Текст книги "Медицинский триллер-2. Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Ирина Градова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 208 (всего у книги 334 страниц)

– Значит, Татьяна не была там прописана?

– Верно. Адрес ее прописки совершенно в противоположном конце города – это комната в коммуналке.

– Получается так: Донская убивает Рубина, – как мы предполагаем, под воздействием антидепрессантов, – сбегает из клиники в одной пижаме, каким-то образом добирается до квартиры любовника и… прыгает с крыши дома?

– Не совсем. В бумагах Горчанинова полно нестыковок, и вот еще одна. Судя по телерепортажу, у всех создалось такое мнение, что Донская умерла в ночь убийства Рубина, однако это не так. Она спрыгнула с крыши около трех часов следующего дня!

– Сбежала ночью, а покончила с собой только на другой день? – поджав губы, пробормотал Андрей.

– Странно, да?

– Если Донская и в самом деле находилась под влиянием медикаментов и в состоянии истерии, то почему это не произошло сразу? Действие лекарств ослабевает со временем, а уж никак не усиливается…

– Ну, она могла хватить еще одну дозу и закумариться повторно… В любом случае дело не только в этом. «Сосновый рай» вызвал полицию только утром, именно по этой причине Донскую начали искать с большим опозданием. Возникает вопрос: почему они столько тянули?

– Пытались придумать правдоподобную версию? Подговаривали Ольгу Малинину солгать?

– Зачем?

– Не хотели поднимать скандал, ведь такой случай здорово подмочил бы репутацию любого учреждения!

– Или они знали, почему Донская сорвалась. Знали – и ждали этого. Если это правда, то речь идет именно о двух убийствах, и второе было спровоцировано руководством «Соснового рая». Если бы Донскую начали искать раньше, она, вероятно, осталась бы в живых.

– И доказать это…

– …очень трудно, почти невозможно – спасибо, я знаю!

– Даже если провести эксгумацию тела, вряд ли что-то удастся обнаружить – особенно с учетом того, что Донская умерла не сразу же после принятия лекарств. Они выводятся с мочой в течение нескольких ча…

– Эксгумация невозможна в любом случае, – перебил Андрея майор. – Тело кремировали, я выяснял.

– Кто об этом распорядился – семья?

– Ее семья здесь не живет. Они приезжали на похороны, но хоронили Донскую ребята из ее группы.

– Это они додумались кремировать ее?

– Нет, родители хотели забрать останки дочери на родину, а с урной сделать это легче, чем с гробом. В общем, тупик, как ты понимаешь!

– Из всего сказанного тобой выходит, что Донская никак не могла находиться в состоянии аффекта из-за содеянного с Рубиным и покончить с собой по этой причине?

– Получается так.

– А еще получается… В деле есть фотографии?

– Конечно. Все видно в красках – мозги на асфальте, кровища и так далее.

– А одежда?

– Понимаю, к чему ты клонишь. Да, Донская переоделась: в момент смерти на ней было мини-платье от «Дольче и Габбана» и туфли на высоких каблуках.

– То есть она забила до смерти своего врача тяжеленным пресс-папье, поехала на «конспиративную» квартиру, приняла душ, хорошенько выспалась, переоделась в выходное платье – и скакнула с крыши?

– Кстати, это не простая крыша, а крытая оранжерея. Дом элитный, и жильцы частенько выходят туда покурить или просто воздухом подышать. При приеме антидепрессантов случается потеря памяти?

– Бывает. Думаешь, она просто забыла об убийстве Рубина?

– Черт, даже не знаю! Надо бы с Кобзевым пообщаться на эту тему… Однако я еще не закончил.

– В самом деле?

– Я поднял всю информацию о пациентах «Соснового рая» за последние пять лет. Надо сказать, делом это оказалось непростым: сама клиника отказалась предоставить эти сведения, ссылаясь на их конфиденциальность, поэтому пришлось действовать обходными путями – не совсем законными.

– Узнал что-то стоящее?

– Да так, кое-что. Помнишь, как неизвестный доброжелатель подбросил Леониду листок с именами?

– Как не помнить, ведь с него-то мы и начали разрабатывать версию об антидепрессантах!

