Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

– Медсестры, которая сделала Гальперину смертельную инъекцию по вашему заказу.

– Да вы… вы с ума спятили?! – Растерянность допрашиваемой была столь очевидна, что Алла в очередной раз усомнилась в правильности своих выводов. Но она должна продолжать, иного выхода не существует. Алла выложила на стол первую улику – пуговицу от тренча Донны Каран, упакованную в пластиковый пакетик.

– Узнаете? – спросила она.

– Что?

– Это от вашего плаща, верно?

Дарья взяла пуговицу в руки, чтобы получше рассмотреть.

– Ну возможно… у меня есть похожий тренч. Это преступление?

– Ваша горничная показала, что лично пришивала пуговицу на место утерянной. А утеряна она была на месте убийства Ольги Малинкиной!

– Да я понятия не имею, о ком вы говорите! – взвизгнула Дарья. – Кто такая эта Малинкина? Я навещала свекра в больнице всего однажды, по его личной просьбе, ведь всем известно, что у нас были не лучшие отношения. Неужели вы думаете, что в тот единственный раз я свела близкое знакомство со всем персоналом отделения?!

– А вам и не требовался весь персонал – всего один человек, согласный за деньги совершить преступление.

– Я знать не знаю эту вашу… Малинкину, и вы не сумеете связать нас, как ни пытайтесь!

– Малинкина звонила вам в ночь смерти Гальперина. Видимо, чтобы отчитаться о выполнении задания?

– Никто мне не звонил, а ночью я сплю! Я узнала о смерти свекра утром, как и вся остальная семья.

– И вы сразу поторопились в больницу за вещами покойного?

– А что в этом странного?

– Сами же сказали, что находились с ним в напряженных отношениях, – развела руками Алла. – Кроме того, у Гальперина были более близкие родственники – к примеру, его вдова…

– Не смешите меня, Инну интересовали только деньги Бориса!

– А вас, значит, интересовал его глубокий внутренний мир? Кстати, не подскажете, куда делся планшет вашего свекра?

– Я уже говорила вашим сотрудникам, что не находила планшета среди вещей. Скорее всего, его спер кто-то из персонала: эти медсестры и врачи готовы утащить все, что плохо лежит – с их-то копеечными зарплатами! Да и зачем мне планшет Бориса, когда я могу купить себе любой, самый дорогой и навороченный?

– Ну да, особенно сейчас, когда вы стали единственной наследницей, – усмехнулась Алла.

– А-а, так вот в чем дело! – Лицо Дарьи просветлело от осознания того, что она, наконец, поняла причину своего нахождения здесь. – Все из-за того, что Борис оставил мне наследство? Так я понятия не имела о его намерениях – при нашей-то взаимной «любви»!

– Есть свидетель вашего с ним разговора, во время которого Гальперин предупредил вас об изменении завещания.

– Какой еще свидетель? Кто бы это ни был, ничего он вам сказать не мог, потому что Борис не говорил о завещании – да я и надеяться не могла, что он включит меня в него, ведь еще при жизни мужа Борис сделал все, чтобы мне не досталось ничего из совместного бизнеса! Воспользовался своим знанием закона, состряпал какие-то бумаги и стал единоличным владельцем фирмы, которую мы, между прочим, создавали с Ильей!

– О чем вы говорили, когда пришли к Борису в больницу накануне его смерти?

– Он глумился надо мной, как обычно! Предлагал подыскивать работу в какой-нибудь поликлинике, потому что мне ничего не достанется и я вылечу из «ОртоДента», как только он помрет. Сказал, что позаботился о том, чтобы мой сын – его, между прочим, родной внук! – не получил ни копейки из наследства.

– Вас не удивило, что свекор вызвал вас только для этого?

– Да нет, знаете ли, ничуть: это вполне в духе Бориса! Он обожал унижать людей, ставить их в дурацкое положение, показывать свою власть.

– А вы, значит, сидели и слушали?

– Нет, я высказала ему все, что о нем думала, а потом ушла. Можете себе представить, как я удивилась, узнав о последней воле Бориса?!

– Да уж, действительно!

