк, одним из самых успешных мошенников Огайо за последние годы. Настолько успешным, что в последний раз Джейк уболтал судью отправить его не в тюрьму, а в реабилитационный центр.

Джейк и Хэнк были неразлучны. Джейк научил своего нового друга всему, что знал. Оказалось, Хэнк, обладая определенным умом, способен устраивать длительные аферы. В конце концов, он ведь был очень хорошим актером. Блестяще владел мимикой, умел подделывать акценты. Во время групповой терапии смешил всех до колик, устраивая представления.

А потом появилась Айви.

Она приехала в среду в два часа дня. Сексапильная, какими бывают многие заблудшие девушки. Голубые глаза, всклокоченные светлые волосы с темными корнями, худышка. Она ни с кем не разговаривала и не смотрела никому в глаза. Только слонялась вокруг, глядя в пространство. Ходили разные слухи, но только слухи. Попытка самоубийства, нарушение испытательного срока, нападение в нетрезвом виде. Все это не имело значения, все это правда.

Она была лебедем среди утят. Она была королевой. С помощью загадочной улыбки, как у Моны Лизы, она правила всеми.

Вполне понятно, что Хэнк влюбился без памяти. Она стала его целью. Получить ее улыбку – вот и все, чего он желал.

Он всегда был дружелюбным.

Всего через несколько дней Хэнку удалось завязать отношения. Он рассказал ей про свою жизнь. О своей страсти к актерству. О разочаровании. О грядущих переменах.

Когда своей историей поделилась Айви, Хэнк был так потрясен, что навсегда связал судьбу с одинокой странницей.

Выйдя из реабилитационного центра, он дождался ее.

Айви вышла через три месяца, и было видно, как она изменилась. В ней появились твердость и холодность. Наросла броня. Потерянная девушка исчезла. Вместо нее Хэнк видел зрелую женщину.

Полную идей. И планов.

И влюбленный Хэнк пропал.

Спустя пять лет, когда полиция арестовала его в Джерси с паспортом на имя Трента Даггана, он отрицал, что знаком с Айви Брукс. Отрицал, что побывал в Париже. Отрицал, что убил Рика и Лили. Отрицал даже то, что спал с Саттон Монклер.

Он придерживался сценария, как и было велено.

Но это не играло роли. У Сакре-Кёр нашли ДНК – его волос на теле Лили. ФБР арестовало его за двойное убийство, и на этот раз ему грозил пожизненный срок. Ему сказали, что единственный шанс – заключить сделку.

На него сильно давили. И в конце концов он сломался. В историю, которую он поведал, было трудно поверить.

Троица

Сейчас

Итан со стоном очнулся. Голова раскалывалась. Он вспомнил, что произошло. Айви. Он в ужасе застыл, поняв, что женщина, которую он считал другом, предала его, а в следующую секунду уже лежал на полу.

Айви знатно его отделала.

Ты предала нас, Айви.

Кровь стекала по подбородку из разбитого носа теплой густой струйкой. Итан приподнялся на локтях и сел. Провел рукой по ноздрям, попытался сглотнуть, закашлялся, и кровь брызнула на рубашку.

Он осознал, что кто-то стучит в дверь и зовет его по имени. Похоже, Холли Грэм.

Отлично. Надо сообщить об этой сучке.

Схватившись за край дивана, он с трудом поднялся на ноги. Каким-то образом добрел до двери. Откинул задвижку и распахнул дверь.

На крыльце стояла Холли Грэм. Она говорила по телефону и подняла палец, чтобы Итан ее не прерывал.

Он засмеялся. Да здравствуют современные технологии.

– Да-да, он жив, я у него дома. – А потом она обратилась к Итану: – Кто это с вами сделал?

– Айви, – ответил он, и Грэм коротко кивнула.

– Так мы и думали. Пришлите «Скорую», он ранен. Надо его подлатать. Ему повезло, что он выжил. Я скоро буду. Да. Спасибо, Джим.

