Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 334 страниц)

– А у Даши такое желание отсутствовало?

– Он был молод, и, несмотря на зависимость, организм справлялся с нагрузкой. Тем не менее он любил мать и не оставался равнодушным к ее слезам, соглашаясь на лечение, но в глубине души зная, что результатов оно не даст. Даши слишком любил состояние, которого достигал при помощи наркоты.

– Интересно, чего ему не хватало?

– В том-то и дело, что всего было с избытком! Детство у Даши было небогатое, ведь Джамалия только-только становилась на ноги, зато юность его прошла, как у любого представителя золотой молодежи – в клубах, барах и прочих местах скопления сверстников, у которых полные карманы денег, полученных от состоятельных родителей. Когда все желания исполняются, и наступает усталость, скука накрывает с головой, а новых ощущений хочется. Эти ощущения легко найти в наркотиках.

– Получается, вам не удалось изменить отношение Даши к жизни и «дури»?

– Он слишком поздно ко мне попал, уже закоренелым наркоманом. Если бы они обратились раньше… Джамалия кучу денег потратила на реабилитационные центры, не понимая, что они не лечат, а просто пытаются держать зависимых людей подальше от «сладкого» и ведут с ними душеспасительные беседы. Зачастую такими центрами руководят не специалисты, а бывшие наркоманы, которые отчего-то вбили себе в голову, что способны помогать другим, не имея ни соответствующей квалификации, ни необходимых ресурсов. Не спорю, все индивидуально и иногда даже такие методы приносят желаемые плоды, но, к сожалению, Даши требовалось специализированное лечение, а он потерял слишком много времени.

– Сколько раз он у вас лежал?

– Четыре.

– Но этим ведь ваше общение с Джамалией не ограничивалось?

– Вы правы. Джамалия чуть ли не на коленях умоляла меня избавить ее сына от зависимости, и я согласился.

– Ну, не за бесплатно же?

– Нет, Джамалия хорошо оплачивала мои услуги.

– А в чем они состояли?

– Я должен был стать нянькой для Даши, бежать к ним по первому зову, вытаскивать из притонов и ночных клубов, ставить капельницы – короче, поддерживать в нем жизнь любым способом. Я говорил Джамалии, что его внутренние органы разрушаются, мозг деградирует – это доказывали обследования, проведенные по моему настоянию, но что она могла сделать, ведь она мать! Мы оба всего лишь пытались продлить ему жизнь. Однажды мне даже показалось, что Даши можно помочь. Тогда, после лечения новыми медикаментами, выписанными специально для Даши из Штатов, наступила ремиссия и он практически вернулся к нормальной жизни. Но потом снова случился срыв, от которого Даши уже не оправился.

– Как он умер?

– Банально – от передозировки. До больницы его довезли, но там отказались слушать меня и стали действовать по-своему. В результате Даши скончался, не приходя в сознание. Но мне кажется, что, даже если бы тамошние медики вняли моим словам, они все равно не сумели бы ничего сделать – пришло его время. Я думал, Джамалия с ума сойдет от горя. В то время ей было плевать на бизнес, и только благодаря Олегу они остались на плаву. Кстати, это была его идея – распространить информацию о том, что Даши умер от воспаления легких.

– Чтобы не портить репутацию Джамалии?

– Конечно. Народ ведь может сказать – что это, дескать, за шаманка такая, раз не сумела собственному сыну помочь!

– Резонно. А как вышло, что вы продолжали общаться с Джамалией после гибели сына, ведь ваша работа на этом закончилась?

– Джамалия сама мне позвонила. Она просила, чтобы я достал ей какие-нибудь сильнодействующие лекарства – якобы она не может спать и все время на нервах. Я понимал, что она планирует самоубийство, и не мог взять на себя ответственность за ее смерть. Мне удалось вернуть ее к жизни только одним способом.

– Каким?