– Так вот, список оказался неполным.

– То есть?

– Выяснилось, что с бывшими пациентами «Соснового рая» частенько происходили неприятности, вроде попыток самоубийства и бессмысленных агрессивных нападок на других людей. Так как все это случалось вне стен клиники, никто не связывал эти происшествия именно с ней. Но я узнал о еще одной смерти – до сих пор неизвестно, самоубийство это или несчастный случай, но парень лечился в «Сосновом раю»!

– Кто?

– Анатолий Серов, фигурист. Я не слишком интересуюсь коньками, но одна девчонка на работе сказала, что некоторое время назад он был настоящей «звездой» отечественного фигурного катания. Правда, его возраст уже перевалил за тридцать пять, а значит, из большого спорта ему пришлось уйти. Он работал в различных ледовых шоу и даже участвовал в передаче «Танцы на льду». Видел?

Андрей покачал головой.

– Ну, там фигуристы учат кататься всяких актеров и певцов… В общем, не в том суть. Так вот, перед началом съемок этого шоу он впервые лег в «Сосновый рай», чтобы прийти в форму. Шоу прошло с успехом, и в конце мая Серов вернулся в клинику – повторно. А в июне он неожиданно погиб.

– Ты сказал, это либо самоубийство, либо несчастный случай?

– Он спрыгнул с балкона в цирке, где проходил очередной ледовый спектакль, прямо на залитую льдом арену. На самом деле там не так уж и высоко.

– Судя по всему, он тоже так подумал! – хмыкнул Андрей.

– Да, парень просто упал неудачно, сломал себе шею и умер на месте. Очевидцы говорят, он просто стоял там, смотрел вниз и, как говорится, ничто не предвещало… А потом вдруг перекинул ногу через перила – и вот он уже на льду, остывает!

– Как я понимаю, вскрытия не проводили?

– Разумеется, нет – все произошло на глазах у как минимум десятка свидетелей!

– Уж больно много несчастных случаев! – проговорил Андрей, задумчиво потирая подбородок.

– И не говори! Кстати, я поболтал по телефону с моим приятелем из Москвы, который нашел Ольгу Малинину.

– С капитаном Яблочкиным? Агния, кажется, о нем очень высокого мнения?

– И он его заслуживает! Так вот, я попросил капитана выяснить у Ольги, помнит ли она этого Серова. Знаешь, что она сказала?

– Что же?

– Что, разумеется, прекрасно помнит и что он являлся пациентом твоего друга Геннадия Рубина! Ольга сказала – для них известие о гибели фигуриста стало настоящим шоком, а Рубин несколько дней ходил как в воду опущенный.

– Ну, это можно понять, ведь они близко общались!

– Ну да, ну да… Кстати, я распорядился задержать Дениса Розбаша.

– По какому обвинению?

– Убийство Геннадия Рубина.

– Это из-за ежедневника?

– Как еще он мог попасть к Рубину? Ежедневника вполне достаточно, чтобы заподозрить причастность Розбаша к смерти коллеги, да еще плюс их давнее соперничество, личная неприязнь, конкуренция. Я поспрошал там и тут и выяснил, что Рубин и Розбаш однажды не на шутку сцепились. Причиной их потасовки стало то, что в один день три пациентки перекочевали от Дениса к Геннадию, не сочтя нужным предупредить об этом врачей. Рубин, естественно, не знал, что они раньше ходили к Розбашу, потому что начальство, как обычно, просто молча переделало расписание «по просьбе клиентов»: никто не любит раздувать дело по таким мелким поводам, если вполне можно обойтись без скандалов. Только вот Розбаш так не считал, а потому устроил Рубину настоящую истерику и даже пытался начистить ему лацканы, однако недооценил размеры противника и его вес, поэтому драка вышла серьезная: Рубин сломал Розбашу нос, а тот, в свою очередь, вывихнул Геннадию кисть. Короче, всего этого оказалось вполне достаточно для задержания гражданина Розбаша.

– Погоди, я не понял: ты считаешь, что Татьяна не убивала Геннадия? Это сделал Денис Розбаш?