Она сунула телефон в карман и окинула Итана долгим взглядом.

– Я рада, что вы целы, – наконец сказала она.

– Мне не нужна «Скорая». Но нужно присесть. Не хотите войти и рассказать, что за хрень происходит? У меня голова вот-вот взорвется.

– Брукс здесь нет?

– Вроде бы нет. Я только что очнулся, вообще-то. После столкновения с доской или битой я некоторое время был в отключке.

Перед домом остановилась полицейская машина с двумя копами.

– Оставайтесь здесь. Никуда не уходите, – сказала Грэм и пошла обратно к калитке. Все трое сели в машину, переговорили, а потом открыли двери и вышли. Один коп побежал вокруг дома, второй занял позицию на крыльце. Грэм увела Итана обратно в дом.

– Что происходит? – спросил он, и тут до него дошло. Телефонный звонок. – Саттон…

– Мистер Монклер, у меня для вас много новостей, но мало времени, чтобы их сообщить. Сядьте. Я принесу вам льда.

Итан не стал спорить. Он чувствовал себя так, словно его впечатало в стену с ускорением в 5G, как манекен на краш-тесте. Он опустился за кухонный стол, взял у Грэм пакет со льдом и кухонное полотенце и приложил к лицу.

– Прошу вас, расскажите.

– Саттон жива.

– Я знаю. Она мне звонила. Я услышал ее голос и решил, что, должно быть, сплю. А потом все пошло кувырком.

– Ваша жена в Париже. Пока что она задержана полицией, но они готовы обсудить экстрадицию.

– В Париже? В полиции? Что она натворила?

– Парижская полиция решила, что она убила двух человек, и арестовала ее. Примерно так же, как мы считали, что вы убили Саттон.

Итан попытался свыкнуться с этими чужеродными словами. Саттон. Париж. Убийство. Это было уже слишком. Голова гудела.

– Прошу прощения, но вы не достанете мне ибупрофен? Он в шкафчике у холодильника.

Грэм вытащила пузырек и дала ему две таблетки. Итан проглотил их не запивая и сказал:

– Нас подставили, да?

Грэм поставила лекарство на стол и положила руки на бедра.

– Именно так я и думаю, мистер Монклер. Кое-что нам уже удалось доказать, остальное пока предположения. Но, похоже, ваша приятельница Айви Брукс решила от вас отделаться.

– Ну, она напала на меня, это точно. Саттон позвонила, и тут Айви на меня набросилась. И это какая-то бессмыслица, потому что перед тем она пыталась меня соблазнить. Вроде бы. Все немного в тумане.

– Вот что нам известно…

Итан резко выпрямился и с приглушенными ругательствами схватился за голову.

– Дверь… Она была на задвижке. Я открыл ее, чтобы вас впустить. Айви еще где-то в доме…

Грэм покачала головой:

– Здесь никого нет. У нее есть ключи от дома. Доступ ко всему. Вероятно, она заперла дверь за собой, чтобы помешать нам войти или сбить вас с толку. Но мы ее ищем. И быстро найдем. Ее машина объявлена в розыск, а описание разослано всем правоохранительным структурам в регионе. Долго она не сможет скрываться.

Итан снова расслабился:

– Расскажите мне все.

– Всего мы еще не знаем. – Грэм села напротив мужчины и достала свой вездесущий блокнот.

Итан подумал, что из нее мог бы получиться неплохой писатель – она так усердно все записывает.

– В данный момент в Нью-Джерси задержан некий Хэнк Томкинс, он заявил, что уже несколько месяцев вместе с Брукс пытается превратить вашу жизнь с миссис Монклер в ад.

– Дайте угадаю. Он имеет отношение к Колину Уайлду?

– Колин Уайлд и есть Хэнк Томкинс, он выполнял указания Брукс. Очевидно, именно она направила на Саттон ту лавину в интернете. И мастерски. Даже меня полностью одурачила. Она изо всех сил старалась натравить вас друг на друга. Даже ваш сын Дэшил…

Имя Дэшила кольнуло Итана, и он закрыл глаза. На этот раз шип был отравлен.