– Джамалия отнюдь не была дурой и понимала, что Даши, скорее всего, не выкарабкается. Это означало, что она, рано или поздно, потеряет сына. Мы с ней нередко говорили на эту тему, и она все чаще сетовала, что, возможно, так и не дождется внуков. Однажды ее мечта почти осуществилась, но у девушки случился выкидыш. А потом Джамалия случайно увидела по телевизору ток-шоу, где героиней была женщина, чей сын страдал от рака. Он лечился в Израиле, а там нормальной практикой является брать у таких пациентов сперму и замораживать ее на тот случай, если они впоследствии захотят иметь детей. Никто не знает, как агрессивное лечение, облучение и химиотерапия, скажется на детородной функции, поэтому такой способ сохранения генетического материала в этой стране применяется широко.

– А разве этот генетический материал будет жизнеспособен? – удивился Антон. – Ведь человек болен!

– Нет гарантий, что получится, но это все же шанс, верно?

– Значит, Джамалия решилась на такую операцию?

– Я предупредил ее, что все бесполезно, если не достигнута длительная ремиссия, но Джамалия этой идеи не оставляла. Я уже упоминал, что однажды нам удалось добиться хороших результатов, и тут уж Джамалия вцепилась в меня мертвой хваткой, требуя, чтобы я помог осуществить ее замысел.

– Но вы же не этот, не… как называется врач, который занимается такими вещами?

– Репродуктолог. Вы правы, но у меня есть кое-какие связи в области репродуктивной медицины, и Джамалия об этом знала.

– Вы согласились помочь?

– А куда деваться? Это был единственный способ получить потомство от человека, стоящего на краю могилы!

– Даши не протестовал?

– Поначалу. Потом, по мере того как он начал чувствовать себя лучше, решил, что беды не будет, если его мать получит то, чего так жаждет.

– Выходит, у Даши взяли сперму?

– Он посмеивался, говоря, что и естественным способом подарит матери столько внуков, сколько она выдержит. Вот, не получилось.

– Значит, все зря? – разочарованно пробормотал Антон.

– Кто сказал? После гибели сына Джамалия, как я уже говорил, мечтала о смерти, и тогда мне пришло в голову напомнить, что у нее еще есть шанс заполучить внука. Требовалось лишь отыскать подходящую девушку.

– Суррогатную мать?

– Не совсем. Видите ли, суррогатная мать вынашивает чужие оплодотворенные яйцеклетки, а нам требовалась женщина, способная эти самые яйцеклетки предоставить для последующего оплодотворения сперматозоидами Даши.

– А что, это проблема?

– Джамалия хотела, чтобы будущий ребенок непременно внешне походил на ее покойного сына, а для этого и будущая мать должна была представлять собой определенный генотип.

– То есть Джамалия хотела найти девушку, внешне похожую на Даши?

– Правильно. Чтобы ее гены не оказали влияния на потомство – ну или чтобы этого, по крайней мере, не было заметно по внешним признакам.

– И вы нашли такую?

– Не я – Джамалия. Она была очень разборчива!

– И где же она искала?

– Среди клиенток. Вы не представляете, сколько молодых, симпатичных девчонок приходили к ней ежедневно – было из кого выбрать!

– И как ее звали?

– Маргарита Арутюнян.

Бинго! Антон едва не подпрыгнул на стуле в кабинете Жидкова, услышав знакомое имя. Значит, вот он, конец веревочки? Хотя какой там конец, ведь это только означает, что одна из погибших девушек была связана с Джамалией узами гораздо более крепкими, чем узы клиентки и шаманки!

– И она согласилась? – спросил он.

– С легкостью. У девчонки были какие-то семейные проблемы, ей требовались деньги, и она была не прочь заработать. Джамалия обещала ей содержание на протяжении беременности и щедрую единовременную выплату.

– Погодите, а при чем здесь завещание Джамалии?

– Она начала задумываться о том, что станет с бизнесом после смерти Даши. Ее здоровье пошатнулось. Оказавшись на больничной койке в первый раз, Джамалия вызвала Фурсенко и составила первое завещание. Она не хотела, чтобы Агван или Аюна прибрали к рукам наследство, поэтому она решила оставить все младшей сестре, Санжитме.

– А Санжитма была в курсе?

– Понятия не имею! Но когда с Маргаритой все прошло хорошо, Джамалия написала новую бумагу – в пользу будущего внука или внучки.