– В том-то и дело, Андрюша, что как раз в этом я сильно сомневаюсь.

– Ты совсем меня запутал!

– Я и сам запутался! С самого начала версия о том, что Татьяна убила Рубина, выглядела не совсем правдоподобной. Во-первых, ее рост. Если бы она, скажем, застрелила его или отравила – это одно, но забить при помощи пресс-папье… Донская не сумела бы шарахнуть его по голове, даже подпрыгнув!

– А если он сидел?

– Тогда поговорим о ее весе. В девчонке было около сорока восьми килограммов, а сила ударов – приличная!

– Антидепрессанты?

– Да, под их воздействием силы увеличиваются, но не настолько же! Вот что я тебе скажу: Рубин должен был спать, чтобы Донская так легко убила его таким способом – причем, спать мертвецким сном, раз он не проснулся от первого же удара!

– И все это следователь Горчанинов благополучно не принял во внимание? Просто фантастика!

– Не фантастика, Андрюш, а русская народная сказка о лени, пофигизме и страхе перед вышестоящим начальством. Придется побеседовать с господином Дружниковым о его предполагаемом участии в деле сокрытия правды от следствия и, возможно, о давлении.

– Не боишься неприятностей? Дружников – большой человек!

– С тех пор, как я стал с тобой работать, Андрей Эдуардович, «неприятности» – мое второе имя! – криво усмехнулся майор.

– Прости, что втянул тебя во все это.

– Ерунда! Я сам втянулся, ведь никто не просил меня отнимать у Горчанинова дело, я сам принял это решение, да еще и побегать пришлось, чтобы мне его передали. Так что не бери в голову.

– Я правильно понял, что ты задержал Розбаша, но не веришь в его причастность к убийству Геннадия? – спросил Андрей после недолгого раздумья.

– Правильно, правильно. Розбаш, конечно, тот еще типчик – с Рубиным дрался, на Кадреску набросился, но он не показался мне человеком, способным на убийство.

– В состоянии гнева – почему нет? Он, похоже, парень вспыльчивый!

– Может, и так, но что-то меня все же смущает. Розбаш, естественно, все отрицает, говорит, что его в тот день даже не было в клинике, но алиби-то у него отсутствует, поэтому мне ничего не оставалось, как его повязать.

– А что Денис сказал о ежедневнике Геннадия – зачем он его забрал?

– Говорит, что понятия не имеет, откуда он взялся в его вещах. И знаешь, что? Я ему верю! Даже если в этом ежедневнике и было нечто, бросавшее подозрение на Розбаша, к чему вырывать страницы и оставлять у себя улику?

– Да, в этом что-то есть… – согласился Андрей, озадаченно потирая затылок. – Считаешь, его подставляют под удар намеренно? Кто – руководство клиники?

– Вполне возможно. Мне все не дает покоя та медсестра и ее показания, состряпанные в кабинете Анфисы Караваевой. Зачем изобретать версию с изнасилованием? Либо руководство было уверено, что приступ злобы у Донской спровоцировали лекарственные препараты, либо Татьяна не убивала Рубина, убийца – кто-то другой.

– И они, зная об этом, покрывали его? А теперь решили выдать? Или снова подставить другого?

Артем тяжело вздохнул вместо ответа и откинулся спиной к прохладному простенку. За окном окончательно стемнело, но яркие огни фар машин, проносившихся по дороге, и горевшие витрины торгового центра напротив не позволяли ночи окончательно завладеть улицей.

– Есть одна хорошая новость во всем этом, – сказал майор после довольно долгого молчания.

– Да неужели? – скептически скривился Андрей.

– Алена Руцкая подает иск на «Сосновый рай»!

– И в чем же она намерена их обвинить?

– В непрофессионализме, едва не повлекшем за собой ее собственную гибель. Она уже рассказала газетчикам о том, как гинеколог клиники, не имея на то никакого права, выписала ей антидепрессанты, так что шумиха поднимется не хилая! Может, к ней захочет присоединиться еще кто-нибудь из списка Леонида?

– Будем надеяться, что общественное мнение иной раз срабатывает лучше, чем любой суд!

