Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"
Автор книги: Ирина Градова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 58 (всего у книги 334 страниц)
– Что, даже не звонила?
– Я звонила. Дашка все время отговаривалась, что у нее нет ни одной свободной минутки, поэтому встречаться ей недосуг и даже по телефону болтать некогда… Обидно, честное слово, ведь всю жизнь вместе!
– Значит, имя Роман Саблин вам ни о чем не говорит?
– А кто это?
– Да не суть… Хорошо, Оля, я все-таки попрошу вас найти телефон Марии Ладогиной: возможно, она знает больше, чем вы.
* * *
Дамир не горел желанием общаться с представителями золотой молодежи. Он терпеть не мог детишек богатых родителей, считающих себя выше всех остальных на том лишь основании, что их предки чего-то добились в жизни.
Поэтому он не был удивлен тем, что большинство друзей Романа Саблина оказались именно теми чванливыми недорослями, каких он ожидал встретить.
Белкин предоставил ему короткий список имен, фамилий и телефонов, выуженных из соцсетей, и, пообщавшись с доброй половиной приятелей и приятельниц парня, Ахметов ощущал легкую тошноту: девицы томно махали нарощенными ресницами прямо ему в лицо, откровенно разглядывая потертую кожанку и видавшие виды ботинки (честное слово, нужно было отправить в это логово гламура Антона – уж он бы точно не подкачал!).
Самое обидное, что у Дамира информации не прибавилось.
Да, Роман действительно обожал женский пол и волочился за каждой мало-мальски привлекательной юбкой, но гораздо больше он любил развлечения с друзьями, ночные клубы и экстремальные виды спорта.
В целом парень даже начинал нравиться Ахметову: он не одобрял его неразборчивость в связях, но необходимо принять во внимание юный возраст паренька, в котором даже Дамир, ныне примерный семьянин, мало в чем себе отказывал. Причем отказывать приходилось не по причине добропорядочности, а лишь из-за отсутствия финансов.
А теперь представьте, что у молодого человека нет недостатка в деньгах и он может позволить себе буквально все – долго бы вы продержались пуританином?
Вот и Дамир пуританином не являлся, как не являлся и ханжой, хоть и знал, что коллеги причисляют его к таковым. И все из-за посещения мечети и наличия единственной любимой супруги? Глупо!
Екатерина Шипова стала одной из последних, с кем довелось говорить Дамиру.
Девушка выбивалась из общего сонма приятелей Саблина – она не была красоткой и предпочитала в одежде спортивный, а не глянцевый стиль.
Сдвинув очки на кончик курносого носа, она спокойно и внимательно слушала опера.
– Даша? – переспросила она, наморщив веснушчатую переносицу. – Никого не знаю с таким именем!
– Она не из вашей тусовки.
– Правда?
– Работала в доме его родителей.
– Что?
Неожиданно Катя откинула голову назад и звонко расхохоталась.
– Я сказал что-то смешное? – с легким раздражением поинтересовался Дамир.
– Вот уж точно! – немного успокоившись, кивнула девушка. – Чтобы Ромка – и с прислугой?
– По-вашему, такое невозможно?
– Да совершенно исключено! Он слишком требователен, чтобы соблазниться кухаркой или горничной.
– Дарья была достаточно хороша собой…
– Ой, бросьте! Вы ведь уже встречались с другими ребятами?
Дамир кивнул, не понимая пока, к чему клонит Катя.
– Видели девчонок? Я с ними только потому, что умная. Я – умная, а они – красивые. Я помогаю им с учебой, а они берут меня в компанию. Это своего рода договор, понимаете?
На взгляд Ахметова, его собеседница была ничем не хуже остальных девчонок из окружения Саблина, хотя, конечно, ее стиль сильно отличался от их – глядя со стороны, никто не заподозрил бы, что девушка вроде Катерины может иметь что-то общее с разодетыми в дорогие бренды красотками.
Парни были им под стать, причем носили они эксклюзивные бренды так, как носят их голливудские артисты – небрежно, словно бы и не сознавая, что на них надето.