– Айви что-то сделала с нашим сыном?

– В его тканях найдены следы дифенгидрамина. Результаты тестов только что поступили. Когда мы вновь открыли дело, в лаборатории поставили их в начало очереди. Мне очень жаль.

– Его убили.

– Без признания его смерть еще может быть признана случайной, но Брукс передала нам пузырек с лекарством, который, по ее словам, ей принесла Саттон, и обвинила вас в убийстве сына. Она возложила вину на вас, причем со слезами на глазах. Тем временем она внушала Саттон мысль о том, что это вы убили Дэшила и планируете убить ее. Вот почему Саттон сбежала. Брукс помогла ей все спланировать и даже подготовила фальшивые документы. Она убедила Саттон, что вы чудовище.

– А та женщина в поле? Следует предположить, что Айви убила ее и замаскировала под Саттон, чтобы подкрепить свою историю?

– Возможно, мы знаем, кто это. Но требуется получить анализ ДНК или слепки зубов. Похоже, это случайный человек, Брукс заманила ее в свою паутину с единственной целью – чтобы она сыграла роль вашей мертвой жены.

– Боже мой! Но Айви не дура и наверняка понимала – вы разберетесь, что это не Саттон.

– Думаю, разрушив вашу жизнь, она собиралась сбежать. Вы говорите, она пыталась соблазнить вас? Возможно, она хотела, чтобы вы сбежали с ней. В любом случае Саттон повезло. Если бы Томкинса не поймали…

– Кто такой этот Томкинс и откуда Саттон его знает?

– Подробности мне неизвестны, – ответила Грэм, но Итан понял, что она лжет, и в груди у него что-то полыхнуло. – Они познакомились в Париже, и он быстро втерся к ней в доверие. Он убил в Сакре-Кёр двух студентов и подставил Саттон. Она сама вам все расскажет.

– Думаю, я это заслужил. Око за око.

– Сэр?

– «Втерся в доверие» очевидно означает, что он спал с моей женой. И я заслужил это возмездие. За собственную интрижку. Предполагаемую. Та женщина в отеле – это была Айви.

– Вот как?

– Я проснулся в ее постели в номере отеля. Она лежала в дорогом нижнем белье и пришла в восторг, когда я проснулся. Она поцеловала меня и сфотографировала нас вместе в кровати. Селфи. Я был слишком сильно потрясен, чтобы соображать. У меня было жуткое похмелье, голова раскалывалась, и я ничего не помнил, только то, что пил в баре накануне вечером. В тот момент наша встреча показалась мне удивительной, но я выпил несколько бокалов и был окружен незнакомцами и подхалимами. Когда она подошла ко мне, я почувствовал облегчение – надо же, какое совпадение, мы оказались в одном отеле, и мы немного поболтали. Я пошел в туалет, вернулся и с этого момента ничего не помню, пока не проснулся и она не показала мне фотографии.

– Я думаю, она могла подсыпать вам что-то, а потом делать все, что пожелает.

Итан положил пакет со льдом на стол.

– Вы очень добры. Я не помню, но даже если она подсыпала мне снотворное, это не оправдание. У нас с Саттон были проблемы. Айви часто болталась поблизости. Я был рад ее видеть, это я помню. Счастлив, что рядом есть друг. Она могла обмануть меня, даже накачать наркотиками, но готов поспорить, пошел я с ней добровольно. Такой уж я говнюк.

– Это говорит ваша совесть, а не моя.

– Это мучило меня больше года. Каждый раз, когда я видел ее, меня охватывали стыд и отвращение. И я не мог сказать Саттон правду. Я признал, что переспал с другой, но поклялся, что это была случайная незнакомка. Вот чем шантажировал меня Уайлд. Он угрожал сказать Саттон, что эта женщина – Айви, а не какая-нибудь официантка.