– И проблем меньше, чем с возбуждением уголовного дела – это уж наверняка!

Они снова помолчали.

– Слушай, – вдруг подал голос Андрей, – а как же тот парень, Артур… как его?

– Степанов? С которым Кадреску подрался?

– В его крови и моче обнаружили следы кокаина, так?

– Ну?

– Что-то не вяжется! С одной стороны – антидепрессанты, с другой – наркотики… Не слишком ли много всего для одной-единственной клиники? Не думаю, что они там намеренно гробят своих клиентов!

– Случай со Степановым может оказаться единичным, – пожал плечами Артем. – Что, если парень – просто наркоман со стажем?

– Ты его проверял?

– Пока нет, но теперь проверю: возможно, это ничего и не даст, но в нашем случае следует использовать любые возможности!

* * *

Мы возвращались в Питер втроем – я, Шилов и Ольга. Возможно, Олег и не обрадовался тому факту, что нам придется делить полностью выкупленное четырехместное купе с неожиданной попутчицей, но он никак не выразил своего недовольства. С выпиской Ольги проблем не возникло – в отличие от ее госпитализации. Уже постфактум мы узнали, что, несмотря на тяжелое состояние, ее нахождение в больнице все это время оставалось под вопросом, ведь у девушки не оказалось с собой медицинского полиса! С тех пор как она пришла в себя, ее ежедневно изводили вопросами о прописке и о том, кто будет платить за лечение. В конце концов Шилов-старший «напряг» свои связи, и из Питера в больницу по факсу переслали полис, переданный из поликлиники по месту жительства Ольги. В очередной раз я спросила себя: а правильно ли мы сделали, перейдя на американскую систему страхования? Ольге еще повезло, что ее согласились спасти, ведь теперь больницы получили возможность отказывать гражданам в надлежащем лечении при отсутствии у них медицинской страховки! Как ни странно это звучит, Ольге сопутствовала удача, и она впала в кому, а потому оказалась надолго избавлена от проблем, связанных с бумажной волокитой.

Несмотря на потерю квартиры и денег, заплаченных ей начальством за ложные показания, девушка выглядела вполне счастливой.

– Как приеду, сразу в церковь схожу, – сказала она, едва лишь поезд тронулся. – Никогда не думала, что по-настоящему в бога поверю, а вот, гляди ж ты!

– С чего вдруг такая набожность? – с улыбкой спросила я.

– Ну, смотрите сами, – начала загибать пальцы Ольга. – Перво-наперво, эти бандиты из риелторского агентства запросто могли меня грохнуть – и не грохнули!

– Просто не успели, ты же попала под машину! – возразила я.

– Это – второе знамение! Бог уберег меня от большей опасности, подвергнув меньшей, и заодно наказал за жадность и вранье.

Мы с Шиловым переглянулись.

– Дальше – появились вы, – продолжала девушка, не замечая наших перемигиваний. – Без вас я бы просто не справилась, совсем одна, в чужом городе… В общем, это ли не провидение божие?

– Может, и так, – предпочла согласиться я. – Будем надеяться, что больше ты такой ошибки не совершишь.

– Ни за что! – горячо воскликнула Ольга. – Теперь – только честные деньги!

– Похвальное стремление, – хмыкнул Шилов, принимая у проводницы заказанный чай. – Даже из самых тяжелых ситуаций человек извлекает полезные уроки.

– Главное – успеть это сделать до того, как ситуация станет необратимой, – поддержала я мужа.