– Вы в курсе, что Маргарита Арутюнян мертва?

– Да, – вздохнул Жидков. – Ужасная трагедия – это ж надо, чтобы из всех женщин сумасшедший маньяк выбрал именно эту девушку! Слава богу, Джамалия об этом не узнает!

– А вы-то как узнали?

– Из телевизора. Сначала не поверил, но там и фамилию назвали, и снимок продемонстрировали – сомнений не осталось. Я чувствую себя виноватым!

– Почему?

– Ну, я же продолжал опекать Маргариту, заботился о том, чтобы беременность протекала нормально…

– Даже после гибели Джамалии?

– Разумеется, ведь завещание никто не отменял!

– Джамалия обещала упомянуть в нем о ваших заслугах?

– Конечно, – скромно потупился доктор. – Думаю, она в любом случае оставила бы мне что-нибудь, ведь за эти годы мы стали близкими людьми. И я считаю, что нес ответственность за Маргариту и будущего ребенка. Только кто же мог предвидеть такую развязку?!

– Вы правы, – согласился Антон, – никто не мог. А на каких условиях Маргарита получала гонорар?

– ЭКО – процедура непростая и часто не дает результата с первого раза. Обычно требуется несколько попыток. Они с Джамалией договорились так: если репродуктолог подтвердит, что беременность протекает нормально, то будущий внук или внучка будет внесен в завещание. Маргарита получала оплату только после удачных родов, которые, разумеется, оплачивала Джамалия. Когда она погибла, Маргарита в ужасе прибежала ко мне с вопросом, что же ей теперь делать. Я заверил ее, что все остается в силе и она получит свои деньги, как только родит. Ребенок уже был в завещании, и Фурсенко это подтвердил. А теперь вот, выходит, ни его, ни Маргариты больше нет!

– А как насчет других девушек? – задал вопрос Шеин.

– Каких – других? – удивленно переспросил доктор.

– Ну, Евгении Дробыш и Яны Четыркиной?

– Простите, я не понимаю, о ком вы говорите!

– Вы впервые слышите эти имена?

– Конечно!

Вынув снимки жертв, Шеин передал их доктору. Тот внимательно изучил лица и озадаченно покачал головой.

– Извините, я никогда их не видел, – сказал он, возвращая фотографии оперу.

– А вы часто посещали салоны Джамалии?

– Нет. Обычно мы встречались у меня в диспансере или у нее дома. Ну и на даче, само собой.

– Все говорят, что, находясь там, она не желала никого видеть – даже своего работника Алишера просила не появляться, пока она на даче! – заметил Шеин.

– Она мне доверяла, ведь мы знали друг о друге больше, чем знают иные родственники… Уж во всяком случае, родственники Джамалии!

– Что ж, понимаю, – кивнул Шеин. – Спасибо, что были со мной откровенны.

– Разве могло быть иначе?

– Ну, некоторые потребовали бы ордер и начали заливать про врачебную тайну!

– Оба моих пациента мертвы, и врачебная тайна больше не действует, особенно в рамках уголовного дела. Я правильно понимаю?

– Абсолютно!

– Так кто же убил Маргариту? – встревоженно поинтересовался Жидков. – Маньяк?

– Расследование продолжается, и никакие версии мы пока не сбрасываем со счетов.

– И что теперь будет?

– Вы о чем?

– О завещании Джамалии. Вы его нашли?

– Обязательно найдем.

– Если она все отписала будущему внуку, то, раз Маргарита умерла, в права вступят брат и сестры, я правильно понимаю?

– Я не юрист, – пожал плечами Антон. – Для того чтобы выносить какие-то суждения, необходимо как минимум прочесть это самое пресловутое завещание. Вы видели его своими глазами?

– Что вы, конечно нет!

– А вы встречались с адвокатом Фурсенко?

– Пару раз. На всякий случай у меня был его телефон для связи… Но, судя по всему, это уже не важно.

– Ну, тогда давайте подождем до того момента, когда последняя воля покойной окажется у нас в руках. Рано или поздно мы ее получим, ведь копия в любом случае есть у нотариуса, верно?

