Текст книги "Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)"
Автор книги: Стивен Кинг
Соавторы: авторов Коллектив,Роберт Антон Уилсон,Мэтью Квирк,Питер Свонсон,Кемпер Донован,Джей Ти Эллисон,Мик Геррон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 200 (всего у книги 342 страниц)
Утро. Свет. На удивление яркий, пробивается сквозь шторы. Но последние пару дней было солнечно и тепло не по сезону. Лето в апреле, полное лживых обещаний. Моргнешь – и температура упадет.
Луиза не столько проснулась, сколько поняла, что уже давно не спит. Глаза открыты, мозг работает на полную катушку. Никаких конкретных мыслей, одни коротенькие напоминалки: встать с постели, принять душ, выпить кофе. И задания посложнее: выйти из квартиры, встретиться с Маркусом, поехать за Пашкиным. Все остальное – как прошлой ночью – клубящаяся тьма, на которую надо как можно дольше не обращать внимания, будто на тучи в мимолетно солнечный денек.
Луиза встала с постели, приняла душ, оделась, выпила кофе. И отправилась на встречу с Маркусом.
В Слау-башню Кэтрин пришла так рано, будто и не уходила вовсе, однако же добиралась сюда через город, в котором уже подожгли фитиль. В метро пассажиры заговаривали друг с другом. Некоторые несли плакаты – в основном с надписями «Остановите Сити», но встречались и «Банкирам – нет». Кто-то закурил прямо на станции метро «Барбикан». В воздухе витала анархия. Разбитых витрин сегодня не миновать.
Хоть Кэтрин и пришла очень рано, Родерик Хо ее опередил. В этом не было ничего необычного – Хо прочно обосновался в офисе и, как подозревала Кэтрин, предпочитал осуществлять свою онлайновую деятельность с Конторского адреса. Сегодня, в отличие от других дней, он действительно выполнял порученное ему задание. Краем глаза заметив Кэтрин в раскрытую дверь своего кабинета, он оторвал взгляд от экрана и сказал:
– Я тут кое-что нашел.
– Из списка?
– Ага. Жители Апшота. – Он помахал распечаткой. – Ну, трех я точно отследил насколько смог. У них все задокументировано, по самое темечко, но чем старее информация, тем расплывчатее. Ботинок есть, а следа от него нет.
– Это какое-то онлайновое выражение?
Хо неожиданно улыбнулся, что само по себе было гораздо удивительнее, чем разговоры пассажиров в метро.
– Ага. Я его придумал.
– И что оно означает?
– Вот, например, Эндрю Барнет. У него в резюме написано, что он учился в школе-гимназии Святого Леонарда. В Честере. В начале шестидесятых годов. Сейчас это обычная общеобразовательная школа, с отличной службой информационных технологий. Они недавно закончили оцифровывать школьный архив.
– В котором нет никаких упоминаний о Барнете.
Хо кивнул:
– Ну, по тем временам прикрытие выглядело надежным. Облепили детские годы фальшивыми бумажками, но дело было в доинтернетную эпоху, никто не подозревал, что бумага начнет отклеиваться.
Кэтрин взглянула на распечатку. Хо проверил Барнета, Баттерфилда и Сэлмона, в чьих биографиях обнаружились одинаковые пробелы. То же самое отыщется и в жизнях других жителей Апшота. Значит, это правда. Агенты глубокого внедрения, советские шпионы, обосновались в захолустной английской деревушке. Может быть, потому, что их деятельность утратила всякий смысл. А может, по какой-то другой, пока еще неизвестной причине.
– Отлично сработано, Родди.
– Ага.
Наверное, она слишком много времени провела в обществе Лэма, потому что тут же добавила:
– Видишь, это гораздо лучше, чем просто шастать по Сети.
– Ну… – Родерик Хо отвел глаза и покраснел. – Конторские архивы – фигня, их я могу разобрать в один присест. За ночь. А тут другое.
Она дождалась, когда он снова на нее посмотрит.
– Верно подмечено. Спасибо. – Она взглянула на часы – девять утра; Луиза и Маркус уже поехали к Аркадию Пашкину. И тут Кэтрин вспомнила. – Кстати, а биографию Пашкина ты проверил?
Лицо Родерика Хо приняло привычное обиженное выражение. Очевидно, длительное общение с компьютерами накладывает на людей определенный отпечаток – они словно бы застывают в подростковом возрасте. Наверное, об этом написаны научные статьи. И размещены в интернете.