Решение забрать с собой в Питер Ольгу созрело у меня вчера, сразу после моего разговора с Лицкявичусом по телефону. Яблочкин взял с нас слово, что медсестра вернется по первому требованию, чтобы, если это потребуется, выступить на суде по делу риелторов-мошенников. Первоначально мы не планировали этого, хоть медсестра и упрашивала нас взять ее с собой: в Москве она чувствовала себя одинокой и никому не нужной, а дома ее ждали. Но я все равно не стала бы этого делать и позволила бы девушке долечиться на месте, если бы не боязнь того, что ее могут «увести» прямо у нас из-под носа. Ольга на данный момент являлась единственным свидетелем того, что на самом деле произошло той злополучной ночью, когда погиб Геннадий Рубин. Более того, она могла предоставить серьезную информацию в отношении всего, что творится в «Сосновом раю», так как остальной персонал просто не станет с нами разговаривать. Это делало Ольгу самым важным звеном в нашем деле, и упустить ее было никак нельзя. Лицкявичус, признаться, здорово меня напугал. Мне казалось, что обнаружение медсестры одним махом решит все вопросы, но, судя по тому, что мне рассказал бывший босс, все было совершенно не так! Напротив, все шло к тому, что Татьяна Донская, возможно, даже не убивала Геннадия Рубина, а это тут же поднимало кучу разных вопросов, пока что не имевших ответов. Тем не менее Ольга по-прежнему знала больше других, и это могло дорого ей обойтись.

Попив чаю, мы с Шиловым расположились на моей полке, а медсестра улеглась напротив, осторожно расположив больную ногу на свернутом в рулон одеяле.

– И что теперь? – тихо спросил Олег.

– Понятия не имею! Карпухин – отличный следователь и в любом случае доведет дело до конца.

– Ты имеешь в виду расследование гибели Рубина или незаконное распространение медикаментов в «Сосновом раю»?

– Скорее, первое, со вторым определенно проблем будет гораздо больше, – вздохнула я. – В любом случае, жене Рубина станет легче оттого, что его имя наконец очистится от грязи: он никого не насиловал и даже не пытался это сделать! Безупречная репутация послужит ей утешением в ее го…

Я запнулась, услышав странный звук, долетевший до нас с полки Ольги. Этот звук походил то ли на всхлип, то ли на смешок.

– В чем дело? – нахмурившись, спросила я.

– Да нет, извините, – пробормотала медсестра, но я не могла так это оставить.

– Нет уж, Оля, говори, раз начала!

– Ну, это я насчет безупречной репутации…

– А что с ней? Мне казалось, что тебе нравился Геннадий Рубин?

– Конечно, нравился! Он был добрый, приятный мужчина, хороший профессионал. Но вы говорили о его жене, и я подумала…

– Что ты подумала? – начала раздражаться я, так как девушка опять замолчала, словно требуя, чтобы я вытягивала из нее слова, как Торквемада – показания из мучеников святой инквизиции.

– Геннадий Борисович вовсе не был таким уж скучным человеком, как могло показаться, – уж я-то его знала!

– Скучным? – переспросил заинтригованный Шилов. – Что это значит?

– Я помню, как ты, говоря о Рубине и Донской, поставила под сомнение саму возможность его влечения к такой женщине, как она, – проговорила я, начиная догадываться. – Ты сказала, что ему нравились дамы другого типа, имея в виду кого-то конкретного?

– Нет, я ведь вам уже сказала, – пожала плечами Ольга. – Но я точно знаю, что у Геннадия Борисовича была любовница!

– То есть, – уточнил Шилов, – вы знаете о существовании любовницы, но понятия не имеете, кто она?

– Вот именно. Пару раз я слышала, как они общались по мобильнику.

– А откуда ты знаешь, что он разговаривал не с женой? – спросила я.

– Агния, так с женами не разговаривают!

– Так – это как же? – заинтересовался Шилов, и я пихнула его локтем в бок, но Ольга уже ответила:

– Жен не называют «кисоньками» и «лапушками», не планируют встретиться с ними подальше от людских глаз… И еще – им не покупают дорогущие подарки, если, конечно, нет особого повода!

– Значит, Рубин покупал кому-то подарок? А как ты узнала об этом?

– Видела. Когда я однажды вошла в его кабинет, Геннадий Борисович что-то держал в руках и внимательно эту вещь рассматривал. При моем появлении он поспешно сунул предмет в карман пиджака, висевшего на спинке стула. Я не удержалась и пошарила там, улучив минутку. Это оказался небольшой бархатный футляр, а внутри – золотой браслет с рубиновой застежкой, очень стильная вещица!

– Может, все-таки он купил подарок жене? – не сдавался Шилов. – А что касается ласковых прозвищ – да, конечно, мало кто так общается в семье, но ведь все люди разные, в конце концов!