Но Дамир понимал, что, скорее всего, это лишь иллюзия, и любой или любая из них мгновенно «отсканирует» прикид каждого, с кем столкнет их жизнь, и безошибочно назовет фирму-производителя и цену в долларах или евро.
– А еще у меня богатый папа, – непонятно зачем добавила Катя, снимая очки и аккуратно кладя их на стол. – Правда, он с нами не живет.
Беседа происходила в кафе главного корпуса СПБГУ, где в этот ранний час было всего несколько небольших группок студентов.
– Иначе бы меня просто не приняли, – пояснила она, заметив выражение недоумения на лице опера. – А так… Я могу позволить себе все то же, что и они, – просто не хочу. У меня другой круг интересов.
– Какой же?
– Ну, я хочу кем-то стать, понимаете? Сама по себе, а не как папина дочка. Я не собираюсь выскочить замуж сразу по окончании универа и повесить диплом на стеночку под стекло, чтобы при случае демонстрировать его гостям!
– А ваши подруги, значит, именно так и намерены поступить?
– Разумеется, – совершенно серьезно подтвердила Катя. – У большинства и дата свадьбы уже назначена. Половина выходят за иностранцев, так что государство зря потратило деньги… С другой стороны, может, и нет, ведь почти все мы здесь на платной основе!
– И вы?
– И я, ведь бесплатных мест на моем факультете было всего три. Я точно знаю, что они ушли «олимпиадникам». Из Дагестана и Чечни.
– Давайте вернемся к Роману…
– Ромка, он как я.
– В каком смысле?
– Он тоже не хотел жить за счет родителей. Учиться ему не нравилось, ведь это папаша его на юридический пропихнул, а Ромку юриспруденция вовсе не интересует! Вот его отправили в Мюнхен – за каким, спрашивается, чертом?!
– А чем же он тогда хочет заниматься?
– Он экстрим любит, хотел, чтобы его будущая профессия была связана с этим…
– Хотел? – переспросил Дамир. – То есть больше не хочет?
– Его родители категорически против. Отец четко сказал, что не даст Ромке денег на «баловство», он хочет, чтобы сын встал во главе его фирмы и занимался корпоративным или в крайнем случае уголовным правом.
– Я тут поговорил с вашим окружением и выяснил, что постоянной девушки у Романа в последнее время нет…
– Да у него ее никогда и не было! – перебила Катя, отмахнувшись от слов собеседника как от назойливого насекомого, незримо летавшего над столиком. – Ромке девчонки нужны только время провести, а потом ему неинтересно. Потому у него две категории бывших подружек – те, кто люто его ненавидят, и те, кто становятся его друзьями.
– А к какой же группе вы относите себя? – поинтересовался Ахметов, помимо воли захваченный историей о сложных отношениях внутри золотой тусовки.
– Естественно, ко второй! – фыркнула девушка. – Начнем с того, что я никогда с ним не спала – не в его я вкусе, понимаете? Поэтому мне легче. А насчет другой категории… Он ведь им ничего не обещал, а они уж и губу раскатали – не его проблема!
– А почему вы считаете, что Роман не мог увлечься девушкой, работающей в его доме, – только на том основании, что они принадлежат к разным социальным слоям?
– Да нет. Конечно, Ромке интересны девчонки, с которыми есть о чем поговорить, а не только потра… ну, вы поняли. А еще они должны быть красивыми, но главное – не иметь проблем.
– Каких проблем?
– Да любых! Материальных, психологических… Как только Ромка видит, что девчонка навострила лыжи под венец, он тут же сливается! Любая девица, которой повезло устроиться на работу в дом Саблиных, мечтает лишь об одном – захомутать молодого хозяина, это и ежу ясно! Особенно если она хороша собой, как вы описываете. Только вот Ромку голыми руками не возьмешь: он скользкий, как угорь, когда речь идет об обязательствах. И он, что бы вы там себе ни думали, отнюдь не дурак: Ромка ни за что на свете не связался бы с девчонкой из низов, отлично сознавая, чего ей на самом деле надо!
Дамир задумчиво помешивал ложечкой остывший чай в толстостенной фаянсовой чашке.