– Так я ведь был занят…
– Да-да. А теперь займись этим, и поскорее.
Кэтрин пожалела, что отчитала Родди, но его требовалось приструнить, иначе он следовал бы исключительно своим приоритетам.
Они встретились у входа в отель в начале десятого. Метро было переполнено, на улицах толпился народ. Повсюду виднелись наряды полиции, съемочные группы, фургоны телевизионщиков, стайки зевак. Демонстранты собирались в Гайд-парке, откуда по округе распространялись разнообразные ароматы горячих завтраков. Из мегафонов раздавались оповещения: «Проведение мероприятия санкционировано оперативным управлением по охране общественного порядка. По маршруту движения демонстрации будут выставлены полицейские кордоны…», но их заглушала музыка и громкие голоса. Все словно бы предвкушали величайшую гулянку на свете, не хватало только диджея.
– О, некоторые уже нарываются, – сказал Маркус вместо приветствия, кивнув на группу молодых людей с плакатом «Всех банкиров нахер!».
– Это просто рассерженные граждане, – сказала Луиза. – Ничего особенного. Ты готов?
– Я всегда готов.
Сегодня Маркус надел серый костюм, семужно-розовый галстук и темные очки; он прекрасно выглядит, мысленно отметила Луиза, как отметила бы любую другую незначительную деталь.
– А ты как? – спросил он.
– Отлично.
– Точно знаешь?
– Я же сказала.
– Послушай, Луиза, я вчера…
У него зазвонил мобильник.
Сном это не назовешь. Перегрузка. Боль. Стресс. Все это крутится и вертится, безостановочно мельтешит, будто аргумент, застрявший в барабане стиральной машины. Ритм этого мельтешения выдернул Ривера из сознания и зашвырнул в созданный им самим бездонный колодец, в круговерти которого грызлись, будто крысы, все те же полуосознанные факты: мешки с удобрениями, загруженные в самолет, на котором Келли сегодня поднимется в небо; ее рисунок – стилизованный городской ландшафт с высоченным небоскребом, в который зигзагом бьет молния. Самолет – готовая бомба, но об этом не думаешь, когда его видишь. А вот когда знаешь, что он загружен мешками азотных удобрений, то полностью осознаешь его взрывоопасность.
Во взбудораженном уме Ривера снова и снова возникала одна и та же картина: Келли Троппер – почему, ну почему?! – решительно направляющая свой самолет в самый высокий лондонский небоскреб; и в глазах всего мира навсегда отпечатается новый Граунд-Зиро.
Снова и снова, до тех пор, пока Ривер окончательно не утратил всякую связь с реальностью и – наоравшись до полного умопомрачения – не впал в беспамятство.
Пока Маркус говорил по телефону, Луиза наблюдала за тем, как собираются демонстранты. Больше всего это напоминало зарождение коллективного разума – отдельные частички объединяются, и возникает единое сознание. Наверное, Маркус прав. Обязательно начнутся беспорядки. Но все это шло словно бы побоку, каким-то незначащим фоном. Интересно, удастся ли побеседовать с Пашкиным с глазу на глаз, или вчера был единственный шанс? Если он улетит сразу после переговоров, то Луиза так никогда и не узнает, из-за чего погиб Мин.
– Извини, – сказал Маркус.
– Закончил болтать? Мы на работе, а не на прогулке.
– Больше никаких звонков не будет, – пообещал он. – А ты не собираешься сбросить Пашкина с семьдесят седьмого этажа?
Она не ответила.
– Нет, ты скажи, собираешься или нет?
– Это Лэм тебя накрутил?
– Ну, ты его знаешь лучше меня. Но по-моему, благополучие сотрудников заботит его меньше всего.
– А, то есть ты заботишься о моем благополучии?
– Амбалы при Пашкине не просто для виду. Попробуй только тронуть их шефа, и они тебя в клочья раздерут.
– Как Мина.
– Мы обязательно разберемся, что произошло с Мином. Месть бессмысленна, если расплачиваться за нее придется жизнью. А то, что ты вчера задумала, именно этим и закончилось бы. Тебя растерзали бы – если не амбалы, то Контора.
В Гайд-парке начали что-то скандировать, громкие выкрики сменились взрывами смеха.
– Луиза?
– Почему тебя к нам отправили? – внезапно спросила она, хотя совершенно не собиралась задавать этот вопрос. – Ну, в Слау-башню.
– А это важно?
– Ты назначил себя моим куратором, так что да, это важно. Потому что, по слухам, ты сломался. Не выдержал напряжения. И вся твоя так называемая забота о моем благополучии сводится к тому, чтобы я не усложняла тебе жизнь.