– У него была любовница! – упрямо поджав губы, повторила Ольга.

И тут мне кое-что пришло в голову.

– Послушай-ка, – торопливо заговорила я, – помнишь, ты рассказывала, что в день убийства к Рубину приходила женщина?

Девушка кивнула.

– Это могла быть его любовница?

– Не знаю… Возможно.

– Голос ты не смогла узнать…

– Из-за звукоизоляции!

– И все же, ты уверена, что это была именно женщина?

– Да.

– Это могла быть Анфиса?

– Анфиса?!

Ольга вдруг резко откинула голову назад и звонко расхохоталась.

– Да вы что, Агния?! – воскликнула она, немного успокоившись и глядя на меня увлажнившимися от смеха глазами. – Анфиса, эта вобла сушеная? Да никогда! Кроме того, она, кроме своего Дениски, ни на кого даже и не глядит – тоже, нашла себе героя с перепоя…

– Значит, это кто-то из пациенток?

– Может, и так, – пожала она плечами. – На Геннадия Борисовича многие обращали внимание, ведь он был мужчина видный, хоть и старый уже.

Рубину едва-едва перевалило за пятьдесят, но двадцатишестилетней Ольге он, должно быть, и в самом деле казался стариком.

– Вы расскажете об этом его жене? – посерьезнев, спросила она.

– А что?

– Может, не надо, а? Зачем зря ее расстраивать? Умер мужик, и делу конец – пусть считает себе, что всю жизнь прожила со святым!

Наша беседа о Рубине и его таинственной посетительнице заставила меня задуматься еще кое о чем. Лицкявичус по телефону упомянул о том, что Артур Степанов как-то выбивается из общего ряда людей в списке Кадреску, и это ставит его и Карпухина в тупик. Поначалу я пропустила это замечание мимо ушей, но сейчас решила задать вопрос, раз уж Ольга так разболталась.

– Оля, при поступлении в «Сосновый рай» пациенты обычно сдают анализы?

– «Гости», – поправила меня девушка. – Да, сдают, причем делают не только клинический, но еще и биохимический и анализ на гормональный фон.

– Не хило! – буркнул Шилов.

– Это же не обычная больница, – пояснила Ольга. – Люди приходят туда, чтобы выйти через пару недель и выглядеть на все сто – а это дело нешуточное!

– А случалось ли такое, – продолжала я, – что в анализах па… «гостей» обнаруживали следы наркотиков?

– Ну-у-у, пару раз бывало, – протянула Ольга. – Но мы таких не принимаем, просим, чтобы сначала прошли детоксикацию, то же самое и с алкоголиками. Это настоящая проблема, ведь мы имеем дело в основном со знаменитостями, а они снимают стресс сами знаете как! Но мы же не специализируемся на выведении из запоя и лечении от наркотической зависимости, поэтому при поступлении в «Сосновый рай» наш «гость» должен быть абсолютно чист.

– Понятно. А как насчет Артура Степанова?

– Этого актера из «Надежных парней»? А что с ним такое? Он, по-моему, вполне милый…

– Как насчет его образа жизни – наркотики, алкоголь?

– Алк… да вы что?! Артур Степанов же помешан на здоровом образе жизни!

– И в чем это выражается?

– Да во всем! Каждое утро, независимо от погоды, он пробегает по шесть-семь километров, ежедневно проводит в тренажерном зале не меньше двух часов, делает все процедуры – душ Шарко, кислородные ванны, гидромассаж, обычный массаж… Да, кстати, Артур – вегетарианец, поэтому ест он в основном зеленую пищу, а по утрам всегда заказывал коктейль из шпината и свеклы.

– Фу-у! – ухнула я, представив себе вкус этого «термоядерного» напитка.

– Зря ты так, – осуждающе покачал головой Шилов, тоже давно отказавшийся от мяса и предпочитавший разнообразные овощи и фрукты даже самой толстой и вкусной отбивной. – Шпинат – чрезвычайно полезный продукт, а свекла…

– Шилов, – перебила я, – если ты не хочешь, чтобы меня вырвало прямо в купе, завязывай со своими лекциями «о вкусной и здоровой пище»!