То, что поведала ему Катерина, как-то не вязалось с их предположениями, и это еще больше запутывало дело. С другой стороны, Шипова – не самая близкая приятельница молодого Саблина, и ей может быть что-то неизвестно о его личной жизни.
Оставалось опросить еще двоих, и Дамир надеялся, что кто-то из них сможет пролить свет на отношения Романа и Дарьи.
* * *
Мономах позвонил по телефону, продиктованному заводчиком какаду, но механический голос ответил ему, что данный номер не существует.
Ну, чему тут удивляться, ведь в последний раз хозяин птицы выходил на связь десять лет назад!
К счастью, у Мономаха имелись кое-какие его данные – по крайней мере, имя и род занятий: Аркадий Андреевич Рукояткин, антиквар.
Введя его в поисковик, Мономах выяснил, что господину Рукояткину принадлежит довольно известная в узких кругах коллекционеров сеть антикварных салонов под названием «Нужные вещи».
Интересно, как вышло, что такой человек в одночасье лишился любимого питомца?
Определенно, мужичонка, у которого Мономах купил птицу за пять тысяч рублей, не мог быть вхож в его дом, а уж в салон его и подавно не пропустила бы охрана!
На сайте обнаружился телефон головного офиса, однако на просьбу Мономаха пригласить к трубке Рукояткина ему сухо ответили, что «господин Рукояткин недоступен» и дали отбой. Не «не может сейчас подойти» или «отсутствует, перезвоните позже», а именно «недоступен» – что бы это, черт подери, значило?
Повторные звонки не возымели эффекта.
Видимо, придется ехать и встречаться с Рукояткиным лично!
Выходя из кабинета на обход, Мономах получил сообщение от Кац, просившей его зайти, когда будет время.
Замотавшись, он благополучно позабыл о нем и вспомнил, лишь собираясь уходить.
Чертыхнувшись про себя, он снял пальто, которое уже успел надеть, снова натянул халат и направился к лифту.
– Я знала, что вы придете! – победно воскликнула нейрохирург, вставая из-за стола при появлении Мономаха. – Вот, сижу в ожидании!
– Извините, много дел… – начал он, но Кац остановила его властным взмахом руки.
– Владимир Всеволодович, мы оба с вами в курсе, какая у нас работа – не стоит оправдываться! Да вы, в сущности, и не обязаны беспокоиться о чужих пациентах, просто мне показалось, что судьба этого бедного мальчика вас тронула. Я ведь права?
Он кивнул и спросил:
– Зачем все-таки вы меня пригласили, Суламифь Моисеевна?
– Поболтать. О пациенте.
– Есть новости?
– Видите ли, Владимир Всеволодович, дело деликатное…
– Да что тут деликатного, не пойму? Парень что-нибудь вспомнил? Если да, то нужно срочно…
– Мне кажется, он врет, – быстро сказала Кац, не дав Мономаху закончить.
Он опешил.
– По поводу чего врет?
– По поводу амнезии. Все он прекрасно помнит, только вот не хочет признаваться!
– Но откуда вы знаете, что правы?
– У меня стаж работы сорок лет, вот откуда! Мозг, конечно, область малоизученная, а мы, нейрохирурги, лезем в него, ни черта не понимая в том, что делаем, но… Все-таки я кое-что видела в жизни, и опыт заставляет меня думать, что парень – врунишка!
Мономах помолчал.
– Ну а от меня-то вы чего хотите? – задал он вопрос после паузы. – Я в ваших высоких материях не разбираюсь, мне бы кости ломать да суставы выворачивать…
– Зато вы разбираетесь в расследованиях! – снова перебила Мономаха Кац. – И не смотрите так: все знают, что вы помогали дамочке из СК, и у вас отлично выходило!
– На самом деле я…
– Владимир Всеволодович, я боюсь, он не просто так симулирует.
– Считаете, он какой-то бандит, что ли?
– Да нет, вряд ли… Мне кажется, он боится. И боится не полиции.
– Полагаете, он в опасности?
– Понятия не имею, потому-то я к вам и обратилась!
– И что, по-вашему, я могу сделать? – развел руками Мономах. – Если уж он вам не доверяет…
– Я не знаю, какие вопросы задавать, но, думаю, его можно вывести на чистую воду, если попытаться! Но мне бы не хотелось, чтобы пытался полицмейстер, понимаете?