– Хороший материал для шантажа, это уж точно.

– Это убило бы Саттон. Она бросила бы меня, даже не оглянувшись на прощание. Я сделал все, лишь бы это предотвратить. Я люблю свою жену.

– В этом я ни секунды не сомневалась, мистер Монклер.

– А где сейчас Айви? Каков будет ее следующий ход?

– Понятия не имею. Как я и сказала, мы ее ищем. И пока не найдем, собираемся оставить здесь круглосуточную охрану. У меня такое чувство, что она еще не закончила.

– Но почему? Почему она это делает? Она просто свихнулась или чего-то хочет? Денег, славы? Какова ее цель? Чего она добивается, преследуя нас? Разрушив нашу жизнь, лишив нас ребенка? Какой безумец на такое способен? Не понимаю.

Грэм потеребила край сервировочной салфетки. Итан подметил этот жест. Она явно что-то знала. И что-то недоговаривала. Он собрался с духом.

– В чем дело? Вы что-то скрываете.

Грэм подняла голову, и в ее взгляде читалась жалость.

– Есть еще кое-что. Я должна поговорить с вами о том, что случилось с вашей женой, когда она была подростком.

Улетай

Париж, Франция

Все затихло. Итан, оставшись в одиночестве, чтобы писать и примириться с ложью, которую ему наговорила жена, находился под постоянным наблюдением полиции Франклина на случай, если Брукс снова попытается на него напасть. А в награду за труды Морено отправил Холли Грэм в Париж, привезти Саттон Монклер домой.

Соглашения между правительствами двух стран о предъявлении обвинений Саттон Монклер и Хэнку Томкинсу были составлены и исполнены почти в рекордные сроки. Французы оказались весьма сговорчивыми в отношении экстрадиции Саттон, скорее всего потому, что ФБР собиралось дать им возможность побыстрее допросить Хэнка Томкинса, и парижская полиция встретила это с воодушевлением. Все были рады так быстро раскрыть громкое дело об убийстве.

Грэм приехала в участок на улице Фабер утром; несмотря на то что в самолете ей поспать не удалось, выглядела она отлично. Пятнадцать минут она разговаривала с Амели Бадо, подписала множество бумаг, а затем ее проводили к Саттон Монклер, которая сидела одна в комнате для допросов.

Услышав мягкий южный говор Грэм, Саттон просияла. Ее охватило облегчение. Каким бы ни было наказание, по крайней мере, это случится на родине.

Полицейская была привлекательна, как типичная жительница глубинки Теннесси: вздернутый нос, белокурые волосы, узкие бедра, золотистый значок на поясе серых брюк, пристегнутый к другому боку пистолет. Молодая. Взбудораженная. Уставшая.

Бадо и Грэм проводили Саттон обратно в квартиру в Седьмом округе, где она упаковала свою маленькую новую жизнь в новый чемодан и с горечью смирилась с тем, что ей больше никогда не разрешат вернуться во Францию.

Несмотря на это, она считала, что ей повезло.

Амели сама отвезла их в аэропорт. По дороге Бадо и Грэм поделились информацией, которую, по их мнению, следовало знать Саттон: инспектор оживленно пересказывала факты, а Грэм дополняла их своими. Саттон ничего не могла с собой поделать: ей очень хотелось использовать их образы для героинь следующей книги. Если, конечно, хоть какое-нибудь издательство будет готово печатать ее новые работы.

Саттон сказали, что Айви Брукс залегла на дно. Никто не знал, где она. После инцидента с Итаном, у которого сломан нос и остался жуткий синяк под глазом, она покинула дом на Третьей авеню и исчезла.

Константина на самом деле звали Хэнк, и единственное подлинное, что он позволил увидеть Саттон, это его кожа. Весь образ Константина Раффало был тщательно продуманной личиной, созданной специально для того, чтобы привлечь Саттон, как пчелу на мед, начиная с космополитичного акцента и заканчивая задушевными разговорами. Саттон всегда было легко соблазнить; а после трех лет ее дружбы с Айви у Хэнка имелась уйма информации о том, как пронять Саттон до глубины души.