– Но мне, признаться, плевать: главное, что фирма осталась при мне. Так на каком же основании вы меня обвиняете?

– Пока вас никто не обвиняет. Ваш официальный статус – подозреваемая.

– У вас же ничего нет, кроме этой идиотской пуговицы от тренча, который наверняка купили сотни женщин, и вранья какой-то девчонки!

– Так, значит, была девчонка? – ухватилась за слова Гальпериной Алла. – Вы признаете, что при вашем со свекром разговоре присутствовала медсестра?

– Ну была там какая-то… но она бессовестно лжет: все было так, как говорю я!

– Зачем ей лгать? – удивилась Алла. – Она ухаживала за вашим свекром, он ей платил, а с вами она даже не знакома!

– Понятия не имею! – упрямо поджала губы Дарья. – Не понимаю, как при таких слабых доказательствах вы сумели меня арестовать!

– Задержать.

– Один черт!

– Вы так и не объяснили ночной звонок Малинкиной, которую, как вы утверждаете, вы не знали.

– Я до сих пор это утверждаю!

Алла выложила на стол следующую порцию улик.

– Это – снимки с камеры наблюдения, установленной на противоположной от вашего дома стороне улицы. На них видно, что в ночь убийства вашего свекра вы выходили из дома в тренче от Донны Каран. Вы отсутствовали около часа. За это время вполне можно добраться до места встречи с Малинкиной…

– Господи, опять эта Малинкина! Разве кто-то видел меня в больнице? Никто не мог, потому что меня там не было, слышите?!

– А вас никто не обвиняет в собственноручном убийстве Бориса Гальперина, Дарья Юрьевна. Все указывает на то, что эвтаназию осуществила Малинкина, но вы ей заплатили. А потом вы или кто-то еще по вашему требованию избавился от ненужного свидетеля.

– Глупости!

– Тогда расскажите, что вы делали во время своего отсутствия в ту ночь.

– Я… – начала Дарьи и осеклась. Теперь она заметно нервничала, и Алла воспрянула духом: похоже, дело движется в правильном направлении. Если повезет, к обеду у них будет признание!

– Я вас слушаю, Дарья Юрьевна, – поторопила Алла, понимая, что нельзя давать допрашиваемой времени придумать правдоподобное объяснение.

– Вы не поверите, – пробормотала Гальперина.

– А вы попробуйте!

– Хорошо… Мне позвонили.

– Кто?

– Она представилась медсестрой из больницы. Сказала, что у нее есть для меня важная информация, если я готова заплатить.

– Какого рода информация?

– Она не уточняла. Я надела первое, что попалось под руку, – мой тренч. Не заметила, что пуговица отсутствует, так как не застегивалась. На следующий день увидела и попросила горничную найти подходящую пуговицу и пришить на место.

– Интересно получается, Дарья Юрьевна! Вам звонит среди ночи непонятно кто – вы же сами только что утверждали, что не были знакомы ни с кем из персонала больницы, – предлагает кота в мешке, и вы с готовностью срываетесь с места?

– Ну дура, что тут скажешь? – развела руками Гальперина.

Дарью можно назвать как угодно, но только не дурой. Либо она самозабвенно врет, либо что-то скрывает.

– А вас не удивило время звонка? – спросила Алла. – Неужели эта медсестра не могла подождать до утра?

– Она сказала, что находится на дежурстве.

– И вы по-прежнему утверждаете, что не знаете Ольгу Малинкину?

– Да не представлялась она, понимаете?!

– Хорошо, – вздохнула Алла. – Вы встретились?

– Да нет же, нет – она не пришла! Я прождала ее минут сорок.

– Где вы ждали?

– У больницы.

– Вы заходили на территорию?

– Нет, на другой стороне улицы стояла. Девица не появилась.

– Вы не пытались перезвонить?

– Пыталась – никто не ответил. Потом кто-то снова позвонил, я сняла трубку, но абонент тут же отключился.