* * *

Алла находилась в приподнятом настроении. Во-первых, она полностью уверилась, что ни о каком маньяке, убивающем беременных женщин, речи не идет, о чем она и поспешила сообщить Деду, а тот поторопился успокоить начальство. Во-вторых, дело знаменитости, Анны Иродовой, находится в завершающей стадии, и это едва ли не самая лучшая новость из всех возможных, ведь давление на следствие началось именно по причине того, что журналистка «возбудила» СМИ. Теперь она получит удовлетворение. Ну если, конечно, не вспоминать, что Иродова одновременно потеряла дочь и любовника, который теперь сядет в тюрьму – за растление несовершеннолетней и оставление в опасности заведомо беспомощного лица. Ну и в-третьих, что немаловажно, Алла еще раз убедилась, что Мономах ей доверяет. Он счел ее достойной того, чтобы рассказать ей правду и попросить помощи. Однако Аллу беспокоила одна мысль, которая, по правде, не должна была волновать ее вовсе, и касалась она Санжитмы. Алла не верила в бога, как не верила и в существование потусторонних сил, экстрасенсов, экзорцистов и так далее. Тем не менее слова сестры Джамалии запали ей в душу. Санжитма не зарабатывала деньги предсказаниями, она не заявляла о наличии у нее сверхъестественных способностей и не пыталась добиться признания. Возможно, именно поэтому Алла не могла забыть слов Санжитмы, сказанных о ней и о Мономахе.

– Алла Гурьевна, вы слышали мой вопрос?

Она встрепенулась и подняла взгляд на Белкина, который выжидающе на нее смотрел. Видимо, он что-то спросил, а она, занятая своими мыслями, даже не обратила внимания.

– Д-да, Александр… то есть нет, по правде говоря, я как-то… отвлеклась.

– Я спрашивал, закрываем ли мы дело Юли Иродовой.

– Два дела, если быть точной, – улыбнулась Алла с облегчением, довольная, что может порадовать коллег.

– Почему два?

– Потому что я только что побеседовала с человеком, в буквальном смысле зарезавшим Антонину Гуревич. Он имеет непосредственное отношение и к гибели Юли.

– Как вам удалось его вычислить?! – вступил в разговор Дамир.

– Благодаря нашему старому приятелю, доктору Князеву. Конечно, мы все равно были уже близко, ведь Адамчик передал мне телефоны врачей, которые нашел в Интернете для Юли, однако, спасибо Князеву, он предоставил нам свидетелей, которые готовы обвинить Егора Громова.

– Так это он – тот «мясник»? – уточнил Антон.

– Да, и он уже сидел за подобное.

– Во как!

– Так что мы справились с двумя загадками из пяти, – подытожила Алла. – Громов отправится на нары, за ним последует и убийца Юли Иродовой. Дамир, Соболев признался?

– Да, – кивнул опер. – Отпираться не имело смысла: оценщица из ломбарда его опознала, да и при обыске в его квартире обнаружился телефон Юли, который он намеревался подарить своей сожительнице.

– А сережки? – спросил Белкин. – Тоже нашли?

– Их он продал по Интернету, – покачал головой Ахметов. – Соболев дал координаты покупательницы – думаю, проблем с возвратом краденого не возникнет.

– Получается, мужик убил девчонку из-за телефона и сережек? – возмутился Белкин.

– И за меньшее убивают, – пожал плечами Дамир. – Смирись, если хочешь продолжать здесь работать! Соболев уверяет, что не хотел убивать – он думал, что девочка мертва. Он даже не сомневался, когда потрошил ее сумочку в поисках ценностей. Нашел телефон, но, когда попытался вытащить из ушей сережки, Юля неожиданно пришла в себя и попыталась позвать на помощь.

– И он не придумал ничего лучшего, чем шарахнуть ее головой о ступеньки?

– Уровень интеллекта у Соболева ниже плинтуса, а жестокость… Он утверждает, что даже подумать ни о чем не успел – просто испугался и хотел, чтобы она замолчала.

– Отличное объяснение!

– Для такого, как Соболев, – в самый раз.

– А как вышло, что его нет на камерах? Как он вообще нашел Юлю, ведь его квартира на другом этаже?