– Но я ведь тоже не специалист – что, если все испорчу?
– Я в вас верю. Ну что, поговорите с парнем?
И с чего это она так в нем уверена, когда даже он сам сомневается?
– Ладно, попробую, – вздохнул Мономах. – Прямо сейчас?
– Давайте завтра, хорошо? С утра. В его случае каждый день имеет значение: завтра он будет чувствовать себя лучше, чем сегодня, да и у вас будет время подумать, какие вопросы следует задавать, так ведь?
На улице, вопреки обыкновению, было… хорошо! Ветер, бушевавший с утра, стих, тучи разошлись, позволив солнечным лучам пробиться к влажной земле, и Мономах с тоской подумал о том, что сейчас ему следовало бы отправиться домой, погулять с Жуком, поболтать с Сархатом…
Но нет, нужно ехать к Рукояткину, чтобы выяснить, как поступить с попугаем. С одной стороны, он уже сделал больше, чем любой другой на его месте: нашел заводчика, созвонился с магазином хозяина птицы – ну кто виноват, что того не оказалось на месте?
А вдруг этому Рукояткину надоел его попугай – возможно же такое, верно? Вот он и сбагрил его алкашу, который, в свою очередь, перепродал птичку первому встречному…
Но что-то мешало Мономаху в это поверить.
После разговора с хозяином питомника ему показалось, что не мог Рукояткин вот так просто отказаться от друга!
Значит, нужно пройти весь путь до конца, встретиться с владельцем и выяснить, какие причины толкнули его на такой шаг. Или все гораздо проще, и попугая банально украли с целью наживы.
К счастью, из-за разговора с Кац Мономах пропустил «пробковое» время, поэтому добрался до центрального магазина «Нужные вещи» быстро.
Снаружи магазинчик в районе станции метро «Адмиралтейская» (то есть в самом центре, надо заметить) выглядел непритязательно, но Мономах знал, что обманываться на этот счет не стоит: место расположения говорило само за себя – историческое здание Адмиралтейства всего в двух шагах, как и другие знаменитые на весь мир достопримечательности, а посещать торговые точки по соседству могут себе позволить только самые состоятельные граждане. К которым Мономах не относился.
Внутри магазин оказался больше, чем можно было предполагать: он состоял из нескольких помещений, но Мономаху не удалось как следует осмотреться, потому что к нему подскочила молодая женщина, одетая в черную юбку-карандаш и белоснежную блузку, так сильно накрахмаленную, что, казалось, если до нее дотронуться, она захрустит. На груди, вызывающе выдающейся вперед, болтался бейджик, приколотый золотой булавкой, с именем и фамилией. Под ними крупными буквами значился род занятий – «консультант». Ее глаза внимательно сканировали посетителя, прикидывая, покупатель это или просто зевака, решивший поглазеть на дорогие вещи из любопытства.
К счастью, в последнее время Мономах носил итальянское пальто, привезенное бывшей женой в качестве подарка из Милана пару лет назад. Ботинки тоже не подкачали – он купил их сам в интернете с большой скидкой, только вот пальто и обувь не очень подходили к джинсам, но Мономаху, честно говоря, было на это плевать, ведь он пришел сюда по делу.
– Я могу вам помочь? – прощебетала консультант, очевидно удовлетворенная его внешним видом.
Он заметил, что у нее красивая улыбка, хотя зубы не очень хороши – похоже, девушка курит.
– Наверное, можете, – сухо ответил Мономах. – Мне нужен господин Рукояткин.
– К-кто? – поперхнулась вопросом консультант.
– Аркадий Андреевич Рукояткин, владелец вашего э-э… салона. Как мне с ним встретиться?
– Боюсь, это невозможно, – пробормотала консультант.
– Почему?
– Простите, а зачем вам понадобился Аркадий Андреевич?
– По личному делу.