– Это очень слабое алиби, Дарья Юрьевна, – покачала головой Алла. – Вы понимаете, что никто не может подтвердить ваше местонахождение в течение часа? За это время вы и ваш вероятный сообщник могли встретиться с Ольгой Малинкиной и убить ее. Потом вы вернулись домой как ни в чем не бывало, оставив подельника разбираться с трупом!

Среди звонков, поступивших на телефон Дарьи Гальпериной в ночь смерти адвоката, действительно зафиксировался один вызов с незарегистрированной сим-карты, однако кто сказал, что звонила именно медсестра? Почему Малинкина не позвонила со своего сотового, ведь второй звонок Дарье она сделала с него? А предположить, что звонила какая-то другая медсестра, Алле не позволял здоровый скептицизм: ну кто поверит, что в одну и ту же ночь Гальпериной независимо друг от друга звонили две медсестры?! Первый разговор длился минут семь, а второй – сорок секунд. Достаточно, чтобы сообщить об исполнении «заказа» и назначить встречу. Нет, рассказ Дарьи ни в какие ворота не лезет!

– Ладно, оставим ту ночь в покое, – сказала Алла. – Давайте поговорим о вашем сыне и покойном муже.

– Мой муж, как вам известно, трагически погиб… Ужасное, нелепое происшествие! А Яша не имеет отношения к нашим с его дедом разногласиям. Борис любил внука!

Алла не могла не заметить, что Дарья намеренно использовала слово «дед» – очевидно, хотела подчеркнуть неоспоримое родство сына с адвокатом.

– У меня другая информация, – возразила она. – До определенного возраста, кажется, так оно и было, но несколько месяцев назад все изменилось, верно?

– Не понимаю, о чем вы!

– Ваш свекор узнал, что Яков – не сын Ильи.

– Откуда вы это взяли?!

Дарья изменилась в лице. Даже когда Алла показала ей фотографии с камеры видеонаблюдения, Гальперина не выглядела настолько ошарашенной.

– Для вас ведь это не новость? Есть свидетель, слышавший, как Борис называл вашего сына, простите за выражение, ублюдком…

– Даже если так, что с того? – перебила Аллу Дарья. – Для Бориса это стало открытием, но мой муж, Илья, он все знал!

– Что Яков – не его биологический сын?

– Он принял его как своего. Я любила Илью, но сомневалась, что он отвечает мне взаимностью. Илья был щепетилен в вопросах рабочей этики, а потому тот факт, что он мой начальник, мешал ему рассматривать меня в ином качестве. Мы долго ходили вокруг да около, и при этом каждый из нас состоял в отношениях. У меня случился краткосрочный роман с женатым мужчиной, но мы разбежались до того, как я узнала о своей беременности. Как раз в тот момент Илья созрел для откровенного признания… А через пару недель я узнала, что беременна. Я собиралась сделать аборт, каюсь – не хотела, чтобы что-то помешало нам с Ильей быть вместе. Но он случайно выяснил правду и запретил, понимаете? Он сказал, что раз меня ничто не связывает с биологическим отцом будущего ребенка, это не имеет значения! Илья был благородным, добрым человеком, в отличие от отца. Наверное, он пошел в мать. Мы все скрыли от Бориса, ведь он и так был против нашего брака. Представляете, что произошло бы, посвяти мы его в эту тайну? И все же он узнал незадолго до смерти. И уж не преминул ткнуть меня носом в этот факт… Вот почему я была уверена, что Борис не упомянет меня в завещании!

Алла поняла, что первый раунд остался за Дарьей Гальпериной. Ни доказать, ни опровергнуть ее слова не представляется возможным, ведь и Борис, и Илья мертвы. Илья вполне мог признать Якова, ведь влюбленный мужчина склонен прощать любимой женщине все! Но Дарья могла и лгать. Обнаружься результат ДНК-теста, который предположительно сделал Гальперин, это ничего не изменит, ведь Илья официально признал мальчика сыном. Даже эксгумация тела не имеет смысла – по той же причине. Помочь могло лишь признание Дарьи в том, что она сознательно ввела Илью в заблуждение в отношении его отцовства. И уж вовсе непонятно, зачем адвокат оставил завещание в пользу искренне ненавидимой невестки, подозреваемой им в причастности к гибели сына, матери мальчика, не родного ему по крови!