– Дело в том, что он не возвращался с улицы, а, наоборот, намеревался выходить. Они с сожительницей выпивали как обычно. Кончилась ханка, и он решил сбегать в ларек, где его знали и продали бы водку в неурочный час. Спускаясь, Соболев наткнулся на Юлю… Само собой, за выпивкой после убийства и ограбления идти передумал и вернулся в хату. У него две судимости за разбой и вымогательство, а теперь он сядет за убийство. Поначалу Соболев настаивал, что Юля уже умерла к тому времени, когда он решил заняться мародерством. Однако отчет патологоанатома однозначно указывает на то, что девочка умерла не от потери крови, а именно от ударов лбом о ступеньку. Очевидно, Соболев полагал, что, с учетом огромной потери крови, никто не заметит следов от удара на ступенях. Но трещину в черепе патолог бы ни за что не пропустил!

– Я вот одного не понимаю, – задумчиво проговорил Белкин, – почему Юля зашла в подъезд, а не попыталась, скажем, поймать машину? Ей было плохо – зачем она вообще ушла так далеко от стоматологического центра? Там же есть охрана!

– Охрана есть, но только на центральном входе, – вступила в разговор Алла. – Как и видеокамеры. Юля входила и выходила через черный выход, который обычно закрыт. Ключи имеются только у работников центра. Медсестра, ассистировавшая Громову, показала, что он выпроваживал проблемных пациенток через черный ход. Он ведет в скверик, где и обнаружили вторую жертву. Никому не пришло в голову, что в стоматологическом центре могли производиться аборты – тем более что записи с камер не зафиксировали ни Иродову, ни Гуревич. Весь ужас в том, что этот так называемый доктор избавлялся от заведомо умирающих пациенток, выставляя их на улицу среди ночи или под утро, когда они вряд ли могли получить помощь. В таком состоянии, да еще в то время, когда не ходит общественный транспорт, они были обречены на смерть!

– А Юля, выходит, дважды умерла! – воскликнул Белкин. – Она истекла бы кровью в подъезде, если бы не ублюдок, который ее убил!

– Нам повезло, что участковый хорошо знает свое дело, – усмехнулся Ахметов. – Гражданин Соболев был его головной болью с тех самых пор, как он вступил в должность: соседи постоянно жаловались на шум, попойки и дебоши. Опять же, судимости… Так что как только он увидел фоторобот, сразу признал знакомую физиономию!

– А как у нас дела с другими жертвами? – спросила Алла. – Встречи с вдовой адвоката и врачом дали результат?

– Опергруппа с экспертами обыскала кабинет, который арендовал Фурсенко, – сказал Ахметов. – Там полнейший бардак, ящики выдвинуты, пол завален документами. Сейчас их сортируют.

– Главное, что необходимо найти, – это завещание Джамалии, – заметила Алла. – Без него трудно вычислить возможных подозреваемых.

– Если верить Жидкову, Джамалия намеревалась оставить свое состояние будущему внуку, – вставил Антон. – Она наняла Маргариту Арутюнян для того, чтобы та выносила ребенка, используя сперму, замороженную при жизни ее сына. Девушку подбирали с учетом генетических особенностей, так как Джамалия хотела, чтобы внук был похож на Даши.

– А такое возможно? – удивился Белкин. – В смысле, разве можно завещать что-то тому, кто еще не родился?

– Можно, – подтвердила Алла. – Необходимо лишь доказать, что женщина беременна на момент составления завещания.

– А сперма покойника? – не успокаивался молодой опер. – Разве замороженные сперматозоиды, ну, э-э… рабочие?

– Тут я вряд ли могу выступить в роли эксперта, Александр, – улыбнулась Алла. – Придется поболтать со специалистами репродуктивного центра – они нам все и объяснят. Жидков в курсе, какое медицинское учреждение этим занималось?

– Да, он дал адрес, и я уже договорился с главврачом о встрече, – ответил Шеин.