– Ну, если по личному, то тогда странно, что вы…
– Анжела, с кем ты разговариваешь? – раздался властный, хорошо поставленный голос, и из соседнего помещения вышла дама лет пятидесяти, но отлично сохранившаяся. Скорее всего, благодаря множественным косметическим процедурам и умелому макияжу, издали она выглядела лет на тридцать, но при ближайшем рассмотрении становились видны возрастные изменения, которые невозможно скрыть – особенно на цепкий медицинский взгляд, подмечающий детали.
У Мономаха в приятелях числился известный в городе пластический хирург. Так вот он частенько жаловался, что давно перестал смотреть на женщин как на личностей – все они кажутся ему несовершенными, и он первым делом начинает выискивать в их внешности изъяны, нуждающиеся в устранении.
Мономах, слава богу, был не столь предвзят, и ему не казалось странным желание женщин и, чего уж греха таить, мужчин скрыть свой истинный возраст.
Впрочем, фигура у мадам была отличная, а уж это, извините, зависит только от силы воли и желания человека, хирурги тут бессильны: никакие липосакции и подтяжки не заменят правильного питания и спортзала!
– Да вот, Тамара Михайловна, господин желает видеть Аркадия Андреевича! – сообщила консультант, с явным облегчением передавая Мономаха в руки…
Кстати, в чьи руки?
– А зачем, простите, вам понадобился мой дядя? – поинтересовалась дама, слегка нахмурив безупречно гладкий лоб.
Это далось ей не без труда – очевидно, инъекции ботокса сделаны совсем недавно.
– А-а, так вы племянница господина Рукояткина! – обрадовался он. – Ваша сотрудница не смогла дать мне вразумительного ответа…
– По поводу?
– Мне нужно поговорить с вашим дядей.
– Боюсь, это будет затруднительно, – проговорила женщина. – Дядя умер чуть больше месяца назад.
– Как – умер? – переспросил Мономах и тут же понял, как глупо прозвучал его вопрос.
Однако племянница покойного восприняла его буквально.
– Сердечная недостаточность, – сказал она. – Такое случается с пожилыми людьми. Для нас это огромная утрата, но, если вы о чем-то договаривались с дядей, я непременно вам помогу! Вы что-то заказывали или…
– Вы меня неправильно поняли, я не являюсь клиентом господина Рукояткина… Примите мои соболезнования!
– Благодарю. Так зачем же вам понадобился дядя?
– У него украли попугая! – брякнул Мономах, не желая рассказывать долгую историю приобретения птицы.
– Что?! – вытаращила глаза собеседница.
– Траурного какаду.
– Простите, но здесь, видимо, какая-то ошибка: дядя недолюбливал все виды живности, включая пернатых!
В этот момент Мономаха отвлекло какое-то движение за стеклом магазина напротив.
Входя в «Нужные вещи», он краем глаза заметил, что там располагался мебельный магазин. Кто-то стоял у витрины, рядом с выставленными на ней стульями с резными спинками. Стульев было аккурат двенадцать. Мономах не мог разглядеть не только лица человека, смотревшего на него через улицу, но даже и сказать, мужчина это или женщина. А может, человек вовсе и не на него смотрел?
Отведя взгляд, он попытался возразить:
– Но как же, я связывался с заводчиком…
– Ах, вы про ту птичку! – отмахнулась племянница Рукояткина. – Действительно, много лет назад дядя приобрел попугая. Только вот, как я уже сказала, он никогда особо не любил животных и раньше не держал их. Думаю, попугай показался ему хорошим интерьерным решением – ну, знаете, вроде большого аквариума, например. Однако птица требовала много внимания и была непроста в содержании. Поняв, что совершил ошибку, дядя продал его кому-то из друзей, более опытных в таких делах… Но откуда вам все известно?
– Дело в том, что я, кажется, нашел этого самого попугая.
– Такое вряд ли возможно: все случилось так давно! С чего вы вообще взяли, что птица – та самая?
– Она окольцована, а на кольце есть информация о заводчике, который и дал мне координаты вашего покойного дяди.
– Понятно. Что ж, как бы то ни было, дядя давно избавился от попугая. Кто бы его ни украл, вам нужно иметь дело с новым владельцем.
– А вы, случайно, не знаете, кто бы это мог быть?
