Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

Алла намеревалась поговорить с Дедом о Тимуре Батрутдинове и о том, куда может в конечном итоге привести расследование – вовсе не туда, куда этот человек, возможно, планировал. Однако после разговора с Мариной она поняла, что это подождет: сейчас необходимо вырвать дело у Никифорова, пока он не «упаковал» Мономаха на нары. Мономах – великолепный врач, известный в медицинских кругах человек. То, что пытается повесить на него следователь, в мгновение ока разрушит его репутацию и, даже если со временем все выяснится, осадочек, как говорится, останется. Ничто не строится столь долго и мучительно, как репутация, и ничто не рушится столь быстро и безвозвратно! Именно поэтому стоит поторопиться и попытаться спасти то, что Мономах так боится потерять.

* * *

Антон и Дамир решили наведаться по адресу, оставленному в «Светоче» покойной Полиной Арефьевой, однако выяснилось, что квартира, в которой она проживала, ей не принадлежит. Пришлось разыскать хозяина апартаментов, расположенных в престижном районе города, на Рубинштейна. Эта улица знаменита не только своими фешенебельными квартирами и охраняемыми двориками, закрывающимися на ночь решетками, но и тем, что является самой длинной «ресторанной» улицей. Ни один из оперов не мог себе позволить хорошенько посидеть в гастробаре «Vinostudia», хотя Антон иногда водил девушек в «Чайный дом», который вполне соответствовал его зарплате и мог удовлетворить любой, даже самый взыскательный, вкус. Дамир, правда, считал этот район чересчур пафосным, неоправданно дорогим и предназначенным для того, чтобы развлечь и поразить туристов из других стран и городов России. Он предпочитал домашнюю кухню, полагая, что ни один шеф-повар, даже самый крутой, не приготовит обед или ужин с такой любовью и мастерством, унаследованным от предков, как его жена.

Владелицей квартиры оказалась приятная дама средних лет по имени Карина Степанян, проживающая в том же доме, только на другом этаже. Словоохотливая женщина рассказала операм, что получила несколько апартаментов на Рубинштейна в качестве отступных от бывшего мужа и сдает их за приличную сумму, что позволяет ей жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая.

– На самом деле, все еще лучше, – говорила она, разливая по крошечным фарфоровым чашкам ароматный кофе, сваренный по всем правилам – в турке на водяной бане. – Когда я состояла в браке, мне приходилось отчитываться за каждый свой шаг, за каждую потраченную копейку. Теперь же я сама себе хозяйка, понимаете? Дети выросли, живут своей жизнью, и у меня появилась своя, собственная, никому не принадлежащая!

Ее акцент был едва заметным и на удивление приятным – как будто вода журчала по камням в Степанаванском ущелье.

Карина меняла представление оперов о богачах, представ радушной хозяйкой, радующейся гостям, а не «распальцованной» фифой с вечно недовольным выражением лица и презрением ко всему живому. Правда, у Дамира возникло ощущение, что дамочка просто-напросто скучает в своей роскошной квартире, полной антикварной мебели, картин и статуэток, каждая из которых, по-видимому, по цене равнялась его жилищу. Может, дело в том, что она не была рождена в роскоши, а получила все это в сознательном возрасте и была способна оценивать ситуацию критически? Или, возможно, у Карины просто такой характер – легкий, незлобивый и дружелюбный, как у многих восточных людей.

– Боже мой, бедная девочка! – воскликнула хозяйка квартиры, узнав о печальной участи Полины. Антон готов был поклясться, что в ее красивых черных глазах, опушенных длинными темными ресницами, блеснули слезы. – Так вот почему ее покровитель отказался от дальнейшей аренды! То-то я давно ее не видела…

– Он вам звонил или приходил?

– Звонили от него. Пришли люди в спецовках, собрали все вещи и вывезли. Надо отдать им должное – квартиру оставили в идеальном порядке, даже сменили шторы, застелили постель и пропылесосили ковры!

– Карина Геворковна, вы в курсе, как зовут человека, который покровительствовал Полине? – поспешил прервать женщину Дамир.