– Кажется, – продолжал Дамир, – до того, как у Джамалии возникла идея использовать сперму покойного Даши, что-то отходило Санжитме и, возможно, Жидкову – за то, что он самоотверженно ухаживал и за сыном, и за матерью. Правда, теперь непонятно, насколько сократилась доля сестры и был ли врач упомянут в последней воле. Вдова Фурсенко уверена лишь в том, что Джамалия не собиралась оставлять ничего Агвану и Аюне, потому что на дух их не переносила!

– Интересно, знали ли они об этом? – пробормотала Алла.

– Жидков спросил меня, кто же теперь наследник, раз Маргарита мертва, – сказал Шеин. – А действительно, Алла Гурьевна, кто?

– Без завещания мы можем лишь выдвигать гипотезы. Если правда то, о чем рассказал доктор, и в документе фигурирует единственный наследник, будущий внук или внучка, то ввиду гибели последнего права перейдут к родственникам, и мы будем иметь дело с наследованием по закону.

– Неужели этот отвратительный Агван все заграбастает?! – расстроился Белкин.

– Ну, не он один, ведь есть еще Аюна и Санжитма… Давайте поговорим об этом, когда завещание окажется у нас, ладно? Копия есть у нотариуса, и мы в любом случае все выясним! Антон, а что Жидков сказал по поводу других девушек?

– Что никогда их не видел.

– Значит, надо копать дальше, – произнесла Алла. – Мы до сих пор не знаем, кто убил Арутюнян, не говоря уже о Дробыш и Четыркиной.

– А вдруг Джамалия решила перестраховаться? – внезапно задал вопрос Белкин.

– То есть?

– Ну что, если она не только Маргарите ребенка заказала? Может, она не была уверена в благополучном исходе у Маргариты? Я слышал, что ЭКО не всегда дает нужный результат. Кроме того, никогда не знаешь, что может произойти – за девять-то месяцев!

– Жидков бы знал, – возразил Шеин. – Он ведь этим занимался!

– А вдруг – нет? – неожиданно поддержала Белкина Алла. – Вдруг Джамалия ему не сказала?

– По словам Жидкова, беременность Маргариты протекала отлично, и он сам несколько раз возил девушку на встречу с Джамалией, даже к ней на дачу. С чего бы шаманке беспокоиться, ведь ЭКО дало ожидаемый результат?

– И все-таки необходимо проверить, – сказала Алла. – Джамалия искала девушку с определенной внешностью, и вы не можете отрицать, что Дробыш и Четыркина в достаточной степени похожи на Арутюнян. И еще, Антон: когда поедете в медицинский центр, заберите у них образцы спермы Даши и передайте нашим экспертам.

– Зачем?

– Сравним с ДНК, полученным при вскрытии Дробыш и Четыркиной.

– Для чего? Если главврач предоставит документы…

– А кто сказал, что жертвы регистрировались под настоящими именами? К примеру, сомневаюсь, чтобы Маргарита желала ставить в известность свою семью, а ведь информация могла просочиться наружу!

– А фотографии девушек? Вряд ли сотрудники не запомнили тех, кого оплодотворяли спермой покойника!

– В любом случае давайте ликвидируем любое «если», договорились?

– Ну, если вы так говорите…

– Если Джамалия и в самом деле провернула такой финт без ведома Жидкова, приходится признать, что перестраховка имела смысл, – хмыкнул Ахметов, качая головой. – Арутюнян ведь погибла!

– Но долгожданный внук все равно не появится на свет, – парировал Антон.

* * *

Клиника репродуктивной медицины «Здоровый малыш» находилась на проспекте Стачек. Несмотря на близость к центру, это место не отличалось красотой. Зато оно отличалось оживленностью – Шеин дважды впилился в большую пробку, поэтому на дорогу ушел почти час. Клиника занимала несколько кабинетов на втором этаже бизнес-центра, недавно возведенного здания, воткнутого между домами постройки сталинских времен. Здание из стекла и бетона смотрелось чужеродно среди других, из темного камня, с добротными деревянными дверями в полтора человеческих роста. На первом этаже располагались три ресторана и косметический салон, на третьем (и последнем) – офисы банков. Второй этаж «Здоровый малыш» делил с «Центром дефектологии и логопедии». Учреждения разделяли прозрачные стеклянные двери и лестничная площадка с лифтами.