Тем не менее Дарья – все еще подозреваемая. Оставался открытым вопрос с пуговицей, зажатой в руке мертвой Малинкиной – уж больно много совпадений, связанных со злосчастным тренчем от Донны Каран! И два звонка, один из которых определенно был сделан с сотового убитой медсестры, никто не отменял, как и того факта, что у Дарьи имелся серьезный мотив избавиться от свекра… Похоже, нужно вновь пообщаться с Руденко. Если понадобится, может, и очную ставку им устроить. Имя сиделки Гальперина всплывает слишком часто, а ведь надо еще как-то объяснить то, что рассказал Князев. Он позвонил накануне и сбивчиво поведал Алле, что обнаружил патологоанатом Гурнов. Несколько пациентов умерли при странных обстоятельствах – что, если кто-то знал об этом и пытался инсценировать то же с Гальпериным, чтобы повести следствие в неверном направлении? Это казалось маловероятным, и все же… Но тогда почему для адвоката и всех остальных использовались разные препараты? Или убийца Гальперина был в курсе происшествий в больнице, но не имел понятия о том, чем именно их убивали, ведь существует несколько способов проведения эвтаназии, и узнать о них может любой, просто выйдя в Интернет… А может, преступления совершил один и тот же человек, но почему-то решил изменить схему? Скорее всего, найдя убийцу Бориса Гальперина, они раскроют и другие происшествия в больнице. Или – наоборот.

* * *

В отличие от Антона Шеина, Дамир доверял интуиции Сурковой. Они недавно работали со следачкой, но она уже показала, что не зря занимает свое место. Женщине тяжело в мужском коллективе, особенно на руководящей должности. Некоторые поговаривали, что Суркова ни за что не добилась бы должности, не спи она с нужными людьми. Среди «нужных» людей назывались имена Михаила Жакова, зятя большой шишки из Москвы, и даже самого Деда. Фигурировали и другие личности, но Дамир не верил сплетням, считая их проявлением зависти неудачников-мужчин к более успешной женщине.

Суркова связалась с дознавателем по делу о несчастном случае с Ильей Гальпериным и уточнила, действительно ли на момент его смерти в доме находился только сын. Тот подтвердил и даже сказал, что пытался поговорить с мальчиком, однако мать воспротивилась, боясь за психику ребенка. Кроме того, он не был свидетелем того, как утонул отец, потому что сидел в своей комнате и вышел, только когда вернулась мама. Дознаватель добавил, что позднее предпринял еще одну попытку встретиться с Яшей, но начальство дало ему понять, что в этом нет необходимости, так как доказано, что имел место несчастный случай. Яшу сразу после случившегося поместили в санаторий, где ему назначили детского психолога, который помогал ребенку пережить трагическую гибель отца. Вот к этому-то психологу и направлялся сейчас Дамир Ахметов по поручению следователя Сурковой. Она понимала, что психолог вряд ли согласится поделиться информацией о маленьком пациенте без соответствующей санкции, однако оперу требовалось вытрясти из специалиста все, что возможно добыть законным путем.

Как и предполагалось, проблемы с детским психологом по имени Лия Кокорекина возникли чуть ли не с порога. Молодая, явно считающая себя доктором Фрейдом недавняя студентка состроила козью морду, стоило Дамиру заикнуться насчет Яши Гальперина.

– Вы же понимаете, что я не имею права разглашать информацию, полученную от пациента! – резким, жутко «профессиональным» тоном оборвала она опера. – Я лишусь работы, если нарушу правила! Вот получите соответствующее разрешение, тогда…

– Я же не прошу вас передавать мне содержание ваших бесед с мальчиком, – прервал поток благородного негодования психолога Ахметов. – Мне важно понять, насколько он был в курсе того, что произошло с его отцом.

– Но ведь это одно и то же! – развела руками Кокорекина. – Извините, я не могу вам помочь!

– Что ж, тогда последствия окажутся на вашей совести, – сказал опер. – Если выяснится, что вы ничем не помогли мальчику, вам придется отвечать!