– Поддерживаю! – весело взвизгнула Ольга. – В больнице меня кормили только кашей, обезжиренным кефиром и вареной путассу – жуть! А еще говорят, что они заботятся о здоровье пациентов!

– Вот если бы вам давали суп из шпината… – вновь завелся Шилов.

– Тишина! – закричала я. – Если у меня с памятью все в порядке, мы говорили не о еде, а об Артуре Степанове. Судя по сказанному тобой, Оля, он мало похож на человека, склонного к саморазрушению.

– Что вы, Артур даже пива не пил: когда в комнате отдыха затевались какие-то сабантуи, он пил только минералку «Эвиан» и грыз орешки! – подтвердила медсестра.

– Таким образом, просто непонятно, как кокаин оказался в крови такого парня, как Степанов! – подытожила я.

– Кокаин?! Да быть того не может!

Ольга выглядела совершенно ошарашенной.

– Видимо, ты права, – согласилась я.

* * *

Леонид взглянул на часы: без десяти десять. Последняя пациентка, юная хохотушка из девчачьей группы, только что скрылась за дверью, предварительно засунув в карман его халата бумажку с номером ее мобильного телефона. Леонид тоскливо поглядел на нее и, скомкав, выбросил в корзину для мусора. Этот телефон был далеко не первым, но какой прок их хранить, ведь правила клиники запрещают близкое общение «гостей» и персонала! С другой стороны, может, оно и к лучшему, а то Леонид вполне мог бы оказаться в самой гуще женской свары, ведь красивые и известные дамы не любят делиться.

Эту ночь Леонид намеревался провести здесь, несмотря на то, что завтра ему с утра надо было выходить на работу в больнице. Днем он встретился с Агнией, и она рассказал ему о том, что узнала об Артуре Степанове. С тех пор, как парень учинил скандал в рекреации «Соснового рая», Леонид его не видел. Степанов не являлся его пациентом, но ни в столовой, ни в других местах общего пользования, включая спортзал, он ему ни разу не повстречался. После встречи с Агнией Леонид выяснил у регистраторши, что актер несколько дней тому назад покинул клинику. Это выглядело странным. Обычно «гости» проводили в ее стенах от двух до четырех недель, а Степанов пробыл тут всего одиннадцать дней – почему? Неужели его попросили покинуть «Сосновый рай» из-за недавнего дебоша? Или по другой причине? Агния также пересказала утверждение Ольги Малининой о наличии у Рубина любовницы. Интересно, имеет ли это значение? В его ежедневнике нет ни единого упоминания о женщине, которая значила бы для него больше, чем другие. И кто она – одна из «гостей» или коллега? Леониду вспомнился разговор в квартире Лицкявичуса, во время которого Антонина Рубина рассказывала о пропущенном праздновании юбилея. Рубин отсутствовал в тот день, сославшись на неожиданные изменения в его рабочем расписании. Не следует ли это проверить? Как и анализы Степанова.

Разговор с Агнией решил дело. Раз уж за щитом ОМР им укрыться нельзя и получить необходимые сведения законным путем не представляется возможным, значит, следует действовать по-другому. Интересно, Анфиса все еще имеет обыкновение не запирать свой кабинет? В прошлый раз ему легко удалось влезть туда, вдруг и во второй раз повезет? Хотя, даже если и нет – не беда: Леонид знает пару фокусов и наверняка сможет открыть замок, ведь дверь Анфисы, в конце концов, ведет не в банковское хранилище!

Несмотря на то, что к этому времени почти все процедуры закончились, в коридорах еще царило оживление, поэтому Леонид решил подождать со взломом. Чтобы скоротать время, он отправился в бассейн. Его закрывали в девять вечера, но персоналу разрешалось плавать до полуночи, после чего вода очищалась ночью. К счастью, в бассейне не оказалось ни души, и Леонид с удовольствием нырнул и поплыл. Примерно на двадцатом заходе он услышал насмешливый голос:

– Хочешь добиться совершенства?