Главный врач не стал отрицать, что Джамалия обращалась в его центр. Он даже пригласил в кабинет женщину-специалиста, которая непосредственно занималась проблемой Джамалии. Ею оказалась привлекательная шатенка по имени Наталья Ивановна Шепитько. Шеин с удовольствием обозрел ее аппетитную фигурку, облаченную в короткий белый халатик (одной из его сексуальных фантазий была медсестра, готовая взять анализ или провести любую другую процедуру прямо в постели). Он с трудом отвлекся от неподобающих мыслей и перевел взгляд со стройных икр Натальи Ивановны на ее симпатичное лицо.

– Да, я прекрасно помню тот случай, – закивала она в ответ на вопрос оперативника. – И мне так жаль, что Джамалия умерла и не сможет увидеть внуков!

– Скажите, проблем с, э-э… материалом не возникало?

– Вы имеете в виду сперму? Нет. А почему вы спрашиваете?

– Ну, сын Джамалии ведь был…

– Наркоманом? – подхватила Шепитько. – Мы опасались, что это повлияет на жизнеспособность сперматозоидов, но, к счастью, все обошлось: парень был молод и длительное время находился в ремиссии.

– Скажите, Наталья Ивановна, забор спермы у Даши тоже осуществляли вы?

– Нет, Джамалия сделала эту процедуру в другом месте.

– Почему же она там же не провела… как это у вас называется – ну, когда женщине…

– Подсадку? – подсказала доктор.

– Да.

– Вот этого я вам сказать не могу – боюсь, только она сама могла ответить на этот вопрос. Может, ее что-то не устроило в том медицинском центре?

– Наверное, вы правы. Но вы были знакомы с Маргаритой Арутюнян?

– А почему – была?

– Ответьте на вопрос, пожалуйста.

– Да, конечно, ведь это я проводила ей процедуру, как и другим девушкам.

– Другим?

– Ну да, сначала Джамалия и ее домашний врач привели Маргариту, а потом уже Джамалия приходила одна, каждый раз с новой девушкой.

– И сколько всего раз это было?

– Еще дважды.

– Взгляните, это они? – привычным жестом Шеин вытащил снимки Дробыш и Четыркиной и показал их доктору.

– Да-да, они, – подтвердила та.

– Скажите, зачем понадобились две другие девушки, разве с Маргаритой что-то пошло не так?

– Нет, все получилось. Правда, Маргарите пришлось проводить процедуру дважды, так как с первого раза ничего не вышло. Но это, знаете ли, обычная практика – так происходит в семидесяти процентах случаев! Зато с двумя другими пациентками все прошло отлично.

– А вы занимаетесь только подсадкой или наблюдаете пациенток на протяжении всей беременности?

– Обычно наблюдаю всю беременность, поэтому я и удивляюсь, что девушки давно не появляются. У нас плановые осмотры каждый месяц, но ни одна из них не пришла, хоть все сроки и прошли!

– Вы пытались их разыскать?

– Разумеется, ведь они оставляли телефоны в анкете, которую заполняли. К сожалению, моя медсестра не сумела до них дозвониться.

– А с домашним врачом Джамалии вы не связывались?

– Нет, я… честно говоря, его координат у нас не было, только телефоны Джамалии и пациенток… Скажите, вы ведь что-то знаете? Ну, о девочках?

– К сожалению, да, – крякнул Антон, засовывая фотографии обратно за пазуху. – Маргарита и эти две девушки мертвы. Убиты, если точнее.

Докторша охнула и прикрыла рот рукой.

– Все… три?! – пробормотала она, с трудом разжимая губы. – Кто мог такое сотворить, они же были беременны! Это какой-то маньяк, да?

– Вы телевизор смотрите?

– Честно говоря, времени нет, я с утра до вечера на работе!

– В последнее время об этом много говорят, даже странно, что вы ничего не слышали!

– Я могу чем-то помочь? Я готова предоставить любые документы, если необходимо.

– Необходимо, – кивнул Антон. – Спасибо за готовность сотрудничать. И еще кое-что, Наталья Ивановна: мне нужна оставшаяся после подсадки сперма Даши, я должен передать ее нашим экспертам. Для ее транспортировки нужно какое-то особое оборудование?