Дамир уже собирался уйти несолоно хлебавши, как вдруг психолог неожиданно его остановила.

– Погодите!

Он вернулся к ее столу. Дамир блефовал, пытаясь напугать молодого психолога: у него не было подтверждений тому, что Яков Гальперин получил психологическую травму. Скорее всего, в санатории его спрятали, чтобы ребенка не коснулись кривотолки, касающиеся его родителей, ведь только ленивые СМИ не касались тогда этой темы. К тому же Дарья не желала, чтобы малолетнего сына расспрашивал дознаватель. Ахметов заметил, что выражение лица Лии Кокорекиной изменилось: из непреклонной, напыщенной дамы она странным образом превратилась в неуверенную, колеблющуюся девчонку, не знающую, как правильнее поступить.

– Сядьте, пожалуйста, – попросила Лия. Заинтригованный Дамир принял предложение.

– Дело в том, что я… я не работала с Яшей Гальпериным.

– Что значит – не работали? Мы выяснили, что после несчастного случая…

– Яшу привезли в санаторий на следующий день после случившегося. Мать долго беседовала с нашим главврачом, после чего уехала. Мне кажется, они знакомы… Короче, Олег Витальевич вызвал меня и сказал, что мальчик будет находиться у нас на особых условиях.

– Что это значит?

– Ну, во-первых, он проживал в отдельной палате. У нас такие не предусмотрены, есть только двухместные, но Яша находился там один. Он выходил лишь на время приема пищи и практически не общался с другими детьми. Успел, правда, сойтись с одним мальчиком, Сережей Ковтуном, он чуть постарше. Как психолог я настаивала на том, чтобы поговорить с Яшей, выяснить, насколько он травмирован случившимся, но Олег Витальевич запретил. Он сказал, что мать категорически против сеансов и что Яшу главным образом поместили к нам, чтобы его не тревожили следователи и журналисты, способные из самой банальной истории раздуть пожар. Более того, мама Яши боялась, что ее свекор, с которым у нее были отвратительные отношения, предпримет попытку отобрать у нее сына, а потому хотела на время изолировать мальчика от всех, кто мог ему навредить.

– Вас это не удивило?

– Меня удивило то, что мама отказалась от сеансов психотерапии. Дети тяжело переживает смерть родителей. Если ребенок замкнется, спрятав боль внутри, никто не может предсказать, когда все вырвется наружу. Поэтому рекомендуется сразу же начинать работать с пациентом, чтобы убрать его страхи, снять нервное напряжение и все ему объяснить.

– А сколько времени провел у вас Яков Гальперин?

– Около двух недель. Потом, насколько я знаю, мать собиралась взять его на море. Она пыталась облегчить Яше потерю отца, я понимаю, и все же, по-моему, она поступила неправильно!

Дамир ненадолго задумался.

– Лия Афанасьевна, – сказал он, наконец, – а где я могу получить адрес и телефон родителей этого мальчика… Сережи, кажется?

* * *

– Ну хоть что-то! – вздохнула Алла, когда Дамир рассказал ей о результатах похода к детскому психологу.

– Что-то?! Да это же бомба, Алла Гурьевна! Похоже, женка Ильи имела отношение к «несчастному случаю», и пацан что-то знает. Он знает, вот его и спрятали от всех подальше, но Гальперина подстраховалась, запретила психологичке разговаривать с мальчишкой, чтобы ничего не всплыло! И заодно от деда его отгородила, оправдываясь тем, что он-де спит и видит, как бы внука отобрать… А какого внука-то? Он ведь выяснил, что парнишка не имеет к нему никакого отношения, так зачем бы ему отбирать Якова у матери?

– Согласна, – кивнула Алла. – Но с Яшей нам поговорить не удастся: без разрешения матери ничего не выйдет, а она, само собой, такого разрешения не даст. Зато есть этот мальчик, как его..?

– Сережа Ковтун, – подсказал Ахметов.

– Вот с ним просто необходимо побеседовать!

– Я могу…

– Возьмите с собой нашего психолога, Анну Константиновну. Вы знакомы?