– Представьте себе – понятия не имею! – развела она руками.

– Вы сдаете шикарную жилплощадь незнакомцам?

– Почему же незнакомцам? – возразила Карина. – Полина предъявила паспорт, и у меня даже сохранилась копия… Просто переговоры насчет съема вел со мной посредник – предполагаю, что адвокат или какое-то доверенное лицо того, кто ее поддерживал.

– То есть вы с ним не встречались? – уточнил Антон. Он видел, что Карина, как и многие представительницы противоположного пола, не осталась равнодушна к его привлекательной внешности, а значит, существовал хороший шанс вытянуть из нее побольше информации.

– Может, и встречалась, – неуверенно ответила она. – Знаете, мы ведь на разных этажах живем… то есть, жили, и могли столкнуться только в лифте или на лестничной площадке. А там как узнать, куда и откуда идет человек?

– Получается, Полину в обществе мужчин вы не видели?

– А как же, видела, очень даже часто. Только вы не подумайте, что Поля вела разгульный образ жизни – вовсе нет, она была приятной квартиросъемщицей. Соседи на нее не жаловались, и если она и принимала гостей, то они не создавали никому неудобств! Она ведь работала в индустрии моды, а там люди живут особой жизнью…

Антону показалось, что Карина слегка завидует стилю существования представителей этой прослойки населения, который со стороны представляется таким же глянцевым, как фотографии в журналах. Ее собственная жизнь, хоть и комфортная и лишенная трудностей, свойственных большинству людей, вынужденных каждый день беспокоиться о хлебе насущном, выглядела монотонной и лишенной ярких событий. Интересно, как эта женщина проводит свободное время? Принимает гостей, ходит с подругами в театр и на вернисажи, ездит на дорогие курорты и посещает выставки элитных пород собачек? Помимо собственной воли Шеин не мог оторвать взгляда от красивых полных рук Карины, ее длинных пальцев с дорогим маникюром, унизанных перстнями, которые смотрелись на ней очень органично. Длинные волосы женщины были забраны в тяжелый пучок на затылке, и он не мог не представлять себе, как они тяжелой волной падают на ее плечи и спину, не сдерживаемые шпильками и заколками.

Заметив, что коллега мыслями куда-то уплыл, Дамир продолжил допрос.

– Выходит, – сказал он, – Полина проживала одна в такой большой квартире?

– Почему одна? – удивилась домовладелица. – С братом. Денис его зовут. Правда, он не постоянно с ней жил, порой пропадал куда-то. Я думаю, Полина удаляла его на время, когда приезжал ее покровитель.

– Ну и где он сейчас?

– Кто?

– Ну, Денис этот?

Карина задумалась на мгновение.

– А вы знаете, и в самом деле интересно! – пробормотала она, бессознательно теребя подбородок двумя пальцами. – С тех пор, как Поля исчезла, я и его не видела!

– Что значит – исчезла? – уцепился за слова собеседницы Дамир. – Разве вы не знали, что она лечится от онкологии?

– От… у Поли был рак?!

– Значит, не знали?

– Да откуда?! Она никогда ни о чем таком не упоминала, я и подумать не могла, чтобы у такой успешной, молодой и красивой… Хотя, правда ваша, в последние несколько раз, что мы виделись, Поля выглядела усталой, что ли, но… но не больной! Боже мой…

– Так вы не знаете, где сейчас может находиться Денис? – снова вступил в разговор Антон.

– Понятия не имею, – проговорила Карина, видимо, все еще под впечатлением от полученной информации: похоже, известие о болезни Полины Арефьевой потрясло ее куда больше, чем новость о ее самоубийстве! – С другой стороны, – неожиданно продолжила она, – Денис ведь еще маленький…

– Маленький? – изумленно перебил Дамир, мысленно представив себе, как мальчуган врывается в частную клинику и устраивает там скандал.

– Ну, для меня, во всяком случае, он маленький, – пояснила Карина. – Несовершеннолетний – ему всего семнадцать лет. А раз так, в опеке, наверное, должны об этом знать?