– Понятия не имею! Дядя не обсуждал со мной птицу – он считал ее обузой и при первой же возможности отдал. Простите, это все, чем я могу вам помочь?
– По всей видимости, да, – пробормотал Мономах.
– Тогда хорошего вам вечера!
Выйдя на улицу, он по привычке взглянул на небо – ни облачка, а ведь дело к ночи! Странно даже, что магазины в центре работают так долго – на часах начало десятого!
Он посмотрел через улицу на витрину мебельного магазина. Никто не входил и не выходил, однако свет горел ярко, а значит, они тоже еще открыты.
Мономах решил рискнуть.
Как и «Нужные вещи», магазин оказался гораздо просторнее внутри, чем выглядел снаружи – наверное, это свойство всех помещений, находящихся в старинных зданиях.
Его никто не встретил у дверей, поэтому Мономах получил возможность пройтись по магазину.
В последний раз он покупал мебель, когда они с сыном обставляли дом. Правда, почти всем занимался Тема, Мономах лишь давал добро – если у него было время взглянуть на то, что предлагал сын.
Надо признать, в таком магазине, как этот, Мономах смог бы позволить себе разве что от дохлого осла уши, как говаривал Остап Бендер: ценник кусался.
Заметив какое-то движение справа, Мономах повернулся в ту сторону и увидел крошечного пожилого мужчину в старомодном костюме с повязанным под воротником рубашки шейным платком.
– Доброго вечера, – поздоровался незнакомец.
Мономах почему-то сразу решил, что это и есть хозяин магазина.
– Чем могу помочь?
– Скажите, вы знакомы с господином Рукояткиным? – напрямую задал вопрос Мономах: скорее всего, именно этот человек наблюдал за ним через стекло, ведь больше здесь никого нет.
– С Аркадием Андреевичем? – медленно переспросил тот. – Да, имел честь. А вы, простите, кем ему приходитесь?
– Да никем. Видите ли, ко мне случайно попала его птица…
– Капитан?!
– Капитан?
– Ну, вы сказали, птица Рукояткина… Кстати, какой он породы? – вдруг подозрительно нахмурился дядечка.
– Какаду. Траурный.
– Точно! Позвольте представиться, меня зовут Моськин Олег Григорьевич.
Мономах подумал, что фамилия как нельзя больше подходит этому маленькому, сухонькому человечку.
Он в свою очередь тоже представился.
– Молодой человек, а не выпить ли нам кофейку? Я, пожалуй, закроюсь, ведь вряд ли кто-то решит посмотреть мебель на ночь глядя, верно?
Не дожидаясь ответа, старик подошел к двери и перевернул табличку с надписью «Открыто» обратной стороной.
«Молодым человеком» Мономаха называло считаное число людей, ведь ему перевалило за сорок пять, однако по сравнению с хозяином магазина он, пожалуй, действительно являлся таковым.
Олег Григорьевич проводил гостя в небольшое подсобное помещение, служащее одновременно складом и кабинетом. Здесь располагались несколько стеллажей с книгами и тяжеловесный дубовый стол с ноутбуком, на стенах висели слегка выцветшие, но явно дорогие шелковые ковры, а на одной из полок стояла кофеварка. Видимо, она уже была заряжена, так как Моськин с ходу нажал кнопку, и машина заработала.
Мономах лишь мечтал о таком, простом в обращении, агрегате, но пока не было денег на его приобретение.
Словно по волшебству, на столе появились маленькие чашечки из костяного фарфора, блюдечко с сахаром и розетка с тонко нарезанными лимонными дольками. Аромат хорошо обжаренных зерен постепенно заполнял комнату, делая ее как-то по-старинному уютной.
– Итак, Владимир… – начал Моськин и тут же осекся: – Простите, можно по имени, ведь я вам в отцы гожусь?
– Конечно, можно, – согласился Мономах.
– Так вот, Владимир, не могу выразить, как я рад, что Капитан жив! Аркадий Андреевич обожал эту птицу, она была его единственным настоящим другом, практически родственником! Помню, когда Капитан заболел, уж Аркадий Андреевич обзвонил всех знакомых, нашел самого лучшего ветеринара-орнитолога, поехал к нему в Москву…
– В Москву?!