Маркус посмотрел на нее поверх темных очков, потом снова сдвинул их на переносицу.
– Звучит правдоподобно, – сказал он обманчиво мягким тоном. – Чистая фигня, но звучит правдоподобно.
– Значит, ты не сломался?
– Нет, конечно. Я просто очень люблю азартные игры.
Кто-то выкрикнул его имя.
Звучало как его имя. Хотя это было не его имя, но звучало как будто его. Оно вытянуло Ривера из темноты. Он открыл глаза; сквозь ветви струился дневной свет. Над головой широко раскинулось небо, и Ривер зажмурился, защищаясь от яркой синевы.
– Уокер? Джонни?
До него дотронулись чьи-то руки, тугие путы ослабли, возвращая ему способность двигаться. Конечности пронзила новая боль.
– Ни фига себе, чувак. Ну ты и попал!
Он смутно видел своего спасителя: какие-то разрозненные пятна, будто ходячий тест Роршаха.
– Давай-ка выбираться отсюда.
Ривера потянули в вертикальное положение, и все тело заныло, но на этот раз по-хорошему, избавляясь от напряжения.
– Вот, держи.
К губам прижали бутылку, в рот полилась вода. Ривер закашлялся, согнулся вдвое, сплюнул. Едва не блеванул. Вслепую нащупал бутылку, схватил и жадно опустошил.
– Ни фига себе, – повторил Грифф Йейтс. – Ты и правда попал.
– Я просто очень люблю азартные игры, – сказал Маркус Лонгридж.
– Что-что?
– Азартные игры. Карты. Скачки. Да что угодно.
Луиза уставилась на него:
– И это все?
– Видишь ли, «и это все», как выяснилось, несовместимо с эффективной оперативной деятельностью. Ну, мне так объяснили. Хотя на самом деле это полная ерунда. Оперативная деятельность – самая азартная из всех игр.
– А почему тебя просто не уволили?
– Потому что допустили тактическую ошибку. В отделе кадров решили, что у меня разновидность зависимости, и отправили к психотерапевту на консультацию.
– И что?
– Он меня проконсультировал.
– И как?
– Не то чтобы очень успешно. До полного успеха далеко. Вот, например, сейчас мне звонил мой букмекер. – Он прервался, выжидая, когда умолкнут автомобильные гудки, – их спонтанная симфония, очевидно, будет звучать весь день, потому что сегодня на улицах города автомобили лишились статуса. – В общем, как выяснилось, никто не имеет права увольнять того, кто посещает психотерапевта. Потому что это чревато судебным разбирательством. Вместо увольнения меня…
Вместо увольнения его перевели к слабакам.
Луиза взглянула на большие стеклянные двери отеля.
– Ты докладываешь Тавернер о том, что происходит в Слау-башне?
– Нет. А оно ей надо?
– Кэтрин говорит, что зачем-то надо.
– Интересно зачем, – протянул Маркус. – Слау-башня – помойка на задворках Риджентс-Парка. Если Тавернер хочет о чем-то узнать, ей проще спросить у Лэма.
– Наверное, не проще.
– Твоя правда. Но я не стукач.
– Хорошо.
– Это значит, что ты мне доверяешь?
– Это значит «хорошо». По-твоему, любовь к азартным играм не проблема?
– В прошлом году мы две недели провели в Риме, всей семьей: Кэсси, я и дети. Поездку оплатила как раз моя любовь к азартным играм. – Он поправил темные очки на носу. – Так что пошли все нахер.
Он впервые упомянул своих родных при Луизе. Наверное, чтобы внушить ей доверие.
Маркус взглянул на часы.
– Хорошо, – повторила Луиза, что в этот раз означало «действительно, нам пора», и решительно направилась в отель.
«Раз уж Маркуса назначили мне в напарники, хорошо, что он не сломался и владеет собой», – подумала она.
Вдобавок сегодня им предстояло всего-навсего присматривать за объектом. Вряд ли Маркусу придется применять свой опыт оперативной работы.
Кэтрин позвонила Риверу, выслушала мантру «абонент недоступен». Потом позвонила Лэму, с тем же результатом. Тогда она стала изучать документы. «Ботинок есть, а следа от него нет». Чем больше груза, тем глубже следы. Но детские годы многих обитателей Апшота не потревожили бы сахарную пудру на именинном пироге.