– Карина Геворковна, вы говорили, что у вас осталась копия паспорта Полины, так? – вспомнил Шеин. – Не могли бы вы нам ее отдать?

– Разумеется, могу!

Уже через пять минут он держал в руках копию документа с адресом последней прописки девушки – улица Кораблестроителей, 17.

– Если вы что-нибудь вспомните, или Денис вдруг придет сюда, вы мне позвоните, хорошо? – попросил Антон, когда они с Дамиром уже поднялись, чтобы уходить. – Вот мои номера, звоните в любое время, – и он протянул ей визитку.

Выходя из квартиры, Шеин был уверен, что Карина Степанян непременно ему позвонит – не пройдет и пары дней. И еще он знал, что с удовольствием продолжит общение с этой знойной дамой с глазами лесной лани и пышным телом Вирсавии. Настроение у Антона поднялось, и осуждающий взгляд Дамира не мог его испортить: пусть этот примерный семьянин проводит свободное время у юбки своей благоверной, зато ему, вольному стрелку, доступны земные радости, о которых Ахметов может только мечтать. Дамир ни за что не признается, что хотел бы располагать собой так же, как его холостой приятель, ни от кого не зависеть и ни перед кем не отчитываться! Разведенная Карина Степанян тоже ценит свободу и независимость и, Антон нисколько не сомневался, в полной мере умеет ими наслаждаться.

* * *

Алла встретилась с Мариной в облюбованной ими много лет назад кондитерской, однако в этот раз на тарелке перед адвокатессой сиротливо лежал один-единственный эклер – как правило, подруга была вовсе не так скромна и от души уплетала пирожные, ничуть не заботясь о фигуре, которую, как она со смехом утверждала, уже ничто не способно испортить.

– Ну наконец-то! – нетерпеливо воскликнула она при виде приближающейся к столику Аллы. – Заждалась я тебя!

– Ну, знаешь ли, это вы, адвокаты, птицы вольные, а мы, рабочие лошадки…

– Ладно-ладно, кобылка ты моя, проехали! Дело не терпит отлагательств: твой Мономах задержан, и, боюсь, выцарапать его из кутузки легко не удастся!

– Сначала расскажи, на каком основании Никифоров вообще его задержал – и почему сейчас, ведь Далманову убили…

– Далманова тут ни при чем! – перебила Марина. – Убили еще одну девушку.

– А при чем здесь Мономах?

– Я так уверена, что ни при чем, если твой приятель, конечно, не тайный маньяк, а ты за все время общения с ним не смогла этого понять, – передернула плечами Марина. – Только Никифоров, по-моему, абсолютно уверен в том, что он – серийный убийца, «специализирующийся» на работницах медицины!

– Глупость какая-то! – фыркнула Алла. – Ты серьезно?

– Главное, что серьезен Никифоров.

– С какой стати?

– Ну, во-первых, убиенная – не просто медсестра, как Далманова: она живет неподалеку от Мономаха.

– Подумаешь, он, что, один там живет?

– На месте преступления нашли хирургический скальпель…

– Без отпечатков пальцев?

– Без, но не будем забывать, что Мономах присутствовал на месте первого преступления!

– Что-то еще?

– Кое-что, да. Не представляю, как Никифоров получил ордер на обыск, но в ванной Мономаха нашли вязаный шарф, испачканный в крови жертвы – я тебе, кажется, говорила по телефону…

– Шарф принадлежал жертве?

– Нет, это мужской шарф, но Гурнов, приятель Мономаха…

– Я в курсе, кто такой Гурнов! – резче, чем хотела, фыркнула Алла.

– Так вот, – не обращая внимания на раздражение подруги, продолжала адвокатесса, – Гурнов сказал Никифорову, что ни он, ни его приятель не носят шерстяных шарфов, однако Никифоров считает, что обнаружил серьезную улику.

– Ерунда!

– Но не для Никифорова!

Подруги помолчали некоторое время. Первой нарушила тишину Марина.

– Мне вот знаешь что интересно, – задумчиво пробормотала она, – с чего этот следак так старается? Такое впечатление, что его прямо-таки науськали на одного-единственного подозреваемого, и никаких других вариантов он даже не рассматривает! Как думаешь, есть у Мономаха враг, который обладает достаточным влиянием и связями, чтобы провернуть такое?