– Ну да, потому что ситуация вроде была серьезная. Ну ничего, слава богу, Капитан поправился, хотя влетело это Аркадию Андреевичу в копеечку!
– Получается, вы не знали, что Капитан пропал?
– Да я понятия не имел!
– Племянница вашего приятеля сказала, что его хозяин недавно умер…
– Да-да, ужасная трагедия! Знаете, ведь Аркадий Андреевич был очень здоровым человеком, хоть он и старше меня на семь лет!
– Сколько же ему было?
– Мне шестьдесят восемь, следовательно, ему…
– Семьдесят пять?
– Именно! И все же на самочувствие он не жаловался, наоборот – каждый день, в обед, пропускал рюмочку коньяку, считая это единственно необходимым ему лекарством. С утра и по вечерам он проходил приличные дистанции в Адмиралтейском саду… Он, знаете ли, уже много лет серьезно занимался скандинавской ходьбой.
– Племянница сказала, сердечная недостаточность.
– Ну да, она скажет… – хмыкнул Моськин.
– Вы что-то имеете против нее?
– Не то чтобы против, – вздохнул хозяин магазина. – Я Тамару практически не знаю – ни разу не видел ее, пока Аркадий Андреевич был здоров. Думаю, они не общались – он даже не упоминал о том, что имеет родственницу.
– Он остался совсем один?
– Да, на старости лет… К несчастью, никто не может предсказать, где и с кем ты окажешься в преклонных летах! Бывает, дом полная чаша, семья, а в старости – стакан воды, как говорится, поднести некому. У Аркадия Андреевича так и вышло. Была у него жена, был сын, только вот утонул он, когда ему едва-едва стукнуло тридцать, можете себе представить? Жена умерла лет десять назад… Мы примерно тогда и познакомились. Аркадий Андреевич когда-то начинал с крошечного помещения по этому же адресу. Дело пошло, и он постепенно выкупил два соседних помещения, с боем получил разрешение на перепланировку… Как я уже говорил, на здоровье он не жаловался, но в последние годы частенько сетовал, что некому оставить нажитое честным трудом, нет у него преемника.
– А племянница?
– Да он и не вспоминал о ней! Не знаю, что там у них случилось, но, видимо, что-то было, иначе бы Аркадий Андреевич так себя не вел – не такой он человек, понимаете? Можете себе представить, как я удивился, увидев Тамару в магазине!
– Как она объяснила ситуацию?
– Оказывается, Аркадий Андреевич сломал шейку бедра во время одной из прогулок в парке.
– Как же так вышло? – заинтересовался Мономах: услышав магическое словосочетание «шейка бедра», он ощутил себя в своей стихии – сколько же он за свою жизнь поставил протезов именно в это место – и не сосчитать!
– Да я и не знаю толком, Тамара просто сказала, что перелом. Ужасный несчастный случай! В старости, сами понимаете, кости хрупкие, вот и слег Аркадий Андреевич.
– А чего же слег-то? – удивился Мономах. – Операцию же можно было сделать! Бегать марафонские дистанции ваш приятель, конечно, вряд ли смог бы, но снова заниматься скандинавской ходьбой – вполне возможно!
– Вот и я не понимаю почему. Разговаривал с Тамарой, она объяснила, что у него анализы были плохие, да и с сердцем проблемы, поэтому операцию нельзя было сразу сделать. Обещала, что обязательно этим озаботится, как только дяде полегчает.
– А сами вы с ним не разговаривали?
– Нет, к сожалению: он телефон отключил. Аркадия Андреевича понять можно – наверное, ему не хотелось жаловаться, а чувствовал он себя не лучшим образом. Как ни крути, близкими друзьями мы не были… А потом, как гром среди ясного неба, я узнаю, что Аркадия Андреевича не стало!
– Сколько же времени прошло между аварией в парке и смертью Рукояткина?
– Да всего-то около месяца!
Они помолчали, смакуя кофе.
– Скажите, Олег Григорьевич, почему ваш приятель отдал Капитана? Ведь, по вашим же словам, он души в нем не чаял!
– Отдал?
– Ну, Тамара сказала…
– Ох, Тамара, Тамара!