– Да, конечно.

– Она знает, как вытягивать информацию из детей. Проблема в том, что действовать придется на свой страх и риск, и нужно придумать, чем объяснить ваш визит матери ребенка.

– Я придумаю, Алла Гурьевна, не волнуйтесь.

– Я полностью вам доверяю, Дамир. Что у вас, Антон?

– Таджик наш оказался парнем наблюдательным, с художественным, понимаешь, вкусом!

– Надо понимать, что портрет получился?

– Получился на славу! Только вот проблемка: по нашим базам злодей не проходит.

– То есть раньше преступлений он не совершал?

– Во всяком случае, не был пойман.

– Плохо… Слушайте, вот что давайте сделаем. Я так понимаю, в отличие от Гальперина, у Дарьи нет связей с криминальным миром, так?

– Ну.

– Значит, она воспользовалась помощью кого-то из близкого окружения.

– Может, любовника?

– Бывший главбух подпустил этого человека к себе, не пытался убежать и позвать на помощь. Скорее всего, они были знакомы. И, чем черт не шутит, вдруг он работает в «ОртоДенте»? Прошерстите филиалы, даже в других городах, и попытайтесь его найти по этому портрету!

– Делается, Алла Гурьевна. Но это еще не все новости. Мне звонил приятель из ГИБДД, который работает в районе, откуда угнали машинку.

– С трупом Малинкиной в багажнике?

– Угу. Он знал, что мы разыскиваем свидетелей, а у них как раз прошел страховой случай: иномарку здорово поцарапали. В ГИБДД пришел страховой агент и сказал, что к ним обратился пострадавший гражданин и принес видеорегистратор.

– Дайте угадаю: на нем есть запись угона?

– Точно! У гражданина, оказывается, тоже была «ракушка», как и у алкашика, непосредственного владельца нашего транспортного средства. Только он ее уже снес, получил компенсацию, однако машину свою временно держал на том же месте, хоть и под открытым, так сказать, небом. Гражданин уезжал в длительную командировку, а как вернулся, обнаружил такое безобразие с тачкой и кинулся в страховую компанию. Те начали расследование, просмотрели записи с регистратора, и – о чудо! – на нем запечатлелось, как на картине, личико нашего угонщика! И, скорее всего, непосредственного убийцы медсестрички.

– Откуда такие скоропалительные выводы?

– Оттуда, что, в отличие от поджигателя, эта «мордашка» проходит у нас аж по нескольким делам, два из которых связаны с убийствами. Правда, дела давние…

– Не томите, Антон, кто этот человек?

– Некий Денис Иванович Курбанов.

Присутствующие переглянулись: это имя никому ни о чем не говорило.

– Я же сказал – дела давние, – пояснил Шеин. – У Курбанова было две ходки – за разбой и за участие в ОПГ. Может, помните таких – «алферовских»?

– Это которые Ржевку держали в девяностых? – неуверенно спросил Дамир.

– Точно! Так вот, Курбанов у покойного Алферова, окончившего свои дни на зоне от тубика, был кем-то вроде палача. Правда, когда его взяли, доказать удалось только один эпизод, а в суде его защищал…

– Гальперин! – перебила Алла. – Точно, он ведь не всегда был адвокатам по разводам – я слышала, благодаря Гальперину немало подонков осталось на свободе или получили короткие сроки!

– Да, только вот с тех пор Курбанов, похоже, стал честным гражданином!

– Горбатого могила исправит, – буркнул Дамир. – Не верю я в раскаяние матерых преступников!

– Я тоже, – согласился Антон. – Плохая новость в том, что Курбанов ни разу не похож на того, кто сжег бухгалтера!

– Значит, действовали два разных преступника, – пожала плечами Алла. – И не факт, что обоими руководила Дарья Гальперина.

– Это еще не все, – заметил Шеин. – Я показал фотографию с записи в отделении больницы, где лежал адвокат, и кое-кто опознал Курбанова – он приходил в больницу к Гальперину. Вроде бы он водителем его был… И не смотрите на меня так, Алла Гурьевна! Мы пытались разыскать мужика, но никто, решительно никто понятия не имел, куда он делся. Более того, ни один из родичей Гальперина толком не знал, кто он такой! И Инна Гальперина ничем не смогла помочь: да, она слышала, как муж называл Курбанова по имени, но фамилии его она не слышала ни разу.