– У таких, как он, врагов всегда хватает, – вздохнула Алла. – Но в твоих словах есть резон: слишком уж Никифоров старается, просто из кожи вон лезет…

– Я надеюсь, что никакого ордера у Никифорова не было, поэтому он не стал осматривать дом Мономаха, а отправил опера туда, где обнаружилась улика, пока сам отвлекал нас разговорами.

– То есть они знали, где она лежит?

– В том-то и дело! Поэтому я уверена, что разрешения на шмон в жилище Мономаха Никифоров не получал, а значит, этот дурацкий шарф не может считаться честно добытой уликой, и я смогу добиться изъятия его из дела. Но сдается мне, наш приятель следак не остановится и продолжить копать под Мономаха. По правде сказать, ему больше ничего не остается: уже поздно признавать свою неправоту, ведь Никифоров поставил на него, и теперь нужно сделать все, чтобы Мономах оказался виновен!

– Есть во всем этом кое-что хорошее, – заметила Алла, обнимая пузатую кофейную чашку ладонями, словно пытаясь согреться в и без того теплом помещении.

– Да неужели? – скептически выгнула бровь Марина.

– Дело мое.

– Что?

– Дед выцарапал дело Мономаха у начальства Никифорова и сделал это так быстро, как я не могла и ожидать!

– Да ну?! Чего же ты молчала? Это же замечательная новость! Полагаю, Никифоров не обрадовался?

– Даже очень огорчился, – подтвердила Алла. – И это, опять же, наводит на размышления!

– Но как тебе удалось это провернуть, подруга?! – недоумевала Марина. – Как ты убедила Деда?

– Похоже, дело Мономаха связано с другим – тем, которое веду я. Его всучил мне Дед, и он понимает, что должен помочь, ведь я не обязана была соглашаться: я не занимаюсь делами о преследованиях, если речь не идет о серийных маньяках!

– Ты о той докторше, онкологе, да? Но как она связана с Мономахом – они что, знакомы?

– Нет, но, как выяснилось, Ольга Далманова работала в том же медицинском центре, что и Цибулис!

– Да ты что?

– И не просто в том же центре – она работала непосредственно с ней!

– Думаешь, кто-то расправился с медсестрой, а потом принялся преследовать доктора?

– Или, не сумев добраться до доктора, решил начать с медсестры.

– Но тогда версия Никифорова трещит по швам, ведь Далманова и вторая убитая – медсестры, а Цибулис – врач. Их убили, а ее – пока нет, значит, вряд ли речь идет о маньяке, верно? Ты говоришь, что Мономах даже не знаком с онкологичкой, да и о второй жертве не слышал! Насколько мне известно, у Никифорова нет зацепок, которые связывали бы Мономаха с кем-то, помимо Ольги Далмановой, да и с той – постольку-поскольку, значит…

– Значит, все совсем не так. Мне почему-то кажется, что ключевая фигура в деле – именно врач, а вовсе не медсестра.

– Доказательства? – подняла брови Марина. – Может, у Ольги были смертельные враги?

– Это вряд ли! Она жила с бабушкой, сыном и сестрой-инвалидом, никаких обиженных любовников, их ревнивых жен или обозленных коллег. Ничем не примечательная, вполне добропорядочная жизнь…

– И все же ее убили! Если это не маньяк, значит, не такая уж она была и добропорядочная!

– По-твоему, убивают только тех, у кого рыльце в пушку? – спросила Алла.

– Не всегда, но частенько, – усмехнулась Марина.

– А я считаю, что Далманову убили из-за Цибулис. Вернее, из-за чего-то, с чем связаны они обе. Или из-за кого-то. Мне с самого начала показалось странным, что доктор не настроена сотрудничать, словно не считает угрозы серьезными.

– Думаешь, она знает, от кого они исходят?

– Возможно, знает. Или догадывается. Она не выглядит напуганной, это ее покровитель волнуется!

– А покровитель…

– Владелец медицинского центра. Вернее, он владеет им на пару с женой.