Стивен Баттерфилд был владельцем издательства; поисковики с готовностью отзывались на запрос и сообщали, что он типичный представитель творческой интеллигенции, достаточно известный и пользующийся авторитетом в правящих кругах, часто публикует полемические статьи в газете «Обсервер», дает интервью на радио, является членом парламентского комитета по борьбе с неграмотностью и членом попечительского совета благотворительного общества, снабжающего учебниками школы развивающихся стран. Но его детство и юность покрывала туманная пелена. Проведенная Родди проверка показала то же самое и в отношении остальных. Все они были уважаемыми людьми, в той или иной степени обладали определенным весом, считались частью истеблишмента, к ним прислушивались власть имущие, промышленные воротилы и министры. Контроль и влияние взаимосвязаны…
Она вздрогнула от неожиданности: на пороге ее кабинета стоял Хо. Она даже не заметила, когда он там появился.
– Ты надо мной издеваешься, – сказал он.
– Издеваюсь? Над тобой? Ты о чем?
Он недоуменно посмотрел на нее:
– О твоей шутке.
Кэтрин Стэндиш умела изображать укоризненный вздох без того, чтобы вздыхать на самом деле. Этим умением она сейчас и воспользовалась.
– О какой именно шутке идет речь, Родди?
Он ей рассказал.
– Это была шутка.
Да уж, та еще шуточка.
– Дома на территории полигона не обстреливают. Так что оттуда классно наблюдать за стрельбами. Ну если знаешь заранее.
«Если знаешь заранее» было ключевой фразой.
– И вообще, не верю, чтобы Томми…
У Ривера болело все тело, и быстро идти он не мог, тем более в гору. А в долине у подножья холма сигнала не было.
– Ты это все из-за Келли устроил? – спросил он, поразившись, что его голос звучит как у девяностолетнего старца.
Йейтс остановился:
– Ты просто не врубаешься…
– Да врубаюсь я, врубаюсь, – сказал Ривер. – Только мне все равно.
– Она – единственное, что у меня…
– Ох, ну ты как маленький…
Он едва не добавил, что она вполне способна делать выбор самостоятельно, но мысль о выборе, сделанном Келли, заставила его заткнуться. Он снова попробовал позвонить по мобильнику, с трудом нажимая кнопку до ужаса распухшими пальцами. Сигнала не было. Послышался звук мотора, и Ривер взглянул в небо, почти ожидая увидеть, как Келли рассекает синеву в своей летающей бомбе, но в таком случае вряд ли она стала бы кружить над Апшотом.
Наверное, она уже в воздухе. Летит. Он должен поднять тревогу.
«Самолет врежется в «Иглу». У нас будет свое собственное Одиннадцатое сентября».
В тот же день, когда российский олигарх с политическими амбициями сидит на встрече на семьдесят седьмом этаже «Иглы».
Разумеется, если Ривер ошибается, то провал операции на Кингс-Кроссе можно будет считать главным достижением его карьеры.
А если он прав, но не поднимет тревогу, то всю оставшуюся жизнь будет скорбеть об огромном числе погибших.
– Пойдем скорее!
– Нам в другую сторону, – возразил Грифф.
– Нет.
Ангар. Надо пойти в ангар и проверить, не ошибся ли он с удобрениями.
Еще два шага, и телефон в руке завибрировал, поймав сигнал.
На вершине холма перед ними возник джип.
Пашкин вышел из лифта с таким видом, будто вчера вечером ничего не произошло – по крайней мере, не с ним и не с Луизой. Сегодня на нем был другой костюм. Белоснежная сорочка, расстегнутая у ворота. Сверкающие серебряные запонки. Тонкий аромат одеколона. Портфель в руке.
– Мисс Гай, – поздоровался Пашкин. – Мистер Лонгридж.
По вестибюлю заметалось гулкое эхо, как в церкви.
Так все и началось. Они сидели в машине, так же как вчера. На улицах были те же пробки. Но какая разница, если они и опоздают минут на десять, подумала Луиза. Их ждет только Уэбб. Для саммита в верхах все очень скромно обставлено. На всякий случай она отправила Уэббу эсэмэску о том, что они скоро прибудут.
На перекрестке у въезда в Сити машина проехала мимо трех полицейских фургонов: черных, с тонированными стеклами. Внутри виднелись какие-то силуэты, увеличенные боевой экипировкой и шлемами, будто игроки в американский футбол перед началом матча.
– Похоже, ожидаются беспорядки, – сказал Пашкин.
В его присутствии Луиза не находила в себе сил говорить.