Саттон пришла в смятение. Да, ее обманул гениальный мошенник, но она искала то, что вырвет ее из привычной жизни, а ухватилась за первый попавшийся член. Это недостойно. Унизительно.

Когда она об этом упомянула, Бадо сказала, что волноваться не стоит, такое может случиться с любой женщиной. У Саттон сложилось впечатление, что Амели не понаслышке знает, о чем говорит, и она не стала продолжать эту тему.

Как и предполагалось условиями сделки, Бадо проводила их до самолета и распрощалась. Грэм оказалась не слишком разговорчивой, поэтому Саттон, пристегнувшись в неудобном кресле в последнем ряду, взяла у стюардессы наушники и притворилась, будто смотрит фильм, а вместо этого уставилась в окно на темнеющее небо, пытаясь смириться с новым положением дел, когда на рейс ее сопровождают полицейские, а дома, вероятно, ждет суровое наказание.

После взлета, когда подали скудный ужин, им обеим стало ясно, что поспать все равно не удастся, и они начали разговаривать. Сначала осторожно, но вскоре Саттон поняла, что эта блондинка знает о ней больше, чем любая другая женщина в ее жизни, а после она расслабилась и рассказала всю свою историю, от начала до конца.

И в темных уголках бывает свет

Тогда

В тринадцать лет Саттон была сногсшибательна. Длинные ноги, как у лани, струящиеся светло-рыжие волосы, спадающие на только что появившуюся грудь, глаза цвета летнего неба. Она стала женщиной в одночасье: еще вчера была невзрачной, неказистой чудачкой, пытающейся со всеми поладить, а сегодня, в новом наряде и среди новых знакомых, – великолепным созданием, вызывавшим благоговейный трепет у окружающих.

Внезапная перемена не прибавила ей популярности среди одноклассников. Выглядит противоречием: красота подростка должна служить золотым билетом к любви и популярности, но для Саттон все вышло наоборот. У нее сохранилось несколько друзей, но даже они вскоре разбежались, не желая находиться в ее тени.

И был еще Джо. Третий муж Шивон. Он работал во вторую смену на заводе в Смирне. Они познакомились в баре на окраине города. Он подвез Шивон домой и остался навсегда.

Саттон знала, что ее проблемы связаны скорее с появлением в их жизни Джо, чем с расцветающей красотой. Поначалу он вел себя неплохо. Приносил Саттон конфеты, хорошо относился к ее матери. Был очарован их нелегкой историей, с юмором отнесся к смене имени Мод на более гламурное Шивон. Ему нравилась гламурность.

Через пару месяцев он сделал Шивон предложение, а ее устраивала его приличная зарплата и теплое тело рядом холодными ночами, так что она получила кольцо на палец, и тогда он стал… мерзким.

Он слишком часто появлялся в комнате Саттон. Она мечтала о настоящем уединении, но они жили в доме Джо, и впервые за долгое время у нее появилась комната с дверью вместо занавески, поэтому она не жаловалась. Джо заходил к ней, вернувшись домой с работы. Тук-тук. Хотел услышать, что происходит в школе. Хотел знать о ее друзьях. Предложил устроить для них вечеринку с ночевкой. И даже вызвался купить спиртное.

Семь пьяных двенадцати– и тринадцатилетних подростков, развалившихся у кухонного стола, привели родителей в ярость, и, конечно, Саттон с готовностью взяла вину на себя. В конце концов, у нее теперь крутой отчим. И комната с дверью. Она не хотела ставить все под угрозу. Не хотела раскачивать лодку. Подкупленные вечеринкой друзья покинули ее один за другим, и в итоге Саттон осталась одна в микрокосме с Шивон и Джо.