– Так, может, обманутая супруга балует?

– Я бы тоже так подумала, но при чем тут медсестра?

– Да, странно… Хотя, возможно, мы просто не все знаем!

– Согласна. Однако в одном я уверена на сто процентов: Цибулис – врушка!

– С чего такой вывод?

И Алла поведала подруге о Полине Арефьевой и о ее самоубийстве.

– Выходит, она солгала дважды? – уточнила Марина, внимательно выслушав ее рассказ. – И о том, как умерла ее пациентка, и о том, что у нее есть брат?

Алла кивнула.

– И ты считаешь, этот самый брат – и есть убийца?

– Сестра Далмановой в разговоре с Мономахом упомянула о каком-то парне, с которым Ольга то ли ссорилась, то ли горячо обсуждала что-то на повышенных тонах у подъезда. Кроме того, именно Ольга уговорила брата покойной покинуть «Светочъ» в тот день, когда он устроил там скандал – вряд ли это совпадение!

– Но за что ему убивать Ольгу? – развела руками адвокатесса. – Если они нормально общались…

– А вдруг она пообещала ему что-то и не выполнила?

– Например?

– Допустим, заставить Цибулис признаться.

– В чем? Арефьева покончила с собой, а врач виновна лишь в том, что скрыла сам факт случившегося! Кроме того, мне кажется, виновата не столько она, сколько руководство медцентра: вряд ли она не рассказала любовнику о случившемся, а он, скорее всего, распорядился обставить неприятное дельце так, чтобы комар носа не подточил!

– Думаю, ты недалека от истины, – кивнула Алла. – Ольга могла сказать брату Полины, что сумеет заставить Цибулис рассказать правду о случившемся…

– Но это означает, что он эту самую правду знал, – перебила Марина. – Откуда? От Ольги? Зачем бы ей ему рассказывать?

– Чего не знаю, того не знаю… Но если предположить, что Далманова ему что-то пообещала и не выполнила, он мог сорвать на ней злость! А тебе не кажется необычным сам способ убийства?

– Хирургический скальпель?

– Ну да – откуда он у парня? Хорошо, мог купить или спереть где-нибудь, но вопрос – зачем? Когда человек зол и убивает в состоянии аффекта, он может задушить, избить до смерти или использовать подручные средства – кухонный нож, тяжелый предмет и так далее. Почему скальпель?

– Не поверишь – я задаю себе тот же вопрос! Ты в курсе, что репортеры прозвали убийцу «Хирургом»?

– То есть газетчики уже пронюхали?

– Точно! Получается, кто-то «слил» им секретную информацию. Произошло всего два убийства – слишком мало, чтобы считать их серией!

– Никифоров?

– Не исключено: он мог поделиться со СМИ с целью вогнать очередной гвоздь в гроб Мономаха, которого он, похоже, твердо вознамерился закатать на нары! Его имя пока не называется, но… В общем, мне нужно срочно поболтать с Мономахом – слава богу, я теперь могу это сделать беспрепятственно!

– Слушай, подруга, я кое-что хотела тебе сказать, – проговорила адвокатесса, как показалось Алле, немного неуверенно. – Не волнуйся, это не имеет отношения к делу об убийстве, но ты дорога мне, поэтому…

– Ты меня пугаешь!

– Мне кажется, Мономах не для тебя.

– В смысле? – Алла растерялась. – Если ты забыла, у меня сейчас есть мужчина…

– Да я-то в курсе, с кем ты сейчас! Но я давно тебя знаю и вижу, что, стоит Мономаху поманить, ты бросишь своего детектива и поскачешь за ним, как горная коза, уж прости за сравнение!

– Он не поманит. Если б хотел, давно бы это сделал…

– Вот и я о том же: забудь о нем, как о предмете страсти, построй нормальные отношения со своим сыщиком и… короче, я же знаю, что ты всегда мечтала о семье, в отличие от меня!

– А с чего ты вообще об этом заговорила? – поинтересовалась Алла, чувствуя, что не просто так подруга подняла эту тему.

– Мономах не один.