– Все ваши либеральные ценности, – продолжал он, – отступают на задний план, если возникает угроза вашим банкам и недвижимости.
– У меня нет никаких либеральных ценностей, – заявил Маркус.
Пашкин с интересом взглянул на него.
– К тому же ничего страшного, если пара-тройка смутьянов с расшибленными лбами проведет ночь в каталажке, – добавил Маркус. – Это же не протесты на площади Тяньаньмэнь.
– Да, разумеется. Как там у вас говорят – скромное, но многообещающее начало?
Полицейские фургоны остались позади, но по тротуарам шагали патрульные, по большей части не в боевой экипировке, а в ярких светоотражающих куртках. Сначала к публике выпускали констеблей Добродушие и Благожелательность, а если поднималась буча, им на замену появлялся сержант Скала.
Все эти марши протеста вечно заканчиваются беспорядками, подумала Луиза. Демонстранты протестуют не только против банкиров, но и против корпоративной алчности во всех ее проявлениях, против всех наглядных символов того, что богатые становятся богаче, а остальным урезают зарплаты и пособия, заставляют влезать в долги, лишают работы.
Но все эти проблемы не касаются Луизы. Сегодня не касаются. У нее и без них есть с чем бороться.
Петр что-то сказал, Пашкин ему ответил на языке вязком, как патока. Наверное, лицо Луизы приняло вопросительное выражение, потому что Пашкин обратился к ней.
– Он говорит, что уже почти все.
– Почти все?
– Мы почти приехали.
А Луиза этого не заметила. Они действительно подъезжали к «Игле». Машина устремилась к подножью огромной тени, потом скрылась под ней, направляясь на подземную парковку.
Регистрационный номер машины принадлежал одному из подрядчиков; официально они проводили встречу в цокольном служебном помещении с заведующим гостиничной кухни.
Их пребывание в «Игле» нигде не зарегистрируют.
Джеймс Уэбб пришел в «Иглу» раньше, тем же путем. Сейчас, на семьдесят седьмом этаже, он обдумывал рассадку. Было непонятно, какое место за овальным столом считать главным, и это беспокоило Уэбба больше всего. Он сел за стол лицом к окну. Синеву вспарывал одинокий самолет. Бывают дни, когда здесь словно бы находишься в самой сердцевине туч. А сегодня Уэбб был выше неба.
Хотя покамест еще не взлетел на самую желанную высоту.
«Что ж, мистер Пашкин, чем мы можем облегчить вам жизнь?»
Пожалуй, с этого и нужно начать. Мол, ему от Пашкина ничего не нужно; главная забота Уэбба – проторить для Пашкина дорожку. А впоследствии можно будет и напомнить о должке, намекнуть, чем лучше расплатиться за доброту зарубежных друзей. Встреча с Уэббом надежно компрометировала Пашкина, даже если ничего существенного на ней не произойдет. В этом и заключался главный соблазн власти. Амбиции заставляли идти на риск, и Уэбб твердо намеревался раскопать эту золотую жилу.
«Я готов предложить вам помощь, только и всего. Официально я не выражаю позицию правительства ее величества. – (Тут надо скромно кашлянуть.) – Но любые ваши просьбы будут благожелательно выслушаны теми, в чьей власти их удовлетворить».
Пашкин наверняка попросит чисто косметической помощи, рассчитанной на то, чтобы произвести максимальный внешний эффект. Пообщаться с влиятельными людьми, заявить о себе миру. Сфотографироваться с премьер-министром, получить приглашение на фуршет на Даунинг-стрит, привлечь внимание прессы. Продемонстрировать, что к нему относятся серьезно, чтобы его и дальше воспринимали серьезно. Если звезда Пашкина взойдет на западе, то ее свет разольется до самого востока.
Мобильник Уэбба завибрировал. Маркус Лонгридж. Видимо, они уже заехали на подземную парковку. Уэбб поднес телефон к уху, выслушал и сказал:
– Да ради бога, он же почетный гость, а не потенциальный террорист. Где твой здравый смысл?
Он отключился, встал, обошел вокруг стола и сел с противоположной стороны, спиной к окну, за которым простирался город.
Вот так-то лучше, решил Уэбб. Именно так. Пусть Пашкин смотрит на небо, где перед ним открываются беспредельные возможности.
Уэбб вышел в коридор и стал ждать лифт.
За ним, в небесной дали, солнце сверкнуло на крыле крошечного самолетика, который на миг показался куда больше, чем был на самом деле.