– Ну да, с такой биографией ему светиться-то не с руки! – подхватил Дамир.

– Ну вот, – продолжал Антон, – а найти мы его не сумели, потому что со смерти Гальперина Курбанова никто не видел. Он испарился! Мы, честно говоря, особенно не заморачивались с водителем адвоката, ведь с самого начала никто не мог предположить, что у него имелся мотив для убийства шефа! Кроме того, мы же знаем, что инъекции сделала Малинкина…

– А вдруг Курбанов отомстил за него? – хмуро предположила Алла.

– В смысле, застукал Ольгу на месте преступления?

– А почему бы и нет?

– Тогда почему же он заказчицу не грохнул, ведь Малинкина была всего лишь исполнителем чужой воли?

– Может, не сумел подобраться достаточно близко – в конце концов, она в городе личность известная, обладающая влиянием. Ее убийство наделало бы много шума, не то что гибель молодой сестрички. Кроме того, кто вам сказал, что он успел ее допросить? Судя по заключению экспертизы, гибель Малинкиной была случайной, Курбанов просто перестарался… А известно, когда именно адвокат его нанял?

– Инна утверждает, что почти сразу же после смерти Ильи. Может, это как-то связано с покушениями на его жизнь? Видимо, Гальперин решил подстраховаться и воспользоваться опытом бывалого убийцы.

– И как нам теперь его искать? – впервые подал голос Белкин. – Он, наверное, уже на полпути на Мальдивы!

– Может, и так, – кивнула Алла. – А может, и нет. У нас пока одни только предположения насчет того, зачем Курбанов убил Малинкину…

– Думаю, дело было так, – прервал ее молодой опер. – Дарья «заказала» медсестре свекра, та сделала уколы, а Курбанов неожиданно стал свидетелем смертоубийства и грохнул девицу в отместку за смерть хозяина! Логично?

– Лишь отчасти. Вполне возможно, что Дарья и Курбанов действовали заодно, иначе откуда на месте преступления пуговица от дизайнерского тренча Гальпериной? У нее отсутствует алиби на время убийств адвоката и медсестры, и пояснения, которые она дала, выглядят жалко и неубедительно. Доказано, что Дарья покидала дом ночью, и ее не было довольно долго.

– А как Курбанов оказался ночью в больнице? – спросил Дамир.

– Ну Гальперин лежал в отдельной палате, – пожала плечами Алла. – Но в ночь убийства ни одна из камер на входе и выходе не зафиксировала Курбанова, да и никто из персонала его не видел. Однако Курбанов бывал в больнице и вполне мог придумать, как попасть туда, не привлекая внимания. О чем это говорит, Антон?

– О том, что «случайность» и спонтанная месть медсестре-убийце, которые мы предполагали, исключены: зачем незаметно пробираться в палату, если не планируешь ничего криминального?

– Хорошо, тогда так, – снова вмешался Белкин. – Допустим, Дарья Гальперина перекупила Курбанова. Малинкина сделала старику эвтаназию, позвонила Дарье и доложила о проделанной работе. Та назначила встречу. Возможно, по телефону медсестра потребовала больше бабок, чем договаривались, и Дарья позвонила Курбанову, который и разобрался с пробле…

– Стоп! – подняла руку Алла, призывая всех к молчанию. – Антон, когда именно угнали машину алкаша, судя по записи с видеорегистратора?

Шеин полез в свой блокнот.

– Так… в три пятнадцать ночи…

– Получается, авто было угнано после убийства адвоката. А это означает…

– … что убийство Малинкиной действительно носило непреднамеренный характер! – подхватил Дамир. – А потом пришлось куда-то девать труп медсестры!