– Даже не сомневаюсь – у него всегда кто-то есть!

– На этот раз, похоже, все серьезно. Ты с ней знакома, это Нелидова.

– Главврач больницы?

Марина молча кивнула.

– А почему ты решила, что…

– Ты бы видела, как они общаются – как любовники, причем не просто соседи по постели, а близкие люди: она выговаривала ему за то, что он не рассказал ей о своих проблемах со следователем… Короче говоря, Нелидова ведет себя так, словно имеет все права на Мономаха, а он и не пытается возражать! Вот почему я предлагаю тебе забыть о нем, как о мужчине, и думать только о работе.

– Мариш, я только о ней и думаю, – улыбнулась Алла, надеясь, что ее улыбка не выглядит фальшивой: слова подруги о том, что главврача больницы и Мономаха связывают романтические отношения, причинили ей боль, хотя даже самой себе она ни за что не призналась бы в этом. Она говорила себе, что он не один, у него непременно должна быть женщина, но надеялась в глубине души, что все это несерьезно. Но может ли быть «несерьезно» с главным врачом учреждения, в которым Мономах работает? Слишком рискованно, ведь в коллективе все всем становится известно, рано или поздно, да и крутить любовь с начальницей, не имея серьезных планов, может быть опасно! Замужем ли Нелидова? Вдруг их отношения – всего лишь секс без обязательств? С другой стороны, не доверять Марине нет никаких причин: она достаточно наблюдательна, чтобы понять, что происходит между двумя людьми.

– Я думаю только о работе, – повторила Алла, как будто пытаясь убедить в этом не только подругу, но и себя саму. – А еще о том, чтобы невиновный не попал под жернова системы, которые, как мы обе с тобой знаем, перемалывают в муку и виновных, и невинных, стоит им оказаться с этой самой системой один на один… Ну, что, может, закажем что-нибудь поесть? Я проголодалась!

* * *

Квартира в доме семнадцать по улице Кораблестроителей тоже оказалась пустой – во всяком случае, как ни трезвонили поочередно в звонок Дамир с Антоном, никто не отозвался. Когда Антон принялся стучать, распахнулась соседняя дверь, и в проеме показалась симпатичная юная мордашка в обрамлении намотанного на голову полотенца.

– Мужчины, вы что, обалдели? – недовольно вопросила мордашка, разглядывая незнакомцев. – Дверь же сломаете!

– Как хорошо, что вы дома! – воскликнул Антон, выступая вперед. – Вы, случайно, не в курсе, где ваш сосед?

– Который?

– Тот, кому квартира принадлежит.

– По-моему, он где-то за границей. То ли в Австралии, то ли в Канаде. Работает он там.

Опера переглянулись.

– А Полина… – начал было Дамир.

– Откуда вы знаете Полинку? – насторожилась девушка.

Оперативники почти одновременно предъявили удостоверения СК.

– Так вы не из опеки? – с видимым облегчением выдохнула она.

– Из опеки? – удивился Антон.

– Заходите! – скомандовала мордашка, распахивая дверь пошире и отступая в глубь коридора. – Меня, кстати, Роза зовут, – представилась она, когда все трое оказались в просторной гостиной, почти лишенной мебели. Шеин подумал, как мало для жизни нужно современной молодежи – телефон, компьютер да диван. Одежду можно попросту разбрасывать где попало, кухня давно стала пережитком прошлого, ведь можно заказать доставку… Ну, к счастью, ванная с туалетом пока не потеряли своей актуальности. Однако в гостиной Розы было довольно чисто: никаких предметов туалета, свисающих со спинок стульев – собственно, и стульев-то в комнате не наблюдалось – только небольшой раскладной диванчик, на противоположной стене – телевизор, под ним – тумбочка. Все.

– Так вы, значит, Роза, были знакомы с Полиной? – уточнил Антон, закончив глазеть по сторонам. Занятие не больно-то интересное в помещении, где взгляду не за что зацепиться. Ну, разве что за большую фотографию, висящую над диваном, на которой две девушки стояли, обнявшись, на фоне Казанского собора. Одна из них, определенно, хозяйка квартиры, а вторая, возможно, подруга или сестра.