– Этот ваш Аркадий Пашкин… – протянул Хо.
Кэтрин не хотела спрашивать, но пришлось.
– Что с ним?
– Ты читала статью? Якобы из газеты «Телеграф»?
– Якобы из газеты «Телеграф»? – устало повторила она.
– Ты ее видела? – уточнил Хо.
– Я ее читала, Родди. Мы все ее читали. – Она пошуршала бумагами, сдвинула папку, отыскала статью – не газетную вырезку, а распечатку из интернета, – помахала листками под носом у Хо. – Вот. «Телеграф». Седьмое июля прошлого года. Что тебе тут не так?
– Это не мне не так. – Хо выхватил у нее распечатку: три страницы и фотография. – А вот тут… – Он ткнул в адресную строку на самом верху страницы. – Ну, теперь видишь?
– Родди, ты о чем?
– Это выглядит как статья из «Телеграф», написано как статья из «Телеграф», а если ее скомкать и зажевать, то и на вкус, наверное, будет как статья из «Телеграф». Но это не статья из «Телеграф». – Он ткнул страницы ей в лицо. – Это распечатка с веб-сайта Пашкина. Ты архивы «Телеграф» проверяла?
– Она же повсюду в интернете… – растерянно сказала Кэтрин.
– Ну да. Потому что какой-то мудак запостил ее по всему интернету. А знаешь, где ее нет? В онлайн-архиве газеты «Телеграф».
– Родди…
– Вот я тебе и говорю: это фальшивка. И если ее вычесть, знаешь, что еще свидетельствует о том, что Пашкин вообще существует? Не говоря уже о том, что он якобы русский олигарх?
Он сложил большой и указательный пальцы в кружок.
– Ох… – сказала Кэтрин.
– Да, на него много ссылок. Он есть и в «Фейсбуке», и в «Википедии», и на всяких сайтах, где можно заявить о себе, и тогда все решат, что ты – известная личность. Но если отследить все эти ссылки, то окажется, что они ссылаются друг на друга. В интернете полным-полно соломенных чучел. – Хо слегка покраснел (наверное, от волнения). – И этот ваш Пашкин – вот такое соломенное чучело.
– Но как же… – начала она и осеклась, сообразив, что произошло.
Биографию Пашкина проверял Паук Уэбб; департамент Информации проверку не проводил из-за проклятого аудита. Скорее всего, Пашкин сам вышел на Уэбба…
– Саммит в «Игле», – сказала Кэтрин. – Пашкин явно что-то задумал. Я сейчас все отменю. Родди, мигом отправляйся туда.
– Я?
– Возьми с собой Ширли.
Он непонимающе уставился на Кэтрин, будто она говорила на иностранном языке.
– Ну иди уже! – Она потянулась к телефону, который как раз зазвонил. – Родди, – бросила она ему в спину. – Больше никогда не говори «мудак». – И ответила на звонок.
– Кэтрин? – сказал Ривер в трубку. – Звони в Риджентс-Парк. Возможный код «Сентябрь».
За много миль отсюда, где-то между обоими концами этого телефонного звонка, Келли Троппер вела сине-белый самолетик «сессна-скайхок» по ясному голубому небу. Перед ней расстилался рулон пустоты, – во всяком случае, возникало такое ощущение. Келли казалось, что она рассекает безмерное ничто, которое тут же смыкается следом за ней. Впрочем, иногда в мыслях проскальзывала горькая правда: оставленные ей шрамы хоть и невидимы, но долговечны, однако же Келли усилием воли отгоняла это знание и хоронила его под убеждением, что поступки, продиктованные сердцем, по определению не могут считаться злом.
Она взглянула на своего спутника, который согласился сопровождать ее лишь потому, что она ему очень нравилась. Интересно, догадался ли он, что вчера она переспала с приезжим. Наверное, догадался. Деревня, как губка, впитывала все перипетии частной жизни каждого из обитателей Апшота. Если Келли в этом признается, то лишь нагнетет напряжения, а она и без того едва сдерживала нервную дрожь. Завтра о Келли напишут во всех газетах. Люди будут читать о ней, представлять ее себе и узнают, что она сделала невообразимое – то, на что никто из них не способен. А некоторые наверняка вспомнят, как она пролетела у них над головой.
Она снова вздрогнула. Ее спутник с удивлением взглянул на нее.
Земля превратилась в воспоминание. Келли Троппер была в своей стихии, в яркой синеве, бок о бок с собратом по оружию.
Лишь они вдвоем. И их зажигательный груз.