– Да для какой транспортировки-то? – развела руками врач. – Образцов не осталось!

– Почему?

– Когда выяснилось, что девушки беременны, Джамалия попросила меня уничтожить оставшийся материал.

– Вас это не удивило?

– Нет. Возможно, она боялась, что мы можем использовать сперму ее покойного сына в нашем банке спермы. Мы бы такого не сделали, потому что все наши доноры – люди проверенные и, уж точно, живые! Однако для спокойствия клиентки я выполнила ее просьбу. В ее присутствии.

После беседы с репродуктологом Антон чувствовал себя озадаченным. С одной стороны, кое-какие вещи прояснились: по крайней мере, доказано, что три жертвы связаны между собой. Всех их объединяло заключение договора на вынашивание внуков для шаманки. Это тем не менее не объясняет, кто их убил. Зато все очевидно с мотивом: убийца знал о плане Джамалии и не хотел, чтобы ее наследство досталось детям Даши. И кто же, спрашивается, выгодополучатель? Очевидно, один из родственников. Или все они вместе?

Размышляя над этим, Шеин у двери в общий с Белкиным и Ахметовым кабинет едва не столкнулся лоб в лоб с какой-то женщиной. Она громко ойкнула и отступила.

– Вы к кому? – спросил он равнодушно, все еще занятый своими мыслями.

– Я к вам, – неуверенно ответила она. – Вы… вы меня не помните?

Антон уставился на приятное молодое лицо в обрамлении светлых и легких, как пух, волос.

– А-а… вы Валерия, верно? Коробченко?

– Да, вы давали мне свою визитку, – подтвердила девушка.

– Вы вспомнили что-то важное?

– Да… вернее, не совсем.

– В смысле?

– А можно мы в кабинет пройдем? – Валерия воровато оглянулась по сторонам. Невольно Шеин сделал то же самое, но коридор был совершенно пуст.

– Проходите, – сказал он, повернув ключ в замке.

Опустившись на краешек стула напротив его стола, Валерия молча сидела, внимательно следя за каждым движением Шеина. Он уселся и, положив сцепленные в замок руки перед собой, устремил на посетительницу выжидательный взгляд.

– Ну, так что вы хотели сообщить?

– Правда, что адвокат Фурсенко умер? – запинаясь, спросила Коробченко, кусая губы.

– Да, правда. Вы его знали?

– А его… его убили, да?

– Нет, что вы – сердечный приступ. А в чем, собственно, дело?

– Мне нужна помощь. Вернее, как это… защита, вот!

– Защита от кого? – изумился Шеин.

– Я… я не знаю точно, но за мной следят. Мужчина.

– С чего вы взяли, что он за вами следит? Какой у него может быть мотив?

– Из-за ребенка, разумеется!

– Какого еще ребенка?

– Моего ребенка! – она со значением погладила себя по животу.

– Может, объясните?

– Джамалия попросила меня выносить ребенка. Она умерла, а потом и Фурсенко…

Антон изо всех сил попытался ничем не выдать потрясения. Для этого он даже поднялся, подошел к окну и приоткрыл его, хотя в этом и не было необходимости: в кабинете и так было прохладно.

– Валерия, – сказал он, возвращаясь к столу, – когда я просил объяснить, то имел в виду логическую последовательность событий. Начните с самого начала, ладно?

– Попробую, – пробормотала Коробченко. – У Джамалии был сын, Даши…

Шеин молча кивнул.

– Он умер, – продолжала она. – Я еще тогда у нее не работала и ничего о нем не слышала… Джамалия долго ко мне присматривалась. Ну, это я потом поняла, когда она впервые заговорила об ЭКО. Я сначала решила, что она свихнулась!

– Почему?

– Использовать сперму покойника, по-вашему, нормально?

Антон неопределенно пожал плечами: ему и самому эта идея казалась абсурдной. Даже несмотря на то, что процедура увенчалась успехом, о чем ему поведала доктор Шепитько (которой, кстати, он назначил свидание), Антон в глубине души не верил, что такое могло иметь место.