– Были, – кивнула она, встав спиной к окну. – Дружили, можно сказать – ну, насколько могли дружить такая, как я, и… кто-то вроде нее.

– Что вы имеете в виду?

– Я – студентка, живу у тетки, которая переехала за город. Подрабатываю в кафе быстрого питания. А Полинка – она модель, вы знаете?

Шеин кивнул.

– Ну вот, а это означает – дорогие шмотки, пафосные тачки и богатые любовники. Только вы не подумайте, что я ей завидовала… Вернее, конечно, завидовала, но зла не желала: она хорошая была, Полинка. И не жадная.

– Почему вы так говорите?

– Она дарила мне косметику, вещи, которые я ни за что не смогла бы приобрести на те гроши, что зарабатываю! У нее случались частные показы, рекламные съемки, и ей перепадали всякие классные штучки… Так что, близкими подругами нас, конечно, назвать нельзя, но мы часто общались.

– Значит, нам повезло! – вставил Дамир. – Вы не подскажете, Роза, как нам найти Дениса Арефьева?

– Дениску? – снова напряглась девушка. – Зачем он вам?

– Почему вы подумали, что мы из опеки? – вопросом на вопрос ответил Антон.

– Потому что они уже приходили. Дважды.

– Зачем?

– Не за чем, а за кем – за Дениской, само собой!

Дамир и Антон снова обменялись быстрыми взглядами.

– Роза, а сколько лет Денису? – спросил Ахметов.

– Семнадцать. Вы, что, не в курсе?

– Честно говоря… нет, мы знали, что он молод, но не думали, что настолько!

– Он несовершеннолетний, вот его и хотели забрать в детский дом. С одной стороны, правильно, конечно, ведь ему жить негде, а с другой…

– Почему ему негде жить?

– Ну как – хата же съемная, так? – пожала плечами Роза. – Полька ее специально для брата снимала, а теперь, когда ее нет…

– Получается, они жили раздельно, несмотря на возраст Дениса? – прервал ее Антон. – И как они это провернули? В смысле, почему органы опеки раньше не заинтересовались?

– Так Полька же не афишировала! Ей любовник снимал шикарную хату в центре, но не хотел, чтобы там проживал еще и ее младший брат – кому такое понравится? Вот она и продолжала платить за эту квартиру, а сама часто приезжала, иногда даже ночевать оставалась. Когда любовник надолго уезжал, она звала Дениску к себе…

– Она являлась официальным опекуном Дениса?

– Думаю, да. Во всяком случае, на родительские собрания иногда ходила.

– А их родители, где они?

– Понятия не имею! Поля не распространялась на этот счет – по-видимому, ничего хорошего о своих предках сказать не могла. А может, они умерли? Я только знаю, что Полина и Дениска приехали в Питер несколько лет назад… Из Усть-Илимска, кажется. Ей повезло устроиться в модельное агентство и сразу найти богатого папика, который давал бабки на ее раскрутку. Полька красивая была, но без денег в этом бизнесе сложно карьеру сделать… Дениска ходил в крутую школу, занимался программированием.

– Программированием?

– Да, у него талант. Знаете, сколько раз он меня с компьютером выручал? Золотые руки у парня! Только вот теперь опека на Дениску охоту открыла: без Полинки его, скорее всего, поймают и отправят в приют до совершеннолетия.

– А других родственников у брата с сестрой нет?

– Во всяком случае, мне о них неизвестно.

– И вы не в курсе, куда подевался Денис?

Роза покачала головой.

– Тетки из опеки мне настоящий допрос учинили, как преступнице, представляете?!

– Могу представить, – пробормотал Антон. В его памяти еще свежи были воспоминания о недавнем деле, связанном с выпускниками детских домов и «отжатием» у них квартир, выделяемых государством детям-сиротам. В том деле сотрудники органов опеки сыграли одну из ключевых отрицательных ролей, и, если до тех пор Шеин не имел никакого определенного мнения о работниках этой сферы, то теперь оно стало резко отрицательным.