Подняв голову, он увидел стоявшую на краю бассейна Ларису.

– Разве я его еще не достиг? – ответил он вопросом на вопрос.

Она выглядела невероятно соблазнительно в облегающем цельнокроенном купальнике темно-синего цвета с узкой белой полосой на талии: такой стиль идет только очень стройным женщинам. Лариса была именно такой – стройной, сильной, мускулистой, как непальская тигрица, и Леонид ощутил приятное покалывание внизу живота – хорошо, что он в воде по самый подбородок и женщина не видит его ниже пояса! Однако он также испытал и легкое разочарование при виде тренерши. Честно говоря, Леонид начал уставать от нее. Настя, милая и домашняя, всегда готовая подстроиться под него, не задающая лишних вопросов, казалась ему такой же удобной, как и его любимое кресло. Лариса совсем не была на нее похожа. В тренерше было столько жизненной энергии, что каждый раз после общения с ней Леонид чувствовал себя выжатым как лимон – и дело заключалось не только в их интенсивных совместных сексуальных упражнениях. Лариса все заметнее пыталась доминировать над партнером, а этого Леонид не терпел ни от кого: независимость была тем флагом, которым он начинал размахивать сразу же, как только на горизонте начинали маячить какие-то обязательства.

– Скромность – не твой конек! – усмехнулась она, присаживаясь на бортик и опуская свои длинные ноги в воду. Леонид невольно следил взглядом за каждым ее движением.

– Зато у меня есть другие, – сказал он.

– И я все их знаю?

– Я – многогранная личность…

Лариса тихо рассмеялась.

– Ты ведь завтра не работаешь? – спросила она. – Почему ты еще здесь?

– Тебе это неприятно?

– Неприятно? Наоборот, я просто в восторге… У тебя или у меня?

Предложение звучало заманчиво, но у Леонида имелись свои планы на эту ночь, и Лариса, к сожалению, в них не входила.

– Прости, – сказал он, – я слишком устал, а наши встречи вышибают из меня дух!

– Слабак! – ухмыльнулась она, слегка наклоняясь вперед и приближая к нему свое лицо. Ложбинка между ее небольшими упругими грудями углубилась, и Леониду потребовалась вся его решимость, чтобы не поддаться влечению и напомнить себе об одном немаловажном факте: он оказался здесь лишь потому, что Лицкявичус его попросил. Несмотря на то, что работа в «Сосновом раю» ему нравилась, Леонид ни на минуту об этом не забывал.

* * *

– Если бы я не знал тебя, Артем Иванович, решил бы, что ты сбрендил!

Полковник Седов говорил спокойным голосом, но это не могло обмануть Карпухина: его начальник был вне себя от гнева. Несомненно, этому состоянию немало способствовало огромное количество звонков «сверху», полученных в течение всего лишь одного утра, после каждого из которых Седов чертыхался и на несколько минут запирался в кабинете – очевидно, для того, чтобы тоже кому-то позвонить. Поэтому майор избрал тактику молчаливого сопротивления – это всегда срабатывает с начальством, если оно не в духе. Между тем полковник, подождав ответной реплики подчиненного и столкнувшись с его молчанием, продолжил:

– Ты опечатал квартиру депутата, его, между прочим, законную собственность, учинил там обыск!

– Вы сами дали добро на получение ордера, Иван Игнатьевич, – хладнокровно возразил Карпухин, глядя прямо перед собой, словно пленный американский десантник во вьетнамском лагере.

– Я думал, квартира принадлежит этой певичке… как ее?

– Татьяне Донской. Это не имеет значения: квартира – место преступления.

– Место преступления – зимний сад на крыше дома!

– И туда очень легко проникнуть из пентхауса депутата Дружникова! – тут же парировал майор.

– Господи, и зачем только ты в это дело встрял, а? – потирая лысый череп, пробормотал полковник. – И как я дал себя втянуть? Да и вообще – каким образом дело о самоубийстве неуравновешенной девицы превратилось в убийство с участием представителя местной политической элиты?!

– Я полностью уверен в том, что это именно убийство, Иван Игнатьевич, – ответил Карпухин. – И намерен это доказать.