– А что, не так было?
– Аркадий Андреевич ни за что не отдал бы Капитана, он до последнего обитал в магазине!
– Попугай жил не у него дома?
– Видите ли, квартира у Аркадия Андреевича хоть и в центре, но она небольшая, и для такой крупной и прихотливой птицы там маловато места. Кроме того, будучи человеком одиноким, он гораздо больше времени проводил в магазине, чем дома. Поэтому Капитан с самого начала жил в центральном филиале магазина, он стал своего рода символом этого места. Постоянные покупатели Аркадия Андреевича порой приносили ему всякие вкусности – початок кукурузы, яблоки… После смерти Рукояткина я зашел в «Нужные вещи» всего один раз – хотел поговорить с Вероникой Генриховной…
– А это еще кто?
– Прежний продавец-консультант. Вероника Генриховна и Аркадий Андреевич вместе начинали бизнес, у нее был нюх на предметы старины, пользующиеся повышенным спросом, да и с покупателями она работала как, не побоюсь этого слова, настоящий художник! Знаете, Владимир, продавать ведь тоже надо уметь. Один консультант сидит себе целый день в телефоне или, скажем, в окно глазеет и даже не заметит, что в помещение вошел потенциальный клиент. Некоторые просто поглазеть заходят, но хороший продавец воспринимает каждого гостя серьезно и пытается его заинтересовать, а заодно окружить вниманием и заботой, заставить почувствовать себя желанным и уважаемым. Сколько раз Веронике Генриховне удавалось сделать из случайных клиентов постоянных, я даже сказать затруднюсь: они заходили рассмотреть вещь явно не по карману, а уходили страшно довольные, с совершенно другой, которую разыскала для них Вероника Генриховна!
– Она больше не работает?
– Как видите, нет – вместо нее теперь молодая свиристелка, которая ничего не смыслит в антикварном бизнесе! Аркадий Андреевич ни за что не потерпел бы такого, с позволения сказать, «специалиста»!
– Как вам объяснили отсутствие Вероники Генриховны?
– Бог с вами, Владимир, кто я такой, чтобы со мной объясняться? Но вот отсутствие Капитана показалось мне гораздо более удивительным!
– А-а, так Капитана тоже не стало сразу после смерти Рукояткина?
– Я знал, что на время болезни Аркадий Андреевич попросил привезти его к нему домой, так как боялся, что птичка заскучает, но я подумал, что после смерти хозяина попугая было бы логично вернуть в магазин. Естественно, я поинтересовался, куда делась птица, на что Тамара ответила мне, что она умерла.
– Ни того ни с сего?
– От горя. Знаете, я поверил, ведь Капитан и Аркадий Андреевич были сильно привязаны друг к другу. Я слышал, что собаки и даже некоторые кошки могут умереть от тоски по хозяевам, однако не предполагал, что это касается и птиц! Тамара сказала, что все время, пока дядя болел, Капитан выщипывал себе перья, а ей было недосуг им заниматься, ведь у нее на руках были и пациент, и магазины, требующие присмотра: нужно было убедить клиентов, что ничего не изменилось и они по-прежнему могут приобретать необходимые им вещи…
– Интересный способ сохранить клиентуру, уволив опытного консультанта! – заметил Мономах.
– Ну, это-то как раз понять можно, – вздохнул Моськин. – Видите ли, у Вероники Генриховны характер не сахар, да и возраст пенсионный. Ей за шестьдесят – так что Тамара могла не захотеть, чтобы кто-то более опытный делал ей замечания и учил бизнесу. Новая метла по-новому метет, слышали выражение?
Уж Мономаху ли не знать, ведь он на своем веку в больнице пережил нескольких главврачей!
– Значит, сами вы с Вероникой Генриховной не разговаривали? – решил уточнить Мономах.
– Нет, я ведь близко общался только с Аркадием Андреевичем.
– И телефона ее у вас нет?
– А зачем вам ее телефон?
– Ну, я бы все-таки хотел выяснить, что случилось с Капитаном: похоже, Тамара вам солгала насчет его смерти. Зачем она это сделала? Если птицу украли, почему так и не сказать?