– А мужик – тот вообще меня напугал, – продолжала Роза. – Я еще подумала: ну как таких мордоворотов в опеку работать берут, он же чистый уголовник!

– Так еще и мужчина приходил?

– Да. Трезвонил в дверь, стучал ногами… Я пожалела, что вышла, честное слово! Мне даже показалось, что он затолкает меня в квартиру и начнет пытать!

– И что ему было надо?

– То же, что и теткам – Дениса хотел забрать.

– И он сказал, что из опеки?

Роза кивнула.

– Документов не предъявлял, да я и не спрашивала – куда там, у такого гориллы-то!

– Что вы ему сказали?

– Да ничего, я же ничего не знаю!

– Прям-таки ничего? – изогнул бровь Антон. Его мимика при общении с представительницами прекрасного пола была отрепетирована перед зеркалом и доведена до совершенства. – Бросьте, Роза: вы же дружили с Полиной, неужели ее брат вам совсем не доверял?

– Почему не доверял? – возмутилась девушка. – Очень даже доверял! Просто я действительно не в курсе, где он прячется – Дениска не говорил, чтобы я никому не смогла проболтаться. Он сказал, что так и ему, и мне спокойнее.

– Выходит, он возвращался сюда? – поймал ее на слове Антон.

Роза поняла, что сболтнула лишнее, но отступать было поздно.

– Дениска… он приходил всего один раз после того, как опека впервые заявилась. Я рассказала ему об этом, и он исчез, но через несколько дней пришел за какими-то вещами. Я спросила, где он живет, но он отказался говорить. На самом деле, и правильно, что отказался: если бы я знала что-то, вполне могла сказать тому мужику – он был такой жуткий…

– Сможете его описать? И женщин – тоже, на всякий случай.

* * *

– Ты здесь?

Голова Аллы была слишком занята Мономахом, его делом и, в немалой степени, тем, что сказала Марина, поэтому слова Дмитрия вырвали ее из глубокой задумчивости и заставили вспомнить о присутствии любовника. В последние несколько дней они почти не виделись: Негойда занимался слежкой за неверным мужем, а Алла – понятно чем.

– Да, прости, – улыбнулась она, переводя взгляд с привычного городского пейзажа за окном на Дмитрия, неслышно подошедшего и стоящего рядом с двумя бокалами аргентинского «Мерло».

С некоторых пор Алла начала отдавать предпочтение алкоголю из Нового Света: значительное подорожание европейских марок сделало свое дело, и Алла, отведав продукцию южноафриканских и южноамериканских производителей, пришла к выводу, что они не хуже, если не лучше, чем французские или итальянские вина. Напитки она покупала сама: Дмитрий неплохо разбирался только в водках и коньяках. Он в общем-то был мало приспособлен для семейной жизни – из тех мужчин, которые свято верят, что еда зарождается в холодильнике, белье стирается само, а помещения сияют чистотой без участия человека. Однако есть во всем этом и свои плюсы. Во-первых, Алла могла все делать на свой вкус, не опасаясь, что Негойда выразит недовольство. Во-вторых, что немаловажно, он отличался редкой непритязательностью и легко относился к быту: несвежее постельное белье, отсутствие обеда, ужина или чистых полотенец его не волновали – он бы даже не заметил большей части того, на что нередко, не имея на то ни малейших оснований, обращают внимание другие мужчины, любящие выговаривать партнершам и женам за плохо вымытую посуду или не так выглаженные рубашки. Узнав, что есть в доме нечего, Дмитрий достает телефон и, поинтересовавшись, чего бы Алле сегодня хотелось, заказывает еду на дом. Рубашек он не носит, только водолазки и футболки, из штанов признает исключительно джинсы, а значит, не стоит беспокоиться о «стрелках»… В общем, частный детектив – во всех отношениях удобный любовник, и Алле грех жаловаться, как считает Марина Бондаренко: немалое количество женщин вынуждены изо дня в день сносить бесконечные придирки своих половин и выполнять каждую их прихоть без надежды на благодарность или сочувствие.

Вручив Алле бокал, Негойда встал рядом и устремил взгляд в окно.