Вскоре после той катастрофической вечеринки Джо пришел домой со второй смены (тук-тук), сел рядом с Саттон на кровать с розовым покрывалом как у принцессы, положил руку ей на колено и объяснил, откуда берутся дети.

Возмущенная Саттон пожаловалась Шивон, и разразилась буря.

Джо и глазом не моргнул:

– Посмотри на нее. Она красавица. Скоро мальчишки будут слетаться к ней как мухи на мед, ей нужно знать, как защититься. Знать, чего ожидать. Вот и все, чего я добиваюсь, – хочу объяснить ей, как обстоят дела.

И все же было в этом что-то нехорошее, и дом наполнился напряжением. Вместо того чтобы решить проблему, Шивон заревновала, опасаясь, что ее добыча положила глаз на дочь.

Саттон все время замечала, как Джо на нее смотрит: его взгляд скользил по ее юному телу, словно оценивая его. Саттон решила, что собственная комната не стоит того, что, несомненно, произойдет, и начала действовать. Для нее все было логично. Если она станет плохо себя вести, Джо разозлится и выгонит их.

Она начала общаться с толпой оборванцев, хранящих в бардачке бумагу для самокруток, а под передним сиденьем – бутылку виски, и почти сразу дома начались скандалы. Ее наказывали. Она удирала на улицу. У нее отобрали телефон. Ее заставляли садиться на автобус, но она все равно прогуливала школу.

И такой образ жизни творил чудеса. По мере того как дома отношения (к счастью) ухудшались, ее авторитет на улице рос. Она была готова на все, чтобы вывести Джо из себя, и вскоре у нее появился парень – из тех, кто просто согласился, когда ему предложили.

Его звали Хайден. Ему было семнадцать. Саттон считала, что даже могла бы в него влюбиться.

Она положила на него глаз, как только устроила это восстание, не сомневаясь, что он поможет разъярить Джо. Хайден сам сделал себе татуировки, и неплохие. Он носил мартинсы из секонд-хенда, слишком длинные черные волосы, падающие на глаза, а зубы у него были неровные, как посыпавшиеся костяшки домино. Он весь пропитался сигаретным дымом, а иногда от него пахло пачулями, чтобы все знали, чем он на самом деле занимается, когда прогуливает занятия.

Ездил он на покоцанном джипе, а его манера говорить о Керуаке и Прусте сводила Саттон с ума и вызывала желание. Она ездила в его джипе без ремня безопасности, пила пиво из бумажных пакетов и курила. Они целовались, извиваясь на тесном заднем сиденье, и иногда заходили слишком далеко.

Ей не нужна была карамельная жизнь. Она хотела волнения и радости, боли и восторга. Очень хотела.

Поэтому, когда Хайден предложил ей пойти на тусовку к его другу, она сразу же ухватилась за эту возможность. Приняла приглашение на вечеринку для старшеклассников с восторгом и волнением, бурлящим в крови подростка. Она точно знала, что должно произойти. Она планировала это уже давно. Наконец-то они смогут уединиться и заняться тем, что она так хотела попробовать.

Вот же малолетняя дурочка.

Ей было тринадцать, она злилась на родителей, изо всех сил старалась завоевать популярность любой ценой, очертя голову бросаясь вперед, как волны на скалу, и нашла парня, которому не было до нее никакого дела и который знал, как ею воспользоваться. То, что произошло дальше, было почти неизбежно.

* * *

Когда у Саттон не начались месячные, она не придала этому значения.

Когда они не начались и в следующем месяце, она списала это на бег трусцой, за который взялась с той же жадностью, как принимала все неудачные решения. Она даже могла бы войти в команду по бегу. Разве это не здорово?

На третий месяц, почувствовав тошноту и недомогание, она купила тест. Две розовые полоски. Первой мыслью Саттон было: «Я умру». А второй: «Они меня убьют».

Не в силах больше отрицать случившееся, она старалась не поддаваться панике. Она точно знала, что произошло той ночью, хотя и не могла вспомнить все в деталях. Она хотела выглядеть крутой тусовщицей, и надо же, ее желание исполнилось. И теперь предстояло за это расплачиваться.