– Но есть и другое «но», – добавила Алла. – Этот вопрос уже поднимался: почему Курбанов и Дарья не избавились от тела таким способом, при котором его бы не нашли или, по крайней мере, нашли бы нескоро? Почему оставили труп в угнанной машине и почему не уничтожили следы того, что указывало на участие Малинкиной в убийстве Гальперина? Ну хорошо – они могли не заметить, что медсестра в пылу борьбы оторвала у Дарьи пуговицу, но оставить на теле ампулу, пусть и разбившуюся, – верх небрежности!

– Вы же сами говорите, Алла Гурьевна, что преступники, даже самые матерые, совершают ошибки. Если бы не это, мы бы никого никогда не ловили!

– Но это не похоже на ошибку, малой, – покачал головой Дамир. – Это похоже…

– На инсценировку, – закончил за него Шеин. – Но какова ее цель?

– Подставить Дарью Гальперину, – ответила на вопрос Алла. Три пары глаз уставились на нее в недоумении.

– Я пока не понимаю, кому и зачем это понадобилось, – добавила она, предваряя вопросы. – Надеюсь, когда в наших руках окажется либо Курбанов, либо убийца бухгалтера, все встанет на свои места! Значит, так, друзья мои, план действий следующий. Во-первых, ищем Курбанова – разошлите ориентировки во все отделения полиции. Кроме того, он же где-то прописан, верно? Может, и не в собственной квартире, но участковые должны знать, кто снимает жилье, так? На случай возможного побега из города проверьте, не покупал ли Курбанов билетов на самолет или на поезд. В особенности займитесь финским направлением – не исключено, что он попытается скрыться на автомобиле… Да, проверьте, зарегистрирован ли на него личный транспорт.

– Алла Гурьевна, а почему вы вообще считаете, что Курбанов может попытаться скрыться? – спросил Белкин.

– Мы же предположили, что он и Гальперина – сообщники, да? Дарья у нас, и он мог запаниковать. Кроме того, узнайте, есть ли у Курбанова родня – он может податься к ним. Еще один момент: Гальперин был человеком состоятельным и, вероятно, имел недвижимость, помимо квартиры и загородного дома. Нужно узнать адреса, ведь Курбанов может прятаться там. Я вызову Дарью на допрос и попытаюсь выяснить, что у них за отношения, а вы, Дамир, займитесь адресами. Вы, Антон, как мы и договорились, ищите человека с портрета, составленного со слов Азамджона Каримова. А для вас, Александр, у меня самая кропотливая работа: нужно выяснить подноготную Дарьи до того, как она получила фамилию Гальперина.

– Вы хотите знать, чей Яша ребенок? – догадался парень.

– В идеале – да. Хотя бы узнайте, изменяла ли она Илье во время брака. Антон, как у вас дела по больнице?

– Там все сложно, Алла Гурьевна! Вы же знаете эти профессиональные сообщества – все друг друга покрывают, боясь, как бы их собственные делишки не вылезли на яркий свет. С главврачом невозможно разговаривать: он на все требует ордер и, похоже, запретил персоналу общаться со мной или с любым другим представителем Следственного Комитета! Вы же понимаете – я в медицине не разбираюсь, и без сотрудничества работников больницы…

– Хорошо, Антон, я вас поняла, – перебила Алла. – Попробую подключить Князева. Раз он дал нам в руки один конец веревочки, должен и дальше содействовать.

– Только пока непонятно, какое отношение все это имеет к смерти адвоката!

– Давайте пока не будем связывать Гальперина и других пациентов, ладно? – предложила Алла. – Если связь действительно имеется, рано или поздно она обозначится. Но вполне может случиться и так, что это два абсолютно разных дела!

* * *

Услышав звук подъезжающей машины, Мономах подошел к окну. «Тойота» Алсу притормозила у ворот, и меньше чем через минуту она сама вылезла из салона, аккуратно прикрыв дверцу. Он залюбовался ее высокой тонкой фигурой, роскошной копной темных волос и бесконечными ногами. С тяжелым вздохом Мономах отошел от окна и встал посередине гостиной, готовый встретить гостью… Или не готовый? Но с учетом того, что он уже сделал и собирался сделать, обратного пути не было. Возможно, с чьей-то точки зрения он совершает преступление.