Но она решила справиться со всем сама. Она знала, что нужно сделать. Избавиться от ребенка, и побыстрее. Она ни за что на свете не хотела встретиться с мальчиками, которые были там той ночью, особенно с этим уродом Хайденом, и сообщить о своих проблемах. Только не это.

Урод Джо хранил в стоящей в гараже бочке фиолетовый футляр от виски «Краун Роял», набитый наличными. Саттон не раз видела, как отчим тайком засовывает и вынимает оттуда купюры. В конце концов он поймает ее, заметит пропажу денег, ведь триста долларов – немалая сумма, даже для человека с хорошей работой, – и ее накажут, сильно накажут, но, по крайней мере, она решит проблему. Ее жизнь не будет испорчена. Ну, не сильнее, чем уже испорчена.

В тот день, когда ее вырвало в первый раз, она прогуляла седьмой урок – первый раз после вечеринки – и пробралась на парковку, где собирались ребята, чтобы покурить, пообщаться или по-быстрому словить кайф. Вовсю палило солнце, день был таким жарким и влажным, что Саттон казалось, будто она сейчас расплавится на асфальте и умрет.

В последнее время ей часто казалось, что она может умереть. Какой же она была дурой! Совершила такую огромную, глупую ошибку.

Саттон одолжила мобильный телефон у парня из своей группы по химии. Накануне вечером она посмотрела номер и запомнила его. Отойдя в тенистый уголок двора, набрала номер. Офис «Планирования семьи» ответил после первого же гудка. Она записалась на прием на следующий день. Удалила звонок из телефона и вернула его хозяину. Сделала большую затяжку из передаваемого по кругу косяка, отчего почувствовала себя лучше, чем когда-либо за последние пару месяцев, и поспешила домой за деньгами.

Машины на подъездной дорожке не было. Шивон дома отсутствовала, а значит, Джо куда-то уехал вместе с ней. Уловка Саттон сработала. Ему так опротивело плохое поведение Саттон, что он отстал от нее, сосредоточив внимание на Шивон. Ее матери это не очень нравилось, но ради бесплатного жилья можно смириться с парой фингалов под глазом.

Однако когда Джо вернулся домой пораньше и один, он застукал Саттон, когда она открывала ту самую бочку, и разразился скандал.

Он угрожал позвонить в полицию. Саттон послала его подальше. Он ударил ее так сильно, что она стукнулась головой о стену.

И что-то внутри нее оборвалось, натянутая струна лопнула, и Саттон бросилась в атаку. Она со всей силой обрушила на голову Джо тяжелую крышку бочки. Он упал, и это предопределило дальнейшее. Саттон пустила в ход все, чем могла причинить боль: ноги, ногти, зубы. Как и все громилы, на поверку Джо оказался слабаком. Ее захлестнули ярость, разочарование и страх, и она избивала Джо до тех пор, пока он со стонами не пополз по полу, оставляя за собой кровавый след и умоляя ее прекратить.

В конце концов Саттон оставила его в покое. Ее руки были разбиты в кровь, а один палец точно сломан. Под ногтями остались кожа и волосы. Джо был совсем плох, Саттон и представить не могла, что способна нанести такие повреждения.

Она достала футляр от «Краун Роял». Теперь ей нужны были все деньги, часть на аборт, а остальное – чтобы выбраться из города. Не считая, она взяла всю пачку, кинула в потрепанный рюкзак какие-то шмотки и сбежала.

Она спала на поле в городском предместье. Ей хотелось есть и пить, она замерзла и была в отчаянии. Полиция задержала ее на следующее утро, когда она пришла на назначенную встречу в центр по планированию семьи.

Ее арестовали за насилие. Она оценила иронию.

Элизабет Саттон Уилсон родила ребенка в тюрьме для несовершеннолетних за три месяца до освобождения.

Она знала только пол. Это была девочка.